Текст книги "Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова"
Автор книги: Андрей Неклюдов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3. Волнения
Под бревенчатой стеной дома размещалась скамья из двух досок, отполированная, похоже, не одним десятком задов. Димка бу́хнул на нее рюкзак, поставил рядом сумку, уселся сам и приготовился ждать. Главное – быть начеку, чтобы не улетели, чего доброго, без него. Никто тут о нем беспокоиться не станет, это он уже уяснил.
Тем временем из соседнего домика вышли, позевывая, два молодых парня – один худощавый, с бородкой и залысинами, похожий на научного работника или компьютерщика, другой пухлый, с короткой шеей и добродушной круглой физиономией.
«Может, это геологи и они знают, где сейчас Шмырёв?» – заерзал Димка на скамье.
Отойдя шагов на десять от крыльца, толстячок вдруг подпрыгнул и повис на укрепленной между двумя деревьями железной трубе. И принялся так быстро подтягиваться на ней, что Димка скоро сбился со счета. Второй же, с бородкой, лениво плюхнулся на скамейку рядом с Димкой. На Димку они не обращали ни малейшего внимания.
– Погодка-то разгуливается! А?! – весело прокричал полный, спрыгнув на землю после, наверное, полусотни подтягиваний. – Есть шанс после обеда вылететь. – Он снова повис на перекладине и, раскачавшись, выполнил «склёпку».
– Хорошо бы, – отозвался худощавый, поглядев на небо.
И действительно: сквозь ветви елей нет-нет да и пробивались лучи утреннего солнца.
Правда, Димка к этому часу уже не так сильно переживал, улетит он сегодня или нет. Его больше занимало другое: он сосредоточенно думал о стоявшей у него под боком сумке. А точнее – о находящемся в сумке контейнере с остатками курицы, которую ему сварила в дорогу мать. Но ему казалось неудобным доставать и жевать при чужих людях (возможно, геологах) эту свою несчастную курицу.
На крыльце между тем появился, закуривая, уже знакомый Димке взлохмаченный Петрович.
– Ну что, Петрович? – подошел к крыльцу спортивный толстячок. – Как там обстановочка в горах?
– Пока закрыто, но, говорят, облачность поднимается.
– Так-таки поднимается? Значит, есть шанс?
– В лучшем случае – после обеда. Сначала – грузовой рейс. Вот еще рабочего надо на Буруниху забросить, к Шмырёву, – кивнул Петрович на Димку.
– Какого рабочего? Этого? – Оба парня как будто только сейчас увидели Димку. – Это рабочий? – переглянулись они. – Ай да рабочий! Всем рабочим рабочий! Нам бы такого!
И Димке было непонятно, прикалываются ли они над ним или, может быть, говорят серьезно.
– А вы геологи? – спросил он уважительно.
– Нет, мы круче! – вскинул бородку худощавый. – Мы – геофизики. Слышал о таких?
Да, Димка знал, что есть такая наука геофизика, что люди этой профессии работают с приборами, измеряют какие-то волны, электромагнитные поля… что-то в этом роде… Однако он совсем не считал, что геофизики круче геологов.
– Игорь, – протянул Димке худощавый свою худощавую руку. – А это Володя, – кивнул он на крепыша. – Так, значит, к Шмырёву летишь?
– Да. А вы его знаете? – еще больше оживился Димка.
– Зна-а-аем, – протянул толстенький Володя и выразительно поиграл глазами.
– Слышали, он там кучу аномалий понаоткрывал, – прибавил Игорь. Однако прозвучало это не слишком почтительно.
– Прыткий мужик! – усмехнулся толстячок. – Мы профили прорубили, а он по ним быстренько пробежал и уже якобы карту нарисовал. Ловко!
– А не знаете, где их отряд сейчас? – попробовал Димка прояснить волнующий его момент.
– Кажется, на плато. Или под ним, под гольцами. Считай, тебе повезло, друг-рабочий: попадешь в уникальное место, – проговорил худощавый, и опять было непонятно, шутит он или говорит серьезно. – Там, на гольцах, несколько лет назад брякнулся метеорит. Из-за этого аномалии всякие и вообще чудеса… Может, и метеорита кусок найдешь. Некоторые находили.
– После Шмырёва фиг что найдешь, – добавил полный, и оба геофизика захихикали.
Несмотря на их смешки, Димка ощутил душевный трепет. Метеорит! Вот бы привезти домой кусок настоящего метеорита! Это было бы супер! Одноклассники припухли бы. А он взял бы да и подарил эту редчайшую вещь Полине…
– А может, и алмаз найдешь, – продолжал Володя. – При ударе метеорита о земную поверхность образуются алмазы, слыхал? Обогатишься!
И оба уже открыто расхохотались. Димка понимал, что над ним потешаются. Он принял отстраненный вид и снова стал думать о курице.
Еще немного поболтав, весельчаки покинули скамью. Ушел в дом и неразговорчивый Петрович.
С нетерпением Димка расстегнул молнию сумки, вытащил пластиковый контейнер, открыл его… и тотчас же быстро закрыл. Курочка, похоже, претерпела вторую смерть. А ведь мама предупреждала…
Отойдя от домиков, Димка похоронил покойницу под слоем хвои.
Прошло еще около часа. Теперь Димка захотел еще и пить.
Между тем из крайнего отдаленного домика вышли трое человек в синих костюмах и фуражках.
«Вертолетчики!» – догадался Димка, вскакивая и хватаясь за рюкзак.
Пилоты прошли по дорожке до ворот и стали усаживаться в стоявший там микроавтобус.
Димка моментально забыл и про жажду, и про обманувшую его надежды курицу. Он кинулся в дом.
Петрович сидел в кухоньке и преспокойно попивал чаек.
– Что, летим?! – выкрикнул Димка возбужденно.
Петрович, не глядя на него, пробурчал:
– Пока нет.
– А как же?.. Вертолетчики прошли только что…
– Ничем, парень, тебя не порадую: вместо тебя подсаживаются два байкальских геолога.
– Как?! Но ведь вы обещали… – с обидой в голосе протянул мальчишка.
– Что ж я, за свои деньги повезу кого-то чужого, а своих оставлю? – громко прозвучало у Димки за спиной. В дверях кухни стоял уже знакомый ему мужчина командирского вида с крепкой, как кокос, лысой головой.
– Как же мне теперь быть? – промямлил Димка.
– Не знаю, – ледяным тоном отчеканил кокосоголовый командир. – Ничем помочь не могу. Жди.
– Сколько ждать?
– Не знаю.
Димка стоял опустив руки и чувствовал, что никому он тут не нужен и никто не заинтересован ему помочь. А Шмырёв далеко и, наверное, даже не догадывается о том положении, в каком оказался его работник.
– Ксан Ксаныч! – донеслось из комнаты (Димка узнал голос одного из геофизиков). – Пусть с нами летит. Выполним съемку и подсядем на Бурунихе.
– А перегруз? Ваш борт нашпигован аппаратурой, как рождественский гусь.
– Какой там перегруз! Сколько он весит? Килограммов шестьдесят? Сколько ты весишь? – прошел в кухню полный круглолицый Володя.
– Шестьдесят семь, – отвечал Димка.
– Ну и рюкзак килограммов пять. Чепуха! Надо же человеку на легендарных гольцах побывать.
– Ладно, – неохотно уступил Ксан Ксаныч, – забирайте. Считай, повезло тебе, парняга, – кивнул он Димке.
– А если Шмырёв на гольцах? – осторожно спросил Димка.
– Тут уж, парень, тебе не до жиру. Забросим тебя на Буруниху, а там начальник базы пусть разбирается.
– Садись пока чаю попей, – предложил гостю Петрович.
Уговаривать Димку не пришлось. Он быстро сел за стол и едва не залпом опустошил налитую ему кружку чая, сопроводив ее восхитительным пряником.
– Не торопись. Вылет не раньше двенадцати, – уже гораздо приветливее пробурчал лохматый Петрович.
Димка выпил еще три кружки чая, съел два бутерброда с колбасой и в блаженном состоянии выполз из избы и уселся на скамью рядом со своими рюкзаком и сумкой. Освещенная солнцем, скамья была уже ощутимо теплой. От леса шел запах нагретой коры и смолы. Дзинькали какие-то невидимые пташки. Димка разомлел и даже начал подремывать, как вдруг раздался топот по доскам крыльца. Из дома вышел Петрович. Но это был уже совсем не тот медлительный, лохматый и сутулый Петрович, что говорил по рации или сидел в кухне за чаем. Это был подтянутый, энергичный мужчина в синей летной форме, что Димку немало удивило.
– Все, быстро вылетаем! Облачность поднялась! – бросил он Димке на ходу. – Вещи с собой?
Из соседнего домика выскочили знакомые Димке геофизики, оба в зеленых полевых костюмах, с планшетными сумками на боку.
В микроавтобусе уже сидели трое вертолетчиков, но другие – не те, что выезжали несколько часов назад. Немедленно тронулись.
Минут через двадцать машина подъехала к летному полю. Поле походило на футбольное, но только расширенное раз в десять. На правом его фланге виднелись два вертолета.
Петрович снял навесной замок с ворот из металлических труб, и все уже пешком прошли внутрь. Димка старался ни на шаг не отставать.
Вблизи вертолеты оказались неожиданно большими. Один был темно-зеленый, другой синий с белыми полосами. «Ми-8» – значилось на корпусе обеих машин. Стояли они на квадратных забетонированных площадках – стояли, приопустив лопасти, напоминая спящих доисторических животных.
Была еще и третья площадка, с которой, видимо, улетел вертолет грузовым рейсом.
Пилоты по лесенке поднялись в кабину синего. Петрович же остался внизу.
– Петрович не летит? – вполголоса спросил Димка у геофизика Володи.
– Нет, конечно. Он начальник летного отряда. Командует всеми экипажами.
Димка поглядел на Петровича с еще большим уважением.
– А Ксан Ксаныч тогда кто?
– Ксан Ксаныч – заказчик, проплачивает наши рейсы.
Кто же главнее – Петрович или Ксан Ксаныч, Димка так и не понял, но расспрашивать дальше постеснялся.
– Через десять минут взлет! – высунулся сверху, из кабины, один из пилотов. – Не расходиться!
Никто и не собирался расходиться. Тем более Димка, которого разве что силой можно было бы оттащить от готового взмыть в небо геликоптера.
Глава 4. Над горами
Внутри этого необыкновенного (по крайней мере, для Димки) летательного аппарата обнаружилось несколько сидений в ряд, почти как в микроавтобусе. Но, в отличие от микроавтобуса, между сиденьями и в проходе размещались какие-то металлические ящики, опутанные проводами, с ручками и лампочками-индикаторами. А еще был монитор, к которому подсел лысоватый худощавый геофизик Игорь.
– Впечатляет? – спросил он у Димки, который почтительно разглядывал аппаратуру. – Мы сейчас направляемся на участок, над которым будем летать по заданным линиям и производить аэросъемку. Увидишь, как это делается.
– Съемку чего? – не понял Димка.
– Полей – магнитного, гравитационного, теплового. Геофизика, если ты не в курсе, изучает физические поля Земли.
– Да? А для чего их изучать?
– Для чего?.. В двух словах и не объяснишь, друг-рабочий. Видишь ли… Наша планета Земля неоднородна, как ты понимаешь. Это тебе не колобок из теста. А потому ее физические поля также неоднородны и имеют участки как повышенных, так и пониженных значений. Такие участки называют аномалиями. Ясно?
Димка кивнул, хотя никакой ясности у него не было.
– Так вот, эти аномалии мы и выявляем. Гравиметрия, например, выявляет плотностные неоднородности, – продолжил Игорь. – А это, в свою очередь, помогает в поисках нефти, позволяет разобраться, как там внутри Земли все устроено. Вот он, аэрограви́метр, – привстав, геофизик ласково похлопал по светло-серому металлическому ящику с гроздьями проводов-макаронин. Ящик был установлен на небольшом железном «табурете» с толстыми короткими пружинами вместо ножек (чтобы смягчать тряску, догадался Димка). Ему очень захотелось покачать этот прибор на его ножках-пружинах, но он решил, что геофизикам это вряд ли понравится.
– А это магнито́метр, – уважительно указал Игорь на черную плоскую коробку с тумблерами на белой лицевой стороне. – Он фиксирует магнитные аномалии.
– Мотай на ус, – обернулся с переднего сиденья Володя. – Как устанем, ты нас сменишь.
Димка пропустил эту очередную подначку мимо ушей. Он не много понимал из того, что говорил ему лысоватый специалист, но почувствовал, что геофизика (если в ней разбираться) тоже, наверное, интересное дело. Особенно если все время летать на вертолете.
– Данные со всех приборов, – с энтузиазмом продолжал объяснять Игорь, – а также сигналы со спутников ГЛОНАСС поступают на бортовой компьютер. Компьютер в реальном времени вычерчивает…
Страшный рев заглушил последние слова научного работника. Это пилоты запустили двигатель. Димка от неожиданности даже голову в плечи вобрал. Железный корпус аппарата затрясся, как стиральная машина Димкиной мамы при отжиме, только еще сильнее. У Димки внутри тоже все завибрировало, а в глазах зарябило. Он поскорее сел в хвосте на одиночное откидное сиденье и прильнул к мутноватому круглому иллюминатору.
В иллюминатор видны были концы вращающихся вверху лопастей. Проносились они всё быстрее и быстрее, пока не размазались в одну сплошную плоскость, некий блин, но блин полупрозрачный, через который все же просматривались белые облака на голубом небе. Лопасти продолжали с бешеной скоростью крутиться, а вертолет продолжал стоять на месте. Димка начал уж беспокоиться, что это из-за него (из-за лишнего веса) вертолету не взлететь. Но вот гул достиг такой силы, что дальше оставалось только оглохнуть, и тут машина словно бы привстала на цыпочки. Бетонная площадка внизу плавно сдвинулась, заскользила назад и вниз, сменилась травой. По траве, как по воде, побежали круги. Промелькнула фигурка Петровича, обеими руками придерживающего фуражку, и вот уже внизу развернулось все летное поле и лес вокруг него, а вон и поселок – прямоугольнички крыш и крошечные поленницы дров. Блеснула река, делающая у поселка крутой изгиб. Земля уходила все ниже и как бы раздавалась вширь. А впереди, точно на картине, появились горы – четко очерченные, с яркими снежными зубчатыми вершинами. Самые высокие из них по-прежнему были окутаны облаками. Внизу же расстилалась плоская буро-зеленая равнина – тайга вперемежку с болотами.
До этого Димка летал лишь однажды, на самолете с родителями, и запомнил только холодную синеву и слепяще-белые поля облаков. Не было тогда ощущения полета. А вот вертолет – это, как оказалось, совсем другое. Тут ты прямо чувствуешь, что висишь в воздухе. И не понятно, почему висишь и не падаешь. То есть умом, конечно, понимаешь: лопасти винтов, кружась, как бы отталкиваются от воздуха и поднимают над землей эту железную махину со всем ее содержимым. Но в душе все равно – ощущение чего-то невероятного, сказочного, коверно-самолетного.
Как ни медленно они летели (по сравнению с самолетом), горы тем не менее заметно наползали на них и как будто росли ввысь. Димка представить себе не мог, как они перелетят через них, если их вершины о-го-го где! Однако, к его большому изумлению, они не стали перелетать их по верху. Сначала ему показалось, будто вертолетчики, точно камикадзе, правят прямо на отвесные скалы. Но потом в скалах открылся проход, и вот они уже летят между горами, в глубочайшем ущелье. Сбоку прямо перед Димкиными глазами (чудилось: рукой достать) проползала неровная, в трещинах и расщелинах, каменная стена. Димка не сомневался, что стоит вертолету чуть-чуть вильнуть в сторону – лопасти врежутся в эту стену, и они, кувыркаясь, рухнут в бездну. Туда, где далеко внизу серебристой ниточкой извивался ручеек. Такими же серебристыми ниточками тянулись со стен ущелья водопады. Там и сям белели обрывки облаков, зацепившиеся за неровности скал.
– Жесть… – пробормотал Димка, поежившись.
На минуту он отлепился от иллюминатора и взглянул на остальных. Удивительно: никто не глядел с восторгом и ужасом на эти исполинские скалы. Никто вообще не смотрел в иллюминатор. Сухощавый Игорь оцепенело уставился на светящийся, но пустой экран монитора, Володя дремал… В приотворенную дверь кабины видна была синяя спина одного из пилотов, но и эта спина не выражала никакого потрясения. Конечно, им ведь это не впервой, заключил Димка. Может, они уже в сотый раз пролетают через это ущелье.
Прошло с полчаса (а может, всего минут пять), ущелье незаметно расширилось, и вертолет, целый и невредимый, что казалось истинным чудом, выскользнул из его тисков. Грозный хребет остался позади, а внизу теперь потянулись горы гораздо ниже, округлые и густо поросшие тайгой – лиственницами, соснами, кедрами. Однако порой между ними, всякий раз неожиданно, распахивался глубокий провал.
Геофизики с этого момента преобразились: теперь они внимательно следили за приборами, подкручивали какие-то ручки. На мониторе рисовались несколько разноцветных кривых линий. Димка догадался, что началась аэросъемка физических полей.
Вертолет теперь как будто старался огибать рельеф, не опускаясь, конечно, в самую глубь ущелий. Вот он словно взбирается вверх по склону, едва не касаясь колесами верхушек деревьев. Но он благополучно переваливает через гору и слегка даже проваливается вниз, в распахнувшуюся пропасть. Зависает над ней. Затем, преодолев ущелье, вновь наползает на следующую гору – и все повторяется. Один раз машина так резко ухнула вниз, в пустоту, что Димка невольно зажмурился.
«Хорошо бы долететь живым, – мелькнуло у него в мозгу. – А то так и не познаю настоящей геологической жизни». Но тут же он пристыдил себя за эту малодушную мысль. Затем он подумал: «Интересно, по таким же местам будут проходить наши маршруты?» И ему ужасно захотелось полазить по этим кручам и походить по лесистым горам, проплывающим под днищем вертолета.
Прошло немало времени, а вертолет все продолжал описывать рельеф, а компьютер – вычерчивать график. И теперь уже Димка не гадал, долетят ли они живыми до места. И полет уже не восторгал и не пугал его. Теперь он сидел стиснув зубы, и ему казалось, что у него вот-вот разорвется живот. Как он жалел теперь, что выпил в домике у Петровича столько чая! Он поглядывал на геофизиков, которые преспокойно занимались своим делом, и все тверже убеждался, что они, как и вертолетчики, научились, по-видимому, отключать на время полета свои мочевые пузыри.
Димка терпел, собрав в кулак всю свою волю, все запасы выносливости.
«Конечно, – говорил он себе, – это не такое испытание, к каким я готовился, но все-таки испытание».
Однако всякая выносливость имеет свой предел. И Димка в конце концов не выдержал – смущенно оглядываясь, пробрался в самый хвост вертолета и там, встав на колени, совершил непристойное – через узенькую щель между громадными железными створками окропил с высоты эту прекрасную дикую тайгу.
Зато как после этого ему стало хорошо и весело! Хоть танцуй! Но он танцевать не стал, а снова с интересом приник к иллюминатору.
Летали они так добрых четыре часа. И когда Димка уже снова сидел скрючившись и стиснув зубы, машина наконец-то пошла на снижение над широкой, с множеством протоков рекой.
Сели на голую галечную косу. Видно было, как рябью ощетинилась вода и даже покинула мелкие места, отгоняемая поднятым винтами ветром.
После долгого свиста и гула внезапно наступила оглушающая тишина.
Один из пилотов, пройдя в салон, отворил наружную дверь и прикрепил железную лесенку. Димка со своими вещами спрыгнул на гальку. В первые секунды ногам его было странно, что земля не трясется и не проваливается под ними, как трясся и проваливался в пропасти вертолет. Затем его поразил мощный, всепроникающий запах. Это был совершенно специфический запах. В поселке и на базе «Лесавиа» тоже пахло лесом, но здесь не просто пахло – здесь разливался густой настой, концентрат запахов хвои, болотного мха, багульника, голубики и сотен других, неведомых Димке растений. Мальчишка даже забыл на минуту, что он первым делом намеревался рвануть к ближайшим кустам. И вспомнил об этом, когда увидел, что все – и пилоты, и геофизики – поспешили к этим самым кустам. А еще через несколько минут вновь взревели двигатели, командир экипажа, высунувшись из оконца, махнул прощально Димке рукой, и машина, задрав хвост, понеслась вперед и вверх, хватая лопастями воздух. Мощный гул, отдаляясь, скоро стал походить на тихий шум вентилятора.
Только теперь Димка огляделся: куда же его занесло?
С одной стороны от него с шумом и плеском бежала река, с другой, на террасе среди высоких деревьев, виднелись несколько бревенчатых срубов и палаток. Это, очевидно, и была база «байкальцев» на Бурунихе.
Вот он, мир, о котором Димка знал до сих пор лишь по книжкам да видел в собственном воображении, – мир суровой природы и железных людей.
От террасы шагал к Димке как раз один из таких людей – приземистый мужчина с плечами штангиста. Его подвернутые болотные сапоги зычно хлопали голенищами в такт шагам.
Глава 5. На базе
– Алексей! – протянул руку тяжелоатлет. Димка ощутил шершавую, как будто вытесанную из крепкого дерева ладонь. Ладонь эта так сжала Димкину кисть, что та на время онемела.
– Дима. Ручейков, – пролепетал мальчишка.
– Знаю. Мне по рации про тебя сообщили. Сообщили мне уже, так-то вот.
У мужчины было грубоватое скуластое лицо и пошкольному короткая прическа. Помимо сапог, он был одет в выгоревший до бледной желтизны энцефалитный костюм (это Димка потом уже узнал, что такой костюм называется энцефалитным, защищающим от энцефалитных клещей). Говорил мужчина громко и твердо, повторяя, как будто для большей убедительности, отдельные фразы.
– Пойдем, поселю тебя. Свободных палаток нет, нет свободных, поживешь пока у меня… у меня поживешь. – И он зашагал к террасе.
«Поживешь?» – повторил про себя Димка. Ему что же, придется тут жить? А Шмырёв? А маршруты?
– Шмырёв ваш сейчас под гольцами стоит, – на миг обернулся Алексей. – Под гольцами, – повторил он, – километрах в двадцати от базы.
– Как же я… туда доберусь? – растерянно спросил Димка.
– От нас пойдет туда вездеход. Вездеход пойдет. Но не раньше чем через два дня. Все вездеходы обломались. Сегодня доставили запчасти, будем ремонтироваться. Ремонтироваться будем. Так-то вот.
Несмотря на предстоящее ожидание, Димка обрадовался. Еще бы: он поедет на вездеходе! На вертолете сегодня летал (почти полдня), теперь и на вездеходе прокатится. А если вездеход сломается в дороге, ему придется добираться до лагеря пешком через тайгу и горы, по компасу. А это уже настоящее приключение! Правда, компаса у него не было.
Палатки и домики базы расположились среди высоких лиственниц на сыром и мшистом болотистом месте.
– Ты в тапочках? – оглядел Алексей Димкины ноги в кроссовках. – Сапог нет? Ладно, жди здесь.
Он ушел и вернулся с большими сапогами, явно почтенного возраста, облепленными, точно лейблами, овальными заплатками.
Но Димка обрадовался и таким. Было ясно: без сапог тут шагу не ступишь. Почва по всей базе была разворочена тракторами или вездеходами – чернели глубокие борозды. Пахло сероводородом, торфом, а еще сильнее – соляркой и машинным маслом. Под накрытым толем навесом Димка увидел полуразобранный вездеход со снятыми гусеницами. Рядом с ним на бревнах стоял зеркально блестящий, словно отполированный двигатель. Возле «больного» возились с инструментами, почти как хирурги в операционной, двое бородатых рабочих в грязных брезентовых робах. Их зверские физиономии заставили Димку засомневаться в приятности предстоящей поездки. У одного из них вместо брови тянулся кривой шрам, а глаз прикрывала кожа, напоминающая смятую бумагу.
– Как дела? – спросил у рабочих Димкин вожатый.
– Работаем, начальник, – отвечали те, из чего Димка заключил, что Алексей – начальник этой базы.
Палатки были расставлены беспорядочно, но зато крепились на каркасах из жердей. В палатке, в которую они вошли, было тепло и уютно. Посредине стоял, вбитый или вкопанный, отличный стол из струганных досок, по бокам от него – два лежака (нары). У входа, в ящике, наполненном мелкой галькой, помещалась жестяная печка, и от нее тянуло жаром.
– Бросай свои вещи и пойдем в столовую, – властно распорядился начальник базы. – Ужин ты уже пропустил… пропустил ужин, но надеюсь, что-нибудь у Фар-хата найдется… найдем, думаю, кое-что.
Только сейчас, когда они снова вышли на воздух, Димка заметил, что солнце висит уже над самыми макушками деревьев на том берегу реки и что заметно похолодало. А воздух, помимо комаров, наполнен мелкой липучей (и кусачей) мошко́й.
– Почему так мало народу? – подивился мальчишка. – Вы говорили: все палатки заняты.
– Люди на участках. На участки заброшены люди, – объяснил Алексей. – Канавы бьют, бурят. А в палатках у них вещи… Это как личные помещения, без разрешения негоже.
– А вы? – спросил Димка. – Вы на участки не забрасываетесь?
– Я-то? Мне-то как? На мне хозяйство. Всех надо обеспечить – продуктами, запчастями, горючим, вездеходами вот, которые постоянно ломаются. Ломаются, черти! – сокрушенно покачал головой начальник базы.
Столовая находилась в самом большом бревенчатом срубе. Войдя в нее, в первую секунду можно было решить, что ты попал в баню, так жарко тут было натоплено. Но в отличие от бани, тут пахло не вениками, а печеным хлебом и жареной рыбой. Повар, молчаливый молодой парень, по-азиатски смуглый и черноглазый, казалось, был недоволен, что Димка явился не в положенное время, но все же, по распоряжению Алексея, положил новичку в алюминиевую миску картофельного пюре и румяного, с корочкой окуня.
Окунь этот затмил всех, когда-либо пробованных Димкой окуней. Жаль только, что через несколько минут от него остался лишь хребет да тщательно высосанная голова. Не уступал окуню и хлеб – пушистый, ароматный, как будто только что из печи. Оказалось, так оно и есть: Фархат сам его пек в специальных формах.
После ужина Димкой овладело одно, но очень сильное, почти необоримое желание – добраться до нар в палатке Алексея и рухнуть на них. Столько за этот день случилось всяких событий, волнений, тревог, столько нового, непривычного, что казалось, прошел не один, а два или три дня.
Спал Димка в стареньком ватном спальнике, пахнущем соляркой, но зато теплом. Даже, можно сказать, жарком. Таком жарком, что к утру Димка был мокрым от пота. И, кстати, тоже весь пропах соляркой. По исходящему от него запаху Димку теперь можно было принять скорее за тракториста или вездеходчика, чем за рабочего-радиометриста.
И всю ночь напролет Димке чудилось сквозь сон, будто гудит, вращая винтами, вертолет. Но это шумела, не умолкая ни на миг, перекатываясь через пороги, бурная река Буруниха.
