Текст книги "История о великом князе Московском"

Автор книги: Андрей Курбский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

И не успокоились на том. К тому же брата единоутробного Андрея Углицкого, мужа разумного и доброго, тяжкими веригами в темнице за короткое время удавил, а двух сыновей его от груди матери оторвал – тяжело слышать и еще труднее писать о том, что человеческая гордыня в такую превеликую злобу выросла, особенно же у тех христианских начальников, которые многолетним заключением темничным нещадно их поморили. У князя Симеона Ряполовского, мужа сильного и разумного, ведущего свое происхождение от рода великого Владимира, голову отсек. И других братьев своих ближнего рода, одних разогнал в чужие земли, как Михаила Верейского и Василия Ярославича; а других в отроческом возрасте в темницу заключил, а сыну своему Василию поручил, в скверном и проклятом своем завещании, неповинных отроков тех погубить. (О, беда такова, что и слышать тяжело!) Так сделали и с другими многими, но остановимся на этом краткости ради. К вышеупомянутому Златоусту обращусь, там, где он об Ироде пишет. «Окрестных людей, – говорит, – мужеубийца, наполнивший кровью землю, постоянно жаждущий крови». Так Златоуст в Слове своем говорит об Ироде.

О, царь, прежде нами очень любимый! Не хотел бы я и о малых твоих беззакониях говорить, но вынужден рассказать об этом с любовью к Христу и печалью о тех неповинных мучениках, братьях наших, пострадавших от тебя. Об этом я от тебя самого не только слышал, но и сам видел, как совершались такие дела, которыми ты еще и похвалялся, говаривая: «Я, – говорил, – убиенных праведными отцом и дедом моими одеваю гробами или украшаю драгоценными аксамитами[viii] раки неповинно погубленных праведников».

Так слово Господа, к жидам обращенное, сбылось в отношении тебя: «А вы своими делами уподобляетесь злым убийцам отцов ваших и показываете себя сами сыновьями убийц». А после тебя и твоих кромешников, которые по твоему повелению бесчисленно убивали неповинных мучеников, кто будет гробы их украшать и раки золотить?

О, воистину смеха достойно, со многим плачем смешанного, непотребство сие и не дай Бог, чтобы сыновья твои правили так же и желали бы подражать тебе. Но ни Бог, ни те, которых еще в древности убийцы погубили, не желали бы, чтобы дети тех, от кого они погибли, украшали и золотили их гробы и раки и превозносили бы их после смерти, ибо праведные от праведных, мученики от кротких и по Божественным законам живущих должны быть почитаемы.

На этом положу конец, все это я вкратце изложил, чтобы не забыли о славных и знаменитых мужах и мудрых людях, в истории писанных, грядущие роды почитали бы, а от злых и лукавых, скверные дела которых здесь раскрыты, остерегались бы как от смертного яда или поветрия не только телесного, но и душевного. Так я вкратце написал малую часть того, что прежде неоднократно говорил, но все оставлю нелицеприятному Божьему суду, способному сокрушить головы врагов своих, грехи которых достигли их волос, и отомстить за малейшую обиду, причиненную всесильными убогим, за озлобление нищих и убогих, и как говорил Господь: «Ради страдания нищих и воздыхания бедных ныне восстану, и как прежде пророк говорил, даже тех, кто помыслил совершить беззаконие, изобличу и поставлю перед лицом твоим, если и далее не покаются за грехи свои, и неправды, и обиды, причиненные убогим[ix]. К тому же для наилучшей памяти там (в России. – Н.Э.) живущих оставлю это, поскольку еще в середине той презлой беды ушел я из отечества моего, а уж и тогда о всех беззакониях и гонениях мог бы я целую книгу написать, но вкратце упомянул в своем предисловии на Златоустов «Новый Маргарит», который начинается: «В лето восьмой тысячи звериного века, как сказано в Святом Апокалипсисе».

Обязан я беззаконно убиенных благородных и светлых мужей (не только по роду, но по делам своим) вспомнить, сколько позволит мне моя память и поможет мне Божья благодать, уже старому и немощному, живущему в бедах, напастях и ненависти от окружающих меня людей. И если что забудется или пропустится, то молю, не осудите меня те, чья память острее и долговременнее. Здесь же по возможности моей начну перечислять имена благородных мужей и юношей, которых достойно назвать страдальцами и новыми мучениками, неповинно погубленными.

[i] Это событие получило подробное освещение в летописи: «Тогда же лета (1560) августа в 7 день, в среду на память святого мученика Деомида в пять часов дни, преставися благоверного царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси царица и великая княгиня Анастасия и погребена бысть в Девичьем монастыре у Вознесения Христова в городе у Фроловских ворот. Та бысть первая царица Московского государства, а жила за царем и великим князем полчетвертанадцата году, а остались у царя и великого князя от нее два сына: царевич Иван семь лет, а царевич Федор на четвертом году. Бе же на погребение ее Макарий митрополит всея Руси и Матфей, епископ Крутицкий и архимандриты и игумены и весь Освященный собор, со царем и великим князем братом его князь Юрий Васильевич и князь Володимер Андреевич и царь Александр Сафа-Киреевич и бояре и вельможи. И не токмо множество народу, но и все нищие и все убозии со всего города приидоша на погребение не для милости, но с плачем и рыданиями велием провожающе; и от множества народа на улицах едва могли тело ее отнести в монастырь. Царя и великого князя от великого стенания и от жалости сердца едва под руцу ведяху. И роздаде по ней милостыню по церквам и монастырям в митрополии и в архиепископствах и во всех епископиях не токмо по градским церквам, но и по всем уездам много тысяч рублев; и во Царьград и во Ерусалим и во Святую гору и иные тамошние страны и во многие монастыри многую милостыню посла. Бяша по ней плач не мал бе бо милостива и беззлоблива ко всем». (См.: ПСРЛ. Т. 8. С. 328.)

[ii] Митрополитом Московским был Макарий с 1542 г. по день смерти в 1563 г. Он родился в 1481 г., рано постригся в монахи, некоторое время был преемником Иосифа Волоцкого на игуменской кафедре в Волоколамском монастыре. В 1526 г. возведен на архиепископскую кафедру в Новгороде. С 1542 г. митрополит, имея большое влияние на великого князя Московского, часто заступался за опальных. В вопросах, касающихся монастырского вотчинновладения, придерживался стяжательской ориентации, утверждая, что все церковные и монастырские имущества «вложены Богови и Пречистой Богородицей и Великими Чудотворцами вданы». (См.: Николький Н.М. История русской церкви. М., 1983. С. 74.) Ратовал за строгость и чистоту церковной и монашеской жизни. Под руководством Макария было проведено несколько Освященных соборов: в 1547 и 1549 гг., где были канонизированы около 50 местных святых; Стоглавый собор 1551 г. (о церковном и государственном устроении) и Соборы 1553 и 1554 гг., осудившие ереси Косого и Матвея Башкина.

Известна и большая литературная деятельность Макария: он собирал и редактировал Великие Макарьевские Четьи-Минеи (помесячное чтение житий святых), написал несколько Посланий (царю и войску), составил чин венчания на царство Ивана IV, был также инициатором создания Степенной книги и Царского родословия. С именем Макария связывают и возникновение нового литературного стиля, утвердившегося в Московском государстве в XVI в., – «плетение словес», который стали называть макарьевским стилем.

Макарий умер в 1563 г. «Его смерть была большой потерей как для царя Ивана, так и для всего его дворового окружения. Безупречный в личной жизни, всегда и ко всем доброжелательный, образованнейший книжник своего времени, много сделавший для успехов церковной и летописной литературы, Макарий принадлежал к тем немногим избранным натурам, которые одним своим присутствием облагораживают и поднимают окружающих их людей и своим молчаливым упреком действуют сильнее, чем резким осуждением.

Для борьбы он был слишком мягким человеком, но влияние его на царя долгое время было очень велико. Когда после смерти царицы Анастасии царь утратил душевное равновесие и, по выражению Курбского, «воскурилось гонение великое», Макарий стал терять свое влияние на царя. На Соборе 1560 г. он один решился поднять голос, не столько за Сильвестра и Адашева, сколько за соблюдение обычаев «правого суда» и против заочного осуждения обвиняемых. Боярство не поддержало выступления Макария. Тем не менее последующие годы Макарий старался по возможности ходатайствовать за опальных и вносить примирение в конфликты царя с его дворянами. После Собора 1551 г. Макарий испросил прощение Максиму Греку и разрешение преподать ему святое причастие. В 1561 г. он выступил ходатаем и поручителем за князя В.М. Глинского, в 1562 г. – за князя Вельского, а в 1563 г. по приглашению самого царя улаживал его столкновение со старицкими князьями». (Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 115-116.)

[iii] Иоанн Златоуст (345-407) был одним из виднейших деятелей Византийской церкви. (Византия существовала с 392 по 1453 г.) В данном случае Курбский упоминает о критических высказываниях Иоанна Златоуста в адрес императора Аркадия, его жены Евдоксии и всесильного временщика-евнуха Евтропия. Златоуст закончил свою жизнь в изгнании, заглазно обвиненный Собором в Дубе «в возмущении народа против властей».

A.M. Курбский был хорошо знаком с творчеством Златоуста и оно оказало большое влияние на формирование его собственных взглядов, поэтому считаем необходимым кратко изложить основные положения социально-политической доктрины Иоанна Златоуста.

Государство Златоуст рассматривал как единый организм, подчиненный общим задачам и целям, сравнивая его с человеческим телом. Подобно гармонии в человеческом организме должна быть установлена и гармония в обществе. Так, богатых и бедных он рассматривал как две необходимые части, взаимно обслуживающие друг друга: «Как для желудка было бы пороком удерживать у себя пищу, а не распределять ее по всему организму, потому что это бы повредило всему телу, так и для богатых порок удерживать все имущество у себя, потому что это погубит их самих и других людей». Невозможно допустить существование двух градов: бедных и богатых, поскольку, несвязанные взаимностью, они погибнут. Вначале Златоуст полагал, что альтруизм богатых не позволит им допустить гибели всего общества, но затем разочаровался в их «благих намерениях» и пришел к выводу, что гармония достижима только в результате установления общности имущества. «Там где богатство, там и хищничество, там виден волк, там свирепость, там виден лев, а не человек». Богатые способны выливать целые бочки вина, «не дав бедным ни одного стакана и ни одной монетки и ни одного кусочка хлеба, а целые житницы выбрасывать в реку». Господство общей собственности представляется ему обществом со всеобщей бедностью и всеобщим равенством. Златоуст – сторонник суровой регламентации социальной жизни и ограничений (отрицает театральные действа, спортивные состязания и прочие удовольствия).

Воплощение своего идеала он усматривает в общежитийной монастырской организации, где труд является обязательным и справедливо оплачиваемым. Наиболее почетными и ответственными видами труда епископ Константинопольский считал управленческую деятельность (мысль о том, что политика есть высшее искусство, не чужда ему) и земледелие, обеспечивающее пропитание всего общества. В отличие от Платона Златоуст требует равного уважения к философу, дровосеку, земледельцу и любому другому работнику.

По своим политическим взглядам Златоуст являлся сторонником монархической формы правления, проповедуя традиционно евангельское отношение к власти, подчеркивая ее Божественный характер и назначение в обществе.

Цель власти заключается в поддержании порядка, пресечении зла и вознаграждении добра. «Бог является заступником за власть, когда ей оказывают непокорность». Златоуст осуждает безвластие, считая политическое общество (государство) высшей формой человеческого общежития.

К носителю верховной власти он предъявляет высокие нравственные требования. «Истинный царь тот, кто, властвуя над людьми, умеет властвовать над гневом, завистью, страстью к наслаждениям, кто все в своей деятельности может подчинять Закону Божьему, кто сохраняет свободный разум, кто не позволяет страстям властвовать над ним самим». Такими качествами должны обладать властитель и его чиновники, на которых Златоуст возлагал труд по управлению делами всего общества. Этот идеал Златоуста практически стал формулой в сочинениях средневековых авторов, моделирующих образ правителя христианского типа, и получил большое распространение в трудах русских мыслителей.

Само понятие власть Златоуст расчленил на три элемента: сущность (всегда Божественна), происхождение и употребление. Для сохранения властью Божественного предназначения ее возникновение и употребление (реализация) должны быть законными. Оценка верховной власти подчинена двум критериям: нравственному и юридическому. Правитель и его слуги обязаны реализовать свою власть только на основе закона. Законной реализации власти Златоуст уделяет большое внимание. Будучи юристом по своему образованию, он подвергает критике судопроизводство в Византии, отмечая взяточничество и продажность чиновнического аппарата; жестокость санкций; несоответствие тяжести преступления суровости наказания и т.п.

Решая вопрос о соотношении властей, Златоуст придерживается традиционного учения о симфонии властей («не слиянно, но и не раздельно»), согласно которому власти, действуя совместно, имеют тем не менее каждая свою сферу приложения сил. Так, светская власть не имеет права вторгаться во внутренний мир человека. Душа недоступна царским повелениям и подчиняется только наместникам Бога на земле. Исходя из этих положений Златоуст категорически возражал против любых политических форм преследования еретиков. Будучи сторонником признания за человеком свободной воли и права на ее самостоятельную реализацию, он возражал против искоренения любых заблуждений насилием, полагая возможным воздействовать на заблуждающихся только советом и наставлением. Всегда лучше самому претерпеть гонения, говорил епископ (в действительности сам неоднократно им подвергавшийся), нежели преследовать других.

Вполне прогрессивными были и его внешнеполитические взгляды. Категорически возражая против кровопролитных войн, он высказал предположение о возможности наступления такого времени, когда все страны и народы будут пребывать во всеобщем мире и только по слухам знать о минувших войнах.

Социально-политическое учение Иоанна Златоуста оказало большое влияние на развитие политической и социальной мысли. Причем если к его социальным взглядам обращались в основном революционные преобразователи общества и особенно коммунисты-утописты, то его учение о верховной власти (три элемента и их назначение), нравственных и юридических характеристиках ее носителя сыграли большую роль в становлении политических взглядов мыслителей как католической, так и православной конфессий в христианской цивилизации.

В России труды Златоуста получили большое распространение. Произведения Златоуста были известны еще в Киевской Руси. В средние века они служили настольной книгой, к которой обращались как еретики (Феодосии Косой, например), так и ортодоксальные мыслители (Максим Грек, Иосиф Волоцкий, Зиновий Отен-ский, Андрей Курбский, Федор Карпов и др.). В Московском государстве трудно назвать мыслителя, которой в схеме своих аргументаций не ссылался бы на творения Златоуста. Известны даже случаи, когда мыслители использовали цитаты из произведений других авторов, но приписывали их Златоусту как бесспорно почитаемому и убедительному авторитету.'

[iv] Аполлон – бог света, рожденный на острове Делос, сын громовержца Зевса и Латоны. «По всей Греции чтили бога Аполлона. Греки почитали его как бога света, очищающего человека от скверны пролитой крови, как бога, прорицающего волей отца своего Зевса, бога карающего, насылающего болезни и исцеляющего их. Его почитали юноши-греки как своего покровителя».

Аполлон – покровитель мореходства, он помогает основанию новых колоний и городов. Художники, поэты, певцы и музыканты стоят под особым покровительством предводителя хора муз Аполлона-кифареда. Аполлон равен самому Зевсу-громовержцу по тому поклонению, которое воздавали ему греки. (См.: Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции. М., 1954. С. 32-40.)

[v] Левкий – архимандрит Чудовского монастыря (Чудо архангела Михаила в Хонех) в 1554-1558 гг. Входил вместе с Пименом, архиепископом Новгородским и Псковским, в состав делегации, посланной митрополитом Афанасием к царю в Александрову слободу в 7073 (1565) г. «Митрополит Афанасий... послал к благочестивому царю и великому князю в Олександровскую слободу того же дни, Генваря 3 день, Пимена архиепископа Великого Новграда и Пскова, да Михайлова Чюда архимандрита Левкия молити и бити челом, чтобы царь и великий князь над ним, своим отцом и богомольцем и над своими богомольцами, над архиепископы и епископы, и на всем Освященном соборе милость показал и гнев свой отложил... и опалу с них сложил, и на государстве бы был и своим бы государством владел и правил, как ему государю годно: и хто будет ему, государю, и его государству изменники и лиходеи, и над теми в животе и в казни (наказании. – Н.З.) его государская воля». (См.: ПСРЛ. Т. 8. С. 393.) По-видимому, Левкий пользовался доверием царя.

[vi] В данном случае игра слов: опричь – кроме, особо, отдельно. Но в значении «кромешный» у И.И. Срезневского есть и иные оттенки: «дьявол... в тьме кромешной и огне негасимом». (См.:Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 2. Стб. 693, 1329.) Видимо, Курбский использовал оба эти значения и сам создал новый термин – «кромешник».

[vii] Манассия царствовал в Иерусалиме пятьдесят пять лет «и делал неугодное в очах Господних», за что Господь наказал его нашествием ассирийского царя, и Манассия был закован в кандалы и отведен в Вавилон. Он поклонился Господу и молил его о спасении. И «Бог... услышал его моления и возвратил его в Иерусалим на царство его». (См.: 2 Пар 33:10-13.)

[viii] Аксамит – бархат. (См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1.С. 8.)

[ix] Закхей – «начальник мытарей и человек богатый» – обещал Иисусу Христу отдать нищим половину имения и воздать обиженным от него вчетверо. (См.: Лк 19:2-10.)

ГЛАВА VI. О КАЗНЯХ БОЯР

Об «избиении» княжеских родов. О первых казнях: родные и знакомые А. Адашева и Сильвестра; Мария Магдалина Ляховецкая, Иоанн Шишкин, Данила, единоутробный брат Алексея Адашева с сыном Тархом, Петр Туров, Федор, Алексей и Андрей Сатины; князь Дмитрий Овчинин; князь Михаил Репнин; князь Юрий Кашин; его брат Иоанн; князь Дмитрий Шевырев; князь Петр Оболенский Серебряный; князь Александр Ярославов; князь Владимир Курлятев; князь Александр Горбатый с единственным сыном' своим Петром; Петр Ховрин; князь Дмитрий Ряполовский; князья ростовские: Семен, Андрей и Василий с друзьями; Василий Темкин; князь Петр Щенятев и соплеменники-братья: Петр и Иоанн; князья ярославские – князь Львов и других того же племени немало; Иоанн Шаховской; князья Василий и Александр Прозоровские и другие княжата этого рода; князья Ушатые со всей родней; князья рязанские – князь Иоанн Пронский, князь Василий Рыбин. Убито около двухсот благородных мужей, известных воинов; а также: Владимир, двоюродный брат Иоанна, с матерью Ефросиньей, княжной Хованской, Евдокия, княжна Одоевская, и два ее сыномладенца; князь Михаил Воротынский и князь Одоевский с двумя детьми-младенцами и с женой. Сопоставление врагов церковных: Батый и Иоанн. Рождение двух сыновей у великого князя Василия III от колдовства. Колдовство – великий грех

Скоро после смерти Алексея Адашева и изгнания Сильвестра воскурилось гонение великое и по всей Русской земле разгорелся лютый пожар, о таком гонении не слыхали не только в Русской земле, но и не знали в истории правления древних поганских (языческих) царей – нечестивых мучителей христиан, преследовавших их за веру Христову и поругание языческих богов. Но даже и они не хватали и не мучили тех, кто скрывал свою веру и не исповедовал ее, а также их родственников. А наш новоявленный зверь, по наветам клеветников, вначале начал разыскивать имена близких родственников Алексея Адашева и Сильвестра, а затем всех друзей и соседей, и даже тех, кто едва был с ними знаком. Всех этих людей выгоняли из домов, захватывали их имущество и имения, и мучили различными муками, и высылали в другие города. А зачем тех невиновных мучил? Земля возопила о невинно изгнанных, которых проклинали вышеупомянутые льстецы, соблазнившие царя, а он совместно с ними, как бы оправдываясь перед всеми, говорил, что он такое творит, только остерегаясь колдовства (неизвестно какого), приказывая мучить не одного или двух, а весь свой народ.

Имен тех невинных, в муках умерших, было такое множество, что всех упомянуть здесь невозможно. Б то же время была убита Мария преподобная, прозванная Магдалиной, с пятью сыновьями своими, она была полячка родом, потом перешла в православие и стала великой и превосходной постницей, в году вкушавшей только один день в неделю, проживавшей в святом вдовстве и носившей железные вериги для порабощения тела и подчинения его духу. Прочих святых дел и добродетелей ее я описывать не буду, поскольку они известны всем. Она была также оклеветана перед царем как колдунья и Алексеева последовательница. Царь приказал убить ее со всеми детьми и многими другими людьми. А ведь Алексей (Адашев) был не только сам добродетельным, но и другом и помощником, как говорил Давид, всех боящихся Господа, сообщником всех, кто соблюдал заповеди Его, и даже в своем доме имел десять прокаженных и тайно кормил их и своими руками обмывал их гнойные язвы.

В том же году был убит один праведный, благородный и богатый муж Иоанн Шишкин[i], с женой и детьми, поскольку приходился родней Алексею Адашеву, а он был муж праведный и очень разумный, благородный и богатый. Потом через два или три года были убиты благородные мужи: Данила – единоутробный брат Алексея, с сыном Тархом, молодым человеком около двадцати лет, и тестем этого Данилы Петром Туровым; а также Сатины: Федор, Алексей и Андрей, поскольку их сестра была замужем за Алексеем, и другие люди были вместе с ними погублены[ii].

А Петру этому (Турову) за месяц до смерти было видение Божественное и провиденциальное, предрекающее мученическую смерть (он мне об этом говорил). Но для краткости изложения я этого здесь не пишу.

Тогда же был убит по повелению царя князь Дмитрий Овчинин, его отец многие годы служил царю и за него умер. И что выслужил для сына? Еще в юношеском возрасте, около двадцати лет, был убит от руки самого царя[iii]. Б эти же годы был убит князь Михаиле Репнин, бывший уже в боярском чине. И за какую же вину убит Репнин? Начал царь пить со своими вышеуказанными льстецами обещанными дьяволу чашами; а на тот царский пир, по случаю, был приглашен и Репнин, ибо царь хотел приручить его к себе дружбой, и вот, упившись, начал он (царь. – П.З.) со скоморохами в масках плясать, а с ним и остальные пирующие; увидев такое бесчиние, этот известный и благородный муж начал плакать и говорить ему, что «недостойно царю христианскому подобное творить». Тот же начал Репнина понуждать, говоря: «Веселись и играй с нами!», и, взяв маску, надел ее ему на лицо, Репнин отверг ее, бросил и растоптал, говоря: «Не понуждай меня, думского боярина, сотворять безумие и бесчиние». Царь, придя в ярость, прогнал его с глаз своих, и потом, через несколько дней, на неделе, Репнина, стоящего в церкви на всенощном бдении, в час евангельского чтения, приказал своим бесчеловечным и лютым воинам заколоть вблизи самого алтаря, как Агнца Божьего неповинного.

Б ту же ночь повелел убить боярина своего, князя Юрия Кашина, который шел на утреннюю молитву и был заколот на пороге церкви, и наполнился помост церковный его святой кровью. Потом убили брата Юрия, князя Иоанна, и их родственников, а князя Димитрия Шевырева[iv]посадили на кол. И рассказывают, что он жил целый день, как бы не чувствуя адской муки, сидел на колу как на престоле, распевая канон Господу нашему Иисусу Христу и благодарственный канон Пречистой Богородице, а с ними вместе и акафист, по окончании пения в нем все плотское исчезло и предал он свой дух святой Господу.

Тогда же и других князей того же рода побил, а дядю тех княжат, Дмитрия Курлятева, приказал постричь в монахи – неслыханное беззаконие, – силой повелел постричь их всем родом, совместно с женой и малыми детьми, плачущими и вопиющими, а через несколько лет умертвили их всех[v]. А был этот князь Дмитрий муж; прекрасный и известный как мудрый советник. Затем был убит по повелению царя Петр Оболенский, прозванный Серебряным[vi], украшенный боярским чином, муж известный в военных делах и богатый к тому же. В том же году были убиты княжата: Александр Ярославов и князь Владимир Курлятев, сын брата этого Димитрия, а были те оба, особенно Александр – мужи разумной и ангелоподобной жизни, образованные в книжном учении, знатоки православных догматов, они тексты Священного Писания всегда на устах держали, а к тому же в военном деле опытны и род свой вели от великого князя Владимира и от пленника, великого князя Михаила Черниговского, который погиб от безбожного Батыя, за надругательство над его богами и дерзновенную проповедь учения Христа перед грозным и сильным мучителем. И родственники, кровью с ним повенчанные, пострадали за Христа, и представлены были мученики к мученикам.

Тогда же убит был по повелению царя князь суздальский Александр, по прозванию Горбатый, с единственным сыном своим Петром в первом цветении возраста его – в семнадцать лет. В тот же день убит был Петр Ховрин, муж греческого рода, сын благородного и богатого отца, подскарбия земского[vii], а потом и брат его Михаил Петрович[viii].

Об этом Александре Горбатом я уже вспоминал, когда писал повесть о казанском взятии, те княжата суздальские происходили из рода великого Владимира и была у них старшая власть над всеми князьями Руси более двух сотен лет. Один из них, князь суздальский Андрей, владел Волгой рекой аж до самого моря Каспийского, от него произошли великие тверские князья; обо всем этом лучше всего в летописной книге русской написано. Новоубиенный муж Александр был человеком глубокого разума и больших военных талантов и к тому же знаток Священного Писания, со словами которого он радостно принял смерть, будучи неповинно убит, как Агнец Бога Живого. Об этом событии рассказывают очевидцы: когда были приведены на место казни, тогда, говорят, шею сына первого преклонили к мечу, отец же возразил, сказавши: «О чадо, превозлюбленный и единственный сын мой! Да не увидят очи мои отсечения твоей головы!» И первым сам старый князь был казнен; храбрый молодой человек взял мученическую, честную голову своего отца и поцеловал ее и, взглянув на небо, сказал: «Благодарю Тебя, о Царь века, Иисус Христос Бог наш, царствующий с Отцом своим и Святым Духом, что сподобил нас, неповинных, быть убитыми, как и сам от богоборных жидов погублен был невинный Агнец! А сего ради прими наши души в живодательные руки Твои, Господи!» И так сказав, преклонил свою святую голову под меч и с таким упованием и многою верою ко Христу отошел.

Тогда в те годы или незадолго пред этим по повелению царя был убит князь Ряполовский Дмитрий, муж разумный и очень храбрый, который еще в молодости своей прославился своими воинскими подвигами и, как всем было известно, выиграл битвы над безбожными измаильтянами, которые даже на дикое поле за ним далеко ходили. И что выслужил? Головой заплатил. От жены и детей по царскому повелению оторван был и внезапной смерти предан[ix].

Также казнены по воле царя в тот же год княжата ростовские: Семен, Андрей и Василий и их друзья с ними. Они из тех же княжат ростовских, которые тоже служили царю. Василий Темкин со своим сыном также казнены кромешниками его, катами-палачами, избранными по царскому повелению[x].

Также казнен князь Петр Щенятев, внук литовского князя Патрикея. Муж очень благородный и богатый, который, оставив свое богатство и многие стяжания, постригся в монахи и полюбил нестяжательное христоподражатеяьное житие, но и там царь повелел предать его мучениям: жечь на раскаленной железной сковороде и иглы под ногти заколачивать. И в таких муках он скончался. Погубил он и его единокровных родственников, известных князей Петра и Иоанна[xi].

Б те же годы казнены были братья мои, княжата ярославские, происходящие от князя святого Федора Ростиславича Смоленского, правнука великого Владимира Мономаха; имена их были: князь Федор Львов, муж очень храбрый, придерживавшийся правил святой жизни и верно служивший царю от молодости до четвертого десятка лет. Он многократно одолевал поганские (языческие) народы, кровавил свои руки, а лучше бы сказать, освящал руки в крови басурман, врагов Креста Христова. (И) другого князя Федора (казнил), внука славного князя Федора Романовича, прадед которого в Орде у губителя нашего, ордынского царя, казнен был. Тогда еще в неволе русские князья от руки ордынского царя власть получали – и его попечением предки нашего царя на государство возведены были. Так службу и доброхотство прародителей наших его предкам вспомнил и заплатил[xii].

Княжата наши ярославские никогда не предавали его (Иоанна IV) прародителей в бедах и напастях и служили ему как верная и доброхотная братия, а по родословию они восходили к славному и блаженному Владимиру Мономаху. За тем-то князем Федором была одна из двух дочерей князя Михаила Глинского, славного рыцаря, невинно погубленного матерью царя (Еленой Глинской. – Н.Э.). Михаил приходился ей дядей и обличал ее беззаконное правление[xiii].

Других князей того же племени он также немало погубил. Одного из них царь своей рукой булавой насмерть убил в Невеле, едучи к Полоцку, а именно, Иоанна Шаховского, а потом Василия и Александра и Михаила – княжат Прозоровских – и других княжат того же роду; Ушатых, родственников тех же княжат ярославских, погубил всем родом: думаю, что причиной этому были их большие отчины[xiv]

Затем погубил Иоанна из рода князей рязанских, мужа престарелого и с молодости уже служившего не только Иоанну, но и отцу его много лет и многократно бывавшего великим гетманом (здесь полководцем. – Н.З.), почтенного боярским чином. Впоследствии он постригся в монахи в одном из монастырей и отрекся от мирской суеты ради Христа. Царь такого старого человека со спасительного пути изъял и повелел утопить в реке. И другого князя пронского, прозванного Рыбиным, погубил[xv], и в тот же день многих других благородных мужей, известных воинов, около двухсот казнили, а некоторые говорят, что и больше того.