Текст книги "Клетка для невидимки"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 39
Две лодки

Сторож вышел из своей будки с чайником в руке, попыхивая папиросой. Он сразу почувствовал, что ночь будет теплая и безветренная. «Буржуйку» можно и не топить, – подумал он. – Накроюсь двумя одеялами, крепче спать буду».

Неторопливо, словно по своей квартире, он прошел к началу аллеи, где в кустах торчал кран. Присел, отвернул вентиль и наполнил чайник водой. Из-за диабета его часто мучила жажда, а пить сырую воду врачи не советовали. Вот он и кипятил полный чайник, чтоб потом пить ночью.

Радуясь нежданному теплу, старик не торопился в свою конуру, провонявшую гуталином и табаком. Он прогулялся по причалу, по-хозяйски глядя на ветхий настил и мысленно прикидывая, сколько метров половой доски надо заказать, чтобы к весне подлатать дыры.

Дойдя до конца причала, он постоял на краю, кинул окурок в воду и побрел назад, машинально пересчитывая лодки.

«Эх, безобразие! – подумал он. – Теперь уже двух штук не хватает! Ну что за народ! Попросить тяжело? Разве я кому отказывал?»

Он не беспокоился за пропавшие лодки. Угнать их отсюда было невозможно. Украсть – бессмысленно, ибо не было на берегах заповедного озера ни деревень, ни рыболовецких хозяйств. Закончится это баловство с «Робинзонадой», уедут телевизионщики, и на озере вообще ни одной живой души не встретишь, кроме милиции да егерей.

«Завтра же начну затаскивать лодки в хранилище, – подумал он, закрываясь в будке. – Клиентов уже не будет, осень. Пора…»

Глава 40
Редкое животное

Поравнявшись с Первым, Ворохтин заглушил мотор и дальше пошел на веслах. Туман сгущался, и желтая луна, всходящая над Третьим островом, напоминала клубок шерстяных ниток. Ее холодные лучи все больше увязали в тумане, и им не хватало ни сил, ни тепла, чтобы пробиться к земле, и потому быстро темнело, словно после захода солнца опять наступил вечер и повторно стали сгущаться сумерки.

Ворохтину пришлось обходить остров по большому кругу, чтобы не выдать себя, если убийца наблюдал за берегами. Тяжелая работа разогрела Ворохтина, и он пожалел, что под куртку надел теплый свитер из ангорской шерсти. Методично опуская весла в воду, которая казалась черной и густой, как нефть, Ворохтин видел, как надвигается, закрывая собой луну, берег. По воде, словно золотые монетки, запрыгали отблески костра. На мысу, приподнятом и устремленном вперед, словно бак судна, горел костер. Он то затухал, то разгорался вновь, и его мерцающее свечение напоминало маяк. Сидит ли рядом с ним Ботаник, различить было трудно, как и невозможно было увидеть шалаш, расположенный где-то неподалеку. Ночь и плотный строй деревьев создали игру теней; они извивались, уподобляясь пламени, рвались, сливались, и это напоминало бесовский танец дикарей, тонконогих и гибких.

Достигнув противоположной части острова, Ворохтин повернул к берегу. Вскоре лодка зашла в заросли камышей. Если убийца и наблюдал за ним, то теперь наверняка потерял из виду. Глубина уменьшалась, лодка стала царапать днищем по дну. Наконец ее передок, оставляя в мокрой глине борозду, въехал в берег.

В отличие от острова Лагутина этот был почти идеально круглой формы, а в середине его протухало заросшее осокой болото. Потому Ворохтину пришлось идти по берегу, где шансов остаться незамеченным было меньше. Пологий, местами залитый водой, берег больше походил на сырую пашню, где ботинки увязали в жидком, как заварной крем, грунте. «Ботанику меньше всех повезло с островом», – подумал Ворохтин, мысленно сравнивая этот заболоченный берег с чистым песчаным пляжем Четвертого острова, на котором провел последние часы жизни Павлов.

Несколько минут спустя он увидел между деревьев отблески костра, а потом и самого хозяина острова. Ботаник сидел спиной к Ворохтину и ворошил палкой в углях. Он кутался в одеяло, на котором зияла большая дыра с опаленными краями. Березовая кора и хворост больше дымили, чем горели, и Ботаник, вполголоса чертыхаясь, опустился на колени и принялся раздувать огонь. Пепел вместе с дымом взлетел в воздух, Ботаник закашлялся, отпрянул от костра и принялся тереть глаза. Он казался жалким и беззащитным, и если бы убийца оказался рядом именно в этот момент, отправить Ботаника на тот свет не представляло бы для него никакой проблемы.

Но парень не догадывался, какую легкую добычу являл собой в этот момент, когда стоял на коленях и был ослеплен едким дымом. Он продолжал тереть глаза, не видя ничего вокруг. Ворохтину казалось, что Ботаник нарочно испытывает судьбу. Парень будто дразнил находящегося где-то рядом убийцу, будто провоцировал его начать свое кровавое дело.

«Не знаю, как бы я вел себя на его месте, – подумал Ворохтин, выходя из-за кустов, – но таким болваном бы не был!»

– Добрый вечер! – громко сказал Ворохтин.

Ботаник подскочил и, глядя слезящимися глазами на спасателя, зачем-то воинственно сжал кулаки и даже принял боксерскую стойку.

– Все, все, все! – успокоил его Ворохтин и показал пустые ладони. – Я к тебе с миром. Бить меня не надо.

Ботаник узнал спасателя, опустил руки, но испуг на его лице вытеснило выражение недовольства.

– А в чем дело? – сердито спросил он. – Я вас не вызывал.

– Правильно, – подтвердил Ворохтин, обламывая сухую буковую ветку и кидая ее в костер. – Даже если бы ты смог меня вызвать, то я вряд ли бы сумел тебе помочь.

– Но я вовсе не нуждаюсь ни в чьей помощи! – независимым тоном произнес Ботаник. – И потому прошу вас покинуть остров!

– Для начала успокойся и выслушай меня.

– Я не хочу вас слушать! – проявил удивительное упрямство Ботаник. – Из-за вас меня снимут с соревнований, а я настроен на победу, чувствую себя прекрасно и не хочу никого видеть!

– Твоя победа никуда от тебя не денется, и то, что я здесь, не узнает никто.

– Я сейчас позвоню Саркисяну, если вы немедленно не уберетесь отсюда! – пригрозил Ботаник.

Ворохтин покачал головой:

– Не думал, что ты такой ретивый.

– Какой есть! Убирайтесь!

Желая показать, что его обещание не простой звук, Ботаник вынул из кармана радиостанцию и сжал ее в руке, словно гранату с выдернутой чекой.

– Вот что, парень! – начиная нервничать, сказал Ворохтин. – У меня нет большой охоты кататься ночью по островам, и здесь я не потому, что мне захотелось помочь тебе разжечь костер! Участники соревнований выходили из игры не по своей оплошности. Их методично убивали! И я не исключаю, что сегодня наступила твоя очередь отправиться за ними!

– Ерунда, – буркнул Ботаник, однако немного присмирев. – Не может такого быть. Я не верю. Это провокация!

– Ты никак не хочешь поверить, что я пытаюсь спасти твою жизнь?

– Я в одном шаге от победы, вот во что я верю! – с вызовом ответил Ботаник, и в глазах его заплясали отблески разгорающегося пламени. – И не хочу из-за каких-то сомнительных опасений проиграть «Робинзонаду»!

Ботаник оказался намного более несговорчивым, чем Ворохтин мог предположить. Время шло. Туман все сильнее обволакивал остров, будто накрывал его платком из невесомой шерсти.

– Ну вот что! – теряя терпение, сказал Ворохтин. – Я отвечаю за твою жизнь и буду делать то, что считаю нужным.

– А я вас не прошу отвечать за мою жизнь! – отпарировал Ботаник и, чувствуя, что спасатель готов перейти к решительным действиям, попятился к сосне, на которой была закреплена камера. – Моя жизнь принадлежит только мне, и распоряжаться ею по своему усмотрению – мое право!

– Экий же ты дурак, братец, – не сдержался Ворохтин и нащупал в своем кармане медицинский жгут для остановки крови.

– А вы не оскорбляйте! Я тоже, между прочим, могу оскорбить!

– Думаю, что очень скоро ты поймешь, как был не прав, – сказал Ворохтин и шагнул к Ботанику.

– Не приближайтесь! – крикнул Ботаник, отпрыгивая назад, как кузнечик.

Эта пародия на ловлю блох могла продолжаться непозволительно долго, и Ворохтин, решительно исключив уговоры как меру воздействия, кинулся на Ботаника. Тот снова отпрыгнул, но на этот не столь ловко и, зацепившись ногой за корягу, упал на траву.

– Отстаньте!.. Вы ничего не добьетесь!.. Вы сам убийца! – выкрикивал Ботаник, в то время как Ворохтин перевернул его на живот, завел руки за спину и крепко стянул их жгутом. Потом снял с быстро выдохшегося и ослабевшего Ботаника поясной ремень и связал им его ноги.

– Так поступают с редкими вымирающими животными, – сказал Ворохтин, – чтобы спасти им жизнь. Они тоже рычат и кусаются…

– Вы убийца! Это вы всех убили! Вы сами себя выдали! На воре шапка горит! – никак не мог угомониться Ботаник. Он и в самом деле пытался укусить Ворохтина за руку.

– Что ж, парень, ты сам напросился, – произнес Ворохтин и затолкал в рот Ботанику рулон медицинского бинта. Потом заклеил ему рот лейкопластырем и поднялся на ноги. Отряхивая руки, он удовлетворенно посмотрел на свою работу. – Ну вот, порядок! В таком виде ты производишь куда более хорошее впечатление.

Он без усилий взвалил сухощавого Ботаника на плечо, как если бы это был скрученный ковер, и понес его в глубь острова. Ботаник притих, лишь только громко сопел и вращал во все стороны зрачками.

Ворохтин выбрал место глухое и темное, посадил Ботаника на кучу прошлогодних листьев и бинтом привязал его руки к стволу молодой осины.

– Посиди здесь, – сказал он, помахав рукой на прощание. – Я ненадолго тебя оставлю.

Глава 41
Гость из тумана

Ворохтин вернулся к костру, который неплохо разгорелся в его отсутствие. Подкинув в огонь сухих веток, он сел на бревно и стал ждать.

Эта полянка находилась на возвышенности, и всякий, кто будет подниматься сюда, увидит Ворохтина лишь со спины, причем на фоне пламени костра. Значит, будет принимать его за Ботаника до тех пор, пока Ворохтин не обернется.

Главное – вовремя обернуться. Не раньше и не позже! Шокировать убийцу и выиграть ту секунду, которая спасет жизнь.

«Кто он? – думал Ворохтин, пытаясь в своем воображении нарисовать его портрет. – Что я знаю об этом человеке? Во-первых, что он жесток и непредсказуем. И в изобретательности ему не откажешь. Всякий раз он придумывает новые способы умерщвления игроков, и до сих пор ему удавалось маскировать свои преступления под несчастные случаи…»

Он вздрогнул и прислушался. Ему показалось, что за его спиной треснула ветка. Самое главное – не оборачиваться раньше времени. Спина напрягается, затылок немеет, в ушах начинает звенеть, и на какое-то время не можешь понять: в самом деле звенит или только кажется?

Тишина… Ворохтин невольно поднял с земли палку и пошуровал ею в углях. Палка, конечно, не оружие, но все же с ней спокойнее. Если это окажется Саркисян, то и палка не пригодится. А если это… На базе крепких мужиков не много, и все же…

Прошло десять минут, потом пятнадцать, потом полчаса… Ворохтин подумал о Ботанике: не холодно ли ему там, в темном сыром лесу? Но лучше померзнуть пару часов, чем лежать в могиле, не чувствуя холода… Какой, однако, упрямый и бесстрашный парень. Лагутин старше и мудрее Ботаника. Он прошел Чечню и хорошо знает, что такое смерть. Осторожность и умение просчитывать ситуацию – вот качества, которые диктуют ему свою волю. И дай бог этой ночью с ним ничего не случится.

Пламя резвилось на углях и неторопливо, будто осмотрительно, переползало с ветки на ветку, напоминая движения огненно-красного хамелеона.

А может статься, что Ворохтин просидит всю ночь у костра, а убийца так и не появится. Вдруг он был рядом, когда Ворохтин катал Ботаника по траве? И что в таком случае делать? Подряжаться на следующую ночь? Смешно и нелепо!

Ворохтин почувствовал, что начинает терять веру в удачное завершение своей шутки. Хотя, если к концу ночи и Ботаник и Лагутин останутся живы и здоровы, это уже само по себе будет удачей. Прошло еще минут пятнадцать, и Ворохтина стало клонить ко сну. Неугомонный и тихий костер, излучая тепло, усыплял, словно гипнотизер. Веки спасателя тяжелели. Дыхание становилось ровным и спокойным.

И вдруг совершенно отчетливо раздался всплеск весел.

Ворохтина словно холодной водой окатили. Он вскинул голову и с трудом подавил в себе желание вскочить на ноги и оглядеться.

Он прислушался. Тишина словно дразнила его, играла с ним в прятки. «Не показалось ли мне?» – подумал Ворохтин, но вскоре услышал сзади осторожные шаги. Он сунул руку в карман и нащупал рацию. Надо срочно послать вызов на базу. Вызов примет наблюдатель и сообщит милиционерам о происшествии на Третьем острове… Но что это? Аккумуляторы в рации Лены оказались разряжены! Сигнал не пошел!

Мысленно выругавшись, Ворохтин сжал кулаки и перестал дышать. Кто-то тихо приближался к костру. «Кажется, он один… С одним справиться легче…» С каждой секундой звуки становились все более отчетливыми. Вот щелкнула по одежде оттянутая ветка… Вот зашуршали под ногами листья… Вот зашелестели, осыпанные иголками, ветки можжевельника…

«Теперь можно оборачиваться… Он уже близко… Черта с два он сможет опять от меня убежать… Еще секунда… Еще…»

Ворохтин уже слышал дыхание за своей спиной. Напряжение было слишком велико, и в какое-то мгновение ему показалось, что он не сможет ни обернуться, ни вскочить на ноги, а так и останется сидеть в оцепенении, пока что-то тяжелое не обрушится ему на голову…

Человек остановился за его спиной. Ворохтину показалось, что от чужого частого дыхания зашевелились волосы на его темени. Рука легла ему на плечо…

«Эх, ты…» – с сочувствием подумал Ворохтин о незнакомце, допустившем столь непростительную ошибку, немедленно схватил его за руку и вывернул запястье на излом. Вскочив, он увидел перед собой человека в плаще с поднятым капюшоном, закрывающим лицо. Незнакомец, согнувшись пополам, вскрикнул. Ворохтин не поверил своим ушам. Он разжал пальцы, отпуская безвольную руку, и откинул капюшон.

Перед ним прыгала от боли и трясла рукой Кира.

Глава 42
Стриптиз перед зрителями

– Ты? – ахнул Ворохтин.

Кира тоже была удивлена тем, что вместо Ботаника перед ней стоял Ворохтин, но выразить это удивление помешала боль в руке.

– Что ж вы мне кости без предупреждения ломаете! – воскликнула она. – А где Ботаник?

– Как ты здесь оказалась? – оставив без ответа вопрос девушки, спросил Ворохтин и оглядел ее плащ. – Что это все значит, Кира?

– Ничего не значит! – Испуг прошел, и Кира начала сердиться. Она шагнула ближе к костру и внимательно посмотрела на свою руку. – Теперь у меня здесь синяк будет! Где Ботаник?

Ворохтин уже тоже владел собой. Он взял девушку за плечи и посадил на бревно, где сидел минуту назад.

– Кира, какого черта ты сюда приперлась?.. Это твой плащ?

– Вас больше волнует плащ или почему я сюда приперлась?

– Я видел тебя в этом плаще на острове Лагутина… Кира, к черту шуточки! Все очень серьезно! Я хочу получить вразумительный ответ: зачем ты сюда приплыла?

– Взять интервью!

– Какое интервью?.. Не принимай меня за идиота!

– А ты не допрашивай меня, как в милиции! Я ничего плохого не сделала! – крикнула Кира, неожиданно перейдя на «ты».

– Хорошо, – взял себя в руки Ворохтин и спокойным голосом повторил: – Ты можешь сказать, зачем сюда приплыла?

– Взять у Ботаника интервью, – упрямо повторила Кира. – У меня материал получается однобокий, понимаешь? Мало фактуры! То, что они говорят в камеру, никому не интересно. То, что говорит Саркисян, тем более неинтересно. Нужна личная беседа с каждым игроком.

– А у Лагутина что ты делала?

– То же самое!

– Почему же в таком случае драпала от меня?

– От тебя! – нервно рассмеялась Кира и всплеснула руками. – Извини, не разглядела в темноте, что это был ты! Как попрет на меня из темных кустов, да еще с криком! Скажи спасибо, что у меня разрыв сердца не случился!

Нервно сжимая и разжимая кулаки, Ворохтин пристально смотрел девушке в глаза. Ее в самом деле трудно было в чем-либо заподозрить, но он настолько был настроен на встречу с убийцей, что никак не мог успокоиться.

Он присел перед ней и молча принялся расстегивать пуговицы на ее плаще.

– Ты что делаешь? – удивилась она, но сопротивляться не стала – поступок спасателя не столько рассердил ее, сколько развеселил.

– Жарко около костра, – ответил Ворохтин, снимая плащ с плеч девушки. Он отряхнул его от росы, осмотрел со всех сторон и повесил на сучок.

– Это тоже будешь снимать? – спросила Кира и коснулась пальцами «молнии» на штормовке.

Ворохтин сплюнул, посмотрел на часы, а потом перевел взгляд в темноту.

– Журналистов есть за что не любить, – произнес он. – Потому что они всегда лезут куда не надо, причем не вовремя. Что мне с тобой теперь делать? Тоже связать и в кусты?

– Что значит связать? – не поняла Кира, но Ворохтин не стал уточнять. Его тщательно продуманная операция с треском провалилась. Бурный диалог с Кирой наверняка можно было услышать далеко вокруг острова. Хитрый и опытный убийца в эту ночь сюда уже не сунется.

– А ты почему здесь? – в свою очередь начала допрос Кира. – И куда, черт возьми, подевался Ботаник?

Молчать и тем более лгать не было смысла. Ворохтин признался:

– Я надеялся встретиться тут с убийцей. Но ты все испортила.

– Я испортила? – усмехнулась Кира. – Надо же! Предупредил бы, что собираешься устроить здесь засаду. А то начал врать: еду к жене, на ночлег, ой-ля-ля!

И она, встав на цыпочки и вытянув вперед руки, словно держала край невидимого платья, изобразила, как Ворохтин идет на ночлег к жене.

– Ты, пока плыла сюда, не заметила лодки или еще чего-нибудь подозрительного? – спросил Ворохтин, улыбаясь, но тем не менее настороженно поглядывая по сторонам. Смутное беспокойство не оставляло его. В его душе поселилось странное чувство, словно он пропускает нечто очень важное.

– Лодки? – переспросила Кира и отрицательно покрутила головой. – Лодки не видела. Зато видела бо-о-ольшой противоракетный крейсер. Нацелив орудия на остров, он шел сюда под всеми парами: чаф-чаф-чаф. Боевые расчеты заняли свои места. И капитан скомандовал: по острову, ядерными, мелкокалиберными – пли!!

Ворохтин смеялся. Смех давался ему легко, как любому человеку, чьи нервы напряжены до предела.

– Мне нравится твой юмор, – сказал он.

– Только юмор? – обиженным голоском произнесла Кира. – А больше – ни-ни? Ведь я сама тоже ничего!

– Ты просто чудо! – согласился Ворохтин. – Особенно на необитаемом острове, где выбор девушек относительно небольшой.

– Да! – кокетливо ответила Кира. – Выбора у тебя нет. А потому придется довольствоваться мною. Между прочим, если бы каждая супружеская пара жила бы на необитаемом острове, не было бы ни измен, ни разводов. Как у Адама и Евы.

– Не думал, что сегодня мне свалится на голову такое счастье, – сказал Ворохтин и взял Киру за руки.

– Э-э! Тебе сегодня еще не такое счастье свалится на голову! – заверила Кира. – А если честно, ты хотел бы остаться на этом острове со мной? Почему Саркисян не придумает новое шоу, в котором участвовали бы пары?

Она мягко положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.

– Я обязательно подкину ему эту идею, – ответил Ворохтин, обнимая Киру за талию.

– А зачем ее подкидывать? Шоу в принципе уже закончилось, и надо без всяких пауз начинать новое… Ой, что ты меня щупаешь и щекочешь? С талией у меня все в порядке… Между прочим, соотношение объема груди, талии и бедер… ой-ой-ой, щекотно!

Кира захихикала. Ворохтин коснулся пальцами «молнии» на ее штормовке. Девушка не проявила никакого беспокойства.

– Какое соотношение у тебя, говоришь? – спросил он, расстегивая «молнию» до конца.

– Почти как у Венеры Милосской! Я скульптуру в Эрмитаже тихонько обмерила, а потом сравнила… А хочешь анекдот? Попали на необитаемый остров русский и француженка. В первую же ночь русский говорит…

Он стянул с нее штормовку. Кира не сопротивлялась, только поправила съехавшую с плеча резиновую лямку. Ворохтин замер перед девушкой, глядя на подтяжки наплечной кобуры, которые пересекали ее грудь.

– Это что? – произнес он и повернул девушку, словно манекен, к себе боком.

– Последний писк моды, – пояснила она. – Правда, для полного шика не хватает пистолета… Что ж ты остановился? Еще что-нибудь с себя снять?

– А где же пистолет?

Кира вздохнула.

– Все вы, мужики, такие! – капризно произнесла она. – Я с ним о любви, а он о пистолете… И вообще, у меня такое ощущение, что я раздеваюсь перед зрителями!

Она оттолкнула Ворохтина от себя и быстро подошла к камере, закрепленной на дереве. Потянулась к ней рукой и поцарапала ногтем переднюю панель. С панели отвалился маленький кусочек засохшей глины, и оказалось, что под ним горит красная лампочка. Камера была включена, и шла передача изображения.

– Ну вот, – пробормотала Кира. – Я же говорила, что чувствую зрителей!

Она выключила камеру, отсоединила от нее аккумулятор и закинула его в кусты.

Слишком много произошло событий, которые Ворохтин не в силах был объяснить. Он смотрел то на Киру, то на камеру и не знал, что сказать. Появление на острове девушки, кобура под ее рукой, работающая камера… Что все это значило? Чья сейчас разворачивалась игра?

Кира отряхнула ладони и зябко повела плечами.

– Я без штормовки все равно, что голая! – сказала она и требовательно протянула Ворохтину руку. – Так куда все-таки подевался Ботаник? Он еще живой или уже мертвый?..

– Что? – прошептал Ворохтин и, швырнув штормовку на траву, кинулся в глубь острова. Его глаза успели отвыкнуть от темноты, и Ворохтин бежал почти вслепую. Ветви безжалостно стегали его по лицу, под ноги, как назло, попадались корни и коряги, и он несколько раз упал, прежде чем добрался до того места, где оставил связанного и совершенно беспомощного Ботаника.

Остановившись как вкопанный, Ворохтин едва различил примятую кучку опавших листьев и обрывок бинта, который болтался на стволе молодой осины.

Ботаник исчез.