Текст книги "Сказка о золотой рыбке"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 3

Глаза! Главное – глаза! Они не должны выдать ее напряженности. И еще голос. Титова научилась владеть и голосом, и взглядом, но почему-то сейчас спокойствие и непринужденность давались ей особенно тяжело. Может быть, потому, что еще никогда Титовой не доводилось общаться с таким денежным человеком. Она буквально физически ощущала энергетику больших денег... А он спокоен. Немногословен. Взгляд пристальный. И ничем не выдает своих мыслей. Для Титовой это охота, такая добыча попадается очень редко.

Они сидели в кафе «Бизнес-ланч». Столик маленький, рассчитанный на двух человек. Титова нарочно села спиной к окну, чтобы на его фоне труднее было рассмотреть детали и мимику ее лица. Она сделала это машинально, по давно заведенной привычке. Лицо женщины – это экран ее мыслей. Спрячь его, и получаешь весомое преимущество, словно шапку-невидимку наденешь.

Кораблин еще раз пересказал свои желания: нужна большая квартира в престижном районе. Чем больше, тем лучше. Можно двухуровневую. Можно две квартиры с последующим объединением в одну...

«Серьезный мужик», – риторически подумала Титова, поднесла к губам бокал с красным вином и опустила глаза. Ей предстоял самый трудный вопрос – о деньгах. Краеугольный вопрос. Основополагающий. Стержневой. Серьезность любых заявлений и желаний проверяется лишь способностью подкрепить их финансово. Но о деньгах Титова должна была спросить непринужденно-деловито, не акцентируя личного интереса к сумме, демонстрируя вынужденную привычку к капиталу как к некой абстрактной субстанции, которую Титовой даже в голову не придет примерить на себя. Она должна была спросить о деньгах Кораблина так, как врач спрашивает пациента о болячках или температуре: «И много ли на коже высыпаний? А большого ли они размера? И как вы с ними обходитесь?»

Нет, бокал вина под вопрос о деньгах выглядит неестественно. Титова поставила бокал на столик. Взгляд скользнул по пачке сигарет. И сигареты тоже не годятся. Когда люди волнуются, но хотят продемонстрировать спокойствие, они закуривают. А вот очки и ручка – это то, что надо.

Она вынула из сумочки очки, хотя свободно писала без них, шариковую ручку, записной блокнотик в оплетке из бежевой кожи. Нацепила очки, раскрыла блокнотик и, не поднимая глаз, спросила:

– Какую сумму вы планируете потратить на квартиру?

Получилось то, что надо. Легко, свободно, делово. Кораблин выждал короткую паузу и, стряхивая пепел в пепельницу, ответил:

– Тысяч на пятьдесят... Или на шестьдесят.

Титова нарисовала в блокноте цифру «50» и поставила рядом с ней знак вопроса. Вот и объяснились. Теперь Титова знает, что у этого мужика, закаленного Севером, есть как минимум шестьдесят тысяч баксов и он жаждет с ними расстаться.

– Вы правильно сделали, – сказала Титова, обводя цифру 50 кружочком, – что обратились ко мне. В последнее время в Москве участились случаи квартирных афер. Бывает, что риелтор честный, но из-за своего головотяпства теряет деньги клиентов. Что касается меня, то я храню деньги клиентов в «Платиниум-банке», и все расчеты произвожу там же, под наблюдением охраны. В моем распоряжении детекторы самых последних модификаций, счетчики купюр, сейфовые ячейки...

– Я вам верю, – усмехнувшись, сказал Кораблин и коснулся руки Титовой.

«Вот и замечательно», – подумала Титова и сказала:

– Поступим так. Через пару дней я вам позвоню и предложу на выбор несколько квартир.

Кораблин проводил Титову до станции метро. По его лицу Титова поняла, что он остался доволен встречей с ней, и те стены недоверия, которые изначально встают между незнакомыми людьми, связанными денежными делами, исчезают столь же стремительно, как и старые сугробы под теплым весенним солнцем.

Глава 4

По дороге домой она прикупила несколько свежих номеров рекламных газет с объявлениями о продаже и разменах квартир. К себе домой она буквально влетела, скинула в прихожей сапоги – и сразу на кухню. Со стола все долой: немытую посуду, пожухлую шкурку от яблока и апельсина, устаревшую телепрограмму. Должно остаться только самое необходимое для работы – очки, ручка, сигареты и чашечка крепкого кофе. Титовой овладел настоящий азарт. Давно она не испытывала такого удовольствия от предстоящей работы. Ее мозг, словно шахматная доска, уже был готов к сложным ходам и комбинациям.

Сегодня она уже сделала первый ход, и он оказался удачным: Кораблин, похоже, всерьез положился на Титову. Но самое главное в том, что он уже допустил одну ошибку, и это красноречиво говорило о том, что клиент попался не дотошный и, возможно, даже немного легкомысленный. А ошибка Кораблина заключалась в том, что он не попросил Титову представить лицензию на занятие риелторской деятельностью. И слава богу, что не попросил, ибо такой лицензии у нее отродясь не было. Значит, думала Титова, бегло просматривая столбики объявлений в газете, он не будет контролировать каждый мой шаг и донимать нудными расспросами.

Ее взгляд остановился на объявлении о разъезде. Жильцам шикарной трехкомнатной квартиры на Комсомольском проспекте надоело жить вместе. Площадь – больше ста квадратных метров, на последнем этаже под чердаком. Крепкий и надежный «сталинский» дом. То, что надо!

Титова позвонила знакомой в бюро технической инвентаризации, узнала кое-какие данные, а затем по хорошо отработанной схеме определила приблизительную рыночную стоимость квартиры. Получилось около семидесяти пяти тысяч долларов.

– Аркадий! – сказала она по телефону Стукову. – Я нашла подходящий вариант. Клиент готов выложить шестьдесят штук баксов, а квартира стоит семьдесят пять. Посадим его на крючок?

Стуков долго не отвечал. Титова слышала лишь, как он сопит и перекладывает трубку из одной руки в другую. Председатель правления банка рисковал, и потому не мог ответить сразу.

– А ты уверена, что у нас есть резон держать его на крючке? – спросил он.

– Моя интуиция когда-нибудь подводила?

– Рано или поздно, но это обязательно случится, – пессимистично заявил Стуков. – Сама понимаешь, что просто так подарить твоему Кораблину пятнадцать штук баксов...

– Не просто так! – перебила Стукова Титова. – Ты бы видел его глаза! Он на каждый жилой дом в центре пялится, словно гурман на мясные деликатесы. Готова биться об заклад, что на одной квартире он не остановится.

– Откуда у него такие бабки, выяснила?

– Он больше десяти лет входил в совет директоров заводов, которые поставляли оборудование для нефтяной промышленности. У него баксы из штанов вываливаются!

– А ты баксы ни с чем другим не спутала? – усмехнулся Стуков. – Хорошо, я подумаю.

– Думать нет времени, Аркадий! – взмолилась Титова. – Ему нельзя позволить остыть. Он уже начинает входить в раж. И если мы сделаем ему квартиру по цене ниже рыночной, то потом его уже не остановишь!

– Я подумаю, – повторил Стуков и оборвал связь. Но Титова поняла, что он согласился.

Утром она позвонила Кораблину.

– Сергей Яковлевич! Я нашла вам подходящую квартиру. Трехкомнатная, в очень хорошем районе. Там проживает большая семья, которая готова выехать оттуда хоть завтра. Запишите адрес... Я думаю, вы посмотрите ее без меня.

Ожидая его звонка, Титова, нервничая, ходила по комнате из угла в угол. Молодые и неопытные риелторы никогда бы не допустили, чтобы первое знакомство клиента с новой квартирой проходило без их участия. Как же иначе! Ведь это их товар, и они просто обязаны быть рядом, чтобы нахваливать его, корректно сглаживать возникающее недовольство клиента, руководить беседой между покупателем и продавцами. Словом, держать ситуацию под контролем. Клиентам это не всегда нравится, они чувствуют, что риелторы зачастую начинают пускать пыль в глаза или излишне настойчиво расхваливать достоинства квартиры, явно накручивая ее цену в свою пользу. Прекрасно зная об этом, Титова позволила Кораблину самому разведать обстановку. Пусть сам, без свидетелей, поговорит с жильцами. Пусть зайдет в БТИ, в паспортный стол, жилищно-эксплуатационную контору и даже в Министерство химической промышленности, на балансе которого этот дом находится, и выяснит, все ли чисто. Пусть узнает, сколько эта квартира стоит, не от Титовой, а от третьих, незаинтересованных лиц. Это еще раз убедит Кораблина в том, что Титова ведет с ним честную игру и не пытается обмануть его.

Ее расчет оказался верным, хотя ей пришлось несколько раз выпить валерьянки (а вдруг Кораблин передумал?). Около трех часов дня Кораблин позвонил.

– Елена Георгиевна, – сказал он, и она уловила едва заметные нотки разочарования, – я посмотрел эту квартиру. Она мне очень понравилась. Но вот только...

– Ну что?! Не тяните же! – не в силах скрыть нетерпение, произнесла Титова.

– ...вот только ее стоимость меня не устраивает. Мы с вами договаривались о шестидесяти тысячах.

– Все правильно! – ответила Титова с наигранным недоумением. – Так оно все и получается... Стоп! А разве я вам не сказала самого главного?

– Чего вы мне не сказали? – не понял Кораблин.

– Если вы передаете мне деньги до момента наступления платежей по сделкам, – монотонно, словно черствая бюрократка, начала объяснять Титова, – то я помещаю их на счет в «Платиниум-банк». Вклад принесет вам доход, который я приплюсую к основной сумме. Понятно?

– Неужели это возможно? – голос Кораблина повеселел. – Честное слово, я первый раз сталкиваюсь с подобным. Это что ж за благотворительность такая?

Титова снисходительно усмехнулась:

– Ну что вы, Сергей Яковлевич! При чем здесь благотворительность? Это просто цивилизованные отношения между клиентом и риелтором. Так должно быть всегда и везде. Когда честность и порядочность станут основными и обязательными условиями каждой сделки, то наша страна преобразится неузнаваемо. Поверьте мне!

– Значит, я должен как можно быстрее передать вам деньги? И чем скорее, тем лучше?

Титова прикусила губу. Сыграть надо было очень тонко.

– Конечно, я не требую, чтобы вы внесли сумму немедленно... Но... но тянуть тоже нежелательно, сами понимаете. Квартира может «уйти». Мне не хотелось бы причинять вам какие-нибудь неудобства, и я ужасно боюсь, что вы можете превратно подумать обо мне...

– Елена Георгиевна! – с веселой строгостью произнес Кораблин. – Ваша скромность перерастает в нерешительность, и я вынужден настаивать на немедленной встрече с вами. Необходимая сумма у меня на руках. Я готов подъехать по любому адресу, который вы назовете.

– Что значит, по любому адресу? – сыграла легкое возмущение Титова. – Я же вас сразу предупредила, что все расчеты я провожу с клиентами только в помещении нашего банка.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – примирительно согласился Кораблин. – Тогда я выезжаю.

Титова медленно опустила трубку на рычаги, откинулась на спинку стула и потянулась к сигарете. На ее губах играла усмешка, а пальцы мелко дрожали.

Глава 5

Нина Сычева давно созрела для того, чтобы создать семью. Но, как это нередко бывает, все упиралось в жилищную проблему. И не было бы этой проблемы в прекрасной трехкомнатной квартире, если бы мама Сычевой, одинокая и не утратившая былой привлекательности женщина, вдруг страстно не влюбилась в зубного техника Саркисяна. Нина почувствовала угрозу своей независимости слишком поздно, когда мама не только привела Саркисяна в квартиру и прописала его в ней, но и благополучно забеременела от него.

Так на голову Нины нежданно-негаданно свалилось счастье в виде отчима и сводной сестры – уменьшенной копии зубного техника. В просторной трехкомнатной квартире сразу стало тесно, шумно и весело. Нине, как старшей дочери, достались новые обязанности, и при этом значительно сократились права. Пришлось дать отлуп бездомному гитаристу Федьке, который долгое время добивался руки Нины, потому как хозяйка квартиры наотрез отказалась принимать его в большую семью, и без того распухшую благодаря многочисленным родственникам Саркисяна. А не страдающий жилищными проблемами коренной москвич Игорь Анатольевич, который тоже был не прочь связать себя узами Гименея с Ниной, сам свалил, потому как не захотел заполучить жену с таким внушительным строем родственников.

Когда процесс созревания у Нины достиг своего апогея и началось неудержимое продвижение к старости, Нина возмутилась, закатила грандиозный скандал и потребовала размена квартиры. Она скандалила долго и терпеливо и взяла-таки мать измором. Хозяйка согласилась на размен. Именно эту квартиру выбрала из списка объявлений Титова.

Нине Сычевой Титова сразу очень понравилась потому, что дала умный и дельный совет:

– А зачем вам размен? Не лучше ли сделать так, чтобы ваша мать с отчимом и дочерью получили квартиру, а вы – деньги? Имея деньги, вы получаете возможность большого выбора.

Нина подумала и согласилась. В самом деле, при размене за трехкомнатную дадут две квартиры в каком-нибудь захолустном районе Москвы. О маме с ее зубным техником Нина не беспокоилась – пусть живут хоть в Мытищах. А вот она сама желает жить в престижном районе, где женихи побогаче. С деньгами найти хороший вариант намного проще. Тем более что Титова пообещала тридцать пять тысяч баксов, да еще намекнула, что эта сумма – не предел, надо только умело ею распорядиться.

Что значило умело распорядиться деньгами, Сычева не поняла, но интуитивно почувствовала, что в словах риелторши прозвучал какой-то скрытый намек, за которым скрывалась некая светлая и очень привлекательная перспектива. Получая от Титовой деньги, а это происходило в помещении «Платиниум-банка», Нина спросила, что Титова понимает под словами «умело распорядиться деньгами»? Титова не ответила, лишь строгим голосом сделала замечание:

– Нина, пересчитайте, пожалуйста, деньги и не отвлекайтесь. Это процедура важная и серьезная.

– Да я вам верю! – улыбнулась Сычева и уже была готова спрятать пухлую стопку стодолларовых купюр в сумочку, как Титова властно приказала:

– Нина Андреевна! Я требую, чтобы вы пересчитали деньги!

Сычева удивилась такой настойчивости риелторши и все-таки не смогла не подчиниться. Пожав плечами, она вынула деньги из сумочки и принялась пересчитывать их, раскладывая на столе ровными стопками.

– Вы думаете, у меня были сомнения в том, что здесь не вся сумма? – сказала Нина, пересчитав деньги.

– Какая беспечность! – воскликнула Титова и всплеснула руками. – Легкомыслие молодежи меня всегда поражает до глубины души! «Вы думаете, я сомневаюсь...» А сомневаться как раз надо, моя милая! Обязательно надо! Вы даже представить себе не можете, сколько мошенников расплодилось вокруг! Они ходят среди нас и только заняты тем, что высматривают добычу. И обязательно находят – самого наивного, глупого, бестолкового. Но самая лакомая добыча мошенника – доверчивый человек.

– Но я же знаю, что вы риелтор, сотрудник банка... – попробовала мягко возразить Нина, но Титова снова оборвала ее:

– Это ни о чем не говорит, милочка! Мошенники – это талантливые актеры. Ради того, чтобы облапошить свою жертву, они готовы прикинуться кем угодно: банкиром, врачом, космонавтом, ветераном войны и даже священником. Их речь будет ласкать ваш слух, нежные и льстивые слова, словно патока, зальют душу. Они приведут вам сотни доказательств того, в чем они хотят вас убедить.

– Вы, Елена Георгиевна, прямо-таки запугали меня, – густо покраснев, призналась Нина. – Я же не маленькая девочка. У меня все-таки высшее образование, и я немного разбираюсь в людях.

– Да, – ответила Титова и пристально взглянула Сычевой в глаза. – Я знаю, что вы умная женщина. И я вижу, что вы прекрасно разбираетесь в людях. Признаюсь, я редко встречаю таких интересных людей, как вы. Завидую вашей красоте, молодости и уму.

– Ну что вы! – махнула рукой Сычева и невольно зарделась. – Вы наговорили мне столько приятного... Может быть, мы отметим нашу сделку в каком-нибудь кафе?

Титова вздохнула, подбоченилась и сокрушенно покачала головой.

– Нет, все-таки нынешняя молодежь неисправима! Я битый час толкую ей про мошенников и грабителей, а она приглашает меня в кафе! С кучей долларов в сумочке! Фантастика!.. Идите домой, милая! Идите и крепче прижимайте сумочку к груди! И упаси вас бог заговорить с кем-нибудь по пути или зайти в магазин.

Нина виновато кивнула и, как научила ее Титова, прижала сумочку к груди.

– Да, пойду домой, – ответила она и скривила губы. – Домой к маме и отчиму. Поставлю на кухне раскладушку и лягу спать.

– Это временные неудобства, – заметила Титова и, вынув мобильный телефон, стала набирать на нем номер.

Нина поняла, что разговор закончен, и Титова уже занимается другими проблемами. Сделку по размену трехкомнатной квартиры она провела блестяще. К документам комар носа не подточит. Маманя с Саркисяном обживаются на новом месте. А она, Нина, получила тридцать пять тысяч баксов и теперь предоставлена сама себе. Осталось всего ничего – найти и купить себе квартиру... Ах, как Нине хотелось свою квартиру! Но с чего начать? С газеты рекламных объявлений?

– Елена Георгиевна, – осторожно произнесла Нина, – как вы посоветуете мне поступить...

Но Титова не стала ее слушать и вскинула вверх палец. Ей ответил абонент, и она уже погрузилась в другие проблемы. Несколько минут Нина стояла рядом и, покусывая губы, ждала, когда риелторша закончит разговор. Эта женщина для нее просто клад. И тысячу раз она права, что повсюду полно мошенников, и если с ними связаться, то можно запросто и квартиру потерять, и денег лишиться. Но вот Нине повезло. Значит, нельзя расставаться с Титовой. Коней на переправе не меняют. Нина начала работать с Титовой, с ней и надо окончательно решить все проблемы.

– Ну что вы смотрите на меня своими синими глазками, голубушка? – ласково спросила Титова, отключив телефон.

– Вы как-то сказали мне, что этими деньгами... – Нина погладила сумочку, – надо умело распорядиться.

Титова закатила вверх глаза, словно хотела сказать: как я от вас всех устала и все же не могу бросить на произвол судьбы.

– Давайте созвонимся на следующей неделе, – сказала она.

– Елена Георгиевна, миленькая! – взмолилась Нина и даже прижала руки к груди. – Для меня каждый день, прожитый вместе с отчимом, страшнее пытки! Может быть, в порядке исключения, как-нибудь пораньше...

– Ну, хорошо, – смягчилась Титова. – Дня через три позвоните мне... Раньше не могу, хоть убейте!

– Хорошо! – обрадовалась Нина, и ее глаза заблестели. – Через три дня. Я позвоню. Утром, ладно?

«Эта птичка теперь часы будет считать до нашей встречи», – подумала Титова, выпроваживая Нину на улицу.

Деньги, которые уносила с собой в сумочке Нина Сычева, собственно, уже ей не принадлежали.

Глава 6

Кораблин был просто счастлив. По телефону он говорил очень громко, и, чтобы сохранить барабанные перепонки, Титова вынуждена была держать трубку подальше от уха.

– Я даже слушать не хочу о ваших срочных делах! Вы просто обязаны немедленно приехать ко мне! – говорил он, и Титова как наяву видела перед собой его чуть раскрасневшееся, широкое, с насечками мужественных морщин на щеках лицо.

Титова в самом деле не ожидала такой реакции от Кораблина. Да, он, конечно, должен был ее отблагодарить; она даже рассчитывала на сдержанное «спасибо» и букет цветов. А тут на тебе! Лавина благодарности! Словом, результат превзошел ожидания.

Титова немного поупрямилась для приличия и согласилась приехать. Она уже твердо знала, как будет действовать дальше, с чего начнет разговор и к какой идее его приведет. Одеваясь перед зеркалом, Титова с интересом рассматривала себя, в особенности лицо и глаза, будто отражение немолодой женщины возбуждало в ней профессиональное любопытство: и как это ей удается так ловко входить в доверие к людям? «М-да, подруга, ты делаешь поразительные успехи!» – подумала она и от такой лобовой лести в собственный адрес невольно рассмеялась.

Спутанные чувства, которые она испытывала перед тем, как впервые позвонить Кораблину, уже казались чем-то примитивным, ископаемым и наивным. Она словно долго решалась отправиться в плавание по бескрайнему океану, и ее терзали сомнения и страхи, но вот она решилась, и под килем ее судна заскользила водная гладь, и на душе сразу стало легко, и все, что осталось в прошлом, растаяло бесследно, как грозовая тучка на летнем небе.

Кораблин на пороге поцеловал Титовой руку, помог снять плащ и повесил его на гвоздик, вбитый в стену. Квартира была пуста, всю рухлядь, оставшуюся от прежних жильцов, Кораблин вынес, но от этого, как ни странно, комнаты стали казаться маленькими и неуютными. Но лицо Кораблина сияло как весеннее солнышко.

Перешагивая через дыры в полу – паркет во многих местах уже был взломан, – он говорил громко и торопливо, и гулкое эхо металось между стенами:

– Я сегодня получил свидетельство о праве на собственность. До последнего момента был уверен, что мою радость обязательно омрачит какая-нибудь бюрократическая закавыка, что чиновники придерутся к моим документам или кому-то не понравится моя физиономия. Признаюсь, я больше всего боялся, что в самый последний момент обнаружится еще какая-нибудь личность, прописанная в этой квартире. Сколько о подобных случаях писали в газетах и говорили по телевизору! К счастью, все чисто! Придраться не к чему, даже если бы я очень хотел это сделать. И в честь вашей замечательной работы прошу поднять бокальчик шампанского...

Он подошел к подоконнику, на котором был накрыт импровизированный стол. Фрукты, конфеты, шампанское. «Ишь, как расстарался!» – мимоходом и не без удовольствия подумала Титова. Она не стала ломаться и взяла бокал, который протянул ей Кораблин. Мелодично зазвенел хрусталь. Кораблин залпом выпил и с размаху швырнул бокал на пол.

– Я вижу, вы задумали тут основательный ремонт, – сказала Титова, разглядывая ободранные стены и взломанные полы.

– Да, – охотно подтвердил Кораблин и, закинув в рот шоколадную конфету, зашагал по комнате. – Эту стену я наполовину снесу и сделаю тут широкую арку. И получится огромный зал. Окна, разумеется, заменю на пластиковые. Потолки сделаю натяжные. Паркет перестелю заново. Стены покрою драпировкой...

Титова шла следом за Кораблиным, рассеянно следя за размашистыми движениями его руки. Она ждала удобного момента, чтобы огорошить его неожиданным и весьма интересным предложением.

Они зашли на кухню. Кораблин, не замолкая ни на минуту, с увлечением рассказывал, где он поставит плиту, где стиральную машину, где холодильник и посудомоечную машину.

– Кухня не так велика, как вам кажется, – сказала Титова, с трудом дождавшись короткой паузы. – И ванная мала для джакузи. Не лучше ли под кухню отгородить часть комнаты, которая выходит на лоджию, а это помещение объединить с ванной? У вас же полно полезной площади! Так используйте ее рационально.

Кораблин некоторое время думал и при этом с нескрываемым любопытством смотрел на Титову.

– Да, – произнес он. – Ваши способности трудно переоценить... Как же я сам не додумался до такой гениальной идеи? Вы совершенно правы! Здесь я поставлю джакузи, а кухню оборудую рядом с лоджией. Летом можно будет устраивать застолье на свежем воздухе. Представляете? Внизу – город, машины, буйная зелень, а на лоджии накрыт стол, дымится мангал... Сказка!

Он так сладко мечтал, что у Титовой даже жалость шевельнулась под сердцем. Правда, шевельнулась и тотчас затихла.

Они зашли в просторный холл. Кораблин уже хотел пригласить Титову во вторую комнату, чтобы показать ей, где он поставит бильярдный стол, как она, старательно играя напряженную работу творческой мысли, замерла посреди холла и посмотрела на потолок.

– Кстати, – медленно, словно делая великое открытие, произнесла она. – А вы знаете, что там, над вами?

– Что может быть надо мной, если я живу на последнем этаже? – усмехнулся Кораблин. – Наверно, крыша.

Титова взглянула на него строго, как учительница на глупого школяра.

– Нет, там не крыша. Там чердак. Огромный, совершенно пустой чердак.

Она сделала паузу и выжидающе посмотрела на Кораблина. Ей хотелось, чтобы он сам пришел к той мысли, которую она ему навязывала. Обычно мужики терпеть не могут, когда женщины учат их жить, и умная женщина всегда сделает так, что мужчина выдаст ее идею за свою.

Кораблин поднял голову и посмотрел на потолок, словно тот был прозрачным и можно было полюбоваться обширными пустотами чердака. Он прекрасно понял, на что намекает Титова, но посчитал, что разумнее будет дождаться, когда она не выдержит и сама выдаст ему свою идею. Заговорив о чердаке первой, Титова как бы обратится к Кораблину с предложением, то есть попытается навязать ему услугу, а такая услуга будет стоить дешевле, нежели Кораблин сам родит идею и обратится к Титовой с просьбой помочь эту идею осуществить.

Молчание не могло продолжаться бесконечно. Титова вынуждена была сдаться, хотя она прекрасно понимала, что немного проигрывает. Но у нее не было выбора.

– Да, там просторный, сухой и чистый чердак, – сказала она. – И было бы неразумно не воспользоваться таким редким и удачным преимуществом, какое имеет ваша квартира. Будь она моей, я бы не задумываясь отстроила наверху замечательную мансарду. Здесь установила бы винтовую лестницу, ведущую наверх. Хотя лучше поставить деревянную, из красной древесины, с полированными балясинами и перилами. Провести на чердак коммуникации совсем несложно. Врезать в крышу мансардные окна – тоже пустяк. Потом обшить внутреннюю часть крыши деревом... Конфетку можно сделать при желании!

– Но-о... но надо еще получить разрешение на приватизацию и перепланировку, – произнес Кораблин, выказывая скептицизм. Он хотел, чтобы Титова стала его уговаривать, то есть заняла бы позицию заинтересованного человека.

– Если вы хотите, я могу взять все на себя, – сказала Титова так, будто это предложение обронила случайно, походя, и подошла к двери, как бы желая выйти из квартиры.

– Хочу? – мягко удивился Кораблин. – Конечно! Какой разговор!

Титова повернулась к Кораблину, оперлась спиной о дверь.

– Тогда сначала вы должны дать мне доверенность с необходимым правомочием, и я добьюсь разрешения на приватизацию.

– У вас получится? – почти без сомнения спросил Кораблин.

– А вы сомневаетесь? – усмехнулась Титова.

– Чудо вы мое! И что бы я без вас делал! – воскликнул Кораблин, переполненный эмоциями, и чуть было не заключил Титову в объятия. Но она уже нахмурила лоб, вмиг превратившись в профессионала, для которого дело – важнее эмоций, вынула из сумочки блокнот, раскрыла его на первой попавшейся странице и, глядя на нее так, словно там был расписан план действий, произнесла:

– Мне понадобится... м-м-м... сколько же мне нужно, чтобы не сильно вас обременить... Мне понадобится двадцать тысяч долларов.

За мгновение до этого Титова готова была сказать «пятнадцать тысяч», но язык словно помимо ее воли произнес другое числительное. На слух оно оказалось не то чтобы страшным, но каким-то откровенно наглым, и Титова подумала, что Кораблин откажется или станет торговаться, но, к полному изумлению Титовой, Кораблин немедленно кивнул головой, пробормотал «Айн момент» и ушел в комнату.

«Ай да Лена!» – подумала Титова о себе, с облегчением вздыхая. Чувство восторга переполнило ее душу. Что-то похожее она могла бы испытать, если бы нашла клад или выиграла большие деньги в лотерею. «Господи, да он же самая настоящая дойная корова! Сколько же у него денег, раз он так легко расстается с ними...»

В ее голове вдруг родилась мелкая, но необыкновенно назойливая мыслишка. Титова сначала даже не пыталась придать ей стройность и обоснованность, как бывает, когда мы подсознательно чувствуем, что обязаны что-то сделать, но еще не понимаем, что именно, и, в общем-то, не хотим думать об этом. Титова стояла и ждала, когда Кораблин вынесет ей двадцать тысяч баксов, и чем меньше времени оставалось до этого приятного момента, тем острее навязчивая мыслишка буравила ее сознание. В конце концов, Титова не выдержала, будто разгневалась на наглую муху, и с необыкновенной ясностью поняла, что именно она должна сделать: она выудит у Кораблина еще денег. Причем не когда-нибудь потом, а сейчас, немедленно, здесь же, подпирая спиной дверь.

Кораблин вернулся в холл, шлепая перетянутыми резинками пачками баксов по ладони.

– Двадцать тысяч, – сказал он, протягивая деньги. – Пересчитайте!

– Я думаю, – ответила Титова, закидывая пачки в сумочку, – что вы добросовестно и не раз пересчитали эти купюры, прежде чем дать их мне...

Он уже раскрыл рот, чтобы возразить или выдать ответный комплимент, как Титова на одном дыхании выпалила:

– Проблема не в этом, дорогой мой Сергей Яковлевич. Мне ужасно стыдно говорить вам об этом, но обстоятельства сложились так, что я должна срочно купить дочери квартиру, потому что продавец отказывается ждать, хотя я его и просила об этом, но все получается в авральном порядке, и, как всегда бывает в подобных случаях, не хватает денег... В общем, если вы можете, одолжите мне под любые проценты девятнадцать тысяч долларов.

Она нарочно назвала именно эту сумму. Только что Кораблин распрощался с двадцатью тысячами, то есть он морально пережил этот момент, и теперь со всякой суммой, которая будет меньше двадцати тысяч, Кораблину расстаться намного легче.

– Господи, что ж вы меня так пугаете! – воскликнул Кораблин и даже за сердце схватился. – Разве это проблема? Конечно! Конечно же, я дам вам девятнадцать тысяч. Мало того! Я дам вам их без всяких процентов. В знак благодарности (он сделал широкий жест рукой) за эти хоромы.

Повернувшись на одном каблуке, Кораблин снова вышел. Титовой вдруг показалось, что у нее в груди стало пусто. И в голове уже не было ни мыслей, ни желаний. «Кажется, я устала», – подумала она, без какой бы то ни было радости принимая из рук Кораблина пачки денег. Он что-то говорил ей, и она невпопад кивала и натянуто улыбалась. «Немного коньячку, сигарету, и я снова буду в форме, – думала она, спускаясь в кабине лифта. – Однако я сама напоминаю себе выжатый лимон. Пусть кто скажет, что деньги достаются мне даром...»

Она пришла домой, кинула сумочку на пол в прихожей, шаркая ногами, подошла к телефону, который пронзительно и противно звенел. Посмотрела на дисплей, где высветился номер абонента. «Стуков!» – подумала она и не стала брать трубку. Прошла в спальню и, не раздевшись, упала ничком поверх покрывала. «Получить деньги – это еще полдела, – подумала она, закрыв глаза. – Главное, удержать их...»

Она лежала неподвижно и дышала тихо и ровно, будто крепко спала.