Текст книги "Первая мировая война"

Автор книги: Андрей Зайончковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

При этом были намечены предельные рубежи отступления на левом (южном) берегу р. Сена.

В дополнительных указаниях 3 сентября Жоффр писал:

«Общий план операции, которым подсказана директива № 4, сводится к следующему: [164]

а) вывести армии из-под нажима противника и дать им возможность устроиться и усилиться в том районе, которого они достигнут к концу отступления;

б) окончательно устроить наши силы на линии Пон-сюр-Юонь, Ножан-сюр-Сен, Арси-сюр-Об, Бриень-ле-Шато, Жуанвиль; на этой линии они будут пополнены;

в) усилить левофланговую армию двумя корпусами, взятыми из 1-й и 2-й армий (из Нанси и Эпиналя);

г) после этого перейти в наступление по всему фронту».

Во французской литературе продолжается спор о том, кому принадлежит первенство замысла о моменте перехода в наступление и отчасти о направлении главного удара. Особенности положения Галлиени, взаимная неприязнь между ним и Жоффром и разница в их личных свойствах создавали трения между ними, наложившие свой отпечаток на исходные распоряжения в Марнской битве. Галлиени, будучи с 1 сентября подчинен Жоффру, продолжал расходиться с ним относительно времени перехода в наступление, считая, что главнокомандующий упускает выгодный момент.

Начиная с 31 августа в штабах Галлиени и Жоффра получались данные о перемене направления армии Клука. Вечером в этот же день конница 6-й армии, находившаяся еще на р. Уаза, впервые обнаружила, что войска Клука идут из района Компьена не на Париж, а в юго-восточном направлении.

Того же 1 сентября Галлиени была передана 6-я армия Монури, предназначенная для обороны Парижа. Армия была усилена IV корпусом, переведенным из состава 3-й армии. 2 сентября французское правительство покидает Париж, который остается в полном подчинении у военного губернатора генерала Галлиени. Последний в тот же день организует воздушную разведку для обследования долины р. Уаза.

2 и 3 сентября эта разведка выясняет, что немецкие колонны глубиной от 15 до 20 км направляются мимо [165] Парижа на юг и юго-восток, подставляя свой правый фланг под удары со стороны Парижа. Галлиени сгорал от нетерпения скорее использовать эффектную возможность стремительного удара во фланг германцам, но Жоффр в духе отданной им директивы, приведенной выше, не отступал от принятого решения, желая выждать благоприятный момент. Начиная с 1 сентября, во французской главной квартире созревало решение перейти в наступление. 2 сентября Жоффр телефонировал Мильерану: «Я решил выждать несколько дней, раньше чем дать сражение... Мы увеличим этим в значительной степени наши шансы к победе».

Группировка перед битвой на Марне и план действий сторон

(Схема 12)

Итак, создавшаяся к 4 сентября на р. Марна обстановка приводила к столкновению главных масс обоих противников. Это отчетливо сознавалось обеими сторонами, но французское главное командование еще медлило выбором наиболее выгодного момента для контрудара. В ночь с 3 на 4 сентября в штабе Галлиени накопился целый ряд сведений о том, что 1-я германская армия проходит мимо Парижа. В 10 час. 4-го Галлиени обратился к Жоффру с предложением двинуть [166] армию Монури для удара во фланг германцев, идущих мимо Парижа в юго-восточном направлении. Выразив принципиальное одобрение этому предложению, Жоффр пожелал для точного указания направления атаки Монури раньше выяснить, как лучше сочетать эту атаку с атакой англичан и 5-й французской армии. Сначала решено было переход в общее наступление назначить на 7 сентября, причем 6-ю армию предварительно перевести на левый берег р. Марна. Но затем, когда Жоффр получил доклад генерала Франше д'Эспре, нового командующего 5-й армией вместо отчисленного 3 сентября генерала Ланрезака, о готовности армии к бою и от Френча согласие на участие в сражении английской армии, окончательно назначено было днем общего наступления 6 сентября[35]35
  Вечером 4 сентября в главной квартире в Бар-сюр-Об настал, судя по французским источникам, торжественный момент, когда Жоффр обратился к своим ближайшим сотрудникам с историческими словами: «Eh bicn, messiturs, on se battra sur la Marne!»


[Закрыть].

В 22 часа 4 сентября была отдана следующая директива:

«Следует использовать рискованное положение 1-й германской армии с целью сосредоточить против нее силы союзных левофланговых армий.

В течение 5 сентября будут приняты все меры к тому, чтобы начать атаку 6-го.

К вечеру 5 сентября принять следующее расположение:

Всем силам 6-й армии, находящимся к северо-востоку от Мо, быть готовым переправиться через р. Урк между Лизи и Мей-ан-Мюльтьеном и атаковать в направлении на Шато-Тьери.

В распоряжение генерала Монури будут даны части кавалерийского корпуса генерала Сорде, расположенные поблизости.

Английской армии, развернувшись фронтом на восток, по линии Шанжи – Куломье, атаковать в общем направлении на Монмирай. [167]

5-й армии, стянувшись к своему левому флангу и развернувшись на линии Куртакон – Эстерне – Сезон, атаковать в общем направлении на север; II кав. корпус (генерал Конно) должен установить связь 5-й армии с английской.

9-й армии прикрывать правый фланг 5-й, удерживая за собой выходы из Сен-Гондских болот и имея часть своих сил на плато к северу от Сезон.

Всем указанным армиям начать наступление с утра 6 сентября».

Правофланговые армии получили указания 5 сентября: 4-я армия должна прекратить отступление и остановить противника, сообразуя свои движения с 3-й армией, а последняя, прикрываясь к северо-востоку, – наступать в западном направлении, из района севернее Ревиньи, с целью атаковать левый фланг неприятеля, наступавшего к западу от Аргонн. При этом было одобрено решение командующего этой армией генерала Саррайля стремиться к сохранению связи с Верденским укрепленным районом.

План французского наступления намечал две атаки: главную – группой из 6-й, английской и 5-й армий против 1-й и 2-й германских армий в районе pp. Б. и М. Морэна, и вспомогательную – 3-й армией [168] западнее Вердена. Центр в составе 9-й армии генерала Фоша и 4-й армии генерала Лангль-де-Кари предназначался для объединения обеих атак в цельнуюоперацию охвата с двух сторон германцев, развернувшихся от Нижней Марны до Аргонн, с преобладающим стремлением против их правого фланга и тыла.

В тот момент, когда во французской главной квартире принято было определенное решение, германское главное командование имело в своем распоряжении ряд признаков о переброске французских войск с востока на запад – к Парижу – и о готовящемся оттуда контрударе. Вечером 4 сентября оно отказалось от оттеснения левого фланга французских армий от Парижа и решило своими 1-й и 2-й армиями занять оборонительное положение фронтом на Париж.

Соответствующая директива Мольтке указывала:

«Неприятель уклонился от обходного движения 1-й и 2-й армий и частью своих сил вошел в связь с Парижем. Различные сведения указывают, что перебрасывает на запад свои войска с линии Туль – Верден, а также снимает часть сил перед фронтом 3, 4 и 5-й армий. Ввиду этого оттеснение всех неприятельских сил в юго-восточном направлении к швейцарской границе является уже невозможным. При этом представляется вероятным сосредоточение противником крупных сил и образование им новых соединений в окрестностях Парижа с целью обороны столицы и угрозы нашему правому флангу. Это вынуждает оставить 1-ю и 2-ю армии перед Восточным фронтом Парижа с задачей активными действиями отражать неприятельские выступления из Парижского района, взаимно поддерживая друг друга; 4-я и 5-я армии пока соприкасаются с сильным противником и должны стремиться отбросить его подальше к юго-востоку, что облегчит 6-й армии переход через р. Мозель между Тулем и Эпиналем. Ближайшей задачей 6-й армии остается – приковать к месту находящегося перед ней противника, но как только окажется возможным, следует форсировать р. Мозель между Тулем и Эпиналем, прикрывшись к стороне этих крепостей. [169] 3-я армия возьмет направление на Труа-Вандевр, будучи в готовности или поддержать из-за Сены 1-ю и 2-ю армии в западном направлении, или принять участие в боевых действиях наших левофланговых армий в южном или юго-восточном направлении».

Согласно этим общим указаниям, германские армии той же директивой получили следующие задачи:

1-й армии со II кав. корпусом – стать фронтом к Парижу между pp. Уаза и Марна, левым флангом – западнее Шато-Тьери.

2-й армии с I кав, корпусом – стать фронтом к Парижу между pp. Марна и Сена, обеспечивая владение за собой переправами через р. Сена на участке Ножан – Мэри. Главные силы обеих армий должны находиться в достаточном удалении от Парижа, чтобы сохранить свободу маневра при своих действиях.

На II кав. корпус возлагалось наблюдение за Северным фронтом Парижа между pp. Марна и Нижняя Сена и разведка между pp. Сомма и Нижняя Сена до морского побережья. Дальняя разведка за линией Лилль – Амьен до побережья велась авиацией 1-й армии. На I кав. корпус возлагалось наблюдение за Южным фронтом Парижа между pp. Марна и Сена ниже Парижа и разведка в направлениях на Кан, Алансон, Ле-Ман, Тур и Бурж.

3-й армии – наступать на Труа и Вандевр; армии придается 1 дивизия из I кав. корпуса для разведки на линии Невер – Ле-Крезо.

4-й и 5-й армиям, с целью облегчить 6-й армии и оставшимся частям 7-й армии выход на левый берег р. Мозель, – наступать на юг, причем 4-й армии – правым флангом на Витри-ле-Франсуа и Монтьеранде, 5-й армии – правым флангом на Ревиньи, Стэнвиль, Морлей. Кроме того, 5-й армии левым флангом обеспечить указанное наступление со стороны маасских укреплений овладением фортами Труайон, Парош и С.-Миель. 5-й армии остается приданным IV кав. корпус для разведки перед фронтом 4-й и 5-й армий на линии Дижон – Безансон – Бельфор. [170]

6-й и 7-й армиям оставалась прежняя задача, т. е. наступать к Шармскому проходу для прорыва французских мозельских крепостей.

Сущность означенной директивы была сообщена командующим армиями сначала по радио в ночь с 4 на 5 сентября и затем подтверждена утром 5-го, а около полудня 5-го директива полностью была отправлена с офицерами на автомобилях и была получена на местах поздно вечером того же дня.

Таким образом, германское главное командование отказалось от идеи охвата левого французского фланга, но вместе с тем оно не желало приостановить наступление всего фронта для необходимых перегруппировок своих сил. Поэтому получилась раздвоенность оперативного замысла, клонившегося к прорыву неприятельского центра, но недостаточными силами. Этот прорыв имея мало шансов на осуществление силами 4-й и 5-й германских армий вследствие значительности сопротивления противника, опиравшегося на укрепленный район Вердена. Скорее прорыв мог бы удаться на участке 3-й германской армии, но здесь тактический успех нельзя было обратить в стратегический вследствие отсутствия каких-либо резервов.

В последнем нельзя не видеть результата ошибочного мнения Мольтке во время преследования англо-французов к р. Марна о том, что противник в конец расстроен и добить его не составляет особого труда. Мольтке признал возможным начать переброску части сил на Восточный театр. Для этого было назначено сначала 6 корпусов и 1 кав. дивизия, но окончательно 26 августа были выделены для отправки на восток по 1 корпусу из 2-й и 3-й армии и кав. дивизия из 6-й армии. Позднейшие события показали, что эти войска могли бы оказать немаловажную услугу в сражении на р. Марна. Основная причина неудачи германцев таилась в запаздывании осуществления вновь принятого плана. Французы уже захватывали инициативу действий. [171] Из положения наковальни они собирались уже перейти к положению молота.

Кроме того, по мере развития преследования после Пограничного сражения центр германского удара перемещался от правого фланга к общему центру Германского фронта. При этом отмечается резкое падение плотности насыщения силами у германцев. К концу периода преследования германское правое крыло значительно было разжижено: от 10 000 человек на 1 км, которыми обладали Клук и Бюлов в начале операции, осталось только 3000-5000. Распределение сил становилось равноправным на всем Германском фронте. На фронте 4-й и 5-й германских армий плотность была по 4000 на 1 км. В то же время плотность французских армий возрастала.

В течение 5 сентября армии обеих сторон продолжали движения и имели столкновения еще по инерции предшествовавших оперативных импульсов, причем германские силы оставались гораздо больше во власти этих импульсов, так как последние распоряжения главного командования не были ими восприняты. Германские войска в этот день продолжали преследование французов, между тем последние уже знали о завтрашнем переломе событий и отчетливо осознавали канун предстоящей битвы.

Русский театр

Общее положение после Гумбиненского сражения

(Схема 13)

В то время, когда на Французском театре войны обстановка складывалась неблагоприятно для англо-французов, вынужденных после неудачного для них Пограничного сражения начать с 25 августа отход к р. Марна, операции на Русском театре на обоих его фронтах приняли также весьма неблагоприятный для России [172] оборот. На Северо-западном фронте после Гумбиненского сражения они вылились, вследствие полной пассивности 1-й армии Ренненкампфа, в единоборство 2-й русской армии с 8-й германской, повлекшее катастрофу первой из них; на Юго-западном началось энергичное наступление австро-венгерской армии на Люблин, которое едва не поставило в опасное положение весь правый фланг этого фронта.

Изложенные события захватили период с 21 августа по 4 сентября, когда обстановка, продолжая оставаться для русских угрожающей в Восточной Пруссии, изменилась после взятия ими Львова и подхода подкреплений на Юго-западном фронте в лучшую для них сторону, и вылилась в две отдельные операции – Самсоновскую (Наревскую) в Восточной Пруссии и Галицийскую, продолжавшуюся до взятия Львова.

Наревская операция, составляя второй этап похода русских на Восточную Пруссию, началась и развивалась при оптимистическом настроении русского верховного и фронтового командований и разразилась неожиданной для них катастрофой. Галицийская операция, напротив, началась быстрым отходом русских войск к Люблину, она нервировала верховное командование и заставила его израсходовать сюда 2 корпуса создаваемой 9-й армии (гвардейский и XVIII) и подходивший III кав., но окончилась победой.

Действия в Восточной Пруссии

Самсоновская операция

Гумбиненское сражение первоначально произвело двойственное впечатление как в германской главной квартире, так и среди ближайших участников этого боя; генерал Франсуа сообщал через Берлин о блестящей победе и о продолжении наступления на следующий день, а Притвиц доносил, что отдал приказ отходить за р. Висла. Следует заметить, что в начале войны связь в [173] германской армии как между высшими штабами, так и между войсками и штабами сильно хромала, и правильная обстановка выявлялась далеко не сразу.

В среде командования 8-й армией 20 августа вечером были разные предложения о дальнейших действиях. Одни предлагали продолжать атаку 21-го, но эта мысль вскоре отпала, тем более, что командир XX корпуса донес, что в направлении на Млаву движется целый русский корпус, а к Насельску – русская кавалерия, а по незашифрованному радио 2-й армии были обнаружены все русские корпуса Наревской армии, двигающиеся западнее, чем рассчитывали германцы, т. е. в наиболее опасном для последних направлении. Другое предложение сводилось к направлению сильного удара на юг, вдоль озер, в обход восточного фланга Наревской армии, но Притвиц настаивал на отходе за р. Висла или, первоначально по крайней мере, к р. Висла. В этом направлении и были отданы предварительные распоряжения о переброске войск по железным дорогам и походным порядком более северными путями, чтобы избежать столкновений с Наревской армией. Письменного приказа об отходе за р. Висла дано не было, так как не теряли надежды на изменение обстановки к лучшему. Она действительно изменилась.

В ночь на 21 августа XX корпус передвинулся ближе к Млавскому направлению (к Нейденбургу), но его сил даже с крепостными гарнизонами было, по мнению германского командования, недостаточно, чтобы задержать опасное продвижение русских между расположением XX корпуса и р. Висла. Приходилось принимать меры к образованию здесь сильного кулака, к чему и было приступлено в ночь на 21-е. Сюда начали перебрасываться по железной дороге: I корпус – через Диршау и Грауденц к Госслерсгаузену, а потом в Дейч-Эйлау. Этим способом надеялись к 26 августа собрать против левого фланга Наревской армии группу в 7 дивизий (I и XX корпуса, в том числе и крепостные войска), которая задержит русских и даст возможность [174] выйти из готового образоваться мешка остальным частям 8-й армии (I резервный и XVII корпуса и 1-я кав. дивизия). Таким образом, первый шаг, который впоследствии способствовал выполнению маневра против армии Самсонова, был сделан еще в ночь на 21 августа. Необходимо подчеркнуть, что этот шаг предпринимался в целях исключительно оборонительных.

21 августа принесло германцам радостные вести о том, что Наревская армия своим левым флангом совсем не продвигалась, правым продвигалась весьма медленно, а Ренненкампф стоял на месте. В штабе армии вновь начинает преобладать дух активности, и сосредоточиваемой у р. Висла группе придают уже характер оборонительно-наступательный, рассчитывая через 2-3 дня атаковать здесь русских, направляя движение по обе стороны Гильгенбурга и предполагая иметь дело с 2-2½ корпусами русских.

Вслед за тем у Притвица рождается мысль с подобной же целью использовать группу своих корпусов, отступавших походным порядком. 22 августа он писал: «Если неприятель потеснит XX корпус, то с резервным и XVII корпусами атаковать противника с востока во фланг». [175]

Но в этот день Притвиц был заменен Гинденбургом с начальником штаба Людендорфом. Почва для маневров нового командования была, таким образом, достаточно подготовлена, а перехватываемые радио русских в связи с плохой системой управления в штабе русского Северо-западного фронта и обеих его армий довершили благоприятную для Гинденбурга обстановку. Все зависело в дальнейшем от взаимодействия двух армий Северо-западного фронта и, в частности, от активности 1-й армии Ренненкампфа.

Между тем армии Северо-западного фронта медленно наступали. 1-я армия, совершенно не выяснив обстановки перед своим фронтом и не использовав своей мощной конницы, начала ощупью продвигаться вперед, ожидая встретить 8-ю армию на р. Ангеран, и 23 августа дошла только до линии Пеленнинген – Даркемен, т. е. продвинулась от поля сражения на 15 км. 2-я армия продолжала наступление, постоянно подталкиваемая Ставкой и фронтом, в интересах союзников Антанты и под знаком несогласия между Жилинским и Самсоновым в отношении придания армии более западного или более восточного направления. При этом Жилинский, не отдавая Самсонову определенных приказаний, давил на его психику, и корпуса 2-й армии имели при своем движении отчасти зигзагообразное направление. Основной же причиной медленного движения армии следует считать чрезмерное утомление войск и полное расстройство тыла, заставлявшее войска голодать и делавшее невозможным дальнейшее продвижение корпусов[36]36
  В армию не только не прибыло положенного числа хлебопекарей, корпусных и армейских транспортов, но к некоторым дивизиям (2-я) даже и дивизионных обозов, так что XIII корпус уже 23 августа весь день был без хлеба.


[Закрыть]. Но ставка и фронт были немы к весьма серьезным докладам по этому поводу армейского командования.

Вследствие всех этих обстоятельств 2-я армия в течение 3 дней прошла от 20 до 30 км и к вечеру 23 августа [176] расположилась по линии Иоганнесбург – Ортельсбург – Едвабно – Нейденбург – Кослау – Сольдау и, если не считать II корпуса у Иоганнесбурга, отошедшего к 1-й армии, занимала фронт протяжением около 60 км, имея 9 пехотных и 3 кавалерийских дивизии.

Если мы вспомним, что 26 августа германское командование предполагало иметь против левого фланга армии сосредоточенными 7 пех. дивизий и что еще два корпуса (I резервный и XVII) передвигались вблизи ее правого фланга, то положение утомленной и голодной армии Самсонова без помощи Ренненкампфа уже тогда представлялось неустойчивым.

23 августа Гинденбург и Людендорф прибыли в Восточную Пруссию достаточно ознакомленные с положением 8-й армии и согласовав свои взгляды с главной квартирой. Разделение этой армии на 2 группы – западную (I и усиленного состава XX корпус и 3-я резервная дивизия) и восточную (XVII, I резервный корпус и 1-я кав. дивизия) и направление 2-й русской армии на северо-запад предопределяли первоначальное столкновение с русскими западной группы, которая признавалась недостаточно сильной для такого единоборства. Поэтому Людендорф решил усилить эту группу всеми возможными силами привислинских крепостей, сосредоточив их 23 августа к Госслерсгаузену и Страсбуру и приказав продвинуть I корпус по железной дороге до Дейч-Эйлау. В отношении восточной группы определенного решения при обсуждении положения генералом Мольтке с Людендорфом не было принято, и постановили только не передвигать ее пока к западу.

По прибытии Гинденбурга 23 августа к 8-й армии обстановка складывалась в глазах германцев в следующем виде: австрийское наступление на Люблин должно развиться в течение недели, и австрийцы просили германцев ударить в это время на Седлец. Удовлетворить просьбу было признано невозможным, и вся германская помощь ограничивалась направлением [177] из Силезии к р. Висла корпуса Войрша, который без боев дошел до Петрокова.

Сведения о расположении русских войск вполне соответствовали действительности. XX германский корпус так сблизился у Нейденбурга с русскими, что здесь бои должны были начаться 23-24-го числа, но корпус должен был обороняться, так как I корпус и бригада из Торна могли прибыть в Дейч-Эйлау и Страсбур только 25-го.

Ввиду продвижения русских корпусов в более восточном направлении были брошены к Ортельсбургу гарнизоны озерных укреплений, а в иоганнесбургские леса – ландштурмисты, которым было указано отступать к Летцену; 6-я ландверная бригада присоединилась к I резервному корпусу.

Отступлению германской восточной группы корпусов русская Неманская армия не препятствовала, и I резервный и XVII корпуса продвигались до шоссе Инстербург – Норденбург и западнее его, прикрываясь с тыла измотанной 1-й кав. дивизией.

С вечера 23 августа в деятельности Людендорфа начали фигурировать такие благоприятные обстоятельства, как русские приказы высшего командования, найденные на убитых офицерах, и незашифрованные русские радио[37]37
  Интересно отметить, что на Французском театре германцы были вынуждены в начале войны также перейти к незашифрованным радио после почти общих случаев путаницы шифра.


[Закрыть]. Поэтому обстановка для штаба 8-й армии становилась совершенно ясной, и 23-го вечером командованием было принято уже определенное решение, а именно: разбить 2-ю русскую армию, пока она не соединится с 1-й, почему ее не следовало допустить далеко продвинуться в пределы Пруссии. Это возлагало на XX корпус серьезную задачу задержать движение противника до подвоза I корпуса и гарнизонов крепостей. Хотя перевозку решено было продвинуть вперед до Лебау (I корпус) и Пеймарка (гарнизоны крепостей), [178] но эти войска могли вступить в бой только 26-го. Пространство к западу от Сольдау оставалось открытым для русской кавалерии.

Вопрос пока продолжал оставаться не совсем ясным относительно восточной группы: германскому командованию хотелось как можно больше сил направить против Наревской армии, но это всецело зависело от поведения Ренненкампфа. Однако медленное продвижение его армии за 23-е позволило и этот вопрос разрешить в благоприятную сторону и направить оба корпуса восточной группы форсированными маршами на Алленштейн. Поэтому некоторой части XVII корпуса и 1-й кав. дивизии было приказано 24-го оставаться на р. Алл, чтобы прикрывать поворот отходивших частей на юго-запад и удерживать 1-ю русскую армию, а I резервный корпус должен был в этот день отойти подальше за Шипенбейль, чтобы уже 25-го миновать Зеебург. XVII корпусу надлежало 25-го перейти через Фридланд в Бартенштейн, чтобы в дальнейшем обоим корпусам искать фланг Наревской армии.

Таким образом, 26 августа все германские силы, находившиеся восточнее р. Висла, присоединились к XX корпусу. 11½ пех. дивизий должны были принять участие в решительной операции против 9 русских, и только 1½ дивизии пехоты (резерв Кёнигсбергского гарнизона, 2-я ландверная бригада) и 1-я кав. дивизия были оставлены против 1-й армии.

Судьба Самсоновской армии, тяжеловесной по своему характеру, измученной и голодной, официально уже перешедшей на довольствие только местными средствами, с корпусами, лишенными вследствие полного расстройства тыла широкой маневренной способности, была предрешена. Ее могли спасти или энергичные и правильные действия Ренненкампфа, или хорошее управление. Отсутствие того и другого только ухудшило это положение.

В то время как германцы в точности знали не только положение русских корпусов, но и их планы, русские [179] были хуже чем в неведении: Жилинский, основываясь на преувеличенном донесении Ренненкампфа, нарисовал себе несуществующую картину и в таком смысле давал сведения Самсонову о бегстве немцев частью к р. Висла, частью к Кенигсбергу, совершенно не зная, в каком порядке бегут и где находятся беглецы. Поэтому естественно, что 2-я армия, которая должна была их перехватить, направлялась как бы в пустое пространство и «на авось». Это «авось» выливалось в тяготении Жилинского к северному направлению, а Самсонова – к северо-западному. Последнего очень опасалось германское командование.

Распри в этом смысле возобновились 23 августа, когда Самсонов вновь просил разрешения направить армию на линию Алленштейн – Остероде и вновь получил приказание, оставив I корпус у Сольдау, свернуть севернее, именно на фронт Зеебург – Алленштейн, который и занять 25 августа, так как неприятель поспешно отступает, оставив, по-видимому, перед Самсоновым незначительные силы. «Движение ваше, – кончил Жилинский, – имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией Ренненкампфа, с целью пресечь германцам отход к Висле». Из дальнейших директив Жилинского видно, что он имел целью отрезать отступление германцев и к Кенигсбергу.

24-го было принято компромиссное решение, согласно которому 2-я армия направлялась на фронт Алленштейн – Остероде, оставляя по требованию Жилинского VI корпус в движении на Бишофсбург, т. е. отдаляя его от остальной армии на 2½ перехода и тем самым подставляя его под отдельное поражение. Эти переговоры, а также переговоры о дневке, которой настоятельно требовал Самсонов, привели к тому, что, кроме VI корпуса, армия за 25-е почти не подвинулась.

Сведения о противнике были у Самсонова весьма скудные. На западе было обнаружено скопление германцев [180] у Гр. Гардинен – Страсбур, а на востоке – продвижение их значительных сил 24 августа через Растенбург. Кроме того, были получены сведения о наступлении германцев со стороны Лаутенбурга и озера Дамерау. Оценивая складывающуюся обстановку, Самсонов 26 августа утром решил задержать движение XV и XIII корпусов, но под влиянием молодой части своего штаба приказал продолжать движение.

Между тем еще 25 августа Гинденбург решил, не ожидая полного сосредоточения I корпуса и прибытия дивизии Гольца, с утра 26 августа начать общую атаку, направляя главный удар на левый фланг русских у Уздау и далее на Нейденбург во фланг и в тыл XV корпуса.

В этот день германцы перехватили все радиотелеграммы с оперативными распоряжениями Ренненкампфа и Самсонова[38]38
  В течение первого месяца войны радиотелеграммы совсем не зашифровывались, а после этого германцами был открыт русский шифр.


[Закрыть], дававшими Гинденбургу ясную картину расположения, движения и действий русских войск. Вечером 25-го германские войска расположились на фронте около 40 км – 7 пех. дивизий, в общей сложности 95 батальонов. Против них могли действовать 7 пех. дивизий русских (I, XXIII, XV и [181] XIII корпуса) силой в 96 батальонов[39]39
  Из 3-й гвардейской пех. дивизии только головной полк; в XIII и XV корпусах не хватало по 4 батальона в каждом, во 2-й дивизии не было 2 батальонов, в I корпусе не было 2 полков, которые оставались в Варшаве.


[Закрыть], разбросанных от Алленштейна до Уздау на фронте свыше 60 км.

Напомним, что к утру 26-го у Бишофсбурга сблизились VI русский корпус, с одной стороны, и XVII германский и I резервный корпуса с 6-й ландверной бригадой – с другой, т. е. 4 1/2. германские пех. дивизии силой в 54 батальона против 2 дивизий русских силой в 28 батальонов (один полк присоединился к корпусу 28 августа).

В то время, когда 2-я армия усиленно велась фронтовым командованием к катастрофе, Ставка после Гумбиненского сражения пребывала в оптимистическом настроении и в день 26 августа разрабатывала соображения о скорейшем давлении на Германию по кратчайшему направлению на Берлин.

26 августа у Бишофсбурга произошло столкновение VI русского корпуса с XVII, I резервным германскими корпусами и 6-й ландверной бригадой, в результате которого русский корпус отскочил к Ортельсбургу [182] и юго-восточнее его, о чем не было донесено Самсонову; германцы же имели возможность, следуя частью сил за ним, направить 27 августа остальные на Вартенбург и Алленштейн, т. е. угрожать флангу и тылу XIII и XV русских корпусов. В западной группе в этот день, несмотря на всю энергию Гинденбурга, дела не приняли решительного оборота: I корпус, на который была возложена главная задача – атаковать русских во фланг у Уздау и направиться в дальнейшем на Нейденбург, фактически топтался на месте. Но и эта неудача послужила германцам на пользу, так как XV и XIII русские корпуса продвинулись еще вперед и еще более завернули свой фронт на запад, тем самым подставляя еще более свой тыл действию I резервного и XVII германских корпусов, которые 28 августа повернули на Пассенгейм. XIII и XV русские корпуса 26 августа расположились на ночлег в тесном соприкосновении с противником, сохранившим в общем положение 25 августа, причем германцы этот день использовали для подтягивания всех своих сил. Армия Ренненкампфа достигла линии Велау – Дамерау – Алленбург – Гердауэн.

На 27-е Гинденбург приказал продолжать выполнение ранее поставленной задачи, т. е. обрушиться всеми силами I корпуса на Уздау и далее направиться в тыл XV корпусу на Нейденбург; XX корпусу южной частью поддержать атаку I корпуса, а остальными атаковать XV корпус до подхода к нему частей XIII корпуса. Дивизия Гольца была направлена на Гогенштейн.

Самсонов, не зная еще об отступлении VI корпуса, также приказал армии продолжать выполнение ранее поставленной задачи, а VI корпусу направить часть сил к Алленштейну.

День 27 августа ознаменовался неудачей на крайнем левом русском фланге, а именно, быстрым отступлением I корпуса, преимущественно под влиянием мощного огня германской тяжелой артиллерии, к Сольдау; вследствие этого на пути германцев к Нейденбургу [183] оставались только слабые части 2-й пехотной[40]40
  По свидетельству участников этой дивизии, люди были совершенно переутомлены, патронов не было, хлеба и сухарей не выдавалось уже 3-й день. Тыл не был организован.


[Закрыть] и передовые части 3-й гвардейской пех. дивизий.

Вот обстановка к 28 августа, созданная главным образом самим русским главным командованием армиями Северо-западного фронта, а не искусством германского командования 8-й армией (Гинденбурга – Людендорфа). Последнему ничего другого не оставалось сделать, как отдать впервые только 27 вечером приказ на окружение, сущность которого изложена в следующем донесении Людендорфа главному командованию: