Текст книги "Шаг к звездам"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Пытаясь вникнуть в смысл отдельных абзацев, он не заметил, как его разум начал постепенно выкарабкиваться из той пропасти, куда его столкнуло безысходное полупьяное существование, больше похожее на затянувшуюся агонию…

Теперь Антон, прочитав несколько строк, надолго задумывался, осмысливая прочитанное, пока перед ним не забрезжил смутный блеск той главной мысли, которую пытался донести до него Сергей.

Извалов никогда не думал, что печатный текст может так сильно воздействовать на воображение, открывая разуму новые, абсолютно неведомые до определенной поры понятия.

С появлением компьютеров человечество вступило в новую эру своего развития, когда каждый год приносил все новые и новые технические новшества, зачастую опережающие время, но Антон в силу обстоятельств был отрезан от данного аспекта реальности, и потому воспринимал содержимое набранных мелким шрифтом абзацев, как откровение:

«…В сущности, – писал автор статьи, – мы уже являемся сверхчеловеческими интеллектами, по крайней мере, некоторые из нас, кто умеет эффективно работать с компьютером. Слабыми и узкоспециализированными, но уже стоящими выше среднестатистического человеческого уровня. Если дать человеку компьютер с соответствующим программным обеспечением, он легко достигнет высших результатов в существующих IQ-тестах. Программы-словари и интерактивные переводчики позволяют человеку, не очень хорошо знающему иностранный язык, общаться на нем практически в реальном времени…»

Антон машинально перевернул страницу, прикурил, и стал читать дальше:

«…Я уже не говорю об объёме знаний, которые почти мгновенно оказываются в распоряжении человека, умеющего пользоваться поисковыми серверами в интернете…»

Он отложил статью, глубоко задумавшись.

Некоторые слова из контекста оставались недопонятыми, но общий смысл он воспринимал верно. Хотелось читать дальше, но разум, казался переполненным, до ощущения тупой назойливой головной боли… Мысли невольно сбивались с абстрактных рассуждений на реалии, хотелось понять, что увидел в этом Серега…

Антон представил образ установленных наверху компьютеров, и вспомнил, что Сергей упоминал о своем дипломе инженера-программиста, значит, он глубже разбирался в сути вопроса.

Смогу ли я? – Данная мысль подспудно беспокоила Извалова, исподволь формируя комплекс неполноценности. Чем дальше он читал, тем сильнее тянуло его наверх… но внутренняя неуверенность в собственных силах не давала ему решимости коснуться кнопки с надписью «Power», расположенной на ближайшем компьютерном терминале.

Вместо того чтобы подняться к электронным машинам, он продолжал читать.

Окрестности Санкт-Петербурга. Элитный дачный поселок

Человек сидящий в кресле у камина пристально смотрел на рассыпающиеся рдеющие угли, оставшиеся от сгоревших поленьев.

Ему еще не исполнилось пятидесяти лет, но сгорбленная поза, ранняя проседь в волосах и вечно зябнущие руки, которые он машинально протягивал к тлеющим угольям, создавали обманчивое впечатление того, что перед богато инкрустированным очагом сидит старик.

Сергей знал, что это не так. И поза и машинальные жесты человека, который заставлял называть себя не иначе, как по имени отчеству, были данью пятнадцати годам, которые он провел на северных лесоповалах отбывая срок за убийство.

Наверное, точно так сидел на корточках, сгорбившись у костерка, грея свои грязные лапы… – Неприязненно подумал Давыдов, глядя в спину новоявленному «хозяину жизни».

– Я не понял Роман Петрович, зачем вы меня вызвали? – Вслух произнес он.

– Мне не нравится твое поведение Серж. – Не поворачивая головы, ответил тот. – Ты позволяешь себе много вольностей.

– Например? – Давыдов не испытывал страха, лишь сосущую под ложечкой злобу.

– Не надо дерзить. Я закрывал глаза на многие твои проступки. То ты срываешься за бугор, не предупредив никого, то отказываешься принимать участие в некоторых разборках, теперь же эта странная история с домом…

– Что Зяблик нашептал?

– Опять хамишь? Знаешь, что Саню уже не спросишь, и выкаблучиваешься?

– Я не выкаблучиваюсь. – Ответил Давыдов. – Меня посылали получить долг. Я привез деньги, всю сумму. К смерти Зябликова отношения не имею. Не участвовал.

– Вот именно, что не участвовал. И долг тебе отдали не деньгами, а недвижимостью, верно?

Сергей промолчал. Он не собирался вторично отчитываться за ту поездку.

– Это неправильно. – Не дождавшись ответа, произнес Роман Петрович. – Ты допускаешь вольности, а это опасно, особенно сейчас. Золотые времена беспредела прошли, работать становиться сложно, а ты вносишь смуту, живешь не по понятиям Серж, и остальные видят это. Дурной пример – он заразителен, так что считай, что тебе сделано последнее предупреждение. Хрен с ним, с этим домом, но ты либо меняй шурупы в своей голове, либо… – он не договорил, внезапно надсадно закашлявшись. – Все иди, и помни, что я сказал… – Хрипло добавил он.

Давыдов не прощаясь, вышел.

В комнате от плотно зашторенного окна отделилась тень.

– Отвечаешь за него. – Так и не повернув головы, произнес хозяин особняка. – Я не расстроюсь, если Серж исчезнет. Он человек не нашего круга, это уже очевидно.

– Опасно, Роман Петрович.

– Боишься?

– Не Давыдова. – Смутная фигура приблизилась, материализовавшись в мятущихся отсветах тлеющих углей. – Серж имеет определенный авторитет. Братва может возмутиться.

– Так ты извилинами пошевели. Момент поймай, пусть все произойдет естественно. Я же не говорю, что он должен сгинуть сегодня или завтра. Только ты не тормози, – начнется пальба на каком-нибудь разборе, так не упусти момент. Пули-то они с разных сторон летают, а заговоренных среди нас нет. Вот так-то… В общем – действуй.

– Я понял Роман Петрович.

…Давыдов появился лишь спустя пару недель.

Незаметно подкралась осень, листья берез на опушках подернулись нежной желтизной, по утрам слегка подмораживало, а в воздухе летали невесомые паутинки.

Черный внедорожник марки «тойота» подкатил к дому ранним утром.

Сергей приехал один, все свободное место в багажнике и в салоне занимали различные коробки с иностранными маркировками.

Увидев Антона, который, опираясь на костыли, вышел на крыльцо, Давыдов подошел к нему, молча обнял, а потом, окинув беглым критическим взглядом видоизменившуюся постройку, произнес:

– Сейчас разгружу машину, потолкую с соседями, и приду. Сделай что-нибудь пожрать, со вчерашнего дня не ел. – Неожиданно добавил он.

Антон кивнул. Долгожданное появление Сергея обрадовало и насторожило его. Та непонятная жизнь, которую вел в Питере бывший сержант Давыдов, явно не шла ему на пользу. Осунувшееся лицо, глубоко запавшие глаза, нервные, отрывистые фразы, что срывались с его губ, ясно давали понять, что он балансирует на грани нервного срыва.

…Их второй и как оказалось – последний разговор был направлен на ту же тему. Сергей упорно не хотел касаться аспектов собственного бытия, уходя в сторону от прямых вопросов.

Вернувшись после визита в соседние дома, где доживали свой век бывшие работники лесхоза, он перенес на кухню привезенные коробки и сказал:

– Завтра приедут электрики. Они подключат линию к ветряку, чтобы в деревне был свет. Я посмотрел, проводка вроде бы сохранилась, да и мощности думаю, хватит.

Антон лишь пожал плечами, раскладывая по тарелкам нехитрый завтрак. Откровенно говоря, за истекший месяц он даже не пытался наладить контакта с соседями. Жителей лесной деревушки можно было сосчитать по пальцам, самому молодому из местных было лет шестьдесят, не меньше, и в сторону Извалова они смотрели косо, с недоброжелательным любопытством, не понимая, что за нувориш[10]10
  Нувориш (фр.) – буквально «новый богач».


[Закрыть] поселился в их глуши.

– Будь проще Антон. Я растолковал кое-что местным дедам, лезть к тебе они не будут.

– И что ты им сказал?

– Неважно. – Отмахнулся Сергей, налегая на вареную картошку. – Продукты пришлю вместе с электриками. – Добавил он, оценив скромные запасы Извалова. – Ты лучше скажи, книгу прочел?

– Да.

– Ну? – Давыдов на миг перестал жевать.

– Написано доходчиво, но… Знаешь Серега, мне все равно кажется – фантастика это.

– Упрямый ты… – Усмехнулся Давыдов. – Фактов не хватает? Не вериться? – Он откинулся на спинку стула. – Ты компьютеры включал?

– Нет пока.

– Ладно. Давай по существу. Что показалось тебе фантастичным?

Антон протянул руку взял брошюру и открыл ее наугад.

«Что даст нам бурное развитие вычислительной техники и формируемой с их помощью виртуальной среды, с точки зрения симбиотической системы, реализованной на уровне человек-компьютер»?

Он пробежал глазами по строкам и начал читать, вслух цитируя фрагмент статьи, где содержался ответ:

«Практическое, субъективное бессмертие. Возможность быть во всех местах, куда протянута сеть. Огромное количество задач и проблем для исследования и решения – все захватывающе интересны, на все хватает времени и способностей: при необходимости всегда можно достроить себя, как программно, так и аппаратно…»

Сергей кивнул.

– Ты согласен с этими утверждениями?

– Нет. – Ответил Антон. – Может быть в далеком будущем, но не сейчас.

– Можно я докажу тебе обратное? – Давыдов протянул руку, взял привезенную с собой коробку и начал распаковывать уложенный в нее сверток. – Я ведь то же поначалу скептически отнесся к этой статье. По сути, она стала для меня толчком в поиске доказательств.

– Ну… и?

– У меня в машине установлен ноутбук. С выходом в интернет через спутник. Сам я машину вожу редко, поэтому во время поездок делать нечего, разве что глазеть по сторонам, либо спать. А ездить приходиться много, иногда за тысячу верст от Питера. Вот я и начал коротать время, копаясь в сети. Там я нашел одно любопытное описание… – Он осторожно надрезал край вакуумной упаковки, намеренно не показывая Антону содержимое пакета, и продолжил:

– В прошлом году западными учеными был проведен эксперимент по соединению компьютерного чипа с живыми нейронами. Мартышке имплантировали микроустройство, которое постоянно снимало энцефалограмму мозга, распознавало ее и управляло установленным рядом манипулятором. В конце концов, в ходе эксперимента им удалось адаптировать микрочип таким образом, что он, получая электрические импульсы возбуждения от нервных клеток головного мозга, заставлял манипулятор в точности повторять движения лапы мартышки.

– Ну, и что дальше? – Напряженно спросил Антон.

Давыдов усмехнулся.

– Затем они провели достаточно жестокий эксперимент. Мартышке просто отрезали лапу, а на ее место имплантировали сервоприводный манипулятор. Результат превзошел все ожидания – микрочип продолжал исправно работать, и обезьянка смогла адекватно действовать вживленным вместо лапы механическим устройством.

– Впечатляет… Но насколько проверена эта информация?

Сергей вместо ответа выложил на стол содержимое свертка.

Антон, внимательно следивший за действиями Давыдова, непроизвольно вздрогнул.

На краю стола, таинственно поблескивая хромированными деталями, которые густо оплетали странные на вид пучки тросиков, лежали два протеза.

От вида металлических ступней, полностью имитирующих строение человеческого скелета, у Извалова вдоль позвоночника скользнула моментальная неконтролируемая дрожь.

– Это твои новые ноги. – Произнес Сергей.

Извалов, встал и, опираясь на костыли, обошел стол, не отрывая потрясенного взгляда от подарка.

– Нравиться?

– Не знаю… – Откровенно покачал головой Антон. Смотреть на тускло поблескивающие протезы было и радостно и немного жутковато – уж больно необычно выглядело это чудо иностранных технологий, да и в рассудке уже прочно прижилась мысль о том, что ковылять ему на костылях всю оставшуюся жизнь…

– Не напрягайся. Просто примерь.

Антон был настолько взволнован, что не стал спорить. Сев, он отложил в сторону костыли, взял в руки протез, который являлся точной копией скелета стопы, с фалангами пальцев и сложным шарнирным соединением голеностопного сустава. Выше, располагался короткий металлический стержень, оканчивающийся шестью захватами.

Сергей, наблюдавший за реакцией Извалова, пояснил:

– Это японская разработка. Им так же удалось осуществить соединение нервных окончаний с нейрочипами, так что приведенный мной пример с обезьянкой – не единичный опыт. Видишь, – он указал на усеянную микроскопическими иголочками торцевую поверхность цилиндра, – эти контакты войдут в твою плоть. Здесь – он открыл крохотную заслонку на боковой поверхности стержня – гнездо для аккумуляторов. Как мне объяснили, микрочип будет подавать на вживляемые контакты слабые импульсы электрического тока. Твои нервные окончания со временем регенерируют отростки, которые густо оплетут места вживления игл. Таким образом, организм сам установит связь между центральной нервной системой и микропроцессорами. Тебе придется потерпеть на первых порах, а потом, когда установиться стабильная обратная связь, будешь учиться заново ходить.

– А что это за тросики? – Спросил Антон, указывая на металлизированные оплетки, берущие начало в нижней части цилиндрической «кости», и оканчивающиеся жестким сочленением с фалангами искусственных пальцев.

– Это приводы, заменяющие мышцы. Внутри цилиндра расположены сервомоторы. Ими управляет отдельный нейрочип. Ты сможешь нормально ходить, шевелить пальцами, как только он обучиться, начнет правильно распознавать импульсы возбуждения, которые передает твоя нервная система.

– А если мой организм откажется воспринимать контакты?

Давыдов пожал плечами.

– Для меня это темный лес, Антон. Я не знаток систем, построенных на базе искусственных нейронов. Специалисты фирмы-изготовителя заверили, что ими точно рассчитаны импульсы микротоков, стимулирующие рост нервных клеток. На установление контакта между протезом и центральной нервной системой потребуется время, поэтому пока что походишь, как на обыкновенных протезах, ну, а потом, даст бог, заработает и сустав, и пальцы… Время покажет.

– Спасибо… – Извалов был потрясен, растерян и не знал что сказать.

– Спасибо скажешь, когда бегать начнешь, – попробовал отшутиться Давыдов. – Здесь в упаковке пеноплоть. Искусственная кожа, если говорить проще. Ее можно будет закрепить, когда все механизмы начнут работать. – Сергей помог Извалову приладить второй протез, защелкнул захваты и добавил, взглянув на часы:

– Антон у меня времени в обрез. Дела. – Он достал из сумки бутылку «Смирнова», откупорил ее и заключил: – Я все-таки хочу вернуться к статье. Давай пропустим все, что там написано о преимуществах грядущего. Меня интересует обратная сторона вопроса.

Извалов кивнул, глядя, как Сергей перелистывает страницы текста, в поисках нужных абзацев.

– Вот Антон. Читай сам, чтобы было понятно.

Извалов скользнул глазами по строкам.

«Приятно мечтать о всеобщем счастье и красивом будущем, но переход к радикально иному образу жизни – это тернистый, рискованный этап развития человечества.

Достаточно мощные компьютеры и терабитные каналы связи не появятся у всех одновременно. Новые программные интерфейсы вряд ли сами загрузятся из сети, а пугающее новаторство имплантируемых нейронных модулей поначалу оттолкнет часть пользователей, в основном представителей старшего поколения… Мне видится достаточно реалистичной картина, когда в какой-то части цивилизации уже будут активно действовать продвинутые человеко-компьютерные системы, а все остальные (включая аборигенов в джунглях Амазонки) будут всё ещё жить по-старому.

Не питая иллюзий по поводу человеческой природы, я предвижу разнообразные проблемы: зависть ещё не присоединившихся; неоправданную надменность «продвинутых»; религиозный фанатизм; террористические акты, волнения и локальные войны. Будут поломанные судьбы и человеческие жертвы – это, к сожалению, почти наверняка.

А если вспомнить о нетерпимости радикальных течений, существующих во многих религиях, то вполне возможен сценарий, когда какая-то достаточно сильная группировка в страхе перед будущим попытается уничтожить, если не всю человеческую цивилизацию, то ее прогрессивные технические достижения…»

…

– Теперь тебе понятно, что меня зацепило в этой статье? – Хмуро спросил Сергей. – Пройдет десять-пятнадцать лет и часть нашего мира измениться до полной неузнаваемости. Произойдет вспышка, взрывообразный рост развития технологий, но при этом кто-то из нас сделает шаг в будущее, а кто-то останется в прошлом. Навсегда. И крови будет много больше, чем предсказывает автор. – Давыдов говорил, все больше мрачнея, погружаясь в черные глубины собственной логики. – Я исхожу из реалий дня сегодняшнего, Антон. На войне легче было, – там хоть с грехом пополам можно было определить, вот свои, вот чужие, а тут… – он махнул рукой – болото одно, где человек человеку волк. – Он выпил и добавил:

– Нет у меня ни времени, ни возможности, чтобы сесть тут в глуши и ждать грядущего… А пролезть сквозь игольное ушко хочется, понимаешь?

– Это я понимаю. – Кивнул Антон. – Но и ты не забывай, – я еще даже не включал привезенные тобой компьютеры. Не факт, что разберусь.

– А ты пробуй! Все мы лентяи и калеки вот тут, – Сергей выразительно похлопал себя по затылку, в который раз с горечью припомнив свое малодушное бессилие, испытанное много лет назад при виде незнакомых компьютерных программ. – Ну, а выбирать мне не из кого. – Признался он. – С тобой мы из одного котелка ели и для меня этого достаточно. Я просто хочу оказаться среди настоящих людей. – Сергей поднял взгляд на Вадима и тихо добавил: – Если доживу, конечно…

Извалов промолчал. Ему нечего было ответить на подобный монолог, который вызывал в душе лишь боль и чувство неодолимой горечи…

… Спустя четверть часа, Давыдову внезапно позвонили на мобильник и он, накоротко переговорив с неизвестным Антону абонентом, встал из-за стола, с явным намерением ехать.

– Уже?

– Дела… – Сергей спрятал мобильный телефон, потом вытащил из наплечной кобуры уже знакомый Извалову «Стечкин» и положил пистолет на стол.

– Зачем?

– На всякий случай. Сейчас по лесам разные «грибники» шатаются, а домик получился приметным. – Давыдов немного помедлил, а потом решительно встал и направился к выходу.

– Работай Антон, разбирайся, что к чему. – Обернувшись на пороге, произнес он. – И не пугайся нового, непонятного, – все в твоих силах.

– Когда приедешь?

– Не знаю. Как дела отпустят. Ты на меня не оглядывайся. Я справлюсь…

Затертая брошюра и пистолет системы «Стечкина» надолго остались для Извалова символами коренного перелома в жизни.

Две вещи символизировали для него переход из прошлого в будущее, резкий оборот судьбы, оставивший его в лесной глухомани наедине с компьютерами.

Несколько суток он так и не решался сесть за рабочий стол, – ходил по дому, придерживаясь одной рукой за стены, постепенно свыкаясь с протезами, которые ощущались им как статичные, непривычно-тяжелые, абсолютно чуждые организму приспособления.

Устав, он садился на диван и включал телевизор, бездумно глядя подряд все передачи, пока его не начинало неодолимо клонить в сон.

В тот роковой сентябрьский день, когда рухнули американские небоскребы, а тягучий бразильский сериал, транслируемый по каналу Общественного Российского Телевидения, был внезапно прерван экстренными выпусками новостей, Антон испытал очередной шок. Несколько минут он сидел с пультом дистанционного управления в руке, оцепенев от внезапности, а в голове крутилась одна и та же мысль: неужели все началось так скоро?!…

Несколько дней он, не отрываясь, смотрел выпуски новостей, наблюдая, как катиться по информационным каналам ударная волна от прогремевших взрывов, ломая устоявшееся мировоззрение миллиардов жителей Земли, в одних странах щедро роняя семена страха, ненависти и паранойи, а в иных открывая глаза слепцов, не желавших видеть той глобальной угрозы, с которой он лично сталкивался еще много лет назад в Чечне…

А ведь боевики еще тогда пользовались сотовой связью, переносными компьютерами и другими достижениями технического прогресса. – Отчетливо вспомнилось Антону.

Отчаянно хотелось увидеть Сергея поговорить с ним, но он уехал, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ничего.

Он прожил остаток осени в мучительном, бесполезном ожидании, пока первый снег не лег на стылую землю.

Ранним морозным утром он проснулся, долго лежал в постели, а в голове крутилась назойливая, неприятная мысль: он не приедет.

Мысль граничила с кощунством, но Антон чувствовал – это правда.

Не выдержав растущего морального напряжения, Извалов резко сел в постели, спустил на пол босые ноги, пытаясь на ощупь найти тапки, и вдруг поймал себя на этом неосознанном рефлекторном действии.

Похолодев, он опустил взгляд.

Пальцы на правом протезе шевелились.

Встав, он подошел к окну, и долго смотрел, как медленно падает, укрывая землю первый снег, а потом, не позавтракав сел в офисное кресло за расположенным тут же в спальне персональным компьютером и включил питание.

…

Первое, куда погружается разум человека при свободном доступе к мощной «персоналке» это, естественно, мир игр, – он наиболее доступен, понятен и впечатлителен, для любого пусть совершенно неподготовленного индивида, чей палец однажды щелкнет кнопкой манипулятора «мыши» открывая себе вход в иную реальность.

Жестокие грезы, которые открывают страницы фантомного бытия, иная реальность, поначалу не находящая ассоциаций в окружающем, ослепительный водоворот образов, затягивающий сознание в глубь электронных вселенных.

Кажется – чем глубже, тем страшнее, труднее выбраться оттуда тем тоньше связь с реальностью натуральной, физической, когда под утро скрюченные пальцы отпускают истерзанную «мышь», перед глазами плавает муть усталости, а в прокуренном воздухе чудятся, витают образы, принесенные оттуда… затем путь до кровати, провальный сон, больше похожий на калейдоскоп футуристических стоп-кадров, потом свинцовая тяжесть в голове из-за короткого отдыха в неурочное время, и неодолимая тяга назад, к заветному монитору, с чашкой крепкого кофе в руках… но это только поначалу.

Психика сильного, логичного человека быстро адаптируется к виртуалке, целостные личности не распадаются и не «тонут», но у них прогрессирует иная болезнь – скука.

Очень быстро исчезает восторг. Психика не ломается, но пластично принимает в себя некоторые фрагменты несуществующего, начинает обостренно работать логика, и процесс вдруг меняет свое направление, протекая от обратного, ровно, наоборот: в очередной раз встав из-за компьютера, ты смотришь вокруг и внезапно осознаешь – серая реальность будней ужаснее любой виртуалки…

Счастливы те, у кого есть множество обязанностей – повседневная жизнь, с ее неизбежным режимом: требовательная трель будильника по утрам, уход на работу, общение с друзьями и сослуживцами, – тогда процесс виртуальной ломки сознания растягивается на годы, становиться гладким, обкатанным, в нем присутствует больше восторга, чем отчаяния, и эти термины ничуть не преувеличены, ведь дозированная информация не теряет своей остроты, она впечатляюща, но полезна, – компьютерные миры развивают наш разум, не оглушая его постоянным прессингом, оставляя незыблемыми жизненные ценности, и личность как таковую.

Однако, кроме счастливчиков, имеющих возможность периодически погружаться в мир грез, не прерывая при этом тесной связи с реальностью, есть еще три категории людей.

Первые, – это те, кто вообще не знаком с компьютером либо имеет откровенно слабые машины. Им не страшна виртуалка в глубинном понимании данного термина. Сознание таких людей не меняется, – ведь полное неведение, либо слабые эмоциональные впечатления не затрагивают глубинных устоев подсознания, на которых зиждется мировоззрение.

Вторая категория – это люди с раннего детства знакомые с компьютером и избравшие электронные машины спутниками жизни. По большей части они молоды, замкнуты в себе, скупы на общение, но именно из их среды формируются когорты профессиональных программистов, которым суждено предопределять будущее.

И, наконец, третья, наиболее нестабильная, опасная категория пользователей, – это люди не обремененные повседневной рутиной, имеющие свободный доступ к мощным домашним машинам, вкусившие и успешно разжевавшие все прелести виртуалки.

У них нет возраста, в данную категорию может попасть школьник в период летних каникул, супруга или супруг преуспевающего бизнесмена, пенсионер, всю жизнь занимавшийся интеллектуальной деятельностью и внезапно оказавшийся не у дел…

Их объединяет одно обстоятельство, – не имея четкой цели, кроме естественного любопытства и первоначального желания как-то скоротать избыток свободного времени, они полностью погружаются в виртуальную среду, часть из них «тонет» – становиться остро зависимой от фантомных миров, их развитие останавливается, разум эгоистично требует новых впечатлений и в конечном итоге из них получаются легко раздражимые, несносные в житейском плане личности.

У подобного исхода есть две альтернативы. Первая заключается в полнейшем отторжении электронной машины, развития неприязни к ней из-за обыкновенной человеческой скуки. Такие личности скоро устают от завуалированной повторяемости фантомных миров, их разум быстро адаптируется к ним, и начинает страдать от недостатка впечатлений. На поверку происходит короткий, но глубинный экскурс в современную виртуальную среду с отрицательным анализом целесообразности подобного времяпровождения.

Однако существует последняя, опять таки неустойчивая, непредсказуемая «группа риска», в которой оказываются люди, подобные Антону Извалову. Как правило, до знакомства с электронными машинами, они уже стоят на жизненном перепутье, либо вследствие возраста, либо по причине произошедших ранее событий. Сознание таких людей проходит все градации виртуального падения в бездну, а потом натужно выкарабкивается оттуда, попутно испытывая уже упомянутую смертельную скуку, а затем, когда все остается позади, у этих людей возникает вопрос: что дальше?

Жить в серости будней уже невозможно, повторяемость, предсказуемость виртуалки приелась до тошноты, и тогда возникает естественный интерес к первоисточнику.

Законы Булевой алгебры становятся откровением, объясняющим сущность фантомной вселенной, информация по психологии быстро раскрывает еще один ряд закономерностей, присущих живым участникам огромной, непрекращающейся ни на секунду игры под названием «жизнь».

Опять, уже не в первый раз возникает перепутье, и мучительный вопрос не находит приемлемого ответа, – где истина, в чем заключено понятие счастья, почему так легко отличить машину от прячущегося за фантомным образом человека?

Именно из этой категории людей, прошедшей все градации реального и фантомного миров, появляются одиночки, чей удел – хроническая бессонница, жизнь – поиск несуществующей истины, а окружающий мир всего лишь мозаика, сложенная из совмещенных между собой фрагментов двух вселенных.

Эти градации условны. Никто не вел статистического подсчета тех или иных групп, но глобальное воздействие компьютеров на наш разум, несомненно.

Три долгих зимних месяца ушло у Антона на то, чтобы, обложившись толстыми руководствами пользователя и самоучителями, освоиться с новой операционной системой, научиться общаться с компьютерами на «ты», как когда-то общался он с капризной «Электроникой»…

Прошла зима, затем минули два месяца весны, незаметно подкрался теплый, щедрый на солнце май, а Извалов, полностью погрузившись в виртуалку, будто не видел происходящего вовне.

За пять месяцев процесс самообразования, продвигавшийся с помощью книг, электронного «Help» и личного упорства, дал Антону ключ от глубинного понимания иного мира, и наступил день, когда он, пользуясь системой спутниковой связи, установленной на крыше дома при реконструкции постройки, смог осуществить свой первый выход в сеть.

Get online…

Поначалу два английских слова показались ему чуть ли не магической формулой, пропуском в параллельную Вселенную, но позже он свыкся с фактором перехода и для него началась совершенно иная жизнь.

Он медленно погружался в пучины информационных потоков, теряясь в массе противоречивых данных, где можно было отыскать ответ практически на любой вопрос, но любой найденное в сети обоснование могло в равной степени оказаться как глубоким научным трудом, так и откровенным бредом…

Поначалу такая двоякость сбивала с толка, но Извалов с упорством пытался постичь новый открывавшийся ему слой общечеловеческого сознания, и в конечном итоге его собственный разум научился отсеивать зерна истины от плевел амбициозных попыток самовыражения, и, начиная с неподдающегося исчислению момента перед Антоном на самом деле забрезжил свет той истины, которую интуитивно уловил Давыдов на страницах потрепанной брошюры.

Он делал свои первые самостоятельные шаги, еще не подозревая, куда заведут его разум информационные потоки нарождающейся на глазах параллельной вселенной…