Текст книги "Омикрон"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Генри Нолан регулярно наведывался к нему.

На поверку он оказался неплохим парнем, и неприятный инцидент, который произошел при их первой встрече, вскоре был забыт.

– Где ты научился таким хитростям? – однажды спросил он, удивляясь тому, как быстро прирастает длина тоннеля.

– Это не хитрость, – усмехнулся в ответ Семен. – Мы так поступали в Форте Стеллар. Чтобы не поднимать наверх породу, которая вынималась землеройными машинами, мы измельчали ее и трамбовали в основание уровня, а из больших глыб вырезали заготовки для последующей внутренней отделки.

Генри, выслушав его, задал лишь один вопрос:

– Ты отбывал срок?

– Да, – спокойно сознался Семен. – Я был офицером Альянса.

– Не повезло тебе, – сочувственно произнес Генри.

Шевцова поразила такая трактовка. Он уже привык к тому, что окружающие, узнав о его прошлом, в лучшем случае отшатывались от него как от переносчика страшной инопланетной инфекции.

– Почему ты так сказал? – Семен присел на покореженную балку.

– Я тоже воевал, – пояснил Нолан.

Шевцов поначалу не поверил его словам.

– Шутишь? Сколько тебе лет?

– Двадцать…

– И кем ты был?

– Сначала техником. Служил на крейсере Свободных Колоний, – без особого энтузиазма ответил Нолан. – Потом с полгода в космической пехоте…

– Тогда почему ты тут?

Генри пожал плечами:

– А где мне быть? Мыть посуду в ресторане?

Шевцов непонимающе посмотрел на него.

– Ну, ты же ветеран. Твоя сторона победила в войне.

– Победила. Только на этом все закончилось. Союз свободных колоний распался, каждый теперь занят своими суверенными делами… Часть объединенного флота расформировали, потому что корабли выработали ресурс еще во время войны и уже давно дышали на ладан. А я был добровольцем, к тому же самоучкой, – спустя некоторое время добавил Генри. – Списали на землю по очередному сокращению.

Этот разговор состоялся утром, а к обеду Семен внезапно получил первую возможность заработать. Очередным преграждавшим путь препятствием оказался космический истребитель класса «Фантом», за ним, впрессованный в груду металла, угадывался контур боевой серв-машины класса «Фалангер».

Жуткая дрожь воспоминаний ознобом продрала по спине.

Шевцов понимал, что неадекватно воспринимает реальность. Так жить нельзя, иначе он навек останется худым небритым бродягой, все достояние которого – рваное пальто, пустая кредитная карточка да ничего не гарантирующее на поверку удостоверение личности, где он был громко поименован «свободным гражданином союза Центральных Миров».

«Фантом» вырос на его пути, как злополучный призрак прошлого, а покореженный силуэт серв-машины только усилил внезапную вспышку памяти…

…Он отрезал последний фрагмент непонятной решетчатой конструкции, преграждавший путь к знакомому контуру, и опустил горелку.

Сняв с груди ранец плазмогенератора, Шевцов достал сигареты.

Почему он так болезненно, так неадекватно реагировал на окружающее? Что заставляло его испытывать боль при виде обтекаемого корпуса машины и огрызка короткого скошенного крыла, броня которого до сих пор хранила тонкий налет мимикрирующего состава?

Он не собирался спорить в своей душе с общепризнанным фактом. Земля действительно вела жестокую захватническую войну. Он поневоле вступил в бой на стороне Земного Альянса, но теперь ему пора забыть ту короткую по меркам войны схватку и несправедливое заключение в Форте Стеллар. После перенесенных лишений он должен радоваться тому, что может дышать, работать, быть свободным гражданином нового мира…

Нет… – это была короткая мысль-отрицание, обоснованная не разумом, а душой…

Рука Семена коснулась поверхности брони, и металл обшивки ответил ему ноющим холодом.

Те, кто действительно нес бремя ответственности за полувековую войну, едва не уничтожившую человечество как вид, давно сошли со сцены истории, умерли, погибли, исчезли…

Шевцову было двадцать пять, но за последние годы он превратился в зрелого мужчину. Сейчас он мог отвечать за свои действия, желания, мысли, а тогда – нет.

Сегодня утром, после разговора с Ноланом, он понял, что ничем не отличается от Генри. Война одинаково изломала их всех, и победители с побежденными существовали лишь на бумаге да в электронных базах данных.

Эти носители терпели все, а вот души – нет.

Сейчас, глядя, как фрагмент брони «Хамелеон» медленно меняет фактуру и цвет, стараясь стать неотличимым от прикоснувшейся к крылу ладони, Шевцов остро и больно осознавал, что по-настоящему трудно не воевать, а жить после войны… Глядя на искореженный остов истребителя и вспоминая все унижения, которые пришлось вытерпеть ему со дня освобождения, Семен не мог не признать, что заезжий полковник был прав в одном: для воевавших этот кошмар не закончится еще очень долго… тем более что воевали все – вся обитаемая Галактика от мала до велика, и пусть не каждый держал в руках оружие, но цену страху узнал каждый…

Он сел, не замечая, как дрожат кончики пальцев, в которых была зажата истекающая сизым дымком сигарета, и закрыл глаза.

* * *

Разрезав корпус истребителя, Шевцов, после полуторанедельного пребывания на свалке получил свои первые деньги.

Он пригнал грузовик со срезанными бронеплитами обшивки на площадку разгрузки перед двухэтажным «офисом» Дункана, когда уже стемнело и пространство перед непритязательным сборным домиком заливал яркий электрический свет.

Перед входом, помимо знакомого внедорожника, были припаркованы еще две машины: шикарный «Гранд-Элиот» и менее респектабельный «Волмар-111» спортивной модификации.

Эти сведения относительно марки машин шепнула ему Клименс, попутно предупредив:

У Дункана гости. Может, стоит подождать?

– Нет. – Семен заглушил машину. – Я ведь приехал по делу, верно?

Клименс не ответила. Она часто высказывала свое мнение, воздерживаясь от дальнейших прений и комментариев. Такая лаконичность не напрягала Шевцова, наоборот, он ощущал некий такт в общении с электронной подругой. Их взаимопонимание окрепло еще в Форте Стеллар, где Клименс впервые проявила это качество: дав совет, она умолкала, позволяя Семену действовать по собственной воле. Он мог прислушаться к ней или нет и потому не воспринимал присутствие Клименс как некий психологический прессинг.

Поднявшись по ступенькам низкого крыльца, Шевцов услышал громкие голоса, доносившиеся из-за двери, и невольно задержал руку.

Разговор шел на повышенных тонах, и, судя по голосам, одним из находящихся внутри здания людей была женщина.

– Дункан, ты должен дать вразумительные пояснения, – раздался незнакомый Шевцову мужской голос.

– Что я должен тебе объяснять?.. – Вопреки обыкновению, интонации Дункана прозвучали необычно: в них явственно слышались отвращение и неприязнь…

– Слушай, Майкл, прекрати давить на него! – вмешался в разговор женский голос.

– Тебя спрашивают? – резко осадил говорившую незнакомый бас. – Заткнись и слушай, что я тебе скажу. Вы должны ответить, с какой радости я должен терпеть на этом месте тебя и Дункана.

– Нас поставил сюда Донован Хьюберт.

– Это ты так говоришь. Где он сам? Куда подевался босс?

– Тебе сказано, – он улетел, чтобы проверить одно прибыльное место. Мы сделали ему выгодное предложение, и в знак благодарности Дункан был поставлен сюда, контролировать добычу металла.

– Складно. Только есть один маленький нюанс, девочка. Мы внимательно прочли рекомендации Донована. Согласен, они подлинные. Но твоя ксива ничего не стоит теперь.

– Почему? – мрачно осведомился Дункан.

– Потому что мои ребята нашли мистера Хьюберта. Да, да, нашли. С большой дыркой в башке. Тебе не кажется это странным? Ведь он улетел, не так ли?

– Это ложь, – спокойно возразил Дункан.

– Не надейся. Если у трупа изуродовано лицо, его все равно можно опознать. Ты слышал про тест на ДНК, умник? Мы нашли труп Донована, и теперь тебе придется держать ответ.

– Мы ничего не знаем. Хьюберт улетел и обещал вернуться, когда уладит дела. – Опять прозвучал голос женщины.

– Слушай, я же сказал – заткнись! Тебя вообще никто не спрашивает!

– Это ты заткнись! – За дверью раздался характерный звук. Так активируется интегральный затвор импульсного пистолета, и вдруг наступила немая, вязкая тишина.

Шевцов нутром почуял: еще секунда – и сухо щелкнет выстрел.

Не задумываясь, он толкнул дверь, с намеренным шумом ввалившись в помещение.

Он увидел немую сцену: высокая, стройная светловолосая девушка стояла по правую руку от стола, за которым сидел Дункан. Автоматический импульсный пистолет системы «Стайгер» она держала двумя руками, повернув его ребром, чтобы незначительная отдача, возникающая при стрельбе, уводила ствол не вверх, а вбок.

Она умеет стрелять, – это было резюме Клименс.

– Дункан, я к тебе, – произнес Шевцов, намеренно игнорируя импульсный пистолет и застывшего посреди комнаты плотно сбитого тридцатилетнего незнакомца. Его пиджак был небрежно расстегнут, демонстрируя искусственный шелк рубашки и ремни наплечной кобуры.

Изобразить глупую ухмылку на лице не составило для Семена особого труда – он умел управлять своей мимикой и не чурался того, чтобы воспользоваться этим безобидным оружием в нужный момент. Проще разрядить обстановку, чем потом вытаскивать отсюда трупы.

В эту минуту он почему-то не задумался над тем, что обычный бродяга, наемный рабочий, суть – никто, и первая пуля вполне может достаться ему, как случайному свидетелю обострившегося диалога.

– Опусти пистолет, Кейти, – мрачно произнес Дункан.

– Пусть он сначала уберется отсюда, – упрямо ответила она, не обращая ни малейшего внимания на нежданного посетителя.

– Эй, что тут происходит? – Шевцов демонстративно звякнул ключами от машины. – Я привез металл, босс, – с нарочитым спокойствием обратился он к Дункану, будто ему каждый день приходилось видеть, как благополучные, преуспевающие люди тычут друг в друга стволами, выясняя отношения.

– Это что за урод? – Плотно сбитый незнакомец пристально посмотрел на Шевцова, их взгляды на секунду встретились, и тут же в голове Семена возник голос:

Он опасен.

Глубокий вывод для машины.

– Я привез металл. Мне нужно разгружаться. – Шевцов не отвел взгляда. – И я не урод, к твоему сведению.

– Ладно… – Майкл безнадежно махнул рукой, потом повернулся к Дункану и, не обращая никакого внимания на импульсный пистолет, ствол которого по-прежнему следил за каждым его движением, оперся о стол, подавшись к хозяину помещения.

– Даю время на размышление, Дункан. До рассвета. Только не думай, что ты крут сам по себе. Если будешь противиться нашей воле, то тебе не поможет никто, ни эта сучка со своим пистолетом, ни все доходяги с твоей свалки, вместе взятые, понял? Я хочу получить аргументы, оправдывающие твою деятельность. Мы не получаем от нее никакой прибыли. Металл уходит налево, и ты скажешь мне куда. Думай до утра, щенок…

Произнеся эту фразу, он, резко развернувшись, попросту вышел.

Девушка медленно опустила «Стайгер», и тут Семен, внимательно присмотревшись, внезапно узнал ее лицо.

Совпадение показалось ему совершенно невероятным, но Клименс, память которой могла считаться абсолютной, подтвердила мелькнувшую в его голове догадку:

Ты правильно опознал ее. Это Кейтлин Вилан.

Семен просто онемел от неожиданности.

Неужели это и вправду она, изменившаяся, повзрослевшая Кейтлин, чье лицо он видел лишь однажды, но запомнил навсегда так же, как стихи, написанные ею на листке пластбумаги, который он пронес сквозь все беды и невзгоды заключения?!.

Собственно, мятый лист со стихами да прижившаяся в разуме Клименс составляли все его наследство, всю память о тех днях, когда более миллиона его ровесников были брошены в бой, не понимая, с кем сражаются и ради чего умирают…

Значит, она выжила…

– Кейтлин… – Имя сорвалось с его губ, заставив девушку повернуть голову. – Ты… Ты узнаешь меня?

Она посмотрела на Шевцова так, словно окатила его ледяной водой.

– Я тебя не знаю, – ответила она, отвернувшись.

У Семена что-то болезненно сжалось в груди. Бывают моменты, когда даже у сильных духом людей внезапно уходит почва из-под ног, а мысли в голове начинают путаться, словно разум теряет опору…

Как могла она не узнать меня?!.

– Что приперся? – мрачно спросил Дункан, возвращая Шевцова в реальность.

– Привез металл, – машинально ответил Семен, продолжая неотрывно смотреть на Кейтлин.

– Сколько?

– Полторы тонны. – Девушка в этот момент отвернулась, продолжая демонстрировать полное безразличие, и Семен невольно перевел взгляд на Дункана. – Броня «Хамелеон», с истребителя, – осипшим голосом добавил он, оканчивая свою фразу.

Дункан кивнул, на миг отрешившись от собственных тяжких дум, достал бумажник, вытащил несколько банкнот и протянул их Шевцову со словами:

– На, и вали отсюда.

– А разгружаться?

– Плевать… Оставь ключи на столе. Хочешь, возьми другую машину.

Семен, совершенно дезориентированный внезапной встречей, машинально отдал ключи и повернулся к выходу, когда его остановил голос Кейтлин:

– Постой.

Он обернулся.

– С чего ты взял, что мы знакомы?

Отчетливое презрение, прозвучавшее в ее голосе, породило болезненную ответную реакцию.

Шевцов молча полез за пазуху, достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок, протянул ей и вышел.

Все произошло так неожиданно и больно, что сейчас ему хотелось одного: уйти куда-нибудь подальше. Взгляд Кейтлин и несколько оброненных ею слов со всей очевидностью давали понять: она изменилась не только внешне. Это была уже не та девушка из «последнего резерва», образ которой он невольно хранил на протяжении пяти лет своей осознанной жизни…

Он остановился на крыльце, глядя, как в подкравшихся сумерках с расчищенной площадки выезжает незнакомая шикарная машина.

Мы все изменились, глубоко и непоправимо… Это была не мысль, скорее чувство, наитие…

Пустой грузовик стоял неподалеку от непритязательного двухэтажного офиса Дункана, и Шевцов пошел к нему, совершенно опустошенный, сбитый с толку внезапной встречей…

Кем я стал?.. – с немой душевной тоской думал он, залезая в кабину незагруженной машины. – Чего мне ждать от жизни, как выкарабкиваться из этой ямы обстоятельств?!.

Семена потрясла реакция Кейтлин. Когда его пытались презирать и унизить те, кто имел субъективное право считать бывшего лейтенанта Земного Альянса своим врагом, он спокойно сносил это, ставя свой рассудок выше озлобленности и обид. Но одного презрительного взгляда Кейтлин, брошенного на него, хватило, чтобы Шевцов осознал, кем он является на самом деле. Не просто обломком войны, пытающимся сохранить частицу собственного достоинства в окружившей его пучине обстоятельств, а нищим, оборванным, небритым бродягой, чья жизнь не интересует ровным счетом никого.

Взгляд Кейтлин должен был нести сострадание, а не презрение. Что случилось с ней за эти годы, куда подевалась та душа, в глубинах которой рождались наивные строки?

Внутри Шевцова будто открылась плотно запертая дверь, и масса запретных, обидных эмоций вдруг хлынула в рассудок…

Его презирали. Ему не давали возможности найти нормальную работу и жить как человеку. Быть может, он чего-то не понимает, и новоявленная Кейтлин права: из ямы обстоятельств есть только один путь – наверх по чужим головам, а лучший способ вразумления «пострадавших от войны» – это ствол «Стайгера», повернутый на ребро?..

Клименс молчала. Она воспринимала мысли Шевцова, но не комментировала их. Понятия добра и зла, жестокости и справедливости долго не могли найти своего места в холодном рассудке машины, и в подобных ситуациях она предпочитала не вмешиваться.

Мало ли людей встречалось на их пути? Клименс многому научилась, и в данной ситуации ее логика была сродни философскому взгляду на жизнь:

Пройдет и это…

Ей, как машине, чрезвычайно сложно давалось толкование чувств. Клименс не понимала, что некоторые из них являются непреходящими.

Впрочем, ей предстояло узнать много нового в течение надвигающейся ночи…

* * *

… – Кто это был? – спросил Дункан, когда за Шевцовым закрылась дверь.

– Неверный вопрос… – ответила Кейтлин, внимательно изучая строки, написанные на потертом листе пластбумаги. – Ты хотел спросить: откуда он меня знает?

– Да.

– Мы встречались в прошлом.

– Значит, он представляет угрозу?

– Нет, – покачала головой Кейтлин, складывая листок по линиям изгиба. – Эту проблему можно решить иным путем. Мне достаточно поговорить с ним. Дай мне денег.

Дункан без пререканий выдвинул ящик стола и протянул ей пачку банкнот.

– Этого хватит?

– Да. – Кейтлин забрала деньги. – Я скоро вернусь. Подумай пока о Доноване.

– Хорошо. Только веди себя естественно. Не забывай об этом.

– Я ничего не забываю, – откликнулась Кейтлин, направляясь к дверям. – До рассвета нам предстоит решить еще много проблем, и эта кажется мне наименьшей по значимости, – добавила она уже на пороге. – Думаю, нам следует вернуться с очередным грузом. Корабль будет готов к старту уже утром, так что они не успеют нас перехватить.

– Тогда зачем ты идешь к этому человеку?

– Его будут спрашивать о нас. Пусть говорит то, что выгодно нам. Я не задержусь.

– Хорошо, я буду ждать тебя тут.

* * *

Чтобы уйти от преследовавших его мыслей, Шевцов вернулся к проделанному им проходу и принялся за работу, хотя еще час назад у него были совершенно иные планы относительно сегодняшнего вечера. В кармане лежали заработанные деньги, но ему расхотелось их тратить.

Отбуксировав с помощью машины ободранный, покореженный каркас космического истребителя, он увидел в образовавшейся полости, похожей на пещеру неправильной формы, последнее препятствие, отделявшее его от корпуса космического корабля, к которому он пробивался на протяжении полутора недель.

Этим препятствием была серв-машина класса «Фалангер».

Огромный шестидесятитонный боевой робот стоял, согнув исполинские ступоходы, и с первого взгляда его зловещий, камуфлированный силуэт не наводил на мысль о критических разрушениях данного кибермеханизма.

Что-то беспокойно скользнуло по периферии сознания, не то промелькнула какая-то неосознанная мысль, не то от усталости чудилось что ни попадя, но спустя секунду Семен понял: беспокойство исходит от Клименс.

Первый раз его электронная подруга проявляла такую настойчивую, но, что самое поразительное, эмоциональную инициативу.

Что случилось? – мысленно спросил Семен, продолжая смотреть на страшный механический контур с дистанции в десяток метров. Он не испробовал на прочность те конструкции, что некогда смялись под весом извлеченного минуту назад истребителя, и потому стоял на краю образовавшейся полости, не решаясь ступить на хаотичное плетение расплющенных металлоконструкций.

Путь безопасен, – возник в сознании голос Клименс.

– Откуда ты знаешь? – вслух спросил Семен.

Я обработала видеоряд, полученный посредством твоего зрения, – ответила она. – Ты можешь подойти к нему? – Это уже был вопрос, больше похожий на робкую просьбу.

– Почему ты так реагируешь? – озадаченно поинтересовался Семен, глядя на угрожающий контур застывшей навек серв-машины.

Я была когда-то боевой системой «Фалангера», – ответила ему Клименс.

* * *

Этот вечер был полон сюрпризов и неожиданностей.

Медленно сгущались сумерки, в небесах рдели краски заката, у горизонта слоистыми полосами застыли багряные облака.

Семен медленно и осторожно преодолел десяток метров, отделявших его от серв-машины, и снизу вверх взглянул на «Фалангера», разглядывая подробности строения чудовищного механизма в неверном свете подкравшегося вечернего сумрака.

Люк в днище машины был плотно закрыт.

Клименс молчала, но Семена уже охватило любопытство, и он решил, что обязательно стоит заглянуть внутрь рубки управления.

Не имея специального магнитного ключа, он принялся вскрывать люк механическим способом.

Около получаса он возился с обесточенными запорами, и наконец массивный бронированный овал в днище «Фалангера» поддался, опустившись на пару сантиметров. Вниз посыпалась труха, в которую превратился уплотнитель.

Осторожно, – предупредила Клименс.

Шевцов и сам видел, что люк вот-вот откроется под собственным весом. Спрыгнув с наскоро сооруженных лесов, он нашел длинный кусок арматуры и, действуя им как рычагом, подцепил край овальной бронеплиты, находясь при этом на безопасном расстоянии.

Раздался протяжный скрип, затем глухой удар, и люк открылся.

Семен дождался, пока изнутри ссыплется весь мусор, а массивная плита прекратит скрипуче раскачиваться на удерживающей ее петле. Два гидравлических привода, некогда приводивших в движение тяжелый люк, сейчас бессильно торчали по краям образовавшегося отверстия, демонстрируя поржавевшие, вырванные из своих гнезд поршни.

Секунду спустя, вслед за осыпавшимся прахом уплотнителей в образовавшийся проем выпала, раскручиваясь на лету, легкая пластиковая лесенка.

Шевцов попробовал ее на прочность и, убедившись, что пластик по-прежнему надежен, полез вверх, к открывшемуся проему.

Внутри рубки управления царил плотный мрак, а застоявшийся воздух казался спертым, удушливым. Достав фонарь, Семен включил его и положил на пол, установив фокусировку луча на широкий угол рассеивания.

Небольшое помещение озарил неяркий свет; по матовым поверхностям погашенных экранов обзора поползли причудливые блики, сложный пилот-ложемент, установленный посередине рубки, отбросил гротескную тень…

Шевцов осмотрел кресло пилота, затем перевел взгляд на свод рубки. Плотно сомкнутые сегменты брони ясно свидетельствовали, что приводы автоматического катапультирования пилот-ложемента не были активированы в тот момент, когда «Фалангер» вышел из строя.

Значит, машиной управлял не человек?

Взгляд Семена переместился к пульту управления. Странно, что машина, оказавшаяся похороненной в глуби нагромождения металлических конструкций, выглядела неповрежденной. Сумрак, царящий снаружи, и масса смятого прессованного металла, среди которого был зажат корпус «Фалангера», не позволили Шевцову с точностью определить степень механических повреждений серв-машины, но обстановка рубки управления казалась нетронутой, лишь полное отсутствие энергии в бортовой сети создавало впечатление необратимой утраты функциональности.

– Ну? – Семен знал, что Клименс смотрит на мир его глазами, и потому еще раз обвел взглядом рубку. – Что ты скажешь?

Обрати внимание на центр пульта.

Шевцов посмотрел в указанном направлении и увидел разбитую ударом панель облицовки, а за ней пустое гнездо, которое в сумраке было похоже на выбитую глазницу.

– Кто-то вырвал отсюда модуль «Одиночки»? – интуитивно предположил он.

Да, – ответила Клименс. – Ты не согласишься ненадолго расстаться со мной?

– Зачем? – насторожился Шевцов.

Я хочу оттестировать цепи управления. Возможно, машина функциональна.

Семен в нерешительности покачал головой.

– Опасные игры, Клименс.

Нет. Рациональные. Сервоприводная машина существенно облегчит твой труд. Ты сможешь заработать достаточно денег за сравнительно короткий срок, и тогда твоя зависимость от обстоятельств станет не такой острой. Ведь этим миром правят деньги, я верно рассуждаю?

– Боюсь, что да… – ответил Шевцов, задумавшись над словами Клименс.

А ведь она права. Прототипом всех боевых серв-машин являлись мирные аграрные роботы Дабога, а раз так, то обратная трансформация тоже вполне осуществима. Ремонтные манипуляторы «Фалангера» могут разгребать металлические завалы и снимать бронеплиты обшивки, избавив его от изматывающего физического труда.

– Хорошо, – Семен коснулся своего импланта, открывая его крышку. – Только не натвори глупостей, Клименс, – предупредил он.

Не беспокойся. С этой машины наверняка снято все вооружение. Можешь положиться на меня. Через полчаса я дам ответ, насколько функционален сам эндоостов и его приводы.

Шевцов выслушал ее, а затем молча вынул из раскрытого импланта кристаллосхему, с которой ни разу не расставался на протяжении пяти лет своей осознанной жизни.

Вставив модуль Клименс в пустующее гнездо «Фалангера», он подобрал фонарь и вылез наружу.

Хотелось просто посидеть в тишине и подумать над своим сегодняшним положением.

* * *

Ночь уже вступила в свои права, и сумеречные контуры металлических отвалов теперь озарял рассеянный свет прожекторов.

Семен не стал покидать свой тоннель, а сел на выступ какой-то балки и закурил.

Нагретый за день металл медленно остывал, отдавая тепло в ладонь. Вокруг стояла звонкая тишь, ночью жизнь замирала, и лишь отдаленный рокот возвещал о том, что какая-то часть обитателей огромного механического кладбища не спит, торопясь закончить дневные дела.

В темноте чудились какие-то тени, слух ловил не то звук шагов, не то шелест ветра, заблудившегося в ржавом лабиринте былого…

Сигарета тлела меж пальцев, и ее огонек походил на маленький маячок, светящий в ночи для запоздалых путников.

Шаги…

Это уже не походило на слуховую галлюцинацию, и Шевцов мгновенно напрягся. Точно – шаги. Кто-то невидимый осторожно пробирался по проделанному им тоннелю, и Семен резко включил фонарь.

В противоположном конце огромной каверны, оставшейся после расчленения истребителя, стояла Кейтлин.

Она инстинктивно подняла руку, заслонив глаза от резко вспыхнувшего света.

– Шевцов? – полувопросительно произнесла она.

Семен приглушил сияние фонаря.

Встав, он подошел к Кейтлин и протянул ей руку.

– Осторожно, тут ненадежный пол, – произнес он, ощущая холод ее узкой ладони.

– Я пришла поговорить.

– О чем? – спросил Семен, выведя ее на безопасный, по его мнению, участок. – Я уже понял, что прошлое необратимо. Зачем его ворошить?

Кейтлин присела.

Достав сигарету, она долго разминала ее в пальцах, а потом ответила, так и не прикурив:

– Я не могла не прийти, после того как вспомнила твое лицо. – Она протянула ему листок со стихами и добавила: – Возьми.

– Почему ты…

– Мне они не нужны, – перебила его Кейтлин. – Их писала девочка, едва ли осознающая сама себя, и я давно не имею ничего общего с ней.

Семен не стал спорить. Его опять неприятно поразил ее холодный тон и какая-то ненатуральная сухость фраз. Впрочем, что он мог знать о ее судьбе? Возможно, жизнь обошлась с Кейтлин еще круче, чем с ним?

Она и Дункан… Оба с нестандартными имплантами. Бывают ли такие совпадения, учитывая, что полковник Дуров ясно упомянул о мизерном количестве выживших в том бою?

Присев рядом, он спросил:

– Ты встречала кого-нибудь из наших после поражения Земли?

– Нет, – коротко ответила Кейтлин. – Пару раз слышала краем уха, как офицеры переговаривались между собой, упоминая какой-то «последний резерв», якобы востребованный адмиралом Табановым за две недели до штурма Земли. По датам совпадает.

– И все?

– Да, – кивнула она. – Знаешь, у меня по большому счету не было времени, чтобы размышлять над этим, а тем более искать кого-то. Ты первый, кто встретился мне, потому я пришла.

– Некогда? – Семен не понял смысла сказанной фразы.

– А ты искал? – холодно спросила Кейтлин. В сумраке ее лицо казалось пепельно-серым.

– Нет, – ответил Семен. – Прошло меньше месяца, как я освободился.

Кейтлин повернула голову, посмотрев на него с явным недоверием.

Семен саркастически усмехнулся. Сегодняшний облик Кейтлин резко контрастировал с его краткими воспоминаниями о ней.

– Ты не читала параграфов Элианского соглашения? – спросил он.

– Нет, – спокойно ответила девушка.

– По условиям капитуляции весь рядовой состав войсковых соединений Земного Альянса был амнистирован… – пояснил Семен, не понимая, как могла она избежать плена и связанных с поражением Альянса репрессий. – А вся ответственность за военные преступления возложена на офицерский состав. По логике победителей, солдат – человек подневольный. Значит, в эскалации войны повинны офицеры – те, кто отдавал приказы.

– Но ведь ты… – В ее голосе впервые прозвучали нотки неуверенности, будто Кейтлин что-то забыла.

– Носил знаки различия лейтенанта ВКС, – закончил ее мысль Семен. – Учитывая низкое звание, суд фильтрационного лагеря дал мне пять лет исправительных работ. В подземных уровнях Форта Стеллар… – добавил он после короткой паузы. – Месяц назад меня освободили и предложили улететь на Кьюиг. Я согласился, полагая, что смогу устроиться здесь и забыть прошлое. Как видишь – не получилось.

Кейтлин промолчала, и Шевцов решил, что с него хватит недосказанности.

– Расскажи мне о себе, – напрямую попросил он. – Как ты попала сюда и что связывает тебя с Дунканом?

Кейтлин долго молчала, а затем произнесла:

– Тебя не касаются мои отношения с Дунканом.

Шевцов понимающе кивнул.

Конечно, он не имел права вторгаться в чужие судьбы. Но неужели она совершенно не осознает, что их встреча идет в острый разрез с теорией вероятности? Пусть она изменилась, может быть, стала жестокой, циничной, презирающей остальных людей, но должен же сохраниться в ее душе хотя бы призрак той девушки, которая писала стихи накануне боя?

– О чем ты думаешь? – сухо спросила Кейтлин.

– О судьбе… – откровенно ответил он. – О ее извивах… и об эгоизме наших душ. Пытаясь сохранить чистоту, мы в какой-то момент начинаем вязнуть в грязи, не находишь?..

– Почему ты спросил меня о Дункане? – Вместо ответа на последнее замечание она лишь задала очередной вопрос. Казалось, что ее занимает только одно – осведомленность Шевцова, направление его мыслей, ход логических рассуждений.

Хорошо, поговорим по существу…

– Кейти, взгляни на мой имплант. – Семен привычным движением снял заглушку из пеноплоти, обнажая характерный контур металлизированного включения в черепную кость.

Она перевела взгляд на гнездо для нейросенсорного контакта.

– Тебе знакома такая форма, верно?

– Да, я смотрюсь в зеркало и отлично знаю, что у всех, кто входил в состав пресловутого «резерва», нестандартные височные импланты. Что из того?

Семен натянуто усмехнулся:

– Тогда напряги свое воображение, вспомни, у кого еще ты видела такое же устройство, – посоветовал он.

Кейтлин на секунду задумалась.

– Дункан? – она внимательно и отчужденно посмотрела на Шевцова.

– Да, Кейти, – стараясь не замечать ее холодной, напряженной реакции, подтвердил Шевцов. – Он носит точно такой же имплант, как у тебя или у меня.

– И что это, по-твоему, значит?..

Шевцов нахмурился. Кейтлин уклонилась от всех заданных ей вопросов, ничего не поведав о себе. Это становилось не просто непонятным, а подозрительным.

– Ты говоришь, что встретила Дункана не на Кьюиге? – попробовал выяснить он.

– Это неважно. Шевцов, тебе лучше позабыть эту встречу. Я понимаю, что должна помочь тебе… – с этими словами она вытащила из кармана пухлую пачку банкнот. – Возьми эти деньги и уезжай отсюда. Завтра тут сменятся хозяева, а ты достоин лучшей судьбы.

– Свою судьбу я делаю сам, – возразил Шевцов, – мне не нужны деньги, лучше ответь, почему ты лжешь?