Текст книги "Сфера Дайсона"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Яна не ответила на реплику Таирова. Ей было больно, – ведь ситуация на борту "Крепости" развивалась по пережитому ею лично сценарию. Здесь не присутствовало ни грамма мистики... Это надежда опять творила свое добро и зло, заставляя одних жертвовать собой, а других бессознательно принимать эти жертвы. Они стояли на мостике "Генезиса" и смотрели на укрупненное видеоизображение, которое транслировал бортовой компьютер.

Взгляд Яны остановился на белокурой девочке, чье исхудавшее личико казалось нереальным за разводами сконденсировавшегося внутри камеры инея.

"Как вовремя мы успели..." – невольно подумалось ей.

Яна знала, сколь коварен затянувшийся на десятилетия криогенный сон, ведь его процессы не предполагают остановки всех жизненных функций, а лишь замедляют метаболические реакции до известных пределов. Клеткам спящего человека по-прежнему требуется питание, и организм постепенно пережигает все жировые запасы тела. Поэтому дети так истощены, – еще лет пять-семь, и ни одна система поддержания жизни не смогла бы предотвратить превращения криогенных камер в гробы-холодильники.

От таких мыслей озноб пробирал по коже, хотелось немедленно предпринять какие-либо шаги, но Яна усилием воли справилась со спонтанным позывом.

Она покосилась на Олега, который стоял рядом с ней, опираясь на спинку противоперегрузочного кресла. Он все еще испытывал слабость, хотя выздоровление шло полным ходом: рана на плече затянулась, от нее остался лишь розовый рубец, и Андор после очередного осмотра, без опасений потрепал его по простреленному плечу, добавив, что человеческая плоть – это удивительный материал.

– Мой металлокерамический сплав не срастается сам по себе, – посетовал он.

Олег еще не вполне освоился с человекоподобной машиной. Некоторые фразы Андора его просто пугали, – андроид вел себя как самый настоящий человек: у него была своя очень ярко выраженная индивидуальность, которая никак не вязалась с его обликом...

...Задумавшись, Олег не заметил, как в зал главного поста управления вошли Семен и Андор.

Яна, ожидавшая их прихода, обернулась, взглядом спрашивая: "Ну, как?"

Семен утвердительно кивнул, устраиваясь в кресле за центральным терминалом.

Таиров наконец заметил вошедших, обернулся и увидел, что Андор жестом приглашает его подойти.

В первые дни Олег с большим трудом привыкал к тому, чтобы не напрягаться и воспринимать обращенное к нему доверие, как нечто само собой разумеющееся, хотя это было нелегко. Дело в том, что Таиров, как и миллионы его ровесников, из юности шагнул прямо в войну. Обстановка на тех мирах, где пришлось побывать ему во время скитаний, варьировалась от атмосферы воинствующего патриотизма до полной паники и растерянности, но везде, по крайней мере в среде беженцев, неизменными оставались два чувства: страх и взаимная настороженность, недоверие.

Война ломала судьбы людей, смещая моральные ценности, и если факт столетнего разрыва во времени между событиями, предшествующими ранению, и днем сегодняшним еще кое-как нашел понимание в его рассудке, то душа по инерции продолжала жить критериями прошлого...

Разве пустили бы его на мостик "Звездной Крепости", стали бы обсуждать с обыкновенным примкнувшим к анклаву беженцев эмигрантом с Дабога какие-то далеко идущие планы?

Конечно же, нет.

Эти трое, очевидно, привыкли жить по-другому.

Ни Семен, ни Яна с первого дня не пытались кривить душой перед ним. В некоторые моменты Олегу казалось, что они просто не умеют это делать.

...Дождавшись, пока он подойдет и сядет в кресло, Семен включил информационный экран, на котором тут же появился угольно-черный фрагмент пространства, куда бортовой компьютер спроецировал непонятное красноватое веретено с закругленными торцами.

– Вот что обнаружили системы поиска в непосредственной близости от места сегодняшнего дрейфа "Звездной Крепости", – сразу же перейдя к сути, произнес он. – Это реконструкция объекта по тепловому отпечатку. По моим оценкам, перед нами искусственное сооружение, не принадлежащее человеческой цивилизации.

Олег, который никогда не занимался космической инженерией и никаким образом не причислял себя к специалистам в этой области знаний, смотрел на экран в полном замешательстве.

– Подобную конструкцию в виде сферы предсказал еще семьсот лет назад живший на нашей прародине Земле физик по фамилии Дайсон. – Семен нахмурился, что-то припоминая, а затем вдруг процитировал:

– "В пределах нескольких тысяч лет после вступления в стадию технического развития любой мыслящий вид займет искусственную биосферу, полностью окружающую его материнскую звезду..."

Андор кивнул, не то соглашаясь с древним ученым, не то просто подтверждая верность приведенной Семеном цитаты.

– Олег, – Семен обернулся к Таирову, – пусть тебя не шокирует отсутствие споров и словопрений, – мы привыкли общаться друг с другом, не отрицая и не обсуждая факты, которые становятся очевидными. Пойми логику нашего общения, и тебе станет намного легче воспринимать окружающий мир.

Таиров кивнул, хотя сделал это машинально, пребывая в полнейшей прострации. Потрясения обрушивались на него одно за другим, не давая опомниться, привести в порядок полностью дезориентированные мысли.

– Итак, перед нами факт: несколько миллиардов километров отделяют "Звездную Крепость" и "Генезис" от загадочной неисследованной и не описанной никем конструкции, принадлежащей иному разуму. По предварительным выводам, сделанным на основе сканирования, могу предположить, что Сфера буду называть ее так – очень стара, разрушена временем и покинута разумными обитателями.

– Почему? – вырвался у Олега невольный вопрос.

Семен коснулся сенсора, увеличивая масштаб изображения. Красноватая конструкция, отснятая в волнах теплового излучения, поплыла навстречу наблюдателям, укрупняя подробности своего строения. Олег заметил на ее поверхности черное пятно неправильной формы, а спустя несколько секунд по его явному перемещению понял, что Сфера вращается вокруг оси симметрии.

Дождавшись, пока пятно окажется в центре информационного экрана, Семен остановил изображение.

– Это пробоина в обшивке, – объяснил он, указав на черное пятно. Первый аргумент в пользу того, что строители данной конструкции либо покинули ее, либо погрузились в стадию регресса, иначе были бы заметны следы ремонтно-восстановительных работ. Второй аргумент в пользу моего утверждения – это отсутствие каких бы то ни было свидетельств о контактах нашей цивилизации с представителями иного разума. Семьсот лет экспансии в глубины спирального рукава Галактики фактически превратили наше одиночество в постулат, аксиому. Мы видим перед собой первое, и единственное на сегодняшний день ее опровержение, из чего я опять делаю простой вывод: существа, построившие Сферу, либо вымерли, либо перестали путешествовать в пространстве.

Олегу, к которому обращался Семен, оставалось только кивнуть. Логика собеседника показалась ему железной.

Семен перевел взгляд на изображение тускло-красного эллипсоида вращения и добавил:

– По результатам навигационных исследований можно смело утверждать, что курс пяти военных транспортов "Нибелунг", стартовавших в автоматическом режиме из обломков крейсера Земного Альянса, ведет именно туда, к Сфере Дайсона. Думаю, что на борту "Нибелунгов" могли сохраниться функциональные криогенные камеры или, – он обернулся к Олегу, – консервационные модули, как было в твоем случае.

– Что ты хочешь сказать этим? – на бледных щеках Таирова вдруг появились пятна румянца. – Если на борту "Нибелунгов" и остались живые, то они сволочи, отморозки, подонки!..

Семен, выслушав его гневную тираду, покачал головой.

– Война закончилась сто лет назад, – возразил он. – На стороне Альянса воевали такие же люди, как ты, Олег. Вас разделила не личная вражда, а вражда политических систем.

– Ну и что? Они убийцы!

Яна покачала головой и вдруг спросила:

– А ты – нет?

В первый миг Таиров буквально онемел.

– Олег, если ты хочешь остаться с нами, то должен понять – война закончилась, – негромко произнес Андор. – Все люди имеют право на собственную жизнь. Мы не навязываем тебе своего мнения, и ты волен поступать как хочешь, но, если решишь остаться с нами, ты должен будешь прекратить свою личную войну, которая сидит у тебя вот тут, – андроид выразительно постучал по своему металлопластиковому лбу. – Поверь, нам пришлось хлебнуть немало горя, прежде чем мы сумели понять, противостояние бессмысленно, оно уничтожает души и разум, в конечном итоге заводя любого человека в моральный тупик.

Олег, слушая его, продолжал багроветь.

– А им вы тоже объясните это? – с вызовом спросил он.

– Надеюсь, – спокойно ответил Семен. – Вот посмотри, Олег, – он постучал ногтем по экрану, – перед нами величайшее чудо, загадка, можно выразиться, – тайна тысячелетий. Это с одной стороны. С другой, – он обернулся к экранам обзора и указал на обломки "Звездной Крепости", – дети, которым требуется срочная помощь. Скажи, разве два этих обстоятельства, сложенные вместе, не более достойный мотив для действий, чем обыкновенная ненависть к себе подобным?

Олег слышал его слова, но еще не был готов взвешенно принять их.

Отголоски прошлых чувств жили в его душе, и ему было неимоверно трудно в этот миг.

– Ты должен будешь принять решение в ближайшее время, – сказала Яна. Мы не можем бросить криогенные залы под контролем обветшалой автоматики, питаемой истощенными энергосистемами. Нам придется интегрировать "Генезис" в разрушенные конструкции "Звездной Крепости", а это исключит саму возможность нашего скорого возвращения к обитаемым мирам.

Олег кивнул, отвечая этим жестом на ее последнюю фразу.

Он понимал их правоту, но понять и принять – это две абсолютно разные вещи.

Посмотрев на девушку, а затем на Семена, Олег вдруг с отчетливостью уяснил: в ближайшие часы ему придется сделать нелегкий выбор.

Глава 6

Сфера Дайсона

Когда машина Элен Райт вышла из тоннеля, вокруг по-прежнему царили красноватые сумерки. В багряных небесах повисло призрачное свечение, похожее на адскую ауру, обрамляющую видимый глазу контур орбитальной плиты.

Под ступоходами "Фалангера" отчетливо поскрипывал снег.

Элен не знала, та ли это орбитальная плита, что на их глазах заслонила своим краем старое, умирающее солнце, или за восемь часов, которые они провели в пронзающем толщу искусственного горного хребта тоннеле, над поверхностью Сферы уже сменился очередной цикл дня и ночи?..

"Впрочем, какая разница?" – устало и озлобленно подумала она, радуясь лишь тому, что им вообще удалось выбраться из этой чертовой трубы.

Тронув джойстики управления, Элен отвела свою машину на край скалистой площадки. Ветер, который в трубе достигал скорости до сотни метров в секунду, ощущался и тут. Исполинская труба втягивала воздушный поток с оглушительным воем, словно огромная, ненасытная пасть, и от этих звуков мороз драл по коже.

Еще недавно (в субъективном восприятии времени, конечно) лейтенанту Райт казалось, что нет на свете явлений, способных напугать ее до бесконтрольной дрожи, но восьмичасовая борьба с ураганным напором ветра настолько потрясла и измотала ее психику, что, оглядываясь назад, Элен нашла мужество признаться самой себе: никакая сила не загонит ее вновь под землю, в эту чертову аэродинамическую трубу, идеально подходящую лишь для одной цели – стендовых испытаний атмосферных истребителей...

Пока она предавалась мрачным размышлениям, в глубинах тоннеля появился колеблющийся проблеск света от плечевых фар второго "Фалангера".

Через минуту машина появилась из тьмы. Огромный сервоприводный механизм весом в пятьдесят тонн шел, заметно покачиваясь под ураганными порывами ветра. Четырехпалые отпечатки его ступоходов тут же заметал снег, принесенный бесноватым ветром.

Еще через несколько минут в глубине тоннеля вновь пробился желтоватый проблеск – это, преодолевая напор ветра, двигался один из "Хоплитов".

"Фалангер" Сергея Патрушева уже вышел на площадку, затерявшуюся среди скал, и, согнув ступоходы, застыл рядом с машиной лейтенанта Райт.

Тихо щелкнул коммуникатор.

– Чертова труба... – вполголоса выругался Сергей. Он был потрясен и измотан не меньше, чем Элен. Каково приходилось Фримену и Майлеру, чьи машины весили всего по сорок тонн, оставалось только догадываться.

Райт выпустила гидравлические упоры "Фалангера" и сняла сенсорные перчатки, давая отдых онемевшим от постоянного напряжения пальцам.

Ее взгляд скользил по экранам обзора, находя везде одну и ту же безрадостную картину: голые, потрескавшиеся от резких перепадов температур склоны, усеянные огромными глыбами угловатого пластика, с наветренной стороны которых синели пологие откосы сугробов.

Красноватый, рассеянный свет, источаемый небесами, превращал пейзаж в бесконечную кровоточащую рану.

Комментировать ситуацию не хотелось.

Раньше Элен считала себя достаточно смелой и подготовленной к любым превратностям судьбы, но реальность, в которой произошло их пробуждение, внезапно сместила все приоритеты... Глядя на багряный ландшафт, она вдруг с тоскливой отчетливостью поняла, что командовать боем и руководить элементарным выживанием – задачи диаметрально противоположные.

Кем они были на самом деле? Обыкновенными людьми, которых вытолкнула на войну самая заурядная безысходность. Жить на Земле к моменту начала Первой галактической стало не то чтобы невозможно, но тягостно. Переполненные города стирали понятие личности, работы не хватало так же остро, как и элементарного жизненного пространства, а прозябание на государственной дотации обеспечивало лишь гарантированную нищету в отсутствие всяческих перспектив.

Ничего удивительного, что в таких условиях начавшаяся война с колониями стала отдушиной для миллионов озлобленных, неуравновешенных, готовых практически на все обитателей Земли. Им обещали главное перспективу, а все остальное, в том числе и способы достижения конечных целей, казалось уже не таким значимым...

И вот он, итог...

Совершенно чуждый, ледяной мир, освещенный кровавым сиянием умирающей звезды, какая-то фантасмагория, бред, в котором нет места для человеческого сознания.

Элен смотрела на подкрашенные в сочно-бордовый цвет скалы и понимала: она и эти парни – беспомощны. Их знания сводились к минимуму, который преподавала школа средней ступени, да и та информация, которую пытались вбить в головы городской шпаны не очень-то усердные учителя, тут же выветривалась, не оседая в памяти.

Как выжить? Что делать дальше? Как примирить свое сознание с этим миром?

У Элен не было ответа ни на один из заданных самой себе вопросов.

Ей было просто по-человечески страшно, и это чувство, не найдя никакого разумного выхода, начинало трансформироваться, словно глаза, натыкаясь на бесконечную череду кроваво-красных горных пиков, постепенно переплавляли подсознательный страх в осознанную ненависть.

***

Сфера Дайсона. Двенадцать часов спустя...

– Я больше не полезу ни в какую трубу! – голос Курта Майлера был резок и категоричен. – Хватит с меня испытаний на прочность!

– А что ты предлагаешь? – так же резко ответила ему Райт. – Может, ты думаешь, что сможешь жить тут, на этом леднике?

Курт замолчал, не откликнувшись на ее реплику.

Элен была права, хотел он понимать это или нет. Вот уже шесть часов кряду их машины шли по бесконечной голубовато-белой равнине. Сканеры показывали, что ледниковый щит, зажатый между двумя горными хребтами, имеет толщину до десяти километров.

– Дальше, за следующим хребтом должно быть теплее, – не очень уверенно предположил Сергей, который старался по мере возможности поддерживать позицию Элен, справедливо полагая, что разобщенность и перепалки приведут лишь к еще большим проблемам.

– Кто это тебе сказал, умник? – скептически поинтересовался Фримен. Откуда ты знаешь, что там будет тепло?

– Здесь холодно из-за влияния той дыры, через которую наш "Нибелунг" проник внутрь этой конструкции. Чем дальше от нее, тем теплее, верно?..

– Логик хренов. Может, поменяемся машинами, прежде чем полезем в очередной тоннель?

Сергей не ответил.

– Тихо, вы оба! – раздался по связи резкий окрик лейтенанта. В голосе Райт внезапно прорвались привычные, уверенные командные нотки, и на фоне всеобщей подавленности это возымело эффект. Случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Активный сигнал на моих сенсорах! – нарушил внезапно установившуюся тишину изумленный возглас Майлера. – Дьявол меня раздери, это какой-то механизм!

– Класс "Фалангер", – уточнила Элен, считав данные с активных радаров своей машины. – Один из тех, что покинули "Нибелунги" до нашего пробуждения.

– Что он тут делает? – задал идиотский вопрос Фримен. Судя по голосу, капрал был испуган.

– Ищет кого бы ему прикончить, – мрачно предсказал Сергей.

...

Человеческий гений не знает границ.

Плохо лишь то, что талант инженеров частенько начинает работать не на созидание, а на войну.

Ситуация, которая сложилась на ограниченном двумя горными хребтами пространстве ледника, имела ту степень злого абсурда, когда кажется – вот он, миг стопроцентной расплаты за все вывихи и перегибы, за гениальность и глупость, за амбициозность и преследование сиюминутных выгод.

Речь идет не о четырех конкретных людях и не о их машинах, а о ситуации вообще.

Абсурд состоял в том, что вокруг распростерлась исполинская конструкция, созданная чуждым человеку разумом, но сюда пришли не исследователи, вооруженные знаниями и стремлением постичь этот мир, а простые люди, загнанные в Сферу силой обстоятельств и желающие лишь одного – выжить. Они не могли испытывать трепет перед величайшим совершенным ими открытием, потому что уже ненавидели его.

Им навстречу, судя по новым, появившимся на радарах сигналам, двигалось шесть машин: три "Фалангера" и три "Хоплита".

Прекрасно спроектированные, смертельно опасные кибернетические механизмы, руководимые прямолинейной логикой компьютерных программ, что они делали тут?

Ответ был прост: они продолжали ту войну, которая закончилась около века назад. Машинам было все равно, по какой тверди ступают их сервоприводные конечности, и единственным критерием оценок окружающего был анализ паролей, которые генерировали системы свой – чужой.

К ужасу Элен Райт, она поняла, что ее бортовой компьютер не может внятно ответить на зловещий вопрос, заданный на частоте связи. Это было ее ошибкой: потрясенная пробуждением, едва не лишившаяся разума от картин чуждой реальности, она, войдя в контакт с бортовыми системами "Нибелунгов", на борту которых не пробудился ни один член экипажа, попросту забыла скачать коды опознания, присвоенные машинам при аварийной реактивации.

...

– Что он делает, твою мать? – крик принадлежал Фримену, "Хоплит" которого оказался ближе других к машинам, руководимым независимой программой поведения типа "Одиночка".

Красноватый сумрак внезапно вспороли короткие хоботки огня – это заработали автоматические орудия "Фалангеров".

Оранжевые разрывы, кроша лед, заплясали вокруг "Хоплита" капрала Фримена.

В последнюю секунду он заставил свой "Хоплит" попятиться, и часть снарядов прошла мимо, но первый залп был лишь прелюдией к бесноватой, совершенно бессмысленной атаке.

Элен в эту секунду казалось, что она все же сошла с ума, но особенно острым это чувство стало в тот миг, когда второй залп атакующих машин полоснул по машине Фримена, срывая с нее дымящиеся пластины брони, и рубка "Хоплита" вдруг начала раскрываться, словно исполинский металлический цветок.

– Я не могу больше!.. – стыл в коммуникаторе отчаянный вопль Джона. Катапультируюсь!..

Дымный выхлоп аварийно-спасательной катапульты швырнул капсулу пилот-ложемента в багряные небеса Сферы Дайсона.

– Лейтенант!.. Сделай же что-нибудь, иначе мы сдохнем!

Она не поняла, кому принадлежал этот вскрик. Похолодевшие пальцы Элен, затянутые в тонкую ткань нейросенсорных перчаток, уже толкали рукоятки управления, отклоняя торс "Фалангера" на величину выданной наводящим компьютером поправки.

В следующий миг ракетный залп пятидесятитонной машины потряс древний нечеловеческий мир.

***

Долина, расположенная за вторым искусственным горным хребтом, в тысяче семистах километрах от места посадки "Нибелунгов"...

– Мы что теперь, будем исполнять за них всю грязную работу?! – Фримен обернулся, зло посмотрев на контур двух "Фалангеров", которые затаились, согнув свои ступоходы за редкой порослью кустарника.

Обе машины выглядели плачевно. Их броню покрывали закопченные по краям выщерблины, в некоторых местах активные пластины отсутствовали вообще, обнажая оплетенные сервоприводами блестящие дуги базовых шасси. Рубка командирского "Фалангера" утратила герметичность из-за треснувшего бронетриплекса кабины.

– Скажи спасибо, что лейтенант удосужилась отыскать наши спасательные капсулы, – ответил ему Майлер. – Сидел бы ты сейчас где-нибудь на леднике, вмерзая в него своей задницей. Пошли, чего, стоять...

Джон сплюнул и нехотя поплелся за Куртом.

Короткий, но яростный бой с шестью кибернетическими механизмами довел людей до грани отчаяния. Они потеряли обоих "Хоплитов", да и "Фалангеры" ощутимо пострадали. У машины Патрушева вышел из строя вторичный контур охлаждения реактора, и теперь из недр сервоприводного чудовища нет-нет да и вырывался едкий зеленоватый пар, который сбрасывался через аварийные клапаны. Машина лейтенанта лишилась герметичности, но наиболее удручающим оказался тот факт, что артпогреба обоих роботов были пусты. У Элен оставалось четыре снаряда в правом орудии, у Сергея сохранилась лишь одна ракета.

...Майлер остановился, поджидая Фримена. В глазах Курта все еще стыл ужас скоротечной схватки. Положение казалось ему безнадежным. Конечно, они отбились от этих долбанутых машин, преодолели еще один горный хребет, но что из того? За их спиной остался ледник и страшная проплешина на нем, врезающаяся новоявленным ущельем в толщу искусственных скал этого странного мира. Останки восьми боевых машин навек вплавились в размягчившийся, а затем вновь застывший материал горных склонов, словно страшный обелиск человеческой войне...12

Впереди их также не ожидало ничего хорошего.

За горным хребтом действительно было теплее, снег и лед исчезли, но им на смену пришло необъятное пространство болот.

Как здесь жить?

У Курта, как и у Элен, не нашлось ответа на заданный самому себе вопрос.

***

Окраина болот. Час спустя...

– Эй, Курт, что это такое? – Джон Фримен раздвинул ветви кустарника, обрамляющего небольшую возвышенность, и застыл, полуобернувшись к своему напарнику.

Майлер присел рядом. Стараясь не шуметь, он выглянул в прореху между ветвями. Его лицо побледнело.

– Фрайг меня раздери... какое-то стойбище!.. – изумленно выругался он, машинально потянувшись за электронным биноклем, который болтался на груди.

– Выходит, Сфера обитаема?.. – хрипло спросил Джон.

– Сейчас посмотрим. Не дергайся. Держи ветку... Побелевшие пальцы капрала Фримена судорожно впились в волокончатый приклад "ИМ-12".

"Матерь божья. Нам не хватало только ксеноморфов..." – подумал он, машинально коснувшись пальцем заглубленного в приклад сенсора активации. Импульсная винтовка тихо взвизгнула затворным механизмом, на крохотном датчике высветилось число активных зарядов и трепетно заморгали индикаторы работы электромагнитных катушек ускорителей импульса.

Джон еще не видел обитателей стойбища, но уже был готов к самому худшему...

Их психика, деформированная сначала затянувшимся сверх всякой меры криогенным сном, затем безысходностью пробуждения, а после адским боем со взбесившимися машинами, давно уже находилась на грани полного срыва, который должен был наступить рано или поздно.

Они так надеялись, что по эту сторону горного хребта взглядам откроется приемлемое для жизни пространство... и поэтому поросшие редким кривым кустарником бескрайние болота сейчас казались им слишком слабым утешением после потери последних иллюзий, а внезапное открытие какого-то поселения и вовсе довершало безрадостную перспективу, словно ставило жирную точку в конце несбывшихся надежд, – выходит, и за сухой островок посреди топей тоже придется драться, отвоевывая его у исконных обитателей этого чудовищного, не укладывающегося в рамки человеческого сознания мира?

Беда Фримена и Майлера заключалась в том, что они слишком глубоко погрязли в навязанной им психологии. На поверку их разум оказался не столь гибок, чтобы вот так сразу уйти от понятий конфронтации и взглянуть в электронный бинокль не со страхом и ненавистью, а с удивлением и надеждой.

Нет. Они смотрели именно со страхом.

Ничего хорошего уже не могло приключиться с ними под светом этого проклятого красного солнца. Их окружал слишком чуждый мир, и взгляд на его исторических обитателей только усугубил ощущение безысходности, добавив к нему отвращение и брезгливый ужас.

Поселение неведомых существ внешне напоминало заглубленный в почву муравейник. Возвышающийся над болотами покатый холм был сплошь изрыт черными провалами нор, подле которых высились оплывшие бугорки вынутой при строительных работах наносной почвы.

Неприятная, стесняющая душу догадка тут же нашла свое подтверждение на холме действительно обосновались существа, напоминающие земных насекомых, но много крупнее и отвратительнее последних.

В глубине одной из нор что-то зашевелилось. Пальцы Майлера, сжимавшие электронный бинокль, дрогнули. Из норы под свет красного солнца выползла какая-то жуткая тварь: уродливая помесь муравья и кузнечика, исчадие чуждой эволюции – слишком мерзкое, отталкивающее и опасное, чтобы кто-то из двух притаившихся за кустами бойцов мог подумать о нем, как о существе разумном.

Нет.

Их ориентированная на войну психика, и так порядком изъеденная жуткими событиями последних суток, не смогла выдержать подобного зрелища.

Выпрямившись, существо оказалось полутора метров ростом. Его большие, выпуклые фасетчатые глаза занимали половину уродливого, с точки зрения человека, лица-маски, нос отсутствовал вообще, а вместо него посреди хитиновой лицевой пластины располагалось несколько имевших вид елочки углублений, из-под которых вырастали мощные ороговевшие челюсти.

Дальше события начали развиваться с той стремительностью, которая уже не предполагала осмысления ситуации.

...Курт уронил электронный бинокль, и прибор больно стукнул его в грудь.

– Отходим... – просипел он, оборачиваясь к Фримену, но капрал будто не слышал его.

Глаза Джона, расширенные от ужаса, смотрели в одну точку: на появившегося из норы ксеноморфа, а ствол импульсной винтовки уже двигался вверх...

– С ума сошел?! – Майлер хотел оттолкнуть его, но не успел. Палец капрала Фримена коснулся сенсора огня, и сухая, шелестящая очередь вырвалась из импульсного оружия, посылая титановые шарики длинной веерной очередью.

Хруст хитиновых пластин инсектоидного существа смешался с полным недоумения, отчаяния и боли человеческим воплем.

Они начали падать одновременно – Курт Майлер, попавший под огонь обезумевшего капрала, и насекомоподобный ксеноморф, из простреленной груди которого пульсирующим фонтаном ударила коричневато-бурая жидкость, лишь отдаленно напоминающая кровь...

Глава 7

Сфера Дайсона. То же время...

Падал снег. Невесомый и пушистый, он беззвучно ложился на стылую землю, заметая ребристые следы тупоносой бронированной машины, которая двигалась среди ломких от мороза скелетов давно погибших деревьев.

Вокруг стояла звонкая, мертвая тишь. Двигатель шестнадцатиколесного вездехода работал практически беззвучно, и оттого каждый шорох, передаваемый внешними микрофонами, казался неестественно громким, звучащим, будто неожиданный выстрел.

Тихо скрипел, уминаемый литыми ребристыми колесами голубоватый кислородный снег. Изредка в хрустальной тишине разреженной, замерзающей атмосферы слышался приглушенный хлопок, когда лобовой скат машины задевал низкую ветвь дерева, и та обламывалась, роняя осколки своих сучьев.

Яна никогда раньше не видела столько снега.

Она не представляла себе, что на свете бывает такая красота. Беззвучный снегопад баюкал взгляд, зачаровывал разум, сердце замирало от той картины, что рисовали мониторы внешнего контроля.

Они уже пережили минуты ни с чем не сравнимого волнения, когда отделяемый модуль "Генезиса" проскользнул в пробоину и поднялся над внутренней стороной оболочки Сферы, освещенной лучами старого красного солнца.

– Как красиво... – тихо произнесла она, глядя на мониторы. – Это падает замерзающий воздух?

Семен ответил ей кивком.

Андор, который вел машину, произнес, не поворачивая головы:

– Теперь мне понятно, почему Сфера не теряет весь свой воздух через пробоину. Атмосфера начинает замерзать и выпадать на внутреннюю сторону оболочки задолго до того, как воздушный поток достигает бреши.

Таиров, который так же, не отрываясь, смотрел на проплывающие за бортом машины пейзажи, непроизвольно поежился. Его угнетал этот фантасмагорический мир. Он хотел, но не находил внутренних сил на то, чтобы так же, как Яна или Семен, испытывать трепет, восторг от открывающихся глазу картин.

Шестнадцатиколесная машина двигалась вдоль истончающегося края ледника, основная толща которого была зажата между двумя искусственными горными хребтами. Разведку вели уже вторые сутки, но пока что ее результат казался неутешительным: в лучшем случае им попадались свидетельства былой жизни, существовавшей здесь десятки, а быть может, и сотни тысяч лет назад.

– А как в таком случае происходит восстановление атмосферы? Почему она вся не превратилась в исполинские сугробы по краям пробоины? – спросил Олег, с трудом отрывая взгляд от панорамы бесшумного снегопада, который усиливался, грозя заслонить голубоватой пеленой все обозримое пространство.

– Внутренние слои Сферы очень хорошо проводят тепло, – ответил ему Семен, который большую часть времени проводил за отдельным терминалом, постоянно проводя какие-то измерения. – Под сугробами, должно быть, образуется микропарниковый эффект, – пояснил он. – Снизу снег подтаивает, и газ идет по трещинам в леднике, извергаясь наружу где-то в другом месте.

– А жить-то здесь можно? – спросил Олег.

– Здесь – нет, – лаконично ответил Семен. – Но дальше, за следующим хребтом, наверняка гораздо теплее.

Олег кивнул, хотя пояснения Семена мало о чем сказали ему. Он не понимал сути протекающих тут процессов, да и сама Сфера представлялась Таирову одной огромной страшной загадкой. Думать об этой конструкции, в сравнении с которой даже звезда казалась горошиной, было жутковато. Оставалось глазеть по сторонам, чтобы не мешать работе своих спасителей.

Среди ломкой череды законсервированных холодом деревьев внезапно появилась просека. Олег непроизвольно переключил внимание на открывшуюся взгляду брешь и вдруг понял, что деревья сломаны совсем недавно...