Текст книги "Сын Льва"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Солнце над Дарнатом поднялось уже высоко, когда Самедьяр постучал в ворота роскошного особняка купца Узмая в Храмовом квартале. Ворота открыл раб-привратник и тут же провел Самедьяра в огромный тенистый сад, где хозяин дома после полуденной трапезы нежился в бассейне.

В саду два раба встретили Самедьяра, омыли ему ноги и предложили переодеться в свежую тунику из тонкого белого хлопка, а также окропили гостя благовониями. После пыльных и душных улиц Дарната переодевание в чистую одежду стало настоящим удовольствием. Приведя себя в порядок, Самедьяр по дорожке, мощеной мраморными плитами, направился к бассейну. Узмай медленно плавал на спине, выставив из чистейшей голубоватой воды свое огромное волосатое брюхо. Две молоденькие рабыни-афаристанки, облаченные только в узенькие набедренные повязки, стояли на бортике бассейна, ожидая, когда их хозяин выйдет из воды, чтобы подать ему полотенце и бокал с шербетом. Самедьяр скользнул взглядом по афаристанкам, оценил их безупречные соблазнительные формы и перевел взгляд на Узмая, который к этому моменту заметил гостя.

– Мой друг! – Узмай помахал молодому человеку рукой. – Добро пожаловать в мой скромный дом. Освежись, если у тебя к тому есть желание.

– Благодарю, господин, но я лучше подожду вас здесь.

– Однако, как сегодня жарко! – Узмай нырнул, выплыл, отдуваясь и фыркая, как бегемот. – Не вылезал бы из бассейна, клянусь грудями Куа! Ты принес мне хорошие новости, друг мой?

– Более чем хорошие, господин.

– О Игерабал! – Узмай в несколько гребков доплыл до мраморной лестницы, выбрался из бассейна. Вытер полотенцем лицо, знаком велел рабыням удалиться. – Выкладывай!

– Я разговаривал с самим владыкой Ашраном, и он принял деньги и сообщил мне, что шофет готов принять его план.

– Верно ли?

– Истинно так, господин. Ашран не станет лгать. Божественный шофет так влюблен в вашу дочь, что готов сделать все, лишь бы добиться ее благосклонности.

– И я действительно стану Сыном Моря?

– В самое ближайшее время, господин.

– Благодарение Игерабалу! Знали бы отец мой и мать, что однажды их сын вознесется так высоко! – Узмай вознес взгляд к небу. – А заказ на строительство новых кораблей?

– Он уже почти готов. Ашран убедил государя взять кредит у богатых купцов Дарната, и шофет согласился.

– Повтори еще раз! О, твои слова звучат нежной музыкой для моего слуха! Сколько судов собрался заказать светлейший шофет?

– Пока неизвестно. Но я кое-что узнал у придворных. За небольшое вознаграждение они сообщили по большому секрету, что назревает война с сабейскими пиратами. А это значит, что светлейшему шофету понадобится много кораблей. Стоимостью в тысячи саккаров.

– Какие хорошие вести ты сегодня принес! Воистину, ты просто вестник удачи. Я прикажу щедро наградить тебя.

– Я старался не ради награды.

– Знаю, ты лучший мой друг, Самедьяр. Я тебе очень благодарен. – Узмай ласково потрепал молодого человека по плечу. – Иногда я отношусь к тебе, как к сыну. Это честь для меня – иметь такого друга.

– Во власти господина сделать так, чтобы я стал ему больше, чем сын. Чтобы я стал его зятем.

– Ах, друг мой! – Узмай поморщился. – Ты опять об этом! Ты же знаешь, что сам шофет…

– Шофет не сможет жениться на прекрасной Шеммер-Та-Нат. Его страсть пройдет. А я готов жениться хоть завтра.

– Я бы с радостью благословил вас, Самедьяр. Но Шеммер-Та-Нат не согласится выйти за тебя замуж. Ты ведь говорил с ней, не так ли?

– Говорил.

– И что же?

– Она отказала.

– Вот видишь! – Узмай сокрушенно покачал головой, почмокал толстыми губами. – Моя дочь не любит тебя.

– Верно. Она никого не любит, кроме этого мерзкого раба Леодана.

– Что я могу поделать? Моя дочь очень им дорожит, а я не привык ни в чем отказывать моей девочке. Этот смазливый никчемный мальчишка и мне, как кость в горле. Но я ничего не могу сделать. Дочка никогда не согласится расстаться с этим сыном свиньи и ишака. С тех пор, как умерла моя жена – да упокоит среброглазый Шеш ее светлую душу! – Шеммер-Та-Нат ни на день не расстается с Леоданом. Этот женоподобный чохи[1]1
  Чохи – чужеземец, варвар.


[Закрыть] для нее дороже всех женихов Дарната, вместе взятых. Я ведь не раз пробовал уговорить ее, но она даже не хотела меня слушать, избалованная девчонка! Последние два года я этого проклятого дорийца даже на рынок не могу послать без ее позволения.

– Теперь, когда сам шофет склонил свое светлое око к вашей дочери, у нас есть возможность избавиться от негодного раба.

– Нет, – решительно сказал Узмай, которому начал надоедать этот разговор. – Шеммер-Та-Нат нравом в меня, упрямая, как мул. Для нее легче расстаться со мной, с этим домом, со всеми сокровищами, которые у нее есть, чем с этим сыном непохороненного отца. Она и во дворец шофета его возьмет с собой. Малый так смахивает на евнуха, что его даже не придется кастрировать. А шофет, судя по тому, что я знаю, так влюблен в мою дочь, что не откажет ей в этой прихоти. Клянусь ликом и ладонями Куа, я не понимаю, в чем здесь дело. Может, это черное колдовство?

– Тогда стоит переговорить с жрецами: может, этот женоподобный дориец и в самом деле…

– У тебя что, дыня вместо головы? На нас упал высочайший взор Солнца из Дома Солнца: сама Куа внушила молодому шофету любовь к моей дочери. Представляешь, что случится, если пойдут разговоры о ворожбе? Государь сразу охладеет к Шеммер-Та-Нат. А я впаду в немилость. Колдовство в доме Узмая! Хуже и придумать ничего нельзя. Нет, эта идея не годится. Надо придумать что-нибудь другое.

– Дориец может просто исчезнуть.

– Куда? Посадить его на корабль и отправить куда подальше? Дочь меня со света сживет.

– Он может умереть. Все мы смертны. А Шеммер-Та-Нат погорюет и смирится.

– Убить раба? – Узмай с интересом посмотрел на Самедьяра. – Уж не ты ли собрался перерезать ему горло?

– Зачем же? Есть хорошие законы. Например, есть закон о рабе, обокравшем своего господина.

– Ты смешишь меня, Самедьяр. У Леодана не достанет духу что-нибудь украсть. Он живет в этом доме с самого рождения и за эти годы даже яблоко без спроса с дерева не сорвал.

– Кражу можно подстроить. А там поди докажи, что негодный раб на самом деле невиновен.

– Это мысль! – Узмай испытующе посмотрел на молодого человека. – А ты редкий подлец, Самедьяр. Я бы не додумался до такой подлости.

– Всего лишь несчастный влюбленный, который в отчаянии пытается придумать для себя любой способ добиться взаимности. И потом, я хочу, чтобы милость шофета не оставила вашу дочь.

– О чем это ты?

– Вы сказали, что Шеммер-Та-Нат захочет взять Леодана с собой во дворец. Конечно, этот жалкий раб так смешон и нелеп, что никому не придет в голову подозревать между ним и вашей дочерью какую-то тайную связь. Однако наш юный государь так ревнив…

Узмай вздрогнул. Он понял, что это предупреждение. Что Самедьяр устал ждать и готов пойти на любые шаги, лишь бы заполучить его дочь в жены. О любви Самедьяра к дочери купец знал давно. Парень-то и появился в его доме, как один из многочисленных ухажеров красавицы Шеммер-Та-Нат. И вот уже почти год ходит сюда чуть ли не каждый день. Подобострастен и почтителен до слащавости – слаще халвы. Узмай понимал, что этот молодой офицер Священного Легиона водит с ним дружбу исключительно из-за Шеммер-Та-Нат. Однако это не смущало купца – Узмай был даже по дарнатским меркам очень богат, а ничто так не стирает сословные границы, как деньги. Но главное, этот юноша безумно влюблен, и влюблен в его дочь. Так что Узмай не стесняясь использовал расположение юноши в своих интересах. Самедьяр не раз оказывал ему важные услуги. Откуда бы Узмай узнавал о том, что творится во дворце Повелителя Моря, если бы не Самедьяр? Именно в голове Самедьяра возник план использовать неожиданный интерес шофета к купеческой дочери для возвышения Узмая. Ревновать к шофету? Пустое занятие. Шофет – двойник Солнца на земле, но вот жениться на купеческой дочке не сможет никогда. А Самедьяр сможет и женится, когда шофету наскучит новая любовница. Может, после знакомства с опочивальней государя и Шеммер-Та-Нат станет посговорчивей. Самедьяр, понятное дело, старался для себя, но купец оценил ум, хитрость и беспринципность парня. Если этот план осуществится, все будут довольны – Узмай станет ну очень важным вельможей и положит в карман тысячи саккаров, Самедьяр же женится на любимой женщине и станет зятем самого Сына Моря. Для простого сотника Легиона откроются просто заоблачные перспективы. Только шофет не получит ничего, кроме мимолетного удовольствия, к которому так стремится – впрочем, большего он и не желает. Любовь иногда и в самом деле бывает бескорыстной. Теперь слова молодого человека встревожили купца. Все его грандиозные планы могут сорваться из-за непонятной привязанности дочери к дорийскому рабу – женоподобному, глупому и ленивому.

– И как же ты намерен исполнить этот план? – поинтересовался Узмай. – Шеммер-Та-Нат все время держит Леодана при себе. Девчонка вбила себе в голову, что этот миловидный мальчишка – ее живой талисман. Она никогда не поверит, что Леодан что-нибудь у нее украл. И зачем ему воровать? Он и так благодаря моей дочери живет в царской роскоши, хотя, будь моя воля, я бы давно продал ему какому-нибудь любителю красивых мальчиков. Ты должен признать – Леодан красив и хорошо воспитан. За него заплатили бы хорошие деньги.

– Он может что-нибудь украсть у вас, господин. Он ведь обожает дорогие безделушки.

– Что именно?

– Что-нибудь очень ценное. Дорогую вещь, которая может его привлечь. Редкую драгоценность, например. Такую, которую очень легко опознать. Остальное я беру на себя.

– Ты хочешь подбросить ему эту вещицу? – Узмай начал теребить крашеную хной бороду. – А если дочка нам не поверит?

– Главное, чтобы судья поверил. Согласны, господин?

– Честно говоря, этот раб мне очень дорого обходится. Шеммер-Та-Нат тратит кучу денег на него. – Узмай исподлобья посмотрел на собеседника. – Пожалуй, стоит попробовать. Сказать по совести, мне жалко этого мальчишку, хотя толку от него никакого. Он неплохо поет и играет на цитре – вот и все, что он умеет. Я терплю его, потому что моя покойная жена любила его, и дочь считает, что он послан в наш дом богами… Так жестоко с ним поступить! Но ты прав. Нельзя позволить никчемному рабу погубить мое и твое счастье – и счастье моей доченьки тоже. Только, боги свидетели, мне жаль этого парнишку. Моя жена осудила бы меня, если я причинил бы ему зло. Так что я как бы согласен на твое предложение, Самедьяр, но, во имя Игерабала, делай все сам!

– «Ври больше, старый притворщик, я-то знаю, почему ты до сих пор не освободился от этого дорийского щенка, – подумал Самедьяр, глядя на сокрушающегося Узмая. – Бьюсь об заклад, что дорийский красавчик ублажает тебя в постели и делает это уже не один год! Кого ты хочешь обмануть, Узмай? Тебе самому не хочется избавляться от него, клянусь светлым ликом Шеша!»

– Так вы согласны, господин? – добавил он вслух.

– Я дам тебе одну вещь, которую я когда-то подарил своей жене. Остальное – твоя забота. Однако помни, что мою дочь не так-то легко будет убедить в виновности Леодана.

– Но могу ли я надеяться, что в случае успеха вы согласитесь отдать прекрасную Шеммер-Та-Нат мне в жены?

– Слово Узмая.

– О, господин! – Самедьяр опустился перед купцом на колени, прижался губами к его пухлой руке. – Вы не пожалеете о вашем великодушии. Даже пес не будет вам так предан, как я.

– Знаю, знаю! Приходи ко мне сегодня вечером на ужин, там мы обсудим, как и что делать. А сейчас оставь меня. Мне еще нужно просмотреть счета за эту неделю.

– Непременно приду, господин. Пусть Игерабал осыплет вас и ваш дом своими милостями!

– Иди же. И не забудь сообщать мне все, о чем узнаешь в Доме Бога.

– Я помню, кому я служу. До вечера, господин!

– До вечера, – Узмай дождался, когда молодой человек исчезнет за деревьями сада, потом растопыренной пятерней почесал свой необъятный живот и прошествовал мимо бассейна к мраморному столику, который рабыни-афаристанки уже уставляли всем тем, что повар Узмая приготовил для хозяина к послеполуденной трапезе.

Новый подарок от шофета был просто чудесным – никогда в жизни Шеммер-Та-Нат не видела ничего подобного, хотя в дома купца Узмая было предостаточно дорогих диковинок. Золотое гранатовое яблоко было сделано так искусно, что его хотелось разрезать и съесть. Когда же Шеммер-Та-Нат нечаянно нажала скрытую в плодоножке яблока тайную пружину, яблоко с мелодичным звоном раскрылось на шесть долек, и восхищенная девушка увидела множество скрытых внутри золотого граната рубиновых зернышек, искрящихся красными огоньками. К удивительному яблоку вдобавок шофет прислал нить великолепного жемчуга, но на нее Шеммер-Та-Нат даже не обратила внимания.

– Боги, как красиво! – воскликнула она, захлопав в ладоши.

– И изысканно, – добавил Леодан. Он сидел на подушках подле своей госпожи и тщательно полировал бронзовой пилкой ногти на левой руке. – Солнце из Дома Солнца всегда делает тебе изысканные подарки.

– Он влюблен в меня.

– Тебя это удивляет?

– Это мне кажется непонятным, – Шеммер-Та-Нат провела ладонью по своим черным, завитым в мелкие кольца волосам. – Жена шофета редкая красавица. Я не могу с ней соперничать.

– Глупости! – Леодан дунул на пилку, критически осмотрел ногти, остался доволен. – Ты прекрасна. Царица Куати тоже красива, но ей не хватает твоей женственности. У нее красота холодная, вызывающая только восхищение, не больше. В тебе же горит пламя Куа, твоя красота будит в мужчинах безумное желание. И наш шофет не может этого не видеть.

– Иногда я боюсь будущего, Леодан, – сказала Шеммер-Та-Нат, проведя пальчиком по губам, чтобы снять комочки помады. – Любовь шофета меня страшит. Конечно, это великая честь, когда Сын Солнца обращает на девушку свой благосклонный взгляд, но… Царица не простит мне этой любви, понимаешь? А попросту отвергнуть шофета я не могу, даже страшно себе представить, чем это может закончиться.

– Пустяки! Шофет так влюблен в тебя, что простит тебе любые капризы.

– Однако я не готова принять его ухаживания. Это может разгневать его, ведь так?

– Шофет всего лишь мужчина. А мужчины, едва завидев тебя, забывают обо всем на свете.

– Ты так часто говоришь мне это, Леодан, что я начинаю сама в это верить, – сказала Шеммер-Та-Нат, очень польщенная словами юноши. – И не отрицай, что во многом ты мне помогаешь быть красивой. У тебя безупречный вкус. Никто не сравнится с тобой в умении выбрать для женщины наряд или украшение так, чтобы они идеально подчеркнули ее красоту. Я очень это ценю.

– Ты очень добра ко мне, – Леодан сложил накрашенные губы в усталую улыбку. – Я так люблю тебя, Шеммер-Та-Нат! Как жаль, что в этом грубом и несовершенном мире слишком мало людей, подобных тебе! Точнее сказать, их вовсе нет. Твоя красота делает тебя подобной божеству.

– И я тебя люблю, – Шеммер-Та-Нат поднялась с подушек, подошла к Леодану, обняла его и поцеловала. – Ты хоть и мужчина, но понимаешь женскую душу лучше иной женщины.

– Ты мне уже говорила об этом сегодня. – Леодан внимательно посмотрел на девушку. – Ты надела берилловые серьги? Сапфировые тебе идут гораздо больше. Они изумительно подходят к твоим синим глазам и к твоей смуглой коже. Надень их, прошу.

– Да? – Шеммер-Та-Нат схватила зеркало, критически осмотрела себя. – Пожалуй, ты прав. Просто это новые серьги. Подарок Самедьяра.

– Фу! – Леодан скривился в брезгливой гримасе, в театральном ужасе распахнул подведенные глаза. – Ты все-таки принимаешь от него подарки?

– Почему бы и нет? Он очень милый юноша.

– Милый? У него пахнет изо рта. И он скверно одевается. Надеть оранжевую с золотом хламиду вместе с сандалиями зеленой кожи – о, боги! У него совершенно нет вкуса. И его подарки просто убоги. Всего лишь берилловые серьги! Он просто скупердяй. Мог бы подарить тебе украшение подороже и поизысканнее. А в прошлый раз он подарил тебе эту мерзкую обезьяну. После нее целую неделю в покоях воняло мочой.

– Однако у него красивые глаза, – сказала Шеммер-Та-Нат, рассматривая себя в зеркало. – И он в меня влюблен. Он не может делать мне дорогие подарки, потому что денег у него не так много. Но ты прав, Леодан, эти серьги мне не идут. Я послушаюсь тебя и надену сапфировые.

– Не стоит давать Самедьяру надежду, – сказал Леодан. – Он никогда не станет твоим мужем. Ты привыкла к роскоши, а в доме Самедьяра ты ее не получишь. Он всего лишь офицер, хоть и служит в гвардии самого шофета. Ты достойна того, чтобы твой муж осыпал тебя золотом, будто алтарь Шат-Цебу… Ты послушалась моего совета, а теперь мне нужен твой совет. Каким лаком мне лучше покрыть ногти? Позавчера я выбрал перламутровый лак. Сегодня мне хочется чего-нибудь новенького, праздничного.

– Цвет царского пурпура. Тебе ведь нравится этот цвет, не так ли?… Ого, нас с тобой потеряли!

Восклицание Шеммер-Та-Нат заставило Леодана отвлечься от ларца с туалетными принадлежностями и обернуться. В дверях покоя появился управитель Шебтар, осанистый, важный и разодетый, как на праздник.

– Поди сюда, дориец! – велел управляющий, подкрепив свои слова призывным жестом. – Есть работа для тебя. Хозяин поручает тебе важное дело.

– И какое же? – Леодан с видимой неохотой поднялся с расшитых подушек.

– В эту субботу хозяин намерен принять очень высоких гостей. Нужны новые драпировки для трапезной. Ты отправишься в Торговый город и выберешь ткани для этих драпировок. Деньги я тебе дам.

– Я должен идти немедленно? – Леодан вопросительно посмотрел на Шебтара, потом на Шеммер-Та-Нат.

– Конечно. Или ты думаешь, что хозяин будет ждать, пока ты соизволишь поднять свою холеную дорийскую задницу и выполнить то, что он велит?

– Выбирай слова, Шебтар! – нахмурилась девушка. – Леодан принадлежит мне, и только я могу отдавать ему распоряжения.

– Прости, госпожа, но дело спешное, а лучше твоего раба никто задание хозяина не выполнит. Если только ты сама…

– Ну уж нет! – Шеммер-Та-Нат перевела взгляд на Леодана. – Тебе ведь нетрудно будет выполнить поручение отца?

– Конечно, нет. Я и сам хотел бы немного пройтись по магазинам и посмотреть новинки.

– Очень хорошо, – Девушка подошла к низкому комоду из резного дерева, открыла стоявший на комоде ларец и достала из него несколько золотых монет. – Возьми, купи себе подарок. Порадуй себя. А потом мы вместе посмотрим твои покупки.

– Отличная мысль! – лицо юноши просветлело. – Ты очень добра ко мне, милая Шеммер.

– Потому что ты у меня самый лучший, – девушка поцеловала Леодана. – Ступай и возвращайся быстрее. Мне будет скучно без тебя.

* * *

День был знойный и пыльный, рынок был полон народу, и Леодан, пробираясь между рядами торговцев, с тоской вспоминал приятную прохладу покоев Шеммер-Та-Нат. Его вышитая виссоновая одежда промокла от пота, на зубах хрустел песок. Леодану казалось, что грим начал течь у него по лицу. Обмахиваясь веером, он шел по рынку, втихомолку проклиная жару, Узмая с его заданием и вонючих плебеев, окружающих его. Торговцы принимали его за знатного господина и глядели на него с любопытством. Сам же Леодан бросал равнодушные взгляды на горки разноцветных ароматных плодов, зелени и пряностей, на глиняную, медную и стеклянную посуду, останавливаясь лишь у лотков с тканями, обувью и одеждой, но ничего стоящего не увидел. Продвигаясь по рынку, он оказался в его восточной части, там, где находились самые дорогие лавки, торгующие привозными товарами.

Ткань для драпировок он купил сразу: во-первых, ему побыстрее хотелось разделаться с заданием Узмая, а во-вторых, ткань ему действительно понравилась. Сопровождавший его раб с готовностью принял купленные штуки материи, и Леодан знаком велел рабу возвращаться домой. Теперь он был свободен, и стоило выбрать подарок для себя.

Ювелирных лавок на рынке было много, и Леодан обошел их все. Рассматривал золотые и серебряные безделушки, примеривал, вертясь перед зеркалами. Торговцы прятали улыбки, наблюдая за ним. В лавке рябого Туме Леодан купил серебряное ожерелье с крупными нефритами – вещь была изысканная и на удивление недорогая. Расплачиваясь за покупку, он даже не обратил внимания на худого одетого в лохмотья человека, который вошел в лавку и остановился справа от Леодана у прилавка, делая вид, что рассматривает выложенные на нем бронзовые и медные украшения. На деле оборванец все время посматривал на молодого раба. Он подскочил к Леодану, когда юноша собрался было выйти из магазинчика.

– Айван[2]2
  Айван (шурретск.)


[Закрыть]! – зашептал он, глядя в глаза дорийца взглядом, полным собачьей преданности. – Добрый айван, прекрасный, как лучезарный Ин-Нубас! Пожалей бедного страдальца, одели его своей милостью!

– Чего тебе? – Леодан брезгливо отодвинулся от оборванца: от тощего крепко пахло заскорузлым потом и псиной.

– Айван, я страдаю от голода и лишений. Мои жена и дети больны. Только одна монета…

– Возьми, – Леодан бросил нищему один из медных кавашей, полученных сдачей от Туме. – И дай пройти.

– О, айван! – взвыл нищий. – Да благословит тебя Игерабал. Вижу, что ты истинный отец добродетели и ценитель прекрасного. Твоя душа так же прекрасна, как и твое лицо. Нечем мне тебя отблагодарить, но один из моих товарищей нынче собирается продать прекрасную вещицу, которой нет равных.

– Что за вещица? – Леодан с любопытством посмотрел на нищего: с виду сущий доходяга, а льстит и плетет словеса не хуже придворных поэтов.

– Перстень с сапфиром, о айван. Прекрасный, как луна и солнце. Подобного ему перстня нет во всем Дарнате, клянусь головой! Такому доброму айвану мой друг уступит перстень недорого – если я попрошу…

– Врешь! – Леодан недоверчиво нахмурил насурьмленные брови. – Откуда у таких голодранцев как ты драгоценный перстень? Только если он краденый, но краденого мне не надо.

– Айван несправедлив! – Нищий ударил себя кулаком в грудь. – Видят боги, что я за свою жизнь не украл даже корки со стола в трактире. Мой друг выиграл этот перстень в кости у одного знатного юноши. Таким беднякам, как мы, он ни к чему, но вот деньги… У тебя есть деньги?

– Есть. Три саккара.

– Клянусь Игерабалом, мой друг продаст тебе перстень за два. Пойдем же, айван.

Леодан подозрительно глянул на нищего. Тощий не был похож на бандита, но все же… А вдруг это какая-нибудь хитрая западня? Стоит быть осторожнее.

– Два саккара за драгоценный перстень? – спросил он, искусно изобразив недоверие. – Твой перстень просто подделка.

– О нет, айван! – зашептал нищий. – Когда-то, много лет назад, я был подмастерьем у золотых дел мастера, пока не заболел и не потерял силы. Клянусь, что сапфир в перстне самый настоящий.

– Чего же твой друг собрался продать его так дешево?

– Сапфир нельзя съесть, как кусок хлеба, айван.

Леодан подумал о сапфировых серьгах, тех, что подарил Шеммер. – господин, хозяин

Та-Нат правитель. Если нищий не врет, и в перстне действительно хороший сапфир… В конце концов, сейчас день, вокруг полно людей; вряд ли его попытаются ограбить у всех на виду. Гораздо проще было бы подкрасться к нему в рыночной толчее и тихонько срезать кошелек с пояса. Он вышел из лавки и, следуя за нищим, оказался у восточных ворот рынка – там, где шла бойкая мелочная торговля.

Приятель тощего сидел на корточках под большим платаном – такой же грязный, изможденный, вонючий, оборванный, да еще и косой. На удачливого игрока в кости он был похож так же, как ишак на боевого жеребца, и Леодан опять заподозрил подвох. Однако тут косой увидел их и визгливым голосом закричал:

– Кто это такой, Мушки? Кого ты тащишь, Мушки? Ты совсем дурак, Мушки?

– Не кричи! – зашептал горячо тощий. – Это добрый айван. Он дал мне денег и хочет купить кольцо.

– Купить кольцо? Кто тебе сказал, сын грязи, что я хочу его продать?

– Ты же сам говорил…

– Тьфу на вас! – Леодан кончиками пальцев поправил на груди свою лиловую хламиду и пошел к воротам. Однако косой внезапно бросился за ним следом, схватил за полу хламиды и зачастил:

– Добрый айван, не прогневайся на глупца, не ведающего, что творит, не отвращайся от негодного, оскорбившего тебя в своем глупом неведении… Ты и в самом деле хочешь купить перстень, про который тебе сказал Мушки?

– Отпусти меня, – не скрывая брезгливости ответил Леодан. – Твой дружок что-то говорил про кольцо с сапфиром. Но я вижу, ты не хочешь его продавать. Да и не верится, что у такого грязного скота может быть настоящий сапфир. Так что убирайся к демонам.

– О-о-о-о, айван, погоди, постой! Я и в самом деле не хотел продавать это кольцо, но теперь вижу, что могу тебе доверять. Знаешь, мы ведь люди бедные, с ворами и мошенниками не знаемся, оттого-то некому нас защитить. Ни к кому у нас нет доверия, ни к единому человеку… Но ты хороший айван, в твоих глазах мерцает пламя великой Куа. Скажи мне, сколько ты дашь за сей драгоценный перстень?

– Сначала надо взглянуть на перстень.

– Золотые слова! – Косой в мгновение размотал грязную тряпку, в которую была замотана его левая ладонь, и Леодан не смог удержать вздох восхищения. Перстень был великолепен – из светлого золота, с большим квадратным сапфиром, окруженным маленькими бриллиантами. И еще, сапфир в перстне был того же оттенка, что и камни в серьгах Шеммер-Та-Нат. Его милая хозяйка будет в восторге от его подарка. Сами боги дают ему возможность отблагодарить Шеммер-Та-Нат за ее доброту.

– Подделка, – сказал Леодан, прекрасно понимая, что камень настоящий. – Один саккар.

– Айван просто хочет ограбить меня! – всхлипнул косой. – Этот перстень был поставлен в игре против ста саккаров. Камень настоящий, клянусь чреслами моего отца и чревом матери!

– Сколько ты хочешь?

– Два саккара. Всего два саккара за это чудо ювелирного ремесла.

– Мне надо подумать. – Леодан с трудом поборол в себе желание сразу развязать кошелек. – Говоришь, перстень не краденый?

– Как можно, айван. Я не вор, я честный игрок.

– Хорошо, давай перстень.

Оборванец ловко стянул перстень с пальца и с поклоном вручил юноше. Засунул полученные от Леодана два золотых в рот и тут же исчез в толпе, толкущейся у ворот. Леодан вздохнул, еще раз глянул на перстень. Камень был просто великолепен. Конечно, проклятый косой плут солгал, и это кольцо наверняка краденое. Но кто об этом будет знать? Он представил себе глаза Шеммер-Та-Нат, когда она увидит его подарок, и на душе стало светло и хорошо. Не зря он сегодня терпел вонь, пыль и жару на рынке. Можно возвращаться домой со спокойной душой.

Он почти дошел до ворот, когда к нему подошли два воина из городской стражи и хорошо одетый молодой человек с насмешливыми глазами.

– Ты Леодан, раб почтенного Узмая? – осведомился молодой человек, хотя Леодан сразу понял – неизвестный и так прекрасно знает, кто перед ним.

– Да, я Леодан. Чего ты хочешь, господин?

– Покажи-ка, что ты носишь на пальцах левой руки.

– Я… – Леодан задохнулся, будто на него опрокинули ведро ледяной воды. Все поплыло перед глазами, ноги ослабли. Он будто во сне наблюдал за тем, как неизвестный схватил его за руку и с торжествующим возгласом стянул с пальца проклятый сапфир.

– Это оно! – воскликнул он, обращаясь к стражникам. – Тот самый сапфир, о котором говорил почтенный Узмай.

– Мерзкий пес! – сказал Леодану один из воинов. – Как ты посмел обокрасть своего господина? Ты знаешь, что тебе за это будет?

– Я…я не крал! – Леодан смотрел умоляющим взглядом на молодого человека, на сыщиков. – Я купил его у нищего здесь, на рынке… – и тут Леодан замолк, потому что понял, как же нелепо и неубедительно звучат его слова.

– Пойдешь с нами, мерзавец, – заявил стражник. – Объяснишь нашему мудрому судье, как и почему драгоценное кольцо оказалось на твоей грязной лапе. Перстень забирается, как вещественное доказательство.

– Идем, красавчик! – хохотнул второй стражник, толкнул Леодана в бок рукоятью плети.

Дориец, еле переставляя ноги, поплелся за блюстителями порядка. Молодой человек, забравший у Леодана перстень, проводил взглядом стражников и их добычу, потом направился к небольшому дукану, где под навесом сидел с чашей вина в руке человек, придумавший и оплативший все это представление.

– Стражники забрали перстень, благородный Самедьяр, – сказал молодой человек, подойдя к сидевшему поближе.

– Это не твоя забота. – Самедьяр вручил юноше десять саккаров условленной платы. – И поблагодари своих приятелей-актеров. Незаменимые люди, клянусь Куа.

– Господин мог бы прибавить пару монет для них.

– Хватит и этого. А теперь ступай. И помни – станешь болтать, оседлаешь самый высокий кол возле Чумных рвов.

– Все понял, господин. Я нем, как утесы гавани.

– Ступай.

Наемник поклонился и затерялся в толпе, собравшейся рядом с дуканом. Самедьяр мелкими глотками допил вино, бросил на стол медный каваш и вышел на солнце. Жара спадала, день клонился к закату. Дело было сделано. Все, что осталось – так это успеть до темноты зайти в Башню Молчания и вернуть перстень жены Узмая, пока кто-нибудь из судейских не наложил на него свою лапу.