Текст книги "Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере"

Автор книги: Андрей Шляхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава девятая
«TROPFEN» ИЛИ «TRIPPER»?

Данилов был уверен, что разговор у главного врача начнется с одной из двух народных мудростей. С «нельзя выносить сор из избы» или же с «не плюй в колодец – пригодится воды напиться». Однако не угадал. Марианна Филипповна молча впилась в него глазами и изучала так, как изучают японские туристы алмазный трон царя Алексея Михайловича в Оружейной палате – дотошно, не отводя взгляда и одновременно прикидывая в уме ценность. Разве что кругом не обошла – как сидела за своим столом, так и осталась сидеть. Не хватало только сакраментального: «Так вот ты какой, Владимир Данилов!»

Данилов постоял в дверях, затем, не дождавшись приглашения, подошел к столу главного врача и так же, без приглашения, сел на стул. От недружелюбия, исходившего от главного врача, заломило в висках.

– Зачем? – наконец-то насладившись созерцанием Данилова, спросила главный врач. – Зачем вы полили нас грязью по телевизору?

– Виноват, Марианна Филипповна, оправдываться не стану. Не понял, с кем имею дело. Но говорил-то я совершенно другое, то есть отвечал на совершенно другие вопросы.

Данилов с утра несколько раз пытался дозвониться до Наины Анилиной, но звонил он по двум телефонным номерам, указанным на сайте канала. По обоим номерам один и тот же звонкий девичий голос отвечал: «Наина на выезде, что ей передать?»

– Охранник сказал вам, Владимир Александрович, что я не разрешила этим… деятелям вести съемки в диспансере?

Лучше бы он промолчал, этот чертов охранник! Тогда бы и не было никакого интервью. Вот почему в жизни происходят такие глупые казусы? Вроде все делаешь правильно, во всяком случае – ничего не делаешь неправильно, а результат такой, что хоть стой, хоть падай. Захочешь так накосячить – ничего не выйдет, слишком уж все глупо.

– Сказал, – подтвердил Данилов.

– Я, конечно, понимаю, что взрослому, дееспособному, не ограниченному в своих правах мужчине никто не запретит общаться с журналистами, но теперь-то вы убедились, что я не зря пыталась оградить сотрудников от общения с телевидением?

– Убедился.

В версию с коварным изменением вопросов и ответов Марианна Филипповна не верила. Совсем не верила, нисколько, ну вот ни капельку. Не такая она была дура, точнее – вообще не была дурой, во всяком случае не считала себя таковой, для того чтобы поверить в оправдание Данилова.

Никаких случайностей! Случайностей, как известно, вообще не бывает. Оставалось только понять, что стоит за всем этим. То ли просто злая воля доктора Данилова, который, невзлюбив главного врача, не мог упустить случая напакостить ей, да еще по-крупному, то ли чьи-то происки, расписанные на много ходов вперед как гроссмейстерская шахматная партия.

Слишком сложная интрига? Так и приз того стоит, точно так же, как Париж стоит своей мессы. Пост главного врача кожно-венерологического диспансера нельзя сравнивать с постом главного врача поликлиники или небольшой медсанчасти, хотя на первый взгляд эти учреждения весьма схожи между собой. Главный врач кожно-венерологического диспансера (если он, конечно, не идиот или кристально честный человек, что, в сущности, одно и то же) помимо основной статьи доходов – закупок и ремонтов – имеет и вторую, размерами порой превышающую первую – ежемесячные «налоги» с «практикующих» врачей, то есть с тех, кто помимо официальных доходов имеет еще и крупные неофициальные.

Кто может иметь хороший «левый» доход в обычной поликлинике? Такой, чтобы ежемесячно отстегивать от щедрот главному врачу, чтобы тот не мешал заниматься делом? Разве что уролог да заведующая женской консультацией. Ну, может, еще и врач ультразвуковой диагностики, если только у него есть соответствующая репутация и соответствующий аппарат. На переносном «телевизоре» много не наработаешь, и картинка не та, и впечатление не то.

Но больше того, что перечисленные доктора заработают всем скопом, приносит один лишь сифилидологический кабинет. А кабинетов этих в диспансере два – мужской и женский. А есть еще отделение платных услуг, при правильной постановке дела приносящее доход не только диспансеру, но и его руководителю, отделение медицинских осмотров, венерологическое отделение, та же ультразвуковая диагностика… Не диспансер, а золотое дно, источник вечного достатка. И желающих черпать из этого источника великое множество. Почему бы кому-то не «устроить» на работу доктора Данилова, пообещав ему за содействие сладких плюшек, хотя бы – должности заведующего физиотерапевтическим отделением плюс карт-бланш [10]10
  «Карт-бланш» ( переносн.) – предоставление полной свободы действий, неограниченных полномочий.


[Закрыть]на все виды деятельности, вплоть до устройства на базе отделения подпольного солярия. Такой вариант вполне возможен. Если не можешь свалить снаружи – начинай разрушать изнутри. Кто же эта скотина? И ведь не спросишь так, в лоб: «На кого работать изволите, доктор Данилов?» Этот бесстыжий изобразит непонимание, похлопает глазами и конечно же ни в чем не признается. Вон, про свое паскудное выступление по телевидению сразу байку сочинил. Я не я и лошадь не моя. Подставили его телевизионщики, как же. Что-то Бычкову они не смогли подставить – как сунулись в кабинет, так и вылетели оттуда. Потому что Таня Бычкова – человек, а этот вот, доктор Данилов – просто мерзавец и скотина.

– Жаль только, что поздно, – вздохнула главный врач. – Дело уже сделано.

– Все люди делятся на две категории…

– Ах, оставьте, пожалуйста, в покое классификацию, Владимир Александрович, – перебила главный врач, – а какие только категории не делят людей и по каким только поводам этого не происходит… Даже по взглядам на происхождение слова «триппер» люди делятся на две категории. Да-да, одни производят это слово от немецкого слова «tropfen» – «капать», а другие же от английского «tripper» – «путешественник» или «танцор», что даже еще показательнее.

– И кто же прав?

– Сторонники немецкой версии, хоть она и корява. Но я вам тут не лекцию о языкознании читаю, а просто даю понять, что не надо уводить разговор в сторону.

«Где логика? – подумал Данилов. – Сама уводит разговор куда-то в сторону и пытается обвинить в этом меня».

Данилов хотел сказать по делу. О том, что люди делятся на две категории – те, кому можно верить, и те, кому верить нельзя. Если главный врач ему не верит, то, наверное, им лучше поскорее расстаться.

Примерно о том же думала до начала разговора Марианна Филипповна, но теперь, под влиянием все усиливающегося и усиливающегося раздражения, мысли ее потекли в другом направлении. Главный врач диспансера все больше и больше склонялась к тому, что от Данилова надо избавиться, что называется, «капитально и окончательно». Так, чтобы сама она оказалась бы ни при чем, а другим была бы хорошая наука. Иначе говоря, Марианне Филипповне отчаянно захотелось подвести Данилова под дамоклов меч уголовного дела, хотя совсем недавно она считала столь кардинальную меру неподходящей.

Ничего, ради стоящего дела (а что может быть более стоящим, чем месть?) можно закрыть глаза и на то, что это будет второе уголовное дело в диспансере менее чем за полгода. Жизнь непредсказуема, случается в ней и такое. Проще отчитаться по этому поводу на собрании в окружном управлении, выслушать несколько ехидных замечаний в свой адрес, чем позволить доктору Данилову остаться безнаказанным за свои действия. А были они запланированными или спонтанными – так хрен редьки не слаще.

Опять же увольнение сразу после интервью, в котором сотрудник критиковал диспансер, будет шито белыми нитками. Можно сразу же начинать разговор о преследовании, о принуждении к увольнению. Бить во все колокола, дудеть во все дудки и поливать грязью диспансер вместе с его главным врачом. После этого об административной работе придется забыть навсегда. Пусть уж остается, так удобнее будет отомстить.

В том, что отомстить получится – было бы желание! – Марианна Филипповна не сомневалась. И берет доктор Данилов деньги с пациентов или не берет – это дело вторичное. Первично желание администрации – посадить доктора Данилова. Разница только в том, что берущих деньги легче подставить. Не берущих – труднее, но тоже возможно. Таким не дают деньги, а вбрасывают. Приходят на прием или просто заходят в кабинет, беседуют пару минут и быстро уходят, оставив на столе деньги. Тут же врываются оперативники с понятыми, и начинается карусель. Сколько ни доказывай потом следователю, что ты не верблюд, ничего не получится. Заявление о вымогательстве взятки было? Было! Дача взятки имела место? Имела! Деньги меченые в кабинете найдены? Найдены! Так в чем же дело? Пожалуйте на скамью подсудимых, отвечать за совершенное преступление!

– Я никак не могу понять, почему во всю эту историю с зараженным бельем из магазина надо впутывать наш диспансер? – нарушила молчание главный врач; пауз в сегодняшней беседе вообще было много. – Мы-то тут при чем? Пролечили эту женщину как полагается, ничего лишнего, никаких скандалов, но как можно требовать от нас дать заключение о том, что заражение произошло посредством купленного белья?

– Никак. – Поскольку его ответ противоречил показанному по телевизору, Данилов счел нужным добавить: – Мои слова «это не проблема» касались не путей заражения, а непосредственно лобкового педикулеза. Я ответил, что это заболевание не представляет собой проблемы, поскольку лечится, можно сказать, мгновенно.

– А лобковый педикулез вы все-таки обсуждали?

– Они задали вопрос, я ответил.

Данилов терпеть не мог оправдываться. Оправдываться вообще тяжело, а уж когда тебе не верят, то втройне. Голова продолжала болеть; виски слегка отпустило, но теперь вступило в затылок. Хотелось послать главного врача с ее упреками куда-нибудь подальше, встать и уйти. Исполнению этого желания мешали два обстоятельства. Во-первых, осознание того, что ты сам в некотором роде виноват в случившемся, а во-вторых, после изрядно затянувшихся поисков работы уходить «в никуда» больше не хотелось. Если уж прыгать, то конкретно с места на место. А долгие поиски работы опасны тем, что, руководствуясь пословицей «На безрыбье и рак рыба», начинаешь рассматривать и совершенно неподходящие варианты. Собственно так и произошло с устройством на работу в КВД. Будь у Данилова хоть какая-нибудь альтернатива, он бы здесь не оказался.

Вконец замучив Данилова вопросами, главный врач неожиданно сменила гнев если не на милость, то, во всяком случае, на нейтралитет.

– Я очень надеюсь, что на этом наши с вами трения закончатся, – сказала она, не без усилия растягивая губы в улыбку. – Мне кажется, что вы сделали правильные выводы из случившегося. По крайней мере, мне хочется в это верить. Всего доброго, Владимир Александрович, я вас больше не задерживаю.

– Сейчас или вообще? – на всякий случай уточнил Данилов.

– Сейчас. – Улыбки на лице главного врача уже не было. – Если бы дело шло к «вообще», то сегодняшнего разговора не было бы.

«Одно из двух – или Марианна все же человек, или она влюблена в меня без памяти. – Сразу же после выхода из кабинета главного врача Данилов занялся анализом. – Третьего варианта здесь быть не может. „Влюблена“ отпадает сразу, значит, человек. Надо бы нажать на этих гадов, чтобы дали в эфир какое-нибудь опровержение…»

«Нажиму на гадов» Данилов посвятил три последующих дня. Звонил как заведенный на телевидение и выслушивал, что Наины Анилиной «к сожалению, сейчас здесь нет». Неуловимая Наина то еще не пришла, то была «на выезде», то уже ушла. Узнать номер ее мобильного не получилось – девушка, отвечавшая на звонки, не разглашала конфиденциальную информацию. Хоть проси, хоть угрожай, хоть волком вой.

Данилов подумал о том, чтобы взять пару дней за свой счет и подкараулить Наину возле офиса телеканала, адрес которого был указан на сайте. Поначалу идея показалась заманчивой, но после не очень долгого размышления Данилов от нее отказался. Представил, как Наина пройдет мимо него, не желая вступать в разговор, – и что тогда? Догонять и хватать за руки? Кричать вслед ругательства? Глупости какие.

Перебрав в уме всех знакомых, Данилов не нашел среди них ни одного, хоть каким-то боком причастного к телевидению. Пришлось звонить Полянскому, круг знакомых которого был гораздо шире. К тому же одна из недавних его пассий работала в Останкино, ассистентом режиссера.

– Уймись, дружище, ты никому ничего не докажешь, – сразу же обломал Полянский. – На телефоне сидит девушка, специально нанятая для того, чтобы вежливо, но твердо отфутболивать всех недовольных склочников.

– Это я-то недовольный склочник? – удивился Данилов.

– В их понимании – да. Тебя же по телевизору показали, прославили на всю Москву.

– Ославили, а не прославили.

– Какая разница? А ты звонишь, права качать собираешься… ты думаешь, что эта девица интересуется, на месте ли та, кому звонят? Нет, она про всех отвечает, что они сейчас недоступны. Те, с кем надо соединить, звонят по другим телефонам, номера которых на сайте не указаны. Поверь мне, я знаю.

– Катя просветила?

– Не только. Пару лет назад нечто подобное произошло с моим шефом, и как ты можешь догадаться, почетное право добиваться справедливости было предоставлено мне.

– И как?

– А никак! Меня долго мурыжили, водили за нос, а когда я попробовал козырнуть связями шефа в верхах, просто послали.

– Куда?

– Вова, что с тобой? Ты пьян? Куда у нас посылают?

– Что – прямо так и послали?

– Слегка завуалировали, культурные ведь люди, но в целом посыл и адрес не вызывали сомнений. Так что если у тебя нет свидетелей и нет документального подтверждения…

– Что за документальное подтверждение?

– Копия снятого материала или договор, в котором сказано, что интервью нельзя выпускать в эфир, пока ты не завизируешь текст.

– Какой там может быть договор? Это же просто уличное интервью!

– Тогда забей на все это и утешайся мечтами! – рассмеялся Полянский.

– Какими?

– Ну, представляй, как однажды эта самая чучундра явится к тебе на прием вся в прыщах, а ты ей назначишь что-нибудь такое, что прыщей у нее станет в пять раз больше. И будешь злорадно хихикать, потирая ручонки.

– Не назначу, – совершенно серьезно ответил Данилов. – Это уже пройденный этап.

– Она у тебя уже лечилась? – изумился Полянский. – Так вот где собака зарыта!

– Нет, я не об этом. Были случаи, когда по работе, еще на «Скорой», я сталкивался с теми, к кому испытывал глубокую личную неприязнь…

– Ты мне об этом никогда не рассказывал.

– А нечего было рассказывать. Неприязнь испытывает гражданин Данилов, а доктор Данилов должен делать свое дело и не заморачиваться проблемами гражданина Данилова. Ему и без того проблем хватает. Это принцип. И кажется мне, что мы когда-то обсуждали такое.

– Не помню. И что – даже желания не было отыграться? – не поверил Полянский.

– Представь себе, никакого. Правда, звонить потом в стационар и интересоваться состоянием, как обычно я делал, когда госпитализировал кого-то из знакомых, тоже не было.

– Тогда утешайся тем, что твои ответы не прицепили к вопросам, касающимся департамента здравоохранения и его директора! Тогда бы тебе пришлось искать работу на периферии, в Москве перед тобой все двери были бы закрыты!

– Ты прав, – согласился Данилов. – Стоит представить, что все могло обернуться еще более худшим образом, как сразу становится легче. Спасибо тебе за заочный сеанс психотерапии.

Утром следующего дня Данилов позвонил на телеканал. В неизвестно какой уже раз, но точно зная, что этот раз – последний. Спросил Наину, услышал, что она еще не подошла, и поинтересовался, нельзя ли оставить для нее сообщение.

– Да, конечно, – ответила девушка.

– Сообщение от Владимира Данилова, врача из одиннадцатого КВД, – уточнил он. – Передайте ей, пожалуйста, что она мелкая пакостница и подлая аферистка.

– Это все?

– Я мог бы добавить еще кое-что, но мне совестно вас утруждать, – съязвил Данилов и повесил трубку.

Сегодня он должен был выходить во вторую смену, поэтому утро было долгим. Можно было и для музыки найти время. Данилов достал скрипку и сыграл этюд Венявского. Сегодня скрипка доставляла особое удовольствие, и Данилов связал это с началом белой полосы в жизни. Отношения с главным врачом вроде как начали выправляться, в истории с интервью поставлена жирная точка, работа в диспансере, если разобраться, ничем не хуже других работ, у Елены на работе все хорошо, ребенок в порядке, хотя кто их разберет, этих подростков. Жизнь вообще прекрасна, но когда все складывается хорошо, она прекрасна вдвойне.

Данилов решил выждать месяц-другой, а потом уже определяться – подыскивать себе другую работу или нет. Случается же так, что поначалу все не складывается, идет наперекосяк, а потом вдруг выправляется. Надо семь раз все отмерить, а потом резать, если понадобится.

Жить хотелось не только спокойно, но и интересно. «Может, с одной из кафедр стоит подружиться? – подумал Данилов. – Статейку какую написать или в исследовании поучаствовать. Для общего развития полезно. Надо бы прозондировать почву, есть ли у них темы, так или иначе связанные с физиотерапией. Да что это я? Конечно же есть. Вся дерматология, можно сказать, тесно связана с физиотерапией, как же может не быть таких тем? При первой же возможности поинтересуюсь».

Глава десятая
СКАБРЕЗНОСТИ СКАБИЕСА

Не успела забыться история с гражданкой Дейкурской, которая, кстати говоря, так ничего и не добилась, как в диспансере случился новый скандал, связанный с микроскопическими спутниками человека. Только на сей раз речь шла не о лобковых вшах, а о чесоточном клеще.

Мало вылечить чесотку – надо еще и предупредить ее рецидив, новое заражение. Вне своего большого друга – человека – чесоточный клещ может прожить до двух недель, пока с голодухи не протянет ноги, то есть лапки. Забьется такая тварь в шов на простыне и заразит своего бывшего «хозяина» заново. Так можно годами лечиться без какого-либо эффекта. Поэтому одновременно с лечением дома у больного чесоткой (по-научному это называется семейным или квартирным очагом чесотки) проводятся текущая и заключительная дезинфекции.

Текущую дезинфекцию проводит сам больной или члены его семьи. Лечащий врач только объясняет, что и как надо сделать. Некоторым приходится растолковывать все так долго, что иногда кажется – лучше уж самому все сделать, меньше устанешь. Всего-то и дел – изолировать больного, обеззаразить кипячением его нательное и постельное белье да прогладить с обеих сторон горячим утюгом всю верхнюю одежду, которую нельзя кипятить. Ну и уборка, конечно.

Заключительная дезинфекция проводится дезинфекционной станцией. Врач должен получить согласие больного на ее проведение и сообщить в дезинфекционную станцию по месту его жительства. На станции выписывают наряд и посылают бригаду – когда одного, а когда и двух человек.

Прибыв на место, бригада опрыскивает химическими средствами все, что только можно опрыскать, а то, что хозяева обработать не дают (например, верхние носильные вещи), забирается для камерного обеззараживания. Разумеется, на взятые для обработки вещи выписывается квитанция, как же без нее. Без квитанции никак.

Только вот принимают вещи и выписывают квитанции одни люди, а выдают их – другие. И понимание того, что представляет собой «дубленка женская коричневая с капюшоном, 52 размера», у них разное.

– Вы представляете, – волновалась дама, пришедшая на прием к Марианне Филипповне, – я сдала этим жуликам чудесную итальянскую дубленку, а получила назад какой-то дрянной тулупчик! Правда, коричневый, с капюшоном и пятьдесят второго размера. И теперь они говорят, что ничего мне не должны! Ну как это не должны, если должны!

– Уважаемая… – главный врач запнулась, позабыв, как зовут посетительницу.

– Ольга Даниловна, – подсказала та.

– Уважаемая Ольга Даниловна. Я искренне сочувствую вашему горю, но вы обратились не по адресу. Дезинфекционная станция брала ваши вещи, вот с ней-то вам и надо разбираться. Я как главный врач диспансера, здесь совершенно ни при чем.

– А кому подчиняется дезинфекционная станция?

Посетительница была молода, примерно между тридцатью и сорока, но ближе к тридцати, образованна (сказала, что работает бухгалтером) и очень настойчива.

– Территориальному управлению Роспотребнадзора по городу Москва.

– А вы здесь ни при чем?

– Совершенно ни при чем.

– А мне кажется, что очень даже при чем! Ведь это ваш врач организовал все эти как бы мероприятия! Ведь это он убедил меня сдать верхнюю одежду на дезинфекцию!

– Это его долг, – заметила Марианна Филипповна.

– Его долг – лечить людей, а не обворовывать!

– Для таких громких заявлений нужны доказательства, – нахмурилась главный врач. – У вас они есть?

– Доказательств нет, но это не означает, что я не смогу добиться своего!

– Добивайтесь, – разрешила главный врач. – Ко мне какие претензии? Конкретно?

– Конкретно вы покрываете преступников! – взвизгнула посетительница. – Ваши врачи выбирают состоятельных людей и потом получают от исполнителей свою долю!

– Повторяю еще раз – без доказательств…

– Да плевать мне на то, что вы там себе твердите! – Посетительница вскочила на ноги. – Я хочу получить обратно свою вещь, а от меня пытаются отделаться! Не выйдет! Я выведу всех вас на чистую воду! Мало того что сотрудник, который пришел проводить дезинфекцию, делал мне непристойные намеки, так я еще и без дубленки осталась! Я иду в прокуратуру!

Уходила скандалистка медленно, словно надеясь, что ее остановят и вернут, но главный врач позволила ей уйти. Хлопок дверью получился знатный, аж ложечка в чашке, стоявшей на столе, звякнула.

Марианна Филипповна подумала о том, что чесотка определенно действует на психику и действие это сохраняется надолго после излечения. Взять хотя бы эту идиотку. Пришла не по адресу, да еще устроила такой концерт! Ведь объясняешь русским языком, а толку никакого.

Идиотка не идиотка, а позвонить главному врачу дезинфекционной станции было надо. Негласный начальственный кодекс предписывал предупреждать коллег-врачей о возможных жалобах и осложнениях.

– Алексей Захарович, Белецкая беспокоит…

– Здравствуйте, Марианна Филипповна! Всегда рад слышать! Чем обязан? Опять мои вашим чем-то не угодили?

– Гражданке одной они не угодили. Фамилию я не запомнила, но если надо, могу уточнить у врача. А как зовут, помню – Ольгой Даниловной…

– Кружечникова! – простонал Алексей Захарович. – Она мне все нервы вымотала своей дубленкой!

– Только что у меня была и сказала, что пойдет в прокуратуру.

– Да пусть хоть в Международный суд в Гааге отправляется! У меня все законно. Сдала, получила и ушла, а права качать начала только на следующий день. Если видела, что не своя дубленка, так зачем брала? А теперь поздно пить боржом.

– Она еще сказала, что ваш сотрудник, который к ней приезжал, делал ей непристойные намеки.

– Приезжал к ней наш ветеран, Михаил Михайлович. Он если и делает кому-то непристойные намеки, так только насчет того, что неплохо бы за труды стакан поднести. К дамам у него давно энтузиазма нет – скоро семьдесят лет отмечать будет.

– Некоторые и в семьдесят – знаете какие ходоки! – заметила Марианна Филипповна.

– Знаю. Но и своих сотрудников тоже знаю, и достоинства их знаю, и недостатки. Пусть жалуется. Надо бы еще в ПНД справиться, не стоит ли она у них на учете.

– Возможно. – Марианна Филипповна вспомнила выражение глаз Кружечниковой. – Ну, смотрите сами, я просто предупредить позвонила.

– Спасибо. У меня вообще сейчас какой-то раздрай, – пожаловался Алексей Захарович. – И все, что интересно, так или иначе связано с чесоткой. То в скабиозории вертеп устроили, то эта история с дубленкой. Сплошная нервотрепка.

Скабиозорием называется городской противочесоточный центр, в котором врачи-дерматологи проводят диагностику и лечение чесотки у лиц без определенного места жительства.

– А что в скабиозории? – участливо спросила Марианна Филипповна. С Алексеем Захаровичем они приятельствовали.

– В скабиозории – скабрезности! – скаламбурил Алексей Захарович. – Набрал новый народ…

– А старый куда дели?

– Кто на пенсию вышел, кто уволился. Набрал, значит, а они так хорошо сдружились, что на работу совсем положили. Бомжами не занимались, попросту гоняли их, а большую часть рабочего времени уделяли совместному распитию спиртных напитков и всему, что после распития следует. Безобразничали, короче, как могли. Захожу, представьте себе, среди рабочего дня в кабинет, а там медбрат докторшу прямо на столе приходует!

– Неужели?

– Я на свои очки пока не жалуюсь – что было, то и увидел. Теперь потихоньку навожу порядок. Выгнал бы всех сразу, но сами понимаете…

– Понимаю, не самому же все это тянуть, пока новый народ наберется.

– Ладно, хватит жаловаться, а то я совсем раскис что-то. Зимняя депрессия, не иначе. – Тон собеседника стал бодрее. – Я вообще-то сам вам звонить собирался со дня на день. Тут моя племянница собралась в Москву из Воронежа, она дерматовенеролог, в прошлом году ординатуру закончила, поработала немного у себя там и поняла, что это несерьезно. Перспектив ноль, денег мало. У вас там, случайно, места для нее не будет? Девочка умная, вменяемая, не замужем и в ближайшие годы рожать вообще не собирается…

– Ну, это самое главное! – рассмеялась Марианна Филипповна. – Рожать все они не собираются, а потом…

– Моя Алечка не из таких! – заверил Алексей Захарович. – У нее один приоритет – карьера. Ну и в Москве зацепиться, конечно.

– Карьера – это хорошо, – одобрила Марианна Филипповна. – Вопрос в том, насколько она у вас вменяемая.

– Насколько надо. А что, есть у вас местечко?

– И местечко найти можно, – многозначительно ответила Марианна Филипповна, – и в заведующие быстро вытянуть. В заведующие отделением медицинских осмотров, например.

– Это было бы просто здорово!

– Если она, конечно, вменяемая настолько, насколько надо.

– Я же уже сказал – насколько надо, настолько и вменяемая.

– Хорошо, пусть как приедет, приходит ко мне знакомиться.

– Так я могу надеяться? – Алексей Захарович будто боялся, что Марианна Филипповна передумает.

– Если я смогу на нее надеяться, то и вы сможете…

Закончив разговор, Марианна Филипповна подошла к зеркалу, вдоволь полюбовалась на себя – разве не красавица? – ободряюще улыбнулась себе и сказала:

– Оружие возмездия надо ковать собственноручно!

Затем вернулась за стол, взяла мобильный и позвонила мужу – предупредить, что придет домой поздно. Причин позднего возвращения Марианна Филипповна никогда не придумывала, ведь чем больше будешь врать, тем скорее спалишься. Она говорила правду: «милый, ты не против, если я сегодня запоздаю, мы тут с девочками собрались немного оттянуться?» Муж неизменно отвечал, что он не против, и Марианна Филипповна отправлялась немного оттянуться. Правда, оттягивалась она не с подружками, а в компании очередного любовника. Любовников же Марианна Филипповна старалась менять как можно чаще. Она любила разнообразие и не собиралась ни к кому привыкать.

В кабинет вошла Майя Борисовна.

– Вас Казаровский домогается, Марианна Филипповна, – доложила она. – Очень воинственно настроен.

Казаровский был генеральным директором фирмы, выигравшей тендер на ремонт кабинетов и коридора первого этажа диспансера. Выиграв тендер, он никак не мог приступить к ремонту, потому что главный врач все не давала распоряжения освободить кабинеты и перекрыть для пациентов часть коридора. Казаровский просрочил начало работ больше, чем на неделю и оттого сильно нервничал.

– Сколько вы будете меня мурыжить? – вместо приветствия с порога спросил Казаровский.

– Здравствуйте, – как ни в чем не бывало поприветствовала гостя главный врач. – Садитесь, пожалуйста. Кофе или чай?

– Вы мне зубы не заговаривайте! – Казаровский сел на стул, заскрипевший под его тушей, поставил свой черный кожаный портфель на пол, достал из кармана пиджака скомканный носовой платок и отер вспотевшую лысину. – Я к вам не чаи гонять пришел.

– Нет так нет. Слушаю вас, Георгий Максимович.

– Когда вы позволите мне начать ремонт?! Еще два-три дня проволочек, и я не уложусь в сроки! Что вообще происходит?

– Происходит обычный рабочий бардак. Мне этот ваш ремонт свалился как снег на голову, и я уже об этом говорила. Вначале он планировался на лето, потом кому-то там, – Марианна Филипповна указала пальцем в потолок, – загорелось устроить тендер раньше, но меня об этом никто не предупредил. Забыли, видите ли.

– Вы не могли не знать! – возразил Казаровский.

– Тем не менее – не знала. А кабинеты вам освободить – это не стул с места на место переставить. Надо решить, куда кого пересадить – так, чтобы ни на день, ни на час не прерывалась работа. Никто ведь не позволяет нам закрываться на ремонт. Я уже дала распоряжение заместителю.

– Я только что у нее был, но она даже разговаривать не захотела! Сразу же отправила меня к вам!

– Да Валентина Сергеевна просто боится с вами разговаривать, Георгий Максимович. – Ровный тон голоса и общее спокойствие Марианны Филипповны резко контрастировали с возбужденным состоянием Казаровского. – Вы же опять будете наседать, требовать, угрожать…

– Да на вас же это не действует!

– Хорошо, что вы это поняли, – удовлетворенно кивнула Марианна Филипповна. – Все вопросы лучше решать мирно, без угроз. А то можно подумать, что только один вы всех знаете и повсюду вхожи, а мы здесь так… случайные люди. И вообще я не люблю, когда на меня пытаются давить. То, что у вас хватило средств выиграть тендер, – на слове «средств» главный врач сделала ударение, – еще не дает вам права всех нас тут строить. Это своих гастарбайтеров вы можете на испуг брать, а со мной и моими сотрудниками я попросила бы общаться повежливее и посдержаннее. И не надо надоедать Серафиме Леонидовне, она очень занятой человек и такими мелочами не занимается. Ей важно одно – чтобы медицинские услуги населению оказывались бы в полном объеме и на должном уровне.

– Когда я смогу приступить к ремонту? – уже более спокойно спросил Казаровский.

– Сейчас я не могу вам ответить, мне надо узнать у Валентины Сергеевны, что уже сделано.

– Ничего там не сделано!

– Георгий Максимович, разве вы не знаете, что невежливо перебивать собеседников? – ласково, чуть ли не по матерински, укорила Марианна Филипповна, наслаждаясь своей победой, в которой она уже не сомневалась. – И как это вы, совершенно посторонний человек, смогли оценить, что сделано, а что не сделано? Давайте продолжим нашу беседу завтра. Загляните ко мне после обеда, ладно?

Казаровский ничего не ответил. Вместо этого он достал из портфеля конверт и положил его на стол перед Марианной Филипповной. Выражение лица у него при этом было таким, словно одновременно разболелись все зубы.