Текст книги "Сталинград.Том шестой. Этот день победы"

Автор книги: Андрей Воронов-Оренбургский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Ай, ай, ай…Отнюдь, майор. Я умею многое, и ты скоро это узнаешь. Но вот пасть пойманного зверя должна молчать, не так ли? Что? Вижу, вижу…Ты по-прежнему не сдаёшься, майор. Это делает тебе честь. Но вот пасть пойманного зверя должна молчать, не так ли? Что? Вижу, вижу…Ты по-прежнему не сдаёшься, майор. Это делает тебе честь. Но, давай, посмотрим правде в глаза. Сталинград пал. Через день, другой, третий последние фанатики вроде тебя…будут расстреляны на площадях или повешены на столбах. Понимаю, не хочешь смириться с нашей победой, новым временем? Но почему!

– Тебе не понять, немец. Другая кровь в моих жилах, чтоб менять свои принципы. Клятва Родине нэ ржавеет. А с вами…шакалами…мы разберёмся. Красная Армия ещё не сказала своего послэднего слова. Не вам одним шкуры дубить. Эй, знай это, немец. – Брось, майор, не та нота взята. Мне завидуют многие. А я завидую волкам…они не так одиноки…Но это лирика. Молись, майор Танкаефф. У меня живые завидуют мёртвым.

– Нэ пугай, фриц. Пуганный.

– Хм…смело, но глупо. Хорошо подумай, майор. Жить-то тебе осталось всего минуту, пока я курю. Может и меньше.

– Цх-х! Дэлль мостугай…гавур! Мнэ жалость твоя, как собаке пятая нога. Но я не собака. Убэй!

– Убью, не сомневайся. Но сначала…с тебя живого шкуру сниму, большевик…И накину себе на плечи. Leck mich am arsch. Schmutzigen affen! Prost. Hassen!..

* * *

Рядом с «Конрадом», колыхнув орудием, остановился «Молот Тора» – боевая машина командира 2-й танковой роты штурмбанфюрера СС Дитмара Рейна. «Тигр» невольно замер, выбрасывая из кормы душные шматы угарного дыма.

– Mein fuhrer! Patron! – Дитмар высунулся по пряжку ремня из башенного люка. – Vercammt! Почему не выходите на связь с «Орденом»?

– Что-о?! – перекрикивая мотор двигателя, оскалился Дитц.

– Почему не отвечаете «Ордену?! Вас вызывает генерал-лейтенант Хубе…Срочно!

– Чего хочет этот неуёмный старик? – не меняя позы, бросил через плетёный погон Отто.

– Не могу знать, штандартенфюрере!

– Но тебе то, что-то приказал Старина Ганс?

– Точно так, штандартенфюрер. Моей роте приказано отступить, равно как и всему вашему ударному батальону, под защиту полковой артиллерии полковника Герхарда Лютце и дождаться подкрепления!

– Это смешно, mein freund! У русских осталось штыков на плацдарме, меньше чем волос на яйце. Короче, вы не видели меня, штурманбанфюрер, а я вас – не слышал! – холодные, немигающие глаза впились в командира 2-й танковой роты. И в то же мгновение ему показалось, будто по его языку прошло острое лезвие ножа. Взяв себя в руки, Рейн крикнул сквозь рокочущий разрывами ветер:

– Но мотопехота Кальта Бельтера отступает, patron!

– Плевать на трусов, Дитмар! Ударному батальону СС не пристало пятиться раком назад! Verpiss dich! Какое нам дело до других говнюков из Вермахта, показавших врагу спину! СС не нарушает данную клятву фюреру. Стыдно быть такими же подлецами, таким же трусливым дерьмом, как Бельтер! Ему бы следовало поучиться стойкости-смелости у иванов!

– Ваша правда, excellence, – кивнул Рейн, когда сырое дыхание Волги принесло с собой запах солярки и гниения трупов. – Но нами не до конца подавлена их артиллерия, штандартенфюрер. Геройство должно быть с головой, осмысленным и скоординированным, ради…

– Вы утомили меня, Дитмар! Halt die kiappe! Соблюдайте субординацию, чёрт возьми! Вы доложите об этом, когда вас спросят! – Глядя на него своими серыми холодными, как куски льда, глазами, Железный Отто сжал кулаки: – Дьявол, у нас опять из рук хотят вырвать нашу победу! Стельку от сапога им, а не лавры!..

– Ваше предложение, patron! – Дитмар Рейн наконец обрёл прежнюю власть над своим голосом.

– Штурм! И брать открытой силой! Да, у иванов хорошие корректировщики огня. Но ещё более – отличный командир.

– Майор Танкаефф?

– Тот самый. Verdammt ihn tausendmal!1010
  Будь он проклят тысячу раз! (нем.)


[Закрыть] Да, чёрт возьми! Мы можем повторить судьбу майора Зельдте! Можем! – глаза Отто потемнели, став похожими на чёрный лёд. На железных челюстях напряглись сухожилия желваков. – Но можем и стяжать викторию. Если наш будет свиреп и внезапен, как бросок кобры! – Он с чувством повторил слова Повелителя. На его твёрдом нордическом лице светилась непоколебимая решимость. – Мы выжжем дотла это осиное гнездо! – теперь он отдавал приказы по рации. – Батальон! Делай как я! Идём на прорыв двумя колоннами. Работаем парами по огневым вспышкам артиллерии! Уничтожаем и атакуем по центру! – чётко и зло рубились команды. Скорость движения не сбавлять. Всем экипажам оставаться на связи!

Он бросил рацию в люк, льдисто сверкнул глазами на Рейна.

– Теперь вам всё ясно, майн фройнде?

– Jawohl, standartenfurer. Мы свернём им головы и опрокинем в Волгу!

– Ответ рыцаря, Рейн. Beitall! Leiten! Sie mich!1111
  К бою! Вперёд! За мной! (нем.)


[Закрыть]

«Тигры» – «пантеры» хищно лязгнули бронёй люков, словно железными челюстями. Взревели моторами, перестроились, разделились и плавно тронулись, качая угловатой бронёй среди обгорелых развалин. Танковые колонны, как две жирных пятнистых змеи, со зловещими метинами тевтонских крестов, поползли к Волге. Вслед за ними, как шумное чёрное вороньё, сорвались с мест, наполняя округу трескучим граем, мотоциклы СС гауптштурмфюрера Миллера.

Глава 4

Из воспоминаний генерал-полковника Танкаева М.Т.

По всему фронту, с севера на юг, вдоль Волги, шёл несмолкаемый бой, и казалось, за развалинами промзоны, какие-то мифические свирепые великаны взад-вперёд исступлённо перекатывали огромные пустые цистерны. Швыряли-пинали их, и те прыгали-катились, мятые, грязные, гулко громыхая и подскакивая.

Обгорелые, перепаханные воронками чёрные берега продолжали оглушительно рявкать-харкать батареями тяжёлой артиллерии. Железо-бетонное небо, как ледовое поле, расколотое сотнями трещин ледореза, было до горизонта исчерчено длинными дрожащими трассами, ревущих на разные голоса снарядов, которые остервенело вырубали-вырезали в этих стонущих берегах, могильные котлованы; сметали тугим ярым огнём постройки, поднимая над землёй буруны облаков: буро-синих, гранатово-чёрных, ртутно-зелёных, опалово-седых, горчично-красных – все сто пятьдесят цветов и оттенков смерти.

…Кто хоть единожды видел это, тот никогда не забудет сего ада! На опалённой сетчатке его глаз, как тавро, навсегда выжглись картины этого плазменно-лопающегося кошмара: яростные, захлёбывающиеся собственной кровью под перекрёстным артогнём атаки пехоты, дьявольские налёты штурмовой авиации, пикирующих бомбардировщиков, что железными водопадами ковровых бомбардировок заживо погребали в окопах солдат, центнерами вывороченной, поднятой на воздух земли.

Многострадальная Волга, обожравшаяся до блевотины трупами, упившаяся до безумия человеческой кровью, кипела-бурлила от сбрасываемых бомб. Безумие и ужас!…При форсировании в Волгу входило 25 тысяч солдат, выходило на западный берег – 2 тысячи. Через три дня, безобразно распухшие трупы, всплывали на поверхность и тысячи тел плотно сбитых друг к другу течением, запруживали пойму реки так, что берега и прибрежные левады, на многие километры превращались в гиблые, непроходимые болота.

«…11 ноября немецкие войска начали последнее решающее наступление в Сталинграде. К вечеру части наших советских войск сохраняли за собой лишь три небольших плацдарма на берегу Волги. Около 12 000 человек в районе рынка и Спартаковки; в центре – 600 человек в районе завода «Баррикады»; на юге – 45000 человек и 20 танков.

В течении следующих пяти дней немецкие атаки раскололи 62-ю армию командующего Чуйкова В.И. Советская группировка в районе рынка и Спартаковки, атакована частями 16-й танковой дивизии, сократилась до 300 человек. Советское командование беспокоила и новая серьёзная проблема – лёд на Волге, из-за которого прекратилась переправка войск и бронетехники, никак не укреплялся. Многократные попытки организовать снабжение обескровленной 62-й армии по воздуху окончились провалом – она контролировала лишь узкую кромку земли, и большая часть сброшенных с самолётов грузов – попала в руки фашистов. Тем временем разведка Люфтваффе обнаружила неожиданное наращивание советских войск к северо-западу от города. Это взволновало Паулюса, и действительно поводы для беспокойства были…»1212
  См. там же.


[Закрыть]

«…однако положение в самом Сталинграде, для защитников города, становилось катастрофическим…Ожесточённый враг раз от разу усиливал давление. Яростные контратаки советских войск сбивали наступательный прорыв 6-й армии, сковывали продвижение механизированных частей, ломали график летней кампании 1942 года, расстраивали реваншистские планы нацистской Германии и лично – Адольфа Гитлера.

Между тем кампания 1942 годя по существу была последней возможностью для фашистской Германии нанести решающее и окончательное поражение Красной Армии. К середине июня 42-го, после поступления подкреплений, численность Вермахта на Востоке составила 3,15 млн. человек, что на 100 тыс. превосходило численность немецкой армии в начале операции «Барбаросса» в 1941 году. Более того в операции 42-го года, которая получила и 3-я румынская армия Дмитреску, а так же Королевская венгерская армия. Эта 2-я армия венгров приняла конкретное участие в операции «Блау» и в последующих боях в районе Сталинграда, где понесла невосполнимые потери: из первоначального состава в 110 00 человек к февралю 1943 года она потеряла 105 000. <…>

Но и это ещё не всё. Советская Россия, как и Царская Россия, в Отечественной войне 1842 года с Наполеоном, билась со всей Европой. В войсках Гитлера воевали, отнюдь, не только немцы, но и отборные дивизии Италии, Болгарии, французский легион, бравые бельгийские стрелки, сводные отряды поляков, испанцев, датчан, норвежцев и финнов. Словом история повторялась. И доброхотов, волков в овечьих шкурах, желавших пожировать, – нажиться на богатствах СССР, хватало с лихвой. Каждой твари по паре – общим числом (помимо немцев) свыше 1,5 млн. касок. <…>

Будущее всей войны было поставлено на карту в битве за Сталинград. Да…Это была самая большая и чудовищная битва в истории Человечества, но и самая главная для Германии, – на триумфальный исход которой были брошены все силы оккупированной Европы, а также поставлена честь Третьего Рейха. <…>

<…> Перед летней кампанией 42-го, в Берлине, обращаясь с напутственным словом к войскам, Гитлер повторил знаменитые грозные слова Катона: «Карфаген должен быть разрушен!» Известно…Пунические войны перевернули ми и всю дальнейшую историю. Уничтожение Сталинграда по зловещим замыслам фашистской клики так же должно было перевернуть мир и навсегда изменить всю дальнейшую историю. Очевидно, если бы Германия выиграла Сталинградскую битву…В войну тот час бы вступила Турция, с целью захвата богатых нефтяных месторождений Северного Кавказа и Закавказья – Баку. Несомненно, Дальний Восток отошёл бы – милитаристской Японии. <…>

Начальный этап операции «План Блау», как и ожидалось, был сокрушительным. Напор фашистов был страшен. Многие советские части оказались отрезаны от основных сил, а затем и окружены гитлеровскими моторизованными соединениями. К нашей беде, Люфтваффе, как и в 41-м году, практически сразу захватило господство в воздухе, сделав крайне опасным, для советских войск передвижение в светлое время суток. Действительно, немецкое наступление на первом этапе развивалось более чем успешно. «В Сталинграде, в этом городе Красного Дьявола…русские захлебнутся кровавой похлёбкой войны! – исступлённо заявлял в Берлине фюрер и потрясал в бешенстве кулаками. – Большевики, эти голодранцы-безбожники, евреи-марксисты! Для освобождения мира от этой проказы надо больше, чем экономическая блокада, политические тюрьмы и концлагеря! Для крестового похода на Восток – Drang nach Osten, – необходимы тевтонский Дух, гордость, злость, железная дисциплина, фанатичная ненависть и ещё тысячу раз НЕНАВИСТЬ! Наша святая миссия очистить арийский мир от этих грязных свиней, вздёрнуть на виселицу их краснозадых демонов-главарей, а остальной мусор сжечь в доменных печах!»

Безмерно тяжело, горько…Но следует признать, многое из этих чудовищных проектов Берлина, – осуществилось. План «выжженной земли», утверждённый в рейхканцелярии «наци №1», выполнялся неукоснительно, с немецким педантизмом и аккуратностью. Особенно свирепствовали на захваченных советских территориях части СС и карательные отряды сформированные из числа радикальных националистов всех мастей. Смерть и ужас, которые сеяли эти палачи, не поддаются никакой человеческой логике. Тысячи, десятки тысяч до смерти замученных изуверскими пытками, зверски изнасилованных, затравленных собаками, зарубленных, повешенных, расстрелянных, заживо сожжённых в бараках, закопанных в огромных рвах, утопленных в собственной крови мирных людей! Количество этих беззащитных женщин, беспомощных стариков и детей не поддаются исчислению. <…>

Огромные потери несли наши части и на полях сражений между Доном и Волгой. Мускулы и челюсти железной машины Вермахта были в действии. Так к концу июля 1942 года только один советский Южный фронт потерял 135 000 убитыми-пропавшими без вести и 72 000 ранеными. <…>

Однако вскоре по всему Кавказскому ТВД наступательный прорыв немецких войск угас. Причиной тому было постоянно усиливавшееся сопротивление наших войск, сокращение поставок вооружения-боеприпасов, топлива для моторизированных частей, а так же большой недокомплект в боевых соединениях, который практически в каждой дивизии достигал в среднем 4000 человек.

Гитлер, коий к этому времени потерял интерес к Кавказу, перепоручил командование группой армий «А» фон Клейсту, а сам полностью сосредоточился на операции по захвату Сталинграда.

Надо отметить, этот город магическим образом притягивал немецкие войска и его захват имел для Гитлера, едва ли не сакральное значение. Гитлер был просто одержим этой мыслью. Точно так же и для Сталина удержание города на Волге стало главной задачей. Верховный требовал, что бы город был удержан любой ценой. Тем более что он сознавал – в случае потери Сталинграда Москва окажется уязвимой для рокового удара с юга.

23 августа самолёты Люфтваффе начали массированные бомбардировки Сталинграда. Только после первого авианалёта (1000 бомб), в городе погибло более 200 00 тысяч гражданского населения. Это больше, чем погибло в городах Хиросиме и Нагасаки, на которые США сбросили атомные бомбы. За два дня 600 бомбардировщиков совершили 4000 боевых вылетов. Расположенные вдоль Волги нефтехранилища полыхали, начались массовые пожары и в самом городе. Во время этих бомбардировок из 600 00 жителей города погибли больше половины.

Да, потери были велики и невосполнимы. Но именно в Сталинграде закалённые в боях части Вермахта столкнулись с Красной Армией, которая стремительно наращивала свою боеспособность. <…>

Между тем ожесточённые, кровопролитные бои в городе набирали лишь силу. Начавшиеся 4 августа, они продолжались и весь октябрь. Яростные, беспощадные уличные бои без какого-либо преувеличения шли за каждый дом, подъезд, этаж, подвал, чердак…За каждый метр, за каждую пядь земли, за каждый камень обильно политый кровью. Концентрация войск была беспрецедентная – на 4 км – сосредотачивалось до 5-и пехотных и 4-х танковых дивизий! С той и другой стороны обрушивались лавины огня. Воздух ревел моторами самолётов, наносивших чудовищной силы бомбовые удары. Небо и Земля – всё перевернулось вверх дном. Это сражение не зря называют сражением технической эры. Сталинградская битва – это битва машин и моторов. Но и это не всё…Это была битва титанов – Сталина и Гитлера. Битва принципов, битва идеологий, где цена человеческой жизни перестала существовать. В огненной дуге Сталинграда она ровным счётом не стоила ничего: хоть эта была жизнь врага, хоть своя. Ставки командующих, генеральские штабы – интересовала сугубо статистика. А, ведь ещё недавно, гибель даже одного человека принято было считать трагедией!

Идея фикс Гитлера была захватить Сталинград, перерезать Волгу, своими соединениями и сломить дух сопротивления советских войск. Фюрер был изначально большим мистиком, чем Сталин. Он фанатично верил в свою исключительную звезду, посылая на Волгу и Кавказ, почти 2 млн. немецких штыков и касок. «Видит Бог! Под Москвой была случайность… Мы всё равно победим! – исступлённо повторял он с трибун. – Германский дух, германская отвага и стойкость – неискоренимы!» Надо отдать должное: в течение кампании 1942 года на Восточном фронте боеспособность отдельного немецкого солдата всё ещё оставалась очень высокой. Большую роль здесь сыграла, несомненно, идеологическая подготовка. Так, в конце весны 1942-го нацистская пропаганда стала наращивать свою активность, чтобы создать необходимую мотивировку для сражавшихся на Востоке солдат. Офицер-воспитатель координировал мероприятие по поддержке морали личного состава, формировал батальонную библиотеку из нескольких сотен новых пропагандистских изданий, а так же организовывал семинары, темой которых были «возрождение немецкого духа» и «»неизбежность окончательной победы Германии». Всё это должно было «усилить воинские качества» и принять среди солдат «моральную устойчивость во время кризиса». <…>

Принятие подобных кардинальных мер показывает новую тенденцию в политике Верховного командования, которое стремилось заставить войска эффективно сражаться на фронте, несмотря на испытываемые ими лишения и всё более и более неблагоприятную стратегическую ситуацию. Также постоянно подчёркивалось, что немецкие войска ведут борьбу с «дикими варварами», «недочеловеками», «кровожадными большевистскими ордами», победа которых приведёт лишь к гибели цивилизованной Европы и Великой Германии. И подобная тактика имела временный успех. <…>

День ото дня враг наращивал давление силами свежих дивизий и продолжал фанатично рваться к Волге. Тяжёлые танки шли через цеха, перемалывая трупы и бетон в кровавый рулет. Нам, защитникам своих рубежей, приходилось лежать ничком на земле, как матросам на палубе в шторм. Шквальный огонь врага из всех видов оружия, не давал возможности поднять головы. Сам воздух казалось, был изрешечен осколками, как сеть ячейками. А немцы, не смотря на потери, всё шли и шли. Отбитые атаки сменялись новыми атаками. И нам казалось, им не будет конца. Катастрофически не хватало людей. Даже бойцы из штаба генерала Чуйкова, решительно все стрелки заградотрядов должны были перейти в бой. Мародёров, паникёров, дезертиров, предателей расстреливали без суда и следствия по закону военного времени. Заградотряды создавали, конечно, не от хорошей жизни, но практика их была порой высока и действенна, как у гильотины.

11 ноября 6-я армия Паулюса начала последнее решающее наступление. Расстояние от передовой до Волги было не более 300-от метров. Многие гражданские лица и не только…полагали тогда: победа будет за оккупантами; что они вот, вот сомнут и сбросят наши обескровленные, измотанные, крепко поредевшие войска с крутых берегов в Волгу. Да…превосходство врага в численности и в технике было очевидно. Правда и в том, что кованые сапоги этих элитных, прекрасно экипированных, сытых и обогретых, закалённых в боях дивизий Германии – растоптали всю Европу. Но правда была ещё и в том, что мы были солдаты Красной Армии. В наших обледенелых, бурых от крови окопах, зло и скабрезно шутили: «…фриц-колбасник совсем оборзел…Смерти не боитца гад, пулям не кланитца. Вцепился в Сталинград, как хряк в корыто с помоями. Но хрен им в зубы собакам! Пока есть хоть один советский боец – фашист Сталинград не возьмёт».

Большую, крайне важную работу вершили на передовой и командиры-политруки. Тяжёлые ранения, адская боль, страх и отчаянье, – кто в последний момент выслушает и разделит предсмертную исповедь бойца? Кто услышит стон его души? Кто возьмёт на себя труд отправить с огненной черты последнюю весточку родным? Кто упокоит-ободрит искренним словом? Кто поможет добрым советом?.. Что тут добавить?

Многие замполиты-политруки-комиссары по сути исполняли на передовой туже миссию, кою прежде в армии, из века в век, исполняли войсковые священники. Эти люди делили с солдатом все его самые суровые фронтовые лишения, беды и страдания, равно, как и его армейские радости, боевые успехи, когда на привале, хоть на краткое время, изрубцованную войной душу, оставляли тревоги и опасения…Когда можно было поспать, вдоволь поесть солдатской каши, покурить и написать на коленке намусоленным химическим карандашом письмо родным. <…>

Политорганы, партийные и комсомольские организации частей и подразделений так же уделяли особое внимание повышению активности воинов, их готовности вступить в смертельный бой с врагом, заботились об обеспечении личного состава всем необходимым, принимали меры по улучшению работы тыловых частей и интендантских складов.

<…> Ежедневная самоотверженная работа многочисленных партийных организаций в тылу и на передовой…Это был наш ответ нацистским наставникам-инструкторам, касательно полит подготовки личного состава, боевого духа красноармейцев, несмотря на тяжелейшие испытываемые ими лишения, бесконечные смерти полковых товарищей и всё более отчаянную ситуацию на фронтах. Как и германское Верховное командование, наше также стремилось заставить войска стойко сражаться с превосходящим, лютым врагом. <…>

Немецкие офицеры-наставники в 6-й армии Паулюса были предшественниками офицеров национал-социалистического руководства, должности которых были введены в конце 1943 года и которые стали главным инструментом политического контроля в Вермахте в течение последних кровопролитных 18 месяцев Великой Отечественной войны. Политическая обработка солдат в духе беспощадного национал-социализма сопровождалась и беспощадной, ежедневной, изнурительной физической и огневой подготовкой. <…>

Наши командиры и политработники Красной Армии делали, собственно, то же самое. А как иначе? Как не вспомнить суворовскую науку побеждать! Его крылатое-бессмертное: «Тяжело в ученье – легко в бою». Действительно, трудно переоценить их кропотливую пропагандистскую, на первый взгляд рутинную работу политвоспитателей. Но без национальной идеи, что является-становым хребтом государства – нет и гражданского общества, а значит нет и патриотически настроенной, боеспособной армии. Ведь армия, как и правоохранительные органы страны, есть точный слепок е общества. Верно говорил в царской России народ: «Каков поп, таков и приход».

Меж тем, подавляющее большинство политработников в войсках, на совесть занималось боевой и политической подготовкой советских бойцов во всех частях и соединениях нашей необъятной многонациональной Родины. Ещё до войны, большинство комсостава РККА, хорошо понимало: сколь близки реальные боевые действия. На пороге новая большая война! Поэтому учёба армейских частей с каждым днём становилась всё строже, всё интенсивнее. Почти каждый день в дивизии из военных округов поступали самые различные приказы, реляции и распоряджения по приведению частей в боевую готовность для отправления на фронт. К выше сказанному, исходя из личного опыта, хочу добавить: коммунисты и комсомольцы, которые обязательно были в каждом боевом подразделении, несомненно являлись крепкой и надёжной опорой наших командиров. Лучшим доказательством этого была сама оборона Сталинграда

В связи с этим на память вновь приходят слова классиков прошлого. «Русский народ вынесет всё, что Господь не пошлёт!» – писал поэт Н.А. Некрасов. Великой Л.Н. Толстой в «Набеге» вопрошал: «Неужели тесно жить людям в своих, данных им Богом, пределах? На этом прекрасном свете под этим неизмеримым звёздным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, ненависти, мщения или страсти истребления себе подобных?»

Тот же гениальный Л.Н. Толстой в «Войне и Мире» призывал: «Стойте насмерть за правду! Здесь и наше сознание, и наша кровь и сила! Здесь на Смоленской дороге, как нигде русская армия почувствовала несправедливость…»

Вот и здесь, в Сталинграде, каждый пытался хоть последний раз послужить России, своей любимой Родине! А попросту: оставался верен данной клятве, помнил о могилах своих предков, о родном доме и своём воинском долге. «За Волгой земли нет!» – этот приказ товарища Сталина каждый держал в своём сердце.

«Сталинград будет уничтожен!» – как зловещую мантру повторял Гитлер. «Мы отстоим город или погибнем там» – заявил генерал Чуйков. <…>

Всё было сконцентрировано на одном – отстоять Сталинград. С потерей это архиважного стратегического плацдарма, операция «Уран» была бы не осуществима. Победа в Сталинградской битве – это великое событие в мировой истории, надежда, луч света для всего Человечества. В Сталинграде вопрос был поставлен ребром: будет ли существовать Советский Союз и его народы?.. Останется ли знакомый привычный мир прежним или его ждут виселицы, концлагеря, душегубки, рабство и смерть. <…>

Немцы за дело взялись со свойственной им основательностью и дисциплиной. Это было мощное и беспощадное уничтожение города, после Роттердама и Варшавы. Война в мире руин, пепла и огня…Цель фашистов была очевидна: стереть с лица земли ненавистный город имени Сталина. Но была и другая цель, ещё более значимая, для нацистских бонз Третьего Рейха. Путём оголтелых зверств – достичь слома духа советского народа. Их карательные-штурмовые отряды СС вселяли ужас: жестоко пытали, глумились над пленными красными командирами – отрезали им головы, уши, носы. Гениталии, расчленяли на части, как туши баранов, скармливая сторожевым псам…Их штурмовая авиация сеяла страх и безумие. От их хищных стай темнело небо, снег становился красным, усыпанным чёрными телами людей. «Юнкерсы», «мессеры» ежедневно топили паромы с ранеными солдатами, женщинами и детьми, нещадно бомбили-расстреливали санитарные поезда. На карту поставлено было всё! Враг лютовал хуже дикого зверя – рвал и метал, – пытался сломить дух защитников Сталинграда…Но это у фашистов не получилось. Зверь сломал железные когти-клыки о стальные штыки и волю наших бойцов. И постепенно врагу открывалась страшная правда: они ведут жуткую войну в безнадёжном положении!»