Текст книги "Любовь опаснее меча"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Вошел король Эдвин и все стоя приветствовали его. Король был в роскошных одеждах и выглядел величественно и гордо, щеки его покрывал легкий румянец, он казался воплощением государственной мудрости, здоровья и силы.

«И надо же было придумать, что ему суждено завтра умереть!» – подумал сэр Отлак. Если вдруг это случится, то не по состоянию здоровья, а насильственно. Но вся пища короля проверяется, а охрана свое дело знает. Так что можно было не беспокоиться о глупых бреднях безумца, висящего сейчас на площади ногами вверх.

Герольд-церемониймейстер долго и нудно громким голосом представлял гостей, расхваливая знатность, заслуги и подвиги не только самого представляемого гостя, но и его знаменитых предков. Глава герольдов честно отрабатывал щедрые пожертвования знатных рыцарей. Сэр Отлак устал стоять, у него занемели ноги, но он привычно терпел, это была частица его жизни. И немалая. Подвиги на поле боя и слава во время пира.

Герольд начал перечислять саксонских рыцарей, прибывших просить руки принцессы Рогнеды для наследного саксонского принца. Возглавлял делегацию известный саксонский рыцарь герцог Иглангер – Отлак его прежде не видел и ему не понравилось надменное лицо сакса со сросшимися бровями. Пока герольд перечислял его заслуги (видно герцог не поскупился герольдам) сэр Отлак успел возненавидеть герцога. При имени сэра Джона Лайона граф с интересом посмотрел на него. Да, это был его вчерашний знакомец. «Он еще живой, после сокрушительного поражения от сэра Ансеиса?!» Барон тоже с интересом взглянул на сэра Лайона. Это был действительно сэр Лайон которого француз помнил по Лондону. И не его сегодня сбросил с коня барон – в этом он мог поручиться чем угодно.

Наконец все церемонии были завершены и гости со сдерживаемыми вздохами облегчения сели – самые знатные на массивные кресла, остальные на длинные дубовые скамьи. Проворные слуги быстро разлили вино по бокалам. Пир начинался. Собственно, сегодняшний пир был лишь разминкой к пиру заключительного дня, который может продлиться и неделю. Сегодня рыцарям, заявившимся на общий бой, следует быть сдержанными в еде и употреблении вина. Но в лицо им этого никто не скажет, никто не остановит – руководить ими должны лишь собственная воля, рыцарская доблесть и опыт. И несомненно завтра несколько рыцарей вываляться из седла не доскакав до противника – те, кто всю ночь усердствовал за столом, не зная меры вину и веселью. Но зачинщики турнира и сэр Ансеис к такого сорта рыцарям не принадлежали. А напротив сэра Педивера сидел строгий отец. Завтра Педивер должен проявить свою доблесть и вновь доказать, что он достоин знаменитого имени Сидмортов.

Первый тост был за королеву красоты турнира – прекрасную Рогнеду. Она выслушала множество лестных речей в свой адрес и благородные, прославленные, закаленные в боях рыцари выпили прекрасное вино в честь прекрасной принцессы. Не найти слов, которыми можно было бы передать чувство одиннадцатилетней принцессы: она и верила отцу, когда он обещал ей, что ее выберут и сомневалась, что достойна. Теперь же ее выбрал победитель первого дня, и не рыцарь отца, а прибывший из-за моря француз, то есть выбрал не по просьбе-намеку короля, а потому что действительно посчитал – красивее ее, Рогнеды, на турнире никого нет!

После этого тоста принцессу сразу же увели – пока вино и эль не разгорячили кровь мужественным рыцарям, пока не пошли в ход крепкие словечки, к которым давно привыкли придворные дамы, но которые не должны были смущать невинную девочку.

По традиции следующий тост выпили за мастерство и отвагу победителя прошедшего дня турнира (победителя состязаний чародеев тоже хотели пригласить на пир, но нигде не смогли найти – он исчез сразу после окончания состязаний). Затем учтивый барон Ансеис выпил за славу Британии и за благородных и отважных рыцарей, ее населяющих.

Высокие слова были сказаны (и будут сказаны еще – позже) и гости Верховного короля уделили пристальное внимание выставленному на огромных золотых блюдах угощению. Зал наполнили звуки раздираемых кусков прожаренного мяса и звон стальных ножей о золотые и серебряные блюда. Первая кость полетела собакам и те сцепились в жаркой схватке, но пока на догов никто не обращал внимания – после дня на свежем воздухе, да еще после таких событий, как турнирные поединки, аппетит никогда не бывает плохим.

Внезапно король Эдвин побледнел, зрачки его глаз уменьшились и веки мелко-мелко задрожали. Он встал с трона и поднял руку. Все замолчали и посмотрели на повелителя бриттов.

– Сын саксонского короля Фердинанда наследный принц Вогон оказал честь нашей дочери, попросив ее руки, – медленно и торжественно сказал король Эдвин. – Мы не можем отказать столь знатному рыцарю и сегодня дали согласие уважаемым послам. – Король помолчал, лицо его стало еще бледнее. – Свадьба нашей единственной дочери и принца Вогона состоится в Камелоте в канун Рождества. Мы рады укреплению добрососедских отношений и дружбы между нашими народами. Мы рады будем породниться со столь знатным королевским родом. Выпьем за принца Вогона и его посланцев!

Доблестные бриттские рыцари подняли бокалы. Они не были довольны решением своего короля, но открыто противиться не решились – королю виднее. Самые дальновидные догадались, что это лишь ловкий политический маневр, ведь война с саксами – дело решенное. Так или иначе, но все присутствующие выпили за здоровье саксонцев.

И саксонский герцог провозгласил тост за здоровье всех британских рыцарей, речь его была длинна и изобиловала сложными хвалебными оборотами, но общий смысл присутствующие поняли и в знак уважения подняли бокалы.

Не успели гости выпить, как король Эдвин II Пендрагон схватился за левую половину груди, словно острая боль пронзила сердце, глаза его закатились к высокому потолку. Он выдохнул протяжно и повалился безжизненно на трон. Все повернули голову в сторону трона, кто-то закричал – с одного взгляда было ясно, что Верховный король Британии мертв!

«Как же так? – пронеслось в голове Отлака. – Ведь Эдвин говорил, что колдун предсказал гибель на завтра!» Граф даже не подумал, что король мог просто-напросто ошибиться в расчетах…

18. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

И пришел с грозой военной

Трехнедельный удалец

И рукою дерзновенной

Хвать за вражеский венец.

М.Ю.Лермонтов

В этот черный для бриттов миг в зал вошел новый гость, только что прибывший во дворец.

Герольд, не ведавший, что Верховный король лежит мертвый на своем троне, торжественно провозгласил:

– Наследник английского престола принц Вогон!

Много повидавшие рыцари вздрогнули. Горечь от смерти короля, еще не прошедшее удивление и неверие в возможность случившегося сразу сменились злостью – так не соответствовал праздничный голос герольда происшедшей трагедии. Но злость эта относилась не к герольду, а к прибывшему гостю.

Был он в дорожных одеждах, будто только что с коня, торопился, но опоздал к началу пира. Но зоркий глаз барона Ансеиса не обманешь – именно этот человек пытался использовать против него в поединке силу магии. И именно он был повержен оземь. И всех присутствующих рыцарей поразила одна деталь – на боку саксонца висел меч! Стража не отобрала у него оружие!

– Что здесь случилось? – деланно-удивленно спросил вновь прибывший в воцарившейся гробовой тишине.

Коннетабль, склонившийся вместе с преданным Алфером над бездыханным телом короля поднял голову. Он выпрямился и скорбно произнес, разгоняя всякие сомнения и убивая последние надежды в сердцах верноподданных бриттских рыцарей:

– Верховный король Британии Эдвин II Пендрагон скончался. На все воля Божья!

Принц Вогон уверенным шагом подошел к трону с телом Пендрагона и взял один из наполненных вином бокалов.

– Вместе с вами, благородные рыцари я скорблю от тяжкой утраты, – громко сказал саксонец и осушил бокал, утер рыжие усы. – Король умер, наследник Пендрагона, находившийся на воспитании у короля Сегонтиумского, погиб на охоте два года назад… Единственным представителем славного рода короля Артура осталась малолетняя Рогнеда. Моя будущая жена…

– Ты лжешь! – прервал его громовой голос.

Все обернулись.

Сэр Гловер стукнул кулаком по столу, от удара подскочил тяжелый серебряный кубок и опрокинулся, по белой скатерти потекло вино, красное словно кровь.

– Ты лжешь, – повторил Гловер. – Король говорил мне недавно, что собирается представить Этварда двору!

Славные рыцари – цвет бриттской нации – загудели. Они едва усваивали мысль, что Верховного короля больше нет, а теперь, оказывается, погиб наследник. Но Гловер тоже просто так говорить не станет!

Со своего места поднялся Пенландрис, король Сегонтиумский.

– Я свидетельствую, – стараясь перекрыть гул голосов сказал он, – что король Эдвин поручил моим заботам своего наследника четырнадцать лет назад. – Пенландрис бросил короткий взгляд в сторону Отлака, но по лицу графа ничего нельзя было прочитать. – Два года назад случилось несчастье: дикий вепрь загрыз юного Этварда. Погибший принц тайно похоронен в фамильной усыпальнице Пендрагонов рядом с прославленными предками!

Сэр Отлак молчал, ничто во внешности графа не выдавало охватившего его внутреннего волнения. Он понял, что сейчас разворачивается последнее действие тщательно продуманного заговора. И у графа Маридунского теперь была святая обязанность: привести к трону Эмри… то есть юного Этварда. Он поклялся. И должен выполнить клятву, данную Верховному королю. Но для этого нужно сохранить тайну, чтобы враги не опередили его и не убили Этварда и выйти живым из королевского дворца. И сейчас, глядя на тело мертвого Пендрагона, Отлак мысленно принес еще одну священную клятву: отомстить его убийцам. Граф был уверен, что без злого умысла здесь не обошлось – король был либо отравлен, либо заколдован. И скорее всего заколдован – иначе с чего бы он вдруг ни с того ни с сего он объявил о свадьбе Рогнеды с принцем Вогоном.

После слов короля Пенландриса в зале наступила полная тишина – такое требовалось обдумать. Селивант вдруг схватил первый попавший кубок с вином и залпом выпил. Отлак посмотрел на него – кадык принца Сегонтиумского под рыжей бородой нервно дергался, глотая пьянящую влагу. «А Селивант ведь знал, – понял Отлак. – И не страх смертного поединка, а тяжесть предстоящего предательства отца давила на него!»

Глава саксонского посольства герцог Иглангер внимательно следил за происходящим, в любую минуту готовый использовать всю мощь своей магии. Более того, после дневной неудачи на турнире, он, предполагая вмешательство мощного тайлорса или даже древних бриттских богов, имен которых никто не помнит, но которые могут помнить и заботиться о своем народе, чародей связался при помощи чар с двумя своими братьями. Те должны были отдать, в случае необходимости, всю свою магическую силу и энергию сегодняшним вечером и ночью, старшему брату. Герцог глубоко сожалел, что так глупо погиб Вольфангер – его сила тоже не была бы сегодня лишней. Но пока вмешательство магии было преждевременным. Слаба надежда, что гордые бритты примут безропотно принца Вогона, но могли оказаться и сторонники Вогона. И надо было дать им шанс выявить себя, чтобы с остальными расправиться безжалостно.

– Незачем ждать моей свадьбы с прекрасной принцессой Рогнедой до рождества, – прогремел саксонский принц. – Обстоятельства изменились и я женюсь завтра!

Это был вызов. Благородные рыцари сжали кулаки. Саксонец явно желал вызвать вспышку ярости. И он добился своего.

– Убирайся отсюда, мерзкий сакс! – прогремел сэр Гловер. – Не видать тебе Рогнеды, Дьявол тебя раздери со всеми твоими вонючими потрохами!

Герцог Иглангер чуть прищурил глаза. Неведомая и непреодолимая сила заставила Гловера сесть на место.

– Кто-то осмеливается у бездыханного тела своего короля оспаривать его волю? – издевательским голосом спросил Вогон. И вдруг, не сдерживая себя прогремел:

– Род Пендрагонов прервался! Эдвин мертв, его сын тоже давно мертв! Завтра я стану мужем Рогнеды и займу престол. Владычеству бриттов пришел конец!

«Больно уверенно он говорит о смерти наследника, – тревожно подумал Отлак. – Наверняка предатель Пенландрис все-таки понял правду и сейчас к замку мчится отряд убийц!» Ярость охватила графа, рука непроизвольно схватила рукоять меча. Но Отлак тут же вспомнил, что в ножнах нет клинка и он заставил себя положить руки на стол.

– Наместником моим будет король Пенландрис, он будет распоряжаться вами.

Пенландрис гордо оглядел огромный зал и уставившихся на него с ненавистью рыцарей. «Ничего, ненавидьте. Завтра почти все вы станете трупами – хладными и безопасными, во устрашение всех прочих!» – подумал высокомерно Пенландрис. Он знал, что его никогда особенно не уважали. Так пусть боятся!

– Кто готов принести вассальную присягу новой королеве и ее мужу? – саксонец пристально оглядел зал.

– Я считаю, что плохой мир лучше доброй войны, – сказал король Готианский, земли которого были расположены на самой границе с саксонцами. – Я согласен.

– И я тоже, – сказал граф Асогрин. – Рогнеда – единственная теперь представительница королевской власти. И если сам Эдвин сказал, что согласен на брак дочери с принцем Вогоном, так быть по сему.

Взгляды презрения были им наградой за эти слова. Никто больше не решился встать на сторону саксонцев.

Принц Вогон взял второй бокал с вином и пошел вдоль стола, пристально вглядываясь в лица сидящих. «Если бы охрана не отобрала у нас мечи, плохо бы ему пришлось!» – полагали многие рыцари. У Вогона на кожаной перевязи нахально красовались ножны с мечом.

«Ну, может кто кинжал осмелиться метнуть?» – самоуверенно думал саксонец, зная о мощной магической защите своей особы.

Секунды сменялись одна другой и каждая унижением била по сердцам гордых, свободолюбивых бриттов. Да, они растерялись, требовалось время, чтобы собраться с духом. Растерялись, но никто не испугался! Все просто решали неимоверно сложный вопрос: а что, собственно, сейчас делать, что сказать этому наглецу?

– Стража, – наконец опомнился герцог Вольдемар. – Схватить его и всех саксонцев!

По залу прокатился вздох облегчения – слово сказано. Могучие рыцари стали подниматься из-за стола, чтобы разобраться с самозванцем и его холуями.

Принц Вогон издевательски расхохотался. Ни одного охранника в зале не было. Огромные мощные доги, которые челюстями легко ломали человеческие руки и ноги, лежали околевшие у стены.

Увидев растерянные лица бриттов саксонский принц расхохотался еще сильнее, еще обиднее. Он поравнялся с сэром Отлаком.

– Дрожите, презренные бритты?! Правильно, вы только тупыми ломкими копьями способны биться. Среди вас нет мужчин!

Морианс – милый мальчик Морианс, у которого еще не прошел фингал под глазом, полученный во время возни с младшим братом, – выхватил из ножен отца меч.

Отлак охнул – в ножнах, против всех ожиданий, оказался настоящий боевой меч! Видно слуга перепутал, а бдительная охрана дворца (где она теперь?) привыкла к тому, что у графа Маридунского всегда пустые ножны и не проверила. Эх, почему граф не посмотрел, меч в его руках был бы грознее, чем в руках шестнадцатилетнего сына!

Морианс вскочил со своего места и со всей силы нанес удар мечом в голову саксонского принца.

Глаза саксонского чародея, сидящего на другой стороне стола в окружении своих рыцарей, вновь едва заметно сузились. Меч отскочил от лица принца не причинив ему ни малейшего вреда – словно на нем был невидимый, непробиваемый шлем.

Принц продолжал хохотать. Смех его уже был неестественным – откровенный вызов и издевка над бессильным противником.

Морианс растерянно посмотрел на оружие в руке и со всей силы попытался вонзить меч в грудь ненавистному саксонцу. Меч со звоном отскочил от тела саксонца. Тогда юноша нанес рубящий удар в плечо – и снова сталь не поразила принца.

Все присутствующие завороженно следили за этой сценой.

Король Пенландрис встал, лениво подошел сзади к обезумевшему Мориансу, яростно наносящему врагу безрезультатные удары, схватил юношу за черные волосы, потянул на себя и правой рукой провел кинжалом по горлу отроку. Кинжалом, которым только что резал оленину.

Пролилась первая кровь!

Дамы завизжали от ужаса, одна из них упала в обморок. Бритты вскочили с мест, сжимая в руках кинжалы для мяса. Пенландрис повернулся к Отлаку. Их взгляды встретились и граф прочитал в глазах старинного друга такую ненависть, что ужаснулся и, пораженный, упал обратно на стул. Он не испугался Пенландриса, нет – мир, такой привычный и прочный, рухнул в пропасть на глазах графа, развалился с треском на отдельные фрагменты и перепутался, и нельзя уже было разобрать где черное, а где белое.

Пенландрис разжал кулак и отпустил волосы юноши. Морианс хрипя повалился на покрытый камышом пол. Жизнь покидала его. Случилось самое страшное для Отлака – сын погиб на его глазах.

Несколько дюжин острых кинжалов в отчаянных бросках полетели в голову саксонского принца. Герцог Иглангер резко встал, из глаз его вылетели две тусклые зеленые искры и кинжалы осыпались в пыль, не долетев до принца. И неодолимая сила начала тянуть вскочивших на ноги бриттов на место.

Сэр Педивер, заметивший движение чародея, понял почему саксонский принц был неуязвим для меча Морианса – ему помогал герцог, который оказался колдуном! Педивер схватил блюдо с запеченной дичью, одним движением смахнул куски пирога и швырнул блюдо в чародея. До герцога было всего пять ярдов и пущенное могучей рукой Педивера тяжелое плоское блюдо могло убить. Должно было убить!

Но оно вдруг замерло в воздухе, повинуясь силе чародея, и с удесятеренной силой устремилось обратно к Педиверу. Он не успел уклониться и золотой диск, края которого силой черной магии сделались острее бритвы, вонзился в горло наследнику графа Маридунского, едва не срезав голову совсем. Педивер успел лишь схватится руками за рану и упал, подобно Мориансу на пол.

Сэр Отлак менее чем за минуту потерял двух сыновей. Рука сжимала кинжал, ему хотелось броситься на Пенландриса и прервать, прекратить его гнусную жизнь.

Но священная клятва возвести Этварда на престол остановила графа. Он должен выйти отсюда живым и выполнить обещанное Верховному королю. И он сделает это!

Герцог Иглангер презрительно смотрел сквозь прищуренные глаза на тяжело опускающихся на места бриттских рыцарей. «Садитесь, сучьи дети, и не рыпайтесь!» – злорадно, с чувством собственного превосходства над бриттами подумал он.

И в это мгновение удар страшной силы волной накатил на чародея, заставив его самого сесть. Не физический удар – магический. Чья-то другая воля вступила с ним в незримый бой и чуть не расплющила Иглангера.

Бритты почувствовали, что сила, окутывающая их, заставляющая сесть, исчезла бесследно. Отважные рыцари поняли, что это шанс предоставленный самой судьбой, другого может и не быть.

«Руками разорвать наглого негодяя, осмелившегося прибыть сюда, да еще покушающегося на трон Верховного короля!» – примерно так думал почти каждый из них в это мгновение.

Сэр Гловер первый подбежал к принцу Вогону и сгреб его в охапку, поднял рывком над головой. Лишенный магической защиты саксонец закричал от ужаса – тонко и пронзительно, как женщина. Вокруг он видел лишь не сулящие ему ничего хорошего лица разъяренных бриттов.

Сэр Отлак от всей души, от сердца врезал могучим кулаком в скошенный, заросший густой бородой подбородок Пенландриса. Тот вскрикнул, чуть не подлетел в воздух и грузно упал на стол, опрокинув бокалы с вином. Отлак огляделся – где же его острый старый нож с костяной рукоятью?

Герцог Иглангер отчаянно сопротивлялся неизвестно откуда исходящей магической силе. Могущественной силе. Герцог понимал, что долго не устоит, неведомый противник превратит его в дым. И он воззвал к братьям за помощью. А сам сосредоточился внутренне, сконцентрировался, не оставляя ни малейшей щели в обороне, куда мог бы проникнуть враг, сжался как пружина, чтобы выпрямится в нужный момент и раздавить коварно напавшего противника. Не до принца Вогона было ему в этот момент! Стены замка для герцога словно растворились и бескрайняя мерцающая пустошь окружала его. И из неизмеримой дали на него неумолимо надвигалось серое, зловещее неразличимое, но убивающее нечто. Кто это? Древний забытый бог? Могущественный тайлорс?? Или равный ему маг, не присутствовавший на турнире? Или вся эта шваль, начинающая и слабосильная, осмелилась объединить против него свои усилия?

Саксонских рыцарей, сопровождавших герцога, было семеро. И шесть из них кинулись на помощь принцу. Седьмой же, сэр Лайон, залез под камзол замершего неподвижно герцога и вытащил узкий длинный свисток на тонкой золотой цепочке. Посмотрел с какой сторону мундштук и не теряя драгоценнейшего времени, что есть мочи дунул в него.

Резкий пронзительный звук заставил всех замереть от неожиданности. Гловер разжал могучие руки и помятый принц упал на пол. Взвизгнув, принц на четвереньках отполз подальше от грозного гиганта.

Меч принца чудесным образом оказался в руке Гловера. Отлак, воспользовавшись всеобщим замешательством и словно отрезвленный резким странным свистом, перестал лихорадочно искать нож, подскочил к валявшемуся на полу рядом с телом Морианса мечу, схватил его и поднял погибшего сына. Усадил мертвого Морианса на свой стул и огляделся, сжимая в руке надежного друга – проверенный и закаленный в битвах меч.

В четыре входа в зал из пяти (только выход, ведущий в королевские покои, неподалеку позади трона, оставался задернутым цветным пологом) вбегали рослые вооруженные короткими широкими мечами фигуры. Их было много. Очень много. И они, толкаясь, все вваливались в зал непрекращающимся потоком.

Варлаки!

Резкий звук все висел над пиршественным столом, хотя в нем уже не было необходимости – сэр Лайон от страха потерял голову и не мог остановиться. Наконец пущенный чьей-то ловкой рукой кинжал вонзился в левое плечо Лайона и прекратил режущий слух отвратительный свист. Тонкая кольчуга, скрытая одеждой, оберегла плоть Лайона от раны, но удар разозлил саксонца. К нему подбежали пять варлаков, он взял меч одного из них и велел им охранять впавшего в магическое подпространство чародея от любых неожиданностей.

Время для неподвижно стоявшего герцога вытянулось, стало течь медленно, словно густой мед, Иглангер лишь защищался, не нападая – он ждал помощи. А противник надвигался, наваливался, подавляя его, тысячи звезд жалили Иглангера – незаметен был укус одной, но во множестве они отнимали силы.

Благородный герцог Вольдемар вырвал меч из ножен усопшего короля Эдвина – кто еще в этот момент мог претендовать на главный меч бриттов? Тот кто решился бы его взять, дабы возглавить рыцарей против варлаков. И Вольдемар с мечом в руках подошел к сэру Гловеру. Рядом с ним уже стоял сэр Отлак. И сэр Ансеис, держащий в руках высокий железный канделябр из которого он вынул факел. И сэр Ковердэйл, поднявший над головой массивный стул, готовый обрушить его на голову врага. И Аннаура, державшая в руках два кинжала – зубы ее были оскалены, как у приготовившейся защитить свою жизнь любой ценой матерой волчицы. И сэр Селивант, сын предателя Пенландриса к удивлению графа Маридунского стоял рядом с ним, плечом к плечу, сжимая в руке двенадцатидюймовый кинжал – он сделал свой выбор при виде смерти Морианса и Педивера. И еще много других благородных рыцарей, предпочитающих умереть, но не сдаться приготовились убивать ненавистных врагов. Жизнь – родине, честь – никому! Вид их был грозен и варлаки на мгновенье остановились, собираясь с духом перед боем.

– Женщины – прочь отсюда! – громовым голосом распорядился сэр Вольдемар. – Алфер, унеси тело короля! Блэкмор, Хэйзвулд, защищайте выход!

Принц Вогон уже пришел в себя после стальных объятий Гловера. Он и шесть саксонцев подбежали к одному из отрядов туполицых варлаков.

– Вперед! – закричал варлакам принц Вогон. – Старайтесь брать их живыми! Так просто они не умрут! – Принц выхватил меч у одного из варлаков и размахивал оружием в воздухе, но наступать сам пока не решался.

Наконец два мощных энергетических потока откуда-то изнутри начали распирать герцога Иглангера, вырвались из него и образовали неприступный щит. Пока щит, но сейчас из них будет выкован меч. И копье. Герцог перевел на мгновение дух и, вернувшись в пиршественный зал королевского дворца, огляделся. Кто его противник? Тайлорс? Присутствует ли он здесь? Оба огромных стола были пусты – лишь почти напротив герцога за главным столом неподвижно лежал оглушенный мощным ударом король Пенландрис. Дам в зале, кроме Аннауры, волосы которой растрепались, но поправить их ей было некогда, герцог не увидел.

Бритты вступили в отчаянную схватку с его варлаками. Давняя вражда была у варлаков и бриттов. Взаимная неприязнь – варлаков бриттские рыцари ненавидели ничуть не меньше, чем саксонских захватчиков.

Бритты были вооружены кто чем, кто стулом, кто блюдом, кто канделябром, кто кинжалом. Но главным их оружием было то, что они защищали честь свою и родину. За ними были жены и дети, могилы их прославленных предков. И отступать им было некуда. Первые варлаки упали замертво, забрызгав кровью мягкий камыш, устилавший пол.

– Вот мы и встретились в бою, граф Маридунский, – выкрикнул сэр Лайон, нанося Отлаку удар.

Граф парировал удар саксонского меча, отразил и мгновенно последовавший следующий удар и вонзил свой меч в грудь Лайона. Саксонский барон вскрикнул, в глазах его проявилось неимоверное удивление, он не верил в то, что случилось, он не верил, что все вот так вот быстро для него закончилось, ведь победа над бриттами так близка! И зачем он полез в бой, хотелось показать этому заносчивому Отлаку, как сражаются настоящие рыцари…

– Ты дерешься так же погано, как и твои пьяные солдаты! – сплюнул Отлак и забыл о Лайоне. Перед графом уже был следующий противник – обезображенный шрамом могучий варлак, видно принимавший участие в компании пятилетней давности и знавший кто перед ним, и как проявил себя в той войне граф Маридунский.

Кто же таинственный противник Иглангера? Кто? Герцог поискал глазами отличившегося на турнире француза. Тот обрушил тяжелый канделябр на голову одного из варлаков и ногой в сапоге с серебряной шпорой врезал между ног другому врагу. Рядом Гловер отразил мечом принца удар третьего варлака, который был бы смертелен для француза.

Нет, вряд ли это французский барон. Даже тайлорс, наверное, не может сражаться на двух фронтах – физическом и магическом – одновременно. Хотя что может знать колдун первого тайлора о тайлорсах! Но нет, это не француз. Скорее всего против Иглангера выступили древние боги бриттов, лица и формы не имеющие.

Иглангера не очень интересовали события в зале – варлаки многажды превосходили противника числом и вооружением. Чародей не сомневался в их победе здесь, так же как не сомневался (он уже знал) что весь дворец, кроме этого зала, во власти оркнейских монстров и саксонских военачальников. У Иглангера был свой враг и даже помощь братьев может оказаться неэффективна. Поэтому Иглангер закрыл глаза, уверенный в своей неуязвимости для мечей (пятеро варлаков охраняли его), и забыл о сражающихся. Серое неведомое Нечто надвигалось, давя страшной непонятной энергией, и из чрева его сочились флюиды, вселяющие ужас. Если бы Иглангер не был готов к чему-то подобному он давно был бы повержен, раздавлен, размазан по сферам небесным и от имени его не осталось бы воспоминаний. Но герцог не один. Сила братьев переполняла его. И он обрушил всю сконцентрированную магическую мощь на бесформенное чудище.

Герцог Линксангер лежал скрутившись в клубок рядом с опешившей обнаженной красавицей в шатре, разбитом на глухой поляне в лесу, в засаде у озера Трех Дев. Вокруг располагались шатры варлаков и колдуну ничего не угрожало. Кроме разве того, что раздосадованная красотка, выловленная близ деревни в семи милях отсюда, воспользовавшись бессознательным состоянием чародея второго тайлора, сбежит от насильника.

Герцог Берангер ожидал, что его энергия будет востребована, но ему тоже было больно. Он находился гораздо ближе Линксангера – неподалеку от Камелота, в лесах близ Роквуда и его армия варлаков, тайно прячущаяся в труднопроходимых чащобах уже неделю, по первому зову готова была ринутся на штурм бриттской столицы.

И под ударами Иглангера серое Нечто стало отступать, непреодолимая сила его уже не стискивала энергию чародея несокрушимыми тисками.

В зале варлаки теснили отважных бриттов. Десятки мертвых уродов устилали пол, но живые варлаки брали верх примитивным навалом. И исход отчаянного сражения был очевиден. Уже многие бритты были скручены варлаками и лишь самые отважные и умелые бойцы, такие как Гловер, Ковердэйл, Отлак и отважный француз еще оказывали сопротивление врагу.

Иглангер собрал все силы, всю магическую энергию (Линксангер был на грани смерти от нервного истощения) и нанес решающий удар, потребовавший нечеловеческое напряжение воли. Фиолетовое страшное сияние заполнило весь мир и оглушило немотой. Когда все прошло и Иглангер вновь обрел способность чувствовать, противника не было. Сокрушен он окончательно или ретировался? – герцог не знал. Но поле магической битвы осталось за ними, не было теперь никаких препятствий к успешному завершению дерзкого, тщательно продуманного плана. Эта была победа.

Иглангер отпустил энергию братьев, теперь ему достаточно своей, да и она уже не требуется. Все бриттские рыцари были скручены и пленены.

Странным образом никто из бриттов не погиб. Да они были покрыты кровоточащими ранами и ушибами, великолепные одежды их были разодраны и превратились в лохмотья. Но мертвым был лишь Селивант – пронзенный мечом очухавшегося Пенландриса.

Принц Вогон снова обрел гордый вид уверенного в себе победителя. Он подошел к барону Ансеису, которого держали за руки два могучих варлака. Мечом принц провел по обнаженной груди барона (прекрасные бархатные одежды были разорваны и висели по бокам). Побежала струйка крови.

– Вот мы и познакомились ближе, отважный барон Ансеис, победитель первого дня турнира! – с чувством собственного превосходства перед беспомощным противникам сказал саксонский принц.

Барон гордо поднял голову.

– Я еще не получил твои черные доспехи, причитающиеся мне за победу, – ответил Ансеис. – Или заплати за них выкуп, Черный Рыцарь!

Принц заскрежетал зубами.

– Ты получишь выкуп. Сегодня ночью. Полной монетой! – процедил принц. Он подошел к стоящей рядом с бароном Аннауре, которую тоже держали варлаки (как, впрочем и всех бриттов). Принц разорвал ворот платья красавицы и взял тяжелое тугое яблоко ее левой груди в ладонь. – А после того, как я рассчитаюсь с вами, любезный барон, я получу в награду любовь этой прелестницы!