Текст книги "Земля - это сон Солнца (СИ)"

Автор книги: Андрей Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   Через месяц я был богат и имел столько предложений от коллекционеров, что мог совершенно не бояться о своем будущем. Так прошел год, я усердно писал картины по заданным формулой сюжетам, успешно продавал их и надеялся к концу следующего года перебраться в какой-нибудь домик в деревне и осесть там до окончания своего века. Но одним утром, когда солнце полностью вышло из-за горизонта и осветило всю комнату, застав меня потягивающимся под темно-зеленым одеялом на ярко желтой подушке с красными петухами, раздался звонок. Его звук раздробил воздух и чтобы этого больше не слышать я как можно быстрей взял трубку. На очень плохом русском языке, мне представился некий Ульрих Шоненберг, который имел счастье приобрести одну из моих картин.

  – Господин Можайский, мне много надо сказать, но я все написал и потому прошу Вас прочитать письмо, отправленное недавно...

  Я заверив его, что непременно прочту его, нажал кнопку отбоя.

  По немецки я читал плохо, но воспользовавшись переводчиком, прочитал как мне тогда показалось несусветную чушь. Если объяснять вкратце, то Ульрих сообщал, что моя картина исполняет желания, но немного по особому, со своими корректировками, которые не всегда совпадают с ожиданиями владельца картины. В ответ, я написал, что не вкладывал в картину подобных функций и что если ему картина не нравиться, то он может вернуть ее мне и получить полное возмещение потраченных средств. Ульрих, видимо все это время не отходил от компьютера и тут же мне ответил, что возвращать картину он не собирается и просто сообщил мне об этом факте, потому как решил что мне будет не без интересно об это узнать. Я поблагодарил его за эту любезность и думал, что забуду об этом эпизоде, но почти неделю спустя мне позвонила его супруга и сообщила, что бедный хер Ульрих пропал, как и моя, вернее его картина.

   Потом мне посыпались письма с угрозами о том чтобы я перестал рисовать и все в таком духе. После чего мне пришлось спешно бежать в один очень укромный городок, о которым я никогда прежде не слышал ничего. Снял там маленький домик на окраине, окнами в Лес выходящий и заболел... В тяжелом мутном мареве помню как кто-то приходил ко мне и поил меня, кормил, помню сквозь грязную желтую пелену как порывался рисовать и что кто-то меня останавливал укладывал в постель, помню как один раз очнулся в снегу и замерзая кто-то очень нежный и заботливый, как мама, увел меня, кричащего в бреду в дом и растопив печь согрел и убаюкал... баюшки бабаюшки баюшьки баю...

   Когда очнулся от этой одури, то увидел мою спасительницу, это была соседка, живущая в доме напротив – Астафьева Арина Афанасьевна. Как я позже узнал, в городке ее звали госпожа А. Была она очень хороша собой и после моего выздоровления все как-то быстро завертелось, закружилось и оказалась Арина брюхатой от меня а к концу мая мы узаконили свои отношения. И потекла спокойно моя супружеская жизнь, Арина благополучно разрешилась мальчиком, которого нарекли Матвеем, а еще спустя полтора года госпожа А ходила на сносях уже с моей дочерью – Алиной Карловной. Все бы ничего, да две напасти были у меня. Первая – это нездоровая подозрительность, я все также как и раньше боялся, что до меня доберутся и укокошат, благо, что денег было достаточно, чтобы мои дети и жена могли ни в чем не нуждаться. А вторая неприятность состояла в том, что я пристрастился ко сну. Как только выпадала возможность, в любое время суток я засыпал, мгновенно и почти в любой позе. Эта зависимость была как наркотик, я мучился, чем приносил страдание своим домочадцам, если в течении четырех часов не мог где-нибудь приклонить свою голову и уснуть хоть на полчаса. Таки росли мои детишки почти все время видя меня в постели. Сон выворачивает тебя наизнанку, как вязаную варежку и уже не понятно где ты и что с тобой.

   Я часто видел удивительные сны, путешествовал по различным мирам, видимо придуманным мною, но одно сновидение перевернуло мою жизнь и заставило существовать по другому. Было это по моему осенью, я как обычно после обеда устроился в нашей спальне, собираясь благополучно уснуть, но этого у меня не получалось. Спать очень хотелось, но сон увы, не приходил. Промчавшись и проворочавшись с час, я решил просто успокоиться и лежать с закрытыми глазами. И вот тогда мне предстало оно. Едва сомкнув веки, в самом центре моего восприятия стало вырисовываться огромное красивое, совершенно правильной формы ухо. Оно немного подрагивало, как будто дышало. Я, не шевелясь просто смотрел на него, наслаждение от его созерцания было сравнимо с непрекращающимся сексуальным оргазмом. Через какое-то время я стал замечать, что по поверхностям выступающих кривых уха, едва заметно движется тихое свечение, выписываю своеобразный узор. И когда это свечение двигалось по часовой стрелке, ухо становилось бледно розовым, как зачинающая утренняя заря, а когда этот же узор строился в другую сторону, ухо также подрагивая, меняло окраску на светло желтую. Я протянул руку и коснулся уха, а потом стал легко пальцем следовать за светом. Когда я закончил узор в правую сторону, то все как бы взорвалось и мне стоило больших усилий в сложившемся найти ухо. Отыскав его среди разноцветных брызг и орнаментов, я успел вновь проследить за свечением в левую сторону и когда оно закончился, я выпал из сна.

   С тех самых пор моя страсть ко сну закончилась, я стал как обычный здоровый мужчина спать по семь часов ночью и полностью бодрствовать днем, стал больше времени проводить с детьми и женой,устроился на работу в местный дворец культуры художником и теперь все спектакли сопровождались моими декорациями. Но случилась другая напасть. Теперь я как безумный стал коллекционировать и рисовать ушные раковины. Купив фотокамеру с телеобъективом я фотографировал уши везде, где только мог, иногда выкрав свободный день и зарядив все аккумуляторы, я уходи и по несколько часов в городе и в окрестных деревнях фотографировал уши, а потом дома, рассматривая их перерисовывал. Я искал то самое совершенное ухо, пытался его скомпилировать из тех фрагментов, что сфотографировал или придумал, но увы, ничего не выходило. Зато мне удалось в точности запомнить узор, который рисовал свет на совершенном ухе. Иногда я Арине рисовал его, и она, проваливалась в глубокое забытье, выйдя из которого ничего не могла вспомнить, но была полна сил и чувствовала себя отдохнувшей и полностью спокойной. Вместе с этим, так сказать необычным увлечением, я стал ее более мнительным и как показало время не без основательно. Прошло лет пять как моя жизнь вошла в нормальное русло, но все чаще я стал ощущать, что кто-то непрерывно за мной наблюдает. На улице чаще стали попадаться странные люди во внешности которых было что-то не человеческое. То отсутствовали брови, то зрачки глаз пугали своей неправильно формой. Обращая внимания на их уши, я находил их не настоящими, как будто наклеенными и мертвыми. Я так их про себя и окрестил Мертвые уши. А еще спустя год, счет с которого мы кормились закрылся и я больше не смог ничего снять, никаких объяснений в банке не давали. На предъявляемые документы говорили только одно, такого счета нет и не было. Хорошо, что дети к этому времени подросли, а Арина смогла устроиться в библиотеку. Я рисовал изредка местные пейзажи и продавал их на рынке. В общем на жизнь хватало, но Мертвоухие были теперь повсюду.

   Конечно я ничего не говорил семье, чтобы не расстраивать и был с ними весел и приветлив. Мы много гуляли по выходным, иногда отправлялись несколько дней в лес. И даже несколько раз добирались озера Чугунок, где с удовольствие купались до самого заката.

   Тогда стояла зима, холода были такими, что почти никто не выходил на улицу, городок замело плотным снегом и передвигаться было почти не возможно. Все питались старыми запасами и чем попало. Развлекали себя чтением давно прочитанных книг, телефонными разговорами и частыми посиделками с соседями. Помню Арине кто-то из знакомых принес большую кипу журналов, и мы Матвеем и Алинкой сидели подолгу и их пересматривали с разными комментариями. Журналы были разные и «Техника – Молодежи» и «Юный натуралист», «Работница», «Юный техник», «Вокруг света», «Знание сила», «Советский экран», «Крестьянка», «Моделист конструктор» и много еще чего. Очередным пасмурным днем, когда снег валил так словно весь скопился над нашим городом, мы с детьми сидели и наугад доставая журналы старались находить статьи и картинки, которых еще не видели. И я случайно зацепился взглядом а одно фото, где была большая воронка, наверно метра полтора в диаметре, к концу которой приложился ухом солдат, в старинной дореволюционной немецкой форме наверно времен первой мировой войны. К сожалению статья, которая следовала под фотографией была оторвана и мы так и не смогли узнать для каких точно целей служила эта воронка. Скорее всего с помощью нее пытались услышать приближение войск или танков... Меня это фото подоткнуло к тому, чтобы сделать большие уши. К тому времени у меня уже почти получись нарисовать эскиз идеального уха, которое я и хотел воплотить в таком большом масштабе. Но я пошел дальше и решил сделать это ухо из маленьких ушных раковин, каждое из которых имело бы канал – трубочку, которые в свою очередь соединялись бы в один большой канал. Я поведал свою идею домочадцам и все конечно уже устав от безделия загорелись и мы начали делать. Сначала я слепил несколько одинаковых глиняных маленьких ушей. Затем мы сделали из них папье-маше в огроменном количестве, у нас почти весь дом был усеян ушами, все пустующие коробки и банки были ими заполнены. Соседи тоже приходили и подключались к работе. И где-то за неделю мы наделали нужное количество. Потом я решил покрыть поверхности серебряной краской, чтобы поверхность была более однородной. Самым же утомительным было прикреплять к маленьким раковинкам трубочки. Федор Степанович, живущий напротив нас где-то раздобыл списанную капельницу, а я в оном из журналов прочитал как изготовить клей, который бы накрепко прикрепил трубочки к нашим ушкам. Не помню сколько прошло времени, но дошла очередь все собирать в большие уши. В большой комнате я сделал макет из бумаге, к которому постепенно, тем же клеем мы стали прикреплять детали. Когда все было готово мы трубочки соединили в одну воронку на конце которой сделали удобную насадку для обычного уха из какого-то каучукового пористого шланга. Таки же действие проделали и с другим ухом. В конце я все немного оформил, окантовав уши и еще раз прошелся серебрянкой. Так получилось что когда мы закончили работы, зима успела отступить и уже почти весенние погоды стояли за окнами. Город оживился, люди беспрерывно сновали по улицам, ездили в автобусах не понятно зачем и куда. Когда стало тепло и поздняя весна уже стала совсем похожей на лето, мы решили ночью опробовать наши уши. Специально днем все выспались и к двенадцати, когда город уже почти угомонился, мы взобрались на крышу нашего дома. Для ушей я сделал специальные стойки на колесиках, чтобы можно было регулировать их направление. Набрав с собой еды и раскладных стульев, мы еще некоторое время сидели и смотрели в темноту, поедая бутерброды и запевая их чаем из термоса.

  – Дети предлагаю первой послушать маме.

  Матвей отрываясь от бутерброда посмотрел на сестру.

  – Может быть бросим жребий?

  Алина посмотрела на меня.

  – Да, пусть будет первой мама.

  Арина поулыбалась и села возле ушей. Я как мог приладил их к ней и она закрыла глаза.

  – Ну, мам что там? Что слышишь? Ну?

  – Дети тише, сейчас каждый попробует.

  Арина посидев минут десять с закрытыми глазами, улыбаясь встала, уступая место следующим. Матвей с Алиной толкаясь вскочили со своих стульях, потом Матвей потупился и уступил. Алинка быстро вставила воронки в уши и замерла. Я трепливо ждал своей очереди. Посидев, она тоже расплылась в улыбке и долго не пускала Матвея, который потихоньку толкал ее в бок, от чего та немного морщилась, но все же не переставала улыбаться. Наконец и Матвей дождался и стал слушать.

  – Пап, это .... пап это какая-то ... музыка, очень красивая....

  Он просто взрывался от восторга, но вскоре замолчал и тоже закрыл глаза. Моя очередь наступила не скоро. Дети выхватывали воронки друг у друга и несколько раз поссорились. Потом Арина сказала, что нужно слушать по времени чтобы не было ссор и сама уселась слушать, пока Алина толкала Матвея. Я тихо смеялся, глядя на все это, доедая уже третий бутерброд. Наверно через часа два, когда ажиотаж на крыше прошел, уселся и я. Сначала было какое-то шуршание и шум, видимо от моих ерзаний, а потом, потом как по волшебству выплыл необычный тихий звук, потом еще и еще. Они сливались друг с другом, догоняли и отставали, меняли тембры, стихали и возникали вновь. И казалось что это все раздается внутри головы, а не несется из серебряных ушей. Глаза невольно закрылись и я чуть не заснул.

   Так мы проводили почти все свои вечера. Соседи приходили к нам семьями и все уходили восхищенные. Так продолжалось все лето, пока не похолодало. За это время все те кто слушал небо, мы это так называли, стали совершенно здоровыми умиротворенными. Ушли в прошлое скандалы, проблемы и прочие невзгоды.

   А время шло, и мы прожили еще один год вместе.

   К середине осени режиссер местного театра планировал поставить спектакль «Ох ты воля вольная, где же ты? Где Свет найти под землей сырой?». Он пригласил почти весь состав областного драматического театра и нескольких актеров из столицы и получалось вместе с нашей труппой около семидесяти человек. Сценарий для спектакля из двух действий писал, какой-то Кирилл Пелпеткин, говорили, что очень популярный современный писатель. Музыку, какой-то приемник Энжело Бадаламенти. В общем планировалось небывалых масштабов событие, чуть ли не морового уровня. Я днями и ночами пропадал во Дворце, рисуя эскизы, согласуя их и воплощая в полном размере. Дети с Ариной часто приходили посмотреть на всю эту суматоху. Алина часто хлопала в свои маленькие ладошки и так заразилась всем этим, что стала говорить, что когда вырастит тоже станет актрисой. Матвей же на самом деле много помогал, таскал за мной альбом с зарисовками, сумку с красками и инструментами. Сюжет спектакля сводился в в общем к тому, что главные герои Маринка Краснопёрова и Георгий Первородов, долго борясь за свою любовь в злобном и жестоком мире, наконец находят долгожданное прибежище в в виде съемной квартиры на окраине Санкт Петербурга, но за нерадивость и за вовремя не оплаченные коммунальные услуги, свергаются хозяйкой однокомнатного дворца в Ад, где пытаются наладить отношения с местным демоническим обществом и доходят в своих скитаниях до самого Бафомета, который выслушав их историю, решает им помочь и собирает армию для того чтобы прорваться наружу в мир людей. Затем начинается война и в конце концов Гергий и Маринка оказываются на берегу синего моря со сломанной стиральной машиной в маленьком облезлом домике где-то на отшибе Сочи или Феодосии. И таким образом обретают свое счастье. В финале у них рождается сын – Мудросвет, который повзрослев, должен стать новым спасителем Мир. Планировалось несколько десятков смен декораций, свет заказывался из Германии, куда в Дрезден, летал и все самолично осматривал режиссер – Саморуткин Петр Ильич, а весь звук должен был прийти из Японии, но почему-то все время дату поставки откладывали и ответственный за оборудование Вениамин Венедиктов поэтому всегда ходил грустный и раздражался по любому поводу. Казалось, что весь наш городишко вращается вокруг этого спектакля. Все в предвкушении этого вывешивали городские флаги на свои окна, открылось несколько гостинец, построили три развлекательных центра, завезли кучу сувенирных товаров и множество продуктов, о которых местные жители никогда и не слышали.

   Но как всегда бывает в России, премьера состоялась значительно позже. Прошла зима и как только закончился март, когда все еже устав от долгого ожидания и почти не надеясь на то, что что-то может случиться, руководство решило, что все готово и можно объявлять дату спектакля.

   За неделю до этого назначили генеральную репетицию и я решил побывать и все увидеть сам, потому что билетов на спектакль было не найти еще три месяца назад.

   Сняв запятнанный халат и оставшись в свитере с высоким воротом, который мне связала Арина, я отправился в зал. Еще в фойе я заметил множество людей, какое-то столпотворение в буфете и небольшую очередь у входа в большой зал. Аккуратно протиснувшись сквозь многоголосную шумную толпу, я приютился с краю около микшерского пульта звукооператора, который почему-то был вынесен из будки в конец зала. Кулисы были закрыты, их массивные высокие темно бардовые складки слегка подергивались и казалось, что они дышат. Прозвенел долгий звонок, все смолкли, встали со своих мест и обернулись ко мне. Это было как в каком-то нездоровом сне. Я сидел в полной тишине, в такой, когда уши закладывает и пересыхает в горле и все зрители все те, что еще недавно галдели по коридорам, толкались в буфете, доедая заветренный бутерброд с лососиной, сейчас нависали надо мной в молчаливом озлоблении. Занавес стал медленно ползти в стороны, бесстыдно оголяя сцену, на которой стоял один стул возле одинокой микрофонной стойки, из которой торчал небольшой купленный за баснословные деньги микрофон с коротким огрызком антенны. Головы стоящих также медленно как и занавес отвернулись от меня к сцене. И только сейчас, но почему только сейчас ,я заметил, что у них у всех без исключения и у мужчин и женщин нет ушей!! Апофеоз моей параной случился, я не мог пошевелиться, прикованный и опустошенный сидел и смотрел как на середину, к микрофону вышел неопределенной гендерной принадлежности субъект и усевшись обратился ко мне.

  – Карл Афанасьевич, как вы уже успели заметить, мы уже долго следим за вами. Садитесь все, мы уже близимся к финалу. Начну сначала,что бы вы могли все осознать и свое положение и то что от вас требуется. Так вот, ваша картина, которая которая смогла многое для нас сделать была уничтожена группой повстанцев и мы не смогли закончить начатое, но потом поразмыслив поняли, что это и к лучшему, так как можно будет найти вас и заставить нарисовать несколько таких картин, которые будут усиливать силу друг друга и как в зеркальном коридоре создадут бесконечные возможности, которыми мы и воспользуемся.

  Он замолчал вопросительно глядя на меня. Все что я смог из себя выдавить было:

  – Кто вы?!..

  Голос как бы проскрипел и вопрос вылетел из меня как пуля...

  – Это не важно, вам сложно будет понять, мы не с этой планеты и не из этого мира, еще раз говорю это не важно, важно то, что бы вы как можно быстрее начали работу над этими картинами.

  – Вы же понимаете что я не соглашусь ни при каких условиях! – как можно уверенней произнес я.

  – Мы хотели похитить вашу жену и детей, но она оказалась из Этих, и увы,мы пока не можем добраться..., но это не важно, вы пока посидите в подвале, а там я думаю договоримся, вы же прекрасно понимаете что мы можем с вами сделать?!

  От них от всех веяло страхом и чем-то холодным. Я понял, что крупно попал, подумал о семье, о том, что все в один миг разрушилось. Меня отвели в подвал Дворца культуры, я много раз бывал там, но никогда не знал о том сколько там уровней. Меня спустили в какой-то колодец, кинули бутылку с водой и сказали, что вернуться еще не скоро.

   Пришли они действительно не скоро, вся вода была выпита, я был очень голоден и от безысходности почти сломлен. Меня выволоки наверх и только привыкнув к свету понял, что нахожусь на сцене в обществе того же бесполого и безухого существа.

  – Мы понимаем, что вы будете геройствовать и поэтому решили прибегнуть к старому методу, который в нашем мире всегда срабатывает. Оглянитесь назад.

  Щуря глаза от ярких софитов я повернулся, ровно позади меня стояла большая каменная сфера с выдолбленным в ней проемом в виде человека.

  – Сейчас мы вас поместим в этот минерал и замажем, оставив во рту небольшую трубочку все.

  – И что произойдет?

  – Вот вы нам потом сами все и расскажите, что с вами произойдет...

  Двое схватили меня и, впихнув в каменный шар и воткнув в рот трубку из непонятного металла, сначала обложили меня то ли травой, то ли мхом, а потом чем-то напоминающим глину стали замазывать оставшиеся после меня пустоты, превращая все в гладкую поверхность шара. Я находился почти в его середине. Через некоторое время, когда свет полностью исчез, я понял что все закончено. Шар куда-то катили, потом судя по шуму стали грузить в машину и еще спустя наверно полчаса я уже трясся по городским улицам. Сколько прошло времени не знаю, но в какой-то момент, тряска прекратилась, шар со мной кинули на что-то мягкое и все смолкло. В этот момент, что-то видимо защитное сработало во мне и я уснул. Во сне я опять увидел совершенное ухо, по которому так долго скучал, вновь я стал следить пальцем за тихим свечением, то по часовой стрелке, то против, потом последовал взрыв и все смолкло, оставив меня в середине каменного шара.

   ***

   Добрался домой ближе к ночи. Деревенские собаки встречали меня бодрым лаем и громогласные сверчки наконец успокоили меня, убедив, что я в безопасности. Клава сидела и смотрела в окно. Увидев меня она улыбнулась и вышла во двор встречать.

  – Да со мной все хорошо, сейчас попью и все тебе расскажу.

  Она подумала мне: « я все видела твоими глазами, поешь и ложись спать, поздно уже, а завтра к на гости должны прийти». Я почему-то ничему не удивился, ведь к нам всегда кто-нибудь да захаживал. А утром к нам пришли все наши ведуньи-знахарки. К тому времени мы уже встали и позавтракали и вот когда последний из петухов закончил хрипло свою песню, весь наш двор заполонили голые ведьмы. На ту пору уж и не знаю сколько их было, может сотня, а может и больше. Клава,отодвинув стул пошла открыла дверь и поклоном пригласила входить тех троих, которые стояли на пороге, среди них конечно была Томара. Я в который раз подивился ее виду, ведь знаю ее почти всю свою жизнь, знаю что она уже дремучая старуха, а тело было как у молодицы, ровное гладкое, да ладно сложенное. Томара встала пред другими и говорит.

  – Не серчай на нас хозяин, мы пришли тебя просить о помощи, пришло время и одной из наших сестер-кудесниц пришлось перенести испытание и нам теперь позволено ее вызволить, но сами мы этого сделать не можем, но можем дать силу тому кто нам сможет помочь. Мы говорили о том с Клавой, она согласна также дать тебе силу и закончить круг.

  – Я конечно помогу,но сами видите, я мужик не самый сильный и ...

  – Если ты согласишься мы дадим тебе силу такую, что ты сможешь все и расскажем что да за чем делать нужно. Нужно только согласие.

   Я невнятно пробурчал, что готов помочь, что сделаю что смогу, Клава тихо стояла в углу и улыбалась.

  – Не пугайся, но чтобы перенять силу от нас тебе придется соединиться с семью нашими кудесницами в соитии не извергая семени...

  Я немного опешив посмотрел на Клаву, она все также стояла и улыбалась, в голове я не слышал ничего от нее продуманного. Пробурчав себе под нос что-то неразборчивое даже самому себе, я вновь посмотрел на Клаву, она кивнула и снова улыбнулась.

  – Ну если ты согласен, то пойдем с нами.

  Мы молча вышли и в каком-то торжественно величественном настроении двинулись к их поселению. Прошагали не долго, вскоре показалась их башня, в которой я никогда не был. Зайдя туда я поразился ее внутреннему убранству, все стены и потолки были расписаны небывалыми узорами, такими цветами, каких в обычной жизни и не сыщешь. Все блистало чистотой, кругом был порядок, все стояло ровно на тех местах где и должно было им стоять. Сначала мне показалось, что все как в обычной деревенской избе, но присмотревшись увидел, печь не совсем печь, а полати не совсем не совсем полати, а стол и скамьи не совсем, то что мы привыкли в них видеть, все это было как бы что-то знаковое, что-то что имело несколько смыслов, которые невозможно выразить словами. Томара провела шестерых молодых девиц ко мне и они скромно уселись на пол вокруг меня. Оглянувшись я увидел, что Клава, раздевшись до нага тоже подходит и садится седьмой в круг. Томара подошла улыбаясь к печи и достала из нее глиняную большую крынку, затем набрала в нее из рядом стоящего бочонка, воды и стала наговаривать какие-то не понятны словеса, закончив, она откуда-то из волос вытащила длинную иглу и стала как бы писать что-то на воде. Потом вновь, что-то долго нашептывала и завершив все громким пронзительным криком передала крынку одной из круга.

  – Меня зовут – Пелагея, я даю тебе все что есть со мной и во мне, чтобы смог ты устоять и осилить. Она сделал небольшой глоток и потянула воду следующей.

  – Меня зовут – Степанида, я даю тебе все, что есть со мной и во мне, чтобы смог ты устоять и осилить.

  Третей была – Есения, четвертой – Златослава, пятой – Рогнеда, шестой – Мокош. А затем когда очередь дошла до Клавы, я в первые услышал ее голос.

  – Меня зовут – Ведана, я даю тебе все, что есть со мной и во мне, чтобы смог ты устоять и осилить. После этого он широко улыбнулась и открыто посмотрела на меня.

  А дальше, что дело не хитрое, я вошел в каждую и был с ними и насытившись они отходили от меня уступая места следующей покуда очередь не дошла до Клавы. Она же поцеловала меня и тогда все остальные вышли, мы остались наедине и любили друг друга долго пока, сон не сморил нас. На следующее я чувствовал, что тело мое стало могучим и подчинялось мне оно полностью, как будто одет был в какой-то скафандр неуязвимый и придающий небывалую силу. Клава поцеловала меня и проводила во двор. Там же собрались уже наверное все женщины не смотря на то, что солнце еще не успела взойти и в воздухе стояла студеная мгла. От остальных отделилась Томара и подошла ко мне.

  – О Клаве не переживай, покуда ходить будешь, да дело делать она с нами побудет, сил наберется, да отдохнет. Ты же их вчера всех высосал,теперь им недели две понадобиться, чтобы все восстановить.

  На замолчала и посмотрела пристально в глаза.

  – А теперь слушай, что сделать нужно будет. Сейчас тебя Велена и Злата отведут по подземным ходам к тому месту, откуда ты недавно вернулся. Выйдешь у того озера, где стервецы лежат, но затем тебе нужно будет искать по всему Лесу колобка каменного, а как найдешь его, то что бы не случилось тебе нужно будет его к нам перекатить. Размером он будет в полтора твоих роста, но сил у тебя хватит. Да смотри, девушек наших защищай, они еще молоды и даны только для того чтобы путь указать.

   Мы спустились в подвал под центральной башней и потом еще долго карабкались вниз по крутой лестнице пока не очутились в длинной широкой галерее, от которой в разные стороны расходилось множество коридоров. Девушки громко засмеялись моей растерянности и быстро засеменили к одному из них. Я спешно последовал за ними. Шел быстро и легко, ноги обе отрывались от земли и какое-то время я парил невысоко от земли. Впереди еще быстрей меня неслись Злата с Веленой, успевая при этом о чем-то перешептываться, оглядываться на меня и смотреть по сторонам. Они видимо выбрали либо коридор такой, либо либо время подгадали а может и то и другое вместе, но за весь короткий путь мы никого не встретили. И если в первый раз я добирался туда несколько дней, то по этому подземному пути мы долетели за несколько часов.

  – Ну вот, мы и добрались – сказала Злата, мы тебя здесь будем ждать, потому как не безопасно к Ним выходить, а ты иди ищи...

  – А выбираться-то как?

  Велена указала прямо, и только тогда я увидел широкую дорогу поднимающуюся плавно наверх.

  – Пойдешь по ней, и прямо у Озера окажешься, а там сам уж...

  Посмотрев на них я побежал, и было такое ощущение, что я в в еще одном человеке нахожусь, только не в пример мне намного сильнее и проворнее, как в скафандре. Через пять минут я был уже наверху. Стервецы беспокойно ворочались и некоторые из них уже не обнимали камни, а распластавшись по траве лежали кто лицом вниз, кто вверх. Обойдя вокруг Озера, ничего не нашел, и решил зигзагами просмотреть все кольцо Леса. Спотыкаясь о корни и камни и чуть не вывихнув ногу в одной из ям, припорошенной листвой и желтыми иголками сосен-елей, наконец наткнулся на невысокую горку, на верху которой стоял каменный колоб. Он был действительно большой. Взобравшись я поднял его и , ломая ветви и тонкие стволы деревьев напропалую ринулся к входу в подземелье. Уже почти у самой пещеры, не чайно задел одного стервеца, и тут же поднялся вой, такой каких и не слышал никогда, зашевелилось все в Лесу, затрепетало и я с силой кинув колоб помчался за ним следом. Катил его и бежал, понимая, что сейчас за нами вся эта свора последует, но девицы меня успокоили, сказали, что стервецы очень долго просыпаются и если даже и последуют за нами, то вряд ли догонят. Так что мы сбавили ход и я успокоившись, катил колоб уже не так быстро. Велена пока мы шли рассказывала разные истории из их жизни.

  – Сначала, как кто из новеньких к нам приходит, то его отправляют в Лес к Травам, до тех пор пока их язык не выучат и не научаться всему что Лес знает.

  – А как это?

  – Да, Лес все сам рассказывает да показывает. Некоторые как приходят туда, так сразу и засыпают, тем все во сне сначала все приходит, а потом уж наяву. Другие все и так видят после того как Травы им покажут, в общем у всех по разному. А потом когда уже и узнавать нечего, ну как нечего, всего конечно не постичь, но основное что ли получено, то из чего можно потом исходить и мыслить как заблагорассудиться, то и домой возвращаются. А дома каждую Дело само находит, просто знаешь что делать и делаешь.

  Велена замолчала, а Злата продолжала.

  – У пчел так же, каждая знает что ей делать и делает это просто и легко и от этого и ей и всем хорошо. А если чувствуешь, что отдохнуть надо или уйти, так и это делаешь. Мы когда живем почти не думаем, только с вами общаясь или в город выезжая приходится головой работать.

  Еще много что рассказывали и о том как утром перед восходом солнцем наступает короткое мгновение, от которого так наполнится можно, что потом весь день кушать не хочется и сил много и мысли чистые. Рассказывали, что если закопаться в землю, то можно стать всей Землей и перенестись и мыслями и взором куда захочешь, так же и с водой, только там хитрость одна есть, о которой сказать не могут, потому как только для женщин это. И еще про ветер и про гадание по камням, что под ногами валяются и про много что еще говорили покуда не пришли к выходу. Тут они встали лицом друг к другу и заголосили, серьезные такие обе, что аж мурашки взяли, а потом так резко повернулись к колобку и произнесли одновременно что-то наподобие Ух-аур!!! После чего резко смолкли. Я посмотрел на камень, а он затрещал, покрылся трещинами разной величины и стал в мелкий песок превращаться. И из середины самой вывалился человек весь в пыли и застывшими от ужаса глазами. Я поднял его и в полутьмах еле разглядел лицо. И о чудо, это оказался Карл Можайский, о котором я к стыду своему почти уже совсем и забыл.