Текст книги "Аналитик. Агония власти"

Автор книги: Андрей Кушаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Глава 1

«В каждой больнице есть два вида пациентов: одни серьёзно больны, другие жалуются на питание»

Неизвестный автор

– Андрей Артурович, вы меня слышите? – спросил голос напротив.

Андрей положил голову на плечо и уставился в пол.

– Андрей Артурович, вы уже у нас почти полгода, пора начать говорить. Что вы скажете о вашей палате?

Молчание.

– Ну, хорошо, а питание, как вам еда?

Молчание. Перекат головы с одного плеча на другое.

– А медперсонал, с вами хорошо обращается?

– Увести? – спросил грубый мужской голос.

– Уводи, всё равно толку нет, продублирую прежнюю запись в карточке.

Его тело, закутанное в смирительную рубашку, поднялось с кресла и поплыло к двери. Затем для него, открылось его любимое место, это коридор. Место, где много пространства, где снуют туда-сюда непонятные люди, трущиеся о стенку и медленно сползающие на холодный пол. Он не чувствует своих ног, которые плохо слушаются его и медленно шаркают по кафельной плитке. Он видит цифры на дверях, но они ничего ему не «говорят». Надев простынь на голову, с криком: «Я Икар!», мимо пробегает его сосед по палате. Андрей и ещё пятеро пациентов запрокидывают голову и начинают хохотать. Всё заканчивается как обычно, «Икара» ловят санитары и, обхватив колени, сидя на полу, он громко рыдает.

Андрея провожают в палату, снимают с него смирительную рубашку и усаживают на кровать. Теперь он волен делать что хочет. Он сразу же хватает раскраску, карандаши и, расположившись на полу, усердно работает над красивым орлом.

– Мне, мне-е-е-е нуже-е-ен красный кара-а-а-ндаш!

Андрей поднял глаза к верху и увидел Семёна.

– Нет! – отрезал Узлов.

– Да-а-а-й мне-е-е кара-а-а-андаш! – настаивал тот.

– Не-е-е-ет! – ещё громче ответил Андрей.

– Да-а-а-й! – истошно закричал Семён и схватил за руку Андрея. Андрей вывернулся и оттолкнул неспокойного соседа, отправив того на пол.

– Да-а-а-ай! – продолжал вопить сосед.

– Что тут происходит? – спросила вбежавшая медсестра. – Сёма, ты что верещишь?

– Кара-а-а-андаш!

– Андрей, дай ему карандаш?

– Не-е-е-ет!

– Кра-а-а-асный!

– Андрюша, ты всё равно им не пользуешься, орёл красным не бывает!

Узлов оторвался от рисунка и удивлённо взглянул на медсестру.

– Тебе не нужен красный карандаш!

Андрей обиженно закатал губу и, отвернувшись, протянул красный карандаш.

– Вот молодец! – похвалила она его. – Сёма вставай с пола.

Андрей искренне любил этого орла. Он не знал, когда это началось, он не помнил, откуда появилась у него эта раскраска, все его мысли, были направлены на этого орла. Скоро придут нехорошие санитары, заберут у него орла и, уложив его на кровать, сделают ему «волшебный» укол, после которого он провалится в другую «страну». Страну, где царит покой.

Он открыл глаза и посмотрел на больничный потолок.

– Все подъём, просыпаемся, открываем глазки, не спешим, Толик, я сказала, не спешим, встаём, аккуратно!

Он опустил ноги на пол и почувствовал лёгкое головокружение. Так было всегда, после посещения другой «страны».

– Как меня зовут? – спросила медсестра.

– Жано-о-о-очка-а-а, – протянули все хором.

– Умнички! – сказала она улыбнувшись. – Надеваем тапочки, и идём умываться.

Выстроившись друг за другом, шаркая по полу, они все идут в ванную.

– Не толкаемся, не толкаемся, берём только свои принадлежности! Серёжа, придурок, сколько раз говорить, твоя кабинка, с изображением бобра, а не утки!

– Утка-а-аа! – сказал Серёжа.

– Да нет же блин, бобер, вот он, – сказал санитар, стуча по дверце кабинки с изображением маленького бобра. – С длинными зубами, как у тебя! Эй, психи, смотрите! – он, как обычно подставляет два указательных пальца ко рту и изображает бобра, отчего все начинает хохотать, размазывая зубную пасту по лицу.

– Гена! – взрывается входящая Жана. – Каждый день одно и то же, ну сколько можно?!

– Я же не виноват, что им весело каждый день, как в первый раз! – расхохотался тот. – Всем, кроме него, – он показал пальцем на Андрея, продолжавшего чистит зубы.

– Он, просто серьёзный человек, правда, Андрюша?

Андрей со щёткой во рту посмотрел на медсестру и отчаянно закивал головой.

– Щас он такой же псих, как и все, правда, Андрюша?

Андрей выплюнул воду в раковину и громко протянул: «да».

– Ну, хватит, дурачиться! – объявила она всем. – Гена, заканчивай здесь и веди их на завтрак.

– Так хохмачи, умылись, чтобы было чистое лицо и строиться!

Пациент Степан сразу же хватал мочалку и начинал ей, драить лицо.

– Да твою мать, опять стал фейс скаблить! – подлетел к нему санитар. Степан стоял с красным лицом, на котором кое-где проступили уже маленькие пятна крови.

– Марш на завтрак, стадо!

Ему нравилась пухленькая маленькая Жана, а Гена нет. Гена, всегда кричал, Гена всегда заставлял их смеяться друг над другом, а иногда, Гена давал кому-нибудь подзатыльника или пинка. Если кто-то начинал истошно орать, он сразу же говорил, что заберет любимый предмет. У каждого пациента был любимый предмет, вещь, тотем, талисман, остаток, доля человечности, его особая кармическая связь с каким-то миром, потеряв который, они могли лишиться всего. И все закрывались, все боялись «потерять» себя. Андрей боялся тоже. Боялся, что у него больше не будет его орла. Его любимого орла. Раскраску, в которой «жил» орёл он не отдаст никому.

Десятки ложек стукали о пластиковые тарелки, подчищая за собой остатки каши. Потом был компот. Вкусный компот, из фруктов, в которых Андрей находил иногда забавных червячков. Он медленно отлавливал их руками и складывал к себе в карман. Он повернул голову на громкий звук. В очередной раз кто-то из пациентов пытался расколоть железным стаканом абрикосовую косточку. Заканчивался этот процесс одинаково, косточка тут же изымалась, так же как и кружка. Булочку Андрей никогда не доедал, он кормил ею птиц на прогулке.

Каждый раз, выходя на прогулку, он подставлял своё лицо на солнце или под струю ветра. Он словно впитывал в себя всю энергию природу, которой ему не хватало в закрытом помещении. Присев у забора, он искрошил булочку, достал червячков и, отбежав на несколько метров, принялся наблюдать, как любопытные птички, всё ближе и ближе, подбирались к его угощению.

– Птички, – сказал подошедший Женя.

– Не-е-е-т, – грозно сказал Андрей.

Женя упал на землю и пополз в сторону птичек. Андрей нахмурившись, схватил того за штаны и потянул на себя.

– Птички! – заорал Женя, царапая землю пальцами.

Через пару минут, оба сидели на крыльце в смирительных рубашках, наблюдая за остальными на прогулке.

– Ну что буйные арестанты, шагайте внутрь, прогулка закончилась, – оповестил Гена.

Андрей с большим наслаждением достал раскраску и принялся за работу. Сегодня объектом его пристального внимания был клюв орла. Он осторожно обвёл контур коричневым карандашом и принялся его аккуратно закрашивать.

– На раздачу! Внимание, всем выйти на раздачу!

Андрей разочарованно поморщился и, убрав раскраску, вышел в коридор.

Раздача ему не нравилась, так как там давали не вкусные таблетки, из-за которых он иногда даже не успевал добежать до туалета. Тогда его гнали в душ и устраивали, по словам самих санитаров – контрастный душ. Любой человек, наблюдавший за этой процедурой, сказал бы, что никаким контрастом там и «не пахло», так как человек вжимался в угол душевой и истошно кричал, в то время как его полевали из шланга холодной водой. Напоследок, всё-таки, была струя теплой водой, которая оказывала минимально-согревающее действие, так как пациент, всё равно стучал зубами от холода. Проглотив таблетки, кто-то возвращался обратно в палату, а кто-то, шёл сразу же в туалет, так как боялся душевой. Оттого, что много пациентов устремлялось в туалет, все кабинки были заняты. В этот раз Андрей, успел занять угловую кабинку и сидел в ожидании опорожнения, разглядывая причудливые рисунки, нацарапанные кем-то на дверях. Крики в коридоре, говорили о том, что кого-то повели в душ, того, кто в этот раз оказался менее проворным, чем другие его соседи по палатам.

Он вышел из туалета и пошёл к себе в палату. В коридоре стоял острый запах чужих испражнений. Он, не зажимая носа, спокойно прошёл мимо и, посмотрев на номер своей палаты, вошёл внутрь. Санитар Гена, сидел на его кровати и рассматривал его раскраску.

– Нет, – сказал Андрей.

– Спокойно господин бывший чиновник, я только посмотрю.

– Нет, – повторил Андрей.

– А это что такое?! – усмехнулся он, показывая на девочку в шортиках, с сачком в руке. – Это же нарушение режима, субъект женского пола, с минимальным количеством одежды.

– Нет, – вновь произнёс Андрей.

– Ну как нет, вот она, прости, но я склонен к изъятию данного журнала.

– Нет.

– Даже не протестуй, следы преступления, так сказать «налицо»!

– Отдай, – неожиданно, даже для санитара сказал Андрей.

– Как ты сказал, что ты сказал: «Отдай!?». Не могу, это нарушение.

Андрей схватил журнал, которым санитар размахивал перед его носом и отвернулся.

– Что!? – удивился Гена. – Сопротивление официальному лицу?!

Андрей почувствовал удар по ноге и, встав на одно колено, ещё сильней прижал к себе журнал.

– Мало значит, – не унимался санитар.

– Гена! – крикнула Жана. – Опять издеваешься над пациентами?

– Ну что вы, я просто посмотреть хотел, чего он там рисует, а он не даёт!

– И правильно делает, это его журнал.

– Я же по-братски…

– Нет, – прорычал Андрей.

– Чего нет, чего нет-то, вот блин заладил!

– Вставай, – предложила медсестра, хватая Андрея за рукав и приподнимая своими сильными руками верх. – А ты иди, проводи ребят с душевой.

– Хорошо. Андрюша, я позже зайду, покажешь мне тогда свои рисунки?! – усмехнулся тот.

Андрея била дрожь. Он улегся в кровать и только сейчас разжал пальцы, сильно сжимавшие раскраску. Она сильно помялась, некоторые странички загнулись, а кое-где они порвались. Андрей прижал изображение орла к груди и тихо заплакал.

Иногда ночью он видел сны. Он в солидном пиджаке, на хорошей машине, ездит по городу. Однако просыпаясь утром, он всё забывал, он не помнил ничего, кто он, откуда, как сюда попал, зачем здесь находится. Он стал частью этой губительной системы, спокойно перемалывавшей тысячи и тысячи душ.

– Эй, чиновник, чиновник? – сказал голос, тормоша его.

Андрей открыл глаза и испуганно посмотрел на двух санитаров.

– Вставай, пойдём на процедуру.

Андрей медленно поднялся и босиком пошёл за двумя санитарами. Он хотел пройти дальше, но его втолкнули в ванную и закрыли дверь. Он прошёл к окну и опустился на пол. Щелкнул замок и на пороге появился санитар Гена.

– Ну что мистер-раскраска, сейчас надо бы рассчитаться за подставу перед толстухой.

Он подлетел к Андрею и стукнув того дубинкой по плечу, потащил его в душ. Андрей вжался в стенку и сразу же почувствовал, как сотни холодных иголок впиваются в его тело. Он закричал и тут же получил струю холодной воды в лицо. Лёжа на полу, он отвернулся к стенке, чувствуя, как немеет спина. А потом всё прекратилось, всё ушло, оставляя лишь только холод.

– Надеюсь, ты усвоил урок? Расскажешь кому-нибудь, твоя раскраска попадёт ко мне. Ну, понял?! Кивни головой!

Андрей закивал головой и пополз к двери.

– Вы двое, вытрите его и уложите спать.

– Хорошо Геннадий Васильевич.

Он долгое время не мог согреться. У его соседа, опять случился приступ астмы и тот, на протяжении уже десяти минут жадно хватал воздух ртом, ожесточённо хватаясь руками за железную сетку кровати. А потом он стих, и Андрей наконец-то закрыл глаза.

Утром все пациенты в палате наблюдали за тем, как их соседа, накрыв большой белой простыню на каталке, выкатывают из палаты. Кто-то начал громко смеяться, приняв, сея процедуру за увеселительное мероприятие. И только дежурный врач, был мрачнее тучи, так как понял, что сейчас, вместо похода домой, ему придётся составлять протокол и писать длинный акт о смерти. Андрей проверил на месте ли его раскраска и, спрятав её в другое место, пошёл на завтрак.

Сегодня в компоте, плавал всего лишь один червячок, а при поедании каши, он наткнулся на маленький камушек.

В этот раз на прогулке ему никто не мешал, он смеялся словно ребенок, наблюдая за тем, как его птички забирают друг друга кусочки хлеба. Одна подобралась настолько близко, что он протянул руку, чтобы схватить её, но та вспорхнула, и Андрей обиженно закусил губу.

Однажды собираясь на прогулку, их заставили надеть сапоги и тёплые куртки. Андрей вышел на улицу и тут же застыл от удивления. Вся земля кругом была «покрашена» в белый цвет. Он коснулся земли, затем ещё раз и ещё, а потом он взял в руку белую кашу и она превратился в его руке в воду. Он расхохотался и взял ещё больше снега, превратив его в своей руке в маленький снеговой комочек. Он кинул его в забор и тот к большому удивлению Андрея остался на нём. Он кинул опять. Кидал ещё и ещё, снова и снова. Пока его пальцы не замерзли, и он не опустил обе руки в карманы куртки.

– Андрей, пойдем к доктору, – сказала подошедшая Ира. Он улыбнулся ей. Ира нравилась ему, у неё был нежный голос и тёплые руки. Он повернулся и пошёл следом за ней.

– Сегодня тебя будет принимать новый врач, Александр Федорович, старый заболел…

– Федоро-о-ов-и-ич, – протянул Узлов.

– Да правильно, Федорович.

Она завела его в кабинет и, усадив в кресло, встала позади.

– Спасибо, вы можете быть свободны, – сказал человек, сидя за столом.

– Обычно мы находимся здесь…

– Спасибо, это не потребуется, если что, я позову вас.

Дверь закрылась и человек в белом халате, тут же вскочил из-за стола и подбежал к Андрею.

– Андрей Артурович, слава Богу, это действительно вы, как хорошо…!

Узлов вжался в кресло, испуганно поглядывая на незнакомого для него человека.

– Мы долго искали вас, столько работы проделали…

– Федоро-о-ов-и-ич, – снова протянул Узлов.

– Да, да, всё верно, я Александр Федорович Клюкин, в пятом регионе, помните, вы спасли мне жизнь в больнице… – шёпотом напомнил он.

– Клю-ю-кин! – сказал как будто самому себе Андрей.

– Боже мой, они успели вам навредить, эти нелюди! Ах да, сейчас, сейчас, – заторопился он, извлекая из кармана таблетку. – Глотайте, глотайте, не бойтесь, это поможет.

Узлов спокойно взял таблетку и, затолкав её в рот, слегка поморщился.

– Запейте, – предложил Клюкин, протянув тому стакан воды. – Вот и славненько, подействует не сразу, но должна сильно помочь, так, по крайней мере, сказали ваши друзья. Послушайте меня Андрей Артурович, с этого момента вы не должны принимать другие лекарства, берите их, но любым способом старайтесь не глотать. Завтра, мы вновь встретимся с вами. Сестра!

– Слушаю Александр Федорович?

– Молчание, полнейшее, он давно уже так? – поинтересовался Клюкин.

– Полгода, не слова, только отдельные слова и обрывки фраз.

– Ну что ж, случай не рядовой, но будем лечить.

– Надо вылечить доктор, мне кажется, он неплохой человек, – призналась Ирина.

– Но, но, Ирина Михайловна, будьте профессионалом, ничего личного!

– Конечно доктор, конечно.

– Можете уводить, всё равно никакого толка.

– Вставай Андрюша, пойдем, пойдем, порисуешь.

Сегодня у него, было, крыло орла. А клюв получился весьма недурно, коричневый, насыщенный цвет. Он долго смотрел на карандаши и никак не мог определиться с цветами. Наконец, взяв чёрный карандаш, он принялся медленно закрашивать белый клочок бумаги, в общей фигуре крыла. Ему вдруг резко захотелось спать и, зевнув он, взобравшись на кровать, закрыл глаза.

Гора. Высокая, большая гора. Летящий орёл, гордый и сильный, его взмах крыльев, говорил о том, что он свободен. Он волен выбирать свой путь, место для охоты и обустройства своего гнезда. Расправив широко крылья, он планировал вниз, спускаясь вдоль склона горы, а затем вновь взмывал высоко в небо, купаясь в первых лучах восходящего солнца. Он садился на вершину горы и обдуваемый ледяным ветром, гордо смотрел вперёд.

Андрей заворочался во сне и, взмахнув пот со лба, перевернулся на другой бок. Его орёл взлетел вверх и начертив в воздухе слово: «Аналитик», скрылся в облаках.

Он открыл глаза и схватился за голову. Ему казалось, что кто-то внутри головы, словно разбирает и собирает его мозг. Он опустил ноги на пол и посмотрел вокруг. Всё было по-прежнему. Некоторые его соседи по палате уже не спали, занимаясь каждый своими делами. Андрей не успел подняться с постели, как в комнату зашла и Ирина.

– Доброе утро, мальчики, как меня зовут?

Все протянули привычное: «Иро-о-о-оч-ка-а-а-а»

– Молодцы! А теперь что делаем?

Все надели тапочки и поднялись с кровати.

– Правильно, какие вы у меня умнички!

Андрей пошёл последним. Всё вокруг казалось привычным для него, но что-то внутри него самого, начало «высказывать» недовольство. Он зашёл ванную и долго не мог вспомнить изображения на своём ящичке.

– Заблудился что ли? – закричал санитар.

Андрей повернулся к нему и отчаянно закивал головой.

– У тебя волк, изображения волка, большая собака, гав-гав, понял?!

Узлов прошёл ещё два ряда и остановился у кабинки с изображением большой собаки. Голова по немного голова начинала проходить. Он посмотрел на своё изображение и, отшатнувшись, выронил зубную щётку на пол.

– Да что с тобой сегодня чиновник, не выспался что ли?! – возмутился подошедший санитар. – Поднимай, промывай и заканчивай процедуру.

Он вновь оказался последним в строю, в длинной очереди, выстроившейся за так называемой «раздачей». Получив своё лекарство, Андрей, молча, положил его в рот и запил глотком воды. Отойдя к окну, он с удивлением для себя выплюнул таблетку в руку и зачем-то положил её в карман. В его голове творилось что-то непонятное. Всплывали образы, люди и события. Он посмотрел на свои руки и поднёс их к окну, играя пальцами на солнечном свете.

– Андрюша, пора заниматься раскраской, – подойдя к нему, произнесла Ирина.

Он кивнул головой и улыбнулся ей, впервые за последние месяцы, широкой улыбкой. Она ответила тем же, немного сдвинув удивлённо брови вверх. Уверенно ступая по коридору, он зашёл к себе в комнату и, достав из-под матраса раскраску, посмотрел на орла. «Аналитик». Это слово, ударило его словно током. Он закрыл глаза и спустя мгновение, вновь посмотрел на своего любимого орла. Аналитик. Аналитик. Каждый раз, когда он открывал глаза и смотрел это слово, словно колокол, «било» в его голову. Психанув, он зашвырнул раскраску под кровать и вышел в коридор.

– Эй, чиновник, ещё рано выходить из палаты, прогулка будет позже! – крикнул санитар.

Он, молча, развернулся и, вернувшись в палату, улегся на кровать. Его соседи по палате усердно трудились над своими тетрадями и раскрасками.

– Андрей, пошли к доктору, – объявила Ирина, входя в палату.

Он, молча, поднялся и, надев тапочки, последовал за ней.

Клюкин, всё с тем же грозным видом, восседал за большим деревянным столом, копаясь в куче бумаг.

– Александр Федорович, привела, – сказала она, усаживая Андрея на стул.

– Спасибо Ирочка, я позову вас.

Андрей не отводил взгляда от его чёрной ручки. Она понравилась ему. А ещё он заметил красивый галстук Клюкина, гармонично сочетающийся с воротником его рубашки, торчащей из белого халата.

Посмотрев на дверь, Клюкин поднялся с места и близко подсел к Андрею.

– Андрей Артурович, как вы себя чувствуете?

Андрей покачал головой и сжал её в руках.

– Да, да, я знаю, мне сказали, что первые несколько дней голова будет сильно болеть.

– Ана-а-алити-и-ик, – произнёс вдруг Узлов.

– Да, да, всё правильно! – воскликнул довольно Клюкин. – Это вы, это ваша профессия. Слава Богу, вы начали восстанавливаться. Наберитесь терпения, этот процесс не быстрый. Самое главное не принимайте больничных лекарств и делайте вид, что вы такой, как и все больные.

– Клю-ю-ю-ки-и-и-ин, – запинаясь, сказал Узлов.

– Это я, всё верно. Вот, вот держите, это следующая порция. Запивайте, запивайте.

Андрей проглотил таблетку и, выпив полстакана воды, снова показал на голову.

– Терпите, ещё пару дней и должно быть легче. А теперь нам нужно расстаться, я должен сообщить вашим друзьям, что есть подвижки.

Он крикнул старшую медсестру, и Андрей отправился прямиком на прогулочную площадку. Он сел на скамейку и сунув руку в карман, не обнаружил там остатки булочки. Разочаровавшись, он поднялся с места и пошел в дальний угол площадки, где ветки дерева опускались на забор, образуя огромную тень. Андрей опустился на землю и посмотрел верх на мощные ветки с листьями. В его голове, вдруг возник, чёткий процесс высаживания дерева и ухаживания за ним. Он «видел» как растёт это дерево, как его ствол утолщается, как ветки набирают мощь, а листья растут, окрашивая дерево в зелёный цвет. Он поднялся и коснулся рукой ветки. Он «прошёлся» по листьям, чувствуя, насколько они реальны. Живая природная сила, открывшаяся ему сейчас. Он обернулся и посмотрел на забор, на стены здания, на санитаров и других больных. Волна панического непонимания и хаоса, охватила вдруг его. Он опустился на колени и заплакал, глядя верх на небо.

– Андрюша, что с тобой? – подскочив к нему, спросила Ира. – Птички не прилетели сегодня, но за то прилетят завтра. Это не повод расстраиваться, поверь.

Она вновь была к нему добра. Её теплые и нежные руки погладили его по голове, а за тем помогли подняться на ноги. Она достала платок и совершенно по-детски, как заботливая мать, вытерла ему слёзы.

– Ну вот, все колени мокрые. Ты что забыл, что сейчас зима?

Он опустился и, зачерпнув пригоршню снега, запихал её в рот.

– Ну, знаете ли молодой человек, это уже хулиганство.

Она заставила всё сплюнуть на землю и лёгким толчком направила его в корпус.

На ужин давали макароны с мясом. Андрей долго ковырялся вилкой, наблюдая за тем, как другие пациенты, уплетают содержимое их тарелок. Он съел половину тарелки и, выпив компот, вместе с остальными отправился в палату.

В эту ночь, он вновь видел орла. Слово «аналитик», уже не производило для него эффекта разорвавшейся бомбы. На какое-то мгновение, он увидел себя, сидящего в кресле за столом, в красивом костюме, с хорошей стрижкой, улыбающегося и довольного жизнью. Потом снова были горы, орёл и слово «аналитик».

Голова болела, как и вчера. Он огляделся вокруг. Он заметил, старые кровати и тумбочки. Не совсем свежую простынь. Почувствовал запах испражнений и пота. Его руки были грязными, одежда засаленная и испачканная какими-то пятнами. От него самого исходил неприятный запах, словно он не мылся целый месяц. Тошнота подступила к его горлу. Он задержал дыхание, а затем, выдохнув, сделал глубокий вздох. Голова отозвалась дикой болью, отчего Андрей негромко вскрикнул и сел на кровать.

– Доброе утро! Как меня зовут?

– Жано-о-о-оч-ка-а-а-а, – хором ответил больные.

Андрей отпустил голову и надел свои тапочки.

– Все встали и марш умываться! – приказал Гена.

Узлов посмотрел на этого санитара и вдруг увидел его «сущность». Андрей вздрогнул. Он увидел на нём «маску». «Маску» смерти или изображения кого-то злобного существа, несущего страдания и боль, всем тем, кто находится рядом.

– Чего уставился чиновник, я же сказал на выход или помочь?

Андрей прошёл мимо него, почувствовать на себя жгучий и злобный взгляд санитара. Он без труда, нашёл свою кабинку и, открыв шкафчик, посмотрел на свою старую, без большего числа щетинок, зубную щетку. Выдавив мёрзкую на вкус пасту, он аккуратно прошёлся по зубам и, открыв рот, в зеркале увидел несколько почерневших зубов. Плюнув от досады в раковину, он закрыл шкафчик и вышел в коридор для построения на завтрак.

Сегодня он не поел. Омерзительная на вкус каша, с компотом, в котором плавали черви, вызвали у него огромное отвращение. Он словно воскресал из мёртвых, он возвращался к жизни, пробуждая в себе всё человеческое. Все чувства, все эмоции, вкусовые и зрительные восприятия предметов и вещей, снова для него стали «доступны». Его мозг, начинал «работать». Всё-то, что делало его уникальным человеком, аналитиком от Бога, постепенно «просыпалось» и требовало объективной реальности, снятие всех оков, разрушение всех преград, освобождения, как души, так и тела. Он хотел перевернуть тарелку, но что-то внутри него воспротивилось такому решению.

– Ты чего не ешь? – спросил один из санитаров.

– Нет, – сказал Андрей.

– Тогда пошёл из-за стола, – приказал тот, тыкая в него пальцем.

Гнев поднимался и нарастал в Андрее с потрясающей скоростью. Он поднялся и посмотрел санитару прямо в глаза, отчего тот сделал шаг назад и испуганно огляделся по сторонам. Андрей зашаркал по плитке мимо него и пошёл по направлению к палате. Он давно уже не помнил этого чувства. Оно было ему как будто незнакомо, однако, он чётко распознал его и почувствовал у себя внутри. Он был голоден. Живот заурчал, подтверждая его предположение. Голод. Он повторил это слово про себя, «смакуя» и «обжевывая» его, словно оно было одушевлённым предметом. Он чётко понял, его значение и вдруг осознал даже, что ему необходимо было сделать.

– Эй, чиновник, раздача всех касается, бегом, я сказал!

Андрей медленно поднялся и, встав в строй, стал ожидать раздачи лекарства. Он вновь сплюнул таблетку на руку, а затем положил её в карман.

– По палатам бегом! – прорычал Гена.

Все с ужасом «рассыпались» в разные стороны. Андрей последний зашёл в палату и, закрыв глаза, улёгся на кровать. Потоки мыслей, образов и схем, снова «ворвались» в его голову, постепенно заполняя всю пустоту и «выгоняя» безразличие к жизни. Кто-то тронул его за ногу и, открыв глаза, Андрей увидел своего соседа справа, державшего его раскраску с орлом.

– Орё-ё-ёл, – сказал тот, протягивая журнал.

– Бери, – разрешил Узлов.

– Орё-ё-ёл, – повторил тот.

– Забирай, бери, – произнёс Андрей, отталкивая руку с журналом.

Больной истерически захохотал и чуть ли не вприпрыжку, залез к себе под кровать.

– Андрей, пойдём к доктору, – поставив руки в бок, сказала Жанна.

Клюкин пил чай с бутербродом, когда вошли медсестра и Узлов.

– Извините доктор, я думала, вы уже позавтракали.

– Ничего страшного, я уже закончил.

– А-а-а-а, снова наш Узлов, как себя ведёт? – поинтересовался Клюкин.

– Сегодня странно доктор, отказался категорически от завтрака, вместо рисования лежал просто на кровати.

– Действительно странно. Ну да ничего, на то мы и доктора, чтобы лечить странности у пациентов.

– Конечно доктор, – согласилась старшая медсестра.

– Хорошо, оставьте мне Жаночка наедине с этим товарищем.

– Я буду неподалёку в коридоре, – улыбнувшись, сказала медсестра, явно заигрывая с доктором.

Клюкин, дождавшись закрытия двери, взял со стола бутерброды и протянул их Андрею.

– Ешьте, я так и подумал, что вы скоро откажетесь от их еды.

Андрей недоверчиво посмотрел на бутерброд, но взяв его, откусил кусочек, после чего, в несколько укусов, покончил с тем, перейдя к следующему.

– Спасибо, – сказал Андрей.

Клюкин искренне удивился, а затем расплылся в доброй улыбке.

– Андрей Артурович, вы должны быть осторожны, не подавайте виду, что пошли на поправку, делайте всё тоже самое, что и другие больные. Иначе, у нас с вами будут большие неприятности.

– Нет, – «отрезал» Андрей.

– Андрей Артурович…, – Клюкин явно подбирал слова, наблюдая за тем, как во рту у аналитика исчезает его последний бутерброд. – Поймите, нам с вами ещё разно предпринимать какие-либо действия.

– Пить, – попросил Узлов.

Клюкин налил стакан воды и, протянув ему, вновь уселся напротив Андрея.

– Друг, – утвердительно произнёс Узлов.

– Да, да, всё правильно Андрей Артурович, я ваш друг, я буду вам помогать.

– Таблетка, голова, – сказал Андрей, протягивая руку.

– Ну конечно, чуть не забыл, – виновато улыбнулся доктор, доставая с кармана капсулу. – Ещё пару дней и у вас перестанет болеть голова, так должно произойти.

Андрей проглотил капсулу и, глотнув воды, поднялся с места.

– Всё правильно, не будем долго беседовать, чтобы не навести на подозрения.

Андрей толкнул дверь кабинета, чуть не сшибив при этом, какого-то больного, проходящего в этом время мимо. Тот заорал на весь коридор и забежал в палату. Андрей, словно зомби, прошёл мимо всех и завернул в другой коридор, упирающийся в дверь на прогулочную площадку.

– Эй, псих, ты куда собрался? – окрикнул его один из санитаров.

– Птички, – сказал, не поворачиваясь, Андрей.

– Я тебе сейчас таких птичек покажу, быстро обратно пошёл.

Андрей развернулся и, проходя мимо, получил ощутимый удар по ноге.

– Это тебе авансом, а получка будет вечером, после отбоя.

Их всех согнали в зал, где они бездумно будут бродить целый час, играя друг с другом или смотря в телевизор. Голова Андрея «находилась» словно в тумане. Его возрождавшийся мозг, стал всё больше и чаще выдавать информацию об окружающей действительности. Он смотрел на этих людей и начал уже понять, что он не такой как они. Цвета, запахи, манера поведения, обстановка, всё начинало казаться ему, чем-то не реальным, это была не его действительность, не его площадка, не его жизненное «поле». Всё происходящее вокруг стало приобретать противоречивый и панический характер. Он даже не заметил, как его вместе с остальными буквально вытолкали на прогулку. Усевшись, под ветками дерева, он попытался настроить фокус мышления, но его сознание, дало понять, что ещё слишком рано и Андрей, сжав голову руками, посмотрел на небо. Где-то там была свобода. В ночных снах и образах, он видел себя другим. Он знал, что когда-то, он был свободным и мог, делать всё что захочется. Но почему теперь по-другому, почему?!

В эту ночь, он снова был подвергнут «очищению» холодной водой. Эти никчемные и злые санитары, издевались над ним и ещё над двумя больными, громко смеясь и прибавляя при этом напор воды. В этот раз их толком даже не вытерли. Андрей чувствовал, как злоба закипает в нём с катастрофической скоростью. Это значит, он был «жив». Он встал на правильный путь. Путь, когда гнев, свидетельствует о том, что человек не лишился всего, что делает его человеком. Он снял свою мокрую рубашку и, кинув её на пол, улегся спать.

В эту ночь, он лихорадил. Он вспотел. Проснувшись, он тут же сдавил голову и, отпустив ее, сильно удивился, так как она перестала болеть. Андрей посмотрел на мокрую майку и, подняв её с пола, надел на себя. Он подчинялся неожиданным приказам в своей голове, рождавшимся так же спонтанно, как и неожиданно уходившим из его сознания. Он подождал, пока все начнут просыпаться и, повторив имя старшей медсестры, поплёлся за всеми в ванную. Его тело действовало по-другому, шаг стал уверенней, а спина выпрямилась. Он удивлялся всему что видит, словно увиденное им, было впервые. Он быстрее обычного почистил зубы и теперь, просто ковырялся у зеркала, делая вид, что умывается.

Тарелка с кашей, была заменена у соседа слева на пустую тарелку, а компот «нечаянно» разлит по всему столу. Взяв абрикосовую косточку, он попытался расколоть её, за что незамедлительно, был выдворён из-за стола и препровождён в зал досуга.