Текст книги "Земля лишних. Новая жизнь"

Автор книги: Андрей Круз

Соавторы: Мария Круз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Разумеется, – уверенно ответил он. – Тогда мы заедем за вами в одиннадцать, чтобы у вас осталось время подобрать то, что вам нужно.

– Хорошо, жду вас в одиннадцать, – ответил я, обратив внимание на слово «мы».

Да, как это ни странно, в гольф я играл. Начал играть еще в Доминикане, где был у меня ученик по дайвингу – тренер по гольфу. Я учил его, а он учил меня. Нравился мне гольф, он чем-то к стрельбе близок, в основном – соревнование с самим собой, со вчерашним днем состязание. Проживая в Лондоне, тоже этого занятия не оставил, и даже перебравшись обратно в Москву, играл и на московских полях, и ездил зимой на юг Испании, где для гольфистов настоящий рай. Не блистал, но гандикап официально имел пять, а в лучшие моменты моги вообще в два уложиться. И гардероб мой был как раз под гольф рассчитан – нужны были только перчатка на левую руку, туфли и ремень эластичный, чтобы крутить торсом не препятствовал. И кепку, пожалуй: в очках я не люблю играть. Даже самое хорошее стекло иногда искажает изображение, а когда стоишь на грине и пытаешься определить кривизну поверхности, то очки очень здорово подвести могут.

Я неторопливо позавтракал, выпил маленькую чашку эспрессо – перед гольфом, как и стрельбой, кофеином лучше не накачиваться. Затем вышел на парковку отеля, а тут и Смит подъехал с еще одним мужиком, одетым, как он сам. Только Смит был среднего роста, крепкий, короткостриженый и с незаметным лицом, а второй – повыше и на не очень удачливого боксера похож. Отрекомендовался Брауном, естественно.

Заехали они на открытом сером «сто десятом», с уже привычными орденскими эмблемами на дверях, куда я и уселся на заднее сиденье. Смит вежливо поспрашивал, как прошел мой первый вечер на Нью-Хэвене, и я сказал ему, что пока мне здесь все очень нравится, и место это очень подходит как для жизни, так и для получения от этой жизни всевозможных радостей. Ответ Смиту понравился, судя по всему. В требуемую концепцию укладывался. Не просто так они меня сюда тащили, верно? Хотели поразить воображение заезжего провинциала.

Путь до клуба занял не много времени, и автомобиль остановился на парковке у потрясающего клаб-хауса, не хуже чем в самом Сент-Эндрюзе, наверное. Машины вокруг тоже были соответствующих марок и моделей, военно-полевого вида «сто десятый» выглядел здесь противоестественно. Мы прошли внутрь, в магазин, находившийся на первом этаже.

Да, очень и очень неплохо. Очень. В общем, нашел я сразу, что хотел. Туфли, перчатку и козырек. И мячи трехслойные – чтобы своими играть, знакомыми. В общем, достаточно, носки только еще добавил.

С клюшками у них тоже все хорошо было. И в прокат не все комплектом давалось, а выбрать можно было. Вот я и выбрал то, что мне привычно. Самое главное – у них айроны были «Бен Хоган», такие же, как у меня. Рукоятка немного толстовата для моей ладони – на своих я поменял на тонкую, – но все остальное как надо. Клюшка эта интересная: у нее головка из двух сплавов состоит. Рамка из вольфрама, а ударная поверхность, «лицо» – из титана. И получается, что центр тяжести чуть ли не в самом низу головки, отчего удар получается быстрый и мощный. То, что металл разный, можно увидеть, если только к свету под углом головку повернуть. Стыка так и не видно, но цвет отличается. Так и взял весь комплект, с тройки по девятку. Вуды взял «Большую Берту» – первый, третий и пятый. Тут сомнения неуместны. А вот паттер выбрал самый простенький, классический – лишь бы рукоятка с головкой в середине соединялась: так мне целиться легче, – и движется он более прямо. Веджи тоже взял хогановские, как у меня. Докупил еще вилочку – дивоты заравнивать, и пакетик с деревянными «ти», длинными и короткими, вперемешку.[4]4
  Айрон (Iron) – железная, и вуд (Wood) – деревянная. Разновидности клюшек для гольфа. В прошлом клюшки с плоской головкой изготавливались из железа, а с объемной – из дерева. Теперь все делается из высокотехнологичных сплавов, но названия так и остались. Вуды предназначены для особо дальних ударов, у них тяжелее головка и длиннее рукоятка. Айроны нужны для игры поближе. Отличаются длиной рукояток и наклоном лицевой поверхности головки. Паттер предназначен для добивания на грине, непосредственно в лунку (putt). Назначение веджей (wedge) – специальные удары, такие как выбивание из бункера, или из «раффа» («воротника» травы вокруг грина). Дивот – ямка в дерне, образующаяся после удачного удара айролом. Заравнивать дивоты – признак благовоспитанности. Ти (tee) – одновременно маленький колышек, на котором выставляют мяч для первого удара, и точка, откуда начинается игра на каждой из лунок. Существуют три «ти», с которых начинают люди с разным уровнем мастерства.


[Закрыть]

Выдали мне сумку и карт под нее. Растолкал я клюшки, чтобы лежали в привычном порядке, и покатил с этим всем хозяйством на улицу. А на улице встретил Смита, сопровождавшего высокого, симпатичного, блондинистого и очень молодого мужика, едва за тридцать. Для такой «олимпийскости» молодого, я имею в виду.

– Мистер Ярцев? Я – Спенсер Родман Четвертый, рад вас видеть, – протянул он мне руку.

Рукопожатие умеренно крепкое, дружелюбное, «располагающее» – таким специально учат.

– Очень приятно, – поздоровался и я. – Андрей Ярцев. Было мило с вашей стороны пригласить меня на частный корс.

– Я и не знал, что вы играете, – блеснул безукоризненной улыбкой Родман. – Мой партнер заболел и не смог приехать, а мы уже зарезервировали время. Так что вы очень кстати оказались здесь.

– Я тоже так думаю, – согласился я. – Почти полгода не играл, приятно будет вспомнить.

– Прошу вас.

Он показал мне на белый двухместный карт. Сам сел за руль, и мы поехали. Смит и Браун остались на месте. Едва мы тронулись с места, Родман перешел к делу:

– Я ожидал, что вы не станете общаться со Смитом, и заранее намерен был пригласить вас на Нью-Хэвен. Но это была проверка. Если бы вы согласились говорить с ним, то я расценил бы вас как еще одну банду, которая ищет, где бы заработать. Может быть, вам и досталась бы работа, но не слишком ответственная и не слишком выгодная.

– И потом меня в убыток можно было бы списать, верно? – нейтральным тоном осведомился я.

Родман посмотрел на меня. Затем кивнул и сказал:

– Возможно, вы правы. Но я не заинтересован в кратковременном сотрудничестве. Вас очень хорошо рекомендовали – человек, которому я кое-чем обязан. Очень умный человек, который делает головокружительную карьеру. И она будет еще более головокружительной, если у нас с вами все получится.

– А моя карьера? – подкинул я вопрос.

– Она как таковая не состоится, – усмехнулся Родман. – Вы сразу запрыгнете на самую высокую из возможных ступеньку. Выше вам уже не попасть, не буду скрывать. Но выше вас будут считаные люди. Это как в большой корпорации, где вы можете стать исполнительным директором, но чтобы заседать в правлении – нужно иметь акции.

– Пакеты зачастую идут в виде бонуса исполнительному директору, – напомнил я.

– Да, но – миноритарные пакеты, – кивнул мой спутник. – Это и здесь возможно. Сейчас таким миноритарным пакетом, если выражаться образно, обладаю я. А я намерен объем своего пакета увеличить. Деньгами у нас такие дела не делаются – только заслугами. И поэтому мне нужны вы, а вам буду нужен я. А еще вы нужны, что меня, признаться, очень удивляет, рекомендовавшему вас человеку.

– Почему удивляет? – усмехнулся я. – Я настолько уродлив?

– Нет, просто я никогда бы не подумал, что эта девушка может питать теплые чувства к кому-нибудь, кроме себя, – покачал головой Родман с явным удивлением. – Первый «ти», кстати. Машинку здесь бросим, ее заберут. Тут приятно прогуляться.

– Не возражаю.

Карт остановился практически рядом с двумя желтыми шарами, обозначавшими линию первого удара.

– Разыграем? – Родман достал монетку и покрутил ее в пальцах.

Британский пятидесятипенсовик, новенький, прямо оттуда. Хотя он – американец. И Родман сам как эта монета – молодой, холеный, с прекрасным произношением, ухоженные руки, тонкие пальцы с несколько длинноватыми, только прошедшими маникюр ногтями. Прекрасная стрижка, свидетельствующая, что обладатель оной – джентльмен. Ни на руках, ни на лице – ни единого шрамика, только веснушки на белой коже. Точно не били в жизни ни разу. В колледже, может, постукался в перчатках на «поединке джентльменов» разок, и достаточно. Зато умен и хитер. Ин-три-ган. Как я и надеялся. Весь жизненный путь на лице написан. Закрытая школа, затем – скорее всего Гарвард, произношение – типичный янки. Изучал право, естественно. Иначе и быть не могло. Студенческое братство, «fraternity», которое плодит удивительных уродов – «дедовщина» чистой воды, зато со страшным самомнением, а заодно потом дает немало связей в истэблишменте.

Потом работа в юридической компании, большой, затем наверняка стал партнером. Не мог не стать, потому что не из крестьян, приставка «Четвертый» многого стоит, семейные связи должны были сработать. Затем все те же связи, интриги и умение пролезть куда угодно привели его в Орден. Впрочем, может, само братство их в Орден и отправляло. По слухам, нынешний президент американский в какие только общества тайные не влез в бытность свою в студенческом братстве, где блистал не умом, а лишь пристрастием к алкоголю. А теперь уже и не поймешь, кто им, двоечником, крутит.

Из таких, как Спенсер Родман, только адвокаты и получаются. Чаще всего работающие с корпоративным правом, налогами и вообще не пойми с чем. Или прямо в политику идут: в Америке прийти в политику, не будучи юристом, почти невозможно.

А еще такие ребята чуть не с детства привыкают к власти – и твердо понимают, что весь мир предназначен к тому, чтобы их обслуживать. Из них получаются такие вот орденские управители, стремящиеся тихой сапой управлять всем и вся. А потом хотят больше власти, еще больше и начинают делать глупости, как вот Родман сейчас. Потому что студенческое братство и корпорация законников не дают необходимых знаний для организации специальных операций.

– Бросайте.

– Мой – орел, ваша – решка.

Родман бросил монетку, и она упала профилем королевы вверх. Ему и начинать. Родман зажал в ладони мячик вместе с «ти», воткнул в землю, аккуратно убрал руку. Двести восемьдесят ярдов, пар – три.[5]5
  Пар (paar) – количество ударов, за которое игрок должен забить мяч в лунку. Излишек ударов приплюсовывается к гандикапу (отставанию), а «сэкономленный» удар называется «бёрди».


[Закрыть] Несложная лунка, для разминки.

Родман сомневаться не стал, взял первый вуд, несколько раз замахнулся, примериваясь, затем маленьким шажком передвинулся на линию мяча, сделал отличный замах. Звонкий щелчок – и мячик по идеальной дуге полетел в сторону грина. А неплохо! Перебросил через единственный бункер и попал прямо в рафф. Но теперь ему нужно выбивать из раффа к флажку,[6]6
  Флажок обозначает лунку, когда игроки находятся от нее далеко. Во время игры на грине флажок убирают.


[Закрыть] и потом добивать придется все равно: вряд ли он попадет сразу в лунку – далековато все же, и грин[7]7
  Грин (green) – участок очень коротко подстриженной травы вокруг лунки, игра на котором разрешена только накатом (патт). Грины обычно отличаются сложной конфигурацией.


[Закрыть] под уклон от него идет.

– Прошу вас.

Я решил не блистать длинными ударами – они у меня не слишком точными получались. Выбрал третий айрон, тоже примерился, сделал несколько пробных свингов, затем прицелился, пару раз проверил направление, ударил. Звук хороший, сочный, летит прямо, но гораздо ближе. Как и рассчитывал, упал перед бункером и даже не докатился до него.

– Нестандартное решение, – сказал Родман.

– Я не слишком хорош с вудами: точность хромает, – честно сознался я. – Зато теперь девятым айроном выбью его точно к флагу.

– Я так и подумал, – улыбнулся Родман. – Вы – перестраховщик.

– Я – снайпер, – поправил я его. – В моей специальности для лихачества вообще нет места. Снайперское дело больше напоминает обычную бюрократию. Или бухгалтерию, скорее всего.

– Вы знаете, это очень хорошо. В том деле, к которому я хочу вас привлечь, ненужному риску тоже нет места. Пойдемте к мячам?

– Прошу вас. – Я жестом пропустил его вперед.

Мы не торопясь пошли к мячикам.

– Скажите, вы сейчас собрали и тренируете довольно своеобразную команду, – заговорил он, когда мы уже катили свои тележки по стриженой зеленой траве поля. – Молодая и очень красивая женщина, ваша подруга, которая известна не только красотой, но и боевыми умениями. Бывший офицер из России, скрывающийся здесь от обвинения в уголовных преступлениях. Бывший житель Флориды, известный там как подпольный торговец оружием и изготовитель взрывных устройств для банд наркоторговцев, особо искушенный во всякой сопутствующей электронике. И братья-бандиты, содержащие клуб, при этом умеющие владеть оружием как «зеленые береты». Какова цель этого?

– Цель – создать профессиональную группу, способную решать любые задачи с максимальной эффективностью, – выдал я официальную версию.

– А кто будет ставить задачи? – уточнил Родман.

– Будет группа – найдется и кому ставить, – пожал я плечами. – Для группы задачи ставлю я, а уже мое дело получить их от кого-то еще. Только услуги моей группы очень дороги, потому что второй такой в этом мире нет.

Родман задумчиво кивнул, усваивая мое самоуверенное заявление. Затем сказал:

– Обоснуйте последнее утверждение, пожалуйста.

– Есть плохо подготовленные банды, и есть прекрасно подготовленные группы, работающие в рамках каких-то конкретных задач на кого-то конкретного, в составе конкретных воинских формирований. А такой универсальной, как моя, еще нет. Мы подготовлены по самым высоким стандартам, но не принадлежим ни к одной политической группировке, армии или правительству.

Теперь он кивнул скорее утвердительно.

– То есть вы пытаетесь воскресить институт наемничества в том виде, как он существовал, скажем, в Конго и Биафре? Отряды хорошо подготовленных бойцов, с постоянным составом, но работающие по найму? – уточнил он.

– Да, точное определение, но мы подготовлены еще лучше, – подтвердил я его догадку.

– Какова готовность группы сейчас?

– Зависит от задачи, – немного озадачился я его вопросом. – Скажем так – высокая. Остальное доберем, когда будет понятно, что надо сделать, если задача вообще соответствует нашему профилю.

– Соответствует, – кивнул он и сказал: – Ваш мяч.

– Спасибо.

Второй удар был не сложным, стандартным. Целился я все равно долго, но потому, что давно усвоил – гольф спешки не любит. Ударил, и мяч по высокой дуге пролетел над бункером и упал на грин примерно в метре от лунки, почти не прокатившись.

– Прекрасно, – сказал Родман, проследив движение мяча. – Последний удар очень простой теперь.

– Надеюсь. Пойдемте к вашему мячику.

Мы пошли в обход песчаного бункера, катя за собой сумки на тележках.

– То есть, в принципе, вы согласны взять на себя миссию по, скажем, элиминации? – уточнил он.

– Когда создается команда бойцов, не ожидаешь, что вам предложат работать нянечками в доме для престарелых, – парировал я. – Или выгуливать собачек.

– Это верно, – кивнул Родман. – А к работе на постоянного нанимателя как бы вы отнеслись?

– Это зависит от условий найма, – усмехнулся я. – Разложите все подарки под елкой, и я смогу сказать точнее.

– Хорошо, – кивнул он. – Сейчас выбью этого гаденыша из травы, и продолжим.

Родман достал ведж, встал под углом к траектории – и быстро и ловко выбил мяч на грин. Хорошо выбил: метрах в двух от флага остановился.

– Добьем? – спросил он.

– Да, конечно.

Я извлек паттер из сумки, подошел к мячику. Так, уклон от меня, но слабый. И чуть-чуть влево. Значит, целюсь правее сантиметров на десять, и главное – силу рассчитать. Наклонился, проверил стойку, пару раз провел паттером мимо мяча. Придвинулся и слегка ударил, проводив его клюшкой. Мячик описал пологую дугу по короткой траве и скатился в лунку. Я достал его и сунул в карман.

– Прекрасно. Теперь я.

Я заметил, что Родман играет здорово, но готовится к каждому удару быстро, рассчитывая скорее на умение и талант, чем на тщательный просчет позиции. Но мячик забил легко.

– Теперь можем на вторую идти, – сказал он.

Мы забросили клюшки в сумки и пошли к краю первого поля.

– Попробую разложить подарки, – продолжил мой собеседник. – Разумеется – деньги. Сумму мы с вами определим, но она будет впечатляющей, обещаю. Это первое. Второе – вы получите должность в Ордене. Ваша знакомая потребовала этого от меня в самой категорической форме.

– Какую должность, и что она дает? – сразу взял я быка за рога.

– Я после окончания операции намерен занять кресло руководителя направления специальных проектов, – отчетливо, чуть не по слогам, давая мне возможность запомнить каждое слово, сказал Родман. – Это – второй уровень в иерархии Ордена. А ваша подруга из Базы «Россия» попадает на третий: отдел специальной аналитики. Разведка, в общем. А вы попадаете в ее подчинение – руководителем направления специальных операций. Как она и просила, вы будете вместе, а два самых ключевых направления в моей структуре будут управляться моими людьми. Всем хорошо. И мне, и вам, и ей. В такой комбинации мы будем почти неуязвимы.

– Это правильный ход с вашей стороны, – похвалил я его. – Бюрократически безупречный. А что дает должность мне?

– Бесплатно – симпатичный дом в холмах, с видом на океан. Здесь. Чувствуете, что здесь совсем не так жарко, как на континенте? – спросил он неожиданно.

– Это всегда так? – спросил я.

В Порто-Франко сейчас градусов сорок, зной и адское пекло, сковородка, а здесь дай бог чтобы тридцать было. И ветерок. А ведь ближе к экватору.

– Всегда, – кивнул он. – Нет таких перепадов климата. И сезон дождей здесь намного проще переносится – и дождь спокойней, и не целый день, а так – польет немного, а потом опять солнце. Здесь и на соседнем острове – настоящий микроклимат.

– Ну надо же! – удивился я. – Понятно, почему ваши власть имущие здесь расселились. Что еще?

– Власть, – четко выговорил это слово Родман. – Возможность жить с вашей красавицей в комфорте и почитании. И другая ваша подруга в соседнем кабинете, как дополнительное развлечение. И очень высокие бонусы к очень высокой основной зарплате. Вы быстро станете богатым человеком. Орден даже рядовым сотрудникам платит много, а уж руководителям такого уровня – вы даже представить себе не можете. И еще вы будете неуязвимы на острове, случись вам укрываться.

– Этот уровень предполагает возможность прохода через «ворота»?

– Вы уже знаете? – улыбнулся Родман.

– Послушайте, вы же нанимаете меня не только потому, что я умею стрелять, а еще и потому, что я умею думать и складывать два и два, – даже немного возмутился я. – Это же секрет Полишинеля.

– Расскажите, как вы догадались? – попросил Родман. Я рассказал ему обо всех своих умозрительных догадках, которые раньше приводил Белецкому, Гонтарю и Барабанову в ППД. Кроме того, рассказал о часах и о том, что пьяные имеют привычку болтать. Попутно мы прошли длинную вторую лунку с паром четыре – без особых достижений, но и без приращения гандикапа.

– Впечатляет, – кивнул он. – Я начинаю думать, что вас раньше даже недооценивали. А я хотел вас удивить. Правда, там не так все просто, как вам сейчас кажется, но в основном вы правы. А зачем вам «ворота»? Хотите обратно?

– Ни за какие деньги, – покачал я головой. – Но если дойдет дело до серьезной работы в будущем, возможность найти и пригласить некоторых людей, что-то ввезти сюда из того мира – была бы кстати.

– Вы сможете ходить через «ворота», ваш статус будет предполагать такую возможность, – сказал Родман. – Теперь о вашей команде. Что вы планируете делать с ними в будущем?

– Им должны достаться деньги и, возможно, поддержка Ордена в каких-то видах, – начал перечислять я. – Например, поставка спецсредств по разумным ценам для нужд команды. Или даже бесплатно. Транспорт, возможно. Я предпочел бы иметь их на материке как независимую группу, поэтому хотелось бы иметь доступ к хорошей тренировочной базе, на материке или здесь, время от времени. Форму необходимо поддерживать. Вы правы, я именно начинаю формировать отряд наемников. Если у меня появятся лишние деньги – я сделаю его сильнее и эффективней. В идеале превращу в частную военную компанию, на манер того же «Блэкуотер» из Старого Света.

– Согласен, как раз это несложно организовать, – кивнул собеседник.

Мы прошли некоторое время в молчании, после чего я спросил:

– Скажите, а вся лавочка, в которой, как предполагается, я буду работать, базируется здесь, или придется ездить на работу далеко-далеко?

– Вообще-то пока это закрытая для вас информация, – довольно резко ответил Родман.

– Мне казалось, что вся информация об этом острове закрытая, и, даже приглашая меня сюда, вы рискуете ее разглашением, – засмеялся я.

– Ничуть, – заявил он. – Остров не может покинуть никто, кроме совсем немногих проверенных сотрудников Ордена. Вас здесь нет – вас специально не регистрировали на въезде, чтобы даже доказательств вашего посещения не существовало. Влетали вы как «Смит плюс один». Вы не зарегистрированы в отеле. Вы еще ничего не знаете об острове, если честно, но даже если узнаете больше, то будете всего одним-единственным сумасшедшим, который сам не ведает, что говорит. Система простая, но очень эффективная. Здесь даже никакой секретности нет особой – просто у информации отсутствуют пути распространения. Изолированная информационная система. Вещь в себе, если угодно.

– Я еще спрошу кое о чем, – аккуратно закинул я удочку. – Половина острова закрыта. Это по причине секретности, или там действительно частная собственность?

– Это не секрет, пожалуй, – задумчиво ответил Родман. – Наверное, это даже бонус для вас. Потенциально. В теории. Да, там есть несколько закрытых орденских объектов, но это не главное. Там действительно частная собственность. Почти половина той территории приобретена различными частными владельцами, где они и живут, или куда они приезжают. Принцип такой – если у вас хватит денег купить там участок земли, причем маленькие участки не продаются, то на своей земле вы можете установить любые законы, которые вам угодны. Любые. Хотите – наслаждайтесь рабовладельческим строем, хотите – постройте коммунизм. Никто и никогда не поинтересуется вашим образом жизни, пока он не начнет входить в противоречие с интересами соседей.

– Интересно, – покачал я головой.

– Нравится идея?

– Очень.

– Поэтому главный источник секретности в том, что мы сами не спрашиваем, чем там занимаются люди, – пояснил он. – Мы просто не знаем и не имеем права знать. Но это очень, очень дорого. Даже если у нас все пойдет хорошо, то не уверен, что вы сможете обосноваться там. Я пока точно не могу и даже не могу предвидеть, когда смогу наконец.

Родман помолчал пару секунд, затем добавил:

– Кстати, отчасти наличие этой территории и есть причина того, что на острове нет никаких спецслужб. Ни слежки, ни прослушки, ни даже полиции. Есть батальон патрульных сил для оборонных функций и охраны специальных объектов, и все.

Ну это-то понятно. Если есть чего скрывать и своя рука владыка, зачем здесь разводить людей, основная работа которых – сбор информации? Мало ли какую информацию они соберут и как ее используют? Многие уже напарывались на проблемы, когда слишком увлекались созданием спецслужб. Пока в них реальной потребности нет, они и не нужны. И без них найдется кому проблемы создавать.

– Стоп… А те же «Архив и записи»? А отделы охраны порядка патрульных сил? – поинтересовался я.

– Все на материке, – показал он рукой в сторону невидимого берега. – Пока здесь не было ничего. Да и те больше на аналитику и охрану ориентированы, это не разведка. Первую попытку создать спецслужбу, причем ограниченную в правах и задачах, предпринимаю я сейчас. Я имею в виду – на острове.

Третья лунка получилась для меня провальной. Загнал мяч в бункер, потом выбил его за куст. Пришлось перебрасывать по неудобной траектории, и мяч упал далеко от флага. И загнал я его в лунку двумя паттами. Два очка в гандикап, двойной богги. А Родман уложился в пар.

– У меня к вам еще один вопрос, – продолжил Родман. – Дело в том, что некоторые предполагаемые в будущем операции будут нацелены против интересов территории Русской Армии. Не против людей, а именно – интересов. Насколько это для вас приемлемо?

Ну вот наконец и давно ожидаемый вопрос. Пора уже было им разродиться. Ответ на него тоже давно подготовлен:

– Видите ли, я очень долго прожил за границей России, – заговорил я, изображая задумчивость. – Когда вернулся домой – провалил бизнес, потому что отвык даже существовать по тамошним правилам. Зря вернулся.

– Так что по основному вопросу? – напомнил Родман.

– Конечно, это немного неприятно, но не критично, – ответил я. – Если бы было критично, я принял бы их предложение остаться там. Но я предпочел сохранить независимость и организовать свою собственную маленькую армию. А почему вы все же обратились ко мне? Я же русский, не было ли более естественным нанять кого-то другого, перед кем не стоял такой вопрос – действовать против своих или нет?

– Устойчивых групп обученных наемников еще нет в этом мире, – ответил он. – И самое главное – если ваши соотечественники начнут очень уж активно интересоваться, кто стоит за операциями, а у нас не хватит ума сохранить секретность, то в результате наткнутся на вас. Тоже русского, командующего группой людей без излишних принципов.

Четвертая лунка имела пар в три удара, но уже была сложной. Фэрвей изгибался вправо, огибая группу деревьев, на отметке в сто ярдов. Получалось около ста пятидесяти прямого удара, но при этом был изрядный риск загнать мяч в кусты. После поворота фэрвей проходил через еще сто ярдов газона до самого грина, но сам грин был окружен тремя бункерами, и за ним была яма с водой. Загогулисто. Через деревья перебросить не получится – далековато, траектория будет пологой. Только обогнуть – но у меня такие удары всегда выходят совершенно непредсказуемыми.

Родман начал с «ти» уверенно. Айроном, тройкой, подсекая мяч, чуть открыв «лицо» клюшки, придавая ему вращение по часовой стрелке. После щелчка мяч взмыл в воздух, пролетел какое-то время прямо, затем решительно свернул вправо – и исчез из поля зрения, заслоненный деревьями.

Моя очередь. Можно не рисковать и выбить мяч по прямой: пусть упадет на фэрвей подальше от флага, – а потом добить прямым ударом. Только вот какая штука – чем дальше удар, тем ниже точность, а грин окружен ловушками. А мой удар будет дальше от флага при такой тактике. И вероятность снова загнать мяч в бункер или, хуже того, в яму с водой – очень возрастает. И тогда надежда догнать Родмана почти испарится. Играет он лучше, чем я. Придется повторять его удар.

Готовился я очень долго – даже слишком, хотя этого тоже делать не стоило. Позиция для свинга вообще довольно напряженная: тело устает. Ударил. Мяч почти повторил траекторию своего собрата, но все же не так чисто. Куда попал – не видно, надо идти. Мы с Родманом подхватили сумки и пошли вперед. Он продолжил:

– Впрочем, как я и обещал, операция напрямую не направлена против каких-либо лиц или объектов Русской Армии. Скорее, против их интересов, не более, хотя и ключевых интересов. Не буду скрывать – вся история возникновения и развития их территории превратилась в один большой нонсенс. Не самая удобная и удачно расположенная земля, с агрессивными противниками прямо под боком, выделенная нами для расселения ваших соотечественников, оказалась очень богата природными ресурсами. И не просто ресурсами, а ресурсами, имеющими ключевое значение в этом мире. Предугадать заранее это было невозможно. Посмотрите на мячи!

Мячи лежали рядом – буквально в двух шагах друг от друга, ближе к левому краю фэрвея, достаточно далеко от кустов. Можно играть, и при этом – с равной позиции. А мне бы преимущество нужно: я уже на два очка отстаю.

Следующий удар был за Родманом. Безошибочный свинг шестым айроном, мячик упал прямо на грин – и, несколько раз несильно подскочив, остановился метрах в трех от флага. Я просто повторил удар, послав мяч поближе к флагу на полметра.

– Вы просто по моим следам идете, – усмехнулся Родман. – В общем, изначальный проект, в котором предполагалось, что русские привычно для них занимают границу между европейской и азиатской цивилизациями и выступают в роли естественной преграды для азиатско-мусульманской экспансии, состоялся не в полной мере. Кое-что пошло не так, как планировалось.

– Вы утратили управление? – усмехнулся я. – И, кстати, зачем было формировать почву для всей этой экспансии?

Родман хмыкнул, но ответил:

– На самом деле именно из тех краев можно безболезненно и незаметно переселять великие множества людей. Там до них никому нет дела – умрут они или куда-нибудь уедут. Там их очень много, и их существование никого не заботит. В Америке, Европе, да и в России, так не выйдет. Дальше… дешевая рабочая сила ведь нужна и здесь. Продолжать?

– Нет, достаточно, – покачал я головой. – С этим все ясно. Вернусь к вопросу об утрате управления.

– Вернемся к утрате управления, – согласился Родман. – Предполагалось, что Орден будет ограничивать процесс укрепления военной мощи русских, контролировать финансовые потоки, не давать им слишком уж окрепнуть. Именно для этого мы, не буду скрывать теперь, организовали переброску через «ворота» целого ряда лиц из руководства Российской Федерации на «той стороне», которые и там работали на нас. Тем более что либеральные политики к тому времени теряли почву, а мы ошибочно полагали, что это вследствие репрессивной политики власти. Вроде как в других условиях они смогут возглавить народ.

После этой речи он поморщился, словно его лимоном кормили.

– И?.. – усмехнулся я.

Родман вздохнул и продолжил:

– Инициировали открытие коррупционных уголовных дел, устроили лазейку на эту сторону, фактически – вытеснили их, перевезли их и доставили на место. Предоставили им все, о чем они нас просили: дополнительные средства, оборудование, людей и прочее. Надеялись, что они действительно смогут возглавить ваших соотечественников здесь и помочь нам управлять ситуацией. Уберете мяч?

– Да, конечно, – кивнул я.

Мой мяч мог оказаться на траектории мяча Родмана, поэтому я поднял его с грина, бросив на это место монетку.

– Секунду, пожалуйста.

Родман долго целился, сделал патт, и мяч прокатился мимо лунки, остановившись сантиметрах в тридцати за ней. Родман поморщился:

– Ваш удар.

Я уже заметил, что Родман не слишком хорош именно на грине. Видимо, пространственное воображение у него было слабее, чем у меня. Мне же, привыкшему в голове выстраивать баллистические траектории, учитывая все отклонения, это было проще. Два с половиной метра для меня была очень небольшая дистанция. Учел уклоны, ударил – мячик загремел в лунке. Родман быстро добил свой. Мы покатили тележки к следующему «ти».

– К сожалению, достичь этого им не удалось, – продолжил мой собеседник. – Мое руководство не учло того простого факта, что упомянутые люди и на той стороне никакой любовью соотечественников не пользовались, и на этой таковую им тоже заработать не удалось, хотя обещали они противоположное. Наше руководство верило их заверениям и платило, а они сразу начали грызню между собой, дележ активов – и, в конце концов, ситуация стала еще более неуправляемой.

– Вообще-то они этим всегда занимались, – уже засмеялся я. – Странно было не знать.

– Не я принимал решения, к сожалению, – сказал он. – И в этот момент наиболее организованной и целеустремленной силой оказались другие люди, нам глубоко враждебные. И это наложилось на открытие целого ряда богатых месторождений металлов, природного газа и, в конце концов, нефти. Мы слишком доверились уверениям и обещаниям наших коррумпированных союзников, слишком долго почивали на лаврах и, как результат, получили так называемую Территорию Русской Армии. Она прекрасно выполняет заложенные в нее нашим проектом функции барьера между цивилизациями, но с не меньшим успехом – функции барьера между нами и нефтью, между нами – и контролем над Новой Землей, между нами – и вообще каким-либо контролем над ситуацией.