Текст книги "Открытый прицел и запах напалма(СИ)"

Автор книги: Андрей Ивасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Затем ополченцы получили слегка зачерствевший хлеб, несколько колец колбасы, рыбные консервы, тушенку и пластиковые ложки, которые уместили в два рюкзака. Один из которых, ничего удивительного, достался Са**нову, а другой – К**шееву. Дополнительно в плащ-палатку завернули дюжину армейских сухпайков и пару кило свежих помидоров, боец завязал ее и закинул на плечо.

– Попрыгали! – велел Адик. – Проверьте, чтоб ничего из карманов не выпало. Останавливаться будет нельзя. Если у кого есть баксы, то можете отдать их мне – воевать вам станет легче!

Бойцы рассмеялись, отдавая должное шутке. Однако на лице у взводного не дрогнул ни один мускул.

– А куда мы? В аэропорт? Или на Карловку? – на полном серьезе спросил боец с позывным "Джими".

– Засекречено все на сто лет! – в этот раз отшутился Крым. – Особо любопытные пойдут на беседу к Одессе.

– А кто это?

– Узнаешь.

"Какой, блин, попрыгать?! – мысленно ругнулся Роман. – И так навьючили как верблюда. Надо было в детстве пупок на три узла завязать". Лямки сразу врезались в плечи – рюкзак тянул под полтора пуда, никак не меньше. А еще и гранатомет с карабином. При его-то собственном весе в семьдесят два килограмма! Но "караул" он кричать не собирался, пару раз вместе со всеми слегка подпрыгнул, больше за компанию, чем для проверки амуниции, которой у него и не было.

– Мы идем на боевые, – внушительно и спокойно сказал Адик, но так, чтоб его все услышали. – Будем в засаде ждать врага. Вернемся, возможно, не все. Если есть сомневающиеся, то пусть сразу идут домой. Суд над трусами потом будет скорый, но справедливый.

Таковых не нашлось. Каждый понимал обстановку и значимость произнесенных слов. Но лица у всех насторожились, встретились глазами с жестким и любопытным взглядом командира, который крутил в пальцах снятые с носа очки.

Адик засунул очки в нагрудный карман, крякнул в кулак. Выражение его взгляда переменилось, почувствовалось доброе. Он покашлял в кулак.

– Растянулись цепочкой и – бегом! – последовала команда.

Базу покинули через ворота КПП, проскочили дворами возле пятиэтажек, а на кольцевой дорожной развязке, миновав открытое асфальтовое полотно, у магазинчиков "Ярмарок" и "Анна" свернули направо. Бежали быстро, укрываясь от сторонних глаз за деревьями и кустарниками и держась поближе к бетонному забору, тянувшемуся вдоль Макеевского шоссе. Са**нов, дыша в спину К**шееву, был предпоследним. Замыкал Крым, который все время подгонял отстающих, подталкивая в рюкзак.

Са**нов совершенно запыхался, он прежде так не бегал – еще в школе частенько получал за это "двойку" от физрука. Но и слабонервным хиляком не был. От драки, если доводилось, никогда не увиливал, не сдавался. Главное – суметь подняться, вытереть кровь с лица и самому ударить, считал он. А Крым, подметил Роман, был не только скручен из мышц и жил, но и обладал завидной координацией, так как передвигался по-особенному: несколько шагов обычным способом, смотря вперед, а потом столько же шагов боком, по-крабьи, оглядываясь назад через левое плечо. И делал это быстро-быстро.

Ничего, подумал Роман, и во мне есть стержень, есть! Осилю все! Опыт дело наживное.

Добравшись к заранее выбранной для засады позиции, ополченцы свернули направо, проскочили через пролом в заборе, спустились тропкой к ставку. На опушке сделали привал. Лица у людей налились кровью. Они загнанно дышали открытыми ртами. Кроме Крыма – ему, что называется, было все нипочем. Тем не менее и минуты не прошло, а бойцы уже жадно вдыхали сигаретный дым, покашливали. Роман сходу курить не стал, ибо легкие, казалось, едва ли не лопались, в саднящем горле першило, а сердце готово было вот-вот сорваться в аритмию. Еще и нога разболелась.

– Блин, я думал, что и не добегу, – с трудом выговорил К**шеев, задыхаясь. Неженкой он никогда не был, но рюкзак и у него был тяжелый.

– Я тоже, Леха... – ответил Роман, с усилием выдавливая из себя слова. Он быстро, по-змеиному облизал языком сухие губы. – Пить охота.

– По бутылочке пивка нам Адик уже торчит за рюкзаки.

– Ага, щас его в магазин пошлем за пузырем и солеными огурчиками.

К**шеев и Са**нов тихо рассмеялись, но смех этот был больше похож на болезненное постанывание. Алексей попытался сплюнуть, но слюны у него не было, лишь шлепнул губами.

Причем пробежали-то они всего около километра, но одолеть его оказалось не так-то просто – вымотались точно после марафона. Все это без привычки, сразу. Тяжело. И хорошо, что удалились от загазованной машинами дороги. На лоне природы новые силы быстрее вливались.

Люди все в поту, одежда к телу липла. Очень хотелось пить – организму требовалось восполнить жидкость. Но воды с собой было мало – одна полуторалитровая бутылка на всех, вмиг опустевшая. А кому не досталось, тот мужественно подавил в себе жажду.

Переведя дух, Роман проглотил горькую слюну и теперь всей грудью вдыхал воздух, напоенный ароматом полевых цветов, камышей, других растений, и благоухание молодой поросли сосны, возле которой сидел. Незнакомые птицы – пернатые менестрели – покрикивали в густом камыше. Деревья шелестели и перешептывались. И еще – от водоема, с каждым дуновением ветерка, пахло рыбой. По крайней мере, так Са**нову показалось.

Все это успокаивало Романа, как нежная женская рука успокаивает уставшего или рассерженного мужчину. Настоящая симфония жизни. Только звуки едущих по шоссе машин врывались фальшивыми нотами.

Роман размял пальцами сигарету и закурил.

Вокруг было красиво. Ставок в длину достигал добрых трехсот метров, вода была глубокой и неподвижной, затянутой у берега ряской. Его обступали зеленые заросли. Ели и сосны, как и другие деревья, были здесь высажены искусственно и разбросаны причудливыми, живописными группами, чередуясь с кустарником. Донецкий ботанический сад всегда славился своей красотой. Это не городские дворики на окраинах города, полные уныния, скамеек, покрытых коркой грязи, и запаха гниющих мусорников.

– Крым, а как пользоваться "Мухой"? – громко спросил один из ополченцев, у кого был гранатомет. – Я эту хрень впервые в руках держу.

– На этикетке все есть, – ответил Крым. – Смотрите и изучайте.

– Лучше покажи.

Крым подошел к нему, взял в руки зеленый тубус, жестом подозвал к себе бойцов.

– Смотрите и запоминайте, – сказал он. – На этикетке стрелкой указано направление стрельбы. Прежде обратите внимание вот на эту "шторку" на спусковом механизме, тут есть температурные знаки, красненькие "плюс" и "минус". "Муха" еще на заводе ставится в положение "плюс", но зимой, когда холодно, поворачивайте эту хреновину на "минус", влево, чтоб запала в паз.

– Что это дает?

– Выстрел будет точнее, не будет отклонений полета гранаты и ее траектории.

Роман тоже поднялся, сунул в землю и притоптал кроссовкой окурок, и подошел к бойцам, обступившим Крыма. Большинство из этих ребят до войны не держали в руках оружие. Кто же знал, что людям выпадет столько горя, бед и неприятностей – война? Ее никто не ждал. Но теперь они на жизнь начали по-иному смотреть и видеть.

– В общем, – продолжил Крым, – сначала отжимаешь стяжку и откидываешь заднюю крышку. Ну и разводишь трубу, вытягивая заднюю часть из передней до упора, почувствуешь. При этом откроется передняя крышка, поднимутся мушка и диоптрический прицел, они подпружиненные. Теперь кладешь РПГ на плечо, ровно, взводишь ударно-спусковой механизм, прижав вниз-назад стойку диоптрического прицела, а затем резко отпустив ее. Снимаешь, короче, с предохранителя. И можно производить стрельбу, нажав на эту кнопочку, она перед стойкой прицела. Всем видно и ясно?

Бойцы молча кивнули.

– А если промажу? – кто-то все-таки засомневался. – Улетит эта фиговина в город, потом отвечай...

– Не промажешь, дальность прямого выстрела сто тридцать метров, – успокоил его Крым. – Тут, на мушке, есть циферки шкалы дальности: "пять", "десять", "пятнадцать" и "двадцать". Добавь к ним мысленно "ноль" и получишь нужное тебе расстояние в метрах при наведении на цель. На уровне маркировки "пятнадцать" имеются два выступа, штрихи, – видишь? По ним можно определить расстояние до цели, когда ее ширина окажется между дальними концами этих штрихов. А если заряд и уйдет мимо, то он сам взорвется через пять-семь секунд.

– Далеко улетит... – задумчиво сказал боец, почесав тронутый щетиной подбородок.

– Да, – напомнил Крым, – если взвел "Муху", а тебе позицию надо поменять, то обязательно поставь на предохранитель.

– Как?

– Прижимаешь стойку прицела и отводишь вниз рычажок предохранителя, он справа от стойки. Понятно?

– Угу.

– И еще, – Крым показал на ремень, – тут, в кармашке, есть специальные противошумные вкладыши, "беруши", что означает "берегите уши". Используйте их, а то оглохнете при выстреле. Нет "беруш", тогда затыкайте уши фильтрами от сигарет или патронами. Но это дело привычки и возможностей. И нельзя стоять ближе двух метров от стены и за гранатометом тоже не маячьте, а то попадете под струю, сами себя или камрада покалечите, или убьете. Да, перед тем как жахнуть, обязательно громко подайте команду: "Выстрел!" И долго взведенную "Муху" с собой тягать не надо, а уж тем более забираться с ней в транспорт. В случае если не использовали, то все равно избавляйтесь от гранатомета.

– Выбросить, что ль? – подхватил Найк. Он был первый день в ополчении.

– Нет. Куда-нибудь жахни. Лучше – в сторону противника. В походное положение "Муха" полностью не переводится, не годится она для этого.

Са**нов осмотрел свой гранатомет. Наклейка была обо что-то оцарапана, обтерта, надписи неотчетливые. Да и сам тубус, на первый взгляд похожий, но все-таки какой-то иной: стеклопластиковая труба-моноблок, явно нераздвижная, крышки и вовсе резиновые. Хрен разберешь, чего у них где! Так и не вкурил. Ему вспомнилась строка из басни Крылова: "Вороне как-то Бог послал кусочек сыру..." – обращаться он с этим оружием не умел.

– Не разобрался, Румын? – понимающе сказал Крым, заметив сомнение на лице Романа.

Са**нов на мгновение замялся.

– Тут этикетка затерта, Крым. И "Муха" немного другая по конструкции.

– Дай сюда.

Крым взял в руки гранатомет Романа.

– В принципе, – сказал он, – это не "Муха", но вы можете с этим не заморачиваться. Правильное кодовое название гранатомета "Аглень". И пользоваться им гораздо удобней, он не требует особых навыков. В РПГ-26 не нужно снимать заднюю крышку и раздвигать трубу, на что уходит немного больше времени. Тут все гораздо проще. В два раза быстрей.

Бойцы плотнее обступили Крыма, слушали с жадным вниманием. Все, что в новинку, всегда интересно. А для кого это было "эка невидаль – гранатомет!", тот в сторонке курил. Роман заметил, что Адик куда-то отошел.

– Короче, – продолжил Крым, – для приведения в боевой порядок надо делать следующее. Сначала вынимаем предохранительную чеку, колечко вы видите. Выдергиваем его. Затем поднимаем мушку, она спереди, а следом и диоптрический прицел, стойку. И все. Ударно-спусковой механизм уже взведен. Гранатомет готов к выстрелу. Ничего больше делать не надо. Прорезиненные фишки на концах трубы открываются сами.

– А стрелять как? – задал вопрос Роман. – Тут и кнопки нет. Куда нажимать? Я до войны только с воздушки в тире стрелял.

– Ну, если стрелял с воздушки, – улыбнулся Крым, – то и с гранатомета выстрелишь. В общем, спакойненько становишься, кладешь его на плечо, ровно, кричишь "выстрел!" и нажимаешь на рычажок с красноватой головкой, он сейчас под стойкой спрятан. Враг – превращается в фарш.

– А целиться?

– Что, целиться? – вернул вопрос Крым, хитро прищурившись.

– Как правильно целиться? Ночью, допустим, в эту дырочку хрен чего увидишь.

– На диоптре тут нанесены знаки и цифры: "плюс", "минус" и "плюс-минус пятнадцать". Видишь? Ставь всегда на "плюс-минус пятнадцать". Глядя в это отверстие, диоптр, нужно совмещать его с маркой на мушке. Если не уверен, что правильно навел, то наклони чуть в сторону голову и убедись в этом. К тому же штрихи тут имеются на всех трех уровнях маркировки – быстро расстояние вычислишь. При плохой видимости или ночью, со слабой подсветкой цели, в РПГ-26 прицельное приспособление имеет сверху выступ на мушке и вырез сверху на предохранительной стойке. Наводи на цель с помощью них. Усек?

– А на предохранитель ставится?

– Да, "Аглень" в походное положение переводится, это не "Муха". Нужно опустить предохранительную планку с диоптром и вставить чеку в отверстие корпуса. И все.

– А если ветер сильный? – поинтересовался Роман. – Гранату не будет сносить? Поправка на ветер нужна?

– Не будет. Дальность прямого выстрела тут сто семьдесят метров, на этом расстоянии граната отклонится максимум на полметра, не больше. В бэтээр, допустим, не промажешь. Короче, это чепуха, если по воробьям не стрелять. И поправку через диоптр сделать практически невозможно. Ты откуда о поправке-то знаешь?

– Ник научил. Пуля, закручиваясь в стволе, уходит вправо. На расстоянии четыреста метров человеку надо целить не в переносицу, а в его правый глаз, тогда точно в лоб попадешь. А поправка на средний боковой ветер нужна полметра. Верно?

– Верно, если с оптикой работаешь и если человек на месте стоит, а если через открытый прицел, то ты лицо только до ста метров различишь, – Крым одобрительно бросил взгляд на Ника, курившего в сторонке. – Это деривацией называется, отклонением пули в сторону вращения. И при встречном ветре этот эффект значительно теряется. Так что из своего карабина лучше в грудь целься, потому что с четырехсот метров голова и шея в одну точку сливаются, видно только, как ноги передвигаются. А если бежит на тебя, то целься в яйца.

– А с "Мухой" такое бывает – отклонение?

– С "Мухой" – практически нет. А вот с РПГ-7 дела обстоят иначе, правда, он и бьет дальше. Встречный или попутный ветер погоды не делает, а вот боковой – да. Неопытный стрелок может и промазать. Там, из-за удаления оперения хвостового стабилизатора от центра тяжести, граната разворачивается навстречу ветру, а мощный реактивный двигатель, работающий на траектории, только усиливает это. Разве что осколочным выстрелом, ОГ-7В, так называемым "карандашом", можно издалека попасть точно. Но и это зависит от расстояния до цели и силы ветра. То есть, если ты стреляешь из РПГ-7 при ветре справа, то точку прицеливания надо выносить по ветру, то есть тоже – вправо.

– Как точно узнать скорость ветра? – спросил Найк.

– Смотрите на деревья, кустарники и траву. При слабом ветре трава колышется, кусты и деревья только шелестят листвой – значит, скорость ветра два-три метра в секунду. При умеренном ветре трава клонится к земле, кусты раскачиваются, на деревьях шевелятся тонкие ветки, поднимается пыль на дороге – это четыре-шесть метров в секунду. При сильном ветре трава стелется, кусты держатся наклоненными, а стволы деревьев качаются – тогда метров восемь-двенадцать. Чтобы конкретно отклонить выстрел из РПГ-7, ветер должен быть очень сильным. Да и чаще происходит так: вектор тяги меняется по S-образной траектории, снос гранаты идет вначале против ветра, а потом ее сносит, как обычный боеприпас, когда выгорает заряд двигателя. Так что сильно с поправками на ветер не заморачивайтесь, когда из гранатомета стреляете. Подпускайте противника поближе и лупите наверняка.

– Ты потом научишь обращаться с РПГ-7? – спросил Роман.

Крым улыбнулся:

– На базе найди Пореза. Он большой дока в этом вопросе. Все расскажет и покажет.

– Мы с ним пересекались, обязательно обращусь, – кивнул Роман. И подумал: "Мужик – что надо. Дело свое знает".

Так прошел еще один ускоренный курс "молодого бойца". Словом, опыт у ополченцев приобретался.

– Главное, – добавил Крым, обращаясь ко всем бойцам, – не тормозите! Переход от бездействия к действию в бою не должен иметь промежуточной фазы. Иначе вас самих "задвухсотят". Тут, кто шустрей, тот и в дамках. Человек с медленной реакцией не выживает на войне. У вас должны выработаться рефлексы.

Размашистым шагом подошел Адик. Он выключил хрипящую портативную рацию и засунул ее в нагрудный карман. На носу взводного опять красовались щегольские очки.

– Становись! – поспешно вклинился он.

Взвод быстро выстроился в шеренгу.

– На "первый-второй" – рассчитайсь! – последовала команда.

Начали крутиться головы. Раздалось: "Первый!.. Второй!.. Первый!.." – и так далее. Роман постарался встать в строй так, чтобы попасть в одну группу с К**шеевым. Закадычные друзья, считал он, должны быть вечно вместе, неразлучные, как единое дыхание, одно на двоих, чтоб не только прикрыть спину в трудную минуту, но и было о чем поговорить, вспоминая яркие моменты своей юности.

– Первые номера, два шага вперед! – снова скомандовал Адик.

"Блин, – мысленно покачал головой Роман. – Хоть бы не начал "левой, левой, раз-два-три! левой, левой!" задрачивать. Мы ж, в натуре, не в армии. Зачем этот цирк разводить?"

Ополченцы перестроились.

– Наша задача такова: не пропустить противника в город. В засаде сидеть тихо, как мыши, не курить и не высовываться, чтоб вас не обнаружили...

– А к телкам можно приставать? – хриплым баском схохмил Малыш. – А то в кустах одному скучно.

– И наркомовские выдать, – поддержал его Леший.

Строй гоготнул.

– Отставить! Слушайте дальше. Первыми работают те, у кого "Мухи", – продолжил Адик. – По легковушкам из них шмалять не надо, только по грузовикам или автобусам. Потом дело довершают автоматчики. Бить короткими прицельными очередями. Но чтоб грохоту побольше. Огонь открывать только по моей команде!

– Адик, у нас и с патронами почти никак, – заметил Инженер. – Аккурат по два рожка на брата.

– Негусто, но ничего. Короче, отойдем "зеленкой", если что.

– Командир, – спросил другой боец из строя, – а в резерве кто-то остается? Ведь...

– Отставить глупые вопросы! Смотри-ка, решил советами меня напрячь?! – не гаркнул, но довольно недоброжелательным тоном оборвал его Адик и обернулся к Крыму. – Крым, командуй вторым полувзводом.

– Вторые, – прокричал тот, – за мной, бегом – марш!..

И первым побежал наверх по полузаросшей стежке к дороге. Один из его бойцов подхватил рюкзак К**шеева с провиантом и забросил себе на плечи. Вскоре все отделение поднялось на пригорок и исчезло за забором.

– Первые, за мной, бегом – марш!..

Взвод, разделившись, на бегу занимал оборону по обе стороны вдоль шоссе, в подступающей к нему "зеленке". Роман с РПГ спрятался за высоким, почти в рост человека, кустом. Напротив него, через дорогу, за густой сиренью находился наблюдатель с биноклем, который в случае чего должен был подать сигнал – подняться и махнуть рукой.

Са**нов осмотрелся. Позиция – дрянь. Это и дилетанту понятно. Как древние говорили: "Мементо мори". Помни о смерти. Тьфу-тьфу-тьфу! Почему Крым сам не командует? Почему не посоветовал иначе людей разместить? Странно они с Адиком перепасовывают свои обязанности.

Если противник спешится и откроется беспорядочная стрельба, то можем и друг дружку перебить, трезво размышлял Роман, просчитывая ситуацию. Если что, то лучше пальнуть из "Мухи" и сразу залечь, а уж потом лупить из "эскаэса". И, загнав патрон в патронник, он поставил на предохранитель карабин и положил рядом, стволом к дороге. Он ждал появления врагов. Нервной дрожи или какого-либо страха не ощущалось, только задор. Настрой был боевой, как у ребенка, играющего в казаков-разбойников.

Прогнозы – прогнозами, но было очевидно: засада неудачная. Могли и гражданские пострадать, начнись тут настоящая игра в войнушку. Шоссе оживленное, машины постоянно гоняли туда-сюда, междугородние автобусы особенно часто. Но взывать к логике и спорить с командиром бессмысленно. Адик был с опытом, наверняка служил в армии, но упрям – это сразу стало понятно. В конце концов, все что требуется – исполнять приказ.

Мерно тянулось время.

Как завороженный Са**нов следил за дозорным, изредка оглядываясь по сторонам. Он приметил, что справа от него, по ту сторону шоссе, алела троллейбусная остановка Донецкого ботанического сада и там же, но за встречной полосой, чуть дальше, частично виднелся автозаправочный комплекс "Роут 20", аккуратненький, как пряник.

Роман достал из кармашка на ремне гранатомета противошумные вкладыши, покрутил в пальцах и выкинул их. Затем, не вынимая чеки и не трогая предохранительную планку, откинул мушку на тубусе РПГ и навел его на остановку. Мир через мушку выглядел приплюснутым. Прикинул расстояние. Получалось метров сто пятьдесят, быть может, чуть-чуть меньше. Затем плавно, словно локатор, развернулся влево на сто шестьдесят градусов и прицелился в троллейбус, показавшийся из-за поворота со стороны Мотеля – четко двести пятьдесят метров. Ориентиры хорошие. В принципе, если что, не промажешь.

Са**нов начал уже отводить глаза в сторону, но боковым зрением увидел появившийся грузовик, который перестраивался в левый ряд, огибая лениво ползущий старый троллейбус. "Урал" покамест не мог набрать скорость – впереди ему мешали зеленая "Нива" и угловатый белый "Ниссан Блюберд". Загудел длинный, настойчивый звуковой сигнал – и легковушки отпрянули в сторону, вправо.

Роман напряг зрение.

Грузовик начал быстрее приближаться.

Са**нов особо не нервничал, но лоб мгновенно покрыла испарина, причина которой, несомненно, была не только духота и светившее в затылок солнце. И внутри словно застучал метроном, отсчитывая даже не секунды, а миллисекунды.

Еще ближе...

Зеленый "Урал" с зачехленным верхом. Номера черные, с белыми цифрами и буквами, армейские.

– Машина, командир! – закричал громко Са**нов. – Сюда! Сюда! Ко мне!

Роман встал, распрямился. Действуя машинально, по какой-то уже заложенной в памяти последовательности, он привел гранатомет в боевое положение и ждал команды, доворачивая тубус РПГ до нужного ракурса. Приготовился к тому, что в уши долбанет жаркий грохот, а из трубы выдуется огонь, облако порохового дыма – и понесется вперед в стремительном полете ревучий смерч. Он был готов уничтожить грузовик в одно касание – пальцы застыли над спуском.

Тишина. Потом раздался дробный глуховатый звук, похожий на топот огромного ежа. Мгновение – и выскочивший из прорехи кустарника Адик, слегка пригибаясь и жестикулируя рукой, громко закричал:

– Не стрелять! Не стрелять! Отставить!

Грузовик, мелькнув стеклами кабины и бортом, проехал мимо. В кузове, на лавочках, сидели люди в черной форме, увешанные амуницией и оружием. Далеко не юнцы, мужики лет по тридцать-тридцать пять. Один из них заметил Романа, помахал ему рукой и улыбнулся. Они обменялись взглядами, будто услышав встречные мысли.

Просто зашибись!

Са**нов, опуская гранатомет, обернулся к взводному и резко спросил:

– Это они?!

– А хрен его знает, – хватая ртом воздух, произнес взводный. – Может, и они.

Роман услышал в его словах потаенную неправду. Скорее воспринял чувством, чем понял разумом.

– Надо было долбануть по ним! – воскликнул он. – Это правосеки были! В черном! А теперь они – смылись!

– Не надо, – немного смутился Адик. – Это были вэвэшники, а не правосеки. Ты правильно все сделал, вот только засветился зря. Наша задача напугать противника и отойти "зеленкой" на базу, чтоб предупредить остальных. А эти из города ехали, а не наоборот. Пусть проваливают. Нам лишняя кровь не нужна. Понял?

Роман поморщился, нехотя кивнул. "Ну да, вэвэшники, – подумал он. – А обмундирование, как у спецназа". И сдержался, чтоб от досады не плюнуть под ноги. Сказать ему больше было нечего. Стиснул зубы – зло и горько стало. Похоже, у командира "задачи" менялись ежеминутно.

– Приказано так, – добавил Адик.

– Кем приказано?

Взводный перевел тему разговора, будто не услышал:

– Поставь "Муху" на предохранитель. Где колечко? Выбросил?

Роман посмотрел у себя возле ног, пошарил в примятой траве рукой и поднял с земли чеку.

– Как делать помнишь?

– Не маленький. Разберусь.

Под усиками взводного вспыхнула и погасла улыбка. Чиркнув колесиком зажигалки, Адик прикурил сигарету, повернулся спиной и молча ушел.

А Роман погрузился в непростые мысли. Осушили, обезводили слова взводного его душу. Было в произошедшем что-то невыносимо обидное и неправильное. Чувствовалось раздражение, злость, оттого что запретили стрелять по врагу. Ведь они давеча КамАЗы с ополченцами уничтожили из такой же засады! Почему нельзя им отомстить? Наши пацаны зазря, выходит, погибли? Небось чертыхнутся и обложат кромешным матом – там, на небесах, глядя на нас. И Са**нов на мгновение испытал вину перед ними и боль. Стыдно стало – и перед живыми, и перед мертвыми. И тотчас явилось самооправдание: а может, правильно сделали, к чему превращаться в дикарей, опьяненных жаждой крови? Хорошо, если это действительно были обычные вояки, их ведь на пули присяга ведет, а не национально-идеологические убеждения...

Ближе к двум часам дня объявили обед. Адик с кем-то связался по рации – и большинство ополченцев из его полувзвода спустились к ставку, на полянку. Люди Крыма сделали то же самое, но по ту сторону шоссе. У дороги оставили наблюдателя и нескольких человек в боевом охранении.

– Ну-ка, харя, громче тресни! – с такими словами Адик открыл рюкзак с провиантом. – Налетай!

И тут же командир взвода на кого-то накричал, попутно обронив пару матерных слов. Но Са**нов не на это обратил внимание, он уловил вкусный запах съестного. Чувствовался голод – сейчас бы и черствая горбушка раздразнила обоняние, а тут пахло свежей краковской колбасой!

Подойдя поближе и вытянув шею, Роман посмотрел в прогал между головой взводного в кепи и широкой спиной Инженера, переходящей в крепкий затылок, – из рюкзака доставали еду. И как только он заглянул в сам рюкзак, от которого взлетали руки с консервами, колбасой и прочим, он понял: продуктов надолго не хватит.

– Пацаны, хорош, блин! – говорил Адик. – Нам тут, может, еще два-три дня сидеть. Еду вам, не факт, что кто-то привезет. Берите колбасу!.. Консервы оставьте!..

Но его, похоже, никто не слушал. Каждый хотел скушать чего-нибудь вкусненького да побольше. Взрослые мужики, а вели себя, как дети малые.

С минуту Роман, раздумывая, смотрел зачарованно на быстро пустеющий рюкзак. И из этих "закромов" ему тоже достался добрый ломоть колбасы, помидор и четвертина буханки хлеба.

Взводный с трудом отвоевал стратегический запас тушенки и хлеба. И к сухпайкам пока никто не притронулся.

Са**нов уселся на траву возле Адика, Шаха, Найка и Маршала. Колбасу с хлебом он съел так быстро, будто они попали в бермудский треугольник. Проталкивая все это сочным помидором.

К**шеев, рядом, сосредоточенно работал ложкой в банке с консервированными сардинами в масле, уже второй по счету, закусывая то помидором, то хлебом.

Чуть поодаль весело трапезничали Енот, Инженер и Ник.

– Правильно ты сказал, Адик, – наконец сказал Роман командиру. – Сегодня надо есть колбасу и хлеб, а не консервы. То, что не пропадет быстро от жары.

– Румын, не заглядывай мне в рот, – невнятно буркнул К**шеев.

– Самая лучшая рыба – это колбаса, – ответил ему Роман.

– Там химия сплошная, а не мясо, – парировал Алексей. – Лучше уж тушенку хавать.

– А сухпайки нормальные? – спросил Шах. Парень он был молодой, лет восемнадцати и в армии отслужить не успел. – Я их никогда не пробовал.

– Еще наешься, – услышав, улыбнулся Маршал, бывший десантник. – Но тебе они точно не понравятся.

– Тришкин кафтан, – жуя, произнес Адик. – Как не натягивай, если мало, все равно не хватит. С хавчиком такая же морока. Всегда. Так что наедайтесь. У ставка ночью будет прохладно, а организму нужны калории, чтоб согреться.

– Я много не ем, – сказал Роман.

– Оно и заметно, – ухмыльнулся взводный.

– Адик...

– Аиньки? – покосился на него командир.

Роман поморщился, не понравилось ему это бабушкино "аиньки". Чего он с ним, как с дитем разговаривает? Возраста-то почти одного, лет пять-шесть разницы! И с виду простоватый, а все время хитрит и язвит. Чего взводный на него окрысился?

– Адик, ты кем до войны работал?

– Шахтером.

– Семья есть?

– А как же. Имеется. Мужик не пьет, не курит и не изменяет жене лишь по одной простой причине: если не женат и по жизни самовлюбленный пижон.

Роман не пропустил его бытовую философию мимо ушей:

– Водку, значит, пьешь?

– А кто ж ее, родимую, не пьет? Я что – совсем больной? Сейчас война не разрешает, надо иногда и потерпеть. И книжки я тоже читал, если что.

– А в армии служил?

– Хе-хе, – усмехнулся в усики взводный. – Краповый берет. Есть еще вопросы?

– Есть рацпредложение.

– Наливай!

– Командир, предлагаю поставить пост сзади, в "зеленке", чтоб жопу прикрыть.

Адик недолго подумал, закатал рукав и посмотрел на зеленовато-фосфорные стрелки часов.

– Принимается, – согласился он. – Ты уже поел? Как пламенный борец за передовые идеи, первым в дозор и пойдешь. Прямо сейчас. Ник будет разводящим, он вас и "эсвэдэшкой" подстрахует, и место правильное укажет. Два часа там будешь дежурить, затем два часа посидишь у дороги, а после – два часа на отдых.

– Годится, – кивнул Роман, поднимаясь. – Кто после меня на "кукушку" пойдет?

– Сменит тебя Коробочка. Потом – Шах. Время пошло.

Са**нов направился к Нику.

К**шеев подхватился, догнал друга, остановил и с усмешкой сказал:

– Ну что, Румын, сам напросился? Инициатива наказуема. Оно тебе надо было?

– Не дыши на меня, – скривился Роман. – У тебя со рта рыбой несет, как от кота.

– Ты ничего не понимаешь. Зато вкусно.

– Ладно, увидимся. Тебе все равно меня сменять.

– Да уж спасибо, услужил...

Дальше все пошло без лишней суеты.

Адик установил для остальных бойцов график боевого дежурства: два часа у дороги, затем четыре часа на отдых. Правда, днем никому из отдыхающей смены спать не разрешалось – только "бодрствовать", как выразился взводный.

Со своей инициативой Са**нов явно поспешил, но в дозор заступил охотно, полный энтузиазма и чувствуя себя цельным и верным долгу бойцом. Когда шли по "зеленке", он удивился следующему: Ник – неся за спиной гранатомет, в руках СВД и автомат на плече, – шел так аккуратно, что ни одна веточка не шелохнется, под ногами ничего не хрустнет. Как столько оружия ему не мешало?! Да и, пожалуй, ни один посторонний глаз со стороны его не заметил бы – среди кустарника и деревьев Ник терялся как иголка в стоге сена. Было чему поучиться! Он здесь, безусловно, бывал впервые, а казалось, исходил тут все стежки-дорожки.

Роман старательно шагал за идущим впереди Ником. Но так сноровисто и бесшумно, как тот, он передвигаться не умел. Еще и лицо расцарапал о ветку.

Когда нашли подходящее место для наблюдения, меж двух развесистых деревьев и кустарника, Ник остановился, огляделся, и присел на корточки.

Роман последовал его примеру.