Текст книги "Шельф"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Улыбнуться в ответ, чтобы оставить о себе приятное впечатление.

– Слышь, я тебе вот что скажу: ты этому трепачу сильно не доверяй, ботало он. Я в мужиках разбираюсь, насквозь их вижу, как под рентгеном, можешь мне поверить. Форсил он. Что-то, конечно, сказал, а что-то пересказал.

– Я знаю.

– Ну, знай. И еще… Если что, то привлекай меня к службе своей. Я баба хоть и гнилая, но правильная. Мне хорошему человеку помочь не в тягость.

Тем более, не за одно только спасибо…

* * *

И еще одна встреча.

– Здравствуйте.

– Простите, чем обязан?

– Ничем не обязаны. Но можете помочь. Книгу я пишу. По истории торгпредств от семнадцатого года до сегодняшнего дня.

– Похвально, похвально. Тема интересная и, как бы это сказать, не до конца раскрытая. Нынче все больше шпионами да разведчиками интересуются. Пиф-паф… Да-с. А торговлю считают чем-то вторичным. Я бы даже сказал, второсортным. Вы проходите, проходите.

Стеллажи, книги, грамоты на стенах и фотографии. Интересные фотографии, где хозяин кабинета рядом с такими лицами… Из учебников истории.

– Так что вы хотели узнать о работе торгпредств?

– Всё.

– Всё узнать невозможно. Может быть лет через пятьдесят – сто. Если гриф секретности снимут. Или никогда. Международная торговля – дело интимное и огласки не терпит. Согласитесь, ведь вы почти ничего про сей предмет не знаете. Про разведчиков наших, про шпионов их знаете, а про торгпредов – ничего.

– Это вы верно подметили: почти никакой информации. Как-то всё очень мутно и расплывчато.

– А вы как хотели? Миром правит торговля! Хотя считается, что военные. Чему вы улыбаетесь? Военные, может быть, и молодцы, да только чем бы они воевали, кабы не торгпреды? Стрелами да шашками?

– Ну вы скажете тоже…

– Скажу как есть. Без техники, без снабжения теперь никакой войны не выиграть. И пока военные кровушку свою на поле брани льют, торгпреды торговлю ведут. Чтобы их оружием снабдить. Со всеми торгуют, в том числе и с вражеской стороной. И никакая это не измена. Просто у них есть то, чего у нас нет, а у нас то, что им требуются. Вот скажите, как бы наши самолеты летали и танки бегали в той войне без технологий передовых? Как бы мы производство развернули, заводы построили без точных станков, без подшипников… Никак! А где мы их брали, вернее покупали? Да у той же Германии, с которой воевали, и у союзников ее! А им присадки броневые гнали. И много чего еще другого. И все всё понимали, и с врагом за столом переговоров сидели, и торговались – кто, кому, что и почем. Потому что купец, хоть даже под дипломатическим прикрытием, торгашом остается, который купить должен дешево, а продать дорого. И добыть то, что получить невозможно, но без чего никак нельзя! Поди туда – не знаю куда, принести то, не знаю что – это про нас говорится! Потому что такая работа! Если бы мы теперь узнали о масштабах той торговли, то сильно бы удивились. Ее в ту пору сам Берия курировал, и разведчики у «купцов» на посылках были. Только никто об этом не знает. И знать не должны! Как бы народ наш отнесся к тому, что мы врага своего стратегическим сырьем снабжаем, посредством которого он наших бойцов на фронтах изничтожает? А что бы немецкое население сказало, узнав, что их города бомбят, используя в прицелах точную цейсовскую оптику? Вот потому никто ничего и не знал. И теперь не знают.

– То есть выходит, никакой высокой морали в такой торговле нет?

– Есть только одна мораль – выгода. Выгода для нашего с вами государства. И торгуйте хоть с самим дьяволом человеческими душами. Немцы, вон, еврейскими детьми торговали, а кто-то платил. А посредники наживались. По цепочке. А могли бы всех евреев спасти. Только если спасти всех и разом, то это бесплатно, а если лишь кого-то и выборочно, то это хороший барыш. Та война столько денег всем принесла! Потому что любая война – это, в первую очередь, торговля. Прожорлива война – каждый снаряд, каждый штык, пуля, бомба – это деньги. Это сырье, из которых их сделали. Сделали и тут же уничтожили. И надо новые делать. А ресурсов не хватает. И торговые людишки по всему миру шныряют, ищут, выведывают, торгуются, покупают, что нужно, в том числе и у врагов. А те продают, потому что тоже ищут…

– И теперь…

– И теперь. И всегда. Вы что думаете, если мы сейчас с американцами бодаемся, то мы с ними контракты не заключаем? Еще как заключаем! Все эти ваши эмбарго – это сказки для простачков. Торговлю остановить нельзя, невозможно. Если вам что-то сильно нужно, вы это добудете хоть из-под земли, в крайнем случае, через цепочку посредников. И тот, кто вам это будет продавать, прекрасно понимает, кому и для чего он это продает! Но продаст, потому что свой интерес имеет.

– А если кто-то третий не захочет?

– О-о, это очень интересно. Тогда возникают торговые войны. Где сбивают не самолеты, а цены, где взрывают не корабли, а общественное мнение, где демпингуют, вбрасывают компроматы, подкупают, запугивают, совершают диверсии. Чего только не делают! Война она и есть война.

– И убивают?

– Не без этого. Что есть жизнь человека в сравнении с контрактом в несколько миллиардов долларов? И если от кого-то зависит конкретная сделка, то он должен быть готов к давлению, к угрозам и… даже к смерти. Знали бы вы сколько несговорчивых торгпредов головы свои сложили за выгодные контракты.

– Что-то я о таких не слышал.

– И не услышите. В этой войне боевые потери списываются на естественные причины: на болезни, инфекции, несчастные случаи, в крайнем случае, на суицид. Здесь никому шум не нужен – ни той, ни другой стороне. Эти войны, хотя и не бескровные, но тихие. Но, в отличие от реальных боевых столкновений, не прекращаются никогда.

– Всё так серьезно?

– И даже еще серьезнее. Миром правят деньги, а не политики. И даже не диктаторы. Нищий политик так и останется прозябать в неизвестности. Диктатор без денег не усидит на троне и дня. Теперь воюют не ракетами, а деньгами – долларами, рублями, юанями, евро.

– Даже так?

– Так! Военную мощь той же Германии мы сокрушили в пух и прах. Немцы сделали выводы и… перестали воевать, стали торговать. И бросили в бой торгпредов. И как-то так вышло, что опять победили, положив Европу под себя. Экономическими рычагами…Или наш южный сосед, который уже полмира завоевал, без единого выстрела. И всё это работа, в том числе, торгпредов.

– А вы не слышали, недавно в Европе погибли два наших торговых представителя?

– Слышал. Один из них был моим учеником.

– И что можете об этом сказать?

– Ничего. Потому что ничего не знаю. И вам узнавать не советую. Одно дело – былые торговые баталии и совсем другое – нынешние. В чужую войну лучше не соваться. Одно скажу: там, где дело касается торговли, случайностей не бывает. По крайней мере, я в них не верю.

– Спасибо, вы очень помогли мне.

– Чем?

– Глаза раскрыли. На тему.

– Да, согласен, тема очень интересная. Очень…

* * *

А тема, действительно, есть. Появилась. Потому что контракты, войны… Мотивы. И хотя ничего еще не ясно, но определился вектор. Который… Не обязательно, но, вдруг… Потому что в пальбу на бытовой почве как-то не верится.

Отсюда вопросы: чем занимались покойники при жизни? Какой контракт вели? Как бы это узнать? А ведь не сложно… Если покопаться в открытых источниках. Потому как такое шило из любого мешка вылезет. Что мы там собирались делать, чем торговать в стране их пребывания и безвременной кончины? Посмотрим.

Ведомственные сайты полистаем.

Патриотические статейки поглядим.

Интервью изучим.

О чем там наше правительство рапортует?

О трубопроводах.

Совместных предприятиях.

Оптовых поставках.

Тише – о приеме радиоактивных веществ.

Совсем тихо о строительстве вредных производств на нашей территории…

Но, всё равно, пишут, упоминают. Если внимательно искать. Идет торговля, рапортуют министерства, кипит жизнь.

А если все упорядочить и разложить по полочкам. По датам. География. Фамилии? Может, и покойники всплывут. Пусть не в центральной прессе, но в ведомственной. Или местной. Или кто-то упомянул их…

Если задать расширенный поиск?

Пробуем…

Что там?

«С прискорбием сообщаем…»

Что это? Один из сайтов Минэкономразвития. Не самый парадный, так сказать, для служебного пользования… Подробностей никаких. Сгорели на работе. Соболезнование близким, матпомощь, фотографии в траурных рамочках, добрые слова о покойных.

Чьи слова? А если по этим именам пройтись? Кто это такие, чем занимаются? Коли сочувствуют. Смотрим…

Экспортными поставками занимаются. Всего на свете. Отсюда – туда. В том числе, газом. По принципу всё – туда, ничего – оттуда. Крупная компания, но не государственная, хотя от государства кормится. Вот и журналисты намекают на какие-то родственные связи. Что дальше? Пожалуй, надо отсмотреть все их проекты. Отследить, как они двигаются…

Ищем…

Хорошо двигаются, с опережением, с рапортами о досрочном выполнении и взятыми на себя повышенными обязательствами. Все стремятся скорее трубу в Европу сунуть, чтобы недра наши туда перекачать. Просто какое-то нездоровое соитие. Ну да, это понятно. Непонятно другое.

Отчего вдруг здесь и здесь – сбой. Ну, то есть, были бравурные рапорты и барабанный бой и вдруг тишина. Они что, уже всё построили? Но тогда где фотографии о торжествах в честь открытия? Где ордена, медали и рукопожатия первых лиц? Интересно… При закладке шумиха до небес, и после, и буквально две недели назад, и вдруг как обрезало. Так не бывает.

Чем они там занимались? Строительством газовых терминалов. Здесь и в Европе. Причем у нас уже почти построили. А там еще не начинали. А зачем что-то иметь здесь, когда ничего нет там? Зачем строить выход без входа?

А если связаться с их пресс-бюро?

– Добрый день. Я есть корреспондент европейский бюро. Хотеть узнать состояние дел газовый терминал. Мы очень хотеть получать ваш газ, чтобы греть наши люди. Вы можете назвать – когда? Что? Пока нет? А когда – да? Не знаете? А что такое получилось, если нет сроки? Вы не в курсе? Мне очень жаль…

Так, тут всё понятно. Терминала пока не будет. А чем газ возить собирались? Отсюда – туда. От терминала до терминала. Специально оборудованными судами. Которые нужно строить. В немалом количестве. И где их будут строить? Вернее, уже строят: вот фоторепортажи о закладке головного судна – представительная делегация, гости, флаги, работяги в цветной униформе, значки, каски, распитие спиртных напитков на банкете… Всё как положено.

А вот уже и само судно на стапелях. Которое должны были спустить на воду… А почему не спустили?

Звонок в местную газету.

– Я был приглашен на торжественный спуск на воду нового газовоза… Кто я? Заслуженный нефтяник России, Герой труда… Да… Специально прервал свой отдых в санатории, чтобы лично присутствовать… Что вы говорите? Работы временно приостановлены? Это как понимать? Почему? На сколько? Не знаете? А кто знает? Безобразие! Почему меня никто не предупредил? У меня процедуры… Я ветеран. Я здоровье на нефтепроводах! Мне сам министр руку…

И тут всё понятно. Зачем газовозы, если газ возить некуда? Всё замерло, всё затормозилось. Хотя не понятно почему.

А что по этому поводу пишет продажная западная пресса? Которой на роток не накинешь наш платок?

Не заказать ли выборку из европейских источников. Например, студентам-лингвистам. Пусть покопаются, поищут… Пусть считают, что подбирают информацию для докторской диссертации. Там халтурить нельзя. Только ребята поторопитесь, потому что сроки. А за сроки – надбавка.

И что они там накопали? Ах, даже так: «Русские отказались от контракта на строительство газового терминала…» А причина?

Смотрим…

«Недостаточная экологическая безопасность проекта…» Вот, даже Гринпис подсуетился, развесил на берегу какие-то транспаранты и красные шарики по морю пустил. Ну, это понятно, эта акция проплачена конкурентами. Это как раз из серии торговых войн – наступление по всем фронтам. В том числе – по экологическому. Этот проект наносит урон, а тот, другой, способствует развитию флоры и фауны, так, что на берегу бананы расти начнут, а под ними кенгуру скакать.

А наши что, не могли «зеленым» больше дать? Перекупить не могли? Как-то это не по-хозяйски.

Что еще?

Протесты профсоюзов, которые считают, что русские привезут своих работяг, лишив местный пролетариат новых рабочих мест. Справедливо. Хотя наши скорее привезут азиатских гастарбайтеров, лишив рабочих мест и местных, и своих. Так сказать – для равновесия.

Что там еще? Протесты защитников морской фауны, которые опасаются, что строительство терминала негативно отразится на потенции морского окуня.

Это серьезно. Придется лить в море цистерны виагры. Но это не те деньги, которые могут привести к отказу от барышей, что обещает контракт.

Ну, и дальше и в том же духе: искажение исторического ландшафта, влияние на местный микроклимат, неудобства, причиняемые близко расположенным населенным пунктам и фермерским хозяйствам, экспансия русских…

Точно – палят из всех орудий. Как при массированном, фронтового масштаба, наступлении. Война, где все средства хороши. И даже импотенция морского окуня. Сшибают врага, занявшего плацдарм… Прав был ветеран насчет драки!

Но всё равно, всё это даже в сумме не могло, не должно было повлиять на решение! Ну, добавили бы к контракту пять-десять миллионов, чтобы заткнуть глотки протестующим. И все бы успокоились. Значит, было и есть что-то еще. Что?

Гибель двух торгпредов, проталкивавших этот контракт? Смерть – весомый аргумент. Но даже если считать, что те две смерти не случайны, вряд ли бы они остановили такой проект. Должны быть какие-то еще причины. Где их искать?

Наверное, там, где случился отказ. То есть, дома. Потому что решение принималось именно там. Что могло такого случиться в головной фирме, чтобы зарубить проект?

Смотрим, изучаем, читаем между строк.

Вначале ура-патриотические настроения. Это понятно: контракт неплохой и, главное, в валюте. Всем местным конкурентам носы утерли. Потом странная тишина. Затем сухая, что контракт прикрыт. В связи с нерентабельностью. Значит, до того он был рентабелен, а после нет. Ладно, это всё понятно. А если «вторичку» отсмотреть?

Поздравления с Днем ангела главного инженера…

Объявление о чествовании юбиляра…

Назначение.

Увольнение.

Соболезнование… Кому и в чем? Заместителю главного, в связи с трагической гибелью его двоюродного брата. Допустим… Что еще?

Увольнение по собственному желанию второго зама. А что это у него вдруг возникло желание покинуть хлебное место? Или он решил стать управдомом?

И еще одно увольнение… Как-то это напоминает бегство крыс с тонущего корабля.

Стоп! А вот это совсем занятно. Еще одно соболезнование по поводу безвременного ухода главного бухгалтера… А что это они все уходят? Так не вовремя? И скоропостижно? Вот здесь надо разобраться.

Здесь, это вам не там, тут все карты в руки!

* * *

Морг клинической больницы.

– Простите, Воронцову Лидию Михайловну вы вскрывали?

– А вы кто, собственно? И как сюда попали?

– Я ее троюродный брат из Могилева. Хочу понять, как такое могло случиться.

– Так и случилось: смерть причину найдет. Был бы человек.

– Но всё же, она ведь никогда на здоровье не жаловалась.

– Вы обратитесь к лечащим врачам, они вам всё расскажут.

– Я лучше к вам, как к последней, перед богом инстанции.

На стол легла пачка денег. Довольно толстая.

– Мне очень надо.

– Зачем?

– А вдруг у меня такая же болезнь? Наследственная. И я, как она – безвременно. А когда предупрежден, можно таблетки прикупить и век свой вдвое продлить.

– Сейчас я попробую найти заключение.

– Мне не нужно заключение. Мало ли что там можно написать. Мне нужна причина. Истинная. Вы не бойтесь, это останется строго между нами.

А пачка толстая… И купюры не мелкие…

– Тут сложный случай. Здоровье у нее было хорошее, но сердце… И таблетки.

– Что? Какие таблетки?

– Она случайно не те таблетки не в той дозировке приняла. Видно, перепутала. Плюс алкоголь. Сердце не выдержало.

Понятно… Классическая схема: не те таблетки, горстью, натощак, запить двумя стаканами водки и засунуть куда-нибудь подальше телефон, чтобы до «скорой» не сразу дозвониться. Можно еще подъезды к дому какой-нибудь легковушкой перекрыть. Отсюда – итог. Печальный. Был человек – и не стало. А клиника – той самой хронической хвори. И никто глубже копаться не станет. Оно им надо? От чего лечили – от того и померла.

– То есть я за свою наследственность могу быть спокоен?

– Совершенно. Ваша троюродная сестра еще бы сто лет прожила, если не эта случайность.

– Спасибо, доктор…

Хотя какой он доктор? Мясник.

– Только я прошу о нашем разговоре никому. Потому что я высказал свое частное мнение.

– Конечно! Но и вы про меня тоже лишнего не болтайте. Потому как я на службе в органах состою и взятки давать не должен. И если это всплывет, то и меня и вас…

Побледнел доктор так, что стал похож на тех самых, с которыми дело имеет, пациентов.

– Да, да… Но вы можете всё обратно забрать.

– Поздно обратно. Факт дачи состоялся и зафиксирован. Приходится, знаете, подстраховываться. Но если вы никому не скажете…

– Никому. Можете быть уверены.

– Тогда до свидания. Хорошая у вас работа, легкая и тихая, хотя и с людьми…

Ну, вот теперь всё более-менее понятно. Но если предположить, что главбуху помогли… То должны были быть какие-то предваряющие события. Потому что просто так, без предупреждения, не убивают. Какой в этом смысл? Кто-то должен был кого-то предупреждать, напугать или угрожать. Кого? И кто об этом может знать?

Служба безопасности и… секретарша. Потому что эта всё про всех знает по должности своей! А если знает она, то и ее подружки. А если подружки, то полгорода.

А что знает полгорода, о том можно спросить местных бабушек. Лучше всего соседок подруг секретарши. Или ее мамы. Которым она, конечно, не утерпела и всё рассказала. А те тоже не утерпели…

– Здравствуйте, дамы. Как живете-можете?

– А ты кто такой будешь?

– Да вот хочу в городок ваш перебраться на постоянное место жительства. Орешков хотите? Берите, не стесняйтесь. – Оглядеться, вздохнуть полной грудью. – Хорошо у вас тут, воздух, спокойно. Благолепие. Поди, даже хулиганов нет?

– Как нет? Есть! Давеча вон пьяницу одного раздели до нитки.

– Да ну?! Кто это?

– Наверняка Петька с компанией своей. Вон в том доме он живет на третьем этаже. Озорничает…

– Ой! Не верится что-то. Это ж не столица.

– А чем мы хуже?

Оказалось, не хуже. Оказалось, всё как у людей.

– Подумаешь хулиганы. У нас тут такие дела творятся! Мне Клавка нынче сказывала, что Воронцова-то не так просто померла, не сама по себе.

– Так у нее же сердце…

– Может, сердце, а может, нет. Им накануне звонили и пугали. Сказали, мол, это последнее предупреждение и пусть потом на себя пеняют, если с кем-то что-то случится. Аккурат перед Лидкой. А на следующий день она и померла.

А если подкинуть дров в огонь?

– Ой дамы, заливаете вы что-то! Кому это надо – убивать?

– Тому надо, кому надо! Они потом еще раз позвонили с соболезнованиями, а никто еще про Лидку не знал! Во как!

Так, интересно, а какое это число? Девятнадцатое. А двадцать первого, то есть через два дня в ДТП погибает брат генерального. А двадцать пятого было принято решение о расторжении контракта! Одна тенденция!

Так, может, и брат? А если проверить? Тут всего-то смотаться – полтора часа. Если на самолете.

Местный Городской отдел внутренних дел.

– Я от Ивана Петровича.

– А кто это такой?

– Брат погибшего в ДТП Семченко.

– Чего же он сам не приехал?

– У него серьезная работа. Положение… Ну, вы понимаете. Он попросил меня узнать подробности.

– А какие тут подробности: ехала себе легковушка, никому не мешала, но вдруг на одном из поворотов в нее врезалась фура. Лобовое столкновение со всеми вытекающими последствиями – легковушка всмятку, у грузовика передок помят.

– А причина?

– Если официально: водитель фуры не справился с управлением. Скорее всего, уснул за рулем. Но вы же знаете – они со скорости кормятся. Вот и не спят.

– Его допросили?

– Кого?

– Водителя фуры.

– Нет. Он погиб.

– Что? От столкновения с легковушкой?

– Ну, да… Как-то так случайно вышло – при столкновении ударился лицом о баранку. Точно спал и потому не среагировал. Не повезло мужику.

– Спал…

Интересно, как такое могло приключиться? Чтобы фура с легковушкой – и два трупа?

* * *

Стоянка большегрузов. Машины в ряд с задернутыми шторками. Просыпающиеся водилы бродят, зевают, пьют кофе, бегают в ближний лесок, разогревают еду.

Стук в дверцу фуры.

– Тебе чего, мужик?

– Попутчика возьмешь?

Вполне приличный на вид мужик, хорошо одет, в очках. Правда, говорит с акцентом и как-то односложно.

– Не-а, я один привык. Других спроси, вон сколько машин.

– Я же не так просто, – достал из кармана, показал веером купюры. – Мне очень надо.

– Очень… – прикинул водитель на глазок сумму. – Ну если надо, то садись.

Обрадованный пассажир запрыгнул в кабину.

– Дверцу закрой…

Поехали.

Ехали молча, пассажир поглядывал на километровые столбики, изредка кому-то звонил. Говорил односложно:

– Да… Где… Через сколько? Да, успею…

Где-то через час пассажир попросил остановиться.

– Извини, приспичило, терпежу нет. Ты притормози, я быстро. Вон там, возле леска. – Говорил, как будто заученные фразы повторял.

Недовольный водитель свернул, встал на пустой стоянке.

– Только ты давай по-быстрому.

– Айн момент, – ответил пассажир, радостно улыбаясь. Но почему-то подвинулся к водителю. И… ткнул его, прямо сквозь одежду иглами мощного электрошокера.

Водитель вскинулся, удивленно выпучил глаза и осел.

Пассажир спокойно убрал электрошокер, обхватил сзади, приподнял голову водителя, примерился, пододвинул безвольное тело, уперся пятерней в затылок и спружинившись, что есть сил, ударил его переносьем о рулевое колесо, переламывая кость. Что-то страшно хрустнуло, на ветровое стекло брызнула кровь. Пассажир перетащил безвольное тело, уложил вниз, под ноги и сел за баранку.

– Буду на месте через пять минут…

Через пять минут фура встала на обочине. На прямом участке, где дорога просматривалась на несколько километров вперед. «Пассажир» сидел спокойно, посматривая на часы.

Звонок.

– Мы на подходе.

– О’кей!

Вытащил, приставил к глазам мощный бинокль. Далеко на горизонте он заметил красную машину.

– Вижу тебя.

– Он прямо передо мной.

Перед красной машиной ехала та самая, нужная – белый «фольксваген». А красная лишь обозначала ее.

– Еду…

Фура тронулась с места, резко набирая скорость. «Пассажир» подтянул ремни безопасности, воткнул между собой и рулем спортивную сумку, набитую картоном.

Через полтора километра фура вывалилась на встречную полосу. Прямо перед белым «фольксвагеном». Свернуть тот не успел. «Фольксваген» врубился в бампер фуры, сминаясь в гармошку. Никакие подушки безопасности спасти водителя не могли. Сбитая с дороги ударом фура съехала в кювет.

«Пассажир» быстро отстегнулся, поднял, посадил на водительское сиденье труп и ткнул мертвеца переносьем в баранку, ровно туда, где уже была его кровь. Сам тихо выполз через пассажирскую дверцу, встал за фурой, дожидаясь, когда начнут останавливаться машины.

Первой притормозил красная «приора». Ее водитель бросился к покореженному «фольксвагену», чтобы убедится, что водитель мертв.

Мертвее не бывает!

Стал прыгать, суетиться, размахивать руками, привлекая к себе всеобщее внимание. Побежал к фуре, где «пассажир» незаметно присоединился к нему. На дороге образовался затор. Со всех сторон стали подбегать люди с огнетушителями и аптечками. И просто любопытные. Чужая смерть, она всегда привлекает… Воспользовавшись всеобщей суетой, водитель «приоры» и «пассажир» сели в машину и уехали.

Вот так всё и случилось…

* * *

– Это всё?

– Всё, – сказал следователь, закрыв страницу дела с заключением патологоанатома. – Травма, не совместимая с жизнью. Водитель не пристегнулся – отсюда итог. Хотя это надо было умудриться вмазаться в баранку так удачно… В смысле, неудачно.

– А можно мне взглянуть? – потянулся гость к делу. Потому что за всё уплачено.

– Смотрите, – пожал плечами следователь. – Только вряд ли что высмотрите. Тут дело чистое. И уже закрытое.

Так… Место осмотра происшествия. «Фольксваген»… Тут всё понятно, без вариантов.

Фура… Труп… Рулевое колесо…

А это что? Небольшие подтёки крови на полу кабины. Откуда они взялись? Странно. Почему именно там?

Фото. Посмотрим. Прикинем. Если предположить, что на полу лежал человек… То на том месте должна была располагаться голова. Да, точно.

Интересно.

Свидетельские показания… Кто что видел, что слышал.

Ничего интересного, всё одинаково, все толклись возле разбитого «фольксвагена».

Стоп. А это что? Кто-то свидетельствует, что видел издалека, как из кабины фуры вроде бы выпрыгнул какой-то человек. Но этому обстоятельству, конечно, никто не придал значения. Даже если бы в фуре ехал пассажир, то кому надо его искать… Ну, тут хоть не всё, но понятно.

А если вспомнить главбуха…

Так может попробовать задать вопрос главному фигуранту? Потому что главному по должности. От которого, в решающей степени, зависело решение вопроса…

* * *

– Добрый день. Разрешите представиться – следователь по особо важным делам Куприянов Лев Борисович. Нет, не вашего управления. Из Москвы. С Лубянки. Для начала подпишите вот эту бумагу.

– Что это?

– Подписка о неразглашении информации о нашей с вами встрече. Вы берете на себя обязательства никому ничего не рассказывать.

– А если я…

– Тогда я буду вынужден взять вас под арест и переправить в Москву. Вот ордер. Можете полюбопытствовать. Так что выбирайте.

– Что вы хотите узнать?

– О звонках с угрозами в ваш адрес. И последующих смертях вашего брата и главного бухгалтера вашей фирмы.

– Откуда вы…

– Работа такая – всё знать. В том числе про угрозы. Вам звонили, предупреждали?

– Да.

– Кто?

– Я не знаю. Это был мужской голос.

– Что он требовал?

– Отменить контракт.

– И угрожал? Если вы откажетесь, то он продемонстрирует свои возможности, устранив кого-то из вашего окружения? Вы не поверили…

– Да.

– Следующим должны были быть вы?

Генеральный понуро опустил голову.

– И вы приняли решение?

– Поймите, я не мог поступить иначе. Он не шутил! Он угрожал моей семье и мне. Если он узнает, что я рассказал вам…

– Не узнает. Если не станете болтать вы. О нашей встрече.

Ну вот и всё… Теперь всё очевидно, всё выстраивается в логическую: звонки с угрозами, неслучайный сердечный приступ главбуха, ДТП с участием брата генерального и смерть торгпредов. Которая тоже, скорее всего, из этой серии.

Кому-то очень мешал этот контракт. Который не состоялся. Вот и всё. Можно рапортовать об итогах.

Кто-то в этой войне одержал убедительную победу. Кто-то проиграл. Кто-то погиб. Потому что война не бывает без жертв. И четыре покойника – не самая большая плата за возможность выиграть такой контракт. Но это дело вне его компетенции, его дело защищать интересы своего государства, которое этот раунд уже проиграло.

Кто же преступник?

Очевидно, тот, кто прибрал контракт к рукам. Но тут уже ничего не поделать – после драки кулаками не машут. Тем более, контракт хоть и немаленький, но частный, не затрагивающий экономические интересы страны. Или есть другие мнения? Если спросить компетентных людей, которые больше в теме?

Терминал…

Контракт…

Отказ…

Без фамилий и деталей, так – в общих чертах.

– Хм… Интересно. Договор, конечно, не из самых великих, но я бы не был на вашем месте столь оптимистичен. Боюсь, контракт на строительство терминала лишь часть сделки. Одна карта в карточном домике, который может теперь посыпаться. Ведь, к примеру, есть еще суда, перевозящие сжиженный газ, и чьи они теперь будут – большой вопрос. Не факт, что наши.

– Но суда уже заложены.

– Ну и что с того? Терминал-то не наш. И можно изменить технические требования к тоннажу судов, их размеру или системе перекачки, чтобы отсечь потенциальных конкурентов. В данном случае – нас. Причины всегда найдутся, было бы желание. А желание у них будет. Потому, откусив один кусок от пирога, они попытаются откусить другой. И третий. Пока не съедят весь пирог без остатка.

– Но газ наш. И мы можем…

– А почему обязательно наш? Почему они должны получать наш газ, если можно притащить свой? На своих судах. К своим пирсам. Перекачать в свои хранилища. И раздать потребителям по своим трубопроводам. Это бизнес. А он делиться не любит. Он всегда стремится к монополии и ни перед чем не остановится…

А ведь верно. Зачем делиться? Если можно… Если можно по отработанной схеме. Тогда надо отсматривать всю цепочку. По звеньям. Например, судостроителей. Потому что они законсервировали производство. И что там у них теперь?

Листаем, смотрим…

Замороженное строительство… Убытки… Вынужденные отпуска… Займы под зарплаты…

А это что? Трагическая смерть главного механика судоверфи. Скорее, даже нелепая. Отчего-то он ночью, в одиночку, выкушав литр коньяку, полез на строящееся судно, как-то так неудачно оступился и, свалившись вниз, разбился насмерть. По поводу чего опубликован некролог. И письмо инженера по технике безопасности, который настаивает на соблюдении норм и правил…

Даже так?

Но если так, то это значит, что ничего еще не закончено! Потому что атака продолжается! Контракт аннулирован, но это не последний контракт. И возможно, не самый главный.

Тогда нужно цеплять змею за хвост, потому что за голову не ухватить. Далеко голова. А хвост здесь мёл. Нужно искать исполнителей, чтобы, уцепившись за них, полезть выше. Как по ступенькам.

Такая на сегодняшний день задача.

* * *

– Опять вы?

– Опять.

– Что вам нужно на этот раз?

– Не мне, брату погибшего.

– Но я всё рассказал, предоставил материалы. Вы сами смотрели.

– Я понимаю, но человек, который прислал меня, считает, что его брата убили.

– Бред… Кому это нужно?

Посетитель лишь вздохнул и руками развел, мол, он лицо подневольное, ему велели, он – под козырек.

– И как я его могу убедить в обратном, что это обычное дорожно-транспортное происшествие?

На стол легла пачка денег. Пожалуй, потолще, чем в первый раз.

– Вот. Он просил поговорить с вашими сексотами. Он считает, что если это не случайность, а убийство, то местный преступный элемент должен что-то знать. Вряд ли с таким делом мог справиться один человек, у него должны были быть помощники. Возможно, кто-то из местной криминальной среды.

– Вы хоть соображаете, что просите? Это же сексоты, то есть секретные агенты. Секретные! А вы «поговорить»…

– Понимаете, человек сильно нервничает, ночами не спит, за себя боится. Надо бы ему помочь.

На стол упала еще одна пачка.

– Нервничает, говорите? Ну, это понятно, все-таки не чужой человек. Я могу попробовать.

– Не вы – я. Он так просил. А вы останетесь в стороне…