Текст книги "Балансовая служба"

Автор книги: Андрей Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я тоже-е-е и-и-из плоти-и-и-и и крови-и-и-и-и-и-и-и!

– Проклятье! – богочеловек с тоской воздел к небесам многострадальный взгляд. Он вздохнул и снова сел на землю:

– Они неисправимы. Сил моих больше нет, чтобы все это выносить.

Несколько быстрых пассов, и он внутри большого матового пузыря. Белесые стенки оградили его от звуков внешнего мира – выкриков и оплеух, – Тишина! – блаженно выдохнул богочеловек и поправил сидящие на носу магические полусферы, которые, как считал Каркум Мудрейший, позволяли ему зрить в самую суть вещей.

Люди снаружи трогали оболочку пузыря и, восхищенные явленным волшебством, возносили молитвы Белому божеству за то, что оно направило к ним своего посланника.

* * *

Дворец владыки Саркона – упирающаяся в небеса гигантская пирамида, чье основание растянулось на многие километры. Под облаками кружатся пустынные сапсаны, сидят высоко на верхних ступенях пирамиды унылые черные грифы, склонив лысые головы, перекрикиваются в вышине орланы. Кто мог воздвигнуть этот колосс? Человеку построить столь величественное здание не под силу. Слишком слаб и немощен простой смертный, чтобы заложить основание обиталища Саркона, состоящее из громадных каменных блоков. На каждой ступени пирамиды могли бы разместиться целые человеческие деревни. А издалека кажется, что это и не пирамида вовсе, а четырехгранная лестница, по которой Черное божество может спуститься в созданный им в начале времен мир или взбежать по одной из сторон и запрыгнуть на небеса.

Пирамида построена несколько веков назад при непосредственном участии владыки Саркона. Поговаривают, что возводили ее все же люди, но не обошлось без помощи могучей магии. Одному Черному божеству известно, сколько людей полегло при строительстве. Тысячи и тысячи умерших.

Старики рассказывали, будто Саркон вдыхал в рабов нечеловеческую силу, благодаря которой они могли вдесятером поднять громадный каменный блок. Правда, потом сила исторгалась из них потоком, забирая с собой жизненную энергию, и они падали бездыханные на песок, но дело уже было сделано – очередной камень занимал свое место в основании пирамиды. Дворец владыки стоял на костях, каждый из блоков скользил на свое место по густой человеческой крови, и все они скреплены между собой загубленными человеческими жизнями.

На фоне дворца Саркона темнело множество крохотных построек – казармы воинов, шатры гул, магические лаборатории, где наиболее талантливые интуиты – силаты – вдыхали в оружие и предметы магию. Имелись в огромном количестве святилища и алтари, где жрецы приносили жертвы и возносили молитву Черному божеству, просили его не оставлять своих детей, наделить могучей силой его наместника на Земле – великого Саркона. В загонах резвились крепкие эвкусы – за ними ухаживали специально обученные ифриты. Рядом располагались ямы – в них содержались дикие собаки.

Временами ифриты швыряли вниз куски сырого мяса. Собак откармливали на убой – туши их регулярно поставлялись на стол самого Саркона.

На смотровых вышках, установленных по периметру пирамиды, дежурили стражи – ифриты. Чаще всего им приходилось скучать. Им некого высматривать вблизи дворца. Вряд ли кто-то рискнет сунуться в эти пустынные земли, где всецело правят джинны и во всем читается воля владыки Саркона.

Людей внутри пирамиды и рядом с нею совсем мало, только низшая обслуга дворца – те, кому доверено следить за чистотой, выгребать из загонов навоз, заниматься починкой дворцового имущества, а еще следить за исправностью уже вполне совершенных систем водопровода и канализации. Джинны уверены, что человек для того и создан, чтобы следить за порядком и чистотой и обеспечивать комфортное существование высшей расы. Правда, к красоте человеческих женщин силаты крайне неравнодушны. Так что вблизи пирамиды, у казармы с солдатами, да и в самой пирамиде рыжеволосых девиц человеческого происхождения хватает. Нищета заставила их пойти с силатами. Те, что надеялись на роскошное существование, сильно обманулись.

Они живут ради скупой подачки, брошенного, как собаке, куска вяленого мяса. Правда, женщинам приходится быть вблизи дворца Саркона особенно осторожными – гулы самозванок ненавидят, многих располосовали огненными серпами. Девицы приходят сюда с караванами, редко кто возвращается обратно в родные края. Все они ложатся в землю, под тень кровавой пирамиды Саркона.

* * *

Придворный силат пробежал через отделанную зеленым мрамором живописную залу, обогнул фонтан (у воды блуждали пухлые, похожие на индюшек фазаны) и упал на колени перед троном владыки Саркона. Ударился лбом об пол, да так и остался лежать в нелепой позе, ожидая повеления подняться. Владыка медлил. Он любил заставить своих подданных ждать. Однажды один из силатов двое суток простоял коленопреклоненный у подножия трона его владычества. Он ничего не ел и не пил, ему приходилось справлять нужду, не сходя с места, но так и не двинулся, пока от жажды и утомления не потерял сознание и не повалился на бок.

Тогда Саркон поднялся с трона, подошел к силату и пошевелил его закругляющимся кверху носком сапога. Подобный жест явился огромной милостью. Бедняга поднял мокрое от слез лицо. Саркон протянул руку, и вассал со всей возможной страстью поцеловал перстень своего сюзерена (черный аметист в серебряной оправе).

– Встань и говори, – повелел владыка, к счастью для посетителя он был не в настроении для подобных забав.

– Ваше владычество, люди… – силат запнулся и с сомнением поглядел на наложниц Саркона.

Женщины человеческого происхождения возлежали по обе стороны трона, на бархатных коврах. Перед ними в бронзовых чашах стояли угощения – сладости, легкое вино, фрукты. Все, чем питаются люди. Владыка любил побаловать своих наложниц.

У Саркона имелась и законная супруга. Но с ней у владыки сложились непростые отношения.

Рыжеволосая Хазра не спешила подарить Саркону наследника, зато регулярно устраивала скандалы.

Как и у всех гул, характер у Хазры был отвратительный. Во время одной из бурных ссор супруга вцепилась владыке в лицо, от чего на его рябой, бугристой физиономии осталось три длинных шрама. Саркон часто подумывал о том, чтобы уничтожить Хазру или хотя бы избавиться от нее, но государственная политика не позволяла. Благодаря супруге он имел поддержку у всех гул Хазгаарда.

А заодно и у всех ифритов – гулы отдавали громадным краснорожим джиннам предпочтение. Им нравилась их стать, сила и некоторые достоинства, связанные с внушительной физиологией.

– Говори, – разрешил Саркон, – их не интересуют наши дела.

– О великий владыка, – заговорил силат, – люди самозванца заняли крепость на северо-западе Хазгаарда.

– Что-о-о?! – взревел Саркон.

– Об этом сообщили ифриты, которым удалось спастись. Людей уже больше десяти тысяч. Они просто пришли и заняли крепость. Стражи ничего не смогли сделать. Численный перевес был на стороне людей.

– Как это не смогли сделать?! – владыка Хазгаарда вскочил с трона и, преодолев расстояние до придворного одним прыжком, сгреб его за воротник. Рядом с массивный Сарконом двухметровый силат казался подростком. – Люди слабосильны!

Они ничего, слышишь, ничего не могут против нашей мощи! У нас есть магическое оружие! Только мы можем наделять железо силой! Мы чувствуем, как вытекает из них и растворяется в воздухе липкий, вонючий страх! Как получилось, что они подпустили людей достаточно близко? Как получилось, что они не ощутили опасности… – Владыка гневался тем больше, что сам он тоже ничего не почувствовал. Хотя его мысленный щуп буквально вчера проходил вдоль северной границы. Он прозондировал крепость и всех, кто в ней находился.

Никто не выказывал и тени беспокойства. Один медлительный липкий покой и внушенное рвение к службе – гладкая, насыщенная его волей покорность… Этот странный богочеловек, которого он не мог обнаружить и смять, уничтожив его разум, начинал беспокоить владыку все больше. Неужели он в самом деле обладает такой магической силой, что способен противостоять ему?! Нет-нет, это просто неудачное стечение обстоятельств. Не может быть, чтобы кто-то в Хазгаарде, да и за его пределами, противился воле посланника Черного божества. Власть Черного божества простирается всюду, проникает во все предметы и явления этого мира. Если только Белое божество прислало свое чадо?..

Лицо Саркона, пока он размышлял, сложилось в такую страшную гримасу, что придворный силат начал тихонько подвывать от страха и попятился.

– Я… я… – он заикался от волнения. – О, владыка, я прошу прощения за дурную весть! – Он попробовал упасть на колени, но Саркон рывком поставил его на ноги и ударил в лицо массивным кулаком. Силат пролетел по меньшей мере десять шагов и рухнул в фонтан, подняв целую тучу брызг.

Наложницы, привыкшие к проявлениям гнева владыки, с самым безучастным видом продолжали поедать сладости. Лишь одна из них заливисто рассмеялась, но немедленно замолчала, когда Саркон заговорил.

– Люди! – владыка сжал кулаки. – Пусть только посмеют поднять голову…

Ифриты – стражи, стоящие по углам тронной залы, вытянулись в струну, зная, что Саркон имеет обыкновение вымещать на них гнев. В кулаках они сжимали Разящие секиры. Владыка бросил взгляд на одного из ифритов и заметил, что магическое оружие в его руке подрагивает. Это разозлило Саркона еще больше. Он направился к ифриту. Тот сжался в страхе, втянул голову в плечи и затрясся всем телом. На его счастье, владыка передумал устраивать экзекуцию. Развернулся и направился обратно к трону. Силат тем временем зашевелился.

Он шатался, выбираясь из фонтана, трогал разбитое лицо и шатался, и потому придавил хвост фазану. Птица издала возмущенный вопль и рванулась, оставив на мраморном полу несколько длинных, красочных перьев.

– Позови мне Каркума, – распорядился Саркон.

Силат сложился в низком поклоне, с его одежды лилась вода и собиралась на мраморном полу в лужицы.

– Поторопись! – рявкнул Саркон. И тот бегом кинулся выполнять указание владыки…

Мудрейший явился спустя пару минут. Вошел в тронную залу быстрым шагом, всем своим видом демонстрируя, что очень спешил. Он всегда немедленно реагировал на зов владыки Хазгаарда, зная что тот терпеть не может нерасторопность приближенных. Во всех остальных случаях Каркум предпочитал действовать неторопливо, тщательно обдумав все варианты развития событий и последствия своих слов и поступков. Мудрейший прошел через залу, опустился на колени перед троном и коснулся лбом пола. Этикет, принятый во дворце, касался и первого силата Хазгаарда.

– Встань! – милостиво позволил Саркон, вскочил с трона и зашагал из стороны в сторону, заложив руки за спину.

Мудрейший медленно поднялся. Лицо его оставалось непроницаемым, хотя перед гневом владыки испытывали ужас все, кроме разве что его супруги Хазры. Но она была гулой, а гулам неведомы такие чувства, как страх и поклонение. Ими движет лишь слепая страсть и ненависть к соперницам.

– Мне только что сообщили очень неприятную новость, – Саркон вперил в Каркума свирепый взгляд. – Люди имели наглость занять мой форпост на северо-западе Хазгаарда. Они изгнали стражей и объявили себя хозяевами крепости.

– Это правда, о владыка, – кивнул Мудрейший, – я получил вести с северо-запада.

– Ты получил вести с северо-запада? – проворчал Саркон. – Почему же не ты принес мне это известие?

– Разве не я? У тебя неверные сведения, о владыка, ведь это я прислал моего силата сообщить о том, что крепость захвачена.

– Ах, так, – удивился Саркон. – Значит, это ты сообщил мне… Хорошо. Может, в таком случае ты скажешь мне, как могло случиться, что люди заняли крепость, а я об этом ничего не знаю?

– В этом замешан богочеловек, о владыка, – сообщил Мудрейший. Незаметно он тронул желтый амулет на груди – как бы то ни было, а то, что Саркон может быть не в курсе каких-либо происшествий в Хазгаарде, внушило Каркуму с трудом скрываемую радость. Слишком велико было влияние владыки повсюду, и слишком тяжелым бременем являлась его всепроникающая воля.

– Опять этот самозванец, выдающий себя за посланника Белого божества… – проворчал Саркон. – Я и не предполагал, что все настолько серьезно.

– Серьезнее не бывает, – ответил Каркум, – но ты можешь быть спокоен, о владыка, я уже предпринял некоторые шаги, чтобы избавить наш мир от его присутствия.

– Вот как?! – заинтересовался Саркон. Выражение его лица смягчилось. Он взгромоздился на трон и жестом пригласил собеседника сесть напротив:

– Говори.

Каркум опустился на пол, скрестив ноги.

– Мой визит на южные границы и рудники на востоке страны не был продиктован одной только необходимостью пополнить армию Хазгаарда, – сообщил Каркум, – я отправился туда и с иной целью. Я нашел и нанял на службу вашего владычества лучших загонщиков Хазгаарда. Их целью стал тот, кого люди называют богочеловеком. Я уверен, что они найдут и уничтожат его во имя долгих лет процветания вашего владычества раньше, чем на небе сменится месяц!

– И кто же эти загонщики? – поинтересовался Саркон.

– Один из них – сын великого загонщика Лакхама Хазар'ра, имена двух других менее известны, но все они загонщики высшей ступени силы. У меня нет сомнений в том, что они знают свое дело…

– Что ж, надеюсь, ты с толком подобрал убийц, – кивнул Саркон, – ты всегда отличался предусмотрительностью, Каркум. Со своей стороны обещаю, я прослежу лично за тем, чтобы в пути им способствовала удача.

– Я и сам хотел просить тебя об этом, о владыка, но не решался, подозревая, что у тебя великое множество важнейших государственных дел. Ведь на границах Хазгаарда снова неспокойно.

– Да, у меня множество важных государственных дел, – подтвердил Саркон и покосился на наложниц, – но моего дара хватит и на то, чтобы наделить загонщиков удачей. И еще кое-что. Сейчас…

Каркум вскрикнул. В виски ему словно вонзили иглы. Рябое лицо владыки приблизилось. Некоторое время они смотрели глаза в глаза. Только Саркон был спокоен, а Мудрейший весь трясся, едва не сходя с ума от чудовищной боли, разрывающей его мозг. Затем Саркон отвел взгляд. Каркум выдохнул и закрыл уши руками.

– Теперь я знаю о них то же, что знаешь ты, – возвестил Саркон. – Надеюсь, ты не обиделся на меня за то, что я подверг тебя этой процедуре.

– Нет, – выдавил Мудрейший, хотя по лицу его разливалась мертвенная бледность.

– Теперь я без труда найду их по снятому с тебя отпечатку и поведу, – сказал Саркон, – он похож на отпечаток стопы на песке, но гораздо четче.

Благодаря этому отпечатку я всегда смогу отличить одного силата от другого.

– Они знают свое дело, о владыка, – пробормотал Мудрейший.

– Теперь не сомневаюсь… Я в этом убедился.

А поначалу я думал, к кому послал убийц Каркум.

К богочеловеку? Или прямиком ко мне?

– Я…

– Можешь не оправдываться, – – Саркон расхохотался, – я просто пошутил. Если я не буду доверять тебе, кому я вообще смогу доверять. Не так ли?

– Да, да… Это правда, – мысли Мудрейшего путались. В голове после сканирования разума, которому подверг его Саркон, царила мешанина из мыслей и чувств. – Я могу идти, о владыка? – Каркум склонил голову.

– Если это все, что ты хотел мне сказать… – Саркон смотрел пытливо, но Мудрейший молчал. – Хорошо, можешь идти… – решил владыка. – Но будь все время поблизости на тот случай, если ты мне понадобишься.

– Я всегда поблизости… – ответил Мудрейший, с трудом поднялся и поспешил покинуть тронную залу владыки, пока тому не пришло в голову снять с него еще какой-нибудь отпечаток.

Иногда он мечтал оказаться далеко, за границами империи Саркона. Он-то знал истинную причину, почему владыка не завоюет весь мир. И у всепроникающего сознания Саркона тоже имеется граница. Хотя силы его все время росли и поле влияния расширялось. И по мере того, как оно расширялось – росла империя Хазгаарда.

«Это как раз тот случай, – думал Каркум, – когда даже бог не всесилен». И обмирал в страхе. Не слышит ли владыка? Если Саркон и слышал крамольные мысли, то никогда не подавал виду. Каркум был ему нужен, чтобы управлять государством.

Сам Саркон был занят развитием своего магического дара. Если кто-то из старейших джиннов почитал магию величайшим искусством, то владыка полагал ее продолжением себя самого. Он поддерживал постоянную связь со своим духовным отцом. А порой рассказывал Каркуму, как Черное божество направляет его, учит, как стать великим, уподобиться богам и повелевать миром.

Мудрейший осознавал, как важно, чтобы истинное чадо Черного божества обрело власть над всем миром. Тогда джиннов ничто не остановит в своем стремлении к мистическому могуществу.

И хотя правители удаленных территорий не признавали теократию Саркона, Каркум верил, что когда-нибудь они все падут, подчинятся воле Черного божества. И раса джиннов вознесется к вершинам.

Быть может, размышлял Мудрейший, если врожденный дар нашего народа будет расти, то в будущем мы все сделаемся богами. Мы сможем управлять природой вещей, изменять реальность по своему усмотрению, обретем истинное величие, и даже наш язык полностью трансформируется, станет языком мысли. Уже сейчас мы на интуитивном уровне ощущаем, что чувствует собеседник и что именно он хочет сказать. А через много веков мы сможем общаться, не прибегая к помощи слов. Вот тогда мы станем единой величественной расой.

И будем править миром. Всеми мирами.

Вечером Мудрейшему доложили, что какой-то человек украл повозку у загонщика Хазар'ры. Осведомители у Каркума были по всему Хазгаарду. Услышав об этой новости, он призадумался. Где же удача, обещанная Сарконом? Не иначе как владыке сейчас не до убийцы. Мудрейший решил порассуждать о странной природе дара Саркона как-нибудь на досуге. И лучше, когда он будет у самых границ государства. Там владыке будет не так просто услышать, о чем он думает.

Если человек крадет у джинна повозку и может управлять эвкусами – значит, на землях Хазгаарда и впрямь произошли перемены. Не иначе как Белое божество, покровительствующее людям, усиливает свои позиции. А влияние Черного божества на судьбы этого мира ослабло. Вот и дар Саркона как будто померк. Чем еще объяснить тот факт, что обещанная им удача пока себя никак не проявила.

Отослав гонца, Каркум принялся мерить комнату шагами – так ему лучше думалось. Неплохо было бы заполучить пару-тройку непокорных людей, чтобы изучить их, понять, как с ними бороться. Большинство джиннов считали людей чем-то вроде домашнего скота, не способного к самостоятельной деятельности, но Каркум придерживался иной точки зрения. Он наблюдал, как стремительно развиваются люди, как они приспосабливаются к новым жизненным условиям, сколько в них заключено энергии и жажды жизни. И хотя все они, поголовно, не имели способностей к магии и даже интуиции, было в них что-то такое, чего Мудрейший никак не мог понять. Присутствовал в их несовершенной природе особенный дар, недоступный даже пониманию джиннов. А теперь вот еще объявилась новая мятежная порода людей – окружение богочеловека. Люди, вступающие в открытые стычки с джиннами, и этот смертный, посмевший украсть повозку у самого Хазар'ры – загонщика и надсмотрщика высшей ступени силы.

Продолжая размышлять, Каркум миновал лабиринт коридоров и выбрался из пирамиды на воздух. Он направился к казармам воинов. Здесь было шумно. То и дело раздавались громовые раскаты, шумный рев летящих молотов и удар, когда он достигал цели. Пара ифритов развлекалась, устроив поединок. Здоровяки охаживали друг друга громовыми молотами. Били не в полную силу, и все же достигни оружие цели – и кому-то не поздоровится. За тренировочным боем наблюдало несколько силатов-наставников.

Мудрейший свел пальцы и щелкнул ими. Звуковой эффект от щелчка получился таким сильным, что на время заглушил рокот громовых раскатов. Таким простым способом Каркум привлек внимание джиннов. Мудрейший поманил пальцем силата по имени Hop'pa. Он выполнял для него особые поручения.

Hop'pa сорвался с места, кинулся к Каркуму.

Склонился перед первым силатом Хазгаарда в поклоне, припав на одно колено – знак преклонения и покорности.

– Встань, Hop'pa, – проговорил Мудрейший, – у меня есть для тебя срочное поручение. На востоке случилось кое-что необычное. У моего посланника, загонщика Хазар'ры, украл повозку с парой эвкусов человек… Помолчи пока, – Каркум поднял вверх указательный палец, заметив, что силат открыл рот, собираясь что-то сказать. – Выслушай мое поручение. Ты должен отправиться на северо-запад с отрядом ифритов, в сопровождение можешь взять Мактор'ру. Вы должны будете выследить этого человека. Я хотел бы, чтобы вы взяли его живым и доставили ко мне. У меня будет к нему несколько вопросов.

– Доставить живым, – Hop'pa медленно кивнул.

– Мне хотелось бы также, чтобы он мог говорить, когда ты привезешь его, – Каркум сощурился, – ты понял, мне нужно, чтобы ты доставил его ко мне целым и невредимым?

– Будет выполнено, о мудрейший, – ответил Hop'pa.

– Ну что же, – удовлетворенно кивнул Каркум, – если ты действительно все понял, можешь идти.

Силат поклонился, дважды ударил в грудь, развернулся и вышел. В том, что поручение будет выполнено точно, именно так, как он велел, Мудрейший не сомневался. Hop'pa еще никогда не подводил его. Мактор'ра, которого Каркум посоветовал Hop'pe взять с собой в дорогу, был тому младшим братом. Когда-то давно Каркум оказал им услугу – уберег от гнева владыки Саркона. С тех пор Hop'pa и Мактор'ра служили ему, выполняли все поручения, получая щедрую награду и пользуясь неизменно его расположением…

Мудрейший не задержался возле казарм. Он вернулся в пирамиду и прошел в свою опочивальню. Из трех светильников, подвешенных на длинных цепочках, курился травяной дым. Он скапливался под потолком, накрывал комнату светло-зеленым куполом. В этом дыму было так приятно Дышать и плыть в волнах сновидений. В то же время мозг Каркума, окутанный дурманом, продолжал работать. С пробуждением он любил вспоминать явившиеся ему образы, перебирать, как чеканные монеты, новые идеи и вспоминать прошедший день с явленной во время сна магической проницательностью.

Над широким ложем Каркума из кладки камней торчал кинжал. С виду ничего особенного. Самое обычное оружие, какое в огромном количестве куют люди по всему Хазгаарду. Но если бы кто-то попробовал проникнуть в опочивальню, когда Мудрейший спал, кинжал сорвался бы с места и вонзился в грудь незваного гостя. Его тонкое лезвие посверкивало тысячами лиловых искорок магического яда. Небольшая ранка – и враг отправится на тот свет. А еще у кинжала Каркума было одно ценнейшее свойство. Если клинок начинал отливать красным, значит, неподалеку кто-то применяет магию. Во время переговоров с послами соседних держав цены кинжалу не было. Попробовал бы кто-то из них навести на Каркума Мудрейшего чары, клинок мигом выявил бы злой умысел.

В покоях Мудрейшего имелось множество магических предметов, как полезных, так и совершенно бессмысленных безделушек. Некоторыми из них Каркум пользовался регулярно. Другие пылились годами, не будучи востребованными. Иногда к Мудрейшему обращались с просьбами как простые силаты, так и ифриты и даже дикие гулы.

Он старался помочь всем, зная, что, выполнив просьбу, обяжет джиннов на ответную услугу в дальнейшем. Он щедро одаривал просителей магическими предметами, завоевывая все больше сторонников в Хазгаарде. Никто не знал, какие планы вынашивает Мудрейший, и даже владыка Саркон, считающий, что Каркум служит ему верой и правдой, не предполагал, что та аура преданности, которую он чувствовал, на самом деле излучается амулетом Солнца – плодом долгих усердных трудов Мудрейшего. Правда, последнее время амулет начал сбоить.

– Мне не нужна власть над миром. – говорил Каркум. Он помышлял вовсе не об усердной службе владыке Саркону. Его главным желанием было овладеть тайнами мироздания и управлять ими. «Когда я достигну всего, – думал он, – народ джиннов уподобится богам. И будет властвовать над простыми смертными, уже не нуждаясь в покровительстве Черного божества».

Кое-кому устремления Каркума казались истинной ересью, но спорить с первым силатом Хазгаарда не осмеливался ни один джинн. Да и как можно спорить с тем, кому обязаны все высочайшие силаты Хазгаарда. По одному слову Каркума любого могут бросить в темницу или, что еще страшнее, уравнять в правах с человеком. Что может быть хуже, чем стать существом низшей расы, изгоем, сделаться рабом или в лучшем случае слугой какого-нибудь придворного силата. Подносить ему по первому требованию туфли, завязывать шелковый поясок и подтирать задницу специально предназначенной для этих целей пропитанной ароматическими маслами тряпицей. Перед Каркумом заискивали, его звали Мудрейшим и старались ему угодить.

Первый силат государства приблизился к столу, на котором лежал массивный том в кожаном переплете. Распахнув книгу, Каркум провел пальцем по испещренной ровным убористым почерком странице, взял стило из высокой чернильницы и начертал, периодически обмакивая кончик в черную влагу: «Мы можем дать людям возможность развивать техногенную цивилизацию, но обязаны подавлять любое проникновение в тайны мироздания!»

Мудрейший вел записи многие годы, надеясь, что когда-нибудь они будут использованы его преемником для создания могучей силы, способной обеспечивать баланс. Каркум в некотором роде был помешан на идее всеобщего баланса, о котором говорил еще сам великий Амуд'ра.

Стилус лег в углубление возле чернильницы.

Мудрейший закрыл книгу, любовно погладил переплет. Затем он подошел к огромному сундуку, совершил над ним несколько пассов, и массивная крышка со скрежетом распахнулась. Внутри оказалось несколько вещей, на первый взгляд выглядящих абсолютным хламом – рассыпанные в беспорядке кусочки дерева, металла, камушки, и подо всем этим – серая тряпица. Когда Каркум извлек ее из сундука, с тряпицы посыпались комки пыли.

Не обращая на них внимания, Мудрейший расстелил ткань на полу, взял из сундука горсть камушков и высыпал на тряпицу. Камушки легли причудливым спиралевидным узором. Рисунок смешался, обрел объем и над серой поверхностью закрутился маленький смерч, вовлекающий в себя содержимое сундука. Ткань затрепетала и стала вспучиваться в отдельных местах, образуя рельеф. На востоке она поднялась высоко, на юго-западе лежала ровно.

Каркум, многократно наблюдавший эту сложную магию, стоял, сложив руки на груди, и смотрел, как проступает русло полноводной реки Инд.

Она брала начало в горах на востоке и доходила до самого Южного моря. Многократно расщепленные кусочки дерева построились на неровной поверхности, указывая местоположение лесных массивов.

Пыль легла плотным слоем, довершая картину, делая ее реалистичной.

Мудрейший провел над картой открытой ладонью. Три сияющие точки проступили на карте – три загонщика, все высшего предела мастерства, двигались, выслеживали добычу. Смогут ли все они добраться до богочеловека – неизвестно, но Каркум питал надежду, что хотя бы один из них достигнет цели и оборвет жизнь чада Белого божества.

Два огонька двигались с юга на северо-запад. Другой пока находился на востоке. На Хазар'ру Мудрейший возлагал особые надежды. И вовсе не из-за его упрямства и своенравия. Отец Хазар'ры, загонщик Лакхам, прославился умением делать людей безвольными, слепо подчиняться. Мудрейший не сомневался, что дар передался по наследству сыну.

И даже если ему еще не приходилось пользоваться им, то в нужную минуту дар проснется, и Хазар'ра сможет отдать мысленный приказ, заставить богочеловека самостоятельно прийти к нему – на заклание. В конце концов он всего лишь человек.

А значит, его можно убить.

Вот только эта проклятая повозка… Она никак не шла у Каркума из головы. Он долгое время стоял и смотрел на сияющую точку на магической карте Хазгаарда, пока ему не стало казаться, что это зрачок Черного божества, наблюдающего за ним из самых глубин мироздания.

– Помоги нам, – обратился к покровителю расы джиннов Мудрейший, но божество, как всегда, не удостоило его ответом. Оно говорило только с владыкой Сарконом, и это обстоятельство сводило Каркума с ума.