Текст книги "Странствие Сенора"

Автор книги: Андрей Дашков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава двадцать четвертая
Крысиный Хвост

Клеть опускалась на длинном тонком стебле, уходящем в непроглядную глубину. Чуть позже все четверо и лошади перебрались в другую клеть, подвешенную на паутине, которую выпускал из своего чрева гигантский металлический паук. Паук торчал над краем пропасти и, похоже, имел возможность перемещаться. Кое в чем жители Мургуллы превзошли самих Хозяев Башни.

Сенор старался держаться поближе к стражнику – на случай, если тому взбредет в голову совершить «героическое» самоубийство. Однако ничего подобного не было даже в мыслях Урода – Дети Гриба цеплялись за жизнь до последнего.

Спуск продолжался так долго, что казалось, придется вечно плыть сквозь наполненную скрежетом металла зловонную тьму. Вспышки света изредка ослепляли людей, обозначая очередной подземный ярус. Иногда они успевали разглядеть то уходящие во мрак коридоры, то бойни с загонами, полными слепого и безволосого скота, то огромные пещеры, в которых грохотали сотни чудовищных машин.

Мимо проплыли многочисленные ловушки, приспособленные для уничтожения любого врага и приходящие в действие даже в случае смерти или безумия управлявших ими Детей Гриба. Сенор видел мелькавшие в смотровых щелях фанатичные и лихорадочно блестевшие глаза…

Отверстие колодца превратилось в маленькую, проколотую во мраке дыру, а потом и она исчезла из виду.

Если на самых верхних этажах еще были заметны кое-где разрушительные последствия сражений с прорвавшимися в Мургуллу существами из Тени, то нижние выглядели нетронутыми. И чем глубже, тем все меньше становилось грязи и все тише металлический лязг.

Пропасть, в которую опускалась клеть, постепенно расширялась, пока ее края не исчезли в непроглядной темноте. В этом огромном пространстве одновременно всплывали и погружались в неразличимые глубины десятки других тускло освещенных клетей.

Потом снизу вдруг задул ледяной ветер. От его порывов клеть начала раскачиваться, будто насекомое, подвешенное на нитке. Лошади испуганно заметались, усугубляя положение. Истар в ужасе схватила Сенора за плечо. Ему и самому было не по себе. Казалось, еще немного, – и тонкая паутина не выдержит. Может быть, такой конец был выгоден Королеве Мелхоэд…

Но Тот, Похожий На Мать, как ни странно, остался почти спокоен. Просунув голову между прутьев, он поглядел вниз и повернулся к пришельцам из Кобара.

– Ветер смерти, – осклабившись, сказал он с мрачным восторгом и проводил взглядом одну из клетей, сорвавшуюся в этот момент со своей «паутины» и исчезнувшую в бездне. До их ушей не донеслось даже крика, который мог быть исторгнут Уродами, находившимися в ней.

Сенор с отвращением смотрел на стражника, на лице которого возникло выражение противоестественной гордости, как будто он ставил себе в заслугу постоянное существование рядом с глубинным ужасом. Это порождало фатализм, и когда судьба оказывалась милостивой, был повод для радости… Сенор поборол в себе мимолетное искушение выбить Тоту роговую пластину рукоятью кинжала.

Ледяной ветер прекратился так же внезапно, как и начался, словно удовлетворил аппетит прожорливого подземного бога, пробудившегося лишь затем, чтобы принять очередную дань.

Сенор прислушался к мыслям Того, Похожего На Мать, и с содроганием обнаружил, что не так уж сильно ошибся в своих предположениях. Во всяком случае, вера стражника в слепой рок была незыблемой.

Клеть перестала раскачиваться, а скорость спуска заметно возросла.

Этажи становились все выше и выше. Сенору было ясно, что даже за тысячелетия Уроды не смогли бы высечь в земной тверди эти гигантские пещеры. Трудно было поверить и в то, что подземные пустоты, созданные неизвестно когда и неизвестно кем, освещенные немногочисленными и тусклыми огнями, которые едва разгоняли тьму вокруг себя, полностью заселены или хотя бы изучены Детьми Гриба. Большинство пещер не имело никаких признаков их присутствия, а жуткий вой, доносившийся порой из мрачных пространств и приводивший в содрогание стражника, свидетельствовал о том, что далеко не все здешние территории принадлежат Даме Нижней Земли Королеве Мелхоэд.

Наконец спуск прекратился и клеть зависла, покачиваясь над пропастью. Прямо от обрыва начиналась дорога, уходящая в белесый подземный лес и выложенная квадратными каменными плитами. Свод пещеры терялся во мраке, и возникала иллюзия, что все происходит безлунной ночью на скалистом уступе. Впрочем, где-то очень далеко, над верхушками странных деревьев, растущих без дневного света, можно было различить неяркие красноватые огни.

Сенор со спутниками вывели лошадей из клети на край обрыва. Шурша посыпались в пропасть обломки камней. Тот, Похожий На Мать, изобразил на прощание зловещую ухмылку, и клеть уползла вверх.

На дороге ждала карета, запряженная шестеркой безволосых слепых лошадей; тут же находился небольшой отряд всадников. В мертвенном сиянии светильников, зажженных над крышей кареты, их голубоватая болезненно-бледная кожа производила отталкивающее впечатление. На щитах всадников и дверцах кареты были видны рельефные очертания Гриба.

Один из всадников отделился от отряда и подъехал к Сенору. Урод казался нормальным почти во всем, если не считать пяти пальцев на руке и странного одеяния, задняя часть которого раздваивалась от пояса и полосами свисала по обе стороны седла. Потом выяснилось, что у всадника был хвост, похожий на крысиный и уложенный спиралью на безволосом лошадином крупе. Раньше чем Урод заговорил, Сенор узнал, кто перед ним, однако встречавший держался так высокомерно, что «гость» не стал его разочаровывать.

Костистое лицо всадника с сильно выраженными желваками едва ли можно было назвать приятным; к тонким бескровным губам примерзла улыбка, не сулившая ничего хорошего, а вытатуированный на лбу глаз без зрачка казался шрамом от ожога. Его одеяния были роскошны, как и лошадиная сбруя; все вооружение составляла тонкая шпага, вложенная в усыпанные драгоценностями металлические ножны. На темно-фиолетовой накидке, ниспадавшей с его плеч, искрилось шитое золотом грибовидное облако.

Подъехав, он несколько минут молча разглядывал пришельцев, уделив особое внимание Истар, которую изучил с ног до головы. А потом заговорил на кобарском, тщательно подбирая слова – будто уже успел немного подзабыть язык:

– Я граф Тойнгха Крысиный Хвост, властелин замка Грах, хозяин дороги через Стеклянный Лес. Королева Уродов Мелхоэд, Убийца Машин, Видящая в Темноте, странствуя по Нижнему Миру, почтила Крысиное Графство своим присутствием и ждет вас в замке. Я догадываюсь, почему она разрешила вам спуститься в Мургуллу, но для меня вы лишь непрошеные гости – прошу это запомнить и вести себя соответственно…

В этот момент Суо начало превращаться в хвостатого графа. Спустя пару секунд на лошади сидела его точная копия – от надменных холодных глаз до подрагивающего кончика хвоста.

Настоящий граф Тойнгха ничем не выдал своих чувств. Он просто не мог себе этого позволить. Ни один мускул его тела не дрогнул. С непроницаемым лицом видавшего виды придворного он внимательно смотрел на Суо.

– Ну что ж, может быть, это и развлечет Даму Нижнего Мира, – сказал он наконец голосом таким же твердым, как поверхность скалы, на которой они стояли. – Мне поручено сопровождать вас в замок Грах через Стеклянный Лес, – добавил он, сделав ударение на слове «мне», словно никто другой не сумел бы выполнить эту миссию.

Сенор не стал гадать, почему граф столь самоуверен. Он был вынужден признать, что тот неплохо умел скрывать свои мысли, а глаз во лбу мог быть как символом могущественного властелина, так и знаком, отмечавшим титулованного раба.

Тойнгха дал понять, что Сенор и его спутники должны оставить своих лошадей здесь.

– С ними ничего не случится, – процедил он сквозь зубы. – А для передвижения по Стеклянному Лесу они не годятся.

Ничего более не объясняя, он отъехал и занял место во главе отряда. Пришельцы спешились и, оставив своих лошадей на попечение одного из графских слуг, не без удобств устроились в карете.

К ним подсел один из Уродов – судя по богатству одеяний, тоже не последнее лицо в иерархии Графства – и крепко вцепился одной своей клешней в отлитую из бронзы ручку. Как оказалось впоследствии – не случайно.

Граф издал гортанную команду, и безволосые, похожие на привидения бледные кони с невероятной скоростью повлекли карету за собой. Сенору никогда еще не приходилось видеть животных, которые двигались бы так быстро (если не считать, конечно, существ из Тени)…

Дорога была отличной, и экипаж катился чрезвычайно плавно. Сенор улучил момент и посмотрел назад через узкое окошко. Он видел, как оставшийся возле края пропасти Урод взял кобарских лошадей под уздцы и повел к расположенному неподалеку низкому каменному строению…

* * *

Карета, сопровождаемая эскортом, въехала в призрачный лес. Деревья протягивали в темноту свои ветви, будто отлитые из молочно-белого стекла. Частокол изломанных стволов по обе стороны дороги казался скорее порождением безумной пещерной архитектуры, нежели естественных причин. Здешняя растительность каким-то образом обходилась без дождевой воды и животворящих лучей Огненного Круга.

Светильники по углам кареты освещали лишь спину кучера и крупы запряженных лошадей, но те неслись по извилистой дороге, не испытывая нужды что-либо видеть (ибо были слепы от рождения). Наличие подобного тонкого восприятия у животных Сенор улавливал тут впервые… Приглушенный стук копыт напоминал частую барабанную дробь. Это был почти полет – полет на мертвенно-бескровных и бескрылых существах…

Никто не произнес ни слова. По обе стороны кареты мелькали бесстрастные лица и фигуры всадников, сопровождавших экипаж. На искусно обработанных поверхностях протезов и оружия вспыхивали и гасли голубые искры. Кроны из стеклянных ветвей, лишенных листьев, порой сплетались над их головами, образуя туннели с изломанными сводами, а в воздухе разливался еле слышный хрустальный звон эха…

Потом лес заметно поредел, и Сенор уловил возникшее среди сопровождающих напряжение, словно им грозила опасность. Отряд стал двигаться медленнее и почти бесшумно. Всадники, в том числе граф Тойнгха, принялись внимательно прислушиваться к чему-то.

Вскоре сидевшие в карете увидели за деревьями купола из стеклоподобного вещества, которые источали слабый голубой свет. Сенор сделал попытку проникнуть в мозг ближайшего Урода с клешней, но, к своему удивлению, обнаружил лишь покорность, нарастающий страх и напряженное ожидание.

Вскоре в почти полной тишине возник слабый, ни с чем не сравнимый звук, словно кто-то скреб стальными когтями по стеклу.

Шаги, догадался Сенор. Это были шаги.

Тойнгха поднял руку, давая знак остановиться. Всадники застыли на месте. Даже сидевший в карете Урод мучительно пытался установить направление, откуда приближался неведомый зверь. Сделать это было трудно из-за того, что звуки многократно отражались от стволов деревьев. Но кажется, Крысиный Хвост знал лес, как никто другой. Во всяком случае, спустя минуту он уверенно показал, куда надо двигаться.

Однако останавливаться пришлось еще не один раз. Скребущие звуки преследовали отряд, и граф подолгу прислушивался к ним, а потом, изменив направление, продолжал вести бешеную скачку сквозь Стеклянный Лес, озаренный призрачным сиянием голубых куполов. Остальные всадники, судя по всему, плохо ориентировались и полностью полагались на чутье своего предводителя.

Это все больше напоминало метания зверя в ловушке, и граф Тойнгха действительно был единственным, кто мог найти путь к спасению. Он пытался избежать встречи, которая была почти неизбежной, но если другие всадники испытывали растерянность, близкую к панике, то сам граф – лишь досаду и не до конца понятное Сенору чувство утраты, словно каждую минуту расставался с чем-то очень для него дорогим. Незваные гости были этому виной, и Холодный Затылок вдруг осознал, что отныне Тойнгха – его смертельный враг.

– От кого это мы бегаем? – спросил он у сидевшего рядом Урода с клешней вместо руки.

– Мы проезжаем через Кладбище Стеклянного Леса, – процедил тот, показывая на окружавшие их со всех сторон голубые купола. – Никто не знает, чье это кладбище. Мы не строили этих гробниц. Они были созданы еще до того, как Дети Гриба спустились в Мургуллу…

Он помолчал немного, потом продолжал, понизив голос:

– Далеко не весь этот ярус принадлежит господину графу. – Его губы сложились в ехидную улыбку, а в глазах сверкнула ненависть. – За нами охотится Кладбищенская Крыса. Только граф знает, что это такое на самом деле. Другие уже ничего никому не расскажут… Оно появляется в разных местах одновременно. Слышите этот звук? Похоже на когти, правда?.. Говорят, тот, кто увидит Кладбищенскую Крысу, умрет. Проверять не советую. Все, у кого есть хоть крупица мозгов, стараются избежать встречи с ней… Путь через Стеклянный Лес смертельно опасен; Крыса лучше любой стражи охраняет Грах от непрошеных гостей.

В его тоне сквозила неприкрытая издевка. Он неплохо держался, однако, несмотря на браваду, лицо Урода было покрыто пленкой липкого пота, выдававшего страх.

Скачка казалась хаотической, и все же цель была близка. Всадники заметно приободрились, но тут скрежет когтей раздался прямо перед ними и Уроды осадили лошадей, одновременно пытаясь спрятать лица. Сенор, наоборот, высунул голову в окно. К нему пришли отражения настолько чуждые, что он не мог даже представить себе, как выглядит посылавшее их существо из Стеклянного Леса – если оно, конечно, вообще было существом.

Он ощутил Присутствие – и только. Причем где-то на пределе восприятия – в отличие, например, от камня, который можно узнать в темноте по его тяжести, или чуть слышного журчания воды, или едва ощутимых касаний кожи при движении воздуха…

В этот момент граф Тойнгха развернул свою лошадь.

– Скачите к замку! – крикнул он своим людям. – Я задержу ее!..

С этими словами он пронесся мимо кареты и исчез между деревьями.

Урод с клешней облегченно вздохнул и поднял голову.

– Ну что ж, ему видней. По слухам, у него соглашение с этой проклятой Крысой. Он один может договориться с ней – вероятно, благодаря своему украшению, – Урод повилял своей клешней, имитируя движения графского хвоста, и ядовито рассмеялся.

– Так почему он не сделал этого сразу? – спросила Истар.

Урод похотливо взглянул на нее и сказал громким шепотом:

– Может быть, условия соглашения не очень, гм… подходящие для графа, а?.. – Он откинулся на спинку сиденья. – Во всяком случае, на этот раз мы, кажется, проскочили. Но вам ведь еще придется возвращаться, не так ли? Другого пути наверх из замка Грах нет, – добавил он не без злорадства.

Но тут лицо Суо превратилось в крысиную морду – и Урод с клешней в ужасе отшатнулся. Истар засмеялась, удовлетворенная этой маленькой местью.

* * *

…Они неслись через сумрачные поляны, под белыми, переплетающимися в воздухе ветвями, по едва заметным тропам, а мимо торжественно проплывали гробницы, источавшие безжизненный свет. Сенор пытался запомнить дорогу хотя бы приблизительно, но это оказалось совершенно невозможным: поворотов было слишком много, в лесу – никаких ориентиров; среди одинаковых, как яйца, куполов гробниц мог заблудиться кто угодно.

Сенор уже потерял им счет, когда Тойнгха догнал отряд. Его лошади, казалось, была неведома усталость – так быстро она неслась. Никто из всадников не повернул головы в сторону графа и не проронил ни слова. Сенор почувствовал, что сейчас Крысиный Хвост внушает им суеверный страх.

Лицо Тойнгха по-прежнему было бледным и непроницаемым. Обгоняя карету, он неожиданно улыбнулся, как обязательный хозяин, отдающий гостям всего лишь долг вежливости. Но в этой ледяной улыбке содержалось и нечто большее – обещание мести за безвозвратно потерянную сегодня часть неведомого достояния.

Глава двадцать пятая
Слепая Королева

Когда они выехали наконец из Стеклянного Леса, бледные кони повлекли карету к видневшемуся вдали замку, из узких окон которого сочился тусклый свет. Судя по всему, это и был замок Грах.

Его вырубили прямо в скале, и островерхие башни носили лишь едва заметные признаки вмешательства нынешних Детей Гриба в древнюю архитектуру. Из нескольких труб поднимался к невидимой тверди густой жирный дым.

Слепые лошади, почуяв близость стойла, еще более ускорили свой удивительно быстрый бег, и вскоре отряд оказался перед подъемным мостом, переброшенным через глубокий ров, который окружал замок. Многочисленная графская челядь, поражавшая непривычный взгляд разнообразием врожденных уродств, высыпала на мост поглядеть на пришельцев из Верхнего Мира, но скакавший впереди Тойнгха сделал властный жест рукой, заставив слуг в спешке разбежаться.

Карета и всадники въехали через арку на вымощенный камнем двор, окруженный со всех сторон высокими стенами, которые местами представляли собой обнажившийся монолит горной породы.

Граф спешился; слуга с глазами рептилии принял у него поводья слепой лошади.

– Вам покажут ваши комнаты, – бросил Тойнгха сидящим в карете. – Королева Мелхоэд примет вас завтра.

* * *

Слуги провели их по внутренним помещениям замка к той его части, где сейчас временно находился тронный зал Королевы подземелья.

Внутри замок поражал роскошью и незнакомым ранее Сенору великолепием.

В отделанных камнем и металлами залах они встречали многочисленных придворных и воинов, которые жили здесь вместе со своей Королевой, но их мысли, чувства и суеверия не отличались особым разнообразием.

Гриб был их фетишем. Они поклонялись ему. Он олицетворял для них случайный конфликт природных сил, давший толчок появлению первых Уродов, началу их времен, болезненным родам Праматери, в результате которых появились существа столь ущербные и – все равно – столь не любимые ею. Их ущербность делала это поклонение источнику страданий противоестественным; впрочем, не менее удивительной казалась их любовь к своей Королеве.

Сенор улавливал витавшие в здешней атмосфере намеки на эту любовь, которая была странным образом смешана со страхом. Повсюду – в украшениях вельмож, в предметах обстановки, в сюжетах, изображенных на сумрачных гобеленах, в диких и ни с чем не сообразных статуях, в округлых изгибах колонн подземных покоев – была воплощена их Королева, но нигде не присутствовала явно, но лишь как часть целого, ускользающая тень, манящий запах.

В замке Грах Уроды тоже не обходились без машин, однако механизмы были почти бесшумными и весьма изящными. В большинстве своем они предназначались для того, чтобы заменить Детям Гриба магию и отсутствующие конечности. Протезы поражали своим совершенством; некоторые из них демонстрировали изощренные таланты создателей и очевидные претензии обладателей на исключительность.

Сенор и его спутники приблизились к арке из черного камня, служившей входом в длинный полутемный зал. Холодный Затылок увидел впереди силуэт графа Тойнгха, перед которым почтительно расступились придворные. Крысиный Хвост оглянулся и обвел «гостей» злобным и напряженным взглядом. Он явно не догадывался, чего от них можно ожидать.

Они вошли в тронный зал. Дети Гриба, сопровождавшие их, застыли в ритуальном столбняке. В глубине мрачного помещения Сенор увидел высокий трон со спинкой в виде гигантского гриба. В тени этого гриба восседала Королева Уродов Мелхоэд.

Она была одета в сети из драгоценного металла, чрезвычайно тонкой работы; на ее голове сверкал прозрачный обруч, в который вросли густые длинные волосы. Дама Нижней Земли была слепа, слепа от рождения. Ее глаза не имели зрачков; белки поблескивали в узких щелях между почти соединившимися веками.

Однако Сенор сразу же ощутил мощный натиск, сравнимый разве что с атакой Хозяина Башни. Волна отражений обрушилась на его мозг и опрокинула почти все заслоны. Оправившись от неожиданности, он начал возводить защиту, о которую должны были разбиться попытки Мелхоэд подчинить его своей воле.

Теперь ему стала ясна природа почти безграничной власти, которой обладала над своими подданными Королева Уродов – слепая, как улитка, и все-таки «видевшая» в тысячу раз больше любого из жителей Мургуллы. От чудовищного сознания Мелхоэд не могло укрыться здесь ни одно случайно брошенное слово и ни один черный помысел; от него не было спасения. Но мало кто избегал черных помыслов – и она умело пользовалась этим, уничтожая врагов лишь тогда, когда их заговоры заходили слишком далеко. Так она добилась того, что ее влияние стало абсолютным.

На глазах у придворных Сенор и Мелхоэд вели настоящую войну, недоступную пониманию остальных Детей Гриба. Он не поддавался давлению Королевы, но и не представлял собой угрозы для ее незримой власти. Ему почти нечего было скрывать.

Он позволил Даме Нижней Земли проникнуть туда, куда считал нужным, – и она жадно вторгалась в эти области, сразу погрузившись в темные пещеры тайн, пропасти отчаяния, трясины страха, могилы утраченных надежд; смакуя прошлое Люстиг, видения чудовищ Тени, медленное умирание Кобара, насилие, которому подвергалось тело Черной Летрод; явно наслаждаясь редкими для Королевы мгновениями, когда во всю силу раскрывался, играл и питался чужими жизнями ее бесценный дар…

Потом она ослабила натиск, наткнувшись на глухую стену, поспешно воздвигнутую Сенором, а тот сумел наконец отвести свой сосредоточенный взгляд от ее бельм и рассмотреть Мелхоэд целиком. Фигура Королевы была полускрыта в густой тени гриба, но он использовал магическое зрение.

Она знала, что он «видит» ее обнаженной, однако не возражала. Ей даже нравилось это. У нее оказалось поразительно правильное тело без малейших признаков какого-либо внешнего уродства. Более того, ей была присуща та бледная, порочная и роковая красота ночи, в которой не оставалось ничего от подлинной нежности и света. В этой вызывающей красоте Сенор обнаружил еще одну причину для неискоренимой зависти, которую – кроме преданности и страха – питали к своей Королеве Дети Гриба.

Она не имела понятия, как выглядит чужая или собственная плоть, но ее тонкому восприятию с юности открывалось нечто гораздо более зыбкое, возбуждающее и влекущее – тайные источники всех наслаждений, утех, желаний и страстей.

Для Сенора схватка не прошла даром.

Он тоже без труда «увидел» вещи, которые Мелхоэд не нашла нужным скрывать – для этого она слишком презирала окружающий ее мир.

При всей своей экзотичности, Королева оказалась гораздо ближе ему, человеку из Кобара, чем все ее многочисленные подданные, напоминавшие Сенору туповатых кротов.

Он обнаружил, что слепота и непостижимое для Уродов влияние, которое Мелхоэд имела на их умы, обрекли ее на одиночество – как неизбежно был бы обречен на изоляцию зрячий в стране слепых, или нормальный – среди безумцев. Королева задыхалась в своем подземном королевстве; ее дар не находил здесь равного себе; она была рождена для иной жизни и других испытаний. Но отказаться от власти и вырваться из удушающей паутины, сотканной ею же, Мелхоэд не могла. Инстинкт самосохранения был слишком силен.

Сенор понял, почему его вообще впустили в Мургуллу: он явился бесценным подарком для скучающей Королевы; человеком из мира отражений, в котором она страстно желала оказаться.

Но вот Мелхоэд воздвигла невидимую преграду между собой и чужаком; теперь ее помыслы стали для него такой же загадкой, как самые дальние уголки подземелья.

Он ощутил только, что часть своего небезопасного внимания она перенесла на его спутников и проделывает с ними то же, что незадолго до этого пыталась проделать с ним. Но Существо Суо было для Мелхоэд закрытой книгой, ибо оно так же легко создавало любые отражения, как и уничтожало их, а большую часть времени прекрасно обходилось вообще без мыслей.

Зато с Истар Королева собиралась позабавиться вовсю и начала зловещую игру – пока не наткнулась на сопротивление пробудившейся ведьминой силы и не почувствовала, как неизвестно откуда взявшийся ветер играет волосами на ее голове. Тогда она постепенно ослабила хватку, что позволило гостям испытать приятное расслабление.

– Я хочу, чтобы мои придворные тоже услышали, зачем вы пришли, – сказала наконец Королева Уродов. Ее голос был лишен свежести и звучал как шелест сухих листьев.

Сенор решил, что сейчас не самое удобное время интересоваться судьбой Наместников. Скорее всего им уже ничем не поможешь.

– Мы посланцы Башни, Королева, – произнес он громко. – И Верхнему, и Нижнему мирам угрожает одинаковая опасность. Возможно, ее удастся избежать. В Мургулле живет карлик Люстиг, вернувшийся из Тени. Он утверждает, что когда-то был женщиной в Кобаре. Позволь ему уйти со мной. Мне нужен проводник.

Среди придворных Мелхоэд возник негромкий ропот, который Королева устранила одним поворотом головы.

– Говори ты, – приказала она человеку без ног, который перемещался в железном кресле на колесах.

– Этого не может быть, моя Королева, – проскрипел ржавый голос. – Никто не возвращается из Тени. Зачем им безумный Урод? Пусть скажут правду! Заставь их.

– Ступай прочь, болван, – брезгливо поморщилась Дама Нижней Земли. Кресло на колесах тотчас же исчезло за широкими разноцветными плащами вельмож.

– Неужели я, Видящая Без Глаз, не отличаю правды от лжи? – презрительно продолжала Королева, возвысив голос. – Многое ли известно здесь, в Мургулле, о том, что происходит наверху? Откуда ты знаешь, чем стала Тень теперь? – Ее вопрос настиг безногого Урода в кресле и заставил того спрятать лицо.

Мелхоэд явно была не в духе. Казалось, Королева разочарована тем, что двое придворных Башни и бессмертное существо (лакомый кусочек!) явились сюда только из-за какого-то свихнувшегося Урода. А ведь она надеялась с их помощью скрасить свое пребывание в золотой клетке, где была заключена благодаря собственному могуществу!

– Карлик из Тени… Женщина, ставшая мужчиной… – Королева наморщила лоб под стеклянным обручем, будто пыталась понять, о ком идет речь, хотя прекрасно помнила безумного карлика, который был ее шутом несколько лет тому назад. Потом она отправила его куда-то с глаз долой – выбросила и забыла, словно надоевшую игрушку.

Мелхоэд не принимала всерьез разговоров о Тени и не верила в то, что Люстиг побывал там. Тогда она еще не могла отказать Хозяину Башни Зонтагу в небольшой любезности и согласилась спрятать карлика в Мургулле. В те времена связи Кобара и Города Ущербных были теснее, в подземельях еще спала таинственная сила, Наместники Башни правили на всех ярусах, Мелхоэд считали Ясновидящей – и лишь малая часть Уродов признавала ее необъявленную власть.

Повинуясь беззвучному приказу, к трону приблизилось странное существо с головой, похожей на бритую собачью. Тело Урода было завернуто в малиновый плащ, под полой которого угадывалась привешенная к поясу шпага.

– Морш Возискар, мой секретарь, – представила Мелхоэд, небрежно махнув рукой в сторону существа в малиновом плаще.

Возискар слегка поклонился, соблюдая этикет.

– Напомни Нам, Морш, что случилось с карликом, о котором говорит этот человек? – В тоне Королевы явственно угадывалось раздражение.

– Он все еще живет в подвалах замка, моя Королева, – ответил Морш Возискар и блеснул круглым глазом в сторону пришельцев.

– Ну так пусть его приведут сюда! – приказала Мелхоэд и откинулась на спинку трона, словно вдруг потеряла всякий интерес к происходящему.

Морш сделал резкий жест рукой, и двое вооруженных Уродов поспешно удалились.

* * *

Ждать пришлось долго. Под пристальными взглядами придворных и солдат гости чувствовали себя довольно неуютно. А Королева Мелхоэд, казалось, задремала в своем кресле. Но так только казалось.

– Говори ты, – внезапно сказала она и безошибочно ткнула рукой в сторону Сенора.

– Не будем спорить о том, действительно ли Люстиг вернулся из Тени, – примирительно начал Сенор (он уже понял, что так просто проводника не получит). – Карлик был раньше женщиной в Верхнем Мире – и Хозяева Башни желают видеть его. Зачем вам удерживать у себя бесполезное существо?

– Никогда не говори с Нами в таком тоне! – в голосе Мелхоэд зазвенел металл. – Здесь больше нет власти Магов Кобара. К нам пришла новая сила.

– Но наступление Тени угрожает Башне и подземному Королевству в равной степени. – Сенор не стал уточнять, какую «новую силу» имеет в виду Дама Нижней Земли. – Мургулла находится ближе к Тени, чем Кобар. Для Хаоса нет разницы между Верхним и Нижним мирами…

– Что ты можешь знать о Тени?! – перебил его тонкий и сварливый голос.

Сенор повернул голову к выходу из тронного зала.

Двое стражников держали за руки карлика с тщедушным тельцем и короткими кривыми ножками, одетого в разноцветное тряпье. Его огромная голова держалась на хрупкой шейке, которая, казалось, могла сломаться в любой момент. В густой черной бороде блестели острые белые зубы; глаза горели насмешливой яростью. Пораженная какой-то болезнью, кожа карлика была покрыта язвами и едва зажившими шрамами. Лишенный дневного света, обитающий в вечной сырости, Люстиг гнил заживо в подвалах замка Грах, но его бешеный дух не был сломлен.

– Что ты знаешь о Тени?.. – повторил карлик в наступившей тишине и засмеялся. Его вызывающий смех разнесся под мрачными сводами зала.

– Ничего, – сказал Сенор, когда стихли последние отголоски звонкого эха. – Кроме того, что Мургулла будет уничтожена. Или станет совсем другой, что для всех – вернее, для тех, кто выживет, – означает то же самое. Между прочим, ты, – он ткнул пальцем в карлика, – лучшее подтверждение моим словам.

В ответ Люстиг показал ему ярко-красный распухший язык.

– А что ты можешь изменить? – спросил вдруг Морш Возискар с явного позволения Мелхоэд.

Сенор понимал, что их не убедит ни рассказ о Пророчестве, ни Древний Меч Торра, ни история Магов Кобара. Он пытался посвятить в это Мелхоэд еще до того, как получил разрешение говорить с ней вслух, но не уловил ответных отражений – он не знал, поверила ли ему Королева, да и захотела ли услышать вообще. Сейчас в пространстве между ними ничего не происходило. Разум был бесполезен, как ее глазницы…

Что касается Детей Гриба, это был другой народ, почти забывший о магии и Древних Богах, народ, для которого все происходившее наверху стало чуждым и неинтересным. Сенор мог взывать лишь к их стремлению выжить и сохранить подземное Королевство.

Однако Мелхоэд была другой. Сквозь непроницаемую стену просочились сомнения; ее вера в собственное абсолютное господство поколебалась. В этом была надежда Сенора. Слепую Королеву ни в малейшей степени не интересовал Люстиг, и она вполне могла бы прожить вне Мургуллы. Сейчас Мелхоэд была заинтригована сверхчувственным контактом с гостями из Верхнего мира. Она хотела любой ценой задержать их в замке Грах.