Текст книги "Плата за проезд"
Автор книги: Андрей Дашков
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Андрей ДАШКОВ
ПЛАТА ЗА ПРОЕЗД
Посвящается «зайцам»
Бухгалтер Д. проснулся в холодном поту. Ему приснилось… Да все то же самое, что снилось последние двадцать лет его жизни. Его преследовал безжалостный сон – цветной, четкий, наполненный голосами, шепотами, гулом, запахами, тревожными мыслями и ожиданием худшего. Сон, слишком похожий на действительность, с той лишь разницей, что леденящее лезвие кошмара подбиралось к сердцу, но не пронзало его, и вместо предсмертного крика Д. издавал только сдавленный стон в подушку.
Это повторялось каждую ночь, двадцать лет подряд – кому бы такое понравилось? Варьировались лишь мелкие и в общем-то незначительные детали.
Д. давно понял, что бороться с этим проклятием бесполезно. Он мог бы неделю не есть, пару дней не пить, но после тридцати часов бессонницы его мозг превращался в клубок дохлых червей. Ну а что потом? Все равно бухгалтера поджидала черная пропасть, незаметно свалившись в которую, он находил одно и то же. Так зачем подвергать себя дополнительной пытке?
Он уже перепробовал сильнодействующие снотворные, постепенно увеличивая дозы, пока они не стали опасными для жизни. Заснуть и не проснуться – такой вариант бухгалтер Д., конечно, рассматривал, но исключительно как теоретический. Он был уверен, что ПО ТУ СТОРОНУ его уж точно не ожидает ничего хорошего. Ему и без того хватало неприятностей. Пару раз он проспал и едва не потерял работу. А потерять работу – это был кошмар почище ночного, означавший отбраковку социальной службой и впоследствии голодную смерть… Алкоголь? Помогал, но ненадолго. Расплачиваться же приходилось жесточайшим похмельем. Кроме всего прочего, бухгалтер не хотел скатываться вниз… Транквилизаторы? Он слишком трепетно относился к собственному серому веществу, которым наградил его господь. Поэтому эксперименты с различного рода препаратами пришлось отложить на будущее.
Д. верил, что у него есть будущее и что он дотянет до пенсии. Ведь без слепой веры невыносимо трудно жить, не правда ли?
…Он полежал немного, уставившись на сумеречное окно, за которым плыл смог, и прислушиваясь к своему учащенному сердцебиению. Не было необходимости смотреть на табло будильника: сон всегда приходил в одинаковое время – примерно за час до того момента, как Д. покидал свою квартиру, чтобы спуститься в подземку. В этой пугающей точности было, с одной стороны, что-то беспощадно-механическое, а с другой – какая-то небессмысленная изощренность. Вероятно, собственное подсознание сыграло с бухгалтером дурную шутку, и мысль об этом не раз приходила ему в голову, но что он, маленький и слабый человечек, мог противопоставить жестким рамкам необходимости?
У него было время прийти в себя. Д. благодарил судьбу за дарованную передышку. Еще пять минут – и он будет в полном порядке. ПОЧТИ в полном порядке. Нарастающий страх не в счет. Хотел бы он увидеть человека, который не боится! Он честно искал. Когда-то он с наивной жадностью вглядывался в лица людей, спускавшихся в подземку. Чаще всего он натыкался на стеклянный взгляд, устремленный в пустоту и означавший лишь одно: «Хозяин дома, но никого не принимает». При этом Д. чувствовал, что за стеклянной стеной таится страх, такой же неизбывный, постыдный, неуничтожимый страх, какой испытывает он сам. Ощущения зыбкости существования, беззащитности, одиночества преследовали каждого в его стеклянном доме, даже если дом этот был выстроен не на песке, а на незыблемой скале веры.
Д. верил. Его вера порой находила странное воплощение в примитивных предметах. Например, в фотографии жены. Бухгалтера можно было заподозрить в дешевой сентиментальности. Он храбро плевал на то, как ЭТО называется. Он разговаривал с фотографией, и ему становилось легче. Намного легче. Для чего еще нужна молитва, если не для того, чтобы становилось легче?
Вот он и молился на свой собственный, незамысловатый лад: чтобы сегодня пронесло, чтобы Подземный прошел мимо и чтобы вечером вернуться, непременно вернуться в маленькую квартирку, к вещам еще более хрупким, чем жизнь. С возрастом его молитвы становились однообразно-исступленными.
…Бухгалтер погрузил ступни в домашние тапки, прошлепал в туалет и долго стоял над унитазом, выдавливая мочу. Аденома предстательной железы – этот диагноз казался отдаленной и довольно абстрактной угрозой по сравнению с том, что могло произойти в любой день. Например, сегодня.
«А правда – почему бы не сегодня? – спросил себя Д. – Почему я… Нет, почему мы ВСЕ так уверены, что не сегодня? А если и сегодня, то не с нами?»
За себя он мог ответить. Ну во-первых, он помолился. И во-вторых, теория вероятности была за него, убеждала всей фальшивой тяжестью пустотелых нулей, стоящих после запятой, и ничтожностью дистрофичной единицы, прилепившейся в самом конце шеренги…
Потом бухгалтер Д. тщательно побрился, отчего-то вспомнив о некоем средневековом позере, который пожелал перед казнью, чтобы его побрили, подстригли и переодели во все чистое. Должно быть, голова бедняги выглядела просто здорово, когда палач вынул ее из корзины!.. Чуть позже скромным воображением бухгалтера завладели немецкие офицеры из просмотренного недавно старого фильма, непременно брившиеся перед боем и орошавшие себя хорошим одеколоном.
Д. оросил себя хорошим одеколоном. В зеркале отразилось желтовато-бледное лицо со впалыми щеками, плохими зубами и бесцветными глазами, взиравшими на мир бесстрастным взглядом рыбы, засыпающей на берегу. Хорошее лицо. Незаметное. Под ним – дряблая шея и тощее туловище, а если посмотреть ниже, то можно увидеть кое-что не слишком впечатляющее под тканью просторных спортивных трусов и обильно покрытые рыжей шерстью ноги.
«Чертов хоббит!» – хмыкнул Д., не лишенный способности к самоиронии и трезвой самооценке. Он, безусловно, не красавец и менее чем средний любовник. Слабо верилось, что какая-нибудь не слишком уродливая крошка будет сражена наповал. Но в тот день Д. собирался пустить в ход свое тайное оружие. Он даже выбрал объект приложения усилий…
Была пятница, а значит, впереди замаячил уикенд. Пятница – прекрасный день. Особенно для тех, кому удастся его пережить. Настроение у бухгалтера было приподнятое. Он надел свой лучший костюм. Сегодня он наконец пофлиртует с З.! Он даже придумал первую фразу и два варианта второй – в зависимости от того, какой будет реакция З. на первую. Единственное, что не было предусмотрено в его плане соблазнения, это тупое ответное молчание.
Д. верил не только в действенность молитв. Он верил в себя и в свое скрытый шарм, который могли разглядеть только чувствительные и тонкие натуры.
З., по его мнению, относилась именно к таким.
Бухгалтер вернулся в комнату, и его бледные пальцы паучьими лапками пробежались по корешкам компакт-дисков. Д. врубил гаражный рок. По утрам он непременно слушал что-нибудь грубое и энергичное. Это был завтрак для его изношенных нервов. Клин клином вышибают… Д. выматерился вместе с рычащим вокалистом, после чего послал в задницу «свою девку, а заодно мамашу, учителя, попа, судью и президента». Всех. В задницу! Вот так-то…
Ощутив себя экс-бунтарем, переболевшим детской болезнью левизны, он отправился на кухню, сунул в микроволновку прыщавого цыпленка с отрубленной головой и приготовил себе настоящий завтрак. Не слишком калорийный, но вкусный завтрак, который Д. смаковал минут пятнадцать, стараясь не пропустить через границу сознания мыслишку-шпиона – что-то вроде «А вдруг в последний раз?..».
Глупая мнительность, ничего более. Математика была за него. Однако Д. все-таки боялся того, что могут сотворить с человеком самовнушение и своеобразные вибрации, очень похожие на трусливую дрожь душонки, – эдакие запретные мантры «навыворот», притягивающие зло и смерть. Что бы он делал дома по утрам, когда еще не высох ледяной пот на лице, если бы не оглушительная музыка, заполняющая ужасные зияющие пустоты в пространстве и во времени? На улице и в подземке ему становилось легче. На улице и в подземке он по крайней мере был не один…
* * *
Бухгалтер Д., законопослушный гражданин, идентификационный номер такой-то, покорно брел среди человеческого стада. День выдался хоть куда. Над городом поднималось солнце, особенно весело поигрывая лучами на новенькой колючей проволоке. Солнечные зайчики вспыхивали повсюду, но не слепили – бухгалтер предусмотрительно надел солнцезащитные очки. Это были очень темные очки. По правде говоря, попадая в тень, Д. мало что видел первую пару минут. Например, в подъезде дома или в подземке он двигался практически на ощупь. Но очков не снимал. В этом не было смысла. Подъезд он с детства знал как свои пять пальцев, а в подземке его несло течение. Главное правило: не сопротивляться – и река из тысяч тел доставит тебя туда, куда нужно. КОМУ нужно? Таких вопросов Д. старался себе не задавать, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Кроме того, в очках он чувствовал себя гораздо увереннее, чем без них. Он мог разглядывать кого угодно, а его глаз никто не видел. Не поймешь, куда направлен взгляд. Обладатель очков мог дремать, опустив веки, или быть слепым. Очки казались бухгалтеру смехотворной броней, но это лучше, чем никакая.
Впрочем, вокруг и так было слишком много черных стеклянных глаз. Иллюминаторов. Порой Д. воображал себя маленькой одноместной подводной лодкой, лежащей на дне или пробирающейся на самом малом ходу среди враждебной армады. И еще он понимал, что ему не суждено всплыть. Никогда.
…Слишком много темных очков. По этому признаку станция подземки напоминала солярий или горнолыжный курорт. И о соляриях, и о горнолыжных курортах бухгалтер знал только понаслышке. Может быть, когда он выйдет на пенсию, он позволит себе…
Д. вяло усмехнулся и тут же спохватился, украдкой зыркнул по сторонам: не заметил ли кто его странной улыбки? Проходя мимо отключенных турникетов, он, как всегда, бросил взгляд на огромный плакат, висевший над косо уходившей вниз норой эскалаторов. На плакате была изображена полуобнаженная, двусмысленно улыбающаяся и лукаво подмигивающая Подземная, а под нею имелась броская надпись: «За все надо платить!»
В справедливости этого тезиса бухгалтер Д. нисколько не сомневался. Вот только таких симпатичных Подземных, как изображенная на плакате, он ни разу не видел. Работая в департаменте энергетики, он лучше многих других жителей был осведомлен о том, каким образом город рассчитывается с Подземными за транспортные услуги и чем мутанты, в свою очередь, платят за электроэнергию. Ну а тем, что происходило в самих поездах, можно было пренебречь. Восемь миллионов голов – статистически устойчивая величина.
…Небо и солнце скрылись от бухгалтера за толстым слоем земли и бетона. Теперь впереди были только красноватые огни ламп, освещавших перрон. Поговаривали, что Подземным нравится красный свет и что они частично видят в инфракрасном диапазоне.
Тепло человеческого тела… Вечная прохлада подземелья… Д. невольно поежился и попытался представить себе, каково это: видеть размытые обезличенные пятна вместо людей и животных. С другой стороны, такая физиологическая особенность частично избавляет от моральной озабоченности. Но что Д. мог знать о морали мутантов? Сам он с удовольствием сожрал цыпленка на завтрак, но вряд ли сумел бы лично отрубить курице голову или тем более зарезать теленка.
Бухгалтер увидел, как толпа на перроне начинает дробиться, как образуются островки, перемычки и рукава. Поезд ворвался на станцию с мощным ревом, и тошнотворный ветер из туннеля заставил Д. поморщиться. Ветер принес запахи. Пахло не только дохлятиной, сыростью, горелой резиной. Пахло еще чем-то невообразимым и всегда одинаково. И этот же запах преследовал бухгалтера в еженощных кошмарах. Во сне Д. точно так же морщился и воротил нос. Но эскалатор неотвратимо нес его вниз – хоть во сне, хоть наяву.
В обоих случаях бухгалтер не мог постичь: что заставляет его самого и еще сотни тысяч людей подвергать себя каждодневному риску? Загипнотизированные кролики… Завороженные смертью… Красивая фраза и не более. Если честно, Д. знал о себе: он слишком робок, чтобы умереть свободным, и слишком «цивилизован», чтобы сдохнуть голодным и вшивым на городской помойке. Но если не хочешь умереть так, тогда в один «прекрасный» день за тобой приходят… они. Подземные. А пятница – чем не «прекрасный» день?
Сопротивляться? Бороться? Нельзя сказать, что он не помышлял об этом – не таким уж он был жалким существом. Скорее благоразумным. Прежде у него возникали соответствующие порывы и чувство протеста, заставлявшее махать кулаками наедине с собой и строить угрожающие рожи перед зеркалом.
Но однажды он увидел, к чему приводит сопротивление.
Это случилось во время утренней поездки. Какой-то человек бросился на Подземного с кулаками. И что же? Он успел ударить мутанта всего лишь два раза. Тот почти не пострадал. Утер зеленоватую слизь, выступившую из носа, и продолжал «работать» как ни в чем не бывало.
Зато досталось тому бедняге, который осмелился нарушить заведенный порядок. Пассажиры, стоявшие рядом, тут же повисли на нем и скрутили, словно сумасшедшего. Д. на всю жизнь запомнил, как тот здоровеный мужик плакал от ненависти и бессильной злобы. Кажется, он еще орал: «Рабы! Бараны!!! Подонки!!!». Без толку. Какой-то плюгавый очкарик пытался урезонить бунтаря. Мол, если тебя ВЫБРАЛИ, то будь любезен… Толпа поддержала плюгавого словесно и кулаками…
Д. запомнил еще кое-что, а именно лица людей, стоявших рядом с ним, – на всех без исключения появилось выражение жуткого счастья. Тогда это потрясло его, но если вдуматься, то чему удивляться? Ведь остальные пассажиры получили отсрочку, гарантию, что их не тронут по крайней мере до следующей поездки. А какой-то поганец посмел подвергнуть риску их драгоценные жизни! В морду ему! В морду! Вяжите его, скандалиста! Проклятый анархист! Враг государства!!! Проучили его? Морду разбили? До крови? Вот это правильно! Теперь отдайте его Подземному – чтоб другим было неповадно!..
В общем, бухгалтер извлек урок и с тех пор больше не дергался. Даже в мыслях. Что у него оставалось? Как назывался тот источник, из которого он черпал силы жить? Все та же слепая вера.
* * *
…Тем временем толпа штурмовала вагоны. В последнее время Подземные сократили количество поездов. Возможно, выторговывали лучшие условия. А возможно, просто не справлялись с обслуживанием сложного подземного хозяйства. «Еще бы! – злорадно усмехнулся Д. про себя. – Это вам не плату собирать!» Он бросил взгляд на часы. У него был достаточный запас времени. Он не опоздает… если вообще доедет.
Бухгалтер решил дождаться следующего поезда и принялся анализировать счастливые и дурные приметы. У него их скопилось множество. Например, громадное значение имел номер поезда. Д. ни за что не садился в тринадцатый, восьмой или шестой. Шестьсот шестьдесят шестые по этой ветке не ходили… И это не глупые суеверия. Просто бухгалтер занимался аутотренингом. Он разглядывал людей за окнами вагонов – насколько позволяли темные очки. «Счастливчики», севшие в тринадцатый поезд и теперь разевавшие рты в немом крике, выглядели, по мнению Д., какими-то ПОЛУЗАДУШЕННЫМИ.
Однако как бы ни было тесно в вагоне, когда на одной из станций войдет Подземный, для него всегда найдется местечко. И не только местечко, а целый коридор, по которому он медленно двинется, распространяя перед собой волну непередаваемого запаха и заставляя сердца пассажиров испуганно трепыхаться. Его налитые кровью глазки будут внимательно всматриваться в лицо каждого (каждого!), и не останется ни одного человека, который не ощутит прикосновения влажного, покрытого слизью пальца. Несмываемая «метка» будет держаться несколько часов, пока не испарится последняя молекула вещества из желез мутанта. А затем… Затем игра начнется по новой. В этой игре невозможно выиграть. Бухгалтер Д., заведомо непроходная пешка, надеялся хотя бы продержаться на поле подольше…
Опустевший перрон снова начал заполняться. Ничего не поделаешь – час пик. Д. с тоской глядел в черную дыру туннеля, ожидая, когда вспорхнут обрывки газет и зловеще зашевелятся волосы на голове. Очки мешали ему различать детали. Он видел только бездонный колодец, а рядом – силуэты людей, освещенные красноватым сочащимся светом.
Этот свет превращал перрон в декорацию преддверия ада. В аду не жарко. В аду прохладно и сыро – в этом Д. был безосновательно уверен. Так же как и в том, что «бомба в одну воронку дважды не попадает». «Воронка» – это, конечно, его семья, ну а «бомба»…
Кто-то толкнул его в спину, и он оказался в опасной близости от края перрона. Тут же взвыла сирена предупреждения. Внизу тускло блестели рельсы. Между ними – вода. Слишком много воды…
«Когда-нибудь этот проклятый туннель завалит к чертовой матери! – сказал себе Д. – Вот и ладушки. Разом похороним всех подземных ублюдков! А я?.. Меня в это время в туннеле не будет. Пронесет, как обычно. Я везучий…»
Сирена взяла более высокий тон. Д. поспешно попятился, вжимаясь в аморфную человеческую массу, которая чуть было не отторгла его. У бухгалтера появились плохие предчувствия. Он начал озираться в панике и даже попытался пробиться к выходу – бесполезно. Толпа держала его как упругая стена, внутри которой теплилась безразличная жизнь. А потом и решимость растаяла, ушла. «Вдруг сегодня НЕ пронесет? Сделай так, чтобы сегодня пронесло! Пусть мне повезет!..» Он обращался к той, которой когда-то не повезло и от которой осталась только одна фотография.
Все было, как всегда… во сне. Стихающий рев, слабенькая ударная волна, чьи-то локти, туфли, прически, сумки, опять же темные очки… Бухгалтера Д. внесли в вагон. Он вяло и обреченно подергался, выбирая местечко поуютнее, где толпа не так сильно стискивает грудь. Прямо перед его глазами оказалась реклама джинсов, но он различал лишь синее пятно на сером фоне.
Двери с шипением закрылись. Надтреснутый голос объявил следующую станцию. Поезд начал набирать ход, и когда он разогнался до определенной скорости, мелькающие за окном полосы сложились в грозное предупреждение о необходимости оплатить проезд, которое Д. знал наизусть – так же, как и все остальные пассажиры. Знал – и тем не менее ежедневно, за исключением выходных, совершал две поездки – ТУДА и ОБРАТНО. Что это – стадное чувство? Или потребность в выработке адреналина? Этакий заменитель азартных игр и всех опасностей минувших эпох?
Задавая себе эти и гораздо более изощренные вопросы в течение двадцати лет подряд, бухгалтер успел найти на них множество ответов. Однако не менялось главное – сегодня он снова ехал в поезде подземки, и лужица чего-то холодного и вязкого плескалась у него в желудке. Если честно, это «вещество» называлось страх, и Д. не мог «переварить» его за всю свою жизнь.
Он начал гадать, на какой станции войдет Подземный и будет ли это тот самый, неприятнейший из всех, тип со скошенной челюстью, свиным рылом и прилизанными волосами мышиного цвета, напоминающими шерсть таксы, который особенно пугал бухгалтера. Мутант был огромных размеров, красномордый, по всей видимости, чудовищно сильный, и, как казалось Д., урод имел что-то рудиментарно-личное против низкорослых хлюпиков-интеллигентов. Вроде служащего департамента энергетики. А может быть, наоборот – Подземному НРАВИЛИСЬ такие типы…
В одной руке мутант всегда держал сумку, самую обычную сумку из непрмокаемой ткани с наклейкой «Subway Is Hard Way», а в сумке той лежали… Д. знал, ЧТО там лежало. Но и о таких вещах лучше не думать… Когда маленькие поросячьи глазки Подземного останавливались на бухгалтере, тот испытывал острейшее желание… нет, конечно, не провалиться сквозь землю – он и так находился в двадцати метрах под землей, – Д. испытывал нестерпимое желание бесплотным призраком вспорхнуть вверх, к открытому пространству и солнечному свету.
В такие секунды собственная тупая покорность казалась ему величайшей, абсурдной, непростительной и неизбежно наказуемой глупостью. Он давал себе клятву, что если пронесет, то никогда, никогда, никогда больше… Но как только взгляд Подземного перемещался на следующего пассажира, благие намерения Д. улетучивались как дым и его захлестывала волна пьянящей, сумасшедшей, примиряющей радости.
Это была радость существования в чистом виде. Потому что больше радоваться было нечему. Он продолжал дышать – и подышит еще как минимум до вечера. Только и всего.
С громадным трудом Д. удавалось сдерживать рвущуюся наружу улыбку и облегченный вздох. Из-за темных очков он не видел, как разглаживаются лица тех, кто случайно оказался рядом с ним, и как напряженно каменеют стоящие дальше по проходу. И только дважды он был непосредственным свидетелем процедуры ОПЛАТЫ. В первый раз – когда толпа усмирила «анархиста». Во второй раз несчастье случилось с его женой.
Д. зажмурился, чтобы не заплакать. Со стороны похоже было, что он собирается чихнуть – еще одно преимущество очков! Чувство вины до сих пряталось в уголке сердца, покусывая изредка и уже не больно, как состарившаяся шавка.
Тогда, в тот печальный день, он ничего не сделал. А что он мог сделать? Только продолжать любить свою жену.
И он продолжал. После нее у него не было ни одной женщины. Одиночество не доставляло ему особых хлопот. Он привык. Он не испытывал потребности в виртуальном сексе, не имел друзей, не держал электронного песика и отказался от клонирования. Относительно намеченного флирта с З. совесть не мучила бухгалтера Д. Двадцать лет – достаточный срок для траура, не правда ли? Он честно соблюдал приличия.
Ну а тогда, в тот день… Его жена была пышной особой. Некоторые (да что там некоторые! Скажем прямо – многие) находили ее весьма аппетитной булочкой. Кое-кто считал, что она слишком хороша для худосочного, ничем не примечательного бухгалтера. Но они действительно любили друг друга. Он навсегда запомнил ее прощальный взгляд, обращенный к нему, – растерянный и полный телячьего недоумения.
Лучше бы она кричала!
Ему хотелось думать, что именно этот взгляд парализовал его. Во всяком случае, он не двинулся с места. Он не сомневался в том, что все остальные телята будут стоять и молчать, ожидая своей очереди и надеясь, что пронесет. У него не было к ним ни малейших претензий. Он жалел их всех почти так же сильно, как жалел самого себя.
* * *
…Поезд подходил к станции. Грозное предупреждение, подрагивавшее за окнами, распалось на бессмысленную чересполосицу, напоминавшую штрих-коды. Этот зрительный эффект мог послужить и косвенным подтверждением иллюзорности всего остального мира.
Снаружи в окна хлынул багровый свет, показавшийся Д. ярким по сравнению с полумраком, царившим в вагоне, будто в старинной фотолаборатории. Огромная консервная банка на колесах выдавила из себя дохлые струйки и вобрала очередную порцию человечины.
Подземного нигде не было видно. Значит, гарантированы еще три минуты напряженного ожидания и нарастающего страха. Игра в кошки-мышки продолжается, только мышки и не думают прятаться или убегать. Они сами приходят в мышеловки. Их очень много, и жизнь каждой в отдельности ничего не значит…
От вынужденного безделья бухгалтер Д. попытался складывать в уме четырехзначные числа. Однако беспокойство не давало сосредоточиться, пронизывало все вокруг гнилым туманом, в котором увязали робкие птички мыслей. Птички с подрезанными крылышками…
Учащалось сердцебиение. Два, три перегона – казалось бы, какая разница? Рано или поздно Подземный все равно войдет в вагон. Так чего дергаться раньше времени?
Но нервишкам не прикажешь – особенно если они давно превратились в прелые нитки. Д. терзал их каждую ночь и каждый день. За вычетом уикендов, добавил бухгалтер, любивший точность во всем.
Кстати, насчет уикенда. Хорошо бы пригласить З. к себе. Скажем, в это воскресенье. Но тогда… Тогда придется ее провожать! А это означало еще две поездки на подземке.
Стоит ли искушать судьбу? И ради чего? С его аденомой ему не нужна женщина. Ему нужно, чтобы его поняли. Он хотел всего лишь поговорить с кем-нибудь «по душам» впервые за двадцать лет…
Бухгалтер прикидывал и взвешивал шансы. Вместо одной стотысячной – две стотысячные. Много это или мало? Ничтожно мало, если речь идет о вероятности попадания в лоб конкретной капли дождя, и, кажется, достаточно много, если на карту поставлена жизнь…
Подземный не появился. Пока.
На следующем перегоне Д. решил, что будет держаться от З. подальше.
* * *
Станция.
Бухгалтер Д. сразу же увидел на перроне мутанта. И как назло – того самого здоровенного урода. Не заметить его было трудно – вокруг Подземного образовалась свободная зона, и он торчал как памятник, уставившись взглядом в отдаленную точку. Обманчивое безразличие…
Несмотря на то что народу было много, никто не вошел с Подземным в одну дверь. Это не обидело его, нет. Напротив – по скромному мнению Д., мутантов подобное наивное поведение пассажиров забавляло. Доставляло изысканное удовольствие.
Д. оказался метров за восемь от Подземного. Толпа начала спрессовываться, вжимаясь в стенки вагона и образуя коридор. Чутких ноздрей бухгалтера коснулся знакомый запах слизи, и ноги тут же стали ватными, а полынья в желудке затянулась корочкой льда. Где-то над нею раздувался шарик, придавивший диафрагму и создавший мерзкое ощущение потери веса. Этот шарик готов был вот-вот лопнуть и разбросать личинки, пожиравшие Д. изнутри.
Ближе, ближе… Запах все сильнее… Появляется обморочная пелена, в паху все превращается из цемента в губку, которая не протекает только потому, что бухгалтер с утра ничего не пил…
Подземный за три человека до него. В руке – неизменная сумка, повергающая Д. в ни с чем не сравнимый трепет… Глазки мутанта пристально, подолгу всматриваются в каждое лицо… «Напоминаем о необходимости оплатить проезд!..»
«Зачем я здесь? Мамочка, спаси!»
Д. сжимает челюсти до противного хруста за ушами. Надо держаться во что бы то ни стало! Не привлекать к себе внимания. Не дать предательской дрожи проявиться снаружи…
Кажется, с лицом все в порядке. Пусть внутри все трясется, но лицо – гипсовая маска, выражающая спокойную уверенность: «Со мной ничего плохого случиться не может!» Или еще лучше: «Я уже заплатил. Сполна. Вы взяли мою жену!..»
Мутный взгляд Подземного переместился на соседку бухгалтера. Даже сквозь темные стекла Д. мог рассмотреть каждый прыщ на плохо выбритой роже мутанта. Слишком медленно двигается тварь; слишком долго рассматривает женщину…
Д. отчетливо понимает, что когда-нибудь не выдержит и сорвется.
С ним случится истерика, и он совершит последнюю глупость. И это будет совсем не героическая глупость…
Подкашиваются ноги… Кажется, капля мочи все-таки осталась в пузыре. А как же аденома?!.
Не потеть! Господи, только бы не вспотеть!.. Предательские струйки побегут по вискам, зальют глаза, заставят моргать… Ох этот запах!..
Пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в поручень, белеют и становятся похожими на отбитые ручки фаянсовых чашек… «Вы взяли мою жену!.. Отвяжитесь от меня, черт бы вас побрал!!!» Д. кажется, что он проскулил это вслух. Слава богу, только кажется!..
В это мгновение он встречается с Подземным взглядом и обмирает.
Мыслей больше нет. Время останавливается. Тело застывает глиняным големом. Кожа – холоднее окружающего воздуха… Может быть, это и есть спасение, если в инфракрасном диапазоне Д. исчезает, превращается в невидимку, в НИЧТО?..
Какая глупость, какая глупость внезапно лезет в голову. Значит, голова уже не пуста?! Это от радости. Радость взрывается фонтаном, пробивает унылую кишку туннеля и достигает небес. Пронесло! Пронесло!!! Бухгалтер Д. ликует…
Вдруг Подземный останавливается и делает полшага назад.
В его сумке что-то звякает.
Воссиявшее было солнце мигом меркнет. Затмение. Бухгалтер Д. чувствует себя раздавленным, уничтоженным, стертым в пыль. Несчастным, обманутым дураком, тараканом на раскаленной сковородке, попугаем со свернутой шейкой, слепым котенком, которого топят в мешке вместе со всем выводком. И воздуха осталось на один вдох…
Но оказывается, что Подземный всего лишь хочет получше разглядеть толстую низкорослую бабенку, прилепившуюся к самой двери. Что ты там делаешь, глупенькая? Напрасно суетишься – за узкой спиной бухгалтера не спрячешься…
* * *
Д. возвращался домой. Возвращаться всегда было чуть полегче – ведь обратной поездке не предшествовал утренний кошмарный сон. Вдобавок Д. слегка отупел после напряженной работы. Накопившаяся за пять дней усталость дает о себе знать, если человеку уже далеко не тридцать лет и он так давно не был в отпуске…
Бухгалтеру хотелось поскорее войти в свою уютную квартирку, надежно запереться, задернуть шторы, включить музыку и успокоиться окончательно. К воскресенью он должен восстановить силы. Он все-таки решился и назначил З. свидание. И, что самое приятное, он почти ничем не рисковал. Отпала необходимость куда-либо ехать. З. оправдала его надежды. Она оказалась тонкой, понимающей натурой и пообещала, что приедет к нему сама. Прекрасно! Надо будет сводить ее в «Счастливую семерку». В этом приличном заведении, расположенном в двух шагах от его дома, Д. когда-то познакомился со своей женой. Итак, изысканный ужин в «Семерке». А потом…
Бухгалтер предавался безвредным фантазиям. Это занятие его нисколько не возбуждало, а наоборот – расслабляло. Он представлял себе все, что произойдет ПОТОМ, в самых общих чертах. Детали ни к чему. Детали только мешают. Чем хороши сонцезащитные очки в тени, так это тем, что скрадывают недостатки и язвы реальности…
Кажется, все хорошо. Прекрасный выдался денек! Наверху догорало солнце, и в теплом воздухе витало предчувствие… Бухгалтер Д. не смог определить – чего именно.
* * *
…Когда в вагон вошла Подземная, Д. невольно сжался, стараясь стать незаметнее. Она была до неправдоподобия похожа на ту подмигивающую симпатяшку с плаката. На мгновение ему показалось, что он спит. Пройдет секунда липкого ужаса – и он проснется. Всего лишь секунда – разве это такая уж высокая плата за проезд, за возможность заработать себе на кусок хлеба, обеспечить свою никчемную жизнь?..
Подземная остановилась перед ним. Д. вообразил, что сумка в ее руке шевелится сама по себе. Нелепый образ промелькнул в мозгу, и бухгалтер чуть было не захихикал. Истерически.
Ему представилось, что в сумке у Подземной лежит мешок со слепыми котятами – надежно завязанный и приготовленный для утопления. Котята живы, но почему-то молчат…
