Текст книги "Соль Саракша"
Автор книги: Андрей Лазарчук
Соавторы: Михаил Успенский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Чужой сон и его последствия
Снилась мне в эту ночь всякая дрянь.
Когда я был маленький, то по утрам плакался отцу: «Опять всякую дрянь всю ночь показывали!»
Вот именно она и пожаловала.
Снилось мне, что Мойстарик всё-таки выпихал меня после гимназии учиться в университет. И что я вернулся в родной город не то знаменитым журналистом, не то популярным певцом. Но поселился с какой-то радости не в родном доме, а как раз в санатории. И кроме меня там живёт ещё куча незнакомых подвыпивших людей. Среди них почему-то шарашится директор гимназии, пьяный в хлам – чего в жизни за Людоедищем нашим не водится. Я встаю и подхожу к окну – за окном дождь. Тут в комнату входит моя девушка. Она вроде бы Лайта, но в то же время и не совсем Лайта. Я говорю ей – вот кончится дождь, и мы пойдём гулять вдоль берега, я тебе покажу одно странное место… А не совсем Лайта отвечает: значит, никуда мы не пойдём, потому что этот дождь не кончится никогда…
– Типичный чужой сон, – определил Князь. – Плохая примета, вот хоть у Рыбы спроси, она растолкует…
Рыба, когда оставалась в санатории на ночь, выгоняла Князя ко мне спать на диване, а сама занимала его комнату. Хоть и отчаянная она была девка, но не до такой степени, чтобы дрыхнуть в отдельном номере. А так она вроде находилась под нашей защитой: призраки замученных психиатров сперва нас передушат, и только потом…
Нет, Рыбы уже и след простыл – и постель заправлена, как в казарме, кирпичиком. И стол накрыт на две персоны.
– Чаки, – сказал Князь. – Ты не забыл, кому мы задолжали?
– Так что капралу Паликару и корнету Воскру, ваше сиятельство! – отрапортовал я.
– Что мы им должны, Сыночек?
– Мерзкую мучительную смерть!
– Именно, – сказал Князь. – Мы похитим их из казармы и привезём сюда как раз перед самым грибным икромётом. Мы накормим их грибами до отвала. А потом выметанная прямо в гвардейских организмах икра начнёт распирать желудки, потечёт из ушей и глаз…
– Дай нормально пожрать, поэт хренов! – заорал я.
…То, что увидели мы у причала, нас даже не удивило.
Палуба «Адмирала Чапки» снова сияла белизной. Снова ждали нас и столик, и шезлонг, и свежий халат – этого добра в каптёрках ещё хватало. И спирт – правда, в ма-ахонькой бутылочке. И соль. И сачки. И костюм пугалы. Только бак был другого цвета – а так совсем как вчера.
– И когда она успела? – говорю.
– И вышла в полночь на берег она, – распевно сказал Князь. – И сбросила одежды и воззвала к озёрным, горным и лесным стихиям. И все они немедленно явились на зов неотразимой девы Нолу. И молвила она…
– …вставляй свой ключик, – тоненько пропел я.
– Вы, Чаки Яррик, долбанный пошляк, – вздохнул Князь. – Поэтому вас ждёт костюм ныряльный…
– Вот мой костюм, – сказал я и достал из кармана очки для бассейна. Я давно их нашёл в каком-то номере и заначил – авось пригодятся…
Как в воду глядел…
– А как же хвостики и маска? – обиделся Князь.
– Нарушать ритуальные правила так нарушать, – сказал я. – Правда, человечины я ещё не пробовал. Давай-ка я тебе на всякий случай палец откушу!
– Откусить-то откусишь, – сказал Князь. – А вот разжевать и проглотить будет тебе слабо!
Я поглядел на воду и весь заранее покрылся пупырышками.
Потом с надеждой посмотрел вверх – ну хоть чуть-чуть побольше жару!
Потом придумал, как отсрочить казнь:
– Надо глянуть, как там наш мушкет!
– А что мушкет?
– Может, его уже спёрли!
– Как же – спёрли, – сказал Князь. – Мне сдаётся, что мушкет сей будет меня преследовать, словно старые сапоги кавалера Людоша из баллады! Как он ещё под подушку ко мне не забрался!
Но всё-таки озаботился, пошёл посмотреть.
Выдержка у Динуата Лобату отменная. Он не заорал, не выскочил из-под причала, как псих – а просто побледнел, как всегда.
Вернулся на плот и говорит:
– На месте он, только…
– Что – только?
– Все доски в инее, а между досками лёд хрустит…
– Ну, это ночью заморозок пал, – говорю я как заправский огородник. – Сезон-то ещё не установился, и как раз белокрапка цветёт…
– Какой-то уж очень локальный заморозок… И ещё это… Индикатор снова светится… Вроде как за ночь он подзарядился…
– Это хорошо, – весело сказал я, хотя какое уж там веселье. – Теперь пусть хоть вся гвардия придёт по наши грибочки – будет чем встретить!
Значит, эта штука в лесу тоже вроде как подзаряжается. А когда подзарядится – тогда что? Разнесёт весь Саракш?
Ну да я за весь Саракш не ответчик.
…Второе погружение далось мне намного проще. Я не только достиг дна, я ещё проплыл сколько-то над бугорчатым илом – надо же посмотреть через очки, как грибы будут оттуда вылезать!
Но грибы меня пересидели – видно, у них тоже выдержка хорошая.
Зато и всплыло их потом чуть не вдвое больше, чем в прошлый раз…
Рыба нас даже похвалила, а потом говорит:
– Доктор как раз едет в город, отправляйтесь-ка с ним!
– С какой радости, Нолочка?
– Грибов свеженьких свезёте родичам! Сами-то ведь сроду не догадаетесь!
– Ага, а потом пешком возвращаться? – говорю.
– А я вообще никого навещать не собираюсь, – говорит Князь.
– И не надо, – соглашается Рыба. – Если ты такой гордый, Чаки занесёт, барышне Лайте вручит… Заодно и познакомится! Она давно им интересовалась! Говорит – ходит мальчик, краснеет…
Змеища ты, Рыбина.
– Тогда зачем мне вообще ехать? – резонно говорит Князь. – У меня и здесь полно дел… И тебя одну оставлять как-то не очень…
– А чего мне бояться? Здесь же Паук, он сам любого напугает…
Но всё же остался Князь. А я взял под мышки два здоровенных баллона с грибами и пошёл во двор, где уже ворчал мотор «магистра».
Всё-таки далеко город от санатория. На колёсах так вроде рядом, а пешком-то идёшь-идёшь, а он всё ещё где-то впереди…
Сперва мы заехали в наш дом. Мойстарик был ещё на смене, а дядя Ори на грибы никак не среагировал. Я кое-как вбил баллон в холодильник и прибежал назад, к машине.
Доктор остановился возле домика, где располагалось местное отделение Департамента общественного здоровья. Господин Моорс устремился туда, а я подхватил другой баллон и пошёл к мосту.
Часовой вышел из будки и поинтересовался, что это у меня за груз. Он, как и я до вчерашнего дня, никогда не видел озёрных грибов и громко восхитился. Я наклонил баллон, выбил парочку деликатесов ему на ладонь и пошёл дальше. Ничего себе бдительность! Ведь так и пандейский шпион запросто может пройти в военный городок да перетравить гарнизон ядовитыми грибками… Безобразие!
Все эти глупости лезли мне в голову по той простой причине, что робел я подойти к крыльцу стандартного офицерского домика. Потому как господин полковник сейчас наверняка на заставах, госпожа Алька с другими офицерскими жёнами вяжет или музицирует в клубе, а в доме только Лайта, да ещё без подружки своей неотвязной…
Так оно и оказалось.
Был на ней какой-то крошечный домашний халатик – и вырасти она из него выросла, и выкинуть жалко. А в руке какая-то тряпка – они что, служанку нанять не могут?
Вид у меня наверняка был самый дурацкий. Хотя, казалось бы, почему? Империя сдохла, все равны. Это не аристократическое поместье, с крыльца меня лакеи не спустят…
– Ух ты, какая прелесть! – сказала Лайта. – Это всё нам?
– Нет, – сказал я, желая выглядеть хотя бы остроумным. – Это для узников гауптвахты.
– Увы, на губе нынче ни души, – вздохнула она. – Личный состав до омерзения дисциплинирован. Вот и приходится убирать самой… Чаки! Ты с ума сошёл! Это же страшно дорого!
– Чай, свои грибки, барышня, не купленные! – сказал я. – Вот этими самыми руками собранные, вырванные, можно сказать, из ледяной бездны…
– Ты так и будешь с этим сосудом до вечерней поверки обниматься? Проходи в дом!
Я прошёл.
В прихожей было полутемно, и я чуть не опрокинул ведро – Лайта действительно сама занималась уборкой. А я-то думал, что у старших офицеров для этого дела есть денщики…
– Проходи в комнату, поставь на стол, я потом унесу на кухню…
На столе валялся какой-то пёстрый журнал, на него я и водрузил свою ношу – не на белую же скатерть!
Потом огляделся.
Мебели такой я ни в одном здешнем доме не видел. Только в старых кинофильмах. Трудно даже представить, что такая красота уцелела – не сгорела в войну, не пошла на растопку… А эти клинки на ковре не перешли в лапы спекулянтов…
Лайта развела руками:
– Живём как в музее! Вот на этот стул не садись, он развалится. Его я берегу для особых гостей вроде капрала Люка… А садись вот сюда, на диван…
Я поперхнулся. Паликарлик здесь бывает? Ага, значит, не один Грузовик Гай Тюнрике бьёт к ней клинья…
Чуть вслух не ляпнул…
И говорю:
– Да нет, я, пожалуй, пойду. А то скоро Мойстарик со смены вернётся, да и доктор Моорс ждать не будет…
О том, что причины у меня вышли взаимоисключающие, как-то не подумалось…
– Садись-садись. А то скучно… Вообще здесь скучно. Не поеду же я в детский лагерь? Вот вы с братцем для себя хотя бы дело нашли, грибы ловите… А мне-то куда? Салфетки вязать со всякими дурищами?
– Ну, не знаю, – сказал я. – Другие как-то устраиваются…
– Садись, я сказала! Долго будешь с ноги на ногу переминаться?
Я сел и уставился на огромный чёрный экран телеприёмника. Явная контрабанда. Или конфискат. «Сунчок-22», комплектующие из Парабайи, но сборка пандейская – а это примерно то же самое, что «пандейский десант»: сколько-то поработает, а потом темнеть начнёт. Одна радость, что бесплатный!
Лайта унесла ведро, вернулась, вытирая руки полотенцем, и плюхнулась на диван так энергично, что мы на мгновение соприкоснулись плечами.
– Я давно хотела спросить – как вы с братцем эту девочку делите?
Давно она хотела спросить! Да она вообще впервые со мной разговаривает!
– Ры… То есть Нолу… Она не девочка…
– Распечатали, значит?
Вместо того, чтобы остроумно срезать наглую красотку, я самым позорным образом покраснел.
– Я не в том смысле… Она это… Она как товарищ…
– И-ди-оты! Бедная Нолу! С каждого бока по придурку, и никто не обнимет!
Потом-то я сообразил, что это намёк и провокация, а тогда проблеял жалобно:
– Мне пора… И вообще, недопустимо, когда молодой человек наедине с барышней без третьего лица…
– Я и говорю – и-ди-оты! У вас в горах какие-то родоплеменные нравы! А у нас просто…
И халатик распахнула.
Оказалось, что сбывшаяся мечта может походить на внезапно упавший с крыши кирпич.
Вот Князь говорил и врал, что их в кадетском училище строем водили в бордель с целью лишить иллюзий. В нашем городе борделей не было, зато были молодые вдовы и бобылки, так что у меня иллюзии тоже развеялись – в прошлом году. Но одно дело – швея или аптекарша, и совсем другое – дочь военного аристократа с во-от такой родословной!
Мы в полном беспамятстве целовались, а руки наши зажили совсем самостоятельной жизнью…
Правду говорит наука, что в голове у человека два мозговых полушария. Одно моё полушарие пребывало в восторге, зато другое паниковало.
Вот сейчас откроется дверь, ворвётся господин полковник да и пристрелит меня из табельного «герцога». Или войдёт Дину, вдруг решивший помириться с отцом, и пырнёт меня кинжалом – поэту-романтику больше подходит не пистолет, а кривой пандейский тутун. Или вернётся госпожа Алька, вытащит меня из дома за волосы и поволочит по улице, вопя на весь город… Или благородные дамы так себя не ведут?
Плевать. Пусть потом меня хоть стреляют, хоть пыряют, хоть позорят. Это будет потом…
Но никакого «потом» не состоялось.
Лайта ловко вывернулась из-под меня, метнулась к телеприёмнику и врубила его.
– Ой, совсем с тобой забыла, что сейчас… «Волшебное путешествие» начнётся… – сказала она, часто дыша.
И снова вернулась на диван, но села в самый угол, подальше от меня, и всем видом показала, что отвлекать её от экрана не следует.
Вот так, юноша. Ради самой дурацкой программы… Натурального бреда сумасшедших… Живого человека… Да ещё какого живого! С ключиком!
Я немного подождал, пока живость моя станет менее заметной, и, громко пылая всеми щеками, пошёл к двери.
Ладно, бывает в жизни джакч. Плохо только, что в моей джакч бывает всё чаще.
Так вот почему я всегда ненавидел это джаканное «Волшебное путешествие»!
– Ты заходи как-нибудь! – крикнула вслед Лайта.
Я не оглянулся.
Медвежий капкан
…Мужики за кружкой пива часто вспоминают и рассказывают, что до войны столичные дамочки приезжали в Верхний Бештоун как бы для лечения астмы, а на самом деле потрахаться с молодыми солекопами. Солёненького им хотелось. Про это даже анекдоты существуют. Странное дело – никто к нам больше лечиться не приезжает, а вот анекдоты живут: «А самые невезучие девушки так с астмой и воротились домой …»
Все они такие – столичные дамочки! И война их не изменила!
Что-то подобное я бубнил себе под нос, проходя по мосту. Далеко внизу издевательски шумела река, а часовой в будке совершенно гнусно подмигнул, словно знал, какой конфуз со мной только что приключился. «Дурак посватался к принцессе»…
– Чаки! Чаки Яррик! Загляни-ка сюда на минуточку!
Я вернулся в действительность.
Докторского «магистра» возле конторы господина Рашку уже не было, там по-прежнему стоял хозяйский камуфляжный довоенный неубиваемый «барсук» с коляской. Это в книжках да в фильмах дозеры мчатся по вражью душу на длинных чёрных лимузинах, а у нас тут по-простому…
Сам господин Рашку стоял в дверном проёме, крепко уцепившись за косяк. Это и понятно: доктор недавно накачал беднягу своими снадобьями. Что ему от меня понадобилось в таком состоянии? Может быть, выпить не с кем? Это в нашем-то городке?
Я подошёл и вежливо поклонился.
– Чаки, сынок, помоги мне…
А! Господин штаб-майор до своего рабочего места сами дойти не могут! Отчего бы и не помочь хорошему человеку? Он-то нам помог!
Панели в кабинете господина Рашку грязно-зелёного цвета, как в любом казённом помещении. На стене висит пустая застеклённая рамка – дозер говорит, что это групповая фотография молодых Неизвестных Отцов перед отправкой на фронт. То ли у них в органах шутка такая, то ли что…
– Есть у меня к тебе один разговор… – сказал господин Рашку, когда я бережно опустил его в старое кожаное кресло. – Садись-ка вон там, располагайся…
Располагаться пришлось на табурете, привинченном к полу, потому как больше сесть было некуда. Будто подследственному какому, честное слово…
О чём он собрался со мной толковать?
Когда я по вечерам подрабатываю в «Солёной штучке», последние клиенты вот так же норовят побеседовать по душам – и в таком же точно состоянии…
Сейчас он мне, должно быть, всю жизнь свою горькую поведает…
И тут я вдруг увидел, что на столе у штаб-майора стоит блюдечко. Белое такое блюдечко, а на нём три озёрных грибка. Наверное, Нолу и для него передачку приготовила…
Нет. Грибки, которые на столе, потемнели уже и сморщились. Это не сегодняшний улов… Значит, это те, вчерашние… Значит…
– Чаки, сынок, – сказал господин Рашку. – Вот ты объясни мне, старому служаке, откуда у нашей молодёжи такая беззаветная любовь к нашей же Боевой Гвардии?
Всё сынок да сыночек! Да я выше его на голову! Что за жизнь – любой взрослый норовит меня сынком назвать!
И пожал плечами:
– Не знаю… Врождённое, должно быть, господин штаб-майор…
К чему это он?
– Врождённое… – повторил господин Рашку. – Значит, вы вот так запросто взяли и подарили капралу Паликару такую прорву грибов? От полноты души?
– Конечно, – сказал я и сделал очень честные глаза. – Жалко, что ли? Для защитников-то наших? Мы-то ещё наловим! Да уже наловили! А им некогда пустяками заниматься!
– Превосходно! – воскликнул господин Рашку. – Ваш благородный поступок должен стать достоянием всего общества! Поэтому, сынок, ты сейчас мне подробно, поминутно распишешь весь вчерашний день. Без купюр. Без умолчаний…
Физиономия у штаб-майора была совершенно пьяная – все мышцы синюшного лица, кажется, стекли к подбородку – а вот глаза на меня уставились совершенно трезвые и от этого жуткие.
– На часы я, конечно, не смотрел… – начал я.
– Ещё соври, что у тебя и часов-то нету, – сказал господин Рашку. – Да у вас с младшим Лобату этого добра навалом. Со швеёй Блинк, например, ты расплатился за её услуги дамскими часиками кидонского производства. Причём врал, что часы золотые. Так уж не надо мне тут…
И я, то и дело запинаясь, стал подробно излагать историю нашей грибалки. Честно цитировал довоенную брошюру. Поведал про костюм нырялы-пугалы. Описывал ощущения, испытанные в глубинах Ледянки. Упомянул о спирте. Пересказал со слов Рыбы все способы грибных заготовок. И начал уже переходить к бурной и запутанной биографии адмирала Чапки…
– Стоп, – сказал дозер. – Роман «Алые от крови паруса» я прочитал ещё в твоём возрасте. Теперь перейдём к гвардейцам. Сколько человек было в вездеходе?
– Двое, – сказал я, не успев удивиться. – Капрал Паликар и пилот-корнет Воскру. И не в вездеходе, а в вертолёте…
– В самом деле, – сказал господин Рашку. – Зачем в «онагре» пилот?
– А они что – говорят, что на колёсах были? – спросил я, хотя и знал, что вопросы мне задавать не положено…
– Я верю не людям, а документам, – сказал дозер. – И выходит по документам, что ты опять врёшь: все поездки у гвардейцев расписаны в особом журнале…
– Господин штаб-майор, – сказал я. – Мне не верите – тогда хоть доктора нашего спросите. «Кренч-турбо» трещит так, что даже в его подвале должно быть слышно.
– Хорошо, – сказал дозер и хлопнул по столу ладонью. Пугливые грибки на блюдечке аж подпрыгнули. – Допустим, они действительно прилетели на вертолёте. Хоть это и странно…
К чему он клонит? Может, озёрные грибы нынче объявлены национальным достоянием, а мы добывали их варварским браконьерским способом? Может, гвардейцы всем личным составом сгорели от самогонки, а он грешит на наши грибки? И для чего врали гвардейцы про вездеход?
– Господин штаб-майор, – повторил я. – Вертолёт не такая штука, чтобы перемещаться незаметно. Его наверняка и погранцы должны были видеть. Или хотя бы слышать. Правда, он над лесом низко летел…
– Лес, вроде бы, начинается на той стороне озера, – сказал господин Рашку. – А башня ПБЗ в другой стороне…
– Летели они от Алебастрового хребта, – сказал я. – Если с причала смотреть – как раз в створе Три Всадника будут. Я не говорю, что именно от самого хребта, но с той стороны…
Да какая ему разница, откуда эти гады подвалили?
– А когда они пролетели в сторону хребта?
– Не могу знать, – сказал я. – Мы с Кня… с Дину Лобату в санатории не ночевали. Мы приехали на велосипедах утром. Может, вертолёт туда вообще не через Ледянку летел – в небе дорог нету…
– Это верно, – сказал дозер. – А не заметил ли ты в поведении корнета и капрала каких-либо странностей?
– Какие уж тут странности, – говорю я. – Боевая Гвардия в своём обычном состоянии…
И осёкся – штаб-майор ведь сам и алкаш, и гвардеец!
Но он не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
– Так, – сказал он. – Значит, вы увидели вертолёт и стали подавать приветственные знаки, чтобы господа гвардейцы сели?
– Ну да… То есть нет. Они сами сели. Никто их не звал.
– Вот так, значит. Ладно. Потом они попросили у вас грибков на закуску, а вы щедро отдали защитникам Отечества весь свой улов…
– Ну конечно, – сказал я. – Это наш гражданский долг. Так поступил бы каждый. И ничего они у нас не просили, потому что в уставе у них сказано: «Боевой Гвардеец никогда ничего ни у кого не просит – благодарные граждане ему сами предложат и сами всё дадут»…
– Золотая у нас молодёжь, – вздохнул господин Рашку. – Одна беда – врать не умеет. Пересказал ты мне, сынок, статейку из журнала «Бравые Отчичи» за прошлый год. Только там фигурировали не озёрные грибы, а «белкины яблоки». И не гимназисты, а малолетние воспитуемые. И дело было не в Горном краю, а…
– Не читаю я этот журнал, – сказал я.
– Странно, – сказал он. – А такое впечатление, что ты один из авторов…
– Где уж мне, – сказал я. – Сочинения – и те у сына господина полковника списываю…
И замолчал. Он молчит, и я молчу.
А сам соображаю. Вот он сейчас поговорит-поговорит для отвода глаз про капрала, усыпит бдительность и потихоньку начнёт меня подводить к самому главному – к обгорелому мужику да к нетонущему ружью, а потом, глядишь, и к этой непонятке в лесу…
Доктор-то с ним наверняка не только про головную боль толковал!
Достанет господин Рашку из ящика стола свой «герцог» и верной пулей пресечёт утечку информации…
А как же тогда доктор Мор? Хотя… Может, и нет уже никакого доктора Мора. Не справился, бедняга, с управлением и слетел с обрыва в бурные воды Юи… Так всегда в органах делают…
А ведь казался штаб-майор вполне славным дядькой – для дозера, понятное дело!
Напридумывал я сам себе ужасов, теперь надо их как-то избежать.
Спокойно. Стану дождём и камнем, стану огнём и ветром…
– Господин штаб-майор, – сказал я. – Ясен день, всё было не так. Грибы у нас просто-напросто отобрали под дулом автомата, да ещё заставили погрузить в вертолёт! Мы-то думали, что всё, разошлись, а они сделали разворот и плюнули по нам из огнемёта! Наше счастье, что дело было на воде…
– Да уж, против боевого вертолёта с дамским револьвером не попрёшь… А чего сразу не сказал? – спросил дозер каким-то совсем другим голосом.
– Потому что жаловаться нехорошо, – сказал я. – И ещё потому что гвардейцы… Ну, всегда друг за друга стоят… С каким таким револьвером?
– С дамским. Типа «Этот кусачий малыш прекрасно спрячется в твоей косметичке». «Ибойка 6,2» с гравировкой: «Убей врага, вернись к той, что тебе дорога. Бартику от Лилены». С орфографическими ошибками… А «дамским» зовётся по той причине, что его держали при себе все столичные проститутки на случай клиента-маньяка… Эх! Ни врать вы не умеете, – сказал штаб-майор, – ни секреты хранить… Ты что думал – кровавый палач Тим-Гар Рашку станет покрывать пьяных мерзавцев, которые живьём жгут детей? Я давал тебе повод так думать?
– А кто докажет? – сказал я. – Доктор не видел, Паук, то есть, господин Айго, тоже не видел… А к нам вы всегда по-людски, господин Рашку, это да…
Господин Рашку махнул рукой.
– Мне доказывать не надо, давно на свете живу. Ожогов ни на ком нет?
– Повезло, – сказал я. – И вообще – может, они нас только попугать хотели?
– Попугать? – хмыкнул он. – Гвардия никого не пугает. Просто у него прицел перед глазами гулял, вот и всё везение… Но вы всё-таки напишите, как положено, заявления. Все трое. На моё имя. Только смотрите, не под копирку! Чтобы мелкие разночтения были! А то трибунал заподозрит сговор свидетелей… Обязательно – понял?
– Может, не надо никакого трибунала? – спросил я. – Зачем Гвардию позорить из-за единичного случая?
– Ну ты, сынок, верного «отчича» тут не изображай, – сказал дозер. – Мне эти заявления нужны для работы. А трибунал – как получится… Или не получится… Ты ещё вот что скажи. Куда вы свои грибы грузили и как?
– В баке. Здоровый бак, стандартный, как в солдатской столовой. Еле втиснули его за креслами…
– Понятно, – сказал дозер. – А почему еле втиснули?
– Там ещё какие-то коробки стояли, – сказал я. – Две картонные коробки. Пришлось одну поставить на другую, чтобы бак вошёл…
– Опиши коробки, – сказал господин Рашку.
– Не до того нам было, господин штаб-майор, чтобы мелкие детали рассматривать, – сказал я. – Только и думали, как бы ноги побыстрее унести. Какие коробки? А вроде тех, в которых сигареты перевозят. Но табаком не пахнет. И дырок нет. А на боках значок – красная птичка. То есть не птичка, но похоже. Надписей нет. Довольно тяжёлые. И вот ещё… На полу это рассыпано… Крошка такая пластиковая, упаковочная… Чуть-чуть…
– Вот видишь – и мелкие детали рассмотрел, – сказал дозер. – Что значит молодые глаза… Как ты считаешь – контрабанда?
– Не знаю, – растерялся я. – Такую наглость как-то и не представишь… Контрабанда в Горном краю, господин штаб-майор, была, есть и будет, но чтобы среди бела дня да на вертолёте… Горная Стража крепко обидится!
– Вот и я так думаю, – сказал господин Рашку. – Напрягись-ка ещё, Чаки, и припомни, что вам капрал говорил. Не молчком же он действовал!
– Ваша правда, господин штаб-майор. Кое-как языком ещё ворочал. Спрашивал, не видели ли мы чего наверху. В смысле – над головой.
– А вы видели?
– Нет – что там можно увидеть? Не самолёт же! Уж самолёт-то мы бы как-нибудь запомнили! На всю жизнь память! А ещё капрал сказал, что у них на башне сработал радар, вот они и полетели…
Господин Рашку хихикнул.
– Так и сказал – радар? – спросил он.
Я кивнул.
– Ну да, – сказал дозер. – Радар. Конечно, что же ещё может быть на башне противобаллистической защиты, как не радар? И сели они в вертолёт и полетели к пандейской границе за…
И тут меня осенило. «Чаки Яррик – маленький помощник большой секретной службы»…
– За телеприёмниками! – сказал я. – Точно! Вспомнил я птичку-то! «Сунчок-22»! Ещё тот джакч, потому что сборка пандейская. Ведь в Пандее как? Руки дырявые, пальцы корявые. Нет уж, лучше подкопить да взять парабайский оригинал – тот ещё внукам послужит…
– Контрабандный? – улыбнулся дозер.
– Как можно, господин штаб-майор! – сказал я. – Нет, я запишусь в нашей лавке в очередь, как положено. К пенсии моей она как раз подойдёт…
– Что-то развеселился ты, сынок, – сказал господин Рашку. – А ты знаешь, как наш Верхний Бештоун нынче на пандейских картах называется?
– Как? – спросил я. – Авэрхный Абыштун, э?
– Если бы, – сказал дозер и посмотрел на часы. – Усолье-Пандейское. Вот так-то. А теперь иди, сынок, и не забудь про заявления. Не тяните с этим делом…
…В младших классах нас то и дело водили в Музей Горного края. Это в Старых шахтах, недалеко от Соляного собора. Там есть на что посмотреть – ведь человек в наших местах начал селиться с незапамятных времён. На солонцы приходил зверь, за зверем шёл охотник, за охотником – племя. Любая яма – учебник истории.
Но не каменные орудия меня там особенно впечатлили и не шаманские штаны из перьев. А напугало мальчонку чучело рыжего горного медведя. Сейчас таких уже нет, и не больно-то жалко – был он много крупней, чем чёрный или бурый собрат, да ещё и хвостатый. А хвостом своим он запросто сносил охотнику башку.
Чучело это поставили так, что медведь словно бы летит на посетителя. Он пытается вырваться из капкана… И капкан этот показался мне страшнее самого рыжего чудовища. Был он выполнен в виде хищной рыбьей головы с острыми, как у пилы, зубами.
А экскурсовод ещё возьми и продемонстрируй нам всю эту зверскую механику в действии. И страшный звук, который произвели тяжёлые бронзовые челюсти, запомнил я, должно быть, на всю жизнь. Как и чувство облегчения – не я попался, кто-то другой…
Именно это чувство я припомнил, когда вышел из конторы господина Рашку. Громко лязгнуло где-то над самым ухом. Значит, я всё правильно сделал. Как учил разведчик в книге «Пленник Архипелага – побег из подводной тюрьмы», отвечайте только на заданные вопросы, ничего лишнего, любое неосторожное слово может стать смертельной ловушкой…
Ведь доктор-то, выходит, ничего не сказал дозеру про обгорелого. А про «мушкет» и вообще не знал. Но ведь он и меня не просил молчать! Неужели понадеялся на мою соображаловку? Стало быть, у доктора есть какой-то расчёт не светить пациента. А если Рашку и прикатит с проверкой на своём «барсуке», у господина Моорса найдётся отмазка – это, мол, фермер у меня тут лечится. Напялил на башку по пьянке вместо шапки чугунок с кипящей похлёбкой… А пацаны-то нафантазировали!
Нет! В одном месте я всё-таки прокололся! Когда упомянул про радар! То есть про слова капрала Паликара…
А судя по реплике весьма осведомлённого господина штаб-майора получается, что на башне ПБЗ никакого радара нет.
Как же она тогда нас защищает?
