Текст книги "Файл №123. Настоящая власть"

Автор книги: Андрей Лазарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Медик, делавший ему пункцию, закричал, прикрывая руками лицо. Сейчас перехватит дыхание, дружок, потом обморок... Ничего, ничего. Это не смертельно. Если бы нас держали взаперти, не выпускали из машины... минут десять... но я сейчас встану... да...

Я встану.

Секара поднял руку и положил ее на иглу. Пальцем заткнул отверстие, сделал вдох. Чуть не потерял сознания от резкого сдвига в груди. Открыл отверстие, начал выдыхать. Глубже... глубже... глубже... достаточно. Еще раз такой же вдох... такой же выдох...

Все. Он твердой рукой выдернул иглу.

Волна отравленного воздуха свалила второго парамедика, добралась до шофера. Машина тормозила юзом...

– Это Молдер.

– Да, я узнала...

– Он жив, Скалли.

– Кто?

– Беглец в серебристой "сьерре". Я только что разговаривал с ним по телефону.

– И что он сказал?

– Сказал, что ранен. Потом связь прервалась. Я не успел ничего выяснить. Ты сейчас где?

– В Джорджтауне. В лаборатории университета. Я тоже кое-что нашла.

– Больше серебристой "сьерры"?

– Да нет, много меньше, и цвет совсем другой. Сине-зеленый. Это было в той колбе, которую ты мне подсунул. Так вот, там очень необычная смесь культур. Ты знаешь, что такое кокки?

– Маленькие смешные человечки, вызывающие ангину.

– Правильно. Как все бактерии, они размножаются делением. Кроме того, в них живет какой-то удивительный бактериофаг, который их не убивает. Так вот, некоторые из этих кокков при делении дают не два новых кокка, а две хорошенькие сине-зеленые водоросли. Или, во всяком случае, что-то, очень похожее на СЗВ. Представляешь ?

– Еще нет.

– Курица сносит яйцо, а из него вылупляется маленький дирижабль.

– Ты хотела сказать – динозавр?

– Подумаешь – динозавр... Короче, сейчас доктор, которая любезно согласилась мне помочь, попытается заразить этими кокками белую мышку.

– Чтобы воспитать из нее подводную лодку "Джерри"?

– Молдер, тебе не кажется, что мы как-то слишком нервно смеемся?

– Я вообще не смеюсь. Беглец сказал мне, что трое суток провел в воде...

Улицу Пандора Молдер нашел сразу, а вот дом 1616 пришлось поискать. Узкий фасад был втиснут между какими-то невзрачнейшими домами, у одного из которых окна первого этажа замазаны были краской, а у второго окон первого этажа не было вообще.

Наконец он обнаружил то, что искал. Там даже имелась вывеска: "Камеры хранения "Зевс"", – но такая запыленная, что сливалась со стеной. Дверь была заперта, но с первого же взгляда стало ясно, что один из двух ключей на колечке с номером 1056 как раз от этого замка.

Молдер вошел внутрь.

Темно и пусто. В луче фонаря – пыльное стекло будочки охранника. Там много дней никто не сидел.

Шаги отдавались очень гулко. Пол деревянный и сухой. Такие дома горят, как свечи...

Коридор уходил вглубь, широкий, как переулок. Такой же длинный. Наверное, этот дом простирается до центра квартала. Если не пронзает его насквозь.

Слева на двери был номер 1001, справа 1060. Потом пара дверей 1002 и 1059. Ячейки в камере хранения, чем, по сути, и является этот дом. Потом справа несколько дверей было без номеров, и сразу – 1056.

Молдер достал ключ.

За дверью не было тихо. Жужжал электромотор, и что-то булькало. Шелестели лопасти вентилятора. И еще текла вода по трубам. Стоял знакомый запах: фекально-затхлый. Со слабым миндальным привкусом.

Почему-то сразу же появилась резь в глазах.

Молдеру вдруг очень захотелось включить свет. Но делать он этого не стал, решил обойтись фонарем.

Похоже, что несколько хранилищ, чьи двери были лишены номеров, объединили с этим в одно большое помещение. В два ряда стояли большие, от потолка до пола, металлические стеллажи. На них что-то поблескивало стеклянно...

Это были гигантские аквариумы. Часть их была пуста, просто мутная зеленоватая вода, и все. Но дальше там что-то будто бы проглядывало... Молдер сглотнул. В какой-то момент он, несмотря на всю свою солидную теоретическую подготовку, на мощный практический опыт, едва не сделал то, что сделал бы на его месте шестиклассник Фокс: он ущипнул бы себя за руку и заорал.

Но Молдер не ущипнул. Наверное, помешал фонарь. Он просто стоял и смотрел, пытаясь убедить себя, что не спит.

В аквариуме на дне лежал голый человек. Лицо его было спокойно, мышцы расслаблены. Пузырьки, поднимающиеся из трубочки аэратора, чуть колебали его волосы.

И, кажется, медленно-медленно вздымалась грудь.

Никаких дыхательных трубок. Ничего, кроме мягких плетеных металлических рукавов, закрывающих плечи, локти и предплечья. Возможно, просто грузы, чтобы не всплывало тело...

Молдер повел лучом фонаря. Еще один... и еще... и еще.

Пятеро.

Он пристально рассматривал их, еще не зная, что хочет увидеть. Клейма? Следы уколов? Признаки насильственной смерти? Лица были умиротворенные...

Движение на краю поля зрения заставило его бросить руку к пистолету – и лишь потом обернуться.

Один из "утопленников" подложил ладонь под щеку и вновь замер. Грудь его приподнялась и опала. Струя выдоха приподняла легкую муть со дна, прогнала маленьким ленивым смерчем.

Молдер понял, что сам он уже давно не дышит.

Почему я без фотоаппарата, подумал он. Отныне – всегда иметь в кармане маленькую японскую "мыльницу"... Он знал, что и это благое пожелание останется лишь пожеланием.

В который раз он ловил себя на странной притупленности восприятия. Видимо, сознание куда-то пряталось от очевидности, не делая различия между фантазией, экстраполяцией – и грубой реальностью. Ну вот же оно, сказал он себе, то, что ты так бешено ищешь... подтверждение...

Он еще раз обвел лучом аквариумы. Еще раз. И еще.

Ну! Радуйся же!

Бесполезно.

Тупица.

Секара прислонился к стене. Надо дать телу отдых. Короткий, ненастоящий. Просто – постараться вернуть себе обычный темп восприятия. Чтобы все вокруг не плыло тягуче-плавно...

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Боли нет. Боли просто нет и уже никогда не будет. Боль – это из прошлой жизни, из минувшей жизни... из жизни. Потому что это – не жизнь.

За что? Чем я помешал?..

Стоп. Без эмоций. Эмоции опять вгонят в панику. А паника может погубить всё окончательно.

Надо пробираться к Терри. У Терри я отлежусь. Мне надо-то всего два-три дня. А потом что-нибудь придумаем вместе...

Билет в Бразилию, например.

Он знал, что его догонят и в Антарктиде.

Но все равно – что угодно, кроме трусливой и мелкой сдачи. Не хочу. Вам нужно меня убить – так хоть вспотейте. Сам я не приду к вам.

Даже если это будет казаться наилучшим выходом...

К Терри к Терри к Терри к Терри...

Через весь город. Марш.

– Молдер! Молдер! Мне откуда-то звонили...

– Что? Не понимаю. Подождиии, я убавлю звук...

– Молдер, мне звонили по секретному телефону. Никто не знает, что он есть у меня...

– Секрееетный телефоооон? Ааа откуу-уда он у у у тебяяяя?

– Мне его поставили пришельцы!

– Тааак...

– Что у тебя с голосом?

– Этоо мааалёнькие сиине-зеееленыые чееловеечкии, оони пооявляюютсяя оот моороженноогооо... Ктоо звоонил? Приишееельцыы?

– Я не знаю! Но мне показалось, что я почувствовала запах "Морли"!

– Поо теелеефооонуу?

– Это же секретный телефон!

– Иизвииинии, нее соообраазил. Чтоо оон хоотеел?

– Чтобы я поехала в Нью-Йорк и в два часа ночи пошла в Центральный парк в бикини и с корзинкой для пикников!

– Заа этиим яявно стооит праавительствоо. Чтоо ты наамереенаа прееедприиняять?

– Я в панике! У меня нет ни одного приличного бикини...

– Скалли... агент Скалли...

– Да? Что? Звонок? Опять звонок?

– Вы так стонали.

– Простите, я не хотела. Ужасно мягкий диван... Который час?

– Скоро полночь. Вы проснулись?

– Да. Да, доктор Карпентер. Вполне, – Скалли улыбнулась. – Я в полном порядке.

Если не считать того, подумала она мрачно, что сны тебе посылают из фирменного магазина "Зигмунд Фрейд и компаньоны" ...

– Я бы на вашем месте умылась, – сказала доктор Карпентер. – Холодной водой. Потому что... В общем, вам потребуется вся острота восприятия.

– Хорошо...

Умываясь, Скалли посмотрела на себя в зеркало. У кого-то она уже видела такое выражение лица...

– Итак, – приступила доктор Карпентер, – вы знаете, что ДНК состоит из четырех нуклеотидов: аденина, гуанина, цитозина, тимина. Первичный элемент генетического кода – триплет – состоит из трех нуклеотидов, стоящих рядом. Это все давно известно. А главным образом, известно то, что этих маленьких китов всего четыре, не больше и не меньше. Для всех организмов на Земле они едины. Исключений до сих пор найдено не было. До сих пор – подчеркиваю.

– Что? – подняла брови Скалли.

– Все это, конечно, потребует больших дополнительных исследований – очень больших! – но у меня есть сильное подозрение, что ДНК бактериофагов, которых вы мне представили, содержит по крайней мере еще два дополнительных нуклеотида.

– Это точно?

– Нет, конечно. Что вы, точный анализ потребует... полгода, может быть. Если не больше. Это чрезвычайно трудоемкая операция. Но она стоит свеч. Видите ли, единственное, на мой взгляд, объяснение происхождения этой ДНК может быть одно – внеземное. Хотя говорить так почти неприлично...

Скалли смотрела на нее почти в ужасе.

Глаза доктора Карпентер азартно поблескивали.

Молдер аккуратно запер дверь. Прислушался. Тишина. Вернее – нормальные звуки старого пустого дома. Он пошел к выходу. Мягкие подошвы казались подковами.

Так... На улице тихо.

Он закрыл и входную дверь. Замок слегка заедало, он наклонился – и вдруг боковым зрением уловил некую белую тень.

Тихо, с погашенными огнями и выключенным мотором, к тротуару подъезжал белый -микроавтобус "фольксваген". Он остановился бампер в бампер с машиной Молдера, блокируя ей дорогу. Тут же двери распахнулись, и выскочили двое...

Молдер неторопливо повернулся и пошел в другую сторону. И тут же с противоположной стороны улицы наперерез ему метну лея еще один тип.

В свете фонарей тускло блеснул пистолет...

Если за углом не будет засады, подумал Молдер уже на бегу, я оторвусь.

За углом был тупик. Высокий дощатый забор.

Ну!!!

Если бы проводились забеги на десять шагов, Молдер имел все шансы стать чемпионом мира. Он умел спрессовать все силы и выплеснуть их в одну секунду.

Набранной скорости хватило, чтобы еще один шаг, и не маленький шаг, сделать по вертикальной стене. Доски были шершавыми, нога не соскользнула, пальцы как раз дотянулись до верхнего края забора. Молдер перебросил тело на ту сторону и судорожно подумал: ой, высоко-то как!..

Впрочем, прыгать со второго этажа ему приходилось и раньше.

Здесь было царство мусорных баков. Молдер чудом не попал ни в один из них, выбрался на чистое место и вновь побежал. У него было две-три секунды, чтобы убраться с дирекриссы прицельного выстрела в спину.

Шагов через сорок обнаружился боковой переулок, но он туда не побежал, а свернул к стене, под какой-то навес, и там затаился.

Преследователи – двое – как раз перелезали через забор. Надо полагать, они использовали в качестве лестницы своего третьего.

Молдер достал пистолет и дослал патрон.

Но погоня двигалась медленно и осторожно. Дошла до перекрестка, пошепталась и повернула обратно...

Он дождался, когда они исчезнут за забором, и тихо, вдоль стен, побежал в противоположном направлении.

– Молдер? Это Скалли. Я звоню тебе всю ночь. Где ты пропадал?

– Оставил сотовый телефон в машине. Домой только что вошел...

– Так вот, эта культура, которую ты нашел, – у нее удивительные свойства. Сначала мы решили, что бактерии поражены бактериофагом. Так вот, это была ошибка. Это вирус, имеющий свойства бактериофага. То есть он поражает и клетки высших организмов. Понимаешь, сами кокки свободно преодолевают иммунную защиту организма, а затем вирус внедряет в ядро клетки новый ген, и в клетке, в животной клетке! – начинает вырабатываться хлорофилл! И она при этом остается живой и...

– Скалли, – очень тихо сказал Молдер. – Заезжай сейчас за мной – я дома и я тебе покажу такое...

Было семь утра, когда они подкатили к "Камерам хранения "Зевс"".

Бог ты мой, подумал Секара, как всё плывет... Трудно было переводить взгляд с предмета на предмет, потому что все эти предметы тут же расплывались. Будто они и вправду дробились на мелкие части, чтобы потом – с задержкой на полсекунды – собраться уже в другую картину.

И еще безумие цвета...

Он все-таки оглянулся – не видит ли кто – и только после этого скользнул за дверь. Вынул ключ из двери, закрыл ее за собой, повернул вороток замка. Прислонился к стене.

Это было, конечно, неправдой – но он ощутил себя в безопасности.

Где же Терри? И вообще – который час?

– Терри, – позвал он негромко. – Терри!

Молчание.

– Терри!

Уже зная, что ответа не будет, Секара прошел на кухню. Над столом висели старинные часы. Четверть восьмого... С каких это пор Терри не ночует дома?

Страшная догадка кольнула в горло – кольнула и убралась. Нет. Терри слишком ценен для них...

Он открыл холодильник и стал выгребать пакеты с замороженными овощами.

У входа в "Камеры хранения "Зевс"" Скалли вдруг задержалась.

– Молдер! Постой секунду. Я хочу тебе кое-что сказать... В общем, я ошибалась. Да.

– Ничего страшного. Не волнуйся так.

– Я не волнуюсь. И вообще ты не понял. Если бы ты тогда послушался меня, мы бы здесь сейчас не стояли. Теперь я знаю, что нужно доверять твоему чутью.

– С чего бы вдруг? – Молдер усмехнулся. – Никто же больше ему не доверяет, так что ты лишена статистической базы для проверки...

– Не смейся. Я относилась к научным данным как к святыне, понимаешь? Я преклонялась перед общепринятыми истинами. Но то, что я увидела этой ночью в лаборатории... я впервые в жизни... в общем, я теперь просто не знаю, во что мне верить.

– Сочувствую. Но приготовься: когда мы войдем и ты кое-что увидишь здесь, у тебя не останется вообще ничего, во что можно будет верить. Все твои святыни попадают одна за другой, как кости домино.

Он отпер входную дверь, а потом и дверь хранилища номер 1056.

Гулкий отзвук отпираемой двери, дыхания, шагов. Молдер уже знал, что и взгляд его упрется в пустоту.

Пахло свежевымытым полом и дезинфекцией.

Он медленно прошел до середины хранилища и остановился. Если присмотреться, на полу видны вдавления от ножек стеллажей...

– Здесь были контейнеры. Прозрачные, как аквариумы. В пяти из них находились люди. Живые люди. Они дышали под водой... дышали водой...

– И куда же они делись?..

– Боюсь, мы этого уже не узнаем, – сказал кто-то. Молдер стремительно обернулся. В дверях стоял Б. Г. – Скорее всего, их уничтожили. Мисс Скалли, поклонился он. – Мы с вами уже встречались, но имя мое вам ни к чему...

– Кто их уничтожил? – спросил Молдер.

– Группа зачистки.

– Не понял?

– Я тоже не знаю всего. Внутри системы разведки существуют перекрестно законспирированные группы, действующие как бы нелегально. Или полулегально. При этом весьма автономно. Их деятельность закрыта даже для правительства...

– Но это же преступление, – сказала Скалли.

Мужчины посмотрели на нее молча. Они думают, что я дура, решила она.

– За мной гнались трое, – сказал Молдер.

– О, если бы за вами действительно гнались, вас бы убили. Там работают специалисты. Но, насколько мне известно, за порчу вашей шкуры назначено очень серьезное наказание...

– Почему вдруг?

– Без мотивировки.

– Это те, кто убил доктора Беруби? – спросила Скалли.

– Вероятно, да.

– Но за что?

– О Господи. Вы работали, работали – и так ничего и не поняли? Доктор Беруби участвовал в секретнейшем проекте...

– Он проводил опыты над людьми, Скалли, – сказал Молдер. – С помощью этих самых вирусов...

– Мне сказали, что на Земле не может быть такой ДНК и что это внеземная жизнь, – сказала Скалли тихо.

– Да. Именно так, – Б. Г. посмотрел на нее внимательно, покачал головой. Работы эти ведутся уже многие годы. Сама ткань внеземных организмов появилась у нас в сорок седьмом, но не было технологии. Доктор Беруби был убит потому, что работа его оказалась слишком успешной. Вы находитесь в помещении, где впервые в истории была произведена подсадка инопланетного гена человеку, создан гибрид человека и пришельца. В проекте участвовали шестеро добровольцев, все – смертельно больные. Среди них был и доктор Уильям Секара, близкий друг доктора Беруби. Меланома, четвертая стадия. С помощью генной терапии он начал быстро выздоравливать, последние тесты показали, что опухолевая ткань практически исчезла. Стали выздоравливать и остальные. Доктор Секара мог вести практически нормальную жизнь – насколько это возможно для человека, наделенного нечеловеческими способностями: дышать в воде, например...

– Так вот как он удрал от погони... А почему, собственно, ему пришлось удирать?

– Доктор Секара не мог остаться в живых ни при каких обстоятельствах. Исследования доктора Беруби – это часть совершенно секретного проекта, которым руководят из Лос-Аламоса. Но там их интересует только технология... а чтобы гибрид просто жил среди людей – нет, для них это слишком большая ответственность. Простейший несчастный случай, обращение в "скорую" – и обнаруживается, что у человека совершенно нечеловеческий обмен веществ, что кровь у него зеленого цвета... нет, совершенно невозможно!

– То есть доктора Секара было проще убить, чем содержать, – пояснил Молдер.

– Именно так. Была одна проблема: он был старым другом доктора Беруби, и доктор Беруби мог его предупредить... что, собственно, и произошло.

– Одного я не пойму... – ощущая закипающее бешенство, начала Скалли, но сдержалась и круто повернула руль: – Почему вначале вы дали нам лишь крошки пирожка, а теперь положили кусочек? Потому что он зачерствел?

– Я дал вам всё, что имел тогда, и даю всё, что имею сейчас,– сказал Б. Г., и Скалли ему не поверила. – А главное, я не ожидал от них такой скорости и такого напора... Они уничтожили биологический материал, экспериментатора, изъяли документы. Больше я по этому делу ничего не смогу дать. Постарайтесь свести воедино хотя бы те крупицы, которые вы имеете, и найдите доктора Секара. Без него вы никому ничего не докажете...

Б. Г. повернулся и ушел понуро.

– Я ему не верю, – сказала Скалли. Молдер помолчал. Потом предложил:

– Сделаем так: ты поедешь в лабораторию и... в общем, ты меня понимаешь. А я попробую поискать этого подводного доктора...

– Как?

– По запаху... Посредством чутья.

Скалли поймала за рукав пробегавшего по коридору лаборанта в синем халате.

– Извините, я ищу доктора Энн Карпентер...

– Не знаю. Спросите вон в той комнате, там всегда знают всё.

Стеклянная дверь без надписи, и за нею – несколько женщин в белых халатах.

– Здравствуйте. Я ищу доктора Карпентер, у нее не отвечает телефон, и в лаборатории...

– Ox, – сказала пожилая негритянка, сидевшая у самой двери. – Мы сами только что узнали. Ужасно, просто ужасно.

– Что?!

– Бедняжка Энн и всё ее семейство... они ехали сегодня утром, и этот грузовик... Погибли все.

Скалли почувствовала, что бледнеет. Ей еще что-то говорили. Она слышала, понимала – и забывала сразу.

В каком-то смысле Молдер оказался прав. Все, во что она верила, рушилось, рушилось, как карточный домик...

Теперь можно было хотя бы не влезать через окно...

Молдер вошел – и тут же почувствовал тот самый запах. Затхлый запах давно не чищенного аквариума.

Он посмотрел на пол, будто рассчитывал увидеть мокрые следы. Пол был подозрительно чист.

И тут наверху упало что-то легкое. Совсем легкое: пачка сигарет или пустой бумажный стаканчик.

– Доктор Секара! – позвал Молдер.

Ответа нет. Да он и не надеялся...

Может быть, это и не он, подумал Молдер. Может быть, это мыши. Или не мыши...

Он достал пистолет и, ступая по-индейски, косолапо, но бесшумно, стал подниматься на второй, этаж.

Потолочный люк, ведущий на чердак, как раз кончил закрываться. Это было медленное вкрадчивое движение, десятая доля дюйма, и ни звука... просто Молдер как раз смотрел на него, и не было ли это тем самым чутьем?

Вот и все, подумал Секара. Вот и конец пути. Они пришли. Странно, что пришел один... а может, и не один. Кажется, подъехала еще машина. Со слухом делалось то же, что и со зрением: слух был очень чувствительный, но невнятный. Он слышал звуки, но не различал их.

Человек погони поднялся по лестнице, открыл люк и мягко перелился на чердак. Он был зелено-фиолетовый и как бы бескостный. Секара с сомнением посмотрел на свою руку. Его рука была совсем как раньше, разве что темнее – но ведь и на чердаке темно...

– Доктор Се...

– Мисс Скалли!

– Кто это?

– Не надо дурацких вопросов, вы меня узнали. Где наш друг?

– Не знаю. Правда, не знаю. Что-то случилось?

– Не дай Бог, если он в доме Беруби! Туда поехали чистильщики...

Внизу зазвонил телефон. И тут же замурлыкал в кармане сотовый. Молдер сунул за ним руку...

Хороший удар в челюсть человек начинает чувствовать не сразу, а только когда приходит в себя. Так что этот пропущенный им удар Молдер не назвал бы хорошим: было больно даже в момент короткого полета к стене. Сознание ни на миг не отключалось, и желай он того, противник бы получил пулю тут же, как только возник из мрака. Но Молдер, разумеется, этого не желал, так что он позволил доктору Секара схватить себя за отвороты плаща и приподнять...

Он смог даже улыбнуться ему, хотя щека и занемела.

– Доктор, – сказал он. – Я же хочу только помочь вам... Тут мне кто-то звонит.

Секара смотрел на него в упор, и в сумраке глаза его казались сплошь черными, без белков и радужки. Это не были глаза человека.

– Отпустите же меня, – продолжал Молдер.

Он не врет, понял Секара. Он действительно пришел помочь мне! Надежда, уже оставленная, забытая надежда вспыхнула в нем...

Он разжал руки. И тут же в затылке полыхнуло белое пламя.

Молдер увидел, как изменилось лицо Секара. Переход от отчаяния к надежде и к величайшему изумлению. Потом он ткнулся Молдеру в плечо. И упал – сразу, как будто был сложен из неровных кубиков.

На фоне чердачного окна Молдер увидел человека. Или не человека. У него были огромные выпуклые глаза. Чуть позже он распознал: это противогазная маска. В руках человека в маске был пистолет. Он опускал пистолет. Он не хотел стрелять в Молдера...

Что-то невозможное попало в глаза. В голову. Окно и силуэт потемнели, перекосились, взлетели вверх. Исчез воздух. Нет – стал твердым. Молдер куда-то падал, беспомощно перебирая руками.

Скалли выключила телевизор. Поехать туда?.. А смысл?.. Пожар был неслучаен, это ясно. Значит, следов не найти. Она еще раз набрала номер Молдера, дала пять звонков, бросила трубку. Или опять оставил телефон в машине, или...

...вследствие короткого замыкания кондиционера. Сам доктор Беруби покончил с собой два дня назад, и дом оставался без присмотра...

Как же, без присмотра.

Она бросила взгляд на часы. Время текло непонятно.

Надо ехать.

Она поднесла руку к кнопке звонка, когда услышала за спиной знакомый голос:

– Его нет дома.

– Где же он? – спросила она, не оглядываясь. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел сейчас ее лицо.

– Боюсь, его прихватили чистильщики.

– Он жив?

– Думаю, да.

Теперь она обернулась. Б. Г. стоял на ступеньке внизу, очень маленький и грустный.

– Молдер с какого-то момента стал чем-то вроде священной коровы, продолжал он. – Он всем мешает, но его нельзя даже прогнать палкой. Странным образом он оказался где-то около оси, на которой балансируют интересы сторон...

– То есть ему ничто не угрожает?

– Не совсем так... В конце концов кто-то может плюнуть на этот самый баланс интересов. У кого-то могут не выдержать нервы. И священные коровы время от времени попадают под грузовики...

– И тогда его могут убить?

– Могут убить. Могут сделать инвалидом. Боюсь, что он никогда еще не подходил так близко к опасной черте. Но в настоящее время он, скорее всего, жив.

– И что мы можем сделать?

– Молдер опасен для них, поскольку почти добыл неопровержимые улики. Почти, подчеркиваю это. Я знаю, где можно добыть действительно неопровержимую улику...

– Продолжайте.

– И – обменять ее на жизнь Молдера.

– Продолжайте же!

– Существует так называемый Центр биологических исследований, работающий под прикрытием Министерства сельского хозяйства. Высшая степень секретности. Форт-Марлин, Мэриленд. Там хранятся образцы первичной ткани.

– Первичной?..

– Инопланетная биологическая ткань. И перестаньте меня перебивать.

– Я не перебиваю. Вы просто так медленно и непонятно говорите...

– Успокойтесь. Для агента ФБР вы слишком эмоциональны.

– Я спокойна. Итак?..

– Вы забираете там эти образцы...

– Почему я?

– Потому что меня пристрелят на дальних подступах.

– Я забрала. Дальше?

– Дальше вы передаете их мне, и я договариваюсь об освобождении нашего общего друга.

– Кто мне их выдаст? В лаборатории высшей степени секретности?

– У вас будут соответствующие полномочия.

– Какова вероятность того, что меня не пристрелят на дальних подступах?

Б. Г. внимательно посмотрел на нее, чуть наклонив голову.

– Процентов тридцать, я думаю. Может быть, тридцать пять.

– Когда будут готовы бумаги?

– Там не используют бумаг, – сказал он. – Только магнитные карты и устные пароли.

По вестибюлю Центра водили экскурсантов. Там экспонировалась какая-то выставка, посвященная выведению чистых линий скота. Экскурсанты были китайцы, и экскурсовод, похожий на викинга, бойко болтал по-китайски.

Скалли нужен был лифт. Но не тот, который вызывается кнопкой, а тот, который вызывается только магнитной картой. Она постояла, подождала. Лифт пришел абсолютно бесшумно.

Она вошла внутрь и нажала единственную кнопку. Дверь закрылась. Загорелось табло: "Скажите, пожалуйста, пароль". Разумно, подумала она, если шпион не знает пароля, его берут прямо в лифте.

– "Зеленый корабль, семь-пять-один", – проговорила она отчетливо.

"Пароль принят".

Лифт тронулся так мягко, что Скалли не сумела определить, куда он идет: вверх или вниз.

А можно шпиона и не брать, подумала она. Просто в полу открывается люк, и... и всё.

Ей захотелось за что-то уцепиться руками, но стенки лифта были отменно гладкие.

Еще более плавно, чем трогался, лифт остановился. Створки двери разъехались.

Вестибюль и два коридора: розовый и синий. Ей в розовый. Это она помнила.

Автоматические двойные двери, тамбур. На случай разгерметизации в том числе.

В тамбур впускают, похоже, всех – дверь открылась. Выпускают только по паролю...

– "Яблоко в день..."

"Пароль принят".

Дверь направо, дверь налево. Нам дальше.

Ага, вот.

"Гипотермическое хранение. Осторожно, сверхнизкие температуры! Вход только по специальным пропускам!"

Магнитная карта.

За дверью – живой охранник. Почему-то к этому Скалли оказалась не готова.

– Слушаю вас.

Скалли смотрела на него, не в силах даже моргнуть. Сверхнизкие температуры... Ее саму будто окунули в жидкий азот.

– Мисс...

– Да-да... – она очнулась. – "Настоящая власть".

– Прошу вас. Четвертый сектор...

Она кивнула и вошла.

Здесь действительно было холодно. Или казалось, что холодно. Сияние этих матовых металлических плоскостей...

Вот он, четвертый сектор.

Сто шесть ячеек. Ей нужна тридцать первая, или семьдесят первая, или семьдесят девятая.

Все остальное – мертвый лес.

Она надела толстые перчатки и потянула на себя ящик. Тут же хлынула волна настоящего, не воображаемого, холода. Дымящийся азот.

Скалли подняла из этого тумана металлический сосуд Дюара, сняла с байонетов крышку, потянула вверх рамку. В рамке, пронзенный спицами по всем трем осям, покоился эмбрион. Примерно семимесячный... на первый взгляд.

Потому что уже на второй взгляд было ясно, что это вообще не человек.

Б. Г. опоздал на четверть часа. Скалли ждала его в условленном месте, на мосту через Потомак. Дождь то припускал, то переставал. Дул липкий холодный ветер.

Сейчас, в четыре утра, движения через мост не было почти никакого.

Наконец в зеркале заднего вида появился темный "крайслер", дважды мигнул подфарниками и остановился в полусотне ярдов. Скалли подхватила коробку и вышла из машины. Я должна к нему идти... под дождем, почти под снегом...

Она чувствовала, что устала до последней степени и может наделать глупостей. Держись, Старбак, вспомнила она отца.

– Вы опоздали" – сказала она Б. Г. Он смотрел на нее из темноты салона. Принесли?

– Да.

– Они согласны произвести обмен. Я отнесу им... посылку. Давайте.

– Нет, сэр. Я сама... – она сглотнула, – произведу обмен.

Он включил маленькую лампочку-подсветку. Теперь она видела его лицо.

– Послушайте. – Сказал он. – Я. Договаривался. С ними. Они ждут меня. Вас они не ждут. Не усложняйте ситуацию...

– Я вам не доверяю...

– Вам больше некому доверять!

Это была паника, она осознавала, что это паника, но ничего не могла с собой поделать:

– Я не знаю даже вашего имени, я ничего о вас не знаю...

Б. Г. молчал. Было холодно, но Скалли видела, что по лицу его катятся крупные капли пота.

– Давайте сюда... эту штуку. И слушайте внимательно. В августе прошлого года группе детей из южных штатов была сделана якобы обычная прививка. Так сказали родителям. На самом же деле им ввели фрагменты ДНК именно из этого образца, что у вас в руках. Вы поняли, с кем мы имеем дело? Поняли наконец?!

– Тогда зачем же... мы это возвращаем?

– Потому что таких образцов... Они разбросаны по десяткам хранилищ, и собрать их все, чтобы уничтожить... вы же об этом подумали?

– Нет. Я вообще ни о чем не думала...

В поле зрения – сбоку – что-то шевельнулось. Скалли повернула голову: на мост с набережной въезжал светлый микроавтобус.

– Давайте скорее! И в машину.

Скалли сама не знала, чему поверила: голосу, в котором сквозили отчаяние и предельная усталость, или же выражению лица...

Она просунула в окно коробку с контейнером.

Б. Г. кивнул.

– Черт его знает, – сказал он, – может быть, у вас когда-нибудь что-нибудь да получится...

Скалли вернулась. Микроавтобус ехал очень медленно, и она успела дойти до своей машины, сесть, опустить стекло...

Человек, сидевший за рулем автобуса, пристально посмотрел на нее, как бы запоминая. Почему-то от этого взгляда ей захотелось съежиться, спрятаться на самое дно... на дно самой себя.

Автобус остановился напротив "крайслера". Б. Г. вышел. Навстречу ему вышел водитель автобуса. Они встретились на разделительной полосе. Скалли не могла ничего слышать, но и так все было понятно. Б. Г. кивнул на вопрос, вернулся к машине, вынул коробку. Водитель автобуса принял ее, отнес в кабину, задержался на две-три секунды – видимо, там проверяли содержимое. Б. Г. ждал. Потом водитель автобуса повернулся, поднял руку и выстрелил Б. Г. в грудь. Сел за руль, автобус рванул с места – Скалли закричала – задняя его дверь распахнулась, и на дорогу выбросили Молдера...

Она бежала очень долго. Бежала и никак не могла добежать.

Молдер был жив. Пульс был, нормальный пульс... И Б. Г. был жив, еще жив!.. Она наклонилась над ним, свист пробитого легкого, жизнь улетала из тела, он захлебывался кровью, но пробормотал что-то, и Скалли поняла его.