Текст книги "Создатель снов"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава четвертая,
в которой дурманят головы и стреляют из звуковых пушек, а кое-кто разоблачает мошенника и предателя

Чем ближе подходили они к центру поселка, тем гуще становилась толпа жителей, покинувших свои дома и рабочие места ради загадочного Снисхождения. Многие шли не с пустыми руками – несли миски, сковородки и кастрюли, в которых благоухало заранее приготовленное угощение: пироги, салаты или горячие похлебки. Несмотря на некоторую странность, поляна вообще производила впечатление крайне благополучной – это было заметно по чистой одежде жителей и уютной обстановке в домах, изобилию еды и дорогим игрушкам, которыми взрослые баловали малышей.

Принесенная снедь выставлялась на длинные столы на краю площади, где несколько женщин в комбинезонах со стальным отливом раскладывали пищу по тарелкам, немногословно готовясь к праздничному обеду. Вокруг, с жадностью посматривая на кушанья, кружила дюжина детей с одинаковыми куклами Алисами в руках. Но ни детского смеха, ни топота непослушной ребятни слышно не было. Это сразу заставило близнецов вспомнить, с каким отрешенным видом Машенька и ее друзья строили свой игрушечный Лифт.

А еще от обилия аппетитных ароматов у наших героев сразу закружились головы. Но (памятуя о прикованном пленнике) они не позволили своему длинноволосому спутнику даже заподозрить, что голодны, и с удовольствием набили бы животики, только предложи…

Толпа тем временем прибывала, собираясь в полукруг перед одной из самых неохватных «колонн, не дающих небесам рухнуть». На новеньких и их необычную яркую одежду смотрели со сдержанным любопытством, однако никто не задал им ни единого вопроса. Благодатинцы лишь изредка улыбались гостям, демонстрируя спокойное добродушие.

А когда братец Антон подвел тройняшек к стоящим перед шахтой людям, те даже расступились, великодушно позволяя заботинцам занять места в первом ряду.

– Святы-платы… – выдавил Димка, едва они пробрались через толпу и встали на самом краю площадки.

Сзади напирали взрослые в одинаковой униформе и с одинаковыми улыбками, но это сейчас волновало мальчика меньше всего. Он во все глаза смотрел на пульт протокольного доступа, разместившийся рядом со входом в Лифт. На Благодати все же нашлась не обмазанная цементом шахта! И именно перед ней жители поселка готовились отметить свой странный праздник…

– Восторг, маленький братец, – горячо прошептал какой-то старичок за его правым плечом. – Именно это чувствуют люди, впервые узрев Апокалифтиса!

Но в тот момент ни Дима, ни Витя или Настя не сообразили, что имел в виду пожилой благодатинец. Потому что сборище колыхнулось да и исторгло на пятак перед Лифтом здоровенного толстяка. Захлопало ему, закачалось в единодушном порыве, приветствуя аплодисментами и дружескими криками.

– Мира вам, братья и сестры! – воскликнул жирдяй, а его хорошо поставленный голос прокатился по центральной площади поселка. – Мира и процветания во имя Апокалифтиса!

Мужчина был не просто толстым – он был необъятным, как шахта, перед которой стоял. Мешковатый балахон (сшитый все из той же неизменной ткани серо-стального цвета) был надет на него плотно-плотно – в облипочку, как говаривала Юлия Николаевна, когда надшивала детям одежду, из которой те вырастали. Все три подбородка толстяка сверкали от гладкого бритья, свисая на грудь складками свежезамешенного теста. Длинные черные волосы перехватывал белый ремешок, какие на Благодати носили все взрослые.

– Верим ли мы в Апокалифтиса?! – вскричала туша, вскидывая пухлые пальцы и потрясая ими.

– Верим! – дружным ревом ответила ему толпа, качнувшись.

Близнецы, стараясь не разделяться, схватились за руки. Со всех сторон их теснили взбудораженные взрослые, чутко ловящие каждое слово пузана. Казалось, они вообще забыли про неожиданных гостей в черно-желтых куртках, не отводя влюбленных взглядов от своего кумира.

– Что все это значит?.. – пискнула Настя, но ее голос утонул в восторженном гуле.

– Сегодня день Снисхождения, братья и сестры! – закричал толстяк, приплясывая на месте.

– Да! – отвечала ему вскипающая людская масса. – Сегодня такой день! День праздника и даров!

Витька, свободной рукой потирая переносицу, внимательно изучал тип протокола Лифта, перед которым бесновался оратор. Приборы выглядели исправными и одним своим видом говорили о ежедневном уходе за ними.

По-отечески осмотрев толпу, толстый мужчина прошелся вдоль живой стены, остановившись сбоку от шахты.

– Придет ли Апокалифтис, ответив на наши мольбы? – тяжело дыша, воскликнул он, тыча мясистым пальцем в двери кабины.

– Да, мы призываем его! – дружно прокричали жители Благодати, сверкая белками закатившихся глаз.

Ранее наши герои видели подобное лишь по амбивизору, когда там транслировались матчи чемпионата полян по хоккею. Болельщики на спортивных трибунах были охвачены столь же неистовым порывом, фанатично уставившись на ледовое поле и не думая ни о чем больше. Но одно дело – наблюдать за экстазом толпы через каркас куба, и совсем другое – впитывать ее эмоции кожей, став частичкой чего-то шумного и надрывного.

– Какие дары он принесет нам? – прищурившись, вопросил толстяк. – Узнает ли о наших надеждах?

– Да, пусть будет так! – все сильнее распалялась живая стена благодатинцев.

Люди хлопали друг друга по плечам, улыбались и искренне ждали чего-то чудесного, волшебного, готового произойти с минуты на минуту.

– Узрим же величие его! – завопил толстяк, напрягая все силы. По его пухлым щекам катился пот, но он был охвачен исступлением и не обращал внимания на усталость. – Узрим милосердие и добросердечие! Ведь у нас нет оснований не верить?!

– Нет, у нас нет оснований! – загудел народ. – Мы верим!

– Существование удивительно сложных механизмов, окружающих нас, доказывает, что все они созданы самым бескорыстным и могущественным разумом! – продолжал ведущий праздника. – Как дела наши отражают людские качества и характеры, так и дары Апокалифтиса свидетельствуют о любви его к нам!

– Да, он любит нас! – завопила толпа.

Кто-то покачнулся, чуть не упав в обморок от упоения. Многие принялись целоваться, не в силах сдержать эмоции. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то качался на пятках, будто в трансе.

Толстяк подошел к пульту, склонился над ним. Широченная спина не позволяла рассмотреть порядок его действий. Но наши герои переглянулись, уже начиная понимать, что именно происходит на этой странной поляне.

– Пусть он придет! – Одна рука пузана лежала на планшете, вторая взметнулась над головой, призывая остальных невольно повторить жест. – Пусть свершится Снисхождение!

– Да, мы ждем! – в унисон умоляли несколько сотен странных спасгородцев.

Близнецы, тревожно осмотревшись и не обнаружив возможности улизнуть, были вынуждены стоять в этой жаркой, громкой и волнующейся массе, пытавшейся заразить их своим безумием. Братец Антон, приведший гостей на праздник, замер в нескольких шагах слева, закатив зрачки и покачиваясь из стороны в сторону, будто решил уснуть стоя.

– Он близится! – закричала какая-то женщина.

– Приди, Апокалифтис! – с отчаяньем в голосе вторил ей мужчина.

– Я люблю тебя, Апокалифтис! – закричал незнакомый мальчик с горящим взором, трясясь всем телом и заламывая руки.

А затем сквозь крики, смех и счастливые всхлипы тройняшки расслышали, как внутри шахты заработали двигатели. Столбики ламп над входом вспыхнули ярко-малиновым светом, рев моторов стал громче. Еще через несколько секунд лязг тормозных колодок возвестил, что кабина прибыла на поляну.

Толпа, будто только этого и ждала, со стоном повалилась на колени. Заботинцы, нерешительно озираясь, не спешили падать вместе со всеми. На ногах остались лишь трое детей да задыхающийся толстяк, завершавший протокол вызова.

Сложносоставные двери, трансформировавшись на десятки мелких фрагментов, раздвинулись и спрятались в стены. Люди охнули, не решаясь поднимать голов…

Внутри шахты обнаружился элегантный и уютный Лифт, наверняка принадлежащий к Экстра-классу или классу Особенных Поручений. Виднелись аккуратные диванчики, аппаратура для развлечений, многочисленные светильники и амбикамеры.

– Узрите! – срываясь на визг, прокричал тучный оратор. – Он Снизошел!

– Славься, Апокалифтис! – уткнувшись в резино-асфальтовый пол площади, промычала толпа. – Славься во веки веков!

– Что же привез ты нам, о, мудрейший?! – воскликнул пузан, умоляюще складывая мясистые ладони перед лицом. – Я, Голос Твой, вопрошаю смиренно и с горящим сердцем! Ответил ли ты на наши мольбы?!

Витька, хмурый и бледный, потер переносицу. Димка лишился дара речи, а Настя тихонечко охнула, не в силах поверить в происходящее. Внутри виднелись коробки с медикаментами и одеждой, маркированные поляной, известной им как Штамповальня.

– Ваши мольбы услышаны! – Из динамиков Лифта раскатился могучий бас, заставивший затрепетать даже сердца наших героев, не охваченных коллективной лихорадкой. – Все, о чем вы молили меня, здесь! Я забочусь о своих подопечных, а потому вручаю вам дары! Радуйтесь празднику Снисхождения!

Толстяк (и это не укрылось от близнецов – они-то стояли в полный рост, а не склонились перед Апокалифтисом!) сделал знак троим мужчинам, посматривавшим на старшего из-за шахты. Те мгновенно бросились в Лифт, вытаскивая коробки и складывая их на площади во внушительную пирамиду.

– Съестные припасы! – громко читал Голос Апокалифтиса, пересчитывая упаковки. – Лекарства! Игрушки! Посуда! Инструменты! Защитная одежда для работы на ферме! Новые семена! Воистину, щедрость твоя не имеет границ, великий Апокалифтис! Хвала тебе!

– Хвала! – не вставая с колен, взревела толпа, умиляясь «дарам». – Славься!

– Мамочка родненькая… – прошептала Настя, вытирая покрывшееся испариной лицо. – Да это же обыкновенные жулики… Они обманывают людей, утверждая, что Лифт – один на весь город и только молитвами можно выпросить себе еду и медикаменты…

– Нужно бежать! – зашипел Димка. – Пусть даже в технические лабиринты, но тут оставаться нельзя! Помните, где видели стрелку?

И они начали осторожно пробираться мимо коленопреклоненных людей, стараясь двигаться аккуратно, но быстро. Те не замечали их, завывая праздничные гимны или погрузившись в молчаливый транс. Но толстяк – Голос Апокалифтиса – оказался менее увлечен совершающимся «чудом».

– Стоять, нечестивцы! – рявкнул он так, что один из грузчиков даже выронил коробку. Внутри что-то хрустнуло, зазвенело. – Как смеете вы вставать, пока длится Снисхождение?!

Его грозный рык вырвал из сладкого оцепенения сразу нескольких жителей Благодати, заставив поднять головы и украдкой оценить происходящее. На нарушителей ритуала со всех сторон посыпались гневные выкрики и угрозы.

– Простите, но нам нужно срочно уйти! – Виктор постарался сказать это убедительно и спокойно, но в горле от волнения пересохло, и с губ сорвалось лишь нечленораздельное сипение: – Пстите… нам жно чно йти…

– Встаньте, братья и сестры! – побагровев от гнева, возопил толстяк. – Встаньте и объясните мне, кто эти нечестивые дети?

Толпа запульсировала, как один большой живой организм. Поднялась, обступила наглецов плотным душным кольцом. Настя застонала от бессилия, Димка схватил ее за руку, пытаясь заслонить, а Витька поправил на носу очки (он еще не до конца приучил себя убирать их в карман во время драки).

– Кто эти дети? – требовательно произнес Голос.

Диоды над входом в кабину Лифта тревожно замерцали. Амбикамеры выдвинулись на максимум, с любопытством рассматривая школьную форму – ее желто-черные пятна ярко выделялись на фоне серых комбинезонов жителей поляны.

– Это новенькие, – вдруг пискнули откуда-то слева. – Они пришли из Пустынного Кольца. Я думаю, это Предвестники…

Сотни голов повернулись одновременно, сотни взглядов жадно впились в маленькую Машеньку, первой познакомившуюся с близнецами. Малявка тыкала пальцем, так рьяно кивая в подтверждение своих слов, что болезненно-худющая шея грозила переломиться.

– Новенькие? Предвестники? – с сомнением протянул Голос, приближаясь. – Или это дары Апокалифтиса?

– Никакие мы не дары! – огрызнулся Дима. – Отпустите нас немедленно!

В глубоко посаженых глазах толстяка какое-то время продолжалась ожесточенная борьба.

Удивившись появлению на Благодати новых детей, он лихорадочно придумывал, как обернуть ситуацию в свою пользу. Но Голос и его предки не зря управляли легковерными жителями поляны на протяжении нескольких поколений – вот пузан растянул губы в гадкой улыбке, наконец сообразив, как можно использовать чужаков.

– Это новая кровь для нашего народа! – вскричал он, радостно потрясая кулаками. – Самый ценный подарок на праздник Снисхождения! Мы примем Предвестников в семью и спасем мир от Конца Света!

Толпа, сообразив, к чему клонит вожак, ликующе взвыла, перешептываясь и жадно разглядывая «подарок».

– Много лет не было такого славного дара! – продолжал толстяк. – Милосердный Апокалифтис, услышав наши молитвы, прислал свежую безгрешную кровь! И позволил нам сокрушить пророчество! Больше не будет детских болезней, не будет страдающих мам – в Благодать явились новые дети, которым предстоит основать чистые семьи! Кто желает усыновить этих милых близняшек и воспитывать их до тех пор, пока они не войдут в возраст взрослого человека и не откажутся от своих кощунственных планов по разрушению всего сущего?

– Я! Отдайте их мне! Мы! Нет, я! Отдай их нам, Голос! – тут же раздалось со всех сторон, а к тройняшкам потянулись десятки жадных рук. – Ах, какой славный подарок! Мы обманем пророчество! Слава Апокалифтису! Они станут нашими!..

– Стойте! – закричал Витька, яростно отбиваясь от жителей Благодати.

Куртка затрещала по швам, рукав почти оторвался.

– Никто нас не заберет! Никакие мы не Предвестники. Ваше пророчество не имеет к нам никакого отношения. У нас есть семья, есть родители! Мы обязательно к ним вернемся!

Рядом отбивался Димка, но его ругательства тонули в восторженном гуле неуправляемой толпы.

Нашим героям стало очень страшно – так не было даже в Червигороде, когда им собирались ввести радиоактивную вакцину, готовя к жизни червей. Потому что сейчас их окружали не чудовища – их окружали самые обычные (если так можно сказать о благодатинцах) люди, улыбчивые и приветливые. Но их поведение не укладывалось в рамки логики и здравого смысла. А потому происходящее на светлой площади перед Лифтом пугало близнецов сильнее встречи с жуткой плотоядной Красимирой…

– Мы научим вас смирению и уважению! – голосили вокруг. – Научим любить и почитать Апокалифтиса, как отца своего! Вы станете частью Благодати!

Стена рук, ног и голов наконец отшатнулась, выпустив измученных чужестранцев в мятой и порванной одежде. Толстяк, словно нож мягкое масло, разрезал человеческую массу, оттесняя ее прочь.

Лидеру повиновались без слов, покорно отступая на несколько шагов.

– Добро пожаловать на Благодать, – с приторной лаской в голосе произнес он, продолжая неправдоподобно улыбаться. – Вскоре вы узнаете, как легка и безмятежна местная жизнь. Без суеты и лишних обязанностей, жизнь ради своих близких, великого Апокалифтиса и Голоса Его. Жизнь размеренная и предсказуемая от первого до последнего дня. Вы привыкнете и полюбите ее. Ибо попавший на нашу поляну способен покинуть Благодать только одним способом – окрепнув верой и в отведенный час вознесясь в кабине Его высоко на небесные пустоши…

– Что вы сделали с этими людьми? – потирая ушибленное бедро, спросил Дима, злобно глядя Голосу прямо в глаза. – Зачем вы их дурачите?!

– Тише, маленький братец, – прошептал тот, украдкой осматриваясь и убеждаясь, что их беседа не слышна рядовым жителям поляны. – На наших овощных фермах очень жарко… Работники потеют по сто раз в день. Знаешь, малыш, а ведь мы собираем их пот. Храним в особенных банках, как доказательство трудолюбия… А еще! – Он сделал шаг вперед, и его рыхлое лицо исказила гримаса ярости. – Еще мы бьем бунтовщиков гайками и втираем этот пот в раны! Представляешь, как это больно? И если не хочешь сейчас же испытать эту боль, заткни свой нечестивый ротик!

Он облизнул пугающе-сочные губы, отчего Настю чуть не стошнило.

Витька дрожал, стараясь не подавать виду, Димку же трясло от гнева и бессилия.

– Вот и умничка, маленький братец, – миролюбиво кивнул Голос, когда установилась тишина. – И больше бунтовать не советую! Мои предшественники не для того запечатывали ходы и изгоняли с Благодати падших слуг Апокалифтиса, чтобы какие-то недомерки вдруг пришли из-за Пустынного Кольца и пошатнули наш уклад жизни!..

Он хотел еще что-то добавить, но тут над площадью прокатился громогласный бас, которым Апокалифтис говорил со своими безумными почитателями. Толстяк побледнел, вздрогнул, отчего тройной подбородок колыхнулся и опал каскадом волн.

– Что происходит, Голос Мой? – зычно поинтересовался Лифт, заставив сотни людей снова упасть на колени в едином бессознательном порыве. – Я вижу новых членов общины?

– Да, владыка! – склонился в тяжелом (с одышкой и кряхтением) поклоне Голос, внимательно посматривая по сторонам и вытирая потные ладони о полу балахона. – Новые заблудшие овечки, нашедшие приют в царствии твоем.

– Они уже вкусили благонравия, делающего жизнь легче? – строго уточнил Лифт.

Из его кабины вынесли все коробки с «дарами», и в пустом полумраке посверкивали хрусталь светильников и настенные зеркала.

Толстяк скривился, будто съел жука.

– Нет, владыка, не успели…

– Так чего же ты ждешь? – грозно спросил Апокалифтис, а из его стенок выдвинулись четыре установки, одновременно напоминавшие реактивные турбины или чересчур хитрые динамики направленного действия. – Заканчивай быстрее и войди в кабину Мою! Заповеди новые и ответы на вопросы дать Я готов, чтобы легче сделать жизнь вашу, верный слуга!

Главный прислужник Лифта обернулся к помощникам, что таскали коробки со Штамповальни. Его тарелкообразная рожа, похожая на кусок подтаявшего масла, скривилась, покрывшись гибкими морщинами.

– Чего встали, бездельники? – глухо рявкнул он. – Быстро несите благонравие!

От этих слов «заблудшим овечкам» стало совсем уж не по себе. Но сбежать не давало плотное кольцо людей. Жители поселка продолжали зорко следить за чужаками, даже стоя на коленях.

Слуги Голоса метнулись в сторону, к щедро накрытым столам (аппетит у близнецов, разумеется, уже отшибло), что-то выискивая в недрах грузового самоката, на котором были доставлены продукты и скамейки. В звонкой тишине, внезапно повисшей над поляной, было слышно мерное жужжание моторов Апокалифтиса и напряженное дыхание толпы.

– Что же мы натворили?! – уже не сдерживаясь, воскликнула Настя, ее щеки заполыхали багрянцем гнева, а затем по ним покатились неконтролируемые слезы. – Как же мы ошиблись… Ну скажите, какая Птица заставила нас потащиться в эту дурацкую дверь?

И не нужно думать, будто Анастасия плакала только потому, что была девочкой. В особенно страшных или экстремальных ситуациях плакать не зазорно даже мальчикам (и даже самым мужественным из них). Сейчас же наступила именно такая ситуация – происходящее воистину пугало своей непредсказуемостью.

Трое путешественников, прошедших через самые опасные поляны Спасгорода, в свое время избежали когтей, самозатягивающихся ошейников, шприцов, клыков, пуль и штыков, охладительных реагентов, зубов, токсичных ферментов, кладбищенских машин эмоционального подавления и ножей сумасшедшей циркачки. И только для того, чтобы безвольно сгинуть на забытой поляне, где безумцы поклонялись Лифту и его жирному приспешнику…

– Тише, родная, тише, – попробовал успокоить ее Виктор, очень по-взрослому обнимая за плечо и ласково поглаживая по голове. – Еще не все потеряно… Главное, мы вместе, а это значит…

Мальчик не договорил – стоящие на коленях посторонились, неуклюже отползая в сторону, и пропустили на площадку перед шахтой одного из помощников Голоса. Прислужник, скромно потупившись, нес в руках узкую высокую бутыль из непрозрачного бурого материала, напоминавшего глинопластик. В другой руке была зажата пиала такого же цвета.

– Наконец-то! – просиял толстяк, хищно улыбнувшись. – Владыка Апокалифтис, все почти готово! Сейчас чужаки изопьют благонравия и навсегда станут частью нашей общины, славя тебя день за днем!

– Ничего мы пить не станем! – закричал Дима, сжимая кулаки. – Только попробуй, подойди – дам в нос!

По рядам коленопреклоненных благодатинцев прокатился ропот: как этот наглец смеет так дерзко говорить с великим Лифтом и Голосом Его? Люди шептались, испепеляя нахалов взглядами. Как один, они недовольно кривили губы, только и ожидая приказа схватить и проучить чужестранцев.

– Станете-станете! – жизнерадостно потер ладони-беляши Голос Апокалифтиса. – Один маленький глоточек, братья и сестры, всего один маленький глоточек. И вам будет безразлично происходящее за пределами Благодати. Сердца наполнит любовь и чувство бесконечного преклонения перед величием Его.

Он выхватил у помощника пиалу, подставил под наклоненное бутылочное горлышко. Наполнил темной мутной жидкостью, от которой исходил слабый запах меда, и шагнул к детям.

– Получай! – вдруг просипел Димка, бросаясь вперед еще до того, как брат успел остановить его.

Неожиданный пинок мальчика, пришедшийся точно в руку Голоса, выбил пиалу, отшвырнув куда-то в толпу. Позеленев от злости, толстяк шумно всасывал воздух, хлопал мясистыми губами и с отвращением рассматривал забрызганную благонравием одежду.

А через миг, когда община поняла, что именно сотворил пришелец в черно-желтой куртке, толпа всколыхнулась. Подползла ближе, еще не решаясь встать с колен, но уже готовая хватать и дубасить. И едва не сомкнулась вокруг заботинцев – но от Лифта вдруг ударило что-то оглушительное, упругое, опрокидывающее.

Мощный рев, издаваемый четырьмя звуковыми пушками Апокалифтиса, прокатился поверх голов. В считаные мгновения он наполнил воздух таким невыносимо-протяжным стоном, что от него заломило зубы и заболели ребра. Десятки благодатенцев повалились ничком, выкрикивая мольбы и вразнобой распевая гимны, а наши герои потеряли равновесие, упав друг на друга.

– Вы идете против воли Голоса Моего?! – прорычал Лифт, вращая амбикамерами. – Негодники! Грешники! Грязные души, требующие очищения!

Жирдяй, хлопнувшийся на спину, пытался встать, беспомощно суча ногами. Прислужники тут же кинулись к нему, помогая перевернуться на живот. Дима, Витя и Настя тоже вскочили, сбиваясь в кучу и готовясь продолжать сопротивление.

– Это акустическая пушка, – прошептал Витька остальным. – Отключим ее – лишим мошенников оружия!

– Но как? – Настя все вертела головой, выискивая хоть малейшую лазейку для побега.

– У меня есть план… – Мальчик поправил слетевшие очки, прищурился и повернулся к толстяку.

Тому в это время уже принесли новую чашку, которую он сейчас спешно наполнял дурманом из бурой непрозрачной бутыли. Руки Голоса подрагивали, ноги подкашивались. Вероятно, даже прислуживая Лифту-тирану, толстобрюх не мог быть точно уверен в собственной безопасности…

– Пейте мое благонравие, гадкие грешные дети! – возопили динамики Лифта так громко, что эхо еще долго металось под блеклыми сводами поляны.

– Нет! Мы не станем! – выступил вперед Витька, рубанув по воздуху рукой.

– Глупцы! – рявкнул Апокалифтис еще до того, как охваченный гневом Голос успел вмешаться и приказать своим слугам схватить непокорных. – Я сокрушу и вас, и всю Благодать! Противление воле Моей не имеет права на существование! Подчинитесь или умрите, погубив всю поляну!

Община взвыла от ужаса. Теперь религиозные фанатики не пытались схватить близнецов, а медленно отползали от шахты, почуяв скорую расправу. Дети плакали, женщины подвывали, мужчины стонали и скрипели зубами.

Толстяк повалился на колени, простирая руки, и начал умолять своего владыку сменить гнев на милость. В этой суете и хаосе крик мальчика услышал только Лифт, оборудованный высокочувствительными микрофонами.

– Убеди нас принять слово Твое, великий Апокалифтис! – стараясь перекричать окружившую их какофонию страха, выпалил Витя. – Порази нас мудростью, позволь выйти из кабины Твоей обновленными! И тогда мы примем благонравие, став частью семьи, которую Ты хранишь и оберегаешь!

Малиновые светодиоды над кабиной мигнули, внутри с перезвоном качнулись подвески дорогих люстр. Пушки втянулись в корпус Лифта, амбикамеры с жужжанием выдвинулись вперед, изучая раскрасневшееся от волнения лицо мальчишки.

– Витька, стой, ты что задумал? – прошипел тому на ухо брат, хватая за плечо.

– Тсс… – только и ответил Виктор, нарочито глупо улыбаясь Лифту и умоляюще протягивая к его дверям открытые ладони.

– Приведите непокорных! – распорядился Апокалифтис, включая в кабине свет – засверкав, та предстала во всем великолепии. – Я  личнонаправлю их на путь истинный и заставлю отринуть греховные убеждения.

Толпа, успокоившись (все уже догадались, что расстреливать из звуковой пушки их пока не будут), снова затянула песнопения во славу Лифта. Люди вытирали слезы облегчения, обнимались и жарко обсуждали раскаяние упрямых чужаков.

Конечно, отчасти их стремление войти в богато обставленный Лифт казалось кощунственным. Но одновременно и отважным. А великодушное желание Апокалифтиса лично принять детей в общину обещало стать лучшим завершением праздника Снисхождения. Такое событие, поговаривали благодатинцы, будут обсуждать еще не одну седьмицу. А новообращенные, которых лично отметил владыка, станут почитаться пуще других, и уж тогда страшному пророчеству точно не суждено сбыться…

Помощники Голоса Его боязливо внесли в Лифт бутылку с мутным медовым благонравием и три пластмассовые чашки. Оставили все на ближайшем столике, а затем без промедления, но с поклоном, спинами вперед вышли вон.

Толстяк, нетерпеливо наблюдавший за приготовлениями, все еще мелко трясся, не находя себе места.

– Схватить их и бросить в кабину владыки Апокалифтиса! – прохрипел он, задыхаясь.

– Не трогайте меня! – предупредил Дима, когда к нему потянулись двое приспешников. – Пойду сам! – И добавил совсем тихо, обернувшись к брату: – Витька, балбес… надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

И трое чужестранцев, провожаемые восторженными возгласами, медленно вошли в сиявшую роскошью кабину. Сложносоставные двери, собирающиеся из целого десятка хромированных сегментов, с приятным механическим шелестом сомкнулись за их спинами.

Утихло шипение пневматических приводов, гул голосов тоже стих. Последнее, что увидела Настя за порогом, было рыхлое и болезненное лицо Голоса, с ненавистью глядящего вслед близнецам.

– Узрите мощь Апокалифтиса! – пробасили динамики под потолком. Из стен, задевая позвякивающие светильники, на «нечестивцев» нацелились миниатюрные копии звуковых пушек, которыми Лифт пугал одураченную общину. – Падите ниц перед могуществом Моим и признайте Меня владыкой сущего!

Витька, будто бы вовсе не замечая происходящих с кабиной трансформаций, уверенно зашагал к дальней стене.

– Вы сами выбрали такой вариант познания Моего могущества! – Свет мигнул и вдруг стал нестерпимо ярким, проникающим даже сквозь сомкнутые веки. – Узнайте же гнев труб Моих, звук возмездия Моего!

Настя боязливо отшатнулась от ближайшей пушки.

Димка затравленно оглядывался в поисках спасения, но не видел ни одного варианта. Мысленно он жарко ругал брата за новую авантюру, в которую Витька втянул их, даже не посоветовавшись.

– Испейте благонравия, обретите покой душевный, – продолжал Лифт, окончательно войдя в образ повелителя людей. – Отриньте грешные помыслы и мирскую суету, восславьте… эй, что ты делаешь, несносный мальчишка?

Прервав на полуслове торжественную речь, Лифт взвизгнул, вдруг осознав, что именно задумал Виктор. А тот, быстро опустившись на колени перед внутренним пультом протокольного доступа, ловко открутил крышку, заглядывая в начинку кабины.

– Попробуешь активировать звуковое оружие, – холодно произнес мальчик, вынимая целый моток расстегнутых шлейфов и проводов, – и я подключу тебя обратно в сеть Спасгорода!

Динамики Апокалифтиса замолчали так резко, как обычно замолкает человек, когда его бьют в «солнышко». Кабину наполняло тревожное шуршание пустого эфира, аналогичное тяжелому человеческому дыханию.

– Наш папа – механик высшего разряда, – предупредил Витька, с усмешкой взглянув в объектив ближайшей амбикамеры. – Поэтому кое-что в устройстве Лифтов я понимаю. Это ведь шлейфы акустической системы?..

Он с хрустом выдернул из пазов сразу три штекера.

– Что ты делаешь? – испуганно заскулил Апокалифтис. – Не смей, маленькое чудовище!

– Ага, они самые… – удовлетворенно покивал Витя, наблюдая, как плавно втягиваются в стены звуковые орудия. – А это, стало быть, канал связи с сетью Гильдии…

Он взвесил на ладони разомкнутый разъем, обозначенный маркерами повышенной важности.

– Значит, вы действительно Предвестники Конца?

– Перестань молоть чушь, спятившая железяка!

– Стоит мне открыть двери и приказать Голосу, – неубедительно пригрозил Лифт, с ужасом наблюдая за действиями мальчика, – и вас порвут на куски!

– Попробуй, – равнодушно повел плечом тот, заставив сестру испуганно вскрикнуть, а брата побледнеть. – И я тут же запущу протокол соединения с сетью Смотрителей. Ведь именно из-за отключенного штекера ты пропал с их устройств слежения, сойдя за уснувшего?

– Что? Нет! Ты не посмеешь! – Теперь в голосе Апокалифтиса не было ни величия, ни самонадеянности.

Кабина затряслась, отчего хрустальные подвески люстр мелко забренчали, словно зубы трусишки.

– Отойди, наглец, или вас всех ждет страшная кара! Люди снаружи выполнят любой мой приказ, даже если им придется казнить детей!

– Валяй, приказывай! – продолжал хладнокровно парировать Виктор, поднося штекер к разъему. – В ту же минуту операторы Конклава узнают, что один из Лифтов предал Гильдию. И не просто предал – он отнял у нее часть власти, решив сыграть во всемогущего владыку!

И мальчик почти вложил многожильный кабель в распахнутый зажим второго провода, вызвав сдавленный стон динамиков.

– Вам все равно придет конец! – Лифт попробовал воззвать к здравому смыслу пленников.

– Как и тебе, гад! – вспылил Витя. – Тебе и всей вашей секте, подлый обманщик! Через пару часов тут будут батальоны Стражников! Тебя разберут на запчасти, Голос бросят в тюрьму, а остальных отправят в психиатрические клиники на реабилитацию! Хочешь этого?

Настя и Дима молчали, с трепетом наблюдая за словесной дуэлью, которую их отважный брат вел с тираном. Конечно, они сразу вспомнили давний торг со слугами Ризоморфа и блеф, на который пришлось пойти Виктору, чтобы спасти их жизни…

Девочка теребила завязки на куртке, Димка хрустел костяшками пальцев.