Текст книги "АнтиМетро, Буэнос-Айрес"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Вот же, потрясающее невезение! Вот же, засада на ровном месте! Из-за идиотской секретности и дурацкого совпадения мы получили такую неприятную головную боль…

– Не расстраивайся так, Диего, – невозмутимо посоветовала донья Марта. – Из каждой неудачи всегда можно извлечь много полезного. Например, сделать должные выводы на будущее. Относись к произошедшему как…, как к рядовому жизненному уроку, не более того…. А об экстренном графике работы линии «С» – на период необходимых ремонтных работ – тебе подробно расскажет сеньора Татьяна. Потом, после доклада идальго Никоненко. Приступайте, майор! Мы вас внимательно слушаем и ожидаем только перспективного позитива.

Лёха, влюблёно подмигнув Мари, поднялся на ноги и принялся – с довольным видом – важно излагать:

– Такими судьбоносными и креативными достижениями, как у супругов Беловых, мы, конечно же, похвастаться не можем. Всё гораздо скромнее и приземлённее…

– Отставить – словоблудие! – с суровыми генеральскими нотками в голосе велела сеньора Мартина. – Не забывайте, майор, что вы являетесь военным человеком. По крайней мере, на данный конкретный момент…. Говорите сугубо по делу, без слюнявых штатских эмоций и глупых подколов.

– Есть, без эмоций! – браво щёлкнул каблуками Никоненко. – Итак, мы без особых проблем вскрыли указанную дверь и вошли в секретный подземный коридор. Ничего особенного – мох, плесень, паутина, местами со сводчатого потолка капала мутная водица. Разворошив мох на полу, обнаружили ржавые рельсы и полусгнившие шпалы. Пройдя по туннелю километра два с половиной, уткнулись в бронированные двустворчатые ворота. В них имелась отдельная прямоугольная дверка, запертая как на врезные замки, так и на парочку солидных щеколд – изнутри. С дверным полотном мы, не жалея сил, провозились около пятнадцати часов, но, всё же, вскрыли…. За дверью (а значит, и за воротами), обнаружился прямоугольный зал общей площадью около одной тысячи квадратных метров. Назначение данного помещения – нечто среднее между библиотекой, музеем и архивом. В том смысле, что весь зал плотно заставлен высокими стеллажами, на которых размещены разномастные книжки (в том числе и антикварные), толстенные картонные папки, забитые нацистскими документами (накладными, банковскими счетами, приказами, уставами, протоколами допросов), и старинные картины, тщательно обёрнутые плотной коричневой бумагой. Ещё кое-где – между стеллажами – стоят громоздкие напольные часы и всяческие мраморные скульптуры…. А вдоль дальней стены расставлены большие деревянные ящики. Как вы думаете, что в них? Ни за что и никогда не угадаете, сколько ни старайтесь! Всё-всё, не сердитесь, донья Мартина, ради Бога. Не буду больше отвлекаться на эмоции…. В этих деревянных ящиках находится знаменитая Янтарная комната! Естественно, в разобранном виде. Вот, собственно, и всё…. Ах, да, чуть не забыл! В закутке, отделённом от зала массивной дубовой перегородкой, обнаружились три человеческих скелета. То есть, черепа и отдельные косточки, такое впечатление, что тщательно обглоданные и даже – местами – раздроблённые…. Ну, мы отобрали всякого, интересного на первый взгляд, нагрузились – как тягловые трудолюбивые кони, и притащили данный груз на станцию. В том числе, квадратную плиту от Янтарной комнаты и мраморную скульптуру обнажённой женщины. Голую тётеньку, естественно, Хантер – известный искусствовед и интеллектуал – тащил на плечах…

– Спасибо, майор! – нетерпеливо перебила Лёху сеньора Марта. – Всё было очень интересно и познавательно…. А сейчас мы поступим так. Я, дон Диего и сеньора Татьяна отойдём в сторонку. В том плане, что оговорим – в первом приближении – схему работы линии «С» в сложившихся непростых условиях. Все остальные – на данный период – могут разговаривать между собой на свободные темы. Общайтесь, недотёпы!

Плотного общения, впрочем, не получилось. Лёха и Мари тут же перебрались на кожаный диван и, касаясь друг друга плечами и коленями, принялись шептаться-ворковать.

«Влюблённые голубки, одно слово!», – невежливо сплюнул в сердцах внутренний голос. – «Как любит выражаться наша генеральша. То бишь, мудрая и неповторимая донья Сервантес-Рамос…».

Артём подсел к Хантеру и поинтересовался:

– Что нового, друг Евгений? Вид у тебя какой-то – избыточно задумчивый и озабоченный. Может, случилось что?

– Тут такое дело, Артём Петрович, – горячо зашептал Хантер, неодобрительно косясь в сторону кожаного дивана. Нам надо – в срочном порядке – менять составы мобильных групп.

– Что же так?

– Эта сладкая парочка – гусь и гагарочка…. Надо их разводить, как говорится, по разным углам. Я имею в виду – в рабочее время…. Ну, никакой реальной работы. Не, когда вскрывали вторую дверку, то майор Никоненко показал себя с самой лучшей стороны. То есть, пахал, красуясь перед своей сердечной зазнобой, как матёрый и трудолюбивый чёрт. А потом, когда вошли в само хранилище…. Мрак сплошной и бесполезный, образно выражаясь. Обжимаются по всем углам, сплошные хиханьки да хаханьки. Никакой толковой и реальной отдачи от них…. Я, конечно, всё понимаю. Мол, спелая любовь-морковь с первого взгляда и всякие прочие нежные чувства. Но дело-то, тем не менее, страдает…. Может, Артём Петрович, стоит мадмуазель Мари и сеньора Домингеса – временно – поменять местами? Типа – ради пользы общего дела? Вы, товарищ подполковник, переговорили бы на эту приватную тему с доньей Мартой, а? А то мне как-то неудобно – прыгать через вашу голову…

– Прыгать через голову начальства – всегда неудобно и несподручно. Более того, чревато для здоровья и успешного продвижения по служебной лестнице, – согласился с подчинённым Артём и пообещал: – Переговорю, конечно. Почему бы и нет? Но только потом, когда обстановка немного устаканится. Зачем лишний раз – причём, в самый неподходящий момент – нервировать бедную старушку? Ей сегодня ещё с Президентшей разбираться, местных генералов и политиков старательно поливать жидкой грязью, спускать злобных цепных псов на мерзкую оппозицию…

В десять тридцать утра дружный коллектив распался. Сеньора Мартина, Мария и дон Диего разъехались – в разные стороны – по важным текущим делам. Лёха и Хантер вызвали по телефону обычное такси и укатили в Бельграно, где располагалась их квартира-явка. А Таня и Артём решили отправиться домой пешком.

Перед расставанием донья Марта выдала всем русским сотрудникам по серебряному значку-бляхе и пояснила:

– Огнестрельное оружие вам, молодым и горячим, ни к чему. Зачем нам нужны затяжные международные скандалы? Они так утомляют. Тем более что некоторые из вас уже успели достойно отметиться в Монтевидео…. Эти значки на вид не выставляйте. Держите в карманах, или же за широкими лацканами пиджаков-жакетов. В случае возникшей необходимости – продемонстрируете. И на аргентинскую полицию, и на рядовых гражданских обывателей эти бляхи действуют с неизгладимой и страшной силой…. Они все почему-то именуют нашу славную спецслужбу – «Эскадроном смерти». Звучит, конечно же, очень красиво и романтично, но к действительности не имеет ни малейшего отношения. Мы же не звери какие, просто по-настоящему, без всяких дураков и личной корысти, стоим на страже государственных интересов…

«Похоже, что на страже интересов – сразу нескольких государств», – насмешливо хмыкнул въедливый внутренний голос. – «Без всякой личной корысти? Ну-ну! Местная жёлтая пресса навязчиво утверждает, что семейство Сервантесов, отнюдь, не бедствует. Одних только элитных скотоводческих асьенд насчитывается штук пять-шесть. Причём, на этих асьендах, по утверждениям дотошных журналистов, выращивается чуть ли не одна шестая часть всей аргентинской говядины…».

– Подполковник! – позвала сеньора Мартина. – Выныривай-ка из своих сладких раздумий, я ещё не закончила служебный инструктаж…. А вы, супруги Беловы, напрасно задумали эту пешую прогулку. В том смысле, что уже не спали – чёрт знает сколько. Уснёте ещё, не дай Бог, на какой-нибудь лавочке. А Буэнос-Айрес, как всем хорошо известно, город разнообразных и неприятных контрастов. Тут всякой отмороженной и вороватой шпаны хватает – выше крыш окрестных небоскрёбов. Ограбят-разденут за милую душу, а вы даже и не заметите…

– Если что, мы поймаем такси, – заверила Татьяна, пряча приметный значок в карман жакета. – Опять же, у нас закончились наличные деньги. То есть, надо их снять с банковской карточки. А на улице Виамонте банкоматы хронически отсутствуют…

Минут через пятнадцать-двадцать, уже после общения с уличным банкоматом, выяснилось, что они изначально пошли в противоположную сторону.

– Это же проспект Леандро Алеем! – известила Таня, посвятившая целую кучу времени старательному изучению рекламных туристических проспектов. – Видишь, какой он прямой и широкий? Вон – торчит знаменитая Британская башня…. Ага, значит, совсем рядом находится и знаменитый парк Ретиро. Зайдём? А потом поймаем такси и поедем домой.

– В парк, так в парк, – широко зевая, согласился Артём. – Как скажешь, алмазная аргентинская донна. Ни в чём не могу тебе отказать. Кроме дел Службы, ясный Магелланов пролив…

Ретиро, действительно, оказался парком – классическим таким и, однозначно, очень старым. Каштановые аллеи сменялись платановыми, те – в свою очередь – эвкалиптовыми. Парковые дорожки были покрыты толстым слоем опавших буро-лимонных листьев, которые усердно сметали в стороны многочисленные дворники в светло-голубых комбинезонах. Впрочем, борьба была изначально-неравной – осенний листопад был в самом разгаре…

В глубине парка была выстроена маленькая изящная деревянная эстрада под черепичной крышей. Пожилой длинноволосый субъект ненавязчиво перебирал чёрно-белые клавиши рояля. Вот, и молоденькая скрипачка нежно коснулась длинным смычком струн своего тёмно-вишнёвого инструмента, и пожилой дядечка запел – приятным баритоном:

 
Дождик. Хрупкие плечи
Дрожат под моими ладонями…
Долгий сиреневый вечер.
Помню.
 
 
Синий холодный ветер
Ломает ветки шиповника…
Наша нежданная встреча.
Помню.
 

Вот, только это и вспомнилось, во время клинической смерти.

После бомбёжки славной. В южной стране, на рассвете.

Значит, в жизни моей долгой – это и было – главное.

Дождик. Хрупкие плечи. Эта встреча – давняя…

Или, говоря иными словами, ничего другого в этой жизни и не было.

Только дождик, да счастье в твоих глазах, что голубее – неба…

 
Дождик снова стучится в окошко.
Может, ты вспомнишь тоже?
Может, даже, найдёшься.
Если поможет – Боже…
 

Сентиментальная Татьяна, смахнув с ресниц нежданную крохотную слезинку, выдохнула:

– Какая красивая и нежная песенка! Грустная, но – очень красивая…. Слава Богу, Тёма, что она – ни про нас с тобой, – неожиданно поменяла тему: – Милый, я ужасно проголодалась! Давай вернёмся на проспект Леандро Алеем? Там, как я читала в путеводителе по Буэнос-Айресу, расположено много разных ресторанов и трактирчиков…

Глава десятая
Австрийский подданный

Ресторанов, ресторанчиков, таверн, забегаловок быстрого питания и разнообразных кабачков на Леандро Алеем, действительно, было очень много.

– Французское бистро, тайский ресторан, андалузская таверна, американская тошниловка, ирландский паб…, – на ходу бойко перечисляла Таня и, вдруг, остановилась – как вкопанная. – Смотри, Тёма, вывеска – «Ресторация русской классической кухни»!

– Потише говори, младший лейтенант, – недовольно одёрнул жену Артём, после чего мягко попросил: – Небесная принцесса, выбери, пожалуйста, какое-нибудь другое достойное заведение. Надо же помнить и об элементарной конспирации…

– В данном случае с элементарной конспирацией, как раз, всё нормально. Даже, более чем, – заявила упрямая супруга. – Израильтян, имеющих русские корни, неожиданно посетила коварная и приставучая ностальгия. Мол, захотелось вспомнить далёкое и беззаботное детство. Ощутить, так сказать, его незабываемый и неповторимый вкус…. Смотри, любимый! – приподнявшись на цыпочки, жарко зашептала на ухо Артёму на языке родимых осин: – В окнах ресторана выставлены меню на разных языках, в том числе, и на русском…. Одни названия блюд чего стоят. У меня уже слюнки потекли, так пельменей захотелось. А ещё – любимой «Селёдки под шубой»….

В меню значилось.

Салаты.

1. «Оливье».

2. «Селёдка под шубой».

3. «Столичный».

4. «Цезарь».

Холодные закуски.

1. Икра чёрная.

2. Икра красная.

3. Икра заморская, баклажанная.

4. Рыбное ассорти (копчёный угорь, стерлядь, осетрина, кета, горбуша, пиранья).

5. Мясное ассорти (буженина, ветчина, копчёная колбаса, бастурма, аргентинская вяленая конина).

Первые блюда.

1. Борщ украинский с парной свининой и галушками.

2. Щи по-гусарски из говядины и рябчика (фазана).

3. Уха «а-ля граф Строганофф тройная», при приготовлении которой использовано двадцать шесть видов морских и речных рыб, включая русского «сопливого» ерша.

4. Русская окрошка на домашнем (самодельном) хлебном квасе.

5. Тюремная баланда «Матросская тишина», приготовлена по личному рецепту господина Япончика.

Вторые блюда.

1. Пельмени сибирские из пяти видов мяса (свинина, говядина, баранина, лосятина, шейка молодого гуанако).

2. Шашлык «по-карски».

3. Стейк из осетрины.

4. Колбаски (сборные) по-славянски.

5. Чахохбили.

6. Узбекский плов.

7. Седло вигоня, запечённое на вертеле.

8. Асадо «а-ля Мария Сервантес (Крестовская)».

Безалкогольные напитки.

1. Лимонад «Буратино».

2. Клюквенный морс (клюква – без дураков – собрана на топких болотах Вологодчины).

3. Квас «Петровский», произведён по рецепту семнадцатого века.

4. Компот из сухофруктов.

Алкогольные напитки.

1. Спирт зерновой.

2. Спирт медицинский.

3. Спирт из опилок лиственницы (произведён в Воркуте).

4. Водка «Столичная».

5. Водка «Путинка».

6. Водка «Лев Троцкий».

7. Водка «Распутин».

8. Водка «Иосиф Сталин».

9. Водка «Николай Второй».

10. Водка «Император Пётр Первый».

11. Шампанское «Советское».

12. Кинзмараули.

13. Хванчкара.

14. Портвейн «Агдам».

15. Самогонка – восьми видов.

16. Пиво «Жигулёвское» (с горчинкой!).

Коктейли.

1. «Кровавая Мэри».

2. «Северное сияние».

3. «Северное сияние де-люкс».

4. «Отвёртка».

5. «Вырви глаз».

6. Пивной ёрш – в ассортименте.

Ознакомившись с меню, Артём признался:

– Да, впечатляет! И слюна во рту, действительно, начала постепенно скапливаться. Особенно меня прельщает «Жигулёвское» с горчинкой, а то местное пиво – на мой вкус – избыточно сладковатое.…Причём, ребята – настоящие молодцы, придумали меню практически на все случаи жизни. То есть, охватывая вкусы целого столетия, в смысле, двадцатого века…. Ладно, радость моя неземная, уговорила. Зайдём, пожалуй! Только к тебе будет одна малюсенькая и безобидная просьба. Не надо, пожалуйста, хвастаться – направо и налево – что знаменитая и легендарная сеньора Мария Сервантес, она же – товарищ Крестовская, является твоей дальней родственницей. Лично мне и Уругвая хватило – за глаза и за уши…. Договорились?

– Обещаю – не хвастаться, – серьёзным голосом пробурчала жена и, беззаботно улыбнувшись, спросила: – Тёма, а чем коктейль «Северное сияние» отличается от коктейля «Северное сияние де-люкс»? Не подскажешь?

– Это очень просто, моя любопытная и беспокойная пигалица. В первом случае смешивают – один к одному – шампанское и водку. А во втором – шампанское и чистый спирт…. Ну, готова? Тогда соберись, сделай лицо «беззаботной израильской туристки», и – вперёд…

Интерьер кабачка был, естественно, выполнен в русском классическом стиле. Портреты русских царей и цариц, включая Ленина, Сталина, Брежнева, Горбачёва и Путина на стенках. Разномастные иконы и иконки по углам. Позолота – тут и там. Половички, вышитые красными и зелёными петушками, на полу…

Навстречу им вышел пожилой и статный метрдотель, выряженный под русского боярина семнадцатого века, даже в высокой бобровой шапке на голове. Только без окладистой и кустистой бороды…. Окинув посетителей внимательным и цепким взглядом, «боярин» расплылся в широченной улыбке, демонстрируя прекрасные белоснежные зубы, и на испанском языке поприветствовал-сообщил:

– Ола, дорогие сеньор и сеньора! Я рад приветствовать вас в нашей знаменитой «Ресторации русской классической кухни», которая – уже без малого шестьдесят лет – радует жителей славного Буэнос-Айреса и многочисленных зарубежных туристов. Клянусь Святой Мадонной, что вы сделали правильный и единственно-верный выбор! Кто только не посещал наше почётное и респектабельное заведение. Какие легендарные и известные персоны! Кстати, у нас имеется «Книга почётных посетителей». Не желаете ли ознакомиться?

– Почему бы и нет? – устало (по-настоящему устало), передёрнул плечами Артём, а про себя подумал: – «Этот вышколенный халдей – та ещё бестия. Он много – в чём понимает. А с нами сразу же заговорил по-испански. Следовательно, мы с Танюшей неплохо вошли в образ…».

«Книга почётных посетителей» выглядела так, как и полагается выглядеть аналогичным штуковинам, то есть, до невозможности солидно и помпезно – толстенная, с атласным тёмно-синим переплётом, украшенным золотыми латинскими буквами.

Артём неторопливо шелестел страницами, а его внутренний голос восхищённо нашептывал: – «Да здесь – целый праздничный букет! Вернее, самый натуральный гадюшник. Тут, уж, кому как…. Вице-премьеры и губернаторы всякие, русские князья и графья, крупные бизнесмены и финансисты, известные спортсмены и спортсменки, знаменитые звёзды эстрады и кинематографа…. Опаньки! Роман Аркадьевич Абрамович – собственной персоной! А вот, и приснопамятный Толик Чубайс…. Ага, ещё одна знакомая персона – сеньорита Мария Сервантес-Рамос. Знаменательные дела…. Так, а где же наша непосредственная Татьяна Сергеевна? Почему, интересно, она не любопытствует этой книженцией? Почему, братец, не сопит заинтересованно над нашим общим ухом?».

Артём небрежно захлопнул «Книгу почётных посетителей» и внимательно огляделся по сторонам. Таня стояла возле двери, украшенной цветными эксклюзивными витражами, и – через узкую щель – внимательно наблюдала за ресторанным залом. Вот, она обернулась и многозначительно посмотрела на мужа.

«Внимание-внимание! Ахтунг-ахтунг!», – насторожился сообразительный внутренний голос. – «У нашей бесстрашной амазонки наличествуют очень спокойные и равнодушные глаза. Такое с ней бывает-случается только тогда, когда она чувствует серьёзную опасность. Или же, когда охвачена нешуточным охотничьим азартом…».

– А теперь пройдёмте в зал, уважаемые господа и дамы! – аккуратно запирая «Книгу» в массивный сейф, предложил метрдотель.

– Одну минуту, уважаемый кабальеро! – вежливо попросила Татьяна, подойдя, мельком продемонстрировала приметный серебряный значок и строго спросила: – Всё ясно, тварь шелудивая?

– Всё, – хриплым и слегка подрагивающим шёпотом подтвердил «боярин». – Чем могу служить, сеньора?

– Для начала, гнида, отойди к двери, повернись к нам спиной и крепко заткни любопытные уши. Выполнять! Твою мать…

Когда метрдотель поспешил выполнить команду, Таня горячо и возбуждённо зашептала:

– Тёма, в ресторанном зале сидит Алекс Пушениг…

– Кто?

– Ну, автор романа «Зеркала Борхеса». Въезжаешь в тему? Один из пропавших без вести. Нам же показывали их фотографии. Точно тебе говорю, он…. Только в чёрных очках, и густые усы приклеил. Наверное, и зовут его нынче по-другому.

– Что предлагаешь делать? – спросил Артём.

– Сейчас метрдотель подведёт меня к столику и представит. По какому поводу представит? Да, без всякого серьёзного повода. Как учит дядя Виталик: талантливая импровизация – залог предстоящего успеха. Мол, наглость – города берёт…. А я сделаю так, что этот подозрительный тип сам пригласит меня – присесть за его столик. После этого я махну тебе рукой. Ну, а дальше – как получится…. Будем талантливо и непринуждённо импровизировать. То есть, будем пытаться его, морду австрийскую, разговорить…. В нужный момент, если станет окончательно ясно, что перед нами – именно господин Пушениг, мы его качественно повяжем и позвоним тётушке Мартине…. Как тебе такой, либеральный – по сути – план?

– Подходит, – одобрил Артём. – Действуй, нежная амазонка…

Артём, в свою очередь, приник к дверной щели. За просторным столом («Наверное, на пять-шесть персон», – подсказал внутренний голос), располагался худощавый господинчик, с увлечением читавший утреннюю газету. На столе – рядом с господином – стояли четыре пивных бокала. Два пустых и два полных. Рядом с бокалами наблюдалось несколько тарелок, наполненных креветками, вялеными щупальцами кальмара и солёными сухариками. Чуть в стороне от тарелок, на столешнице лежала – обложкой вниз – толстая потрёпанная книга.

«Наш человек!», – одобрил легкомысленный внутренний голос. – «Тот, кто по-настоящему любит пиво, не может быть, как показывает практика, законченной сволочью. Диалектика, блин. Тем более, если речь идёт о «Жигулёвском» с горчинкой…. Адольф Гитлер, например, пива терпеть не мог. Гадина хилая и позорная…. Алекс Пушениг? Я его, честное слово, не узнал бы. Нет, теперь-то, когда Татьяна Сергеевна любезно подсказала, можно заметить некое сходство с той фотографией…. Женская наблюдательность – великое дело! Нам, рассеянным мужчинам, остаётся, слегка подвывая от досады, только пошло завидовать…».

Татьяна и «боярин» подошли к столику потенциального автора романа «Зеркала Борхеса». Метрдотель важно и пафосно, время от времени кланяясь в обе стороны, совершил обряд представления-знакомства, после чего Татьяна бойко и радостно залопотала на немецком языке. Подозрительный господин, недоверчиво помявшись с минуту, оживлённо подключился к разговору.

«Ничего себе!», – ошарашено пробормотал внутренний голос. – «Никогда бы не подумал, что младший лейтенант Белова умеет так отчаянно кокетничать с незнакомыми мужчинами. Блин горелый! Это, братец мой, крайне неприятное открытие. Крайне – неприятное. Смотри, как бы ветвистые и разлапистые рога у тебя – со временем – не выросли бы…. Не сердись, ради Бога! Шутка такая, армейская насквозь…».

Минут через пять-шесть Таня, обернувшись к входной двери, призывно махнула рукой, и Артём, широко улыбаясь, направился к столу.

– Мой муж совсем не говорит по-немецки, – непринуждённо сообщила Татьяна. – Поэтому, предлагаю беседовать на английском языке. Или же – на испанском? Как вы считаете, герр Дитрих?

– Без проблем, милая сеньора Татьяна! – благожелательно откликнулся по-испански тип в чёрных очках. – Я, видите ли, порядочный и законченный полиглот. Поэтому и язык великого Мигеля де Сервантеса не представляет для меня особых проблем.

«Интересно, а почему советские разведчики Крестовские – при легализации в Аргентине в конце тридцатых годов прошлого века – выбрали себе фамилию «Сервантес»?», – задумался внутренний голос. – «Наверное, из испанской литературы они читали только «Дон Кихота», вот, и вся разгадка…».

Таня, тем временем, перешла к процедуре представления, любезно предложив:

– Познакомьтесь, кабальерос! Мой муж, Артём Белов, гражданин Израиля, потомственный еврей в двадцать пятом поколении. Или же – в двадцать шестом? Извините, запамятовала, сбившись со счёта…. Ганс Дитрих, немец, житель города Мюнхена, владелец фирмы по продаже подержанных пылесосов…

Обменявшись с новым знакомым крепким рукопожатием, Артём уселся на массивную дубовую скамью с резной спинкой, жестом подозвал молоденького официанта и сделал заказ:

– Два салата…, э-э-э, – произнёс по-русски, якобы с трудом: – «Се-лёд-ка-под-шу-бой»…. Одни…, э-э-э, «пель-ме-ни»…. И один…, э-э-э, «шаш-лык»…. А ещё, – перевёл дыхание, – три пива «Жи-гу…». Тьфу! Иди, иди, родной! Ты, ведь, всё понял? Молодец, возьми из холодильника ломтик стодолларового хамона…

– Маленькое дополнение! – вмешалась Татьяна. – Мне, пожалуйста, принесите один коктейль…, э-э-э, «Се-вер-ное-сия-ние»…

– А мне – ещё два пива! – дополнил Ганс Дитрих и с уважением посмотрел на Артёма: – Вы, сеньор Белов, сделали заказ с большим знанием дела. Давно из России?

– Двадцать с чем-то там лет тому назад. Переехал в Израиль в юнном и трепетном возрасте, но воспоминания детства остались, – пояснил Артём. – Кстати, в Германии я не бывал ни разу, а, вот, Австрию довелось посетить. Отличная страна! Особенно мне понравилась провинция Каринтия и её столица – город Клагенфурт. Какие там потрясающе-красивые горы! А озеро Вёртер-Зее? Слов нет! Вода тёплая, прозрачная, дети из рук хлебом кормят килограммовую форель…. Вы, сеньор Дитрих, бывали в славном Клагенфурте?

– Нет, знаете ли, – не дрогнув лицом, ответил Дитрих (Пушениг?). – Мне нравится австрийский Зальцбург. Хотя, на горных лыжах я уже, увы, не катаюсь…

Расторопные официанты принесли заказ, разговор прервался. Артём искренне наслаждался и «Жигулёвским» с лёгкой горчинкой, и свежайшей «Селёдкой под шубой», и шашлыком по-карски. Судя по молчанию Татьяны, и ей местная русская кухня пришлась по вкусу. А, вот, «Северное сияние» она, попробовав, брезгливо отодвинула в сторону.

Под пиво, когда с едой было покончено, ручеёк разговора заструился гораздо веселее. Болтали обо всём подряд – об израильском Мёртвом море, о немецком пивном шнапсе и технологиях его изготовления, об аргентинской пампе и русских пельменях….

Наконец, Таня – якобы невзначай – спросила:

– А что это за книжечка лежит на столе рядом с вами, герр Дитрих? Мне почему-то кажется (могу голову дать на отсечение!), что это Франсиско Асеведо Хорхе Луис Борхес.

– Да, это сборник новелл и рассказов великого Борхеса, – невозмутимо ответил немец (австриец). – А что ещё прикажете читать, находясь в Буэнос-Айресе? Хорхе Луис – плоть от плоти этого замечательного города.

– Ну, да, конечно, – рассеянно кивнул головой Артём, с удовольствием прихлёбывая из высокого бокала «Жигулёвское» с горчинкой. – Как сейчас помню: – «А сон, податель пьес неутомимый, в театре, возведенном в пустоте, прекрасной плотью облачает тени…»

– Вы ошибаетесь, сеньор Белов, – холодно возразил Дитрих. – У Борхеса нет такого стихотворения. Хотя, стиль, несомненно, его…. Сейчас я прочту вам несколько стихов Хорхе Луиса, и вы всё поймёте…. Впрочем, прошу немного подождать. Я вынужден отлучиться на несколько минут. По техническим пивным причинам, так сказать…

Он – с видимым трудом – поднялся на ноги, нащупал правой ладонью круглый набалдашник белой тросточки, прислонённой к скамье, и неуверенно, сильно прихрамывая на правую ногу, двинулся в сторону бежевой двери, на которой висела доходчивая табличка – «WC».

– Он, что же, слепой? Или – просто – хромой? – недоумённым шёпотом спросила Таня. – Из текста романа ничего такого не следует…. Может, это последствия – от общения с неизвестными злоумышленниками? То есть, следы жестоких и бесчеловечных пыток?

– Разберёмся, моя нетерпеливая боевая подруга, – заверил Артём. – Дай только срок…

Послышался негромкий стук, тихонько скрипнула входная дверь. Артём резко обернулся и расстроено поморщился – на красно-коричневом керамическом полу медленно перекатывалась белая тросточка, тихонько колыхались дверные жёлто-голубые витражи.

– Он же, хитрюга, делает ноги! – прозрела Татьяна и предложила: – Попробуем догнать?

– Попробуем! – согласился Артём, поднимаясь из-за стола и аккуратно кладя на тарелку с недоеденными арахисовыми орешками крупную купюру. – В погоню, амазонка!

«Дурак ты, братец!», – сварливо объявил внутренний голос. – «Соришь деньгами – почём зря. С этим-то серебряным значком…. Никто бы ничего и не заметил. В том смысле, что сочли бы за великую честь – бесплатно накормить и напоить представителей могущественного «Эскадрона смерти»…».

Оказавшись на тротуаре проспекта Леандро Алеем, они заполошно огляделись по сторонам.

– Вон он! – азартно воскликнула Татьяна. – Бежит в сторону Нового морского порта…

Погоня неуклонно и уверенно набирала обороты. Улицы, улочки, кривые переулки, проходные дворы…. Минут через пятнадцать-двадцать – возле очередного кривого и узкого поворота – Таня расстроено выдохнула:

– Неужели, ушёл?

– Тихо, родная, – останавливаясь, попросил Артём – Слышишь?

За ближайшим углом беседовали несколько человек.

– Куда торопишься, красавчик? – насмешливо поинтересовался ломкий юношеский басок. – Передохни, отдышись…. Не желаешь ли, случаем, сделать посильный денежный взнос в фонд будущей революции? Чего молчишь-то, урод заграничный?

– Извините, но я очень тороплюсь, – забубнил Дитрих, после чего отчаянно взвизгнул: – Отпустите меня! Я обращусь в полицию!

Послышался звук увесистой оплеухи, и хриплый баритон добросердечно посоветовал:

– Не дёргайся, дурилка усатая. Хуже будет. Сейчас мы опустошим твои карманы, после чего отпустим на все четыре стороны. Не переживай. Быть нищим – с философской точки зрения – вовсе и не позор, а, наоборот, благо…

– Вы не имеете права! – взвыл лже-немец. – Я являюсь австрийским подданным!

– Ха-ха-ха! Напугал.

– Я лично знаком с Марией Сервантес-Рамос!

– Насмешил, морда очкастая. Да, с этой рыжей вертихвосткой половина Буэнос-Айреса знакома…

Артём осторожно выглянул из-за угла. Ганс Дитрих (вернее, Алекс Пушениг), стоя на коленях, неловко утирал кровавую юшку, весело капавшую из его длинного носа, разломанные на две половинки чёрные очки валялись в ближайшей луже. Над немцем-австрийцем угрожающе нависали два лохматых юнца, облачённые в чёрные кожаные куртки, на лацканах которых размещались круглые значки с портретами Че Гевары. В руке у одного молодчика находился кухонной нож средних размеров, у второго – маленький чёрный пистолет неизвестной модели.

«Дилетанты!», – презрительно хмыкнул наблюдательный внутренний голос. – «Пистолет даже не снят с предохранителя…».

– Разреши, командир, я с ними разберусь сама? – прошептала Татьяна. – Ну, пожалуйста….

– Действуй, амазонка.

Таня подобрала с асфальта два увесистых камня (вернее, два куска бетона, выпавших из стены дома), и, выскочив из-за угла, произвела – с полусекундной паузой – параллельное метание с двух рук. Юнцы, синхронно охнув и обхватив ладонями лица (физиономии, морды, хари?), дружно повалились на землю, то есть, на потрескавшийся асфальт. Нож и пистолет при этом, естественно, со звоном упали рядом.

Артём уверенно и неторопливо подошёл к троице, носком ботинка влепил каждому из неудавшихся грабителей по контрольному удару в область печени и, многозначительно улыбнувшись, сообщил на прекрасном немецком языке:

– Герр Алекс Пушениг, вы арестованы – до выяснения некоторых обстоятельств. Алмазная донна, продемонстрируй господину писателю волшебную бляху…. Теперь, надеюсь, герр Пушениг, вам всё понятно? Кстати, радуйтесь!

– Чему это я, собственно, должен радоваться? – подозрительно прищурился Пушениг.

– Ну, как же! Уже совсем скоро вы встретитесь со своей старинной приятельницей. То есть, с прекрасной и обворожительной Марией Сервантес…