Текст книги "Ремарк и оригами"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава пятая
Опера, лекция и рутина

– Лошадник пропал, – отключив мобильник и виновато вздохнув, доложил Габов.

– Подробности?

– Майкл Поспишил, будучи человеком богатым, солидным и уважаемым, входит в Попечительский совет «Австралийской оперы»…. Можно, я буду рассказывать более подробно? С небольшими, но доходчивыми отступлениями? Чтобы сотруднице Танго, являющейся новичком в наших краях, всё было понятно?

– Рассказывай, – махнул рукой Роберт. – Полчаса, как я понял, у нас есть. Только, действительно, с небольшими отступлениями. С крохотными. Не увлекаясь. Знаю я тебя, болтуна патентованного. Клейма негде ставить.

– Я постараюсь, – заверил Иван. – Итак. Здание Сиднейской оперы является одной из «визитных карточек» нашего прекрасного города. Ещё в далёком 1955-ом году Правительство штата Новый Южный Уэльс решило, что Сиднею (да и всей Австралии в целом), прямо-таки необходим свой собственный национальный культурный центр. Мол: – «Чем мы хуже всяких там французов, англичан и американцев? Да ни чем, если положа руку на сердце…». Вот и было принято судьбоносное решение – срочно возвести в округе «Круговой причал», на длинном узком мысу, вдающимся в Сиднейскую бухту, многопрофильное здание насквозь культурного предназначения. Ну, для всяких там глобальных концертов, опер, балетов, оперетт, современных мюзиклов и водевилей…. Объявили, как водится, расширенный международный конкурс на проектирование, раз мы «не хуже других». В нем приняли участие порядка двухсот известных и знаменитых архитекторов из многих-многих стран мира. Победу (честную победу!), в конкурсе одержал датчанин Йорн Утзон. Симпатичный такой проект, ничего не скажешь: сплошные «раковины», «ракушки» и «паруса», элегантно опирающиеся на единый фундамент. Возникает чёткая и, одновременно, ненавязчивая ассоциация с гигантским многомачтовым парусником, бросившим якоря в нашей Сиднейской бухте. Потом, уже в нерабочее время, мы с вами, милая Танго, обязательно сходим посмотреть на это архитектурное чудо. Тут совсем и недалеко – пятнадцать-семнадцать минут пешком от этого дома…. Всё, не отвлекаюсь на слюнявую лирику и продолжаю. Однако датский архитектор нечаянно сплоховал, то есть, допустил ряд серьёзных ошибок. По его предварительным расчётам получалось, что на строительство культурного комплекса уйдёт четыре года, а его стоимость составит порядка семи миллионов долларов. Не больше. Но по факту всё получилось совсем не так. Стройка продолжалась целых четырнадцать лет, а на возведение здания было потрачено немногим более ста миллионов долларов. Досадная закавыка образовалось, короче говоря. Нонсенс, выражаясь напрямик.

– Знакомая ситуация, – состроив кислую физиономию, откликнулась Танго. – У нас, в российском Санкт-Петербурге, наблюдается аналогичная картинка – со строительством стадиона для футбольного клуба «Зенит»…. Извините, не буду больше перебивать. Рассказывайте, Ваня. Рассказывайте…

– Ничего страшного, – отреагировал на «Ваню» широченной улыбкой Габов. – Как бы там не было, но здание Сиднейской оперы было, всё же, достроено, и в 1973-ем году состоялось его торжественной открытие. Ярко-красную ленточку, естественно, перерезала лично английская королева Елизавета Вторая. А сейчас этот многострадальный комплекс успешно функционирует и является культурным центром всей страны. В здании имеется несколько залов. В том числе, два главных: Театр Оперы, рассчитанный на полторы тысячи зрителей, и Концертный зал, вмещающий до двух с половиной тысячи человек. Здесь «квартируют»: «Сиднейская театральная труппа», «Австралийская опера», «Сиднейская танцевальная труппа», «Сиднейский симфонический оркестр» и «Австралийский балет».

– Огромный, воистину, комплекс. Столько различных помещений, что запросто можно заблудиться, – мечтательно вздохнув, дополнила Инни. – Я работаю совсем в другом театре. В маленьком таком, совсем молодом. Но несколько раз довелось – по любезному приглашению «Сиднейской театральной труппы» – выступать на одной из тамошних сцен. Впечатления – просто грандиозные. Слов не хватает…

– Кха-кха, – сердито откашлялся Роберт. – Попрошу, соратники и соратницы, держаться ближе к тематике сегодняшнего дня.

– Гав, – дежурно поддержал из своего любимого кресла-качалки Рой.

– Ближе, так ближе, – не стал спорить дисциплинированный Габов. – Итак, Майкл Поспишил является членом Попечительского совета «Австралийской оперы». На одиннадцать тридцать утра сегодняшнего дня, как раз, и было назначено рабочее заседание означенного совета. Лошадник, изредка оглядываясь по сторонам, отправился к зданию Сиднейской оперы и в одиннадцать двадцать шесть успешно прошёл внутрь. Фредди, старший «топтун», остался дежурить у главного входа, а его напарник отправился бродить (на всякий случай), между запасными, служебными и пожарными входами-выходами, которых там насчитывается порядка двух десятков.… Через некоторое время из основных дверей комплекса стали, оживлённо переговариваясь и пересмеиваясь между собой, выходить солидные люди в дорогих костюмах, но Лошадника среди них не было. Фредди, будучи юношей прозорливым, обратился к пожилому привратнику, и тот подтвердил, что это, действительно, члены Попечительского совета «Австралийской оперы» расходятся-разъезжаются по домам и офисам. Тогда старший «топтун» догнал одного из солидных господ и – под благовидным предлогом – поинтересовался мистером Поспишилом. Ответ обескуражил, мол: – «Майкл на сегодняшнем совете не присутствовал, а его мобильник не отвечает…». Фредди проверил: действительно, не отвечает. А после этого позвонил мне. Сейчас в здании Сиднейской оперы проводятся штатные оперативные мероприятия по поиску пропавшего фигуранта. Вот, такие дела…

– Ладно. Ждём, – решил Роберт. – Может, кто-нибудь хочет высказаться по поводу недавних докладов? Не появилось ли, случаем, свежих мыслей? Впечатлений? Оригинальных гипотез? Симпатичных версий?

– Есть одно смелое предположение, – задумчиво хмыкнув, известила Танго. – Правда, достаточно призрачное и субъективное.

– Смело излагай, соратница. Послушаем с удовольствием.

– Считаю, что в этом деле чётко прослеживается «женская рука». Многочисленные и, подчёркиваю, разноцветные бумажные журавлики – во втором случае даже аккуратно приклеенные. Для мужчины это слишком сложно и хлопотно, мол, вполне достаточно беспорядочно разбросать возле трупа и нескольких (не более двух десятков), однотонных «птичек»…. Кстати, какого цвета был мобильный телефон, зажатый в ладони отрубленной руки миссис Трапп?

– Э-э-э, кажется, нежно-салатного.

– Вот-вот, типично-женский цвет.

– А ещё мистер Трапп упоминал о пожилой католической монашке, с которой дружила его покойная супруга, – напомнила Инни.

– Упоминал, – согласился Роберт. – Значит, возможно, что искомый маньяк является женщиной?

– Мне – с позиций профессионального аналитика – так видится «психологический портрет» данного преступника, – охотно пояснила Танго. – Кстати, господин старший инспектор по особому разделу, из тридцати минут, отведённых на терпеливое ожидание, у нас ещё осталось порядка пятнадцати-шестнадцати. Может, прочтёте нам краткую лекцию – о различных маньяках и их нравах-привычках? Так сказать, для дополнительного развития и пополнения интеллектуального багажа? Я, конечно, понимаю, что милая Инэс уже неоднократно выслушивала развёрнутые выступления на эту скучную тему. Но нам с инспектором Габовым, безусловно, будет интересно…. Правда, Ваня?

– Без вопросов…

– Прочесть развивающую лекцию? – засомневался Роберт. – Боюсь, что за пятнадцать минут ничего путного и полезного не получится. Впрочем, попробую. Слушайте, коллеги…. Многие профильные эксперты считают, что психика маньяка-убийцы начинает формироваться ещё в раннем возрасте. А некоторые из них говорят даже о «генетической предрасположенности». Я же категорически не согласен с таким узким и костным подходом. Сильнейшие удары по психике можно получить практически в любом возрасте. А от серьёзных психических расстройств до стойких маниакальных наклонностей – всего-то один шаг…. Человек начинает мысленно обвинять во всех своих бедах и неудачах что-то или кого-то. Обвиняет, обвиняет, обвиняет. И в какой-то момент он уже ни о чём другом думать не может – только о том, чтобы уничтожить это «что-то» (или же «кого-то»), вставшее на его пути к счастью и покою. А потом, зачастую, переходит к активным действиям. Переходит и уже не может остановиться. Агрессивные действия (в том числе, и убийства), становятся единственным приоритетом и смыслом его дальнейшей жизни…. Где можно заполучить эти «сильнейшие удары по психике»? Много где, честно говоря. На войне, в тюрьме, на заброшенной полярной станции, в длительной геологической экспедиции…. А можно и в собственном доме. Например, конкретный мужчина – без ума от собственной жены. И вдруг, он неожиданно узнаёт, что супруга ему изменяет. Причём, на протяжении многих лет и, отнюдь, не с одним любовником. Серьёзный, согласитесь, удар. Хочется рвать и метать. Тут бы нашему «рогоносцу» и выплеснуть весь негатив: наброситься на неверную жену с кулаками, порвать все её нарядные платья, выбросить в колодец все драгоценности, сжечь новенькую машину, развестись, что-нибудь ещё…. Но коварной и бесстыжей изменщицы, как назло, нет дома. Уехала, допустим, на две недели к своей матушке. Обманутый муж, усердно потребляя алкогольные напитки, начинает думать, думать, думать. А ещё фантазировать и представлять себе, находясь под алкогольными парами, всякое и разное…. В какой-то момент его психика «плывёт». Серо-жёлтые мысли начинают навязчиво стучаться в тонкую дверку нежного подсознания, мол: – «Надо, братец, обязательно отомстить. Надо. Обязательно. Но только пусть сама распутница умрёт последней, после всех своих любовников…. Всех! Вот, что важно…. Четверых я знаю. А вдруг, и другие существуют? Надо обязательно вспомнить – кому жена ещё улыбалась и с кем флиртовала. С них, пожалуй, и начнём. От малого – к большому. Потихоньку. И подозрений, кстати, будет меньше…». Так и «рождаются» классические маньяки. Раздумья, раздумья, раздумья. Накапливание (вместо сброса!), коварного негатива…. Продолжаю свои теоретические выкладки. По маниакальным пристрастиям маньяки делятся на следующие основные типы. «Властолюбцы», они стремятся к утверждению своего превосходства над беспомощной жертвой, компенсируя, тем самым, ощущения собственной неполноценности…

– Не, это не наш случай, – не утерпев, встряла Инни. – Наша маньячка (по уверениям Танго), не присутствовала при наступлении смертей своих недавних жертв. Следовательно, и «превосходства над беспомощной жертвой» ощутить не могла…. Я права, господин лектор?

– В общем и целом…. Второй тип – «сластолюбцы». Они же – «гедонисты». Эти индивидуумы (законченные моральные уроды, если называть вещи своими именами), совершают убийства ради получения извращённого сексуального удовлетворения…

– Тоже – мимо кассы.

– Согласен, – кивнул головой Роберт. – Далее по списку идут так называемые – «визионеры». То есть, психотичные убийцы с устойчивым клиническим бредом и регулярными галлюцинациями.

– Дальше, пожалуйста.

– Как скажешь, любимая…. «Каннибалов» я – по понятным причинам – пропускаю. Не против? Остаётся последний тип – «миссионеры». Эти маниакальные убийцы считают себя мстителями. Или же судьями, очищающими наш бренный и многогрешный Мир от всяческой «человеческой грязи»…

– Стоп-стоп, – оживился Габов. – Ты, что же, Ремарк, относишь любого мстителя к разряду маньяков? Извини, но не согласен. Вот, в далёком босоногом детстве я смотрел немецкий фильм – «Апачи». Там бледнолицые переселенцы, науськанные подлым главарём, перебили большое индейское племя: и мужчин, и женщин, и стариков, и подростков, и маленьких детишек. А Ульзана – вождь племени, случайно оставшийся в живых, – начал мстить бледнолицым. Причём, на мой взгляд, совершенно по делу…. Он, что же, был маньяком?

– Я тоже в детстве смотрел этот фильм, – грустно улыбнулся Роберт. – Нет, отважный и благородный Ульзана, слава Богу, маниакальными наклонностями не страдал. Да, он мстил, убивая своих кровных врагов. То есть, подлого главаря и его прихвостней…. Но разве он обидел хотя бы одного белого ребёнка? Хоть одну бледнолицую женщину? Или старика?

– Да нет, вроде.

– А потом, как я помню, Ульзана, прервав процесс мщения, ускакал в прерию?

– Так всё и было. Прервал и ускакал.

– В том-то всё и дело, брат Габов…. А что ты думаешь – по поводу графа Монте-Кристо? Ну, того самого, из одноименного романа великого Александра Дюма? Кем он был?

– А что тут думать? – высокомерно передёрнул плечами Иван. – Конечно, благородным мстителем.

– Ой, ли?

– Кем же тогда? Неужели, законченным маньяком?

– Очень похоже на то, – подтвердил Роберт. – Вот, ты сам посуди…. Эдмона Дантеса подло подставили, и он на долгие-долгие годы попал в тюрьму. Сидел там, размышлял, терялся в догадках. А потом, когда подвернулся счастливый случай, сбежал из тюрьмы, разбогател, заделался высокородным графом и узнал имена коварных «подставщиков». И что дальше? Разработал наш благородный граф Монте-Кристо целый комплексный план отмщения и, в конечном итоге, воплотил его в жизнь. Причём, до конца. Со всеми фигурантами разобрался по полной и расширенной программе, ни разу не притормозив. Замечу, что и всем ближайшим родственникам обидчиков досталось от него: и положение в обществе потеряли навсегда, и капиталов лишились…. Резюмирую. «Нормальный» мститель, он всегда действует прямолинейно. Наметил, к примеру, семь-восемь жертв и давай их убивать: лично, призвав на помощь верных друзей, или же обратившись к услугам профессиональных наёмников. Одного прикончил, второго, третьего, четвёртого, а после этого, вдруг, остановился. Мол: – «Праведный гнев в моей груди уже больше не клокочет. Хватит крови. Поскачу-ка я в прерию – подбивать промежуточные жизненные итоги…». И, обратите внимание, про родственников своих обидчиков «правильный» мститель практически никогда даже не вспоминает…. Маньяк же – совсем другое дело. Он и остановиться не может. И ближний круг своих жертв всегда, как правило, держит в уме…. Что с тобой, Инэс? Почему так наморщила свой симпатичный смуглый лобик? Неожиданная мысль пришла в голову?

– Ага. Одна пришла. Вторая, похоже, на подходе…. Может, наша маньячка – и не маньячка, вовсе? А, наоборот, идейная мстительница? Подумаешь, бумажные журавлики. Специально подброшены, чтобы запутать наше следствие…. Зато родственники покойных – живы и здоровы. И престарелый мистер Трапп. И рыжеволосая вертихвостка Джуди…. Стоп. Джуди. Ага. Во-первых, она относится к женскому полу. Во-вторых, имеет на руках ключи от папиной квартиры, и дубликатов делать не надо. В-третьих, Джуди, наверняка, знакома со многими отцовскими друзьями и приятелями. Достойная кандидатка на роль «журавлиной» маньячки, короче говоря…. Мотивы? Так, ведь, три года тому назад произошло некое таинственное событие, в результате которого матушка Джуди скончалась от сердечного приступа. А вдруг, в этом печальном и фатальном событии были замешаны (то есть, являлись его инициаторами), Эстель Трапп, Томас Смит-Осборн и Майкл Поспишил? Раздумья, алкоголь, терзания, наркотики, обострённая фантазия. Вновь – алкоголь, раздумья и наркотики. И, как закономерный результат, одной «маньячкой-миссионеркой» на этом Свете стало больше…. Чем, собственно, не вариант?

– Вполне логичный вариант, – одобрила Танго. – А ещё не стоит забывать и о скандальной соседке Смит-Осборнов.

– О миссис Заубер?

– Вот, именно. О ней…. Что здесь удивительного? Стареющие и толстеющие домохозяйки, зачастую, подвержены самым разнообразным фобиям. А от фобий, между нами говоря, и до маний не далеко…

Зазвенел мобильник.

Габов, коротко переговорив с подчинённым, доложил:

– На территории Сиднейской оперы мёртвого тела не обнаружено. Впрочем, как и японских бумажных журавликов…. Делаю предварительный вывод. Осторожный мистер Лошадник, смекнув, что рискует стать третьей жертвой серийного убийцы, решил – просто-напросто – «залечь на дно». То бишь, спрятаться – до лучших времён – в надёжном и тайном месте…. Наши дальнейшие действия, господин Ремарк?

– Ты, Иван, занимайся активными поисками пропавшего Лошадника, – объявил Роберт. – Во-первых, организуй повторный тщательный осмотр всех помещений Сиднейской оперы, не пропуская ни одного закутка. Пообщайся с тамошним обслуживающим персоналом: с привратниками, охранниками и уборщицами. Вдруг, кто-нибудь что-то и видел…. Во-вторых, поговори с родственниками, приятелями и сослуживцами Поспишила, мол: – «Не планировал ли Майкл – на ближайшее время – каких-либо поездок? Куда, вообще, он любит наезжать-выезжать на выходные и праздники? К кому? С кем?». Ну, и так далее. Не мне тебя учить. Отработай, пожалуйста, эти направления до конца.

– Будет сделано. Побежал. Созвонимся.

– Удач на охоте. Теперь, девочки, по вам…

– Могу заняться сбором информации, – предложила Танго. – В моём портфеле имеется ноутбук – зарегистрированный должным образом, а также снабжённый карточками доступа к различным ведомственным картотекам и базам данных. И к австралийским, и к английским, и к российским, и к американским.… Попробую «пробить» всех наших пострадавших и фигурантов по самым различным поводам и направлениям. Глядишь, и всплывёт что-нибудь интересное. То бишь, заслуживающее нашего пристального внимания.

– Согласен, полезное дело. Располагайся в нашем рабочем кабинете и трудись в поте лица…. Инни?

– У меня выходные, в театр надо заскочить только завтра после обеда, будем знакомиться с текстом новой пьесы. Поэтому с удовольствием составлю компанию нашей новой знакомой. Поучусь, заодно, всякому полезному. Ну, и приготовлением вкусной и здоровой пищи, предварительно посетив ближайший супермаркет, озабочусь. Голод, как известно, не тётка…. А у тебя, любимый, какие планы?

– Сейчас уточню, – Роберт прошёл в прихожую и нажал указательным пальцем на одну из кнопок, расположенных на настенной светло-серой панели.

– Да, сеньор Ремарк? – отозвался из наклонных прорезей хриплый голос консьержа. – Чего изволите?

– Подскажи-ка, Сантьяго, а мисс Смит-Осборн сейчас дома?

– Сменщик говорил, что она вчера примерно в десять тридцать вечера прибыла. Причём, в сопровождении врача, который вскоре уехал. А сегодня мисс Джуди мимо меня ещё не проходила. Значит, дома.

– Замечательно. Отзвонись ей и вежливо сообщи, мол: – «Через десять минут старший инспектор Ремарк заглянет в гости…». Всё ясно?

– Всё, сеньор. Сделаю. Не сомневайтесь…

Вернувшись в столовую-гостиную, Роберт пояснил:

– Не люблю откладывать перспективные дела в долгий ящик. То есть, предпочитаю ковать железо, пока оно горячо…. Считаете, милые барышни, что Джуди Смит-Осборн идеально подходит на роль «маньячки-миссионерки»? Замечательно. Спорить не буду. Наоборот, прямо сейчас поднимусь на седьмой этаж и плотно пообщаюсь с подозреваемой. А после этого, страхуя инспектора Габова, наведаюсь в Сиднейскую оперу: воздух, что называется, понюхаю, с народом поболтаю. Лишним не будет.

– Гав? – поинтересовался из своего кресла-качалки Рой.

– Тебе что делать? За легкомысленными девицами присматривай. Пусть делом занимаются, а не разговоры – на дамские темы – разговаривают. Я на тебя надеюсь, старина…

Он прошёл в спальню и переоделся.

Стиль одежды, выбранный им на этот раз, можно было охарактеризовать как – «курортно-легкомысленный»: кремовый летний костюм, остроносые бежевые туфли «в дырочку», белоснежная рубашка без воротника, яркий шейный платок и мягкая светло-серая шляпа итальянского фасона.

С чем было связано такое решение?

Роберт, меняя форму одежды, рассуждал следующим образом: «Во-первых, Джуди Смит-Осборн постоянно вращается в среде так называемой «золотой молодёжи». Следовательно, и с собеседником, одетым в привычном для неё ключе, она будет общаться более спокойно и раскованно, не напрягаясь на подсознательном уровне. Во-вторых, и в залах Сиднейской оперы – по летнему времени года – хватает легкомысленно разодетых франтов и пижонов. Запросто можно будет сойти за одного из них, не привлекая излишнего внимания к своей скромной персоне. Да и широкий пиджак свободного покроя прекрасно скрывает – от случайных взглядов – наплечную кобуру…. Кстати, по поводу «женской руки», или же там – «женского следа». Танго, пожалуй, права. Ощущается, гадом буду, в почерке искомого маньяка нечто…э-э-э…. Нечто нервное, изломанное и капризное. То бишь, типично-женское. Ощущается…».

Переодевшись, Роберт пожелал барышням и Рою всего хорошего, после чего вышел из квартиры, захлопнул входную дверь и поднялся на седьмой этаж.

Дверь «двадцать пятой» квартиры оказалась приоткрытой, поэтому он прошёл в уже знакомую прихожую и громко позвал:

– Мисс Джуди, где вы?

– Здесь, – долетел из коридора, ведущего направо, тонкий манерный голосок. – Жду вас, старший инспектор. Проходите. Только сперва дверку захлопните, чтобы не сквозило. Боюсь простудиться…

Выполнив поручение, Роберт направился в гостиную Смит-Осборнов.

Вошёл и, мысленно хмыкнув, прокомментировал: – «Мало того, что Джуди не боится находиться в комнате, где совсем недавно скончался её отец, так ещё и устроилась на том самом кожаном диване, рядом с которым – позавчера – и обнаружился женский рыжеволосый манекен с кинжалом в груди. Причём, вольготно так устроилась, закинув одну стройную ножку на другую и демонстративно скрестив руки на полной груди…. Такие крепкие нервы? Или же что-то другое? Ну-ну, разберёмся…. А вообще, надо признать, хорошо выглядит. Этакая рыжеволосая стройняшка-бестия «двадцати с небольшим»: пикантные светло-голубые шортики, круглые загорелые коленки, откровенный топик. Всё, как и полагается, короче говоря…. Лицо, правда, очень бледное. И под усталыми глазами залегли сизые тени. Но это, как раз, вполне объяснимо: алкоголь, лёгкие наркотики, разгульная жизнь, душевные переживания, связанные с недавней смертью родителя, успокаивающие препараты, вколотые вчера в клинике. Одно, что называется, наслоилось на другое…».

– Удивляетесь, господин Ремарк, на моё хладнокровие? – не здороваясь, поинтересовалась девушка. – Или же на полное отсутствие девичьей брезгливости? Мол, расположилась, ничуть не смущаясь, рядом с тем местом, где оно всё и случилось-произошло? Напрасно. Это я, просто-напросто, в покойного папашу пошла. Он тоже был на редкость толстокожим…. Небось, будете приставать с назойливыми вопросами? Мол, не я ли, рассчитывая на богатое наследство, и организовала этот мрачно-смертельный спектакль?

– Не буду, – заверил Роберт.

– Значит, вам интересно – с кем папочка дружил? С кем враждовал? Что за бизнес вёл?

– Не интересно.

– Неужели? – заинтересованно прищурилась Джуди. – О чём же тогда, романтичный инспектор, вы хотите узнать?

– Где ваша семья проживала в конце девяностых годов прошлого века? Чем – в означенный период времени – занимались ваши родители? Где и кем работали?

– Зачем это вам?

– Значит, надо, – заверил Роберт. – Ваша матушка, Джуди, умерла три года тому назад от сердечного приступа. Если я узнаю, что так её тогда напугало, то и убийцу вашего отца обязательно вычислю. Клятвенно обещаю…. При чём здесь конец двадцатого века? Я железобетонно уверен, что тот испуг – трёхлетней давности – пришёл именно из тех времён…. Вам знакомо такое имя – «Эстель Трапп»?

– Нет, не знакомо, – болезненно, неуверенно и чуть испуганно поморщилась девушка. – Что же касается вопросов о нашей семье…. Мы – в упомянутые вами годы – проживали в городке Бёрнсе. Он расположен практически на границе штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Легендарные фермерские земли. Овощная, зерновая и льняная житница Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные пшеницей, рожью, овсом, зелёным горошком, картофелем, капустой, свеклой, морковью.… Сам Бёрнс, по большому счёту, являлся (да и является до сих пор, наверное), небольшим посёлком городского типа с населением в пять с половиной тысяч человек. Овощные фермеры, садоводы, скотоводы, оптовые торговцы и спекулянты всех мастей. Церковь, супермаркет, пивоваренный завод, два кинотеатра, ночная дискотека, школа. Ничего экстраординарного. Обыкновенный среднестатистический австралийский городишко, выражаясь скучным казённым языком…. Вот, в упомянутой школе мои родители и работали. Отец биологию, зоологию и географию преподавал. Матушка – музыку, хореографию и живопись. Это всё, что отложилось в моей памяти. Я же тогда совсем маленькой была, в ту самую школу и ходила…

– Джуди, что ещё было тогда? Ну, попытайтесь вспомнить. Пожалуйста. Это очень-очень важно…. Приходили ли в ваш дом какие-либо странные и приметные гости? Может, вы с родителями летом выезжали в какие-нибудь интересные и необычные места?

– Нет, приметных гостей не помню. Обычные гости. Извините…. А летние каникулы мы проводили в разных местах. Меня на два с половиной месяца отправляли к морю, к двоюродной бабушке. У нее было небольшое поместье чуть южнее Мельбурна. Потом бабушка умерла, и поместье продали…. А папа и мама каждое лето работали в каком-то детском лагере для сирот и неблагополучных детей.

– Что ещё за лагерь? – насторожился Роберт.

– Толком не знаю. Размещался он, кажется, восточнее Бёрнса. Или в ста километрах, или в двухстах пятидесяти. Не помню. Недалеко от реки Дарлинг. Западнее Большого Водораздельного хребта…. Как назывался этот лагерь? Кажется, «Добрый приют». Кстати, недалеко от этого детского лагеря располагалась – по маминым скупым рассказам – деревня европейских переселенцев…. Переселенцев из какой страны? Возможно, из России…

Больше ничего интересного и полезного из Джуди выудить не удалось, и минут через двенадцать-пятнадцать Роберт покинул злосчастную квартиру за номером «25».

Он вошёл в лифт и, нажав пальцем на кнопку первого этажа, мысленно подытожил: – «Хоть что-то. Попробуем, конечно, навести справки про этот «Добрый приют». Лишним не будет…. Сама мисс Смит-Осборн? Интересная и перспективная девушка. В том плане перспективная, что нервная, дёрганная и капризная. Характерный такой типаж, с лёгким маниакальным привкусом. Да и помнит она гораздо больше, чем утверждает. Но, к сожалению, не торопится отвечать на мои вопросы правдиво…. Может, кого-то опасается? Или же в чём-то сомневается? Надо будет завтра же к ней опытного «топтуна» приставить. И спецов по «жучкам» подключить – пусть наставят своих хитрых подслушивающих и подглядывающих штуковин, где только смогут…».