Текст книги "Свобода Выбора! Том первый. Лис"

Автор книги: Андрей Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Ричард!

Мир встретил меня сотнями звуков, запахов и цветов. Весело щебетали птицы, где-то неподалеку журчал ручей, деревья шелестели листвой. Живой, яркий солнечный свет слепил, заставлял жмуриться. На глазах выступили слезы, но вскоре я привык к свету и смог осмотреться по сторонам. Я находился на небольшом возвышении, за моей спиной возвышалась огромная гора, пронзающая своей верхушкой само небо. Снежная шапка и облака не давали оценить весь ее масштаб.

Внизу растелилась небольшая долина, с ярко-зеленым ковром травы, которая ходила волнами при каждом дуновении ветра. За ней начинался лес с многовековыми деревьями. Над кронами то и дело взмывали стаи птиц, с веселым щебетанием проносились над самыми макушками, едва не цепляя листву и, усаживаясь на новое место, продолжали свою звонкую перепалку.

– Из ада в рай, – поразился я такой смене обстановки. От такой красоты захватывало дух, хотелось прямо сейчас упасть в траву и просто лежать, наслаждаясь набегающим изредка ветерком. – Неужели выбрался? Был на волосок от смерти, но все же выбрался!

Я не могу передать вам эмоций, обуявших мой разум. Я ликовал, наслаждался каждым вздохом, смотрел на веселое и яркое солнце, щурился, и не мог насладиться этим чувством свободы. Бросил взгляд за спину, но не увидел ни входа, ни даже намека на него. Я знал, что стоит пройти сквозь камень, и я снова окажусь в логове этого монстра. Но ведь сейчас я тут, жив и здоров, почему бы не радоваться?

– Ещё посмотрим, как ты обрадуешься моему возвращению.

Бросил я напоследок камню перед собой, и зашагал прочь, строя план отмщения.

«Привести тебе двух человек? А если двести? И если при этом они насадят тебя на свои копья, или покромсают своими мечами»?

Я усмехнулся сам себе, представляя его рожу, когда я приведу к нему целую толпу, когда мы все вместе ввалимся в пещеру. Тогда я ещё не знал, что темная сторона уже плетет паутину, строя свои планы на мой счет. Да и откуда мне было знать? Для меня картина будущего выглядела не так уж удручающе. Мало ли в мире найдется храбрецов, мечтающих сразиться с демоном? Романтики, мечтающие прославиться. Глупцы, решившие доказать, что не боятся самого черта. А сколько человек позарятся на сокровища, коих полно в его кладовке?

Да, я обязан привести ему двух человек, не менее. Но кто сказал, что их не может быть больше? Расскажу людям правду, что я знаю, где находится пещера, забитая чуть ли не доверху доспехами, оружием, золотом, в конце концов. Скажу, что ищу смельчаков, желающих отправиться со мной, и избавить мир от зла, живущего там. Я уже не говорю о церкви, которая просто обязана бороться со злом во всех его проявлениях.

Что я теряю? Да ничего. У меня есть год, чтобы освоиться тут и найти нужных людей. Даже если он всех убьет, это уже не моя забота. Я никого обманом туда тащить не собирался, пусть каждый сам делает свой выбор. В крайнем случае, стану примером, и первым брошусь с ним сражаться. Ведь и об этом в нашем договоре тоже ни слова? Как я узнал позднее – всё это были мечты глупца и романтика, коим никогда не суждено было сбыться. Но пока никто не мешал мне мечтать и верить в лучшее.

– Ни за что я не стану поганить свою душу, чтоб спасти ее оболочку. Не дождетесь.

Может и зря я стал бросаться такими громкими словами? Кто знает, может этим я сам накликал беду на свою бестолковую голову? Ведь говорят люди, что зарекаться не стоит.

Ладно, чего уже гадать? Что сделано, то сделано. Назад не воротишь.

Я бодро спустился к ручью, пересекающему луг поперек. Кристально чистая вода шустро бежала вправо, блестела серебром на солнце, манила окунуться в ее прохладу. Трава по краям ручья росла густая, сочная. Я уже хотел наклониться и окунуть лицо в ручей, но тут нервное истощение дало о себе знать. Видимо, я слишком долго глушил в себе страх и панику, и теперь наступил откат.

Всё тело била крупная дрожь, ноги подкосились, и я рухнул на четвереньки. Меня рвало, хотя желудок и был пуст. В отличие от фокуса демона, когда он закачивал в меня знания, здесь всё не закончилось внезапно и просто. Я обессилел, руки и ноги отказывались держать, подчиняться командам мозга, голова стала неподъемно тяжелой. Последние силы ушли на попытку доползти до ручья, но я рухнул всего в нескольких сантиметрах от вожделенной прохлады, и лежал так очень долго.

Птицы проносились над лугом, совершенно не обращая на меня внимания. Пчелы кружили вокруг, собирая нектар с цветов. Жуки бестолково бродили вдоль ручья. Рядом пробегали муравьи, вечно спешащие по своим муравьиным делам. Никому не было дела до человека, скорчившегося от спазмов боли. Меня словно разорвало на кусочки, на крошечные атомы. Любое движение приносило все новые приступы и, в конце концов, я затих. Я лежал тихо, спокойно и бесконечно долго.

Последующие несколько часов просто выпали из моей жизни. Сколько ни стараюсь, никак не могу вспомнить, что со мной происходило. Я не спал, это, пожалуй, единственное, в чем я уверен на сто процентов. Остальное скрыто где-то в глубинах моего разума, и доступа туда нет. В себя пришел, когда уже начало смеркаться. Солнце скрылось за деревьями слева, помню, как отметил про себя, что в той стороне запад, и осторожно пошевелился. Боли больше не было, спазмов тоже, остались только слабость и головокружение.

Дополз до ручья, ополоснул лицо. Холодная вода вернула реальность происходящего. Скоро ночь, я один, непонятно где, совершенно не знаю, куда идти дальше и с чего начать осуществление задуманного?

– Утро вечера мудреней, – решил я, наконец. – Вот с утра и решу.

Желудок протестующе заурчал, ему до утра ждать определенно не хотелось. Из еды не было ничего, но, хвала Господу, вода имелась в избытке. Я стал пить, пытаясь впихнуть в себя как можно больше. Никогда я ещё не пил такой вкусной воды. Прохладная, отдающая свежестью и травами. Я пил и все не мог остановиться. Вам бы попробовать той воды, и больше вы не смогли бы утолять жажду чем-то другим.

Наконец, желудок наполнился, и это хоть немного притупило чувство голода. Надо было решать что-то с ночлегом. В лесу спать я отказывался категорически. Волки, медведи, да мало ли кто ещё мог бродить там, в ночи? Решил заночевать прямо у ручья, только набрать в лесу дров и развести костер. Всё добро оставил тут же, с собой взял только меч.

Лес встретил меня своим молчаливым величием. Я бывал во многих лесах, но этот отличался кардинально от всего, что я видел раньше. Первое, что бросалось в глаза – отсутствие продуктов жизнедеятельности людей. Где такое видано, чтоб ни одного пакета, ни одной пластиковой или стеклянной тары, ни единого следа кострищ? Раньше, помню, собираясь отдохнуть на природе, приходилось брать с собой даже дрова. Это кажется, что в лесу их полно, а на деле – все доступные уже собрали до тебя, и приходится чуть ли ни как обезьяна – скакать с одно дерева на другое, чтоб найти сухие ветки, пригодные для розжига.

А здесь даже глаза поднимать не надо, на земле полно хвороста и опавших веток. Я даже углубляться не стал, натаскал огромную гору, перекидывая всё на ту сторону ручья. Делал я это исключительно в целях безопасности. С той стороны опасность исходила только от демона, а вот кто полезет ночью из леса, ещё не известно. Ручей – это, конечно, не кремлевская стена, но, всё же не каждый зверь полезет через воду, посмотреть, кто это решил жечь ночью костер в его владениях.

Дров я натаскал с запасом, вдруг ночи здесь холодные и длинные? Когда покончил с этим, до заката оставалось ещё немногим больше часа. Сидеть без дела не хотелось, в голову сразу лезли дурные мысли.

– Ладно, может, найду в лесу что-нибудь съедобное?

С этими словами снова вернулся в лес, но на этот раз направился вглубь. Заблудиться я не боялся, демон не соврал, сказав, что я найду пещеру даже без глаз и в полной темноте. Не знаю, откуда шла эта уверенность, но я четко знал, в какой стороне пещера, а значит, и место ночлега найду.

Бродил я недолго, отошел едва ли на двести метров, когда наткнулся на первый гриб. Как он называется, я не знал, но на вид не слишком яркий и разноцветный, а значит, есть вероятность, что он не ядовит. За первым нашелся второй, а через полчаса я уже брел обратно, с наполовину заполненной сумкой. Настроение заметно поднялось, и будущее уже не казалась таким безнадежный.

По дороге срезал несколько молодых и сочных веток, чтоб не загорелись от углей. Вернувшись, первым делом помыл грибы, нанизал их на получившиеся прутики, и взялся за костер.

Чтоб не мучатся ночью, заранее порубил все запасы древесины, и развел костер. Вот уж никогда бы не подумал, что буду так рад простой зажигалке. В пещере она спасла мне жизнь, а теперь обещала сделать эту жизнь теплее и сытнее.

Как вы понимаете, найти кирпичей для импровизированного мангала здесь вряд ли удалось бы, но камней под горой оказалось предостаточно. Обложил свой очаг, дождался, пока дрова превратятся в угли, и выложил сверху «шампура» с грибами. Через минуту по округе разнесся аппетитный запах, и желудок снова заурчал, напоминая о себе.

Пока грибы прожарились, пришлось дважды бегать к ручью, чтоб не захлебнуться собственной слюной. Вы думаете, я сразу бросился набивать брюхо? А вот и нет. Я съел всего один, выждал положенные два часа и, убедившись что ничего страшного со мной не произошло, стал жадно глотать один за другим.

– Хлеба бы сюда, да немного сметаны. На худой конец хотя бы соли.

Произнес я, разглядывая очередной гриб. Подумать только, ведь вроде такая простая вещь как соль, может стоить всех монет, находящихся у меня в сумке. Я бы с радостью променял их в тот момент на то, к чему относился как к само собой разумеющемуся, доступному всегда и везде.

Когда желудок был полон и, наконец, успокоился, ночь уже давно вступила в свои права. Луны я не видел, только звезды. Огромные, размером почти с кулак, они казались такими близкими и далекими одновременно. Это завораживало. Почему я раньше не смотрел на звезды? Нет, само собой я смотрел на них и раньше, но лишь мельком, и сразу забывал об этом. Может звезды здесь другие, или воздух чище, от чего видимость иная, сказать трудно.

От созерцания такой красоты меня отвлек вой, огласивший всю округу. Следом за первым последовал ещё один, а потом весь лес ожил сотнями звуков.

Выли волки, ухали совы, неподалеку кто-то рычал и скреб когтями по дереву, где-то запищала пойманная кем-то мышь. Я тщетно вглядывался в темноту, но видел не дальше, чем позволял костер. От всех этих звуков мурашки по спине поползи. И как тут прикажете заснуть? А завтра нужны силы. За день придется найти хоть какие-то следы людей, или место для нового ночлега. Теперь спать в лесу я точно не стану.

Подкинув в костер дров, я расстелил вещи, взятые в пещере, на манер матраца, лег и упрямо попытался заснуть. Как назло, и спать не особо хотелось. Полночи я ворочался, вздрагивал от каждого звука. Иногда, подолгу вглядываясь в темноту, сжимал в руке меч. Чем больше понимал, что мне просто необходимо выспаться, тем дольше я не мог сомкнуть глаз. Злился, проклинал свою несчастную судьбу, ночных обитателей леса, сам лес, снова свою судьбу. Так и маялся почти всю ночь, и заснул лишь под утро.

Не знаю, сколько я проспал, но, когда открыл глаза, солнце уже выглядывало из-за деревьев. Я выругался вслух, заново развел костер, который уже давно прогорел, а сам спустился к ручью. Купание в ледяной воде никогда не числилось в списке моих любимых занятий, но тут уж ничего не поделаешь. Запоздало подумал, что нужно было выстирать вещи, неизвестно, сколько пролежавшие в пещере, но было поздно. Оставаться тут ещё на одну ночь я не собирался.

Помывшись, прибежал к огню, стуча зубами. Долго наслаждался теплом, с одной стороны от костра, с другой от солнца. Согревшись, напялил на себя обновки. Долго разбирался с застежками на сапогах. Это вам не шнурки. С рубахой проблем не было, знакомые пуговицы, разве что непропорционально большие, были просты и понятны.

Пока возился, костер прогорел. Положил сверху остатки грибов, разогрел, наскоро позавтракал. Подкинул дров, раздул пламя и кинул сверху свои, теперь уже ставшие ненужными, вещи. До отвала напился из ручья, не зная, когда ещё найду воду, и тронулся в путь.

Идти через лес было легко. Деревья не пропускали солнечный свет, и жара мне не грозила. Кустарника или травы тоже не наблюдалось. Деревья, ковер из листвы и сухих веток, и снова деревья. Деревья, деревья, деревья… Конца не было этим деревьям. Идешь час, идешь два, идешь три, а картинка все та же, будто и с места не сходил. Эта однообразность навевала скуку.

Единственным развлечением были животные, изредка встречавшиеся на пути. То заяц проскочит между деревьями, то лиса замрёт вдалеке, настороженно наблюдая. Видел пару раз белок, скачущих с ветки на ветку. Слава Богу, волков да медведей на пути не встречалось, и на том спасибо.

Честно, я рассчитывал бродить по лесу не один день, а, возможно, и не одну неделю. Мысль о том, что я могу просто сгинуть, так и не найдя ни одного человека, упорно гнал прочь. В пещере были скелеты людей, а значит, они откуда-то пришли, и я непременно найду их. И нашёл, да вот только лучше бы, в самом деле, сгинул в том лесу, и делу конец.

Я прошагал большую часть дня, и уже хотел выбрать место для привала и подкрепиться грибами, которых тут было в избытке, но внезапно лес расступился, и я понял, что стою на дороге. Признаюсь, я был шокирован. Ну разве можно поверить в такую удачу? Дорогой, по-видимому, пользовались часто, о чем говорило полное отсутствие растительности. Шириной она была не больше двухполосного шоссе, с вытоптанным и утрамбованным грунтом.

Есть как-то сразу расхотелось. Возможная скорая встреча с людьми, ЖИВЫМИ людьми, заставляла бросить все и бежать, бежать пока есть силы. Постояв немного, успокаивая выпрыгивающее из груди сердце, я немного подумал, выбирая направление, и уверенно шагнул вправо. Нет, на самом деле, уверенности, конечно, не было. Я мог ошибиться и тогда брел бы по этой дороге не одну неделю. Но меня словно подталкивали в нужном направлении. Я посчитал это простой интуицией, не придав значения. Почему я был так глуп? Считал себя умнее всех? Даже демона обвел вокруг пальца! Идиот. Тупица. Кретин.

Нет, я уже не мог ничего изменить, сделка была заключена, кровь пролита, и назад пути нет. Знаю, я уже говорил, но я буду повторять это снова и снова, пока вы не поймете всю суть. Если вы заключили подобную сделку, пусть вам не кажется, что вы заплатили незначительную цену. Хотите вы этого, или нет, темная сторона сделает все, чтобы цена оказалась непомерно высокой, а изменить вы уже ничего не сможете, назад пути нет.

Не прошло и часа, как дорога стала круто забирать влево, и я расслышал человеческие голоса. Сердце на радостях чуть из груди не выпрыгнуло. Но я ещё не потерял остатки разума и решил посмотреть, что там ждет меня впереди, из более безопасного места.

Свернув с дороги, я стал пробираться сквозь кустарник к голосам. Слов разобрать не мог, но слышал смех, а это радовало.

«Может, крестьяне возвращаются с полей? Или купец везет товар из дальних стран?»

Воображение подкидывало всё новые картинки, а я всё больше радовался.

Скажу, что путник, иду издалека, конь пал, волки загрызли. Сам чудом спасся, бреду уже неделю. Да мало ли чего набрехать можно?

Голоса раздавались всё ближе, я уже хотел прибавить шагу, но тут, наконец, стал разбирать слова, и услышанное мне совсем не понравилось.

– Смотри-ка, а он уже не такой герой. Что, небось, теперь жалеешь?

Я сбавил шаг, а потом совсем остановился. Впереди явно происходило совсем не то, что рисовало мне воображение. Подумав немного, я решил всё же посмотреть. Свалить я всегда успею, если останусь незамеченным.

Сжав покрепче меч, пригнулся и медленно подкрался ближе, оставаясь под прикрытием густого ельника, что рос по обе стороны дороги. То, что я увидел, заставило сердце пропустить пару ударов, а дыхание остановиться.

Посреди дороги стояла карета, запряженная парой лошадей. Неподалеку столпились человек десять, в грязном и рваном тряпье, но все при оружии. У одного я заметил меч, у двоих – странные кривые кинжалы, остальные же были с дубинами. На вид – стопроцентные уголовники. Морды небритые, носы почти у всех сломанные, и не один раз, целых зубов, и тех не было почти ни у кого. Перед ними на коленях стоял светловолосый мужчина лет сорока.

В отличие от «уголовников», на нем были сверкающее доспехи, лицо у него было чисто выбритое, ухоженное. Руки ему связали за спиной, и на то были причины. Рядом с каретой валялись трое оборванцев, и признаков жизни они не подавали.

Воин казалось, не слушал их, смотрел в одну точку. И взгляд у него был полон боли и отчаянья. Я посмотрел в ту сторону и чуть не выронил меч. На земле лежали две девушки, судя по всему, мать с дочерью.

Та, что была старше, лежала, широко раскинув ноги, в красивом зеленом платье, залитом кровью. Вместо одного глаза, сплошная опухоль.

Вторая, на вид лет шестнадцати, на ней платье отсутствовало вовсе, а вся грудь залита кровью из перерезанного горла. Мое проклятое воображение нарисовало картину произошедшего, и от злости челюсти сжались так, что зубы готовы были вот-вот полопаться.

Эти ублюдки напали на карету, воин отбивался, убил троих, но остальные все же скрутили его. В отместку за своих, они решили изнасиловать девчушку, явно его дочь. Жена бросилась её защищать, за что получила по лицу, а когда не пожелала успокоиться, её прирезали. Сделали свое грязное дело, заставив отца наблюдать за всем, а после перерезали дочери горло.

Как только я всё понял, первой мыслью было выскочить на дорогу, и рубить, кромсать, резать, вырывать им глаза. Заставлять жевать свои собственные яйца, и снова рубить, кромсать, резать…. Нет, злостью это не назовешь. Это бешенство, лютая ненависть.

Я представлял, как заживо снимаю с них шкуру, как они вопят, молят о пощаде, а я смеюсь и продолжаю. Нет, просто смерти они не заслуживали, это было бы слишком легко. Я желал, чтобы они мучились бесконечно долго. Готов поспорить, выскочи в тот момент из кустов Калхен, и предложи продать душу, за такую возможность, я бы даже думать не стал.

Но, как вы понимаете, я был обычным человеком из двадцать первого века. Я из того мира, где люди проходят мимо, когда других грабят и избивают. Нам ведь, по большей части, плевать на остальных, лишь бы своя шкура была цела.

Нет, я вовсе не трус, вы не подумайте. Я понимал, что ничего не смогу сделать. Ну, убью я одного, выскочив неожиданно из кустов, а дальше они очухаются, и я присоединюсь к числу их жертв. Больше всего меня пугала не смерть. Что страшного в смерти? Рубанут поперек горла, и почувствовать ничего не успеешь. Но ведь этим мало просто смерти. Они заставят меня помучаться, как заставили страдать этого несчастного. И не важно, что со мной нет жены и дочери, они найдут способ. Поэтому я просто сидел, не в силах уйти, и не в силах изменить что-либо.

– Ладно, пора кончать с этим. Чего доброго, разъезд появится.

Произнес самый здоровенный из них, с мечом в руках. Он, видимо, был главарем этой банды, а меч, скорее всего, принадлежал рыцарю в доспехах.

Я с ужасом понял, что сейчас произойдет, и смотреть на это мне совсем не хотелось. Ненавидел сам себя, но всё же решил уйти. Исчезнуть, провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, только бы не видеть и не слышать продолжения.

Я уже хотел отползти обратно, и тут за спиной послышался шорох. Хотел обернуться, и уже начал поворачивать голову, но тут что-то тяжелое опустилось мне на затылок, и я рухнул лицом в землю.

Ещё не успел удивиться, как кто-то схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Перед глазами все поплыло, по шее стекало что-то теплое, а в кадык больно уперлась холодная сталь, пробив тонкий слой кожи.

– Мужики, я тут ещё одного нашёл.

Пинок в спину, и я полетел сквозь кустарник, споткнулся, упал лицом вперед, успел выставить руки в самый последний момент, больно ободрав ладони.

– Это что ещё за оборванец? – Обернулся на звук главарь, – Ты где его нашёл?

– Прятался в кустах. Может и оборванец, но глянь, какой у него меч.

Я с трудом приподнялся с земли, в затылке пульсировала боль, но зрение уже прояснилось.

Как оказалось, поймал меня тощий как жердь парень, в таком же рванье, как и остальные. Под левым глазом у него красовался свежий синяк, но улыбка не сходила с его лица. От передних зубов остались только клыки сверху, и два гнилых корешка снизу. Улыбался он, демонстрируя мой меч. Солнечные лучи пробегали по лезвию, вызывая разноцветные переливы. Главарь подошел к доходяге, вырвал меч из его рук, после чего отвесил тому звонкую оплеуху.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы не лапал добро своими погаными руками?

Парень обиженно потер щеку, но возражать не стал. Главарь повертел меч в руках и явно остался доволен.

– Знатная вещица, и в руках какого-то бродяги. Поди, украл где?

Здоровяк наклонился ко мне поближе, в нос шибануло вонью изо рта. Запах перегара и никогда не чищеных зубов. Я поспешил отвернуться, не без удовольствия скривив лицо от отвращения. Здоровяк засопел как закипевший чайник, и наградил меня ударом ноги в грудь. Я повалился на землю, судорожно пытаясь вдохнуть.

Наконец, когда дыхание восстановилось, приподнялся на локтях и глянул на воина. Тот так и сидел со связанными руками, но лицо его изменилось. Взгляд застыл на мече, и было в нём что-то странное. Удивление и… узнавание? Он видел этот меч прежде? Знал хозяина? Снова моё воображение стало строить теории, но меня отвлек всё тот же голос.

– Косой, кончай обоих и побыстрей. Мы уже слишком долго торчим на тракте, не стоит искушать судьбу.

В голове пролетела вереница образов. Вот один из оборванцев подходит к воину, бьет его по затылку, тот падает. Двое других спешно стягивают с него доспехи, ещё несколько человек тянут в лес карету со всем добром. Затем ещё один подносит нож к моему горлу, резкое движение, и я падаю в пыль, захлебываясь собственной кровью. Та ещё картинка.

«А вот хрен вам».

– Эй, как там тебя, – окрикнул я здоровяка, – дело есть.

Тот обернулся, смерил меня оценивающим взглядом, ухмыльнулся. Небось, решил, что я сейчас просить пощады стану, или к ним в банду проситься, кто его разберет?

– Ну, выкладывай, что у тебя за дело?

Произнес он с издевкой. Все дружно заржали, и замерли в ожидании предстоящего зрелища.

«Шутка дня значит? Ну-ну, шутник. Ты ещё не знаешь, какое у меня богатое чувство юмора».

Косой, а им оказался тот хлыщ, что так ловко поймал меня, подошел к воину в доспехах, примеряясь как бы половчей отправить того к праотцам.

– Если этот, – кивнул я в сторону Косого, – мужичка загубит, дел у нас с тобой не будет.

– Ишь ты, какой делец. С чего ты взял, что я вообще дела с тобой иметь захочу?

– Захочешь, – самоуверенно кивнул я, – в сумку загляни, а там сам решай.

С минуту здоровяк буравил меня своими поросячьими глазками, но любопытство взяло верх.

– Косой погодь, дай-ка, я гляну, проверю, чего он там лепечет.

Хлыщ уже собирался как следует вдарить воину дубинкой по затылку, но всё же остановился, хотя недовольства скрывать не стал. Здоровяк подошел ко мне, грубо стянул с шеи сумку, и заглянул внутрь. Копошился он минуты две, я ведь мешочек с монетами завязал на славу, чтоб не просыпались и не звенели.

Здоровяк все же справился с завязками, звякнули монеты, и его брови удивленно поползли вверх. Какое-то время он жадно разглядывал нежданную наживу, но вскоре опомнился, захлопнул сумку и уставился на меня.

– Говори.

«Вот так вот просто? А где же насмешка? Где высокомерие? Что, за горсть монет готов перед кем хочешь стелиться?»

С отвращением подумал я, а вслух спросил:

– Звать тебя как?

– Ну, допустим, Глыба, тебе что с того?

– Вот что Глыба, давай-ка мы отойдем в сторонку и перетрем кое-что. И смотри, чтоб этот твой убогий, мужичка раньше времени не пришиб. Иначе не видать тебе остального.

Косой заревел как паровоз и бросился ко мне. Видать, хотел поквитаться за обиду, но нарвался на очередную затрещину от Глыбы.

– Косой, я смотрю, ты совсем страх потерял? Тебе кто разрешал руки распускать?

–Так я же… Он же это….

Стал оправдываться тот, не забывая обиженно почесывать ушибленную щеку.

– Слушай, отрыжка, лучше не беси меня, – зло зашипел Глыба, от чего Косой сжался, ожидая очередного удара, но того не последовало. – Я пока потолкую с нашим оборванцем, а вы пакуйте добро и тащите на стоянку. Этого героя до моего возвращения не трогать. Тащите в лес, а там посмотрим. Ну что, пойдем, поговорим? Охотно тебя выслушаю.

Это уже относилось ко мне. Я поднялся, нарочито неспешно отряхнул пыль с одежды и проследовал за главарем.

Мы прошли мимо повозки, за которой оказалось ещё два трупа. Первый, скорее всего кучер, получил стрелу в шею. В его взгляде навеки застыло удивление. Я поспешно отвел взгляд, не жалея выяснять как погиб его товарищ, а он, скорее всего, был одним из охранников, но с него уже успели стянуть доспехи, валявшиеся там же.

Нет, я не испытывал жалости к этим уродам, но отчего-то не хотелось мне тащить их в пещеру обманом. Но был ли у меня выбор? Или здесь останусь, кормом для местного зверья, или всё же попытаюсь вывернуться.

– Ты уже понял, – начал я, когда карета и банда остались позади, – что я не купец знатный, и не дворянин какой? Хочешь знать, где меч взял, да золото раздобыл?

– Не тяни, я ведь могу и передумать. Жадных виселица ждет, а мне и этого добра хватит. Ну?

– Тайник я нашёл, – заговорщически понизив голос, признался я, – добра там навалом. Золото, серебро, доспехов море. Место не простое, сразу признаюсь. Заколдованное оно. Попасть туда не просто, но я нашёл способ. Хотел потихоньку домой всё перетащить, да подвела нелегкая, на вас нарвался. Сам понимаешь, жить мне ещё не надоело, а мертвому и золото ни к чему. Сделку с тобой заключить хочу. Улавливаешь?

Глыба помолчал немного, снова осмотрел меня с ног до головы, на купца я вряд ли тянул, как и на боярина знатного. Однако же добра при мне немало. Уж не знаю, сколько по их меркам, но, судя по тому, как он сжимал мою сумку, не мало. А насчет того, что ему и этого добра хватит, это он пусть бабушке своей рассказывает. Знаю я таких. Он эту самую бабушку за ржавый медяк продаст.

– Ты мне тайник, я тебе жизнь?

– Именно.

– А этот тебе зачем?

Глыба кивнул назад, хотя за каретой всё равно ничего рассмотреть не удалось бы.

– Знаю я его, – соврал я, – он мне как-то жизнь спас. Пора бы вернуть долг.

– Ага, – кивнул здоровяк, – то-то я смотрю, узнал он тебя. Зыркалы чуть на лоб не повылазили.

– Ну, так что, идет?

– Сначала клад твой посмотрим, а там уже решим.

– Хорошо. Только это, – я не знал, что бы такое соврать, чтоб не тащить с собой ещё и бедолагу этого. Он немало натерпелся, а что в пещере будет? Загубит его демон, и ляжет это на мою совесть. – Давай ты парня отпустишь, а я к кладу провожу? У меня к тебе доверия нет, а так – хоть какая-то гарантия. Идёт?

Глыба набычился, приблизил ко мне свое лицо, снова обдав смрадом изо рта.

–А давай, я сейчас шкуру с него живьем снимать стану, пока не согласишься провести. Идёт?

Я испуганно сглотнул, представив себе эту картину. Он не оставлял мне выбора. Как бы вы поступили на моём месте? Не похоже, что он блефовал. У него на роже написано, что он так и сделает.

«Угораздило же вляпаться. Ладно, до пещеры дойдем, а там посмотрим. Один раз я уже выкрутился, придумаю и ещё что-нибудь».

– Ладно, твоя взяла. Проведу вас к тайнику, и там ты нас отпустишь. Дай слово!

– Клянусь!

Тут же отозвался здоровяк.

«Ага, как же, клянется он. Да я бы за твоё слово гвоздя ржавого не дал».

Глыба повел меня обратно. Картинка там кардинально изменилась. Трупы уже успели куда-то утащить, светловолосого воина тоже нигде не было видно. О недавнем нападении говорила только карета, да и той недолго осталось. Один из оборванцев тянул за собой отчаянно сопротивляющихся лошадей.

– Ну, чего встали? Пошли, кому сказал.

На нас он не обратил ровным счетом никакого внимания. Мы свернули с дороги, углубились в лес метров на триста и вышли к небольшой поляне. Остальная компания уже поджидала нас там.

Возле дерева в одну кучу было свалено всё барахло, которое они называли «добром». Здесь были пара сундуков, какие-то тряпки, но хуже всего смотрелись доспехи, снятые с убитого охранника. Его лук валялся здесь же, и все оставалось в темных потеках крови. Эти выродки не побрезговали даже этим, ну и кто они после этого? Нет, моя совесть определенно была чиста.

Другое дело светловолосый воин. Он стоял во весь рост, со связанными руками, и отчаянно отбивался от наседавших на него оборванцев. Трое бандитов зажали его с разных сторон, а прямо перед ним замер ухмыляющийся Косой. Я со злорадством заметил кровь из разбитой губы, что стекала на его подбородок. Видимо, он решил поиздеваться над пленным, да не тут-то было.

– Косой, я тебе что сказал? – зло зашипел на него Глыба, – Всё, отрыжка, ты меня достал.

– Глыба, так я чего? Мы же доспехи с него снять хотели, а он вон, драться полез.

Косой с досадой потрогал разбитую губу, и замахнулся дубиной, собираясь наказать несговорчивого пленного. Тот приготовился отразить удар, но Глыба оказался быстрей. В один прыжок он очутился за спиной Косого, в руке блеснул нож, а через секунду недоумок уже заваливался на землю. Дубина выпала из его рук, а из перерезанного горла толчками, фонтаном била кровь. Ещё минуту он отчаянно сопротивлялся смерти, пытался зажать рану руками, но вскоре затих. Все молча наблюдали за этой сценой и, судя по всему, горевать по убитому никто не собирался.

– Уберите отсюда эту падаль, – пнув ногой тело, с отвращением произнес главарь, и уставился на пленного, – Всё никак не угомонишься? Дружок твой спасти тебя хочет, убить не дал, а ты? Значит так, либо снимаешь доспехи, либо я и ему горло перережу. Выбирай.

Я с ужасом понял, что речь идет обо мне. Вся уверенность улетучилась в миг. А ну как не шутит? Представив себя на месте Косого, я с ужасом уставился на беловолосого воина. Сейчас всё решал он, и, видимо, решал не в мою пользу. Он гневно сверлил главаря взглядом, всем своим видом давая понять, что только и ждет шанса вцепиться ему в горло и рвать его зубами.

– Как скажешь. Значит и этот будет на твоей совести.

Глыба отвернулся и направился ко мне. Все слова вылетели из головы, я даже имя своё забыл. Здоровяк приблизился ко мне, замахнулся…

– Стой, – услышал я, наконец, голос пленного, – Не трогай его, я всё сделаю.