Текст книги "Молли"

Автор книги: Андрей Дудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4

ГИЛАРСКАЯ ЯРМАРКА

От шума толпы и криков торговцев закладывало уши. Внизу разливались реки шляп – реки, у которых не было единого течения, голубые капли двигались хаотично, каждая в свою сторону. Молли с интересом наблюдала, как киль из пяти человек в фуражках разрезает толпу, и экипаж беспрепятственно входит в открывшуюся брешь.

Всюду, куда ни падал взгляд, тянулись ряды лотков, сотни торговцев перекрикивали друг друга, зазывая покупателей. От рядов с продуктами тянуло запахом пряностей и свежей выпечки, тяжелое облако испражнений застыло в рядах с домашними питомцами. Запах новенькой бумаги от книжных лавок сменялся сладким запахом древесины, запах железа и смазки – освежающим запахом овощей и фруктов. Голова могла пойти кругом от обилия ароматов и зрелищ. Молли озиралась с неподдельным удивлением, даже в ее мире такого рынка не сыскать. Тут можно было купить все: от детской игрушки до рыбацкой лодки, от каких-нибудь письменных принадлежностей, до инструментов для подземных рудокопов.

При виде переносного экипажа торговцы униженно кланялись, растекались слащаво:

– Господин Гуффало Бинг, специально для вас, настоящий шелк, только вчера прибыл из страны болтунов. Извольте потрогать, в нежности он уступит разве что коже вашей супруги.

Продавец с поклоном протянул отрезок ткани. Из окна экипажа высунулись пухлые пальцы, сплошь унизанные перстнями с изумрудами, пощупали ткань, отшвырнули.

– У меня есть что предложить и для вашей юной спутницы, – не сдавался торговец и, вскочив на прилавок, продемонстрировал кусок нежно-голубой материи, – пожалуйте, маленькая мисс, потрогайте. Эта ткань очень подойдет вашим прелестным глазкам.

Молли потянулась к товару, но толстые пальцы опять вылезли из-за шторки и шлепнули по ее руке.

Так продолжалось всю дорогу. Похоже, хозяина сада знали в городе все.

– Господин Бинг, – со скорбной физиономией обратился один из торговцев, – весть о происшествии в саду уже дошла до наших ушей, это просто ужасно. Могу предложить вам первоклассного сторожевого питомца, рудокопы называют его запросто, клыкастиком. Несмотря на малые размеры, он скорее умрет, чем пустит в дом чужака. А зубы у их породы, говорят, так остры, что в два счета перекусят ногу любого вора.

Шторка экипажа отодвинулась. Молли тоже выглянула из-за крыши, гадая, как это весть могла дойти так быстро. Видимо, кто-то из случайных свидетелей поспешил разнести слух по всей ярмарке.

Продавец держал в руке клетку со стальными прутьями. Внутри сидело нечто, похожее на мохнатого головастика: широкая, как блин, морда была насажена на крошечное тельце с лапками, как у котенка. Огромные и невинные глаза с любопытством смотрели на покупателя, из нижней челюсти торчали клыки длиной с палец. Острия клыков почти касались глаз.

– Такой кроха – и ногу? – недоверчиво спросил Гуффало.

Продавец молча взял обрубок палки, сунул его между прутьев. Кроха среагировал моментально, зубы лязгнули с такой силой, что в торговца полетели щепки. Палка укоротилась на добрых пять сантиметров. Поняв, что откусил нечто несъедобное, клыкастик закашлялся, изо рта вывалилась пережеванная кашица.

Шторка экипажа опустилась на место.

– Сколько? – через мгновенье донеслось изнутри капризным тоном. По этому тону всякий должен был понять, что после произошедшего загибать цену просто бесчеловечно.

– Всего пятьсот мер, – с поклоном ответил торговец.

– Сколько?! – взвизгнул Гуффало.

Торговец предостерегающе покачал пальцем, любезно улыбнулся:

– Так я обычно отвечаю всем покупателем. Но у вас сегодня особый случай.

– Это правда, – подтвердил толстяк, устало откинувшись на спинку сиденья.

– Поэтому для вас, в убыток себе, я отдам его за четыреста. Цена просто смешная за такого редкого и крайне полезного зверя.

Шторка на сей раз откинулась окончательно, огромная голова высунулась наружу.

– Что это? – спросил он, прищурясь. – Что у него с ухом? Порвано? А что за проплешины в шерсти? Да его как будто изрядно потрепали?

– У бедняги тяжелая судьба, – вынужден был признать торговец, – это только закалило его характер. Но вы правы, товарный вид в нашем деле играет не последнюю роль. Еще пятьдесят я выложу из своего кармана, чтобы вы могли взять его за триста пятьдесят. В тяжелые времена жевуны должны помогать друг другу.

Молли смотрела на необычную зверушку не отрываясь, а та с интересом смотрела на Молли. Когда девочка приветливо помахала рукой, зверушка вскочила на лапы, издала нечто вроде рыка, захлебнувшегося в радости. Короткая пружинка хвостика бешено замелькала в воздухе.

– Вы только посмотрите, как он радуется, – пришел в восторг торговец. – Он уже признал в вас хозяина.

Гуффало Бинг швырнул из окна три голубых мешочка.

– Вот тебе триста мер, доставь его в мой особняк.

Продавец застыл в земном поклоне, всем видом показывая, что чувство восхищения и признательности лишило его дара речи. Экипаж двинулся в сторону центральной площади. Молли и клыкастик продолжали с любопытством смотреть друг на друга, пока клетка не затерялась среди шляп.

Площадь была заполнена народом до отказа. Карапузов сажали на плечи, дети постарше проворно карабкались на крыши лотков, уворачиваясь от разъяренных продавцов. В синем море шляп изредка попадались островки открытых или закрытых, как у Гуффало Бинга, экипажей. Взгляды толпы были обращены к возвышению, напоминавшему концертную площадку. Там выступал бойкий говорливый человек. Он кривлялся, размахивал руками, подшучивал над кем-то из первых рядов. Когда в толпу врубился буравчик из пятерых стражей порядка, человек на помосте возвестил торжественно:

– А вот и наш дражайший господин Гуффало Бинг! Разве не обещал я вам, что торги сегодня будут жаркими?

Носильщики развернули экипаж окошком к сцене, опустили на землю. Молли услышала под собой трехкратный стук.

– Эй ты, как тебя, девочка!

Она выглянула за край. Из окна кареты уже торчало круглое румяное лицо.

– Я буду стучать и подавать тебе таблички, а ты поднимай их как можно выше, поняла?

Девочка молча кивнула.

Глава 5

ИСКАТЕЛИ

– А к нам уже присоединился первый продавец, – громогласно вещал оратор. – Его имя, конечно, не нуждается в представлении. Мэтр Бланх, прошу вас. Какой сюрприз вы приготовили нам сегодня? Какие еще чудеса скрывают недра Волшебного мира?

На помост поднялся худой, как жердина, человек с бородой на груди. Судя по запыленному кафтану, он не успел даже переодеться с дороги. В руках человек нес громоздкий деревянный стул.

– Если вы устали, мэтр, – ухмыльнулся оратор, – не нужно было тащить на себе эту громадину, мы бы нашли вам табурет.

По первым рядам прокатились смешки. Мэтр Бланх снисходительно улыбнулся, поставил стул в центре помоста.

– Боюсь, дорогой господин Морах, этот стул показался бы мне жестковатым. Дамы и господа, я потратил больше месяца на поиски этой вещи. Среди вас вряд ли найдется человек, который не слышал имя самого известного столяра Волшебного мира – Урфина Джюса. Перед вами его ранняя работа. Работа тех времен, когда на всю Голубую страну столяр был известен прескверным характером. И сейчас вы поймете, почему большое значение имеет характер создателя. Есть среди вас доброволец?

Жевуны переглядывались, подталкивали друг друга. Наконец, на лесенку робко ступил молодой человек, едва достигший совершеннолетия. Искатель подбадривающе улыбнулся, указал на стул. Тот приблизился, пощупал спинку руками, надавил на сиденье, осторожно присел на краешек. Толпа затаила дыхание. Посидев немного, молодой жевун попрыгал на стуле, откинулся на спинку, покачался на двух ножках – ничего не происходило. На его лице уже заиграла улыбка, когда господин Бланх вдруг подошел и тихонько пнул по ножке.

Оскорбленный, стул ударил ножками об пол так, что Молли услышала, как лязгнули зубы седока. Жевун побледнел, вцепился в дерево обеими руками, а стул принялся скакать, как разъяренный бык, над площадью понесся частый стук дерева о дерево. Публика хохотала. Едва не вылетев, жевун умудрился извернуться, схватился за спинку. Упорство наездника словно вконец взбесило стул, он накренился вперед и размашистым пинком швырнул наглеца в толпу. Только тогда, отомстив, затих, удовлетворенный.

– Вот так так, – со смехом прокомментировал оратор Морах. – Господин Бланх нашел отличный способ навеки отвадить от дома нежеланного гостя! Умоляю, кто-нибудь, посмотрите, в сознании ли наш бедняга подопытный. Итак, мэтр, какую начальную цену вы хотите запросить за это чудо столярного мастерства?

Глядя на реакцию толпы, искатель улыбался торжествующе, поднял два пальца и сказал громко:

– Две тысячи мер!

– Две тысячи! – продублировал оратор. – Кто согласен, что цена слишком скромна за столь любопытный лот, кто откроет наши торги? Мадам Плюманш, ну конечно, сам не понимаю, зачем я спрашивал! Пожалуйста, встаньте, покажите всему городу, какого цветка на полдня лишился ваш чудесный сад!

На одной из открытых колясок приподнялась пожилая дама. Жеманно улыбаясь, она махнула на говорящего, мол, скажешь тоже, дурак. На мгновенье застыла перед толпой в позе природной скромности, которая просто требовала руки художника. Оратор отвесил элегантный поклон, а когда дама села на место, снова оглядел толпу.

– Кто больше? Госпожа Арно, что скажете? Я слышал, на будущей неделе ваша достопочтенная тетушка собирается к вам погостить, не желаете? Нет? Ну как хотите. Неужели больше нет желающих? В таком случае, продано госпоже Плюманш за две тысячи мер!

В толпе раздались громкие аплодисменты. Молли успела заметить досаду на лице искателя. Похоже, на деле он рассчитывал выручить значительно больше.

После господина Бланха на помост друг за другом выходили люди с разными волшебными предметами. Кто-то демонстрировал факел, который загорается под взглядом владельца, кто-то настенные часы, которые при переводе стрелок поворачивали события на помосте вспять. Искатель вдруг оказывался в зеленой шляпе, переодетой пять минут назад, а оратор с удивлением понимал, что его рот повторяет сказанное раньше.

Карандаш, умеющий копировать почерк всех, кто хоть раз им писал, яблоко, которое само заращивало откушенную часть, если его не съесть целиком. Самый большой ажиотаж произвела ступа, умеющая подниматься в воздух. Двигалась она рывками, с помощью взмахов метлы. Тут не обошлось без происшествий. Искатель облетел площадь над головами, жевуны прыгали, пытаясь прикоснуться к чудесному аппарату, а какой-то мальчишка на крыше лотка умудрился ухватиться за край. Ступа перевернулась, вдвоем они проломили крышу и рухнули вниз, переломав продавцу большую часть букетов.

Каждой из показанных вещей Молли мечтала бы завладеть немедленно и не понимала, почему богач Гуффало Бинг до сих пор молчит. Жевуны смотрели на эти чудеса не менее завороженно, но не могли себе позволить таких покупок. Они собрались ради зрелища.

– Наконец дошла очередь и до вас, мэтр Фрост, – сообщил господин Морах. – Мы возлагаем на вас большие надежды, удивите публику!

На помост взошел крепкий, вытянутый в струнку старик с седой бородой до пупа.

– Непросто удивить такую искушенную публику, – произнес старик невозмутимо, – но я попробую.

– Молим вас.

– Раздобыл тут в дальних краях перчатку на правую руку, – продолжил искатель так же невозмутимо, натягивая потертую перчатку из коричневой кожи.

– Что ж, нам очень жаль вашу левую руку, – сочувственно произнес оратор, – Могу посоветовать вам хорошего перчаточника.

Разогретая умелым ведущим толпа к тому времени уже с готовностью отзывалась смехом на любую шутку. Старик покивал с улыбкой, подошел к оратору вплотную.

– Простите, могу я позаимствовать этот огрызок карандаша с вашего стола?

И, не дожидаясь, пока господин Морах посторонится, направил руку прямо ему в живот. Жевуны пораскрывали рты, по толпе разнесся взволнованный шелест. Коричневая перчатка беспрепятственно вошла в кругленький живот оратора и вылезла из спины. Там она пошарила по столешнице, пальцы нащупали карандаш, сжали его в кулаке. Рука вновь скрылась в спине Мораха. Через мгновенье старик показал карандаш на раскрытой ладони остолбеневшему оратору.

– Благодарю вас, можете забрать, он мне больше без надобности, – с улыбкой сказал старик и обернулся к притихшей толпе: – Для этой перчатки не имеет значения, из какого материала сделано препятствие, сейчас я вам это докажу. Роланд, мальчик мой, ты нашел что-нибудь подходящее?

На зов, волнуясь и краснея, вышел мальчишка с кирпичом в руках. Старик ободряюще похлопал его по плечу.

– Как раз то, что нужно, спасибо. Ступай.

Мальчишка сразу убежал. Карандаш вернулся на стол, старик Фрост вытянул кирпич в левой руке, начал погружать в него пальцы правой. Пальцы показались с другой стороны и продолжали выдвигаться. Когда внутри кирпича осталось только запястье, он пошевелил освобожденной ладонью.

– Господин Морах, можете пожать мне руку, чтобы убедиться в отсутствии уловок.

На глазах у притихшей толпы оратор медленно поднял руку, сжал кожаную перчатку. Старик быстрым движением сдвинул кирпич. Как только внутри оказалась рука Мораха, он разжал пальцы. Внезапно отяжелевшая ладонь упала, ударив того кирпичом по бедру.

Оратор согнул руку в локте, с удивлением посмотрел на торчащие из кирпича кончики пальцев.

– Вот это лот! – восхищенно взревел он, вытянув кирпич в сторону толпы. – Мне самому не помешала бы в хозяйстве такая штука! Ваша цена, мэтр Фрост?

– Пятнадцать тысяч! – громко отчеканил старик.

– Пятнадцать тысяч! Понимаю, вы решили начать с мелких сумм, чтобы подогреть наш интерес. Нам остается следить, как эта цифра взлетит до небес! Кто больше?

Крыша под Молли задрожала от ударов снизу. Девочка нагнулась к окну. Следящий за происходящим Гуффало не поднимая головы сунул ей в лицо табличку с крупными цифрами «1000».

Оставаясь на коленях, девочка робко подняла табличку над головой.

– А! – воскликнули со сцены. – Господин Гуффало Бинг наконец-то решил напомнить о себе! Женщин, стариков и слабонервных прошу удалиться с площади, сейчас начнется настоящая схватка. Господин Бинг дает шестнадцать тысяч!

Молли захотелось съежиться и провалиться сквозь землю. Сотни и сотни глаз одновременно оборотились к ней и теперь с удивлением разглядывали странную девочку.

– Что скажут другие уважаемые господа? – вопрошал Морах, скользя взглядом от экипажа к экипажу. – Господин Клест, что же вы засомневались? Я видел, вы собирались повысить ставку, что скажете? Отлично! Семнадцать тысяч от господина Фрилана Клеста!

Крыша под Молли снова задрожала, толстяк указал на табличку в ее руках. Табличка поднялась.

Оратор развел руками:

– Очаровательная представительница Гуффало Бинга не хочет мириться с вашей наглостью, господин Клест. Восемнадцать тысяч от именитого цветочника! – Не успел он договорить, над толпой взвилась другая табличка. – О, мадам Бомшток, рад видеть, что ваш аппетит еще не утолен. Сегодня определенно ваш день, мэтр Фрост. Сразу двадцать тысяч от известной супруги известного человека!

В крышу застучали злее. Толстяк подал табличку с цифрой «2000». Уже смелее Молли вытянула руку.

– Простите, мадам Бомшток, господин Бинг считает, что вы не сумели по достоинству оценить товар. Двадцать две тысячи от Гуффало… Я так и думал. Мадам Бомшток в прошлый раз просто перепутала табличку, она считает, что цена товару двадцать пять тысяч мер! Что думает об этом маленькая мисс?

– Ты никак не уймешься, старая ведьма, – услышала Молли шипение внизу.

В крышу постучали так, что Молли начала съезжать к краю. Новая табличка едва не ударила ее в лоб.

– А маленькая мисс не согласна, – покачал головой оратор. – Она уверена, что цена товару двадцать восемь тысяч!

Жевуны поворачивали головы то к Молли, то к госпоже Бомшток. Они уже готовились переключить внимание обратно на Молли, но тучная женщина вдруг приподнялась, чуть поклонилась Гуффало Бингу, признавая поражение, и уселась на место, насупившись, едва толпа отвернулась.

–Что ж, это была достойная схватка, – утешил ее Морах. – А сей непревзойденный лот всего за двадцать восемь тысяч переходит…

– Право, я не могу больше молчать, – вдруг перебил его полный насмешки голос. На помост вальяжной походкой поднялся еще один старик, ростом пониже Фроста и, в отличие от него, гладко выбритый. На старике была фиолетовая одежда мигунов, и сам он часто подмигивал, словно заговорщицки намекал толпе на их общую тайну. Еще по голосу мэтр Фрост сразу узнал своего извечного соперника по ремеслу Джона Феннинга.

Джон не спеша проследовал к краю помоста, по пути бросил скептический взгляд на коричневую перчатку. Мэтр Фрост следил за ним настороженно. Так самоуверенно ведет себя только человек, у которого в рукаве беспроигрышный козырь. А он уже видел себя гвоздем сегодняшней ярмарки. Победа на ежегодном сборе искателей – это не только репутация, это еще и цена будущих товаров.

Джон Феннинг заговорил, обращаясь не к сопернику, а к толпе:

– Неужели достопочтенный господин Фрост полагает, что этой безделушкой может заинтересовать кого-то всерьез? Все эти проникновения, исчезновения – все это так же старо, как сам Волшебный мир. Несколько лет назад попалась мне в руки исчезательная шкатулка, в которую можно было положить предмет, и он оказывался там, где пожелаешь. Но уже тогда я отказался от нее, я сказал себе: «Серьезный искатель не имеет права явиться на ярмарку с такой банальной вещью!» Кстати, не ту ли шкатулку презентовал господин Фрост в позапрошлом году? – Среди жевунов послышались одиночные смешки. – Но я решил помочь господину Фросту, я решил на личном примере показать, как должен работать искатель, задать ориентир, так сказать.

Сложив руки на груди, господин Фрост хмуро смотрел на соперника, а оратор в предвкушении потер руки:

– После такого заявления, мэтр Феннинг, не боитесь ли вы разочаровать наших многоопытных зрителей?

Искатель ухмыльнулся уголком рта, достал из-за пазухи нелепого вида очки с квадратными желтыми линзами, напялил их на нос.

– Скажите, господин Морах, – обратился он к оратору, глядя на него сквозь желтые линзы, – владеете ли вы искусством танца?

– Вот уж чего нет того нет, – весело ответил тот, – не завидую я несчастному, которому пришлось бы наслаждаться этим зрелищем!

– Так может вы продемонстрируете свои навыки нам?

Морах пожал плечами:

– Да пожалуйста.

Он вышел на середину сцены, закрыл глаза, словно настраиваясь на нужный лад. Потом вдруг раскинул руки, как лебедка крылья, поднял их над головой, одна ступня подтянулась к колену. Немного постояв так, он принялся крутиться в классическом танце. Толпа вволю посмеялась, глядя на неуклюжие па и пируэты, круглый животик то и дело угрожал танцору потерей равновесия. Старик с бородой недоуменно переводил взгляд с танцующего на искателя. Наконец, на лице его мелькнуло облегчение, он даже улыбнулся, рука начала степенно оглаживать бороду.

– Боюсь вас разочаровать, дорогой коллега, – произнес он, – но вряд ли вы кого-то удивите очками, которые преобразуют в ваших глазах чужие танцы.

– А что же вы, господин Фрост, – словно не слыша обратился к нему мэтр Джон, – не хотите ли присоединиться? Неужели господин Морах так и останется одинок в своем порыве?

Рука старика остановилась на бороде, он растерянно огляделся:

– А действительно, что это я…

Недолго думая, почтенный старец отшвырнул шляпу, закатал рукава по локоть и вдруг пустился лихо выбрасывать коленца, выписывая обеими руками такие движения, будто возит бельем по стиральной доске.

Тут вся площадь схватилась за животы. Даже толстяк в экипаже повизгивал, как поросенок, а над ним послышался звонкий детский смех. Старик пустился плясать по малому кругу, редкие седины плескались на лице в такт движениям. Вокруг него по большому кругу взлетал в затяжных прыжках Морах.

– Что, мэтр Фрост, не устали вы? – весело спросил Джон Феннинг.

– Эх, мне бы музыку, – прокричал тот запыханно.

Толпа хохотала и прихлопывала в такт безумному танцу. Мэтр Джон присоединился к хлопкам, подмигивая людям внизу. Тучный оратор хрипел и обливался потом, однако энтузиазм его не иссякал. Казалось, он настолько вошел в кураж, что уже не сможет остановиться, пока не рухнет на пол без чувств.

Наконец мэтр Джон поднял руку, призывая к тишине.

– Поблагодарим почтенных господ за яркое выступление. Хватит, пожалуй.

Оба танцующих обессиленно шлепнулись на доски. Грудь старика тяжело вздымалась и опускалась. Ошеломленно повертев головой, он подполз к брошенной шляпе, нахлобучил ее на голову. Морах, сидя на полу, озадаченно скреб затылок:

– Вот так так… Это что же вы с нами проделали, мэтр Джон? Не припомню, когда бы я вел себя так глупо.

Джон Феннинг снял очки, неторопливо, зная, что народ ловит каждый жест, протер линзы тряпочкой.

– Перед вами крайне любопытный образец, – громко заявил искатель. – К сожалению, мне так и не удалось найти мастера, создавшего это чудо. Думаю, многие уже догадались, какими свойствами обладают очки. Любой, на кого я посмотрю через них, будет делать все, что я пожелаю. Они подчиняют волю человека. Правда с одной большой оговоркой: их власть длится всего десять минут и не действует дважды на одного и того же человека. Но только представьте, что можно успеть наворотить за эти десять минут. Я могу любому из вас велеть ударить в ухо соседа, а соседу велеть подставить второе ухо, я могу велеть птице камнем упасть наземь, могу заставить господина Мораха подойти и пырнуть ножом господина Фроста. И он будет уверен, что сам принял такое решение!

Мэтр выдержал выразительную паузу. На площади повисла гробовая тишина. Молли почувствовала, как экипаж накренился. Гуффало Бинг высунулся из окна почти наполовину, его алчный взор не отрывался от помоста. Сама Молли его энтузиазма не разделяла, это был первый волшебный предмет, который по-настоящему ее напугал. Как и жевуны вокруг, девочка притихла.

– Теперь вы понимаете, – продолжал мэтр в тишине, – насколько огромны возможности этого предмета. Он обладает властью, которая не должна бы попасть в руки человека… меньше, чем за сорок пять тысяч!

– Сорок пять тысяч! – вскричал Морах возбужденно.

– И ни четвертаком меньше! – отрезал искатель. – Просить всего лишь втрое против проникающей перчатки – сущая благотворительность с моей стороны!

Перчатка мэтра Фроста приземлилась на столик, старик отвернулся, с гордо поднятой головой удалился с помоста.

– Ну что, дамы и господа, во сколько вы оцените неограниченную власть? Очень хорошо, господин Блюм, сорок пять тысяч. Мадам Стронг, вам очень к лицу готовность идти до последнего. О, госпожа Бомшток, рад, что вы не опустили руки…

По потолку экипажа взволнованно постучали тростью, Молли по наитию схватила тысячную табличку.

– Ха! – воскликнул оратор. – Дамы и господа, похоже, у вас не осталось шансов, маленькая мисс Бинг снова взялась за дело! Сорок восемь тысяч от Гуффало Бинга!

На сей раз схватка разыгралась не на шутку. Таблички взлетали друг за другом, оратор едва успевал называть имена. Прозвучала цифра шестьдесят, семьдесят. Мэтр Джон с ликующей улыбкой наблюдал за соревнованием. Молли и носильщики слышали, как толстяк внутри буквально сошел с ума, он то рычал, как раненый лев, проклиная каждую названную фамилию, то в бешенстве потрясал в окно кулаками, то вдруг падал на колени и начинал рыдать в ладони.

Процесс захватил Молли, скоро она сама азартно вскидывала таблички, не обращая внимания, был ли условный стук. Да и толстяк, казалось, забыл про трость, он только бесновался внизу и бился головой о стены. Молли даже перестала замечать, поднимаются ли другие таблички. Едва оратор успевал озвучить ее цену, руки девочки снова взлетали.

– Вы только посмотрите на этого дьяволенка! – ревел Морах. – Если она проиграет, эта табличка точно окажется разбитой о мою голову!

Жевуны с интересом оглядывались на готовую к очередному броску девочку. Ее большие, горящие азартом глаза не могли не вызвать улыбок взрослых.

Когда после имени Гуффало Бинга была названа цифра девяносто тысяч, из глубин экипажа раздался вопль, от которого у носильщиков кровь в жилах заледенела. Вопль закончился громкими рыданиями. А цена между тем медленней, но продолжала расти. После девяноста четырех рыдания внизу вдруг оборвались. Трость застучала по потолку с неожиданной решимостью. Из окна вылезла новая табличка, полностью зеленая, без каких-либо цифр.

Еще не понимая, что это значит, Молли догадалась, грядет нечто необычное. Она схватила табличку и, не дав оратору договорить очередное имя, вскочила на ноги, с победным видом вздернула табличку над головой обеими руками.

– Сто тысяч изумрудами! – вскричал оратор потрясенно. Казалось, эта фраза высосала из него последние силы, он застыл в молчании, слегка покачиваясь от изнеможения. По площади разнесся изумленный шепот. Мэтр Джон Феннинг прикрыл глаза, его подбородок едва заметно трясся. Такого исхода не ожидал и он сам.

– Готов ли… – оратор откашлялся. Благо в тишине и негромкий голос был слышен во всех уголках площади. – Готов ли кто-нибудь перейти на изумрудные ставки и предложить больше?

Ни одна рука не поднялась. Молли продолжала стоять, наслаждаясь произведенным эффектом. Как будто это была ее личная победа. Первая победа в Волшебном мире. Вот, наверное, как чувствовала себя мама под взглядами сотен жевунов.

– В таком случае, – закончил оратор набирающим силу голосом, – нам остается выразить восхищение господину Гуффало Бингу. Он совершил сделку, о которой будут говорить все! Сделку, которой не было равных в Волшебном мире! Он навеки вписал свое имя в историю ежегодных ярмарок! А заодно и имя мэтра Джона Феннинга! – господин Морах уже вовсю бурно жестикулировал. – Вот это завершение, вот это поворот! Знаете, что отныне люди будут говорить о подобных поступках? Поступить, как Гуффало Бинг! Вы сделали то, чего никто от вас не ждал? Вы поступили как Гуффало Бинг! Так будут говорить! Господин Гуффало, вы можете забрать покупки немедленно, тем более что вас заждались на цветочной площади. Вы и там обещали сегодня всех удивить.

В крышу раздался размеренный, чуть усталый стук.

– Эй ты, как тебя, – тяжело дыша позвал Гуффало. – Сбегай и принеси обе вещицы. Да смотри побережней!

Молли сползла на землю, с улыбкой пошагала к помосту. Толпа расступалась, она шла, размахивая руками, и улыбалась всем. Но, вопреки ожиданиям, никто не чествовал ее, как маму, никто не тянул рук, чтобы прикоснуться к спасительнице из большого мира. Жевуны явно не догадывались, кто она и откуда, они лишь с любопытством разглядывали наряд в красный горошек и отворачивались, как только девочка проходила. Вот в чем дело, осенило Молли, они просто не знают, не поняли! А теперь появилась возможность рассказать о себе всему городу. Это и есть ее Случай. С легкой усмешкой девочка напомнила себе, как всего пару часов назад едва не опустила рук. В следующий раз надо быть сильнее.

Оратор Морах встретил «маленькую мисс» поклоном, галантно поцеловал руку мясистыми губами. Молли украдкой вытерла оставленное на пальцах мокрое пятно. Мэтр Джон Феннинг торжественно вручил очки в футляре, сам Морах с поклоном протянул волшебную перчатку. Когда девочка рассовала предметы по карманам, Морах поднял ее руку.

– Поприветствуем нашу неутомимую воительницу!

Толпа разразилась аплодисментами. Молли с улыбкой помахала морю голубых шляп, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы каждый жевун не упустил ни слова. Но тут оратор, не стирая с лица улыбку, мягко подтолкнул к лесенкам.

– Подождите, – доверительно прошептала Молли, – мне нужно кое-что сказать жевунам.

– Ступай, девочка, ступай, – велел Морах уголком рта, а сам продолжал улыбаться публике.

– Вы не понимаете, я пришла от мамы, ее все знают…

От фальшивой улыбочки повеяло холодом. Морах подтолкнул девочку настойчивей, а когда та заупрямилась, почти силой сдвинул к ступенькам.

Разочарованная, Молли спустилась под гром рукоплесканий, перед ней вновь образовался коридор. Возвращалась она в глубокой задумчивости и не заметила, как от толпы отделилась крошечная фигурка. Какой-то мальчишка примерно ее возраста не глядел по сторонам и на полном ходу врезался головой в грудь Молли. Он был почти на голову ниже, худенький, тщедушный, нервными повадками и всклокоченными волосами он походил на ощипанного воробья. Мальчишка вскинул на препятствие испуганное лицо:

– Ой, п-простите…

– Ничего, мне не больно, – заверила Молли. – Как тебя зовут?

Вместо ответа мальчишка метнулся вбок и растворился в толпе.

Дверь экипажа распахнулась навстречу девочке, оттуда высунулись две толстые, дрожащие от нетерпения руки.

– Давай, давай сюда.

Молли остановилась перед дверцей, сунула руки в карманы и обомлела. В карманах было пусто.

С помертвевшим лицом она отступила на шаг, потом еще.

– Ну? – нетерпеливо завозился толстяк.

– Наверное, по дороге выпали, – пробормотала она, пятясь от экипажа.

Мелкие щелки глаз хлопнули, как створки дырокола.

– Как ты сказала? – медленно, по слогам, произнес он.

– Мальчик! – вспомнила Молли, продолжая пятиться. – В меня врезался мальчик. Это он украл!

На мгновение в свиных глазках мелькнуло безумие, он долго, не отрываясь, изучал лицо девочки. И вдруг в блеклых зрачках мелькнули искорки узнавания:

– Ты?! – Толстяк подался наружу, экипаж начал заваливаться. Носильщики с другой стороны бросились его выравнивать. Молли вжала голову в плечи и боком уже раздвигала стену жевунов. – Это же ты, – повторил тот, не веря в собственную глупость. Молли с ужасом наблюдала, как заколыхались круглые щеки. – Это что же получается, это ты решила… Стража! – вдруг заверещал он так, что ближайшие жевуны в ужасе шарахнулись. – Стража!.. Воровка!.. Обокрали! Поймать!.. Найти!.. Тысяча плетей! Плетьми насмерть!..

Краем глаза Молли увидела, что крепыши в фуражках еще до крика заподозрили неладное и потихоньку протискивались к экипажу. После крика они ломанулись, сбивая с ног незадачливых зевак. Чуть не плача от страха, Молли юркнула между кафтанами и понеслась, не разбирая направления.