Текст книги "Сборник поэзии 3"

Автор книги: Андрей Добрынин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Лишь в одиночку стезю свою В пространствах мрака можно пройти, И я за мужество с ветром пью, Которое нам так нужно в пути.

1999

Андрей Добрынин

Чем развлекаются джентльмены. Коль выпадает день худой? Да уж не бабами, конечно, А выпивкою и едой.

Они жуют неторопливо, Блаженно глядя на закат, И попивают потихоньку Благоухающий мускат.

Когда же в голове джентльмена Вино произведет сумбур, Откинувшись на спинку кресла, Он начинает перекур.

От табака перерастает Сумбур в полнейший разнобой, И вежливо джентльмен заводит Беседу вслух с самим собой.

И если ходом разговора Джентльмен не удовлетворен, То, даже чуть разволновавшись, Учтивость соблюдает он.

И он учтивостью ответной И пониманием согрет. Так мало в людях этих качеств, А иногда и вовсе нет.

1999

Андрей Добрынин

Едва поэт увидит даму, Как сразу подберется весь И у него в районе срама Начнутся жжение и резь.

Лишь срочное совокупленье Его спасет от этих мук. Его особое строенье Загадка для земных наук.

Оно-то и влечет поэта Брать с ходу даму за корму, И дамы понимают это И снисходительны к нему.

Иначе он сердиться станет, Кричать, как птица дубонос, Ну а когда кричать устанет, То разразится ливнем слез.

Затем кидается он в драку, Схватив дубину или плеть, И коль не сломит задаваку, То может даже заболеть.

А он и так ведь от лишений Похож на собственную тень; Ведь то, о чем так просит гений, Мужьям дается каждый день.

Так пусть же хоть от этой муки Поэт окажется спасен И пусть поношенные брюки Без страха сбрасывает он.

Пусть даму наслажденья судно Помчит на алых парусах, Пусть будет ей светло и чудно, Как ясной ночью в небесах.

1999

Андрей Добрынин

Ждет луна переклички шакалов и сов, Чтоб над морем взойти из-за горных лесов, И та мертвая зыбь, что колеблется в нем, На востоке засветится мертвым огнем.

Кто-то в зарослях что-то сухое грызет И по морю свечение тихо ползет. Этот свет с кудреватых изгибов резьбы, На откосе торча, отряхают дубы.

Не смутив полнолунья зловещую тишь, Среди звезд вдруг забьется летучая мышь И метнется к лицу, словно черный лоскут... Я отпряну – и вот он, обрыв, тут как тут.

Там на белых каменьях вздыхает волна, Искры лунные словно всплывают со дна, И смещается к западу передо мной Область зыби светящейся вслед за луной.

Старый дом под дубами – в изломах теней, Но другие изломы острей и грозней: Ухмыляются трещины полной луне Под плющом погребальным на светлой стене.

Скоро сбудутся злые заклятья луны И обрушится берег в объятья волны Вместе с живностью всею недоброй ночной, Вместе с домом, деревьями, вместе со мной.

1999

Андрей Добрынин

Стихи мы пишем дни и ночи, И цель простая перед нами: Чтоб женщин ласковые очи При чтенье полнились слезами.

Все деньги тратим мы на ручки, Пеналы, ластики, тетрадки, Чтоб женщин слабенькие ручки От чувств тряслись, как в лихорадке.

Мы над стихом не понарошке Сто раз слезами обливались, Чтоб женщин худенькие ножки Под грузом чувства подгибались.

Стихи сильнее, чем наркотик, Лишь если чувство в них клокочет, И женский выпуклый животик Тогда о чувстве забормочет.

Сумели мы накал экстаза Придать поэмам и поступкам, И это было видно сразу По женским пересохшим губкам.

Поэт сорвет цветы Венеры На самых потаенных тропках... Писать не буду, зная меру, О гениталиях и попках.

Но если сладкая тревога Войдет и в эти части тела, Тогда любую недотрогу Склонить к любви – простое дело.

1999

Андрей Добрынин

В светящейся осенней дымке, Елеем умягчавшей дали, Слова любви, как невидимки, Безостановочно летали.

Они вдруг проносились мимо, Вам щеки ветерком овеяв, К нам низлетевшие незримо Из благосклонных эмпиреев.

Я только шевелил губами В такт шуму лиственного свода, А разговаривала с вами Сама прелестная природа.

Она в уста мои влагала Те доводы, из-за которых Дорога наша пролегала В цветную глушь, в дремотный шорох.

От речи ласково-мудреной Головка ваша закружилась, И на скамье уединенной Непоправимое свершилось.

Я с фронта наседал и с тыла, А вы лишь покорялись слепо, Но это жизнь вас обольстила, А на нее пенять нелепо.

Что толку сетовать и плакать И на меня валить все это Теперь, когда дожди и слякоть Сгубили ваше бабье лето?

Тараном плотского соблазна Вас жизнь безжалостно пронзила. Взгляните на меня бесстрастно Ведь мне такое не под силу.

С холодным взором, с миной мрачной В стране любви я – чужеземец, Гонимый всеми хмырь невзрачный, Плешив, квадратен и приземист;

Писака – вечно без копейки, Дворовой пьяни верный кореш... Но жизнь свела нас на скамейке, А с жизнью шибко не поспоришь.

Андрей Добрынин

Все это жизнь – лучи и дымка В прорехах лиственного свода И ваш растлитель-невидимка, Красавец в облике урода.

1999

Андрей Добрынин

Толпа в период разорения На нас, поэтов, смотрит строго Ей все мерещится, что гении Не трудятся, а тратят много.

Мы жизнь ведем недостохвальную,

1) Я этой истины не прячу , Но иногда мы колоссальную Приносим обществу отдачу.

Поэт в домашней тихой пристани От жизни спрятаться не может, И взгляд его, холодный, пристальный, Людей чувствительных тревожит.

Он видит всю их подноготную И он расстроен тем, что видит. Начало грубое, животное Он в людях люто ненавидит.

Толпа поэту не указчица, И ей, что в скверне закоснела, Он демонстрирует изящество Души, а иногда и тела.

Толпа сперва слегка обидится, Затем – возвысится душою; Я сам поэт, и так мне видится Мое значение большое.

1999

–1)

Вариант: "И оттого я часто плачу".

Андрей Добрынин

Не умирайте прежде смерти, Пускай вас беды одолели Мужайтесь все-таки и верьте В мистические параллели.

К примеру, посетили бар вы И получили там по роже, Но Петр Великий возле Нарвы Побоям подвергался тоже.

Он свято веровал в победу, Хоть находился в полной жопе, А после забияку-шведа Шутя гонял по всей Европе.

Таксисты ночью грабят пьяных, И вас ограбили, к примеру, Но Рим, разгромленный при Каннах, В свой жребий не утратил веру.

На пепелище Карфагена Судьба закончила все споры, И разобьются непременно Все хищные таксомоторы.

Глядите на экран устало, Давно списав свои потери Как среди рваного металла Хрипят в крови ночные звери.

Злодеев отскребут от жести, Помчат в больницу торопливо... Следя за сводкой происшествий, Вы только улыбнетесь криво.

Там, где кромсают плоть хирурги И с ними смерть играет в прятки, Спасут ли краденые куртки, Часы, бумажники, перчатки?

Вот так пришли для сбора дани На Русь псы-рыцари когда-то, Но сплющились в Господней длани Их ослепительные латы.

1999

Андрей Добрынин

Хочу иному врезать по скуле, Хочу другому проломить башку, А третьего хочу узреть в петле, Качающимся тихо на суку.

И никого не хочется обнять, Похлопать по плечу, прижать к груди... Любовь и Дружба могут изменять, Но Злоба ждет с улыбкой впереди.

Мы за руки возьмемся крепко с ней И побежим через цветущий луг, Пинками награждая всех людей, Торчащих в замешательстве вокруг.

На косогор поднимемся степной, Где нас простор необозримый ждет, И хныканье побитых за спиной Картине мира пряность придает.

Село расположилось под горой, В котором масса пищи для огня, И выгон с гомонящей детворой, Давно заслуживающей ремня.

Но Злоба нежно скажет:"Погоди, Не надо о рутине в этот миг" И мы замрем, следя, как впереди В закатных тучах солнце прячет лик.

И, обновившись за какой-то час, Мы вспять пойдем по пойменным местам, И пустятся бежать, завидев нас, Бездельники, слонявшиеся там.

1999

Андрей Добрынин

Ради денег ничто не позорно, Ибо деньги есть мера всего. Можно сняться в чудовищном порно, Можно брата убить своего.

Если в фильме ты пользуешь лошадь Или даже, к примеру, кота, То, выходит, не сел ты в калошу Ты самец и другим не чета.

Если вдуматься – это похвально, Что брательника ты замочил, Ибо жить невозможно нормально, Если рядом подобный дебил.

Ты – талантливый, умный красавец, Ты со вкусом, со смыслом живешь, А брательник был сущий мерзавец, Над деньгами дрожащая вошь.

Он деньжонки копил втихомолку, А тебе не давал ни гроша, Но теперь он отъехал надолго, И свободно вздохнула душа.

На помойку придется собраться Как то за полночь с сумкой большой, Чтоб потом сбережения братца Тратить с толком, со вкусом, с душой.

Только сделать уборку в квартире, Только с кафеля брызги стереть И с девчонками можно в квартире Без помехи порнуху смотреть.

В развеселом попоечном гаме, Между девичьих пухленьких тел Сладко думать, что братец с деньгами Обращаться совсем не умел.

1999

Андрей Добрынин

Приятно похмельную одурь Сквозь парк облетевший нести И женщинам пышные оды Неспешно слагать по пути.

И к женщинам в гости являться С написанной одой уже И там беззаботно валяться По мягким коврам в неглиже.

В пучине хмельного веселья Не зря утопал я вчера Пишу я бойчее с похмелья, Гуляя по парку с утра.

Для творчества пьянство полезно, А творчества польза в одном: Отдаться художнику лестно Всем женщинам с острым умом.

Да, женщины любят поэзы И автора их, а к тому ж За словом в карман я не лезу, Когда появляется муж.

"Дружище, куда же ты делся? Кричу я, вставая с ковра. Я ждал тебя, ждал и разделся У вас тут такая жара.

На кухне водяра протухнет, Пока ты гуляешь, старик!" И в глазках тирана потухнет Свирепая ненависть вмиг.

Я потчую водкой супруга И вижу с улыбкою вновь, Как в жизни сплетаются туго Стихи, алкоголь и любовь.

Настолько все это сплелося, Что всюду, где пьянствовал я, Качая рогами, как лоси, Сидели ручные мужья.

1999

Андрей Добрынин

Бывают вопросы – как ствол пистолета, Здоровью и миру грозяшие так же. "Не хочешь ли выпить?"– спросили поэта, И он машинально промолвил:"А как же!"

Вернулся домой он под утро – без куртки, В грязи, ухмыляясь пугающе криво, Зато за ушами торчали окурки Он сам их туда заложил бережливо.

Он рухнул в чем был на семейное ложе, Не слушая горестных стонов супруги, Чудовищным храпом соседей тревожа, Заставив собаку залаять в испуге.

Спят пьющие крепко, однако недолго, От жажды поэт пробудился во мраке. На кухне он пил и поглаживал холку Несмело к нему подошедшей собаки.

Еще он не знал, что утеряна куртка, Но чуял: потерь обнаружится масса. Нашел за ушами он оба окурка И тупо глядел на них около часа.

А после из глаз его хлынули слезы: За что эта доля над ним тяготеет? За то ли, что, слыша прямые вопросы, Он ложью ответить на них не умеет?

За что все вокруг на него ополчились? За то ли, что гений и ложь несовместны? "Не хочешь ли выпить?"– к нему обратились; Он мог бы солгать, но ответствовал честно.

Хотел бы он плавать в безбрежности лета, Но падает в грязь, как подбитая птица... Бываю вопросы – как ствол пистолета, И нечем поэту от них защититься.

1999

Андрей Добрынин

В крестец ударивший прострел Нарушил ход рутинных дел. Похоже, сильно осмелел Исконный враг людского рода. Объединились неспроста Бессмысленная суета, И в перспективе – нищета, И эта мерзкая погода.

Но дробной поступью калек Пускаюсь я в рутинный бег, А в морду бьет колючий снег, За суетливость наказуя. Я бормочу под нос себе: "Вот так находишь вкус в ходьбе", А если кто толкнет в толпе, То губы в бешенстве грызу я.

Да, боль пройдет когда-нибудь, Житейский облегчится путь, Но я уже успел смекнуть, Что боль всегда не прочь вернуться. Я в жизни лишь одно могу: Быть осторожней на бегу И не забыть, как мне в дугу От всех толчков случалось гнуться.

1999

Андрей Добрынин

Я в метро недавно видел случай, До сих пор в душе он как живой: Сумочку дверями защемило У красивой девушки одной.

Девушка бежала за вагоном, Делая огромные прыжки, А потом вдруг юркнула в туннеле, Только лишь мелькнули сапоги.

Девушка кричала:"Помогите!", А потом уж выбилась из сил В проводах ее закоротило, Поезд ее грубо раздавил.

А ведь если б деньги не привыкла В сумке эта девушка хранить, То она ее бы отпустила, И могло б трагедии не быть.

Вы себя, девчонки, берегите, Потому что дороги вы нам, Ваши деньги смело доверяйте Нам, своим прикольным пацанам.

1999

Андрей Добрынин

Что ты на женщину смотришь, товарищ? Как говорится, попытка не пытка. Так ты с подругою каши не сваришь, К цели своей ты ползешь, как улитка.

Надо надуться и кровью налиться, Грозно сопя, как дракончик восточный Пусть озлобленье в душе загорится Против красавицы этой порочной.

Вспомни, насмешки, отказы, обиды, Денежки все, что тебе улыбнулись, И, как бычок на арене корриды, Ринься на даму, рыча и сутулясь.

Натиска хочет надменная киска, Пусть же получит все то, что хотела. Вмиг начинай в нетерпении тискать, Щупать и мять ненавистное тело.

Из недотроги ты должен, как скульптор, Любвеобильную вылепить самку; Трогая кнопки телесного пульта, Должен любовную вызвать программку.

Чтобы найти вожделенную кнопку, Трогай повсюду свою недотрогу: Руку отнимет – хватайся за попку, Выскользнет попка – ощупывай ногу.

Ты скомбинируешь прикосновенья В код обоюдной любовной горячки И остановится сопротивленье, И в ожиданье затихнет гордячка.

С кодом уже волноваться не надоть: Код набираешь – будет стервоза Автоматически на спину падать И принимать откровенную позу.

1999

Андрей Добрынин В Краснодаре часто мы бываем, Это город крупный и большой, И всегда в "Джаз-клубе" там бываем, Отдыхаем там своей душой.

А когда там Стелла выступает, То прекрасней нету ничего Человек лишь тот не зарыдает, Если сердца нету у него.

И вот так сидим мы и рыдаем, Потому что есть у нас душа, Но при этом все же понимаем, Что житуха наша хороша.

Припев: Говорят, что счастье – это лишь химера, Но у нас другое на уме: Коля и Андрюха, Геныч и Валера Счастье нам устроили к зиме.

x x x

Вновь мы на Кубани встретились с Андреем, И опять нормально все пошло: Все, чего мы хочем, мы теперь имеем Девочек, закуску и бухло.

Мы не посещаем никакую службу Все нам и без этого дают. Потому и верим мы в мужскую дружбу И не верим больше в честный труд.

Снова мы нормально начали питаться, Снова стали много выпивать. Вновь мы научились в девушек влюбляться, Научились песни распевать.

А когда мы песни наши распеваем, Об Андрюхе думаем всегда. Мы ему все песни наши посвящаем, Наша друба – это навсегда.

Ты уж извини нас, брат, за эти слезы, Удержаться нам от них нельзя. Не нужны нам деньги, почести и розы, А нужны лишь добрые друзья.

Припев: Эх, Андрюха, нам ли быть в печали, И гармонь свою не доставай Просто прикажи нам, чтобы мы сыграли, Сам же лишь культурно отдыхай.

песни о Краснодаре – поездка в ноябре-декабре 1999 г.

Андрей Добрынин

Пульсирующие звуки, Которые бьют в упор, Прыжки, воздетые руки Короче, полный набор.

Плюю на ваши ужимки, На драйв дурацкий плюю. Как на размытом снимке Я вижу душу мою.

В молочных пятнах тумана Там все застыло навек Уж так я устроен странно, Такой уж я человек.

Фигуры женщин в тумане И плоский берег морской Не вашей гитарной рвани Нарушить этот покой.

Прости мне, Боже, презренье, Но поздно в мои года Никчемное оживленье И ясность вносить туда.

1999

Андрей Добрынин

Мой читатель, дрожи, холодей, негодуй Я поведаю много ужасных вещей: Есть в Монголии червь под названьем "бхуржуй" Он скрывается средь исполинских хвощей.

Ибо много в Монголии этих хвощей; Сам бхуржуй – как обрезок говяжьей кишки; Он усажен скопленьями гнойных прыщей, Там и сям меж которых торчат волоски.

Выгибается в скобку ослизлая мразь, А потом распрямляется – так и ползет , И уж если она на бархан взобралась Дальше катится вниз, приминая осот.

Весь лоснится бхуржуй, среди стеблей ползя, Сам себя подгоняя толчок за толчком. Все места, где его пролегает стезя, Он стремится забрызгать зловонным дерьмом.

Мерзкий червь не имеет ни глаз, ни ушей Лишь один вислогубый прожорливый рот, И коль чует тепло – хоть овец, хоть мышей То ползет на тепло и отравой плюет.

Может он переплыть Керулен и Онон, Если где-то почует живое тепло. По исконным монгольским понятьям бхуржуй Воплощает в себе Абсолютное Зло.

Описал его первым писатель Ли Юй, А потом это слово в Европу пришло, Ибо поняли люди: бхуржуй и буржуй Одинаково есть Абсолютное Зло.

До Москвы эти гады давно доползли, В "мерседесы" залезли и ездят на них И стремятся давить нас, хозяев Земли Тех, что ходят пока на своих на двоих.

Разве наш европейский буржуй не таков? Ну конечно, таков, ибо он ядовит, Изъясняется только посредством плевков И при этом всегда безобразен на вид.

Наш буржуй точно так же духовно безглаз, Точно так же духовного слуха лишен. Но однажды напьется страдающий класс А он пьет, как известно, отнюдь не крюшон.

Андрей Добрынин

И утратит тогда свое действие яд, И буржую уже не помогут плевки, И по всем мостовым застучат, загремят Трудовые, поношенные башмаки.

Коль буржуя настигнуть в обувке такой Лишь вонючая лужа останется там, А другие пусть слышат со смертной тоской Тяжкий топот, гремящий у них по пятам.

1999

Андрей Добрынин Для нас пройти сквозь женское презренье Как сквозь зловонный, но целебный душ. Он начисто смывает самомненье И потому целителен для душ.

Ты думал, что духовные свершенья И воспитанье светское к тому ж Тебя спасают от пренебреженья И отнимают шансы у втируш.

Однако же втируша торжествует Духовность для него не существует, Но ведь она и дамам не нужна. Весь дамский интерес – в материальном, Лишь с этим пониманием похвальным Тебе, дружок, победа суждена.

1999

Наш Орден не дремлет на важном посту, А где же наш пост? Да считай, что везде. Летали намедни мы тут в Элисту, А завтра окажемся в Караганде.

Поездка задумана в город Балхаш Казахи и немцы там дружно живут, И Орден настолько им нравится наш, Что мы их не вправе не вставить в маршрут.

Хиреет степняк без хороших стихов, Без них угасает суровый тевтон, Однако наш Орден отнюдь не таков, Чтоб бросил друзей без содействия он.

Я нежно гляжу на своих пацанов: Как много нам вместе пришлось пережить! Но если физически Орден не нов, То все-таки сможет еще послужить.

Он сможет спасти от житейской тщеты Великое множество умных людей, И если наш путь устилают цветы, То мы это все заслужили, Андрей.

1999

Андрей Добрынин

Зачем ушла из жизни ты так рано, А если так – зачем вообще пришла? Зачем немолодого уркагана До нервного ты срыва довела?

Зачем ты возражала не по делу, Оспаривала все его слова? Поэтому все время и болела Его немолодая голова.

Ему не помогала даже водка От этой заболевшей головы. Не мог уже простейшую разводку Он выполнить для коптевской братвы.

Он восемь лет ложил по тундре шлалы И никогда не кланялся менту Не для того, чтоб выносить скандалы И трения различные в быту.

И вот в твоей груди зияет рана И дым клубится около ствола... Зачем ушла из жизни ты так рано, А если так – зачем вообще пришла?!

1999

Андрей Добрынин

Все новогодние подарки Мне словно мертвому припарки, Я принимаю лишь одно Родное хлебное вино.

Конфеты, фрукты и печенье Во мне рождают отвращенье, А вижу водочки бутыль И забываю про костыль.

Зачем костыль, зачем пилюли, Коль вы стакан уже махнули, Коль все и в теле и в душе Пришло в гармонию уже?

Я пожимаю руку пылко Тому, кто мне принес бутылку, Я низко кланяюсь ему, А иногда и обниму.

А обниму – так и ощупаю, Но не с какой-то целью глупою, А с затаенною надеждой Найти бутылку под одеждой.

Зачем скрывать свои запасы? Так поступают пидорасы, А настоящий сильный пол Все выставляет враз на стол.

Увидев эту батарею, Я напиваюсь всех быстрее В мои года пора спешить Как Данко, как Корчагин жить!

Во мне к вину моя приверженность Вдруг родила самоотверженность Хочу я подносить снаряды К орудиям на баррикады.

Все надо распатронить в крошево! Что ждать нам в будущем хорошего? Мозги людские угасают, Зато везде дисплей мерцает.

Огонь открыть немедля надо Греми, родная баррикада, Чтоб не пустить в Россию третье Буржуйское тысячелетье.

1999

Андрей Добрынин

За полсотни зеленых хотел обмануть меня друг, Перед ним я, видать, не имею весомых заслуг, Раз полсотни зеленых иль тысяча триста рублей Оказались весомей сомнительной дружбы моей.

Да, чего в наше время за деньги нельзя предпринять! Одного я хотел бы – маленько расценки поднять. Или дружба поэта – товарец настолько гнилой, Что сбывать ее надобно с рук поскорее долой?

Ну а ежели вдуматься – правильно друг поступил, Что мог взять он с писаки помимо бумаг и чернил? Глядь – а тут пятьдесят полновесных заморских монет! Для каких-то сомнений и почвы тут, собственно, нет.

Так прощай же, дружище! Ты был, разумеется, прав, Но такой у меня подозрительный, тягостный нрав, Что подобныых друзей, воспитавших в себе правоту, Безопасней, по-моему, впредь обходить за версту.

2000

Андрей Добрынин

Мы с другом Коляном неделю бухали, Мы выпили триста бутылок сивухи, Но чем безобразнее мы опухали, Тем ярче цвело просветление в духе.

Колян, приблатненный веселый бездельник, Враждебный малейшей житейской заботе, Профаном в поэзии был в понедельник, Но начал в стихах разбираться к субботе.

Все то, что я создал в течение жизни, Успел я ему прочитать за неделю. Сказал он:"Херня происходит в отчизне" И злобно глаза у него заблестели.

Сказал он:"Возьми ты, к примеру, Чубайса Он все развалил и опять в шоколаде, Но как ты, братан, над стихами ни парься, Тебе не помогут кремлевские бляди.

На цирлах они перед Путиным ходят, А лучших людей за людей не считают. На джипы себе они бабки находят, Тебе же на закусь и то не хватает.

Но ты не волнуйся – я понял теперя: Поэзия – страшная сила, в натуре. Пускай торжествуют кремлевские звери Мы скоро на ихней потопчемся шкуре.

Их всех ожидает глубокая жопа Та жопа зовется народным презреньем. Андрюха, как только закончится штопор, Пульни в них презрительным стихотвореньем.

Да так приложи, чтобы долго чесались! Я знаю, ты можешь,– мочи, не стесняйся! Мы все с пацанами тогда обоссались, Когда ты читал нам в пивной про Чубайса.

Колян помолчал, заглотнув полстакана, И робко добавил:"Чтоб телки балдели, Отдельно еще напиши про Коляна Про то, как мы классно с тобой посидели".

2000

Андрей Добрынин

Я был кандидатом наук И членом Союза писателей За это дала мне страна Жилищные льготы немалые.

И вдруг я на днях узнаю, Что наши козлы-реформаторы Все льготы списали в архив И льготы отныне не действуют.

Какой же нам, собственно, прок Тогда защищать диссертации, Зачем становиться тогда Талантливым крупным писателем?

Как все, я не очень любил Изгадивших все реформаторов, Но после таких новостей Я их разлюбил окончательно.

Лишь тут я внезапно прозрел И понял ужасную истину: Средь нас, простодушных людей, Повсюду живут реформаторы.

Живут они вроде как все, Но лишь до известного времени, Когда им дозволят крушить, Курочить и грабить отечество.

А как от приличных людей В толпе отличить реформатора? На этот уместный вопрос Я так вам отвечу по опыту:

Не надо его отличать, Он сам ото всех отличается, Поскольку мозолит глаза, Все время торча в поле зрения.

Умение складно болтать Присуще всем этим молодчикам, Но главное, что их роднит,Лицо неестественно честное.

Кричу я народам земли: Страшитесь их подлого племени, Едва реформатор возник Смутьяна хватайте немедленно.

Андрей Добрынин

А несколько сот нахватав, В фургонах везите их за город, Свалите в глубокий овраг, А сверху полейте соляркою.

А там уже как бы сама Рука к зажигалке потянется, А дальше бессильны слова, Но будет воистину весело.

2000

Андрей Добрынин

Чужие сочиненья править, Чужие строки исправлять Не может это нас прославить, Но может греть и забавлять.

Коль ты мужчина и редактор, А не мокрица и слизняк, То ты прокатишься, как трактор, По сочиненьям всех писак.

Красоты, образы, сравненья, Что там и сям торчат, как хуй, Выравнивай без сожаленья, Без всякой жалости трамбуй.

И на открывшейся равнине Ты захохочешь – потому, Что возвышенья для гордыни Здесь не найти уж никому.

Никто глумиться над собратом Уже не сможет больше здесь, И борзописцам нагловатым Придется поумерить спесь.

Будь ты поэт или прозаик, Будь ты лощеный сценарист, Будь пишущий про мелких заек Натуралист-анималист,

Все на пространстве ровном этом Постигнут суть моих идей, Обласканы, как мягким светом, Исконным равенством людей.

2000

Андрей Добрынин

Я не донес до дому пиво И умер с незалитой жаждой, Но мир покинуть так красиво Сумеет далеко не каждый.

В автомобильной круговерти Я вдруг застыл оторопело: Твое лицо, как ангел смерти, Ко мне стремительно летело.

Как будто послано пульсаром, Неслось небесное созданье, Чтоб страшным сдвоенным ударом Впечататься в мое сознанье.

Сломались ноги, сухо щелкнув, И хрустнула грудная клетка Так грудью в бок седого волка Борзая ударяет метко.

Исполнив кукольное сальто, Лежал я, перекручен криво, И кровь на противне асфальта Беззвучно вытесняла пиво.

Тянул я руки к незнакомке Из-под колес автомобиля, Хоть ребер острые обломки Насквозь мне легкие пробили.

Пусть клокотала кровь в трахее, Пускай затапливала бронхи Я постигал любовь ахеян К губительнице-амазонке.

Вздохнуть пытался я напрасно, Откашливаясь, брызгал кровью, Но постигал, что смерть прекрасна, Коль причиняется любовью.

Дозволь любви избрать орудье И вид смертельного эксцесса, На меч ли ты наткнешься грудью Или на бампер "мерседеса".

Пусть я в пыли скончаюсь молча Безродной, безымянной пьянью, Но не вкусив ни капли желчи Из чаши разочарованья.