Текст книги "Звездный Бобо"

Автор книги: Андрей Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Андрей Степанов
Звездный Бобо

Сказочная повесть

Андрей Дмитриевич Степанов родился в 1965 году. Окончил СПбГУ, работал в Южной Корее, США, Финляндии. В настоящее время преподает на кафедре истории русской литературы СПбГУ. Живет в Санкт-Петербурге.

Hад бескрайним простором Азии, над огромным ее Восточным рынком воцарилась ночь, что казалась с земли черным бархатом без складок. Беспросветна была эта ночь для слабых глаз человека, только узкий лунный серп сиял им во тьме. Но если бы взглянул человек в могучее шайтанье око – в умную зрительную трубу, подаренную миру проникновенным Абд аль-Хасаном, то увидел бы он: кипит черное небо, как Восточный рынок по пятницам.

Увидел бы он, как вьются близ Земли мириады огней, словно стайки разноцветных мотыльков у драгоценной лампы. Вот танцуют золотые блестки – это резвятся беспечные ангелы. А вот проносятся мимо них красные искры – это мелкие шайтаны спешат с поручениями от серьезных бесов к серьезным бесам. Увидел бы вооруженный глаз, как в страхе кидаются прочь от шайтанов робкие мотыльки-силаты, что порхают только вблизи Луны и спускаются передохнуть на ее серебряные поля. А ночь длится, лунный серп забирается все выше, и, кажется, уже на самый край неба поднялся он. Но нет у неба края – высоко, гораздо выше Луны, несутся красные искры. Они летят туда, где крошечные бесенята швыряют друг в друга ледышки-кометы и с хохотом ныряют в серные гейзеры кипящих планет. И еще выше летят – туда, где тишина и холод, где вечный вихрь несет по кругу тихие души сорвавшихся с моста в рай. И еще выше – туда, где медленно и важно плывут во мгле синие ледяные планеты. А дальше нет пути, там, в совсем уже необозримой вышине, – горячие, тяжелые и неподвижные звезды, приют ифритов, над ними облака гиацинтового газа, над ними Великая Стена, а уже за ней, говорят, ближняя дача Аллаха.

Мелкий шайтан Бобоназаров лежал на земляном полу в своей каморке на Восточном рынке, глядел на звезды в окошке под потолком и тяжко вздыхал. Он знал: не бывать ему больше на небе, не мчаться в гуще бесовских легионов под разноцветными звездами. Вот уже год прошел с той ночи, когда отправили Бобоназарова в вечную ссылку. Ахнули силы небесные, когда сам могучий Джибрил взял шайтана за шиворот, сказал ему краткое, но крепкое слово и, широко размахнувшись, швырнул на Землю. Чиркнула по небосклону красная искорка – рухнул шайтан в пожарный водоем. А когда вылез на берег у самого рынка, то отряхнулся, как мокрая собачонка, лег на землю – и заскулил. Ибо знал шайтан Бобоназаров, как тернист путь низвергнутых на Землю: обычно они не имеют собственных домов и питаются запахом шаурмы.

Так бы и было с ним, если бы не милосердие великого Шаддада, демона второй категории и амира Восточного рынка. Пригрел амир ссыльного, дал ему достойную беса работу, дал одежду и обувь, дал зарплату и человеческий вид. И даже служебную жилплощадь дал – с видом на небо. Целый год честно служил шайтан амиру: разгонял мух на рынке, пугал толстых прожорливых гулей, гонял худых и голодных русских чертей, и все у него было хорошо.

Все у него было хорошо, пока не встретил он сладкую Лейлу.

У амира была дочь Лейла, дева с вечно потупленными очами, которую никогда не касался ни человек, ни джинн, стройная, как дерево кипарис, что растет к югу от Восточного рынка. Каждый день ходила прекрасная Лейла через весь ароматный рынок за водой к чистому колодцу Хуляль. И вот увидел однажды шайтан Бобоназаров, как идет Лейла за водой к колодцу Хуляль, и сильно ударило ему в грудь его маленькое сердце. Девять дней молчал он, как рыба, лишь поскуливал, провожая взглядом легкую ее фигуру, а на десятый день обрел язык шайтана слова любви. И сказал шайтан:

– О!..

А больше ничего не сказал. Слишком кратко было слово любви, и с удивлением посмотрела на него прекрасная Лейла.

– Кто ты такой? – спросила она.

– Как ты прекрасна… – только и сумел выдохнуть он в ответ.

Улыбнулась Лейла и поправила паранджу.

– Стало быть, ты шайтан, раз это видишь. У папы работаешь?

– Да, у папы твоего, слава ему.

– А категория у тебя какая?

Шайтан потупил взор и шепнул чуть слышно:

– Восьмая…

– Эй, не смущайся! – ободрила его Лейла. – Ну подумаешь, восьмая. В шайтане разве это главное?

Бобоназаров поднял голову.

– А что в шайтане главное? – спросил он с надеждой.

– Ну, как тебе сказать, чтобы ты понял… В шайтане самое главное – это демонизм. Понимаешь?

– Я понимаю. Да только нельзя мне злые дела делать, ссыльный я. Даже летать теперь не могу…

– Ах ты, бедненький! – пожалела его Лейла.

– Но зато я превращаться могу в кого хочешь. Вот смотри, какой вид…

И Бобоназаров повернулся в профиль, чтобы возлюбленная смогла как следует рассмотреть его человеческий вид.

– Вижу, вижу… – улыбнулась Лейла. – Ну, и в кого ты так вырядился? Что это за клоун на тебе?

– Это не клоун, – обиженно сказал шайтан, наматывая локон на палец. – Это Майкл Джексон, певец такой красивый, с Западного рынка.

– Э… Все-таки ты не понимаешь. Ну вот смотри. Снаружи ты певец – молодой, красивый. А если посмотреть на тебя духовным взором, то сразу видно, что у тебя облезлый хвост и маленький пятачок. И пахнет от тебя бараньим салом и шайтаньим потом.

От слов жестокой красавицы шайтан покраснел так густо, так густо, что сразу стало ясно, что он не Майкл Джексон. Но что же делать? Ну не ходить же в поросячьем виде – с кругленьким пятачком и на кривых ножках? Эх, жизнь! Шайтан так расстроился, что даже произнес про себя заклинание, от которого черти проваливаются под землю. Но ничего у него, конечно, не вышло: нет силы у ссыльных.

А Лейла загадочно улыбнулась под своей паранджой и спросила:

– А как тебя зовут, Майкл Джексон?

– Бобоназаров, – шепнул шайтан.

– А по имени?

– Нурбобo. Можно просто Бобo.

– Послушай, Бобо… Ты ведь хочешь, чтобы я тебя полюбила, да?

На это шайтан ответил:

– О!..

А Лейла вдруг посмотрела на него с большим подозрением и приказала:

– А ну, скажи еще что-нибудь!

– Смотрящий на тебя не насытится! – с жаром выпалил шайтан. – Зачем сердце мое украла?

– Слушай, Бобо, давай договоримся: ты будешь говорить по-человечески, ладно? Ну что ты то мычишь, то каким-то звездным языком разговариваешь?

– Я думал, тебе понравится… – снова смутился шайтан.

– Ну, хорошо. Так ты хочешь, чтобы я тебя полюбила?

– Хочу!

– Тогда слушай меня внимательно. Я могла бы тебя полюбить, Бобо, если бы ты… Знаешь что?..

– Что?!

– Если бы ты мне достал… Знаешь кого?..

– Кого?!

Тут сладкая Лейла огляделась по сторонам, а потом наклонилась к самому уху шайтана, обдала его запахами рая и прошептала:

– Ёшкина-кота!..

Отодвинулась и посмотрела испытующе.

– А кто это? – оторопел шайтан. – Ёшкин – это из ёшек, что ли? С Западного рынка?

А Лейла улыбнулась мечтательно и ответила кратко:

– О!..

Шайтан подумал немного, а потом сказал:

– У меня важный вопрос возник. Зачем тебе Ёшкин-кот?

– А просто так. Я его буду гладить, гладить, гладить – до тех пор, пока мне скучно не станет. И вот тогда, Нурбобо Бобоназаров, приходи ко мне со своим «о!», и я полюблю тебя, может быть.

Рассмеялась, подхватила свой кувшин и умчалась легкой побежкой газели.

* * *

А Бобоназаров поплелся к себе в каморку, лег там на земляной пол и уставился в небо. Даже на работу, мух разгонять, не пошел, так и лежал весь день неподвижно.

Сгустилась ночь, а шайтан все смотрел на звезды, шептал имя ночи – Лейла, и прожигали чужую землю шайтановы слезы. Лежал, мычал, мечтал и плакал. Только под самое утро, когда в глазах уже замелькали разноцветные искры, повернулся на бок, подложил хвост под голову поудобнее и стал засыпать. Но как только слетел к нему первый легкий сон, как только поплыл у него над ресницами прелестный образ капризной красавицы – в этот самый миг разнесся на всю округу первый крик муэдзина.

И все на небе замерло, потускнело, побледнело и, чуть помедлив, погасло. Пропал Небесный Базар, проснулся Восточный рынок. Загудели машины, заревели ишаки, принялись прочищать свои глотки утренней перебранкой торговцы мылом, золотом, хашишем, персиком, халвой, гранатом и гранатометом.

– Э… – сказал сам себе шайтан. – Теперь не уснешь. Вставать пора!

Он встал, протер свой пятачок водой из чистого колодца Хуляль, причесал все свое маленькое тело, аккуратно почистил клыки зубной щеткой и открыл шкаф. У каждого шайтана есть дома такой шкаф: там висят на железных крюках человеческие обличья на любой вкус. Любой вид может принять сосланный на землю, вот только роста себе он прибавить не в силах.

Шайтан Бобоназаров вознес хвалу великому Шаддаду за его щедрость, а затем призадумался: что же надеть в такой важный день? Майкла Джексона сразу в угол зашвырнул, плюнул на него и даже копытом его пнул. Долго думал, долго перебирал, а потом решительно натянул на себя Чарли Чаплина, бродягу такого смешного, улыбнулся сам себе в зеркало и вышел, играя тросточкой, на подметенные и обрызганные водой улицы Восточного рынка.

Путь шайтана лежал к Северным воротам. Надо было спросить совета у друга: что же теперь делать с этой любовью?

* * *

Джинн седьмой категории Ашмедай, охранник зала игровых автоматов, сидел на стуле у места своего служения и читал журнал «Рыбалка на Руси».

– Ай! Малыш Бобо! – обрадовался он, увидев шайтана. – Здравствуй, друг, ну куда ты пропал? А зачем такой бедный вид нацепил? Тебя, наверно, Шаддад, слава ему, с рынка погнал? Да шучу я, шучу… Ну, не грусти, брат, кому сейчас легко. Вот смотри, что умные люди пишут: рыба на Северо-Восточном рынке, пишут, гниет теперь не только с головы. Ты представляешь?

– Ашмедай, мне совет нужен, – тихо сказал Бобоназаров.

Охранник поправил служебную бирку на белоснежной рубахе, потрогал галстук, а потом вдруг ощерился, как зверь, и изо рта у него выкатились два острых клыка.

– Совет хочешь, да? – спросил он грозно. – А кровавую жертву ты мне принес?!

– Слушай, Ашмедай, ну мы же друзья, да? Ну какая такая кровавая жертва? Угомонись, брат, прошу тебя! Дай мне совет, ведь ты давно живешь на этой Земле.

Ашмедай тут же спрятал клыки и добродушно рассмеялся.

– Да шучу я, шучу… Ты, малыш Бобо, совсем шуток не понимаешь. Какой-то ты стал неправильный, словно и не демон совсем. Ты, наверно, влюбился, Бобо. Скажи, влюбился, да?

– Влюбился.

– Говори в кого, я любопытный.

– В Лейлу я влюбился, Ашмедай. В прекрасную сладкую Лейлу.

От этих слов смех мигом оборвался, и джинна перекосило сразу во все стороны.

– В дочку Шаддада, слава ему? Бобо, скажи, что ты шутишь!

– Эх, Ашмедай, Ашмедай… Шучу? Конечно, шучу. Забудь об этом.

– Уф… Нет, ты не шутишь, Бобо. Говори тише, пожалуйста. Ты же знаешь, что у игровых автоматов тоже бывают уши… А куда ты идешь так рано?

– Да вот решил отпуск взять за свой счет. А может, совсем уволюсь.

– Уволишься? Слушай, а ты головой не стукнулся, когда падал, нет? Э… Брось дурить, служи Шаддаду. Шестую категорию дадут, хвост с кисточкой носить будешь!

– Не хочу я кисточку.

Ашмедай огляделся по сторонам, а потом наклонился и горячо зашептал Бобоназарову в самое ухо:

– Я знаю, чего ты хочешь, Бобо. Ты, наверно, думаешь – дочку замуж возьмешь, Шаддад тридцать процентов акций даст, да? А русский шиш ты не хочешь? Он тут планерку проводил, говорит: дочку мою не слушайте, у нее ум улетел, она мильтoнов каких-то начиталась… Какой такой мильтон – я не знаю. Но ты дальше слушай. Он потом говорит: а кто из вас на нее глаз свой положит – в желтую жабу превращу. Так и сказал!

И джинн сделал большие круглые глаза – точь-в-точь как у желтой жабы.

– Мне все равно, Ашмедай, – ответил шайтан.

Охранник посмотрел на него, как на помешанного, и развел руками.

– Уф-ф… Ну, тогда я не знаю, что тебе сказать. Да что ты от меня-то хочешь, Бобо?

– Совета хочу. Мне силу вернуть надо, понимаешь? Ну хоть немного, хоть чуть-чуть. Без силы мне теперь не жить. Вот ты и скажи: кого из больших демонов надо просить, чтобы силой поделился?

Ашмедай оглянулся на игровые автоматы, почесал затылок невидимым хвостом, еще раз оглянулся – и принялся объяснять.

– Ну, ладно, слушай. Я тебе секрет скажу. Наших демонов там, наверху, почти не осталось, всех скинули. Ты, наверно, думаешь, что ты один такой, да? Нет, почти всех наших, у кого большая сила была, Джибрил на Землю покидал, они теперь по разным рынкам прячутся. А западных демонов на небе давно нет, ёшки на своем рынке все силы собирают, потому что у них гонка вооружений. Всю Землю захватить хотят, гады!

И Ашмедай сплюнул в правую сторону.

– Так кто же наверху остался? – спросил Бобо.

– Там теперь русские командуют.

– Значит, русских просить надо?

– Э… Не так все просто. Попросить-то можно…

– А кто у русских самый сильный?

– Погоди, еще секрет скажу. На этой Земле, Бобо, сила демона от призыва зависит. Ну, короче, чем чаще люди демона зовут, тем демон сильней становится, понимаешь?

– Понимаю. А кого русские чаще всех зовут?

– У русских самые главные – демоница Айблад и архидемон Идинах. Но у них такой рейтинг, брат, такой рейтинг… На всех рынках их теперь призывают. Нет, Бобо, даже не проси меня… Да и страшно же! Ты только представь, что к нам на рынок сама Айблад явится… Ай!..

И Ашмедай зажмурился.

– А этот… второй? – шепотом спросил шайтан.

– А этот второй вообще скрывается. Ушел куда-то и как в воду канул, никому уже целый год не являлся. Говорят, что он на Земле под другим именем живет… Но об этом – тс-с-с!..

– Послушай, но ведь у русских есть демоны и поменьше, – осторожно приступил к самому главному Бобоназаров. – Вот я тут слышал на базаре, есть такой Ёшкин-кот. Говорят, демон такой небольшой, вроде нас с тобой…

– Вроде нас с тобой? Не обижай меня, брат. Ёшкин-кот – это что, демон? Это так, дух-помощник, тьфу на него. Он даже без категории совсем. А потом смотри, что пишут вот в этом толстом журнале: оказывается, год назад русские попы Ёшкина-кота заманили, в мешок его – и на Западный рынок продали!

– Русские попы? Почему ты все время смеешься надо мной, Ашмедай? Русские попы… Да кто у них кота купит?

– Мне не веришь, сам почитай. Вот читай, что пишут, – и Ашмедай протянул другу журнал. – Вслух читай давай!

Бобо взял журнал и прочел на указанном месте:

– «Сегодня исполняется ровно год с того дня, как так называемый Ёшкин-кот был продан зеленому немецкому архидемону Ёшке-фишеру…»

– За миллион продали, – добавил Ашмедай. – Ты представляешь?

– А зачем фишеру такое дорогое домашнее животное? – с недоумением спросил Бобо.

– А затем, что этот кот – рыболов. Фишер рыбу ловить любит, прямо как я, а кот ему помогает. И знаешь, как они ловят? У-у, ты не знаешь как. Дай сюда журнал! Сейчас найду… Во. «Чис-то э-ко-ло-ги-че-ская лов-ля ры-бы». Ты не поверишь, что они там творят! Вот слушай, что пишут…

Ашмедай явно собирался прочесть по слогам всю статью про кота-рыболова, но Бобоназаров его перебил:

– Ашмедай, друг, скажи мне правду: а как туда попасть, к этим ёшкам? – выпалил он внезапно. Спросил – и сразу почувствовал, как ухнуло куда-то вниз его сердце.

Ашмедай посмотрел на него совсем не дружески, и изо рта у него снова показались клыки. Подрожали немного, потом спрятались.

– Бобо, давай помолчим вместе, – ответил джинн очень серьезно.

– Но ты их сам-то видел когда-нибудь, ёшек этих? Может, говорил с ними? – не отставал Бобо. Минутная слабость прошла, и теперь он чувствовал в себе готовность идти до конца.

– Говорил? Я? – изумился Ашмедай. – Я с ними не разговариваю, понял-нет? А если что, разговор короткий будет! Вот вчера ходил тут один…

– Ёшка? Торговец, наверно?

– Да уж наверно… Тоже все про больших демонов спрашивал, что да как.

– Ну и что?

– Ну, я его сожрал на всякий случай. А что? Шаддад разрешает. Э… Не о том ты думаешь, Бобо. Ты меня слушай. Я тебе скажу, что надо делать, если ты хочешь у русских демонов силы просить. Тебе русский муддарис нужен. Есть у нас на рынке один такой, Миша его зовут.

– Слушай, Ашмедай, ты меня совсем не уважаешь, да? Зачем шутишь все время? Как может быть русский муддарис?

– Э… Ты дослушай сначала. Это он теперь муддарис. А раньше он омон был, с воинами Аллаха сражался, медаль имеет. А когда пришел с войны к себе на русский рынок, то посмотрел вокруг духовным взором – и сразу Айблад позвал. Потому что если посмотреть вокруг духовным взором, брат Бобо, то кругом одни ёшки. А бойцов нет. Нет бойцов, брат! Шаддад, слава ему, со всеми дружит, со всеми торгует. А попы – что русские, что наши – только кота в мешке на экспорт продают. И вот когда Михаил-бабa все это понял, то он позвал Айблад. Что она ему такое сказала – я не знаю. Но как только он с ней поговорил, то достал финский нож, сделал себе чик-чик-о-ё-ёй – и встал за Русь правоверную. А потом сразу к нам на Восточный рынок перебежал. Да ты сам все увидишь. Ступай в баню!

– Какую еще баню?

– Ну, вон там, за воротами. Ну, на углу, где две собаки на солнышке греются, видишь? Он всегда в той бане сидит, в воде. Говорит, ёшки воды из чистого колодца Хуляль боятся. Правда, нет – я не знаю.

Бобоназаров опустил голову, задумчиво нарисовал тросточкой на песке знак вопроса, а потом решительно стер его неуклюжим своим башмаком и сказал:

– Ладно! Я схожу. А ты тут пока присмотри за мухами, будь другом.

– Хорошо, хорошо, ты не волнуйся, Бобо.

* * *

Муддарис Миша Евстигнеев сидел в ванне с горячей водой посреди пустого банного зала. На голове у мудреца была белая чалма с подвернутыми концами, в одной руке он держал наполовину обкусанный огурец, а в другой – толстую книгу.

– Учитель подобен хозяину дома, – читал он вслух с выражением, – а тот, кто хочет встать на прямой путь, – его гость. Этот несчастный никогда и домов-то не видел. А теперь он входит в богатый дом и видит богатое место, предназначенное для сидения, и спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а это что такое?» А хозяин отвечает гордо: «А это такое место, где сидят…»

В этот момент в дверь просунулась голова в котелке. Миша остановился.

– Блин, ну кого там опять шайтан принес? – сказал он недовольно. – Я же велел никого в баню не пускать!

Бобоназаров вежливо приподнял котелок, вышел бочком из-за двери и поклонился так, как кланяются только шейхам.

Миша усмехнулся.

– Ну, здравствуй, маленький человек! – сказал он совсем другим, важным тоном. – Сделай честь вон той пустой шайке – присядь на нее и скажи, как тебя зовут и чего ты хочешь.

– Моя фамилия Бобоназаров, достопочтеннейший бабa, и я хотел бы услышать от твоей мудрости совет: как мне быть с моей горькой жизнью?

Сказав это, шайтан еще раз приподнял котелок, сел на краешек перевернутой шайки, сложил руки на животе в знак почтения и приготовился слушать, что скажет муддарис.

– Где-то я тебя уже видел, – задумчиво сказал Миша, оглядывая гостя. – Ты в кино, часом, не снимался?

– Нет, – ответил Бобоназаров, осторожно убирая невидимый человеку хвост подальше от шайки с кипятком. – Там, где я работаю, кино даже и не смотрят.

– Это хорошо, – кивнул муддарис. – Никогда не кушай ту дрянь, которую на Западном рынке пекут, и твоя жизнь станет слаще. Вот тебе и совет! Ты же хотел совета?

Сказав мудрость, Миша сразу подобрел и даже улыбнулся. Но тут взгляд его упал на шайтаний хвост, и улыбка исчезла. Он отложил книгу, протер глаза краем чалмы и посмотрел на хвост еще раз.

– А чего это у тебя? – спросил он, указывая пальцем.

– Это? Тросточка.

– Нет, не тросточка.

Мудрец наклонился, взял в руку хвост, пощупал его и повертел, осматривая со всех сторон.

– Я говорю вот про это. Про твой длинный, кривой и облезлый хвост.

– Как? Мудрейший видит его?! – подскочил Бобоназаров и попытался вырвать чувствительный предмет.

Миша еще раз помял хвост, а потом отпустил его и принял величественный вид.

– Да, я вижу несомненное доказательство твоей нечеловеческой природы, – сказал он важно. – Я, брат, уже семь лет ничего не пью, кроме воды из чистого колодца Хуляль, конечно. И потому если я вижу хвост, то это стопудово хвост. А как говорит достомудрый ибн-Кассир, да услышат его золотые слова все нищие духом: протри глаза свои, и на одном из концов шайтаньего хвоста ты увидишь шайтана. Так что, выходит, ты шайтан и есть.

– Ты прав, о мудрейший. Я не человек. Я демон восьмой категории. Но твой совет мне очень-очень нужен, даже больше, чем людям…

Бобо съежился на своей шайке, ожидая самого худшего, и робко посмотрел на муддариса. Но вопреки его ожиданиям мускулистое лицо бывшего омона оставалось совершенно спокойным.

– Шайтан так шайтан, – равнодушно сказал Миша. – Шайтан не ёшка, чего вас бояться? Ну, рассказывай. Где ты тут обитаешь, если не секрет?

– Могут ли у меня быть секреты от шейха, который видит насквозь и людей, и джиннов? – с облегчением заговорил Бобо. – Я работаю здесь, на Восточном рынке, у Южных ворот.

– У Южных ворот? И что привело тебя в это нечистое место, где, впрочем, можно дешево купить «калашников»?

– Достопочтенный шейх знает и без меня: шайтанам полагается жить в местах, где грех стал обычным явлением… – потупился Бобоназаров. – Вот я и живу на базаре.

Миша недовольно покачал головой и погрозил ему недоеденным огурцом.

– Будь осмотрительнее в своих суждениях! – сказал он тоном сурового учителя. – Разве ты не знаешь, что в раю есть рынок, куда правоверные приходят каждую пятницу? А вот где ёшки будут добывать себе пищу после того, как их постигнет справедливая кара, в их книгах ничего не написано. Аминь. А кем ты работаешь?

– Ну, я… как бы это сказать… мухами занимаюсь.

– О! Значит, ты и есть повелитель мух?

– Выходит, что так.

Муддарис еще раз протер глаза.

– Гм… Но в чем же тогда твоя проблема, как говорят наши враги, да пожрет саранча всю их кукурузу?

Бобоназаров давно ждал этого вопроса. Он поднялся во весь свой крошечный рост, взгромоздился на шайку и раскинул руки в стороны.

– О мудрый, посмотри на меня духовным взором! – взволнованно заговорил он. – Я некрасив, и потому меня никогда не полюбит прекрасная Лейла. О, почему я не родился прекрасным земным юношей с благородным и страстным огнем в темных глазах? За какие такие грехи уродился я демоном, а потом еще пал на Землю и лишился сил? И вот теперь я влюбился, и так горько мне стало, о мудрейший, так горько! Потому что как ни стараюсь я изменить свой облик, духовный взор несравненной все равно видит и мой облезлый хвост, и мой маленький пятачок. Сегодня сказала она про это, и жизнь сразу стала для меня горестней вкуса алоэ и отвратительнее запаха воды гассяк. Дай же мне совет, кладезь мудрости, скажи: как вернуть чудесную силу, что была у меня когда-то? Подскажи, кто из близких тебе могучих русских духов, слава им, мог бы помочь моему горю и как мне их об этом просить?

Сказав эту речь, самую длинную во всей своей жизни, Бобо поклонился, прижал руки к сильно бьющемуся сердцу и замер в ожидании.

– Вот это да! – крякнул Миша. – Ни разу в жизни не видел такого чувствительного шайтана.

Он оживился, положил огурец поверх книги и уселся повыше в своей ванне.

– Да ты сядь, сядь! И не трясись. Сейчас решим твой вопрос. Скажи-ка мне для начала, повелитель мух: а богата ли твоя возлюбленная?

– О мудрейший, разве ты не знаешь, что Лейла – дочь калифа Шаддада, который владеет семьюдесятью пятью процентами акций Восточного рынка?

Услышав это, Миша вдруг подскочил так, что на пол хлынул целый водопад мутной воды.

– Так ты что про Шаддадову дочку мне тут заливаешь, косолапый?! – заревел он утробным голосом. – Про дочь этого ёшкина прихвостня, торгаша, который земной рай себе под хвост прибрать хотел?

– Ну, про рай я точно не знаю, я ведь здесь недавно, – забормотал Бобо, испуганно оглядываясь по сторонам. – Говорят, ему предлагали…

– Предлагали… Ёшки ему предлагали!

– Но он же отказался, – горячо вступился Бобо за своего благодетеля. – Он ведь что ответил? Говорит: ну куда я всех этих баб дену? У меня же семья… Нет, говорит, даром не надо!

– Даром ему не надо… – пробормотал муддарис сквозь зубы.

Он сдвинул чалму на лоб и прикрыл глаза мокрой рукой. Бобо понял, что шейх думает о вечном, и сразу успокоился. Он почтительно отвел глаза и стал ждать. Миша посидел молча минуты две, а потом поправил чалму, убрал с лица нехорошее выражение и снова принял величественный вид.

– Да, похоже, тебе не удастся соблазнить твою Лейлу мишурным богатством этого мира, – сказал он.

– Истина говорит устами шейха, – печально согласился Бобо.

Миша приставил палец ко лбу, подумал еще и вдруг навел этот палец, как дуло, прямо в лоб Бобоназарову.

– А ты вот что, – произнес он очень отчетливо, – ты на прямой путь вступи.

– Какой такой прямой путь?

– Прямой путь всегда один. Борьба с шайтаном.

– Да ведь я сам шайтан! – в отчаянии воздел руки Бобо, но тут же сник и добавил тихо: – Какой-никакой, а шайтан. Меня один раз даже камнями побить хотели.

– Это ничего, что ты шайтан, – успокоил его Миша. – Сейчас время такое – некогда разбираться, кто шайтан, кто не шайтан. Надо все здоровые силы на рынке собирать, понял-нет? Или мы, или ёшки. Вот ты шайтан. Это что значит? Это значит, что ты не ёшка. И это главное. Но при этом в тебе есть недостаток. У тебя внутри маленький такой ёшка сидит, понимаешь? Почувствуй этого ёшку в себе – и сразу начинай с ним бороться! И тогда сила к тебе вернется.

Услышав, что сила может вернуться, Бобо от радости чуть не обнял муддариса.

– О, мудрейший! Я знал, что ты мне поможешь. Умоляю, скажи поскорей: как мне почувствовать в себе ёшку?

Миша посмотрел на него с подозрением: ему явно не понравилась радость шайтана. Он еще раз сдвинул чалму на лоб, почесал в затылке, но потом все-таки принялся объяснять:

– Чтобы почувствовать в себе ёшку, ты должен вспомнить самую большую обиду в своей жизни. Вспомни своего злейшего врага – и ощетинься!

– Как это ощетинься?

– Духовно.

Шайтан закрыл глаза, напряг память – и вдруг живо представил, как его брезгливо, словно нагадившего котенка, брал за шиворот великий Джибрил. От этого воспоминания вся его шерсть стала дыбом, и человеческий вид сразу пропал. Теперь на шайке сидел не человек в котелке – сидело небольшое взъерошенное существо очень странного вида: с маленьким пятачком, с длинным хвостом и с копытцами, как у поросенка.

– Во, это уже лучше, – одобрительно сказал Миша. – Вспомнил?

– Вспомнил, учитель.

– А теперь представь себя самого на месте твоего врага.

Бобоназаров опять зажмурился и попробовал представить у себя за спиной огромные, разноцветные, пушистые крылья.

– Представил?

– Почти представил, учитель.

– А теперь сделай себе мысленно то самое зло, которое сделал тебе твой враг. И скажи про себя самое страшное слово, какое ты только знаешь. Тут большой выход энергии нужен, понимаешь?

Бобоназаров взял сам себя за шиворот и напрягся так, чтобы хватило сил швырнуть своего скрытого ёшку через всю Вселенную. Он набрал побольше воздуха, задержал дыхание, а потом вдруг рванулся вперед и завопил что было мочи:

– Айблад!!

Краткое слово, словно пуля, ударило в высокий потолок и рикошетом защелкало по всему банному залу.

Стены задрожали.

– Отставить! – гаркнул Миша, как настоящий омон.

Он выскочил из ванны, прикрыл срам двумя руками и замер, уставившись вверх. По бане перекатывалось гулкое эхо.

– Отставить! Отставить. Отставить… – повторял муддарис таким тоном, словно уговаривал кого-то успокоиться.

А Бобоназаров без сил опустился на пол, не открывая глаз, и по лицу его начала медленно расплываться счастливая улыбка.

Прошла минута, но никто не появился.

– Ты что же это делаешь, диверсант? – обратился наконец Миша к шайтану. – Ты хоть понимаешь, кого ты позвал, дубина волосатая?

Бобо отпустил свой загривок, открыл глаза, сел на полу и с улыбкой посмотрел на шейха. Вид у него был взъерошенный и совершенно блаженный.

– Получилось… – прошептал он.

– Что у тебя получилось?

– Я силу вдруг почувствовал. Как будто от земли оторвался. Невысоко так, метра на два…

– А раньше не мог, что ли?

– Ссыльным нельзя летать. Мудрейший, скажи мне скорей, что это было? Откуда у меня сила взялась?

– Откуда… От верблюда! Великая демоница тебя заметила, блин. Еще бы не заметить, когда так орут. Я же тебе сказал: про себя ругаться, про себя, понимаешь? Если бы не я, ты бы сейчас здесь жабой квакал за ложный вызов… Ну, все, хватит! Силу почувствовал, теперь вали отсюда и действуй!

– А что мне делать?

– Как что? Ёшек бить. Ты их теперь пятачком своим чувствовать должен. У вас на базаре чертова куча ёшек расплодилась, будто не знаешь! Давно пора там порядок навести…

– У нас? Ёшки? Нет, я никогда не видел. Наверно, торговцы приезжие. Ну ладно, я у Ашмедая спрошу.

– А это кто такой?

– А это демон один из охраны, друг мой. Он тоже с ёшками борется, как и вы, учитель.

– Да ты что? Почему не знаю? Ну, и как борется? Рассказывай!

– Ну, я не знаю… Он резкий такой, горячий, клыки вот такие. Как высунет их – только держись. Он свои эмоции сдерживать не умеет. Вчера вот ёшку одного сожрал ни за что…

– Как ты сказал? – внезапно нахмурился Миша. – Ни за что?

– Ну, то есть… Я хотел сказать…

Муддарис посмотрел на него так, словно впервые увидел, а потом вдруг ощерил редкие зубы и стал очень похож на Ашмедая. Он упер руки в бока и заорал:

– Как ты сказал? Ёшку ни за что сожрал?! Да ты не крутись, кучерявый, проговорился уже! В глаза мне смотреть, в глаза! Ага, все понятно. А я его тут учу, как дурак… Нет, нигде от вас не спрятаться! Одно спасение – в воде из колодца Хуляль сидеть.

Он злобно плюнул через правое плечо и полез обратно в свою ванну.

– Так вот почему многомудрый проводит так много времени в бане… – примирительным тоном сказал Бобо.

– Не только поэтому, – ответил Миша. – Я тебе сейчас объясню почему.

С этими словами он наклонился, взял двумя руками шайку с кипятком и опрокинул ее шайтану прямо на хвост. Бобо взвизгнул от страшной боли, вскочил и, жалобно поскуливая, завертелся на месте.

На лице муддариса не дрогнул ни один мускул.

– Правдиво сказано, – молвил он сурово, – что правильное омовение прогоняет шайтана. Иди отсюда, кучерявый, харе орать. Я тебя сразу раскусил. Иди и скажи своим в синедрионе: Михаил-Али – не фрайер. Нутром вас чую! Ступай и не забудь дать бакшиш гному, который на выходе сидит. Ходют тут всякие…

* * *

Ошпаренный шайтан ринулся к выходу огромными прыжками. У самых дверей он успел заметить какого-то коротышку с огненной бородой, вспомнил про бакшиш, но остановиться не смог. Он пронесся мимо стрелой – так, как, бывало, носился с поручениями в звездном небе.

– Стой! – заорал бородатый кассир. – Деньги давай!

Но Бобоназаров уже вылетел на улицу и, подвывая, заплясал на одном месте.

– Больно, больно, больно, больно… – причитал он, пытаясь поймать самого себя за хвост.