Текст книги "Мужчина для Ани"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Александр Новиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Я, видите ли…

– Ты кому, сука, мозги крутишь? – перебил, не слушая, Петрухин. Сейчас у него была простая задача – запугать, «закошмарить» Антона и перепроверить то, что он уже рассказал Купцову… Не исключено, что «под прессом» Старостин еще что-нибудь вспомнит. Такое случается. Особой надежды на это, правда, не было, но и не попробовать представлялось глупостью.

– Леонид Николаич! – жалобно позвал Антон.

– Ну что еще? – недовольно отозвался Купцов.

– Леонид Николаич! Я же вам все как на духу…

Э– э, голубь… Теперь-то веры вам нет. Раз уж солгали про записную книжку, то, может статься, и про все остальное солгали.

– Да я…

Петрухин снова ударил Антона записной книжкой по лицу и выкрикнул:

– Руки! Руки под «браслетки» давай. Старостин понял, вытянул вперед руки, и Дмитрий защелкнул на них наручники… Тяжела судьба гения!

***

Спустя еще полчаса партнеры покинули квартиру Старостина. Ничего нового из Антона вытянуть не удалось.

…Пока Петрухин работал с Антоном своими методами, Купцов тщательно изучил записную книжку и даже выписал из нее несколько телефонов. Затем он позвонил Константину Янчеву, представился сотрудником милиции, договорился о встрече. Леонид звонил из прихожей, сквозь дверь до него доносились «зверский» голос Петрухина и жалкий лепет Старостина. Купцов договорился с Янчевым о встрече и теперь, закурив, разглядывал свое собственное отражение в битом зеркале. Он докурил сигарету, аккуратно затушил ее в прямоугольной консервной банке из-под шпрот, встал и вернулся в комнату.

Увидев его, Петрухин «совсем озверел». Он резко поднял Антона с дивана. Затрещал ворот рубахи.

– Я тебя, падла, сейчас убью, – выкрикнул Петрухин и легонько стукнул Антона об шкаф.

– Дмитрий, – строго окликнул напарника Купцов.

– Леонид Николаич! – воскликнул Старостин. Купцов сейчас казался ему спасителем.

– Отставить, капитан, – скомандовал Купцов, и Петрухин «неохотно» отпустил свою «жертву».

Антон плюхнулся на диван, скрипнули пружины. Допрос, построенный на противопоставлении «злой» полицейский – «добрый» полицейский, – прием древний, как сам сыск, рутинный, но, невзирая на свою древность, по-прежнему эффективный в отдельных случаях. В первую очередь это относится к людям неискушенным, слабым, впечатлительным. Антон Старостин идеально подходил под эту категорию.

– Отставить, капитан, – скомандовал Купцов. – Выйди вон.

Петрухин вышел. Леонид снял со Старостина наручники, угостил сигаретой и прогнал его по кругу в третий раз. С тем же самым результатом, что и в первый… Теперь окончательно стало ясно: Старостин рассказал все, что знал. После этого партнеры покинули берлогу нечаянного наводчика.

Глава четвертая
ОРМ

Аббревиатура ОРМ расшифровывается как оперативно-розыскные мероприятия. Для человека, далекого от милицейской реальности, эти самые «мероприятия» являются тайной за семью печатями… Что-то в них есть загадочное и, если хотите, романтическое. За этими мероприятиями определенно видны тени Франсуа Видока и Шерлока Холмса, выдуманного Пинкертона и Пинкертона реального, тени Пал Палыча и майора Пименова… несть им числа.

{Авторы считают необходимым пояснить, что в каждой «паре теней» приведены один реально существующий (существовавший) человек, а другой – литературный или теле-, киноперсонаж.

Франсуа Видок – французский авантюрист, преступник, а позже полицейский и автор мемуаров. Шерлок Холмс – без комментариев.

Нат Пинкертон – герой многочисленных криминальных романов, имевших популярность в XIX и начале XX вв. Аллан Пинкертон – детектив, глава реально существующего до сих пор детективного агентства.

Пал Палыч Знаменский – не путать с Бородиным – герой советского детективного телесериала «Следствие ведут Знатоки». Андрей Пименов – более известен читателю и зрителю под фамилией Кивинов – автор милицейских романов, сам ранее сотрудник милиции.}

И ведь действительно все это так: есть и романтика, есть и тайна. Есть погони, задержания, засады и наружное наблюдение. Но есть и тяжелая, будничная, рутинная работа, которая в книжках и фильмах как-то затушевывается или просто обозначается. А на самом-то деле именно рутина составляет основу полицейской работы… Ножками добывается истина, ножками. И – языком. Ежели непонятно, то поясним: работа сыщика сводится к тому, чтобы ходить и разговаривать с людьми. А потом делать выводы. Верные или ошибочные.

Оперативно-розыскные мероприятия скучны и приносят разочарований не меньше, чем открытий. ОРМ – это огромный, неблагодарный труд с очень низким КПД. Бывают, конечно, удивительные случаи, когда удача сама идет в руки. Мы можем даже привести один фантастический, анекдотический, но совершенно реальный сюжет, имевший место быть в середине девяностых в одном из поселков Ленинградской области. А было дело так: один ловкач, кстати, несудимый и очень даже в глазах своих односельчан положительный, замыслил кражу из местного магазина. Замыслил и исполнил. И ведь очень толково обставился: и алиби себе организовал, и ложный следочек, который вел к его соседу – кстати, судимому, – оставил. Вот только наутро участковый пришел все равно не к соседу, а к нему… «Как? – спросите вы. – Как простой сельский Анискин вычислил злодея?» Мы можем, конечно, поинтриговать, покуражиться. Но не будем, раскроем тайну: среди похищенного (а похищены были сплошь продукты, курево и спиртное), был и мешок сахару. Так вот, злодей в темноте не заметил, что мешок имеет внизу ма-а-аленькую дырочку, сквозь которую… все правильно, читатель! Все верно. Сквозь которую сыплется песочек, сыплется и надежно обозначает маршрут нашего воришки. Почти как в сказке про Мальчика-с-пальчика. Но такой случай – редкость, приятное исключение из правила. А правило-то простое… простое, ребята, правило: ногами и языком. Языком и ногами. Так найдешь ты истину. Или не найдешь.

Петрухин поехал в кафе, Купцов – к художнику Янчеву. Встретились спустя полтора часа.

– Ну как? – поинтересовался Купцов.

– А никак… Буфетчица, кстати, хорошо запомнила Нюшку с Антоном, но совершенно ничего не может сказать про Андрея.

– А про азера?

– Не смеши, Леня. Там этих азеров – караул! Там же – Апрашка, там Сенная в трех шагах… Ты че, Лень?

– М-да… Что предлагаешь, Димон? Петрухин сказал: «Ха!» – и, вытащив из кармана коробок спичек, прочитал надпись на этикетке:

– Россия, Новгородская область, сто семьдесят четыре двести десять, г. Дивово, ОАО «Солнце», ул. Молодогвардейская, три.

***

До маленького городка Дивово на речке Кересть доехали меньше чем за два часа. Был уже пятый час вечера, и Купцов сказал:

– А ведь может статься, что не достанем никого в РОНО.

– Да я из-под земли… – сказал Петрухин. – Я че – зря сюда пилил сто двадцать верст? Вот уж фигушки!

Через пять минут партнеры вошли в приемную комитета по образованию. В помещении было пусто и тихо, только где-то внутри завывала электродрель. В солнечном луче плясали пылинки, блестел бронзовый лоб маленького Льва Толстого. Пожилая женщина, вероятно – пенсионерка, сосредоточенно заполняла кроссворд.

Здравствуйте, – сказал Купцов.

Женщина подняла глаза, посмотрела поверх очков, оторвавшись от кроссворда, ответила:

– Добрый день. Чем я могу вам помочь?

Купцов широко улыбнулся и извлек из кармана «удостоверение». Таких «удостоверений» у него было штук пять – от «Госпожнадзора» до «Помощника депутата». Подпись – неразборчива, но печать пришлепнута солидная, круглая – крышкой от банки с кетчупом. Купцов улыбнулся, помахал удостоверением и сказал, что он специальный корреспондент ОРТ. На женщину это определенно произвело впечатление. Петрухин тоже широко улыбнулся, сделал шаг вперед…

– А это мой водитель, – сказал Купцов. – Петрухин его фамилия.

Петрухин сказал: «Кхе», – и улыбку спрятал. «Специальный корреспондент» Купцов объяснил секретарю комитета, что они, собственно, здесь проездом, и коллеги из передачи «Найди меня» попросили помочь в небольшом вопросе… вы, Галина Петровна, смотрите передачу «Найди меня»?

– Да, да, – сказала Галина Петровна, – конечно… очень жизненная передача у вас. Прямо за душу берет. Большое вам спасибо.

– Мы стараемся, – скромно сказал Петрухин.

– Мы, собственно, к этой передаче никакого отношения не имеем, – сказал Купцов строго. – Мы просто выполняем поручение наших коллег. Дело, собственно, вот в чем… Одна из наших телезрительниц разыскивает мужчину, с которым познакомилась недавно и с которым ее связывают… э-э… романтические отношения. Но вот известно ей об этом человеке очень мало: только то, что его зовут Андрей, что он родился и вырос здесь, в Дивове, и здесь же закончил школу в семьдесят седьмом году.

– Сейчас у нас только одна школа, – сказала Галина Петровна, – но в семьдесят седьмом их было три… Какую именно школу закончил ваш Андрей, вы, очевидно, не знаете?

– Увы, – сказал Купцов.

– Ну что же, – сказала Галина Петровна, – постараюсь вам помочь. Сейчас полистаем журналы за семьдесят седьмой. Они хранятся здесь.

…Среди дивовских выпускников семьдесят седьмого года было сорок шесть юношей. Среди них пятеро Андреев.

– Двое из них – мои ученики, – сказала Галина Петровна. – В семьдесят седьмом я была завучем в «тройке»… Господи, как давно все это было!

– Да, да, – поддакнул Купцов. – Бежит время… Школьные журналы, Галина Петровна, это, конечно, здорово, но нам гораздо интереснее фотографии ваших мальчишек. Как бы нам на них посмотреть?

– Что касается моих мальчишек – это легко. А вот фотографии тех, кто учился в других школах… Впрочем, мы и этот вопрос сумеем решить, – ответила Галина Петровна. – Я позвоню своим коллегам, которые работали в двух других школах, и нам обязательно помогут.

Она позвонила, и коллеги действительно помогли. Уже через сорок минут Купцов и Петрухин покинули Дивово, увозя с собой ксерокопии фотографий, на которых были все пять Андреев, закончивших школу в семьдесят седьмом. Четыре снимка были индивидуальные, один – групповой. С одной фотографии смотрел улыбчивый лопоухий очкарик… явно не наш герой. На другом снимке был запечатлен серьезный юноша с характерной монголоидной внешностью. Его Купцов тоже отложил в сторону. Остались всего трое.

– Один из этих трех орлов, скорее всего, и есть наш Андрюша, – сказал Купцов, разглядывая не очень качественные ксерокопии. – Вот только сумеет ли Нюшка опознать его?

– Лень, – позвал Петрухин. – А Лень… – Что?

– А почему ты, Леня, назвал себя, понимаешь, специальным корреспондентом, а меня – шоферюгой?

– А потому, гражданин Петрухин, что у меня лицо интеллигентное и я очень даже на журналиста похож… А ты…

– А я? – озабоченно спросил Петрухин, покосившись в зеркало.

– А ты со своим перебитым носом на бандюка похож, Дима. Ну как же я тебя журналистом представлю? Это же сразу вызовет подозрения… Сам посуди: ну какой из тебя корреспондент?

Петрухин начал насвистывать. Купцов страдальчески поморщился, а Петрухин сказал:

– Хоть бы оператором меня назвал… корреспондент специальный. Нос мой ему не хорош! А ты на свой посмотри.

***

Анна Николаевна всплеснула руками и сказала:

– Он! Господи, это же он! Вы нашли его?

– Пока нет, – сказал Петрухин и взял фото из ее рук. На обороте было написано: «Русаков Андрей Васильевич, 12.08.60, Комсомола, 8-2». На фотографии у семнадцатилетнего Андрюши Русакова были открытый и честный взгляд, длинные «битловские» волосы и комсомольский значок на лацкане темного пиджака.

– Но вот же, – сказала Анна Николаевна, – адрес.

– Во-первых, это адрес в городе Дивово, – ответил Дмитрий. – Во-вторых, у нас есть все основания полагать, что он по этому адресу давным-давно не живет.

– А вы проверяли? – агрессивно спросила она.

– Еще нет, – ответил Петрухин. – Но завтра мы съездим в Дивово и проверим этот адрес. Возможно, нам удастся что-то узнать.

– Я поеду с вами, – решительно произнесла Анна Николаевна.

– Как вам будет угодно, – сухо сказал Купцов.

Петрухин ничего не сказал, а только покрутил пальцем у виска за спиной у Анны.

***

На другой день они снова сгоняли в Дивово и посетили улицу Комсомола. В грязной однокомнатной квартирке нашли спившуюся сорокапятилетнюю Екатерину Васильевну Русакову – сестру Андрея. Своего брата она не видела уже «тыщу лет», ничего о нем не знала и знать не хотела.

Петрухин с Купцовым промучились с ней минут тридцать, но ничего путного о братце не узнали. Анна Николаевна смотрела на Русакову со страхом… уходя, сунула ей пятьдесят рублей. – Зря, – сказал Петрухин. – Все равно пропьет.

Анна Николаевна не ответила. Да так и ехала молча до самого Санкт-Петербурга.

***

Классическая ситуация, когда преступник неизвестен, плавно перетекла в другую, не менее классическую. О преступнике известно многое: фамилия, имя, отчество и т.д., и т.п., но неизвестно, где же он сам. В отличие от законопослушных граждан, лица, ведущие криминальную (околокриминальную, полукриминальную) жизнь, часто живут неизвестно где. И, как правило, место своего жительства не афишируют, порой снимают две-три – несколько квартир, скрываясь с адреса при опасности. А опасностей в криминальной жизни хватает. Причем только часть из них исходит от правоохранительных органов. Между собой у ребятишек с непростой судьбой тоже происходит масса «запуток» и «непоняток». Частенько они разрешаются конфликтно. Иногда – чрезвычайно конфликтно, беспредельно. Так что жулику всегда есть смысл конспирироваться, скрывать адрес.

Итак, ситуация сложилась классическая. Есть некто Русаков Андрей Васильевич, который дома да-а-вно не появлялся. Который нравится женщинам, любит стихи и так далее. Сомнений в том, что Русаков и есть искомый Андрей, не было. Но не было и Андрея. Не было ни малейшего представления о его образе жизни, связях, пристрастиях… То есть представления некие, конечно, были, но к делу их, что называется, «не пришьешь».

Купцов с Петрухиным снова ощутили, что уперлись в тупик. Чувство было противным, знакомым каждому оперу. После того как отработали адрес в Дивове, партнеры сидели вечером в кухне Купцова, обсуждали положение… Но ничего путного в голову не приходило. – Ну, какие идеи? – спросил Купцов.

– А какие тут идеи? – ответил Петрухин. – Давай-ка попробуем проверить по авиа-и железнодорожным билетам? Может, он уже давно улетел в какой-нибудь Лондон или Рио-де-Жанейро. И весь наш выпендреж совсем впустую…

– Это, конечно, можно. Но что это нам даст, Дима?

– А хрен его знает… Поглядим, может, чего и даст.

– Да это не проблема, – сказал Купцов. – Завтра же организую запросы. Но сильно сомневаюсь, что из этого что-то вырастет.

***

В Рио– де-Жанейро Русаков, конечно, не уехал. И в Лондон тоже не улетел. И вообще пределов отечества не покидал. Но в пределах он, как показал ответ на запрос, передвигался много. Маршрут у него был, собственно говоря, всего один: в Москву. Но этим маршрутом он пользовался ежемесячно в первых числах каждого месяца: первого, второго или третьего числа.

– Ну вот и все, – сказал Петрухин, когда познакомился с распечаткой. – Осталось дождаться начала сентября и встретить гражданина Русакова прямо у вагона «Красной стрелы»: здрасьте, я ваша тетя.

– Вот именно, что надо еще дождаться… а это, извини-подвинься, около двух недель ожидания, – возразил Купцов. – Продаст он сабельку-то за это время.

– Может, – согласился Петрухин. Строго говоря, никакой уверенности, что сабля до сих пор находится у Русакова, не было… Может быть, он ее уже продал, а деньги промотал или проиграл в карты.

– Что предлагаешь? – спросил Петрухин.

– Не знаю, – ответил Купцов. Теперь, когда Русаков был грамотно вычислен и оставалось совсем ничего – просто дождаться его и взять под белы рученьки… теперь в дело вступил фактор времени. – Не знаю, Дима, не знаю.

Плыл по кухне сигаретный дым, садилось солнце, партнеры в очередной раз оказались в тупике… В тот вечер они разошлись, так и не наметив конкретного плана действий.

***

Петрухин уже засыпал, когда зазвонил телефон. Дмитрий открыл один глаз и посмотрел на аппарат так, как смотрят на таракана… Петрухин сел на диване, почесал грудь и вслух сказал:

– Гадом буду – это звонит старый сволочной следак Купцов.

Потом он взял трубку, нажал зелененькую кнопочку и сразу услышал голос Купцова:

– Я знаю, что ты сейчас сказал или подумал про меня какую-нибудь гадость, но у меня, Димон, есть одна идея. Вот слушай…

Когда Купцов изложил свою идею, Петрухин сказал:

– Хоть ты и паразит, Леонид Николаич, но тыква у тебя варит как надо. Может быть, мы вытянем пустышку, но идея стоящая… я снимаю шляпу!

– Да ладно, – сказал польщенный Купцов. Конечно, ему было приятно. Из Димки похвалу клещами не вытащишь… А тут вон как: я снимаю шляпу! А Димкина похвала дорогого стоит.

Идея, в общем-то, была простой: запросить железную дорогу относительно попутчиков Русакова. Вполне возможно, что они – попутчики – знают об Андрюше больше, чем Анна или Антон. Бывает, что случайному соседу по купе человек всю свою жизнь расскажет, душу вывернет. Бывает, познакомятся люди, подружатся… Или телефонами обменяются, или визитками. Поэтому идея Купцова была совершенно здравой и казалась весьма перспективной. Почти наверняка найдется кто-то, кто сможет добавить штришков к портрету Андрея Русакова. Только в этом году он съездил в столицу уже восемь раз и восемь раз соответственно вернулся обратно. Итого, шестнадцать поездок – шестнадцать попутчиков. Предположим, что половина из них – москвичи, но все равно остается восемь потенциальных «свидетелей» в Питере.

Арифметика, однако, подвела… «Свидетель» оказался всего один.

***

С утра Купцов через полковника Ершова организовал очередной запрос:

«В связи с возникшей необходимостью по уголовному делу №… прошу установить лиц, ездивших в одном купе с гр. Русаковым Андреем Васильевичем, паспорт серия… номер…».

И далее – перечисление всех вояжей Андрея из Питера в Москву и обратно с указанием даты, номера поезда, вагона и места.

Ершов расписался, пришлепнул «большой королевской печатью» и пробормотал что-то типа: все в сыщиков играете? Ну-ну, доиграетесь…

Что– то он совсем плохой стал, подумал Купцов, но ничего не сказал, а взял запрос и поехал пристраивать его в дело. Ответ он получил ближе к вечеру. И этот ответ его ошеломил: в четырнадцати случаях из шестнадцати у Русакова был один и тот же попутчик -Этибар-оглы Мамедов. Разумеется, это не могло быть случайностью.

– Кто такой этот Мамедов? – спросил Купцов.

– Странный вопрос, Леня… Помнишь, как звали азера, которого ждал в кафешке Андрей? Вспоминай, вспоминай – о нем Антон говорил.

– Эдик? Андрей ждал в том кафе какого-то Эдика!

– Все они здесь Эдики… а потрешь маленько – внизу обнаружится Этибар-оглы, целый янычар с саблей.

– И что нам теперь делать с этим оглы? – спросил Купцов.

– Проверь-ка его по базам, – сказал Петрухин. Купцов быстро набрал фамилию Этибара-Эдика, и – сладок миг удачи! – компьютер выдал адрес азербайджанца. Наш адрес, питерский. И, кстати, совсем свежий.

– Вот так, – сказал Петрухин. – Искали шестнадцать свидетелей, а нашли одного соучастника. Но уж он-то обязательно приведет нас к Андрюшке. И, соответственно, к сабельке.

***

Мамедова пробили по милицейским учетам и выяснили: не судим. Приводов в милицию в течение года не имел, зарегистрированным оружием не владеет.

По учетам ГИБДД Этибар-оглы имеет БМВ третьей модели восемьдесят седьмого года издания. Правила дорожного движения в двухтысячном году нарушал дважды. Вот, собственно, и все.

На всякий случай Петрухин позвонил Антону Старостину и попросил вспомнить хоть что-нибудь о том азербайджанце, которого Андрей ожидал в кафе на углу Гороховой и Садовой. Скромный гений не особенно обрадовался звонку Петрухина, но решил, что лучше уж поговорить с Димкой по телефону, чем отказаться от беседы и ждать, что Петрухин приедет собственной персоной.

– Ну, Эдик его звали, – тянул Антон в трубку.

– А Этибаром его Андрей не называл?

– Не, не называл.

– Ясно. А как он выглядел, Эдик этот?

– Азер.

– А все-таки?

– Азер, он и есть азер. Для меня они все на одно лицо.

– Подумай как следует, Антон: высокий или низкий? Спортивный или, наоборот, увалень? – настаивал Петрухин.

– Да сейчас – спортивный!… Бурдюк с салом на коротких ножках. Шея такая, что воротничок рубашки не застегивается. Но весь на понтах. Он, видите ли, бизнесмен.

– Еще что помнишь? – спросил Петрухин.

– Да ничего больше не помню, – уже зло и раздраженно ответил Антон.

Петрухин задал еще десяток вопросов, но больше ничего не добился. Кроме того, что… «кажется, были у него усы».

– Ладно, – сказал Дмитрий напоследок, – ежели чего наврал, то я приеду и душевно с тобой поговорю. Ты меня понял?

Антон поежился и заверил, что понял.

***

Этибар– оглы Мамедов жил в большом красивом доме на Комендантском аэродроме. Светлый и нарядный дом торчал посреди огромного пустыря, изувеченного строителями, и выглядел декорацией на танковом полигоне. Дом только что сдали, и он не был еще заселен полностью. Он стоял посреди пустыря, и сотни его окон отражали пламенеющее закатное небо.

Петрухин с Купцовым сидели в салоне «фердинанда» и играли в нарды. Снаружи микроавтобус выглядел пустым и мертвым. Шел десятый час вечера, а господин Мамедов домой еще не пришел. Петрухин собрался звонить ему уже во второй раз, когда на дрянной грунтовке показался БМВ-"треха". Дальнозоркий Купцов всмотрелся и сказал:

– Едет. Едет Этибар-оглы. Готовься, Димон, к встрече.

– А че к ней готовиться? – пожал плечами Петрухин.

«Фердинанд» стоял у подъезда таким образом, что пройти мимо него Мамедов никак не мог. А значит, встреча неизбежна. Прилично пошарпанная «треха» с тонированными стеклами проехала мимо «фердинанда», вылезла двумя передними колесами на почти утонувший в грязи поребрик и остановилась.

– А че к ней готовиться? – спросил Петрухин. – Щас мы этого янычара возьмем за вымя крепко-крепко и выдоим ласково, до последней капелюшечки.

Дверь «трехи» распахнулась, показались ноги в черных блестящих ботинках и белых носках. После этого вылез сам Этибар-оглы Мамедов. Он был весьма полным, рыхлым, смуглым и с черными густыми усами. Партнеры отметили про себя, что поверхностное описание «гения» Антоши тем не менее весьма соответствовало внешности Мамедова. Этибар-оглы выбрался из машины, взял с заднего сиденья «дипломат», захлопнул дверь. Петрухин, наоборот, откатил в сторону левую, которую Мамедову не было видно, дверь пассажирского салона «фердинанда». В салон ворвались лучи заходящего солнца, заблестели на гранях латунных «костей» для игры в нарды.

Петрухин:

Мамедов шел, как плыл. Коротенькие ножки в черных блестящих ботинках на толстой подошве и высоком каблуке семенили по асфальту. Новый асфальт был покрыт слоем грязи, нанесенной машинами с подъездной грунтовки. Этибар-оглы не смотрел под ноги. Он был олицетворением достоинства и уважения к собственной персоне. В левой руке – «дипломат», в правой – труба. За спиной – довольно-таки древняя «бээмвуха» и две-три «точки» в районе Апрашки. А еще в его жизни были русские проститутки, которых он ни на йоту не считал за людей, были деньги – рубли и горячо любимые доллары, были золото, четки, показушная религиозность, дыни, анаша, «дежурный» презерватив в бумажнике и презрение ко всему русскому. Я смотрел на него сквозь тонированное стекло и видел Этибара-Эдика насквозь. Конечно, я мог в чем-то и ошибиться… Мог, конечно, мог. Но если я и ошибался, то только в частностях. Ну, например, «точек» на Апрашке у него не три, а пять… А в основном я знал этих «восточных негоциантов» очень хорошо. И, скажу по правде, большой любовью к ним не пылал.

Мамедов обогнул наш «фердинанд» и оказался перед раскрытой боковой дверью. И тут перед ним появился я… Я появился в лучах закатного пламени и задал традиционно-скучный вопрос:

– Гражданин Мамедов? Для всех граждан РФ, а также бывшего СССР, а также всех нынешних независимых государств, образовавшихся после развала СССР, высокое слово «гражданин» звучит так: «Тревога!» Как только нашего человека (бывшего нашего человека) называют гражданином, он сразу делает вывод: шухер. Либо документы потребуют, либо срок впаяют.

– Гражданин Мамедов? – спросил я самым что ни на есть «ментовским» тоном.

Я спросил так, что он все правильно понял, и мне даже липовые ксивы доставать не пришлось… Тут вообще-то ничего удивительного нет – за последние годы (с подачи милиции) образовалась новая нация – «лицо кавказской национальности». А у этого «лица» выработался нюх на ментов. И соответственное отношение.

Этибар– оглы встал как вкопанный, рот открыл, глаза выкатил.

– Ты что, – спросил я, – онемел от радости при нашей нечаянной встречи?

– Э-э… очень радостно, очень. Совсем радостно, да?

– Капитан Петров, уголовный розыск. А ты – Мамедов?

У Мамедова задвигался кадык, он сглотнул подкативший к горлу ком и сказал:

– Да.

– Документы покажи… и рот закрой. Я ослеплен блеском твоих золотых коронок, Эдик-оглы, а то я совсем ослепну, да?

Этибар– оглы привычно протянул мне российский паспорт, новенький, выданный чуть больше года назад, но уже изрядно захватанный ментовскими руками во время многочисленных проверок, рейдов и «Вихрей-антитерроров». Я пролистал, отметил, что Этибар-оглы женился почти одновременно с получением паспорта. Отметил, что его «избранница» старше его на двадцать лет… Это ж надо, какая любовь!

Куда там Ромео и Джульетте. Хотя, с другой стороны, во времена Ромео и Джульетты не оформляли фиктивных браков с целью получения гражданства.

Я посмотрел паспорт и опустил его в карман.

– Э-э, – сказал Этибар.

– Еще раз скажешь мне «э-э» – рассыпешь свои коронки по асфальту. Где Русаков?

– Кто? – спросил Мамедов растерянно.

– Слушай, Эдик, я ведь русским языком говорю: где Русаков? Где сабля?

– Сабля? – переспросил он, и мне стало ясно, что про саблю он ничего не знает. Чуда не произошло, хоть мы, впрочем, и не особо надеялись. Мы не надеялись, но все-таки думали: а вдруг? Мне стало ясно, что про саблю он ничего не знает. Тем не менее я повторил:

– Где сабля? Я точно знаю, что ты ее дома хранишь.

– Слушай, начальник, – сказал он, – мамой клянусь: не знаю никакой сабля… да?

– Ты еще здоровьем мадам Гришуковой поклянись, – подсказал я.

– Какой мадам Гришуковой? – возмутился он, а я злорадно подсказал:

– Твоей горячо любимой «супругой» Гришуковой Жанной Револтовной, одна тысяча

девятьсот сорок девятого года рождения… Ты что же это, Эдик, «супругу» забыл?

Мамедов снова сглотнул, и его смуглое лицо побледнело, черные усы и щетина на щеках обозначились контрастней. Он явно не понимал, что происходит и чего от него хотят… А мне, собственно, именно это было и нужно.

– Плевать мне на твою «супругу», Эдик, – сказал я. – Плевать… Мне нужна сабля. Ну – где хранишь: в шкафу? На антресолях?

– Какая сабля? – снова возмутился он. Впрочем, его возмущение было пассивным, если можно так выразиться. – Зачем так говоришь, да?

– Значит, нет дома сабли краденой? – спросил из салона Ленька.

Мамедов посмотрел на него. Смотреть ему пришлось против низкого вечернего солнца, и навряд ли он что-нибудь толком разглядел – разве что темный костюм, светлую сорочку и галстук.

– Нет никакой сабли, – ответил он и даже приложил руку с трубой к сердцу. – Клянусь – нет.

– Хорошо, – сказал я. – Веди домой, сами посмотрим.

– Зачем? – насторожился он.

– Ты что – дурак? – спросил я, но вклинился Ленька из своей загадочной глубины салона:

– Не надо оскорблять гражданина, товарищ капитан. Он не хочет пускать нас в квартиру – не надо. Это его конституционное право… Верно?

Я кивнул, и Этибар-оглы тоже кивнул. Он слышал из салона некий начальственный голос, который вроде бы защищал его интересы, и поэтому он кивнул трижды. Я тоже еще раз кивнул и сказал Леньке:

– Верно, товарищ прокурор. А что же делать-то с ним?

– А что с ним делать? – переспросил «прокурор». – Если гражданин не хочет пригласить нас к себе, то, пожалуй, стоит нам пригласить его в гости. Для начала на десять суток по девяностой статье, а за десять суток я гражданину подберу уголовных дел столько, что на пожизненное хватит.

Леня произнес эти слова и рассмеялся. Мамедов побледнел еще сильней, стиснул свой телефон так, что костяшки пальцев побелели.

– Ну что, – сказал «прокурор» из своей значительной темноты, – заполнять постановление? Бланки-то у меня с собой, гражданин Мамедов. Осталось только вписать твою фамилию, и все – поедешь прямиком в «Кресты».

***

Солнце заливало красными лучами потолок однокомнатной квартиры Мамедова на последнем, четырнадцатом, этаже. Квартирка напоминала склад «секонд-хэнда» и по сути дела была им. Половину двадцати метровой комнаты занимали мешки с ношеным шмутьем из-за границы. Мешки лежали в прихожей, кухне и даже на лоджии… Висел тяжелый, густой запах дезинфекционной обработки.

– Мамедов, – спросил Купцов ошеломленно, – это что такое?

– Секонд-хэндом торгуем, начальник… да? Петрухин сплюнул и спросил:

– Секонд-хэнд у тебя, наверно, люкс, да?

– Очень хороший, очень… ЭКСКЛЮЗИВ. Совсем хороший, да?

Купцов помотал головой, посмотрел на Петрухина. Дмитрий вздохнул и сказал:

– Тут мешков пятьдесят, товарищ прокурор.

– Пятьдесят два, – сказал Мамедов. – Все из Европы.

– Тьфу, – сказал Купцов. – Пятьдесят два! Вот непруха. В них можно всю шайку Али-бабы спрятать вместе с награбленными сокровищами.

– Слушай! Зачем говоришь: награбленное? За все деньги платил. У. е. платил, да? Я тебе все бумаги покажу.

– Засунь их себе в жопу, – произнес Петрухин и сел на мешки.

Было совершенно очевидно, что даже если наспех досмотреть пятьдесят два мешка ЭКСКЛЮЗИВНОГО СЕКОНД-ХЭНДА, то потребуется несколько часов работы. Тем более что почти наверняка это будет бессмысленная работа… Вообще-то пройтись «по закромам» дело весьма полезное. Люди ведь разные вещи хранят, и иногда обыск дает совершенно неожиданные результаты. В квартире одинокой пенсионерки, которая всю жизнь проработала на фабрике или в школе, вы ничего интересного не найдете – ни оружия, ни наркотиков, ни ядов, ни золотого песка, похищенного на приисках… А вот в квартире барыги, да еще и «кавказской национальности», всякое бывает. Анаша, та вообще очень часто встречается.

Купцов подмигнул Петрухину и сказал Мамедову строго:

– Если у вас, Мамедов, хранятся в квартире предметы, запрещенные к гражданскому обороту, я советую выдать их добровольно.

Этибар– оглы выкатил глаза еще больше и искренне ответил:

– Какие предметы, слушай? Сабля, да? Нет никакой сабля.

– Значит, сабля хранится у Андрея Русакова? – с другой стороны спросил Петрухин.

– У какого Андрея?