Текст книги "Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Я не хочу чувствовать себя идиотом. Поэтому я должен во всем разобраться. А когда я во всем разберусь, то обещаю – кому-то будет плохо.

Я вышел на тропу войны. Хотя пока еще точно не знаю, с кем я буду воевать.

***

По большому счету, у меня была всего одна более-менее реальная зацепка – тот самый пацан, который, возможно, тусуется где-то в районе вокзала. Поэтому я отправился на Витебский, решив для себя, что буду торчать там ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы вычислить этого трудновоспитуемого гавроша. Пусть даже придется проторчать на вокзале всю ночь (а может быть, даже и весь следующий день). Наплевать! Не думаю, что в Агентстве без меня будут сильно тосковать – благодаря Татьяне на ближайшие день-два тем для разговоров и сплетен у моих коллег предостаточно...

Сколько себя помню, всегда не любил вокзалы и всю связанную с ними суматоху, толчею и грязь. А уж Витебский (как мне кажется, самый провинциальный из всех наших городских) своим вечно гудящим роем, составленным из смеси малороссийского говора приезжающих, кавказской тарабарщины торговцев и вычурного мата местных нищих, вызывал у меня особую неприязнь С трудом продравшись сквозь нагромождение мешков, коробок, тележек, навязчивых частников, сотрудников милиции и бомжей, я разыскал то самое "Пятое колесо", о котором Владимиру Николаевичу рассказывал его знакомый вокзальный мент. Стайка хулиганистого вида пацанов действительно крутилась неподалеку, однако "моего" среди них не было. Впрочем, я и не надеялся, что мне вот так вот сразу повезет. Заплатив стоящему на раздаче абреку за стакан пива (в силу природной брезгливости от навязываемой шавермы категорически отказался), я устроился на ближайшей скамейке...

Ожидание стоило мне пачки сигарет, двух с половиной стаканов пива и пяти рублей, которые я вынужден был заплатить вокзальным службам за реализацию своих конституционных прав и свобод в части отправления естественных физиологических потребностей.

Мальчишка появился неожиданно, откуда-то со стороны Подъездного переулка, и сразу же направился к себе подобным. Даже если бы в тот раз я случайно не заприметил его из окна "Плакучей ивы", вычислить гаденыша не составило бы особого труда: на его брючном поясе красовался фирменный "мерседесовский" брелок "а-ля пацифик" – мой брелок, ибо в подобные случайные совпадения я не верю.

Отставив на землю недопитый стакан с пивом, которое, признаться, лезло уже с трудом, я решительно направился к "детям подземелья" и крепко схватил свою жертву за руку чуть повыше локтя. Пацаны удивленно разинули рты, а мой подопечный, вздрогнув, дернулся было, однако поняв, что слинять не удастся, довольно нагло спросил:

– Че надо?

– Во-первых, ко взрослым следует обращаться на "вы",– назидательно заметил я.– А во-вторых, пошли-ка потолкуем – дело есть.

Остальные мальчишки на всякий случай решили ретироваться. Про себя я отметил, что страха в глазах у пацана все ж таки не было: удивление, небольшой испуг, но не более того. Похоже, парню не привыкать попадать в разного рода передряги.

– Что ж, будем знакомы. Можешь звать меня дядя Витя, а твое имя-отчество?..

– Леха,– буркнул пацан, сделав еще одну слабую попытку освободиться.

– Стой смирно и не дергайся...

– Че прицепился-то? Отпусти руку, я не убегу.

– Не дерзи дяде! Скажи-ка мне лучше, откуда у тебя такая красивая штучка на штанах, а?

Леха на какое-то время задумался, возможно, прикидывая в уме свои шансы, а затем посмотрел на меня и неожиданно заявил:

– Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.

– Леха, по-моему, ты немного ошибся адресом. Адвоката ты будешь требовать в милиции, у инспектора по работе с несовершеннолетними засранцами. А мне ты все расскажешь просто так, по дружбе, один на один.

Причем немедленно, поскольку я очень тороплюсь. Ну? Или, может, мне для большей убедительности руку тебе сломать?– Я чуть посильнее сжал пальцы, и Леха тихонько взвизгнул от боли.

Признаться, мне стало немного стыдно – все ж таки он был еще совсем малолеткой, лет двенадцать, не больше. Но с другой стороны, очевидно, что с ним нужно вести себя именно так: с напором, с агрессией, через силу – иначе не расколется. И тогда у меня не будет никаких шансов докопаться до истины.

И действительно, теперь наглости у Лехи поубавилось. Похоже, он понял, что шутить с ним не собираются.

– Я нашел его...

– Я так понимаю, ты нашел его в той самой машине, у которой перед этим случайно проколол колесо?

Вот теперь он действительно испугался – по-видимому, моя мнимая осведомленность его окончательно сразила. Леха сразу скис и понуро уставился в землю, больше не предпринимая попыток убежать.

– Как ты понимаешь, в основном мне уже все известно. Осталось уточнить детали. Давай договоримся – я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если отвечаешь честно и подробно, то я тебя отпускаю. Причем с вполне здоровой рукой. Более того, если наш разговор меня удовлетворит, то, пожалуй, я даже оставлю тебе в память о нашей встрече эту вещицу, которая, как ты, наверное, догадываешься, вообще-то принадлежит мне. Ну что, договорились?

Леха обреченно кивнул.

– Итак. Позавчера на Загородном у "Плакучей Ивы" колесо белой "Ниве" прокалывал ты?

– Да,– чуть слышно выдавил из себя Леха.

– Прекрасно. Следующий вопрос: кто с тобой вместе работал эту тачку?.. Ну что молчишь? Вопрос понятен?

– Понятен.

– Ну и...

– Гоча и Казбек.

– Какие дивные имена. Хорошо, кто из них конкретно увел из салона барсетку?

– Казбек,– было видно, что Леха изо всех сил сдерживается, чтобы не зареветь. Впрочем, после того как первый, самый сложный морально-этический барьер, вызванный необходимостью заклада своих подельников, был преодолен, Леха стал несколько разговорчивее: – Вещи всегда Казбек тырит, у него здорово получается – сколько раз делали, еще ни разу никто ничего не заметил.

– А в чем тогда заключаются функции Гочи?– поинтересовался я.

– Ну, он на стреме стоит. И вообще... Если вдруг кто увидит, как Казбек в машину лезет,– закричит там или поймать захочет,– то Гоча тогда ему по морде даст, чтоб не совался. Прикроет, в общем.

– Что ж, прекрасный образец научной организации труда: отец рубит – я отвожу. И сколько, если не секрет, ты получаешь за свой скорбный труд?

– Когда как. В прошлый раз мне Гоча стольник отвалил, а еще брелок этот самый дал. Говорит, теперь тебе осталось только ключи от "мерса" достать, а куда их повесить – есть уже.

– Остряк, мать его!– матюгнулся я.– Так, короче. Где вы обычно встречаетесь? Здесь? Были они уже сегодня?..

– Да нет.– Леха, похоже, малость осмелел. Видимо, понял, что бить его сегодня не будут.– Гоча с Казбеком на вокзале стараются не появляться: у них тут какие-то проблемы с местными..

Ну с этими...– Он махнул в сторону ларька.– Так что они мне домой звонят, когда надо, и мы потом у ТЮЗа встречаемся. Или на Марата. Когда как... А на вокзале я просто так гуляю, с пацанами тусуюсь, зарабатываю...

Не, сегодня они мне не звонили, и вчера тоже. С того дня, как мы твою машину обнесли,– Леха покосился, догадавшись, что опрометчиво задел меня за живое,– больше еще не бомбили. У меня уж и деньги все закончились – даже на шаверму не хватает...

– Сочувствую. То есть адреса их, где живут, ты, конечно, не знаешь?

– Не-а... вроде где-то в центре. На "Владимирской".

– Хорошо, а как они выглядят? Ну приметы там, во что одеваются?

– Да по-разному одеваются. А приметы... Ну не знаю. Гоча такой здоровый шкаф, ростом с тебя, грузин.

– Да я уж догадался, что не русский!.. А Казбек?

– А Казбек, наоборот, маленький – чуть побольше меня. Волосатый весь. Нос у него еще такой, как будто на сторону немного. Я сначала думал, может, боксер... Хотя, по сравнению с Гочей, он слабак, наверное, кто-то просто по морде дал...

Н-да, типичные Тарапунька и Штепсель – сладкая парочка. Стоп!

А ведь подобное описание я сегодня уже где-то слышал... Ну конечно!

Светка с утра в конторе рассказывала Горностаевой про жмурика неокочурившегося. Вроде как сходится – маленький, волосатый, зовут Казбеком.

А главное, нос этот, который чуть набок. Неужели в масть? Похоже. Ох, как похоже!

– Ладно, Леха. Слушай меня сюда,– я наконец-то отпустил его руку, и пацан с видимым облегчением вздохнул.– Вот тебе мой номер телефона,– я нацарапал на подвернувшейся бумажке номер Агентства,– когда Гоча с Казбеком объявятся, срочно перезвонишь. Спросишь дядю Витю. А если меня не будет, то Зураба Иосифовича, ему все расскажешь.

– Ага, а они меня потом за это прибьют...

Тебе, Леха, в данной ситуации больше меня бояться следует, веришь?.. Ну вот. И не ссы, не прибьют.

Если, конечно, сам про наш разговор трепаться не будешь. А теперь на вот тебе денег – иди купи себе шаверму.

И в следующий раз думай башкой, прежде чем с черными подставляться.

Они ж тебя, если что, бросят одного и свалят. Как тогда отбиваться будешь, не думал?..

– Спасибо, дядя Витя,– первый раз за всю нашу беседу Леха обратился ко мне уважительно.– Я и сам уже думал с ними завязывать.– (Ага, так я тебе и поверил.) – А у вас никакой работы нет? А то я сделаю...

– Бомбануть, что ли, кого предлагаешь?

– Не обязательно. Можно просто поприкалываться. Ну там дерьмом дверь кому-нибудь измазать, почтовый ящик поджечь... или кирпич скинуть...

– В смысле на голову, что ли?– не врубился я.

– Не. На голову не буду – это уже статья. А вот на машину можно.

Мне один дядька (тут рядом живет) полтинник недавно дал, чтобы я с чердака на "тойоту" кирпич сверху сбросил.

– Не понял?..

– Да просто она у них во дворе постоянно паркуется – а сигнализация хреновая. Каждую ночь сама по себе включается и вопит как сумасшедшая, спать мешает. Ну и достала, в общем, эта тачка мужика. Пусть, говорит, хозяин теперь тоже помучается...

В моей голове промелькнула было мысль: а что, может, и правда, заказать Лехе – пусть на машину Скрипки кирпич сбросит или еще что-нибудь такое сотворит. Впрочем, если уж меня совсем прижмет, то я и сам что-либо подобное устрою. Еще и удовольствие получу. Но Лехе, кстати, за идею спасибо.

– Да нет, извини, брат, пока не надо.

– Ну я тогда пойду, похаваю,– неуверенно сказал Леха.

– Давай, счастливо.– Я протянул ему руку.– Но не забудь: если объявятся, сразу же отзвонись. Учти, я проверю. Ясно?

– Ясно,– ответил Леха и с моим полтинником, зажатым в кулаке, вполне довольный умчался в сторону "Колеса".

Я же отправился на поиски телефона-автомата, причем сделать это оказалось не так просто – ближайший работающий был обнаружен лишь в вестибюле метро. Шел уже седьмой час, и я рассчитывал, что Завгородняя, воспользовавшись отсутствием в конторе шефа, уже должна была свинтить домой. Так оно и вышло. После целой серии настойчивых гудков, Светка соизволила взять трубку:

– Света, привет, это я. Виктор...

– Да вроде здоровались уже сегодня, донжуан хренов! Ну как, догнал свою Танечку? Покаялся?

– Да подожди ты, я не об этом сейчас...

– А я об этом. Между прочим, ты знаешь, что твоя Ненашева Марине Борисовне дверью фингал на лбу поставила?

– Ничего страшного. В следующий раз не будет нос совать, куда ей не следует... Слушай, Свет. У меня действительно мало времени – монетки кончаются... Вспомни, ты сегодня Вальке рассказывала про черного, ну про того, которого за труп приняли. Его еще Казбеком звали.

– И что?

– Светочка, милая, ты адрес его помнишь? Или хотя бы дом, двор, ну куда ты ночью выезжала?

– Ну помню. Разъезжая, семнадцать. А квартиру... Это надо по сводке уточнять, я ж туда к нему не поднималась, больно надо. А тебе зачем?

– Да так, проверить хотел кое-что. Ладно, Свет, спасибо. Пока.

– Шах, подожди! А правда, что ты сегодня Скрипку на хуй послал?..

Ответить я не успел – короткие гудки оповестили, что отпущенный мне кредит времени иссяк. "А ведь поперла, поперла-таки карта",– и я решил, не откладывая в долгий ящик, незамедлительно провести встречу на высшем уровне с господином Казбеком. Если нынышней ночью его действительно отмудохали так, как это описывала Завгородняя, он, скорее всего, должен отлеживаться дома даже несмотря на то, что брать бюллетень категорически отказался.

***

Вычислить номер квартиры, в которой обитает Казбек, особого труда не составило. Я подошел к сидящей во дворе на лавочке полусонной от жары бабуле, махнул перед нею своими журналистским "корочками" (которые издалека по внешнему виду и цвету ничем не отличались от ментовских) и официальным тоном поинтересовался, где живет потерпевший, которого сегодня ночью избили у семнадцатого дома. Бабуля, проникшись ко мне полным доверием, не только сообщила номер квартиры, но и поведала мне о том, что квартира коммунальная, а тот самый "черненький", которого избили, снимает в ней комнату. Сдает же ему эту самую комнату Маринка местная шалава, которая "на работу не ходит, каждый день выпивает и мужиков к себе водит". На мой вопрос о том, не выходил ли сегодня из дома потерпевший, старушка сообщила, что сидит здесь с утра, "черненький" не выходил, правда, она не ручается за те полчаса, что ходила в магазин за молоком.

Получив исчерпывающую информацию, я поблагодарил бабулю за оперативную смекалку и вошел в указанный подъезд. Поднявшись на третий этаж, я остановился у обшарпанной, провонявшей котами двери и перед тем, как позвонить, предусмотрительно снял часы, переложил их во внутренний карман и немного размял кисти рук. Заниматься психологической обработкой Казбека, как это было в случае с Лехой, я не собирался. Вот уже второй день меня не покидало острейшее желание набить кому-нибудь морду, и оно было не менее сильным, чем собственно желание найти эти чертовы фотографии.

На мой звонок довольно долго никто не реагировал. Наконец из глубины квартиры послышались шаги, издаваемые, судя по звуку, человеком, обутым в резиновые тапки-шлепанцы. Дверь открыли, и передо мной предстало нечто с опухшим лицом и растрепанными засаленными волосами. Судя по всему, это была та самая "шалава Маринка".

– Привет,– произнесло нечто и, сбросив с левой ноги шлепанец, босой пяткой почесало правую ногу.

Выцветший ветхий халатик съехал на одно плечо, открывая перспективы обвисших и, надо признать, довольно непривлекательных женских прелестей. Нечто оценивающе посмотрело на меня и, зевнув, промурлыкало: – Ну че молчишь? Я – Марина. Тебе чего, красавчик?

В другой ситуации подобное обращение, возможно, мне бы польстило.

Однако сегодня я не был расположен к праздным разговорам и словесному флирту со шлюхами.

– Казбек дома, красавица?

– Да дома, дома. Куда он на хрен денется с такой мордой.– Марина попыталась изобразить, с какой именно.– На хрен он тебе сдался? Пойдем лучше ко мне. Водочки выпьем, может, еще чем займемся.– Она многообещающе повела плечом, в результате чего халатик сполз еще на пару сантиметров ниже.

– Спасибо, милая. Как-нибудь в другой раз. Так где, говоришь, его комната?

– Ну и мудак,– явно обиделась она и, развернувшись, пошла к себе, бросив на ходу: – Прямо по коридору последняя дверь справа. Только он тебе не откроет – от страха совсем в штаны наложил. Даже в сортир выходить боится.

Я прошел по темному захламленному коридору до последней двери, подергал за ручку и, удостоверившись что дверь заперта, постучал.

"Кто?" – голос был напряженным и действительно испуганным. "Кто-кто... смерть твоя пришла",– мысленно ответил я, однако прикинув, что на подобный отклик мне вряд ли откроют, вынужден был с ходу придумать что-то более нейтральное:

– Мужчина, пострадавший сегодня ночью в результате хулиганского нападения, здесь проживает?– ответа не последовало, поэтому я продолжил.Это дежурный терапевт с седьмой подстанции неотложной помощи. Сегодня ночью наша бригада выезжала к вам по вызову. Вы позволите войти?

– Какой еще врач? Я никого не вызывал,– судя по голосу, мой "пациент" был чрезмерно возбужден.– Я уже говорил вам, что мне не нужен никакой врач.

– Да ради Бога. Что вы так расшумелись? Просто наш работник забыл взять с вас подписку о том, что вы отказались от медицинского обслуживания и к нашей подстанции претензий не имеете,– я старался говорить как можно спокойнее и непринужденней. Еще раз прошу прощения за беспокойство, но такая уж у нас бюрократия... Вы тут дома, предположим, загнетесь, а нам потом что, отвечать за вас?..

После долгих и мучительных раздумий Казбек наконец решился и повернул ключ. Осознать ошибочность своего решения он сумел лишь минуты через три именно столько времени он пребывал в нокауте после моего не такого уж и сильного, но весьма ощутимого удара в челюсть.

Воспользовавшись временным пребыванием Казбека в близком к нирване состоянии, я вошел в комнату, закрыл дверь и осмотрел временное пристанище сына гор. Ничего примечательного в комнате не было – так, образчик номера на одного из провинциального полузвездочного отеля. Из всей обстановки невысокая, покрытая полуистлевшим пледом тахта, журнальный столик и явно довоенных времен буфет. В углу навалена груда каких-то коробок и пакетов.

О достижениях цивилизации напоминали лишь видеодвойка да висевший на стене телефонный аппарат. Похоже, к комфортной жизни мой подопечный явно предрасположен не был.

По телодвижениям лежащего на полу Казбека стало ясно, что он начал-таки приходить в себя. Кстати, выглядел он действительно скверно – все лицо в кровоподтеках, кисти рук неумело обмотаны грязными бинтами. Рядом валялось насквозь пропитанное кровью полотенце. После того как, немного оклемавшись, он сделал неудачную попытку встать и снова рухнул на пол, я вдруг почувствовал, что вся моя прежняя ненависть к нему понемногу улетучивается. По крайней мере, продолжать его избиение больше уже не хотелось. Между тем Казбеку удалось доползти до тахты и принять близкое к полусидячему положение. Мы молча смотрели друг на друга, и в его затравленных глазах я увидел страх, недоумение и что-то еще.. Может быть, ненависть? Да, скорее всего. Ненависть и бессилие...

Первым молчания не вынес Казбек:?

– Ты кто?

– Я уже сказал тебе, Казбек – я терапевт. Правда, я не могу облегчить твоих телесных страданий, но душевные, пожалуй. Скажи, тебя когда-нибудь мучили угрызения совести?

– Ты кто?– опять повторил он.– Что тебе нужно?

– Хорошо, не будем говорить о душе, перейдем к более земным вещам. Ты спрашиваешь, что мне нужно? Мне нужно получить обратно свое имущество. А именно – содержимое коричневой кожаной барсетки, которую вы с Гочей позавчера увели из белой "Нивы" на Загородном.

– Какой такой барсетки, уважаемый? Я не понимаю, о чем ты говоришь.Казбек явно пытался включить дурака.

– Послушай, не-уважаемый. Я допускаю, что у тебя был сегодня не самый лучший день – тебя много били по голове, и, возможно, поэтому ты стал хуже соображать. Я бы мог, конечно, попробовать вправить тебе мозги, но немного опасаюсь за твое здоровье. Честно говоря, мне не хочется, чтобы ты тут двинул кони (по крайней мере, в моем присутствии). Так что давай проведем небольшой, как говорят менты, следственный эксперимент. Это городской телефон? Отлично.– Я подошел к аппарату и набрал номер операторской службы "Экскома".

– Добрый день, барышня. Будьте любезны – сообщение для абонента 1322... Да... А текст такой: "Казбек, сука ты эдакая, верни меня хозяину". И подпись: пейджик. Что?.. Почему нельзя?.. Странно, а какое можно?.. Ну хорошо, а вот, например, сволочь – можно?.. Ну что ж, пусть тогда будет сволочь, хотя это немного искажает смысл... Все, спасибо, барышня.

Примерно через полминуты в одной из стоявших в углу сумок раздалась знакомое классическое попискивание. То ли Моцарт, то ли Бетховен признаться, я не очень хорошо в этом разбираюсь. Казбек встрепенулся и сделал было попытку подняться, но я тут же пресек ее путем несильного удара ногой.

– Лежите, больной, доктор запретил вам вставать с постели,– я самостоятельно порылся в пакете и выудил оттуда казенный инвентарь. Тот самый, из-за которого меня так бесцеремонно лишили законных премиальных.

– Казбек, смотри-ка, тут тебе сообщение пришло. Сам прочитаешь? Не хочешь? Ну тогда давай я. Вот слушай: "Казбек, сволоч ты эдакая, верни меня хозяину. Пейджик". Странно, а разве в слове "сволочь" мягкий знак в конце не ставится? Ну да ладно. Я думаю, что придется уважить пейджика. Ну не хочет он у тебя оставаться. Видать, совсем хреново ему в твоем обществе, а, Казбек?

Сын гор злобно вращал глазами и что-то прошипел на своем тарабарском наречии. Знакомых слов я различил только два: "сука" и "би-и-лять", и, хотя эти его оскорбления меня нисколько не волновали, я залепил-таки ему небольшую затрещину, дабы он не отвлекался от основной цели нашего мероприятия. Казбек лязгнул зубами и заткнулся.

– Ты же понимаешь, не-уважаемый, что отыскать остальное свое имущество я мог бы здесь и сам. Но поскольку по натуре я страшно брезглив, перспектива ковыряния в твоих шмотках меня не прельщает. Еще какую-нибудь заразу подхвачу. Так что давай-ка, что там у нас по списку?

Записная книжка, сто баксов.

– Какие сто баксов, слушай,– встрепенулся Казбек.– Там один только двадцатка был...

– Странно. Я точно помню, что там был именно стольник. Ты что-то путаешь, не-уважаемый. Короче, где? Ну? Не заставляй меня в очередной раз заниматься рукоприкладством.

– В верхнем ящике, там... Ключ в куртке... Би-и-илять,– и Казбек снова завел свою шарманку.

Открыв верхний ящик буфета, я обнаружил там целый ворох весьма полезных вещей, начиная с золотых украшений и кончая денежными знаками неизвестных мне государств. Там же я отыскал и свою записную книжку. Хотел было действительно забрать сотню долларов, однако прикинул, что в данном случае невольно становлюсь как бы соучастником кражи и с некоторым сожалением ограничился лишь своей двадцаткой.

– Вот видишь, любую проблему можно решить вполне цивилизованным путем. Кстати, я все хотел спросить – а кто ж это тебя так отмудохал? А, Казбек? Не ту машину вскрыли, что ли? На крутых нарвались?

– Какое твое дело, а?– Но потом все же ответил: Зугдидские наехали.

– А, это те самые, которые через "д", а не через "т"? И чего им было от тебя нужно? Кровная месть? Ты соблазнил и бросил гордую селянку, оказавшуюся сестрой злобного джигита?

– Какую сестру? При чем здесь сестра? Я не знаю никакой сестры,возмутился Казбек.– Денег хотели... шакалы,– он загнул очередное, и надо признать, весьма мелодично звучащее местечковое горское ругательство.Раньше мы с Гочей работали на вокзале. Потом пришел Самвел с "зугдидскими" и сказал, что теперь это их земля. А где ты найдешь еще такую землю? Столько машин. Люди приезжают, уезжают – туда-сюда.

Все могли работать, всем места хватает. Но Самвел как с цепи сорвался: хочешь работать на его земле – плати половину. Нигде таких расценок нет.

Мы рискуем, он нет, а получать должны поровну. Где справедливость?..

– Ясно, дальше можешь не продолжать,– перебил я его,– насколько я понял, тебе доступно объяснили, что в этом мире справедливости нет. Ладно, вернемся к нашим бананам. Ты еще должен мне фотографии, и после этого мы расстаемся, не имея более взаимных претензий друг к другу... юз В комнате повисла подозрительная тишина. Наконец Казбек собрался и выдохнул:

– Нет фотографий... Мамой клянусь, правда, нету...

***

На экране телевизора ловкой обезьяной уворачивался от своих противников неутомимый Джеки Чан. Вот уже второй час мы с Казбеком пытались смотреть единственную в его доме более-менее приличную видеокассету, коротая время в ожидании Гочи.

Черт! А ведь я фактически не сомневался в том, что после встречи с Казбеком ситуация разрешится сама по себе.

Какое там...

После того, как он заявил, что Татьяниных фотографий в квартире нет, я был близок к тому, чтобы убить его.

Похоже, Казбек почувствовал это мое состояние, вследствие чего стал максимально откровенен и рассказал мне все, что знал.

Короче, этот подонок, Гоча, действительно узнал на фотографиях Татьяну Ненашеву (к сожалению, он оказался более башковит, нежели его соплеменник). Порывшись в моей записной книжке, он выудил номер сотового телефона Татьяны – того самого, который она обычно давала лишь самым близким людям. Решив срубить с московской звезды денег, Гоча позвонил, и надо ж так было случиться, что как раз в это время Татьяна находилась в Питере. В общем, они запросили с нее тысячу баксов и назначили встречу на сегодняшнее утро. Однако накануне вечером, еще до того, как Казбека избили "собратья-зугдидцы", Гоча где-то откопал людей, которые согласились приобрести эти фотки не за одну, а за две тысячи зеленых. После чего он забрал у Казбека фотографии, пообещав вернуться сегодня вечером. Как я понимаю, уже с вырученной от сделки суммой.

Теперь утренняя сцена в Агентстве становилась более-менее понятной: отзваниваться о своем "форс-мажоре" Татьяне эти абреки, естественно, не стали. Она, судя по всему, какое-то время безрезультатно прождала их в заранее оговоренном месте.

Затем втемяшила себе в голову, что ко всей этой истории причастен я.

Пулей примчалась в "Пулю". Ну а дальше... Нет, все-таки шок – это действительно по-нашему.

В начале десятого в коммунальном коридоре глухо стукнула входная дверь. Сидящий на тахте Казбек заворочался и попытался что-то промычать. К этому времени в целях предосторожности я связал ему руки брючным ремнем и заклеил рот обнаруженным в аптечке перцовым пластырем. Если верить рассказам Лехи, Гоча был более серьезным спарринг-партнером. Поэтому я решил не давать Казбеку шансов на подачу сигналов бедствия, дабы при выяснении отношений с его коллегой можно было в полной мере воспользоваться фактором внезапности.

Гоча вошел в комнату, и первое, что он увидел, был избитый и связанный Казбек, страдальчески вращавший глазами и пытавшийся указать на меня, притаившегося за дверью.

Не знаю, о чем в эту секунду подумал Гоча, но уже в следующую он обернулся в ту сторону, куда ему отчаянно сигнализировал глазами Казбек. Я не стал обмениваться с Гочей приветствиями и от души залепил ему в глаз.

К моему удивлению, после этого удара он как-то умудрился устоять на ногах. Поэтому пришлось довершить дело не совсем корректным ударом в область паха, и взвывший от боли Гоча повалился-таки на пол. Войдя в раж, я еще немного попинал его ногами, а после того, как он временно перестал подавать признаки жизни, присел на корточки рядом с бесчувственным телом и устало закурил. Сердце бешено колотилось, не успевая переребатывать хлынувший через него поток адреналина. Лет десять назад, в те, "лихие", времена, для меня это было бы легкой физкультурной разминкой. Теперь же руки предательски дрожали, а восстановить сбитое дыхание удалось лишь после нескольких глубоких затяжек.

Стареешь, Шах. Ох, стареешь!

Спустя некоторое время, когда Гоча уже был готов воспринимать действительность, я взял его за шевелюру, повернул лицом в сторону Казбека и назидательно произнес:

– Видишь, Гоча, что бывает с теми, кто пытается выставить меня полным лохом и идиотом.– Поскольку он не отвечал, я для убедительности ткнул его мордой в пол.– Ты меня хорошо слышишь?

На этот раз он утвердительно закивал. Теперь мой новый собеседник был полностью деморализован, а потому отвечал на вопросы достаточно подробно, а главное быстро. По окончании нашего разговора я снова привел его лицо в соприкосновение с паркетом и, воспользовавшись очередным уходом Гочи в астрал, попытался переварить выданную им информацию.

Как выяснилось, вчера в "Водах Логидзе" Гоча случайно встретился со своими земляками, которые на протяжении нескольких лет наезжали в Питер поработать вахтовым методом – обнесут пару-тройку квартир и сваливают обратно в горы. Так вот, вчера эти ребята рассказали Гоче, что недавно каким-то образом на них вышел некий Анатолий, якобы работающий в консалтинговом агентстве, и предложил хорошие деньги за конкретные проекты. Анатолий давал им наводку, расклад, а также объяснял, что именно нужно брать и где это самое "нужное" может находиться.

Похоже, что Анатолий специализировался исключительно на компромате Гочины земляки, в основном, имели дело с содержимым сейфов, кражей жестких дисков с домашних компьютеров, семейными архивами и тому подобными штуками. Они-то и предложили Гоче, после того как он похвастался фотографиями с голой телезвездой Татьяной Ненашевой, загнать их Анатолию. Знакомые позвонили заказчику, дали расклад, и тот, фактически не торгуясь, предложил Гоче за пять снимков две тысячи зеленых. Собственно сам торг состоялся пару часов назад в центре...

(Твою мать! А ведь займись я своими поисками чуть раньше, то ведь вполне мог успеть перехватить снимки...)

Как называется, а главное, где находится сама контора, Гоча не знает и, похоже, в данном случае он не врет. Да, и еще: Анатолий при встрече упомянул, что в будущем готов будет приобрести у него любые материалы подобного рода и оставил бумажку с номером телефона, которая в настоящее время переместилась в мою записную книжку из кармана Гочиной, заляпанной кровью рубашки.

Похоже, здесь мне уже ловить нечего – все, что было возможно, я из этой сладкой парочки выкачал.. Теперь придется плотно заняться Анатолием и его консалтинговым агентством. Кстати, а не по его ли заказу Гочины земляки обнесли депутата Бореева? Похоже. Очень даже похоже.

***

– Слушаю,– судя по голосу, абонент был довольно молодым человеком.

– Анатолий?

– Да, а с кем я говорю?

– Моя фамилия Иванов. Виктор Михайлович Иванов. Род моих занятий некоторым образом связан с медицинской деятельностью,– похоже, я начал всерьез вживаться в образ терапевта с подстанции,– и хотел бы предложить вам некий материал, который, возможно, вас заинтересует.

Речь идет о документах, содержимое которых однозначно указывает на то, что один из вице-губернаторов города тайно состоит на учете в наркодиспансере и уже перенес несколько приступов белой горячки.

– Почему вы решили обратиться с этим именно ко мне?

– Мне рекомендовали вас мои хорошие знакомые. Дело в том, что в настоящее время я испытываю определенные финансовые затруднения. И если бы вы согласились выплатить мне небольшую (естественно, в пределах разумного) сумму...

– Я понял вас, Виктор Михайлович. Но, как вы понимаете, предварительно мне нужно ознакомиться с материалом...

– Ну разумеется. Я готов хоть сейчас подъехать к вам в офис со всеми документами, за подлинность которых я, безусловно, ручаюсь, и там мы могли бы обо всем договориться.

– Я думаю, нам будет проще и быстрее встретиться где-нибудь на нейтральной территории. Вы сейчас где находитесь? В центре? Вот и прекрасно. Предлагаю встретиться минут через сорок на Васильевском. Ну, скажем, на набережной, у памятника Ломоносову. Вас устроит такой вариант?