Текст книги "Полюс Света (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Что? И что бы ты там такого кричал, – пугал его своей настойчивость адмирал. – Скажи нам, просвети, будь другом.

– Что вы сейчас здесь всё подорвёте нахер?! – Тихо сказал Беня.

– Они собираются взорвать комбинат? – Задумался вслух адмирал. – А это возможно?

– Вполне, – опомнился адъютант. Он разложил на столе контурную плёнку над которой мгновенно материализовалась карта местности со всем рельефом и техникой.

Адъютант посмотрел на Беню и спросил:

– Если комбинат и правда взорвётся, какой силы будет этот взрыв?

– Десять мегатонн, – не задумываясь ответил тот и тут же поправился, или больше. Взрыв уничтожит всё в радиусе сотен миль.

Он что-то подсчитал в уме и показал максимальный диаметр.

У адмирала глаза на лоб полезли:

– Все наши силы сейчас находятся в пределах этой окружности. Ты уверен, что взрыв будет именно такой силы?

– Это ещё средняя расчётная сила. Взрыв может оказаться гораздо сильнее.

– Насколько?

– Я не знаю. Никто не знает, – пожал плечами Бенджамин.

– И от чего же эта сила зависит?

– От заряда, который они туда заложат. Комбинат может запустить цепную реакцию в мантии планеты и тогда… – он замолчал.

– Ну же, не томи, что тогда?

– Тогда может наступить конец света, взорвётся вся планета, – тихо проговорил Беня. – Нас так учили.

– Да что ты за вздор такой несёшь!? – Рассвирепел адмирал. – Откуда у пустынных тушканчиков оружие для уничтожения планет? И на хрена строить комбинат, который может взорвать всю планету?

– Ну это чисто теоретически.

– Ху-у-ух, напугал. – Вытер только что проступившую испарину со лба адмирал. – А практически-то что?

– Да может вообще ничего не случиться. Это всего лишь теория. Никто не проверял её на практике. Ну кто же станет ради какого-то опыта взрывать комбинат?

– Действительно, – хмыкнул адмирал, поглядывая на голограмму возможного радиуса поражения.

Когда Беня ушёл, адъютант спросил Кроноса.

– Наши войска в зоне поражения, – тихо проговорил он. – Прикажете отступать?

– Что за вздор? Они же только этого и добиваются. Запугивают нас, пытаясь выиграть ещё немного времени для своей обороны. Никаких отступлений. Полный вперёд!

– Так точно, адмирал! – Вытянулся по струнке смирно адъютант и зачем-то отдал честь.

Как только он отошёл, Кронос тихо спросил сам у себя:

– А мы вообще успеваем отойти? – И сам же себе ответил. – Нет.

Он внимательно посмотрел на голограмму пустынной станции и проговорил сам себе под нос:

– Что ж ты задумал? Что ж ты такое задумал? – Вслух повторял он. – Неужели этот Маршал такой псих что отдал приказ взорвать сам себя?

Кронос поднял глаза и посмотрел на адъютанта:

– Свяжитесь с комбинатом, срочно! – Отдал он приказ.

В этот самый момент случился подземный толчок такой силы, что ударная волна прокатилась по планете дважды.

«Ой не к добру это, не к добру», подумал адмирал.

***

В башне сверхкомбината раздался звонок. Маршал сидел за пультом управления и завершал подготовку. На огромном экране прямо перед ним сияла звезда, падающий спутник, охваченный голубым заревом, он нёс разрушение и смерть всему живому. Его уже можно было разглядеть невооружённым взглядом.Маршал видел вызов от Кроноса, но не спешил его принимать. Вместо этого он нажал кнопку общей связи со сверхкомбинатом и сделал объявление.

– Говорил капитан, Райан Маршал, командующий ОТГ Ангстрем. – Проговорил он, и его голос растекся через десятки ретрансляторов по всем коридорам станции. – Я горд что имел честь командовать вами, ребята. Вы лучшие солдаты на свете. Сегодня мы показали всему миру, что Омикрон, это сила, с которой надо считаться. Мы выстояли в неравном бою. Я безгранично горд, что знаю лично каждого из вас. Вы все герои, ребята. Сейчас же я призываю вас где бы вы не находились бросать свой пост и всеми правдами неправдами прорываться в башню комбината, желательно в капитанскую рубку. Сейчас будет бабах, пережить который нам может и не посчастливиться. Самым безопасным местом на многие мили вокруг будет именно башня. Слава Омикрону. Слава Альсаре.

«Во веки слава!» Мысленно ответили бойцы Ангстрема. Они бросали всё, пытаясь, как можно быстрее укрыться в башне, как и призывал командир.

Там уже сидели Рома, Брага и Савочка, но места было предостаточно. К сожалению, из-за повреждений некоторых лифтов комбината, не все имели шанс добраться до башни. Идти по лестнице – слишком долго, но многие пытались, хватаясь за последний шанс. Не всем повезло даже так. Где-то и лестницы завалило.

«Я сделал для них всё что мог». Подумал Маршал, взяв со столика совой недопитый чай.

«А чаёк и правда зачётный», он улыбнулся и нажал на кнопку принятия вызова.

– Говорит капитан Маршал, командующий сверхкомбината.

– Маршал! – Раздался разъярённый крик адмирала. – Вы что там творите, что вы себе позволяете?!

– Да вот, сражаемся помаленьку, – с плохо скрываемой радостью ответил Райан, и отхлебнул чайку. Его душу согревала комета, приближающаяся к комбинату, а также ревущий реактор, готовый вот-вот её поглотить.

– Я адмирал Раквел Кронос, командующий Золотым флотом империи, я прибыл с Уникейджен, чтобы сражаться с отребьем типа тебя, – прорычал генерал. – А ты, ты же из Омикрона. Ты предатель! Ты поднял мятеж против своих и будешь уничтожен!

– Я не Омикрон! – Райан посмотрел ему прямо в глаза через голографическую связь и холодно произнёс. – Я Ангстрем!

Звезда упала на сверхкомбинат. Взрыв был такой силы, что оборвалась связь, а волной света сбивало самолёты, которые в этот момент оказались в небе. Испепеляло истребители, так что от них оставались на облаках только тени. Но это было лишь начало, ударная волна прошла по стержням системы бурения и ударила в мантию планеты, провоцируя подземные точки.

И началось светопреставление. Огромный земляной цунами, где лава и песок вперемешку. Сначала пара метров в высоту, а после десять метров, двадцать и так до километра. Казалось он никогда не остановится. Из космоса это выглядело как разрастающаяся воронка, поглощающая всё, что в неё попадало.

Начался огненный смерч, в который засосало целый космический крейсер с низкой орбиты. Тот просто потерял управление и натурально исчез в бушующем вихре лаве. Земля поменялась местами с небом, жар стоял такой, что от него разваливались молекулы, превращаясь в раскалённую плазму.

От грохота разрывались кристаллические решётки сложных химических соединений. Столбы огненной лавы поднялись до стратосферы и медленно осыпались на землю, пока там внизу бушевал первобытный шторм такой силы, как будто под землёй взорвалась сверхновая.

Всё это кружилось вокруг комбината, который казался спичкой на фоне разбушевавшейся стихии. Кора и мантия планеты менялись местами, двигались литосферные плиты, зарождались горные массивы.

Опустошённый адмирал наблюдал за происходящим с высокой орбиты своего флагмана. У него больше не осталось вопросов: «Что случилось с теми, кто попал в это жерло?» Ответ был слишком очевиден.

А меж тем зона поражения разрасталась, она росла быстрее скорости звука. И вскоре уже целый сектор планеты покрылся лавовыми извержениями. В воздух поднялись миллионы тонн раскалённого грунта. И небо упало на землю.

В башне сверхкомбината температура поднялась до ста пятидесяти градусов, и лишь благодаря антиматериальной мембране более не росла. Но перегрузка была почти как в центрифуге на подготовке пилотов для космолётов.

Все, кому посчастливилось добраться до мостика, как один сидели в креслах, пристёгнутые по рукам и ногам. Но всё равно от перегрузки выкручивало, рвались артерии и вены, прерывалось дыхание. Не каждый способен был выдержать подобное напряжение. От перегрузки Полковник сжал зубы изо всех сил, так что в итоге они потрескались. А рядом сидящий Сава беззвучно орал, так как сорвал себе голосовые связки.

Всё только начиналось. Сенсоры комбината не все ещё отрубились и спокойно передавали картинку. Они и предполагались для работы в экстремальных условиях в жерле вулкана. И потому некоторые из мониторов показывали. Так, благодаря ним, сидя внутри можно было отчасти понять, что творится снаружи. Как небо менялось местами с землёй, тасуясь в демоническом танце огненных смерчей.

Райан сидел пристёгнутый перед большим экраном, и улыбаясь смотрел на дело рук своих. Он был по-своему счастлив, хоть его укачивало, как в детстве на карусели.

Они с мамой однажды были в луна-парке. Маленького Райана укачало. Но он, в отличии от других детей, захотел кататься снова и снова, пока не адаптировался полностью. Когда он катался на этой карусели в последний раз, он отстегнулся и на полном ходу встал на ноги, поднялся и сделал несколько шагов. Даже мелкий он любил бросать себе вызов, несмотря на истерики матери. Все из-за него тогда дико пересрали, но он смог побороть свой страх.

Он вспомнил и другой случай. Как вечером, после луна-парка он сидел и листал любимую книгу.

– Мама, что это? – Спросил он тогда у матери, указывая пальцем на непонятный символ.

– Где? – Переспросила мать, отвлекаясь от домашних хлопот. – Опять энциклопедию читаешь?

Она подошла и посмотрела на статью, которую он в это время разглядывал:

– Вира, вирус, от латинского слова яд, – прочитала она вслух. – Ты же уже на память эту статью должен знать. Про вирусы и про белок каспида.

– Да я не про то. Вот это что? – Спросил её маленький Райан.

– Нанометры, это как миллиметры, только в миллион раз меньше.

– Ого! – Обрадовался малыш. – А это мало?

– Очень мало. Их ещё называют Ангстремы, – ответила мать. – И хватит уже всякую фигню читать, почитай лучше сказки.

– Не хочу сказки, они скучные, хочу энциклопедию, – он снова посмотрел на красиво нарисованную структуру вируса и прочила над ней. – Десять ангстрем.

Вот и сейчас он сидел и смотрел на самый настоящий литосферны шторм, сдвиг орбиты планеты. А может и её конец. Он совершенно не сожалел о содеянном. Жалел он лишь об одном, что не может рассмотреть всё получше.

Райан отстегнулся от кресла и встал. Глядя на него Роман был в шоке. Как при таких перегрузках ещё и на ноги встать? Ведь кости может поломать. Но Райан устоял. Он сделал несколько тяжёлых шагов и подошёл к экрану, а после положил на него руку.

– Ангстрем, – произнёс он вслух и улыбнулся. – Сегодня ты вошёл в историю.

Райан долго стоять не мог и быстро вернулся в кресло, но пристёгиваться уже не стал. Вместо этого он взял бутылку виски и отхлебнул, с улыбкой глядя на то, что твориться «за окном».

В какой-то момент в его мозгу взорвалась артерия. Глаза залило кровью, отчего белки стали ярко красными. Но Райан не упал и не свалился с кресла. А всё так же сидел с широко раскрытыми глазами, глядя в монитор. Лишь слегка склонив голову набок, и выронив из рук свой недопитый виски.

Полковник видел всё и понимал, но сделать ничего не мог.

Грохот стал такой, что от звука лопались барабанные перепонки.

И тут всё стихло, на мостике погасли мониторы.

Где-то внутри планеты всё ещё бушевал литосферный шторм, а здесь царила тишина.

«Может я барабанные перепонки порвал», подумал Рома, не решаясь пошевелиться и встать.

Рядом сидел Брага который давно отключился. А прямо перед ним Райан, до которого было рукой подать, но Рома не мог.

Мгновение… и стало темно, как в аду, где даже с закрытым глазами ничего не видно.

Глава 18

Зияющими красками наполнился Ксилиан. Город украшали тысячи цветов и воздушных шариков. Над домами реяли флаги. Громадные вывески загораживали уродливые фундаменты, оставленные сбежавшей частью города. По мостовым ездили уборочные машины и поливалки, готовя столицу к празднику.

Ксилиан застыл, он приготовился встречать своих новых хозяев. Новая реальность всё явственнее витала в воздухе, на улицах и в домах священного города. Особое внимание уделили украшению исторических артефактов, все эти древние раскопки, античные остовы храмов и пирамид привели в максимально ухоженный вид. Изо всех сил пытаясь создать бравурную атмосферу праздника.

Облако горючей пыли всё ещё висело над Альсарой, но более ничто не напоминало о жутких событиях этой ночи. К счастью Ксилиан был в достаточном отдалении от эпицентра.

Вот только страх неопределённости никуда не уходил. Люди переглядывались, боясь спросить. Никто не знал, что будет дальше, чего им ждать ещё.

Но всё утихло в тот самый миг, когда на вершину пирамиды в центре Ксилиана, в священный храм Аякс, поднялся Дориан Яков. Он шёл не один, а во главе процессии. По левую руку от него шли бывшие рейдеры, заслуженные ветераны этой войны, а по правую – инквизиция. Они поднялись на помост, где их одновременно могли видеть сотни, тысячи, сотни тысяч пар глаз. Миллионы смотрели на это в прямом эфире, затаив дыхание. Усиленные меры безопасности здесь бы просто не помогли, и Яков целиком рассчитывал на профессора Винсента, который всё это время был рядом.

Здесь, на вершине Аякса его встречал инквизитор Джерри Пирм. В одной руке он держал символ веры, символически перекрестив Якова. А в другой – символ власти, позолоченный лавровый венок.

Многие священники мечтали быть сейчас на его месте, но именно Джерри выпала величайшая честь:

– Ибо твоё есть имя и слава. Твоим будет и царствие во веки веков! Аминь!

– Аминь! – Хором повторили священники из процессии Якова.

– Аминь, – выдавил из себя не слишком религиозный Дориан.

– Именем Священного Бога и святой торицы, именем всех святых заступников, именем всех павших героев и поколений, смотрящих на нас из глубины времён, а также бесконечности поколений не всегда благодарных потоком … – проговорил Джерри Пирм. И все затихли, ожидая, что будет дальше.

В абсолютной тишине на самой многолюдной площади во всей звёздной системе Джерри Пирм возложил позолоченный венок на старческую голову Дориана Якова и отошёл в сторону. Дориан расправил плечи, он посмотрел на собравшихся, а также на бесчисленные видеокамеры, снимающие его с бесчисленного множества дронов и произнёс:

– Братья и сестры! – Он перенял это обращение у Джерри Пирма. Он знал, что оно работает. – Сегодня нелёгкий день. Только что отгремела страшная битва со злом. От нас навсегда ушли тысячи, десятки тысяч наших лучших сыновей и дочек. Они ушли в вечность и оттуда сейчас на нас смотрят. Нам нельзя подвести их, нельзя струсить, нельзя позволить погибнуть тому за что они сражались. Тому за что они отдали свои жизни. Я говорю о революции. Революция должна победить, она не должна закончиться. Дряхлеющая империя ещё не раз и не два будет харкаться кровью, гниющая умирающая гадина до последнего будет пытаться отравить нам жизнь. Не дадим ей этого сделать. Они считали, что мы испугаемся их кораблей, испугаемся золотого флота, хотели нас трупами забросать. Да, мы умылись кровью, но мы поднялись и гордо несём вперёд знамя великой революции. Мы стали только сильнее. Мы все потеряли кого-то из близких. Для каждого из нас это страшная трагедия, как будто целый мир умер, целая вселенная перестала существовать. Только что был человек и вот его нет. Больше ни поговорить с ним, ни спросить ничего, ни сказать напоследок. Был целый мир – осталась пустота и чёрный провал навсегда в нашем сердце. Я говорю это так, ведь для меня это личное. Больше всего я оплакиваю свою Юлечку. Многие из вас видели её последнее обращение, многие плакали, когда его пересматривали, я и сам плакал. Бедная, бедная, девочка, она так искренне любила жизнь. Она верила в революцию и без тени сомнения отдала самое дорого, что у неё было, свою единственную ещё только начинающуюся жизнь ради победы. Ради нашего с вами будущего. И мы не имеем права её предать, так как не сможем никогда забыть её подвига. Бедная, бедная Юлечка. – Яков даже слезу пустил так, чтобы на записи было видно. – И потому перед лицом наших павших героев и будущих поколений я принял самое непростое в своей жизни решение о создании священного государства Альцарский Халифат!

Его слова заглушил грохот аплодисментов и выкриков «Браво!», у многих на глазах застыли слёзы. Толпа скандировала:

– Браво! Браво!

– До-ри-ан! До-ри-ан!

Где-то даже проскальзывало:

– Ю-ля! Ю-ля! – Яков сам поддержал это скандирование кивком одобрения.

Дориан купался в овациях. Он чувствовал эту толпу и власть которой она его наделяла и потому не торопился прерывать овации, хоть многие из его сопровождения не привыкшие к долгим церемониям явно уже устали. Он всё-таки дождался прекращения оваций и провозгласил:

– С тяжёлой душой и болью в сердце я принимаю на себя эту неподъёмную ношу. Царём буду! – В этот момент Джерри Пирм озарил его крестным знамением, а толпа взорвалась новым ещё более оглушающим шквалом оваций.

***

С мучительной болью Полковник открыл глаза. Кругом была темнота, лишь кое где виднелись солнечные лучи.

«Я жив», удивлённо подумал он и закашлялся.

– Кх-кх-кх, – здесь было пыльно. Но благодаря этой пыли становились заметны тонкие лучики света то тут то там пробивавшиеся через трещины в многослойном композите обшивки сверхкомбината.

Рома повернулся к товарищу, тот тоже показывал признаки жизни, хоть и не очнулся пока.

– Брага, Брага вставай, кх-кх, – снова кашлял Полковник.

И тот зашевелился. Он открыл свои большие глазища и в относительной темноте посмотрел на командира.

– Мы живы? – Зачем-то спросил он.

– Да хрен его знает, пока не понятно, – Рома поднял руку и ощутил дикую боль в каждой мышце. – Болит значит живы, – обрадовался он и стал отстёгиваться.

– Я своего тела не чувствую, – послышался голос одного из техников, тот сидел в своём кресле, как мумия забинтованный ремнями безопасности.

– Поверить не могу, что мы-таки выжили, – проговорил Брага и тоже стал отстёгиваться. – Что там произошло хоть?

– Ты почти сразу вырубился, – радостно улыбался Рома, пытаясь встать со своего кресла.

– Я помню, хэ-хэ, вернее ничего не помню, – не поспевал за ним Брага.

– Надо наших проверить, может кто ещё спасся, – проговорил Полковник и в этот самый момент раздался жуткий лязг, как будто потолок над ними проседает и вот-вот обрушится им на головы.

– Нужно сваливать отсюда побыстрее, – сказал Роман.

Он первым поднялся и, отыскав запасной аккумулятор, наконец-то включил свет. Теперь он видел, что не только они с Брагой, многие остались живы. Кто-то лежал без сознания на полу, у кого-то шла кровь, нужна была немедленная медицинская помощь. Кто-то не мог идти сам.

– Проверить всех, – отдал приказ Полковник. – Надо найти отсюда выход. Если сумели пережить шторм, значит сумеем и выбраться.

– Есть эвакуационный выход, – проговорил охрипший техник. – Я покажу.

И пока Брага помогал другим, Роман посмотрел на Маршала. Тот всё так же сидел в своём кресле комбинатора перед давно погасшими экраном. Рома смотрел на друга, а у самого мурашки бежали по коже. Райан не шевелился.

Вздохнув, он направился к другу. Он подошёл и увидел лишённое жизни лицо Маршала, и его открытые ярко красные от крови глаза. В них не осталось ни белков, ни зрачков, и они пугающе смотрели в пустоту.

Рома дрожащей рукой коснулся его шеи, пытаясь нащупать пульс. Райан был уже холодным, и пульс не прощупывался.

«Ну вот и всё». Подумал Полковник. Маршал напоминал сейчас статую древнего Бога, взирающего свысока на деяния свои и застывшего в этом моменте навечно.

– Прощай друг, – проговорил Полковник, срывая с него жетон. – Ты приобрёл бессмертие! И через тысячи лет люди будут вспоминать стой подвиг героя или злодея. Твоя жизнь обрастёт легендами, в народной молве ты не умрёшь никогда. Прощай капитан! – Роман отдал честь и направился к своим.

– Как он? – По глупости спросил Брага.

Рома посмотрел не него так, что тот и сам всё понял.

– Да-а-а-а, – покачал головой Брага, – из-за девчонки он чуть не подорвал планету.

– Из-за какой девчонки? – Не понял Рома.

– Юлечка, его девушка, она погибла вчера, – ответил Брага. – Когда он услышал о её смерти то приказал нам возвращаться на комбинат.

Рома глянул на Маршала:

– Брат, где бы ты ни был, надеюсь ты сейчас с ней. В конце концов вы должны быть вместе. – Он посмотрел на остальных и громко приказал: – Пошли! Пошли! Ходу! Ходу! Пошевеливайтесь, салаги!

Несколько бойцов и техников перемещались по комбинату. Кто мог ходить – шёл сам. А у кого отнялись ноги – того тащили. Все направлялись к аварийному выходу, потому, что остов комбината в любую секунду мог обвалиться, похоронив под своими развалинами остатки Ангстрема. И кто потом их откопает под миллионом тонн композита.

Рома проверил всех, чтобы никого не забыть. Как новый капитан он последним покидал свой корабль.

Он кинул прощальный взгляд на эту комнату, пытаясь как можно лучше запечатлеть её в своей памяти. Ему же предстоит эту историю не раз пересказывать своим внукам. Как вдруг заметил испуганные глаза Браги. На том лица не было, как будто он увидел смерть.

– Смотри, – дрожащим голосом проговорил смертельно бледный Брага и указал туда рукой.

– Что там? – Не понимал Полковник, но всё же повернулся посмотреть. То, что предстало его глазам не могло не испугать даже такого опытного головореза как он. – Вот бля! – Натурально прокричал Рома.

Маршал встал. Он пошатываясь стоял возле своего кресла и всматривался в пустоту своими красными от крови глазами.

– Быстрее! Быстрее! – Крикнул Роман, и они вместе с Брагой бросились к капитану. Схватили его под правое и левое плечо и буквально вынесли из рушащегося комбината.

Райан был весь холодным, но не дрожал, а всё так же не моргая вглядывался своими демонически алыми от крови глазами в зияющую пустоту.

– Ты хоть что-то видишь? – Помахал у него перед глазами рукой Роман.

– А сам ты как думаешь? – Мучительно охрипшим голосом ответил Райан.

На всякий случай Рома ещё раз проверил пульс, но так его и не нащупал.

Омикронцы группами покидали комбинат, перемещаясь на нижние ярусы, пока за бортом текла магма. Там рвались вулканы и били газовые гейзеры, земля потрескалась, напоминая ад. Один из механиков отыскал в ангаре два чудом уцелевших БТРа, которые в итоге таки смог завести. Их колёса были отделаны жаростойким композитом, как раз для поездок по кипящей лаве.

«Интересно, кто это собирался по лаве ездить», думал Роман распределяя выживших бойцов по машинам.

– Всего семнадцать человек, – констатировал он. – Шестеро тяжёлых.

Рома подошёл к Маршалу, который сидел в пассажирском кресле возле водителя одного из двух БТРов. Райана трясло, он не мог зарыть глаз и потому казалось, что он всё время на что-то смотрит пустым безжизненным взглядом.

– Куда теперь? – Спросил он Маршала.

– Где Яков? – Охрипшим жутким голосом ответил Маршал.

В разговор вмешался Брага, до этого наблюдавший за ними.

– Капитан, может вам в больницу.

Казалось Райан его не услышал, а лишь повторил:

– Где Яков?

Рядом появился ещё один боец. Парню посчастливилось пережить этот день без единой царапины, если не считать пару лопнувших капилляров на лице. Он держал в руках планшет и гордо сообщил.

– Яков сейчас сам себя коронует на царство, хэ-хэ, – он улыбнулся. – Там столько пафоса, столько народу… все с такими заточками серьёзными, ха-ха.

– Короче, где он? – Серьёзно спросил Роман.

– Пирамида Аякс в центре Ксилиана, – ответил парень.

Стоящий рядом Брага весь задрожал при одном упоминании храма.

Райан не пошевелился, он всё так же сидел и трясся, глядя в одну точку. Лишь выдавил из себя:

– Командуй, – его голос был не похож на него. Осипший, охрипший, какой-то загробный. У молодого бойца мурашки по спине пробежали от голоса и вида командира.

– Как скажешь капитан, как скажешь, – ответил Рома.

Он встал во весь свой богатырский рост и громко прокричал:

– По машинам!

А после сам сел за штурвал БТРа и повернул ключ зажигания.

Но прежде чем включить передачу он снова посмотрел на Маршала:

– А может всё-таки в больницу? – Но не получив ответа, сорвался с места. И по вулканическому следу как по песку, поднимая за собой ворох горящего пепла и оставляя две алые от лавы дорожки, они неслись вперёд под треск счетчика Гейгера над головой. То тут то там ещё бушевал ураган, то тут то там рвались вулканы, плевались лавой. А омикронцы под флагами Ангстрема неслись на двух БТРах по поверхности не до конца застывшего озера лавы. И вопреки законам физики в нём не тонули. Где-то там позади остался выпотрошеный войной зияющий остов сверхкомбината.

***

На закате они въехали в Ксилиан. Два неприметных БТРа на армированных колёсах катили по священному городу, не привлекая к себе лишнего внимания десятков тысяч празднующих пьяных рейдеров.

Когда первый БТР подкатил к подножию храма, Райан спешился и тяжелым шагом направился к лестнице. Солнце медленно тянулось к горизонту и по ступеням вверх бежала его тень.

Полковник дал команду держать оборону, и прихватив с собой флаг Ангстрема, пару пулемётов и самых надёжных бойцов, отправился за Маршалом. Догнать его было несложно, он плёлся как черепаха. Одна за другой переступая ступени пирамиды, он вкладывал все силы в каждый шаг. Но всё равно он поднимался всё выше, пытаясь нагнать стремительно убегающую тень. Медленно, но уверено шагали вслед за ним солдаты с флагами Ангстрема.

Они ступали в абсолютной тишине и только Брага посмел её нарушить:

– Райан, а как ты себя чувствуешь? – Вдруг забеспокоился он.

Но Маршал не ответил, он словно не услышал ничего. Зато ответил Рома.

– Ты сам не видишь? Чё глупые вопросы задаёшь? – Кивнул он на тяжело шагающего командира.

– Вижу. И это пугает, – ответил Брага.

– Что там тебя пугает? Остался бы с БТРами, чё вызвался с нами, знал же, что нам высоко подниматься.

– Меня не высота пугает, а вот что, – вздохнул пухляш. – «На небесах под чёрною звездой, весь мир услышит голос твой. И грянет гром в последний час, когда мертвец войдёт в Аякс».

– Что это? – Презрительно фыркнул Роман, недовольный тем, что во время тяжелого перехода кто-то ещё находит силы на разговоры.

– Это Полюс Света, катрен из древних апокрифов, – ответил тот. – Нам с сестричкой их на ночь бабушка читала, чтобы мы лучше спали.

– Твоя бабушка читала древние апокрифы? – Улыбнулся Роман.

– А что? Они же как детские стишки, всё прикольное и в рифму. Там ещё много такого. Но конкретно этот посвящён концу света. Когда мертвец взойдёт на пирамиду из бездны вырвется спящий Бог и отберёт Митры огненный клинок.

– Опять какой-то бред несёшь, – заткнул его Роман.

– Может и бред, но чёрная звезда – это ваш Ангстрем, а мертвец… – он посмотрел на Маршала. – Райан, ты как себя чувствуешь?

– У него нет пульса, – слегка напрягся Полковник.

Их разговор заставил Маршала, который по привычке экономил силы для финального рывка, напрячься и потратить их на болтовню:

– У меня в мозгу аневризма лопнула, повреждены сосуды, пульс может не прощупываться до нескольких дней. Он есть, но не там, где его обычно щупают.

Его аргументы полностью устроили практичного Романа, но вряд ли их было достаточно для религиозного Браги.

– Может не стоит нам своими руками исполнять тёмное пророчество, – продолжил клянчить пухляш.

– Заткнись и иди! – Рыкнул на него Полковник, заставив замолчать.

Они взошли на вершину храма и Райан подошёл к тяжелой двери, он мощно толкнул её двумя руками, и та отворилась нараспашку.

– Именем революции! – Из последних сил напрягая голосовые связки, проговорил Маршал. – Где Яков?

Перед ним застыли испуганные прихожане храма и несколько святош, а посредине стояла грузная фигура Джерри Пирма. Он как раз заканчивал какой-то ритуал и явно был недоволен тем, как его оборвали.

– Ты кто такой, что смеешь сюда врываться!? – Проорал Джерри Пирм, его глаза налились жёлчью.

– Якова здесь нет, он в Сиридаре, – испуганно ответил кто-то из святош, поглядывая на Омикронцев во главе с Маршалом. Один из них держал наперевес тяжёлый пулемёт с болтающейся лентой.

Райан посмотрел на Джерри, в его кроваво красных глазах зияла дьявольская решимость.

– За преступление против Юлии Зуевой, за то, что ты бросил её на верную смерть, – Райану было тяжело говорить, сказывалась отдышка. Он едва на ногах стоял и немного шатался. Но, отдышавшись, всё-таки, продолжил. – Я приговариваю тебя к смерти!

– Ты?! Да кто ты такой? Ты никто! Ты жил никем, никем и сдохнешь! Ты предал своих, и ты не нужен здесь! Ничтожество! – Орал в истерике барон. – Я раздавлю тебя, как червяка. Ты пожалеешь, ты ещё не знаешь с кем связался.

– Привести приговор в исполнение, – отдал команду Райан. – Немедленно.

И не дожидаясь никого он поднял свой чёрный пистолет и открыл огонь на поражение. Первым выстрелом Джерри прошило голову и вырвало кусок черепа вместе с глазом, другим пробило грудную клетку, третьим живот навылет.

Маршал стрелял и стрелял, вливая смертоносную сталь в давно безжизненное тело. В единственном глазу барона Пирма так и застыло непонимание того, что случилось. Он будто сам не верил в то, что может умереть.

Наконец, Райан опустил ствол. Он посмотрел на пораженный его наглостью зал и развернулся. Он вернулся на лестницу ступенчатой пирамиды.

Полковник вскинул пулемёт и дал очередь над головами, чтоб все пригнулись и не высовывались, а сам последовал за командиром.

Маршал присел на выступающую ступень пирамиды и долго-долго смотрел невидящим глазами на заходящее солнце.

О чём он думал – никто не знал кроме него. Там в свих мечтах он видел Юлю. Она бежала к нему по песчаному пляжу и прыгала в его объятия. Обнимала его, целовала и вешалась на шею. При этом почему-то плакала. А он обнимал её и успокаивал. И только там в этих своих мечтах он был по-настоящему счастлив.

Медленно садилось солнце, тихо открывали свои соцветия вечерние лилии, будя от знойного дневного сна тысячи бабочек полуночниц, мирно цвели сады под Омикроном, трещали цикады.

Мир жил так, будто ничего не случилось. Он словно не знал, что Юли больше нет, он жил и радовался, провожая этот день и так же радостно встречая новый в этом уютном уголке на краю галактики.

– Я знаю почему я всё ещё здесь, – глядя на закат и не моргая проговорил Маршал. – Ведь жизнь моя теперь принадлежит теперь не мне, а нам двоим.

Конец…