Текст книги "Снег (СИ)"

Автор книги: Андрей Деткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Половица под ногой мерзко простонало, сердце взбрыкнуло и помчалось галопом. Андрей замер. Шум собственного дыхания мешал слушать темноту. Вроде бы тихо, двинулся дальше.

Чуткие пальцы скользили по неровной каменной кладке. Шаг, за шагом, вот угол, поворот. «Справа должна быть кровать, еще пара метров и фотки». Нога наступила на что-то мягкое и скользкое. "Плевать", – Андрей наклонился вправо, принялся водить рукой по стене. Тронул рамку. Та качнулась и упала. «Черт», – мысленно выругался Андрей. Отметил, что не услышал удара о пол. Понял, это связано с той субстанцией, в которую вляпался, скорее всего, дерьмо, хотя не пахло.

Нащупал край картины, при этом коснулся чего-то холодного и студенистого. По спине пробежали мурашки. Андрей поднял рамку, отступил на шаг. Вырвал фотографию, поджог.

Он не угадал, это было не дерьмо. Нечто темное, желейное лежало кучей возле кровати, поблескивало слизью и напоминало лягушачью икру, только в десятки раз крупнее. Но не это напугало Андрея до потери личности, а человеческие ноги в мятых холщевых брюках, обутые в войлочные гамаши, выглядывающие из-под этой кучи.

Боль в пальцах привела в чувства. Андрей выронил дотлевающую фотографию. В угасающих отблесках пламени нашел взглядом лаз, уже точно знал – из норы и сломя голову бросился прочь. Жуткая кровожадная тварь с выпученными глазами, с частоколом острых зубов преследовала его. Щелкала пастью прямо за спиной.

Он не помнил, как оказался в сарае. Тусклый свет сквозь дыру раздвинул пространство и запустил время:

– Вытаскивайте меня отсюда! – громко сипел Андрей, отвязывая трясущимися пальцами веревку от рюкзака, озираясь на дыру в снежной пробке.

– Веревку, веревку кидай! – крикнул сверху Лешик.

– Заткнись, – шикнул на него Андрей.

Наконец, справился с завязками. Бросил кольца в протянутые руки. Стоя на коленях, Лешик поймал веревку с первого раза.

Андрей наскоро обмотал талию, привязал снегоступы к вещмешку, повесил за плечи, ружье на шею, просипел:

– Тяните.

Они тянули. Снег продавливался, ноги скользили. Им не хватало сил. И высота-то смешная – трех метров не будет. Андрей заметил у стены длинную жердину. Отвязался, сбегал за ней, сунул в дыру. Помогал Лешику и Максиму поднимать себя, взбираясь по палке.

Общими усилиями, наконец, оказался наверху. Первым делом Андрей закрепил на ногах снегоступы, после чего через двухметровый промежуток омотал Максима и Лешика. В связке пошел первым.

Брели, пока не кончились силы. К этому моменту стемнело, часы показывали четверть одиннадцатого. Заснеженное голое пространство было неуютным и опасным. Небольшой горный выступ слева решил проблему с ночлегом.

По прикидкам от мертвого дома удалились километра на четыре. Костер разводить не стали, поели всухомятку. Андрей сторожил ребят всю ночь, задремал лишь под утро. Сон виделся жутким – идет по оледенелому с разбитыми стеклами, со снежными заносами вагону. Двигается не спеша, смотрит по сторонам, заглядывает в купе. Уже прошел половину, все места пустые. За разбитыми окнами белая равнина, падает снег. Кругом тихо, слышно скрип снега под ногами. Сдвигает очередную дверь, видит двух замерзших людей. Заходит внутрь и разглядывает их. Жену узнает по рыжим волосам, она сидит за столиком, смотрит в окно. Напротив под одеялом Ксеня и тоже окоченевшая. Стекло целое, снега нет, только жуткий холод. Намного холоднее, чем в коридоре. Изо рта Андрея вырывается струя пара. Ноздри немеют, кожу на лице стягивает, мерзнет лоб. Сердце бухает. От страха чешутся голени. Только собирается уйти, как дверь захлопывается. Андрей кидается к ней, пытается открыть. Дергает, дергает дверную рукоятку – никак. Слышит за спиной, будто лед трескается, а затем голос жены как со сна – слабый и вялый:

– Мы еще не приехали. Кондуктор сказал не выходить.

Захныкала Ксеня:

– Пап, не уходи. Мне холодно.

Страх струнами стянул Андрея, он ни уйти не может, ни обернуться. А лед позади все трещит, с грохотом осыпается на пол. Когда на плечо ложится каменная рука, он проснулся.

Брезжил рассвет. Андрей снял варежку, зачерпнул снег, растер по лицу. Страшный липкий сон не желал отпускать. Стряхнул белую крошку с бороды, которая уже стала густой. Холод отогнал наваждение, освежил мысли. Андрей наклонился влево, вправо, прислушался к ране в боку. После вчерашнего экстрима ожидал кары. Тем более, перед сном она поднывала. «Вроде бы обошлось». Он не спешил будить ребят, вертел головой, осматривал окрестности и вспоминал.

– Осторожней, – Андрей вцепился в дверную рукоятку, инстинктивно вдавливая в пол воображаемую педаль тормоза.

– Все в ажуре, – спокойно ответил шофер подержанной «приоры», выводя машину на заснеженной дороге из юза. Не успел встать в полосу, как из-за поворота вылетела «тойота». На дрифте, протирая покрышками белое полотно до асфальтовых дыр, иномарка в сантиметрах разминулась с такси.

– Глаза разуй! – водитель крутанул рулем и «Приора» вошла в новый занос. Ее повело по снегу, переднее колесо ударилось о бордюр.

– Поосторожнее можно, – послышался с заднего сидения гневный девичий голос, одновременно с ним раздался детский вскрик. Мальчик лет одиннадцати с испуганным лицом таращился в окно.

– Придурки, – девушка с розовыми волосами вывернула шею и злым взглядом провожала японца.

Несмотря на снег, который засыпал газоны, тротуары, крыши домов, припаркованные машины и все продолжал падать большими хлопьями, пассажиры такси были одеты, словно собрались прогуляться в ветреную погоду летом. Так оно, собственно, и было. Семья Тимофеевых прибыла в курортный Кисловодск девять дней назад и только два из них смогла использовать по назначению. Уже как неделю, не переставая, город засыпал снег. И это в июле!

Возможно, Тимофеевы пережидали бы аномалию и продлили проживание в отеле, если бы не утренние новости. Последние дни телевизор в их гостиничном номере не выключался. Информация последнего часа переполнила терпение и заставила семейство сорваться с места. Они больше не надеялись, глядя, как на подоконниках растут белые шапки, падает столбик термометра, а снегоуборочные машины все реже проезжают по улице.

Все вещи уместились в пару чемоданов, в объемную сумку и детский рюкзак. Семья отправилась на вокзал в сомнительной надежде сбежать из города на ближайшем поезде. В общем-то, не Кисловодск они торопились покинуть, а скорее очутиться дома в подмосковном Алабино. В котором уютно, тепло, где без проблем можно перезимовать и где по соседству живут родные души – мама и сестра Андрея.

Пешеходы, утепленные не по сезону, особенно выделялись приезжие – кто во что горазд, двигались по тротуарам, пересекали дороги, заходили в подъезды, выдували облачка пара. По большей части на их лицах читались сосредоточенность и растерянность. Нигде не было видно детей, да и взрослых попадалось меньше, чем в обычные дни.

На повороте за пятиэтажкой раздался пронзительный сигнал клаксона, а через секунду послышался удар.

– Поцеловались, – еще не видя происшествия, заключил таксист, плавно вписывая машину в поворот. Так оно и было. Серебристый «Фольксваген» с желтой «шестеркой» перегородили левую полосу, а их хозяева ругались и размахивали руками, напоминая барбосов. Объехали аварию. Осторожно, крадучись водитель спускал "приору" по наклонной проезжей части мимо каскадной лестнице в парк.

– Резина летняя? – спросил Андрей.

– А какая еще? Скоро растает, опять менять?

В самом конце спуска на повороте машину все же понесло. Водитель надавил на тормоз, затрещала АВSка.

– Блин, блин, – он сморщился, активно заработал рулем.

Обошлось. Оставшийся путь к железнодорожному вокзалу таксист вел «приору» предельно осторожно. На «Курортном бульваре», на подъездах к нему творилось столпотворение. Несколько врезавшихся машин перегородили проезжую часть. Люди с чемоданами, сумками, явно нацелившиеся покинуть город, создавали невероятную толкотню. Под ногами мельтешили дети, матери их громко звали, ругались водители, сигналили машины. Людская масса текла живой рекой в сторону вокзала.

– Макс, держись рядом, – Андрей остановился и строгим взглядом следил за отставшим сыном, который лавировал между взрослыми все ровно, что листик между валунами в бурном потоке.

– Ксеня! Подождите! – крикнул Андрей дочери. Та обернулась. Глаза ее были испуганными и тревожными.

– Мам! – крикнула Ксеня женщине, волочащей за собой перевернутый чемодан колесиками верх, – папу с Максом надо подождать!

– Что?! – Лена обернулась, нервным взглядом запрыгала по толпе.

Мрачный гул над людской рекой походил на грязную пену.

– Внимание, встречающие! Поезд сообщением Москва – Кисловодск прибывает на второй путь.

Толпа всколыхнулась, устремилась к пирону.

Андрей схватил сына за руку, обернулся. Ни дочери, ни жены уже не увидел, лишь спины, затылки да чемоданы.

– Макс, шевели ногами.

Их сдавило со всех сторон. Полный мужчина с отекшим лицом навалился на мальчика.

– Осторожнее! – Андрей высвободил руку из вспотевшей ладони сына, толкнул мужчину в сером льняном пиджаке. Тот резко повернулся, словно укололи, вытаращился на Андрея.

– Осторожнее, говорю, здесь дети.

Мужчина взглянул на мальчика, ничего не сказал. Следующим волнением толпа сдвинула его вперед, и он очутился перед Андреем. Их несло дальше по вокзалу к выходу на пирон. Люди уплотнились так, что передвигаться стало возможно лишь маленькими шажками. Гул и негодующие возгласы носились над головами.

– Макс, вперед становись, – Андрей с трудом отлепился от мужчины в сером пиджаке, помог сыну встать перед собой.

В какой-то момент толпа остановилась, качнулась назад, затем снова потекла вперед, откуда доносились громкие мужские голоса. Заверещали женщины. Воздух сделался спертым, удушливым, словно из него откачали кислород, тяжелым, пахнущим потом. Впереди раздался выстрел. Толпа отпрянула. Справа заплакал ребенок. Голос в рупоре перекрыл всех:

– Назад! Посадка закончена! Поезд забит под завязку! Через три часа придет следующий! Не напирайте!!! Назад!!!

Снова громыхнул выстрел.

Постепенно народ растекся по вокзалу, оставив лишь узкий проход через центр. Людей было много и их все пребывало. Через распахнутые двери зала ожидания с поклажей и снегом на плечах втекали непрерывным потоком, распихивались и уплотнялись.

Пристроившись у окна, за которым все шел снег, Андрей вынул из бокового кармана чемодана бутылку с водой, дал сыну. Сам принялся набирать на телефоне номер. Впрочем, как и многие другие.

– Линия перегружена. Позвоните позже, – уведомил женский голос в динамике.

– Черт, – Андрей снова набрал Лену.

Ответ прежний. Попробовал дозвониться до Ксени – тот же результат.

– Ну да ладно, – сунул мобильник в карман, посмотрел на сына:

– Ты как, дружок?

– Мама с Ксюшей уехали? – спросил мальчик с измученным лицом.

Андрей опустился на корточки, взял сына за руки, заглянул в увлажнившиеся глаза. – Думаю, да. Но на всякий случай пойдем и проверим.

– Извините, – мужчина обратился к рядом стоящей женщине в сланцах на босую ногу, в салатовых лосинах, в свитере с люрексом.

Женщина обернулась.

– Вы не присмотрите за вещичками, мы на минутку.

Незнакомка быстро пробежала по Андрею взглядом, задержалась на мальчике, кивнула:

– Хорошо.

Медленно и внимательно они протискивались по залу ожидания, высматривая среди множества родные лица. Дошли до турникетов на платформу, перед которыми стояли металлические ограждения и крепкие парни в форме полиции. Они не были вооружены, лишь дубинки на поясах, да у стены стопка щитов.

Ни Лены, ни Ксении они не нашли. Макс, который с некоторых пор не любил, когда его брали за руку, теперь не выпускал большую ладонь отца и следовал за ним как привязанный.

Они остановились напротив электронного табло. Все строки были черные, кроме одной: «поезд № 416 Кисловодск – Москва прибывает на второй путь в 20:00».

– Пап, – Максим снизу смотрел на отца, – а как еще можно отсюда уехать?

Андрей помолчал, затем ответил:

– Пожалуй, никак. Аэропорта здесь нет, а дороги в очень скверном состоянии, и снег все идет. Поездом самый безопасный путь. Пойдем к телику, новости посмотрим.

Рядом с кассами на высоте, примерно, трех метров висел плазменный телевизор. Люди перед экраном образовали плотное полукольцо, хотя, если обернуться и окинуть взглядом зал ожидания, смотрели и слушали все.

Судя по надписи внизу экрана, репортаж велся из Волгограда. Камера показывала пургу, а на ее фоне парня с раскачивающимся микрофоном, будто кто-то невидимый пытался его вырвать. Корреспондент в красном пуховике с капюшоном до глаз, в джинсах, на подгибающихся тонких ножках щурился и рассказывал, как в городе вьюжно и холодно. Короткий репортаж бедолаги продолжил диктор.

С трагизмом в голосе и беспристрастностью одновременно вещал о климатических превратностях в различных регионах России и в других странах. Стоп-кадром шли соответствующие нарезки. Их сменяли климатические карты, снимки из космоса, графики.

Прогноз был неутешительным. Метеорологи не видели на ближайшие дни и даже недели положительных тенденций. Наоборот, предсказывали ухудшение погоды. Научный мир терялся в догадках.

– Ничего нового, – отец повел сына к оставленному чемодану, – ты чего-нибудь хочешь?

– К маме хочу.

– И я хочу.

Они пришли на свое место. Андрей поблагодарил женщину, посмотрел в окно. Кругом белым-бело. Крупные хлопья густо падали на землю. Не смог припомнить, когда видел раньше такой снегопад. Тревожные мысли, не покидавшие его с самого утра, после разделения семьи и вовсе сжигали изнутри. Он был в растерянности. Железная дорога оставалась единственным вариантом сбежать из Кисловодска. Так думал ровно до тех пор, пока ретрансляторы не известили о задержке прибывающего поезда из-за аварии на путях. Андрей достал телефон и снова попытался связаться с женой, а затем и с дочерью – безрезультатно. Он стоял у окна, нервно кусал губу, таращился невидящим взглядом в снег и не знал, что делать.

Тогда даже представить не мог, как все обернется, как необходимость изменит его. Кроме того, что отпустил бороду, стал неразговорчивым, больше прислушивается и осматривается, не строит долговременных планов, думает на день, на два, рассчитывает каждый шаг и внутри взращивает двуликого паразита «требеска», что значит: тревога и беспокойство. Этот гад точит изо дня в день, не дает расслабиться и передохнуть. А Максим? Разом повзрослел года на три, закалился, поднаторел. Вон, какие Лешику снегоходы смастерил. Порой Андрей замечал, что сын в поступках и в суждениях взрослее блогера.

Глава 7. Поселение

Костер развести было не из чего, поэтому легкий завтрак запивали холодной водой из бутылок, а не горячим чаем. Плотно поесть получилось около четырех по полудню, когда высокогорный лес спустился в низину. На огне разогрели консервы, вскипятили воду. А в половину седьмого после безостановочного перехода увидели дом. Точнее, его второй этаж. Широкий на весь фасад балкон был заколочен досками. Оставались лишь две бойницы и дверь с короткой лестницей. Рядом на снегу угадывались следы от снегохода.

Остановил скитальцев громкий окрик:

– Стоять! Кто такие?!

– Туристы мы! – прокричал Андрей, останавливаясь и всматриваясь в доски. В щелях кто-то мелькал, – идем в Невинномысск!

– Откуда идете?!

– Из Кисловодска!

Кратковременное молчание, затем снова громкий голос:

– Зайдите, обогрейтесь!

– Так, парни, – Андрей повернулся к спутникам, – держимся вместе, лишнего не болтаем. Говорить буду я.

Через пять минут после того, как разоружили Андрея, путников проводили по широкой лестнице на первый этаж к камину, налили горячего чаю. Кругом горели масляные светильники. Отчего потолки были подкопченными и в комнате пахло гарью. Разношерстный люд сновал по дому, заходил в зал, смотрел на гостей, наливали чаю, разговаривал, уходил. Создавалось впечатление, что здесь коммуна. Андрей сидел, грел ладони о горячую кружку и присматривался.

Низкорослый мужчина в толстом жестком свитере с горлом, который привел к камину и налил чай, куда-то подевался. Гости сидели молча, отхлебывали из кружек и осматривались. Из двери справа вышел крупный бородатый мужчина под два метра роста, со славянским лицом, русый, лет сорока, в овчинной безрукавке, в валенках. Быстро осмотрел ходоков, подмигнул Максиму, пропел:

– Зима ей пела песенку: «Спи, елочка, бай-бай», мороз снежком укутывал, смотри не замерзай.

Уселся на лавку, сказал Андрею уже без тени веселья:

– Меня Ильей звать, – протянул открытую ладонь.

– Андрей, – мужчины пожали руки, – это Максим, – Андрей кивнул на сына, – а это Лешик.

– Замечательно, – подытожил бородач, – предлагаю вам ночлег и еду, в ответ хотелось бы услышать рассказ о Кисловодске, как там дела, есть ли приемные пункты, как снабжение, с электричеством что, как народ приспосабливается к новым условиям. Есть ли беженцев? Какой дорогой идут и куда? Да и так, интересно узнать, как шли, что видели? Зачем в Невинномысск? В общем, все. Связь утрачена, живем здесь, как на острове – десять км туда, десять сюда.

Илья посмотрел на Максима:

– Пирог будешь?

Мальчик повернулся к отца.

– Забыл спросить, – поторопился исправиться бородач, – не голодны? -

– Нет, – улыбнулся Андрей, – но от пирогов не откажемся.

К моменту, когда на столе появилась тарелка с угощением, Андрей поведал Илье о событиях, которые привели его и сына в дом Махти. Подкрепившись, рассказывал еще добрый час. Люди подсаживались, наливали чай, слушали. Скоро их было уже с десяток. Илья заострил внимание на «кальмаре», попросил дважды пересказать встречу с ним. Андрей косился на слушателей и гадал, они уже записали его в чокнутые, или только подозревают. Говорил и краснел от смущения: «…чудище длинной метров пятнадцать висело над деревьями, при этом не махало крыльями и ни за что не держалось. Щупальцами шарило по снегу, подбирало оглушенных волков, опутывало и подтягивало к брюху». Замолк, из-под бровей скользил взглядом по серьезным лицам. Ни на одном не заметил сарказма или недоверия. Даже, наоборот, его слушали с вниманием. Тогда продолжил повествовать. Огромная лягушачья икра на трупе взволновала Илью куда сильнее, чем кальмар. Андрею пришлось отвечать на множество уточняющих вопросов.

Обласканный доверием и всеобщим вниманием рассказывал без утайки, кроме одного – бусика. Подумал, что Лешик захочет остаться с этими людьми и когда поведает о своем приданном, те его с радостью примут.

После познавательной истории Илья предложил «прошвырнуться по катакомбам». Странно и непривычно было Андрею ходить по длинным изгибающимся темным снежным тоннелям высотой в два и шириной в полтора метра – чтобы могли разминуться встречные прохожие. Проходы соединяли дома сельчан. Подснежным улицам оставили прежние названия. География постоянно расширялась. Через определенные промежутки на поверхность выходили воздуховодные колодцы.

Где-то в глубине слышался тихий гул работающих генераторов. Андрей подозревал, что один из тоннелей ведет к «лукойловской» заправке, о которой рассказывал Лешик. Скоро выяснилось, для чего генераторы вырабатывали электроэнергию. В трех домах были устроены многоярусные фермы шампиньонов, вешенок, картофеля, капусты и лука. Освещались они специальными люминесцентными лампами и были устроены весьма технологично с поддержанием влажности и температурного режима. «Вот оно – выживание, – думал Андрей, глядя на зеленые грядки, – человек нигде не пропадет, главное, мозгами пораскинуть и взяться с энтузиазмом, а не грабить прохожих и не подъедать остатки былой роскоши».

Уже вечером, сидя в комнате старосты за бутылочкой чего-то мутного и дерзкого, Илья рассказал такое, от чего волосы на затылке у Андрея зашевелились:

– Да, с миром творится, что-то стремное. Раньше верил, а теперь нет, – говорил бородач, потупив взгляд в столешницу. – Снег не растает. Какая-то глобальная катастрофа происходит на наших глазах и меняет лик Земли. Уже не будет, как прежде. Боюсь, только хуже, – Илья отпил из стакана. – Ты вот, рассказывал о «кальмаре», о его способностях, об икре… Кстати, в Тарчи ушел отряд. Они все там сожгут. Хочу рассказать кое о чем, что поможет и предостережет вас в дороге. – Илья внимательно посмотрел в глаза Андрею, – наши люди встречались с существом, которое откладывает эту икру. Мы зовем его «червем». Тварь напоминает сросшихся спинами двух огроменных многоножек. Роет в снегу ходы. Как-то одна такая пробралась в наш тоннель на периферии возле колодца. Очевидцы рассказывали, выскочила в проход и так шустро побежала, перекатывается со спины на живот винтом. Наши драпать, она за ними. В какой-то момент раздулась в середине, потом бабах из пасти или чего там у нее, выпрыскивает струя, только это не жидкость, а хоботок, похожий на ветку. Падает на снег, растет в стороны и набухает. До кого дотягивается, тот валится, как подкошенный. Тварь обвивает жертву хоботком и шустро так в дыру уволакивает. Наши пока очухались, от нее и след простыл. Вот так. – Илья сделал глоток бодяги, крякнул. – Может статься, в том доме логово ее. Если приползла днем, то очень может быть, ночью отсыпается. Да и ты говорил, что днем провалился и ничего тебе за это не было. Ее надо кончать вместе с выводком. А мы, знаешь, – Илья усмехнулся, – поначалу опасались волков. Думали, откормятся на падали, расселятся и будут докучать. А здесь такое, – староста покачал головой.

– Откуда только берется? – пораженный Андрей старался представить услышанное.

– Хрен их знает, – Илья взял стакан и как-то отчаянно, залпом допил содержимое большим глотком, – скоро все уйдет под снег, – махнул рукой, – и дома, и деревья с лесами. Еще немного подождем, если не перестанет валить, в город двинем. Может, в Черкесск или лучше в Невинномысск. Там жилье, склады, магазины и высотки потонут последними. Люди по ним как по шахтам будут подниматься на поверхность. Научатся защищаться от монстров, придумают, как выжить. В городе возможностей побольше нашего будет. А может, это зверье по какой-то причине только в нашем районе расселилось. Вырвалось из лаборатории и шастает. Мы здесь как в бочке – никакой связи с внешним миром. Ни одной радиостанции, ни одного спутникового телефона. Наверняка спутники еще летают. Как думаешь? – Илья посмотрел на Андрея. Тот пожал плечами.

– Мы уже двоих отправляли в Черкесск – не вернулись. А после того, как с тварью познакомились, так и вовсе дальние походы прекратили. – Староста замолчал на некоторое время, затем продолжил, – пока есть еда и бензин здесь поторчим.

Илья как-то невесело мотнул головой, борода зашуршала по вороту рубахи. Андрей взглянул на окладистую густую бороду, подумал: «Скоро и у меня такая лопата отрастет. Теплее станет».

Андрей отметил, что доверие между ним и старостой достигло нужной кондиции, чему, конечно, поспособствовало спиртное и уже собрался заговорить по поводу Лешика, но вдруг вспомнил, как блогер с Максимом тянули его из сарая. Не будь Лешика, вряд ли бы он выбрался. Андрей закрыл рот на вдохе, в полной мере осознав, какого помощника едва не лишился. Максим еще мальчик, у него сил мало, а Лешик, кроме того, что несет полезную нагрузку, так еще оказался не плохим ходоком, к тому же непривередливый, покладистый и ест мало.

Илья не предлагал, а Андрей не просился остаться. Сказал, что завтра утром уходят. Будучи в хорошем настроение, бородач предложил подвезти их на энное количество километров на снегоходе, правда, кому-то придется ехать на пристежных санях. Спросил про лопату, узнав, что снег роют руками, поднялся из-за стола и вышел. Скоро вернулся с укороченной совковой лопатой, вручил гостю.

– Во, – Илья поднял палец, – слышишь?

Андрей прислушался. Из-за двери доносилась плавная релаксирующая музыка.

– Нирвана сеанс проводит. Болтовня, конечно, но людям нравится. Меня даже порой на позитив настраивает. Пойдем, послушаем это не надолго.

Они вышли из штаба и по широкому снежному тоннелю прошли в соседний дом. Прихожая, терраса, коридор выглядел обычно, а вот комната, из которой лилась мелодия, была совершенно нестандартной. Стены скрывала развешенная волнами зеленая ткань. Она же куполом сходилась к середине потока. Откуда на цепочке свешивался кадильник. Из железной резной чаши тянулся дымок, наполнял просторную комнату немного удушливым, но в то же время приятным ароматом сандала. Тут и там на тумбочках, на подставках, на книгах, просто на полу горели толстые свечи. Разномастные стулья, кресла, мешки расставлены в беспорядке, и большинство занято слушателями. Музыку источала колонка, установленная за креслом главного персонажа, который приковал внимание Андрея.

Был он похож на индийского брахмана. На что указывала широкая грибоподобная чалма из красной ткани. Темнокожий, с морщинистой кожей, не старый, но с таким спокойствием на лице, обрамленном седой бородой, с мудростью в голубых глазах, что казалось ему лет двести. Облаченный в желтое сари, он удерживал на себе взгляд. А когда заговорил внушительным, вкрадчивым голосом (от чистого сердца), так и вовсе – весь мир пошел побоку. Андрей слышал лишь его голос, мешающийся с журчанием ручья и флейтой:

– Наш мозг устроен так, что многократно повторяемые по определенным правилам утверждения очень скоро начинают восприниматься, как существующую действительность, как реальность, как свершившийся факт. Такие желания, сформулированные по особым алгоритмам в виде позитивных идей, преобразуются подсознанием в убеждение, а убеждение – это реальная сила, которая может свернуть горы на пути к поставленной цели…

В какой-то момент Андрею стало казаться, что лик пророка лучится, рот больше не открывается, а свои мысли он транслирует прямо ему в голову. Запах сандала, тусклый свет от свечей, флейта делали свое дело.

– …они заставляют организм меняться в соответствии с новым представлением о себе, – продолжал вещать Нирвана, – сегодняшний сеанс содержит позитивные инфермации на каждый день. Для того, чтобы настроить подсознание на позитивное восприятие действительности, вам необходимо мысленно повторять за мной те фразы, которые я буду произносить. Не старайтесь запоминать их все, те фразы, которые попадут в цель, сами закрепятся в вашей памяти. Потом вы сможете доработать их под себя или придумать на их почве свои собственные. Повторяйте эти фермации несколько раз в день, чем чаще – тем лучше. Итак, начинаем.

Потом Андрей не мог определиться, находился ли под гипнозом, либо был очарован, знал одно – попал под влияние мистагога, его голоса, слов, атмосферы. Сошла ли на него при всем этом благодать? Вряд ли. Он просто слушал слова, которые затекали вместе с музыкой в уши и внемлил. Никогда раньше Андрей не понимал их так отчетливо и ясно, он видел слова. И в то же время мог свободно рассуждать.

– У меня есть все, что нужно для жизни, – продолжал транслировать Нирвана, – я живу в гармонии с миром, я люблю мир, и мир любит меня, – после каждой аффермации мистагог делал паузу, за которую Андрей успевал впитать услышанное и даже прокомментировать для себя, – у меня все получается так, как я хочу.

– Ну, это уж вряд ли, – Андрей охватывал большим взглядом ситуацию и свое место в ней.

– Жизнь для меня – это радость.

– Пожалуй, да. Но не будь Макса, Ксюни, Лены так ли она для меня была радостна?

– Я люблю жизнь, – продолжал вливать брахман, – я отвечаю за свою жизнь.

– И не только, – перед внутренним взором сразу всплыл образ сына.

– У меня все хорошо.

– Вот уж херушки.

– У меня много сил.

– Как сказать, бывало и поболее.

– У меня отличное здоровье.

– С этим, дядя, ты точно промахнулся. Ни у кого из присутствующих такого нет, а чем дальше…, – Андрей не успел додумать, Нирвана произнес следующую аффермацию:

– Я люблю свое тело.

– Да.

– Я все могу.

– Могу все, что могу, а могу я не все.

– Я заслуживаю любви и уважения.

Андрей тяжко вздохнул, оставил утверждение без комментариев.

– Вселенная любит меня.

Над этой фразой Андрей задумался дольше – не знал, что ответить. Ему вдруг очень захотелось, чтобы это было так. Мысленно произнес: «Вселенная любит меня» и ему понравилось, уловил в этих словах какую-то магию, недосягаемую истину. Она переплелась с чем-то божественным, соприкоснулась с высшими силами. Созерцание фразы поглотило так сильно, что на некоторое время Андрей перестал слышать Нирвану и очнулся на словах:

– Я знаю, что со мной всегда будет все хорошо.

После предыдущего утверждения Андрею не захотелось спорить.

– Я – это любовь, позитив и оптимизм.

– О да.

– У меня отличное настроение.

– Да.

– Я чувствую свет внутри себя.

Андрей наклонил голову, посмотрел на живот. Свет он не только ощутил, но и увидел.

– Я источаю энергию.

Из пупка во все стороны расползалось радужное пятно.

– Я верю в свое будущее. Я излучаю силу и здоровье. Я наслаждаюсь внутренней свободой. Мои желания всегда исполняются. Вселенная помогает мне, потому что любит меня.

– Кто бы спорил.

– Я верю в себя и в то, что у меня все будет хорошо…

Оставшийся непродолжительный отрезок позитивной энергии звучал в прежнем ключе и не вызвал в Андрее отторжения. Даже, наоборот, он плыл по течению и как будто заряжался энергией смыслов. Не сразу сообразил, что больше не слышит вселенского голоса, что лишь волшебная музыка наполняет комнату и его просветленное сознание.

Она постепенно стихла, рядом послышались шуршание одежд, скрип стульев, глухие голоса.

– Ну, что я говорил? – раздалось прямо над ухом.

Андрей вздрогнул и повернулся. На него смотрел улыбающийся и просветленный, словно тщательно умытый Илья.

– Да-а-а, – выдохнул Андрей.

Вглядываясь сквозь хитрый прищур, Илья взял гостя под руку и куда-то повел. Андрей не сопротивлялся, послушно шел, смотрел по сторонам и все ему здесь нравилось. Очнулся перед дверью.

– Тебе сюда, – проговорил староста, – мальчишки уже спят.

Андрей стоял перед распахнутой дверью и некоторое время в тусклом свете, проливающемся из коридора, смотрел на Максима. «Вселенная любит нас». От накативших чувств его глаза увлажнились. Уснул Андрей безмятежным сном.

Утром вместе с мыслями вернулось беспокойство и не отпускало до тех пор, пока он не попрощался с гостеприимными жителями, с их старостой, а Лешик не сел в сани, и машины не тронулись в путь. Андрей мысленно перекрестился. Он понимал, что парень не пойдет с ними до конца, но желал, чтобы их совместное путешествие продлилось как можно дольше.