Текст книги "Эффект проникновения"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

7

«Боинг» летел много выше облаков, приближаясь к российской столице на высоте десять тысяч пятьсот метров. Стивен Брент (по документам бизнесмен Джон Аллен) развалился в кресле у иллюминатора. На его коленях лежал раскрытый номер журнала «Роллинг-стоунз», на столике перед ним стояли две пятидесятиграммовые бутылочки водки.

Все прошло гладко, слишком гладко для опасавшегося осложнений Брента. Из мотеля «Лаки Дэй Инн» он заехал в известную ему квартиру, где провел полчаса, после чего его внешность слегка изменилась. Там же он обзавелся новой одеждой и дорожным чемоданом, а пачка наличных похудела вдвое. Расслабился Брент только в самолете, набравшем высоту. Бизнесмен Джон Аллен благополучно проскользнул мимо полиции, ФБР и тех, других…

Так ему казалось, но он ошибался.

В пилотской кабине «боинга» собирались пить кофе. Первый пилот, командир корабля Грегори Макинтайр, рассказывал смешную историю о злоключениях своей жены, которая отправилась в кино на только что купленном «форде», да вместо того оказалась в полицейском участке. Его с улыбками слушали второй пилот Дик Вагнер (получивший летное свидетельство, наверное, раньше, чем научился ходить) и бортинженер Стюарт Хаббл. Остальные члены экипажа дремали в ожидании стюардессы с подносом.

– Ваш кофе, джентльмены, – провозгласила вошедшая девушка, и тут же поднос с чашками вырвался из ее рук.

Стопятидесятитонный «боинг» будто налетел на что-то в воздухе с адским грохотом. Он содрогнулся, накренился и начал падать, как сложивший крылья орел. Макинтайр уцепился за штурвал, бросил взгляд на стрелку альтиметра. Самолет стремительно терял высоту. Ревели аварийные зуммеры, вспыхивали красные лампочки, приборы сигнализировали о повреждениях систем.

Макинтайр выкручивал штурвал влево, чтобы не дать падавшему боком самолету перевернуться. Вагнер и Хаббл запускали устройства пожаротушения. Несчастная стюардесса, ухватившаяся за откидное сиденье, до крови кусала губы.

Вагнер посмотрел в правое боковое стекло. Под – крылом вместо двух двигателей «Пратт и Уитни» он увидел торчащие края изорванного металла и свисающие провода…

– Командир, мы потеряли третий и четвертый! – закричал Вагнер.

Макинтайр не ответил. Самолет тянуло влево, и, лишь прилагая огромные усилия, командиру удавалось удерживать его. Хаббл возился с электропроводкой, пытаясь восстановить хотя бы основные линии.

Свист ветра под правым крылом звучал как реквием. Дик Вагнер вызвал диспетчерскую службу аэропорта Шереметьево-2.

– Терплю бедствие, иду на вынужденную посадку… потеряв оба правых двигателя. Готовьте полосу…

– Вас понял, – раздался в динамике спокойный голос диспетчера.

– Какого черта он так невозмутим! – вскипел Макинтайр. Может быть, недостаточно хорошо знает английский и до него не дошла вся серьезность ситуации? Нет, невероятно. Представить себе диспетчера, слабо знакомого с международным языком авиапереговоров… А, вот в чем дело! Ведь на жаргоне потеря двигателя означает просто отказ, а «боинг» способен совершить нормальную посадку и при двух отказавших двигателях. Да, диспетчер неверно интерпретировал сообщение.

– Объясни ему, Дик, – распорядился Макинтайр.

– Диспетчер, у нас произошел взрыв или какое-то столкновение… Оба правых двигателя физически отсутствуют, их нет, ясно?

– Вас понял, – повторил диспетчер, и теперь его напряженный тон неопровержимо свидетельствовал: в самом деле понял. – Снижайтесь до высоты круга, выполняйте разворот курсом на юг.

Снижайтесь до высоты круга! И без того не прошло десяти минут после аварии, а «боинг» уже находился на высоте четырех тысяч метров.

– Сливай топливо, – приказал Макинтайр, осторожно разворачивая самолет.

Хаббл перебросил тумблер. Керосин хлынул из обоих баков в крыльях, оставляя за «боингом» взрывоопасный шлейф.

– Выпускай шасси..

Дополнительное сопротивление, созданное колесами шасси, еще более осложнило управление самолетом. Пятьдесят километров до полосы, высота три тысячи…

– Мы разобьемся, – прорыдала стюардесса.

– Черта с два, – обронил Макинтайр. Пот в три ручья струился по его лбу, а он не мог оторвать рук от штурвала. Удерживать «боинг» на курсе становилось все труднее. Командир понимал, что девушка права. Машина, идущая на снижение с такой скоростью, не дотянет до полосы…

Теперь нужно было изменить курс на двадцать градусов влево, но самолет окончательно перестал слушаться рулей. У Макинтайра оставался последний шанс: ослабить тягу двух левых двигателей, менять обороты и таким образом управлять самолетом. Он так и сделал. «Боинг» стал подчиняться, но, потеряв тягу, он проваливался еще быстрее.

– До полосы три километра, высота четыреста, – доложил Вагнер. – На полосу не попадаем.

Обороты первого двигателя Макинтайр уменьшил на две трети, второго – на треть. Самолет тяжело повернул влево, и командир толкнул сектор газа. Полоса приближалась. Скорость – четыреста километров в час. Слишком быстро… Похоже, все усилия напрасны, удивительно спокойно подумал пятидесятилетний ветеран ВВС США, командир корабля Грегори Макинтайр.

С того момента, как под крылом «боинга» громыхнул взрыв, в пассажирских салонах царила паника. Вопли и стоны охваченных предсмертным ужасом людей смешивались со зловещим завыванием ветра. С полок сыпалась ручная кладь. Какая-то старушка истово молилась вслух, молодой человек пробежал по проходу между креслами и врезался головой в переборку. Некоторые надевали автоматически выпавшие при быстрой потере высоты кислородные маски, многих рвало.

Стивен Брент сидел с отсутствующим видом, будто все происходящее его не касалось. Однако касалось, и еще как! Брент был почти полностью уверен в том, что самолет заминировали с единственной целью – помещать бизнесмену Джону Аллену прибыть в Москву. Это простая логика. Чтобы уничтожить «боинг» наверняка, взрывное устройство следовало заложить где-нибудь внутри фюзеляжа… Так и поступили бы любые террористы, но это если бы на планирование и подготовку акции хватало времени. Тут же, видимо, второпях прицепили магнитную мину к одному из двигателей правого крыла или поместили под кожух. Значит, Брента-Аллена вычислили и обнаружили в последний момент (возможно, когда он находился в посадочной зоне аэропорта или уже в самолете). Некогда им было продумывать безупречное покушение… Вместе с тем они могут перестраховаться и для дополнительной гарантии ждать Брента в Москве. Но на борту терпящего крушение «боинга» эта мысль не показалась Стивену Бренту слишком важной. До Москвы надо еще долететь… Живым.

Не будучи авиационным специалистом, Брент все же понимал, что самолет почти неуправляем, а скорость чрезмерно велика. Он не думал о собственной смерти, вернее, страх прятался где-то на периферии сознания. Невыносимым для Брента было то, что из-за него погибнут люди, много людей, которые и не подозревают о мрачных тайнах Фоксхола и которые просто оказались в том же самолете…

Вытащив из кармана футляр с Ключом, Брент открыл крышку и посмотрел на мерцающие кристаллы. «Боинг» разобьется, это ясно. Даже если сядет на полосу, огромную скорость погасить не удастся, и «боинг» врежется в здание аэровокзала, в пожарную машину или в другой самолет. Привести в действие Ключ – вот что нужно сделать. Как бы он ни сработал в столь необычных условиях, хуже не будет. Возможно, какие-то силовые поля, вызываемые к жизни Ключом, смягчат удар. А может быть, самолет забросит в Фоксхол, где он опять же или каким-то образом уцелеет, или… Нужно попытаться. Один шанс из миллиона лучше гарантированной гибели. Пусть Фоксхол. Как бы там ни пришлось экипажу и пассажирам, живые могут вернуться домой. Мертвые – нет.

Брент перевернул пластину Ключа и прижал пальцы к овалам. Его подбросило в кресле мощнейшим электрическим ударом, словно разбудившим в его черепной коробке клубок ядовитых змей. Потемнело в глазах, но только на мгновение, а потом зрение возвратилось и обрело небывалую ясность и остроту. Страшная головная боль будто высасывала мозг Брента.

В иллюминаторах полыхало оранжевое пламя. Выглядело это так, как если бы от искры короткого замыкания воспламенилась насыщенная летучими парами воздушно-топливная смесь. Но произойди такое на самом деле, самолет немедленно взорвался бы, как подожженный водородный аэростат. Нет, это было холодное пламя энергетических завихрений.

Внутри пассажирского салона повис фиолетовый туман, в котором метались тысячи крохотных молний. Что-то тупо ударило в фюзеляж спереди и снизу.

В пилотской кабине тумана не было. Летчики видели пламя снаружи – перед носом «боинга» образовалась огненная подушка. Скорость скачком упала, и тут же самолет плюхнулся на полосу и помчался вдоль длинного ряда пожарных и медицинских машин.

Выключив двигатели, Макинтайр врубил аварийные пневматические тормоза. Покрышки шасси с левой стороны лопнули. Самолет накренился, притормаживая, но все еще несся слишком быстро. Командир дал двигателям полный реверс. Всего в трех метрах от края полосы «боинг» замер неподвижно, и оранжевое пламя исчезло.

– Сели, – выдохнул Макинтайр. – Поздравляю вас, джентльмены. Черт меня возьми, если я понимаю как, но мы сели.

Развеять недоумение командира мог пассажир, летевший по документам Джона Аллена, но он молчал и смотрел в иллюминатор, сжимая в руке Ключ. Фиолетовый туман в салоне пропал так же внезапно, как и появился. Счастливые пассажиры орали здравицы экипажу. «Вот я и дома, – подумал Стивен Брент, которого с этой минуты уместно было именовать Игорем Борисовичем Дубровиным. – В Шереметьево-два, а не в Фоксхоле». Еще раз он рассеянно подумал о том, что у Ключа (или подконтрольных ему сил), вероятно, не хватило мощности, чтобы перебросить в Фоксхол гигантский «боинг», если такое вообще возможно вдали от Двери, но пробужденная энергия поглотила инерцию самолета. Так это было или нет, катастрофы не произошло… А на вопросы, связанные с Ключом, ответят другие люди.

Головная боль отпустила Дубровина. Он захлопнул футляр и уложил его во внутренний карман плаща. Вот теперь пришла пора побеспокоиться и о том, ждут ли его в Москве…

8

Около четырех часов утра Кремнев и Богушевская сидели в машине с потушенными огнями. Они ждали Зорина, и Зорин явился.

Сначала в отдалении зажглись две золотистые точки – фары, затем послышался звук автомобильного мотора. Машина проехала совсем близко от притаившегося «фольксвагена», и какое-то время Кремнев с ужасом ожидал выстрелов.

Зорин остановился метрах в пятидесяти впереди и боком, как краб, выбрался из машины – темный силуэт в длинном плаще на фоне отсвета фар. Вытянув руку с чем-то, напоминающим издали пульт дистанционного управления, он стоял неподвижно.

Из динамичных всполохов пламени возник голубой купол. Кремнев не сдержал изумленного восклицания. Реалист и практик до мозга костей, он до сих пор верил Богушевской лишь наполовину. Точнее, он верил ей полностью, но допускал возможность, что она одурачена каким-то хитрым трюком. А если то, что он видит перед собой сейчас, – тоже не более чем хитрый трюк? Да не все ли равно. Он здесь не затем, чтобы разгадывать секреты фокусников, а затем, чтобы попытаться вытащить Иру. И он пойдет до конца, чем бы ни оказался голубой светящийся купол – театральной иллюзией или воротами в ад.

Зорин вернулся в машину. Хлопнула дверца, и его автомобиль нырнул в мерцающую завесу.

– Скорее! – крикнула Богушевская. – За ним! Торопись, у нас считанные секунды!

Кремнев дал газ и направил «фольксваген» прямо на купол. В момент пересечения неясной призрачной границы ничего особенного он не ощутил – легкая электрическая дрожь, и все. Машина уже катилась по дороге Фоксхола. Здесь занимался рассвет, и окружающие кусты и деревья отчетливо виднелись в белесой дымке.

– Ну и дела, – буркнул Кремнев. – Если это фокусы, то чертовски дорогостоящие, наверное.

– Это не фокусы, – сказала Зоя. – Но где он? Я не вижу его машины.

Кремнев тоже не видел машины Зорина – ни впереди, ни справа, ни слева, ни сзади (где уже не было никакого купола), нигде. И это чрезвычайно тревожило его…

– Даже если он врубил полный ход, – пробормотал Кремнев обеспокоенно, – не мог сразу скрыться из вида… Зоя, а может быть, его машина тоже какая-нибудь волшебная? Или он распался на атомы в этом куполе?

– Не думаю, – хмуро ответила Зоя, покусывая нижнюю губу. – Но здесь, в Фоксхоле, полно всяческих сюрпризов. Может, тут есть какие-то подземные тоннели… Не знаю.

– И что же нам теперь делать в твоем дурацком Фоксхоле?

– Поезжай прямо по этой дороге. Я покажу, где свернуть.

– Куда свернуть?

– К замку Зорина.

– Ого… У него есть замок?

– Замок, дворец, поместье – какая разница…

– Ты думаешь, Ира там?

– Не знаю.

– Там или нет, я распотрошу этот чертов замок до самого фундамента, – угрюмо пообещал Кремнев.

– Там полно охраны, – предупредила Зоя.

– Вот и хорошо. Хоть один из этих болванов должен знать, где Ира! – Он вдруг осекся. – Погоди, а зачем ему охрана? Они ведь в Фоксхоле полные хозяева, разве нет? Кого он боится?

– Своих же и боится, – усмехнулась Зоя. – Они тут как пауки в банке. Ненавидят друг друга, боятся до смерти и при первой возможности сожрут… Ненависть и страх правят здесь, Саша.

– Как мило, – без улыбки прокомментировал Кремнев, увеличивая скорость.

– Поверни здесь налево…

Через полкилометра хорошей дороги Зоя скомандовала:

– Стоп. Смотри, это там.

В утреннем тумане вырисовывались очертания огромного черного здания. Многочисленные башенки делали его похожим на настоящий рыцарский замок. Вокруг здания тянулась ограда трехметровой высоты, также выкрашенная в черный цвет.

– Если человек живет в таком доме, у него явно не все в порядке с головой, – заметил Кремнев. – Но как мы попадем внутрь?

– С обратной стороны. Там ограда примыкает к лесу.

– А сигнализация там есть?

– Есть, наверное…

Кремнев негромко выругался, но не потому, что его разозлило предположение о наличии сигнализации (чего можно было ожидать), а просто из отвращения к тем, с кем придется иметь дело. Он вытащил из кармана пистолет, вытряхнул магазин на ладонь, вставил обратно в рукоятку и вернул оружие в карман.

– Пошли.

Они покинули машину (спрятать ее здесь было негде, и оставалось надеяться, что из замка и с дороги из-за поворота она не видна) и начали продираться сквозь редкий и хилый, но очень колючий и липучий кустарник, огибая замок по большой дуге. Попадались деревья неизвестной породы, похожие на клены, с бледными синеватыми листьями, края которых казались небрежно искромсанными ножницами. Таких деревьев становилось все больше, и вскоре Кремнев и Зоя очутились в настоящем лесу, где продвигаться было уже много сложнее. Однако продвигаться особенно никуда и не требовалось, ибо они находились вблизи ограды, а в ней виднелась приоткрытая калитка. Кремнев не торопился идти на приступ. Он забрался на дерево, заглянул за ограду и спрыгнул вниз.

– Там никого нет, – озадаченно сказал он. – Ловушка?

– Может быть, – прошептала Зоя с испугом и недоумением. – Хотя… Если бы они ждали нас, перехватили бы по дороге… Как ты думаешь?

– Откуда мне знать, что шарахнет в дурную башку этим психам! – разъярился Кремнев. – Идем!

Он выхватил пистолет и толкнул калитку ногой.

Если это и была ловушка, то, по мысленному определению Кремнева, замедленного действия. Никто не захлопнул калитку за спинами вошедших, никто их не окружил и не атаковал. Обширный двор, вымощенный булыжником, был абсолютно пуст. У Кремнева зародилась слабая надежда, что обитатели замка заняты своими делами и не ожидают вторжения, по меньшей мере в эту минуту.

Вблизи замок выглядел еще огромнее. Стены и башни взбирались к утреннему небу, подавляя мрачным величием. Железная дверь в стене также была приоткрыта.

– Вот это мне уже совсем не нравится, – проворчал Кремнев. – Только делать нечего. Либо им известно, что мы здесь, либо нет. И в том и в другом случае бессмысленно поворачивать обратно, да и мы пришли не затем, чтобы возвращаться. Вперед…

Рывком он открыл дверь. За ней в длинном коридоре не было ни единого человека. Кремнев шел по коридору быстро, упругими шагами, готовый при любом подозрительном шорохе включить все защитные рефлексы, а при появлении противников напасть первым. Зоя едва поспевала за ним.

Миновав хозяйственные помещения замка, они проходили по пустынным комнатам с высокими потолками, обставленным с необычайной роскошью, в восточном, мавританском, венецианском стиле. И здесь ни души… Создавалось впечатление, что замок покинут. А почему, собственно, впечатление, подумал Кремнев. Может быть, и в самом деле покинут, и причина этого не имеет никакого отношения к их визиту. Мало ли какие события могли тут произойти…

Очередную дверь, ведущую из громадного, утопавшего в золотых драпировках зала, открыть не удалось. Кремнев вернулся к той двери, через которую они вошли, но и она оказалась запертой. Он подергал ручку, нажал на дверь плечом – безрезультатно. Ему почудился звук, пронесшийся под потолком, нечто вроде тихого противного хихиканья. Но, скорее всего, это была игра воображения…

– Попались, – с горечью сказал Кремнев.

– Мне страшно…

– Тебе, неуязвимой? А вот мне, обычному смертному, плевать. Если они нас заперли, это не значит, что возьмут голыми руками. Еще посмотрим, кто кого…

Разумеется, этой бравой тирадой Кремнев хотел лишь подбодрить Зою. Оснований для беспечности он имел мало, очень мало…

Взаперти Кремневу и Зое предстояло пробыть несколько часов.

9

Дельта-связь, позволяющая осуществлять контакты через пространственно-временные границы Фоксхола, обычно работала настолько нестабильно, что к ней прибегали лишь в исключительных случаях. Теория такой связи находилась в эмбриональной стадии, опытные установки то и дело отказывали, и хорошо если по устранимым техническим причинам, а чаще всего неизвестно почему. Однако в отдельные дни (такие, как сегодня) связь опять же по собственному произволу несколько улучшалась, и Тейлор воспользовался этим, чтобы провести дельта-совещание между Фоксхолом, Вашингтоном и Москвой.

Тейлор сидел перед подмигивающим разноцветными индикаторами пультом в Дельта-центре Института Фоксхола и отвечал на вопрос собеседника из Москвы (разговор шел на английском).

– Нет, я не знаю, зачем Брент туда потащился. – В его голосе отчетливо читалось раздражение. – Я вообще не знаю, кто такой этот Брент и в какие игры он играет!

– Но играет он хорошо, – сказал человек из Вашингтона. – Двое наших на том свете.

– Кто? – напряженно спросил Тейлор.

– К счастью, расходный материал. Но так ли важно теперь, сэр, кто такой Брент? Мы успели заминировать самолет. И Бренту, и Ключу конец.

– Надеюсь, что Ключу конец… Но Бренту?

– То есть?

– Вы обнаружили человека в аэропорту путем дельта-пеленгации местонахождения Ключа. Вы не видели этого человека. Как вы можете быть уверены, что это Брент? Он мог передать Ключ кому-то другому.

– О да, сэр, – немного растерянно проговорил Вашингтон. – К сожалению, посмотреть на человека не удалось. Мы попросту опоздали. Вам ведь известно, какие сложности возникают при взятии дельта-пеленга. Страшно ненадежная штука. Работает лишь в определенные – и знать бы какие! – промежутки времени, и не везде, и со значительными погрешностями…

– Гм… Ну, хорошо, Москва, какие меры приняты для встречи курьера с Ключом на тот случай, если он все-таки долетит?

– Он не долетит, сэр, – обиженно заявил Вашингтон.

– Я не к вам обращаюсь. Какие меры, Москва?

– Никаких, сэр.

– Что?!

– А что мы можем сделать? Перестрелять всех пассажиров этого рейса и обыскать трупы? Нас даже не снабдили фотографиями Брента. А такие снимки не помешали бы, если он прилетит сам.

– Замечательно, – сказал Тейлор. – Вашингтон, срочно передайте снимки в Москву по компьютерной сети.

– Но и у нас нет его фотографий, сэр… Никто не давал задания его фотографировать.

– Тьфу! Могли бы и сами догадаться… Тогда хотя бы описание внешности… Впрочем, не нужно. Внешность у него самая обычная, никаких особых примет. В самолете половина таких персон, а ошибка будет дорого стоить… Применяйте дельта-пеленг, Москва.

– Но он ненадежен, сэр.

– Знаю, что ненадежен! А ваша голова на плечах надежно сидит?

– Сэр, – снова вмешался Вашингтон, – взрывное устройство не подведет, я гарантирую.

Тейлор протяжно вздохнул. В его наушниках раздавались характерные завывания и потрескивания, стандартный фон дельта-связи.

– Заканчиваем, джентльмены, – устало произнес он.

Отключив аппаратуру, Тейлор еще долго не покидал неудобного кресла в полутемной звукоизолированной студии Дельта-центра. Да, Брент оказался твердым орешком… Улизнул из Фоксхола с Ключом Тейлора, чем лишил его возможности немедленно организовать преследование за Дверью – ведь Ключей так мало… И нет бы этому случиться чуть позже, в пиковый период интерференционной амплитуды Двери! Тогда прохождение через Дверь уничтожило бы мозг Брента… Но он все равно проиграет, не может не проиграть.