Текст книги "От третьего лица"

Автор книги: Андрей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Новая идея

И тут Саня, вспомнил, как он вообще мог это забыть – балда он балдовая! Всего три дня назад был общий субботник, а значит, скорее всего, на заднем дворе школы пионеры и комсомольцы собрали новую кучу бесценного металлолома со всего их большого села.

Вот! Вот какое интересное занятие его ждёт на этой свалке, тем более была в том и тайная цель.

Сейчас! – понял Санька. – Самое время, насобирать там запчастей на новый… велик, потому как его старый, видавший виды «Орлёнок», доставшийся по наследству от старших родственников уже стал маловат, а хочется чёрный «Урал», непременно «Урал», чтоб как мотоцикл и обязательно чёрный – такой, как продают в сельском универмаге за сумасшедшие 72 рубля 35 копеек, но которого не видать как своих ушей, потому что мамина зарплата не позволяет таких богатств. Ведь ей надо ещё выплачивать кредит за новый платяной шкаф, что с недавних времён сияет своими лакированными дверцами в маминой спальне, и в нем у Сани, как у взрослого уже человека, есть своя полка, личная.

Только вот совсем не понятно, как там всё должно лежать, потому что стоит Саньке аккуратно вытащить с неё, например, майку или трусы, как мама потом обязательно выскажет, что он навёл в шифоньере бардак, как в сарае, и всё там перекомкал. А он даже старался потом всё разгладить и разложить, чтоб не вываливалось, но мама всегда-всегда недовольна.

– Наверное, она просто не любит, когда кто-то без неё залезает в шкаф, – решил давно Санька и его душа успокоилась.

Но сейчас вообще в голове были другие мысли.

Санька понимал, что самое сложное будет найти исправную переднюю вилку.

Ведь местные мужики, как правило, сначала спьяна умело пикируют в канаву или врезаются в столб, а уж потом велик с искорёженной вилкой и колесом «восьмёркой» отправляется на свалку, предварительно очищенный от всех более или менее годных запчастей. И поэтому с чем никогда нет проблем, так это с рамой, рулём и багажником – их на свалке металлолома как грязи, любого фасона и возраста. Особенно интересны некоторые старые рамы от дамских без горизонтальной перекладины, да ещё довоенных с таким вытянутым вертикальным бардачком из кожи буйвола, наверное, удивительным и пережившим своего хозяина аксессуаром. Там же можно было подобрать и подходящее кожаное седло, с амортизирующими крупными пружинами, в сборе или по частям. Но вот передняя вилка была настоящим предметом дефицита. И приходилось рассчитывать только на удачу.

У Саньки уже была припрятана настоящая «ураловская» рама за сараем соседки, бабы Мани, в высоком бурьяне из кустов полыни и ещё какой-то колючей сухой и жёсткой травы. В самом секретном месте – рядом со старой свалкой бытового мусора, битых склянок и ржавых прогнивших кастрюль, и вёдер. Баба Маня была совсем старенькой, родственников у неё не было, и доживала она век в небольшой избе с тёмными сенями, откуда всегда веяло прохладой и каким-то особенным запахом. Гостей баба Маня не жаловала, но Саньку как соседа терпела, и он отвечал ей соседским участием и заботой. Заодно пользуясь секретным пустырём за её сараишкой.

Тайны бабы Мани

Как-то однажды баба Маня потеряла бдительность и позволила Саньке проскочить в сени, когда он принёс ей несколько крашенных в отваре из луковой чешуи яиц, посланных бабушкой Фросей со словами: «Отнеси соседке, Пасха сегодня».

В Санькином детстве почти никто не знал, что такое эта Пасха, по крайней мере из Санькиных друзей точно. Но многие женщины в селе тайком угощали, бывало, конфетами или крашеным яйцом, упоминая Пасху, некоторые украдкой крестились, что само по себе несло добрую тайну и располагало к этому слову, а бабушка ещё всегда стряпала большой тазик хвороста, который Санька очень уважал и всегда ждал, как праздничного печенья.

Но вот когда Санька однажды спросил у мамы: «Что такое Пасха?» – мама сказала, что это праздник, который когда-то встарь был на Руси, а теперь его отмечают только необразованные бабушки, верящие в Бога, и ему как будущему пионеру болтать на такие темы не следует. Хотя у самой мамы в спальне, на ковре у кровати, висела маленькая, величиной со спичечный коробок, пластиковая, с наклеенным изображением женщины иконка, и мама иногда незаметно перед ней тоже что-то шептала, но тихо, так, что не разобрать, а иногда ещё и крестилась, чтоб никто не видел.

– А сама-то коммунистка! И Сане говорит, что Бога нет. Кто этих баб поймёт? – как говаривал сосед – дядька Иван, известный на всю округу пропойца и матершиник.

Так вот, когда Саня зашёл в тот раз в сени к бабе Мане, он увидел там то, что бабушка всячески скрывала от чужих глаз.

К деревянной побеленной стене была приколота фотография, вырезанная из газеты, на изображении был старый седой дед в рясе и с большим крестом, свисавшем на толстой цепи почти до пояса.

На столе, под фотографией стояла небольшая потёртая иконка, а перед ней горела маленькая зелёная лампада.

Саня замер, словно завороженный – ведь точно такую же вазочку из цветного стекла он уже видел в краеведческом музее, на стенде антирелигиозного воспитания молодёжи и атеизма (слово такое странное запомнилось сразу – «атеизм»). Там лампада не горела и просто была подвешена под иконой. И тогда было вообще не понятно, зачем она нужна и что это такое? Но экскурсовод объяснила, что это лампада, и ещё уточнила, что они бывают разного цвета и разной формы, бывают даже в форме фигурки белого голубя, который олицетворяет Святой дух… Последнее сравнение Саня совсем не понял, но странное название запомнил.

Теперь всё встало на свои места, вот в чём дело! Она должна гореть и освещать в темноте икону… А ещё парнишка отметил ни на что не похожий запах в сенях – это пахло то ли лампадное масло, то ли воск от огарков свечи, но это было совсем не понятно, ведь запах не напоминал ничего для него знакомого.

В темных «холодных» как раньше говорили, плясали отсветы на стенах, и тени, мрак и запах прохлады с примесью нового неизвестного аромата превращали всё происходящее во что-то таинственное и загадочное. Саня стоял как вкопанный и не понимал, что этот момент отложится в его памяти на много-много лет, и когда-то через пол века он его опишет в своей будущей книге. Но это будет ещё когда… А сейчас Саня пришёл в себя и смотрел на лампаду, которая у бабы Мани аккуратно стояла в блюдце из-под чашки и горела дрожащим огоньком. Может она и распространяла, тот необычный запах, который Санька ещё никогда не чувствовал? Стол был старый, и только клеёнка – такие были в домах почти всей деревни, потому что покупались из одного рулона в местном сельмаге – его как-то облагораживала. А баба Маня, заметив Саньку и его интерес, быстро вытолкала сорванца на двор, перекрестилась и испуганно захлопнула дверь.

Саня не знал почему, но понял или почувствовал, что произошло что-то важное и очень необычное для него самого. Он запомнит эту сцену на многие годы, сам не осознавая её смысла. Понимание этой зажжённой лампадки придёт к нему гораздо позже в совсем другой его жизни. А пока….

Энтузиаст

А пока надо двигаться в направлении свалки, искать заветную вилку и, если повезёт, приличное, поддающееся ремонту переднее колесо.

Недолго думая, он двинулся в сторону школы, а вернее, на задворки школьного двора. После тимуровский операций на свалке за школой, бывало, очень много полезного барахла: особенно старинные самовары с мятыми боками, кровати с железными пружинными сетками и рамы от старых велосипедов и колёса, как правило, с дефектом, называемые в народе «восьмёрка».

Эти последние важные поразительные вещи и интересовали нашего героя. Саня знал, что при правильном подходе, если совпадёт, можно было из всего этого собрать вполне себе нормальный велик. Правда, может и не хватить, деталей, и тогда придется выменивать в кооперативных гаражах несколько недостающих частей на пустые бутылки из-под пива и водки из ближайшего парка культуры и отдыха, где по кустам, особенно после партийных мероприятий, их валялось с избытком, а цена им в пункте приёма стабильные 20 копеек, а в гаражах – 15.

Либо же был вариант махнуть всё просто оптом, в обмен на какую-нибудь нужную штуковину, либо сбегав за сигаретами для мужиков в единственный и потому всем известный сельмаг. Где типам вроде Сани могли продать и сигареты, и пиво, искренне веря, что они, как настоящие пионеры, прибежали по наставлению старших. За редким исключением, так всегда и было. Но рано или поздно каждый настоящий пацан просто обязан был попробовать сначала папиросу или сигарету – кому как повезёт – а в более взрослом возрасте, годам к 13-14 – вино, именовавшееся в народе «Три топора», в магазине же – «Портвейн 777».

Но это так – отступление от темы.

Хотя какое же это отступление? Именно такие вехи в жизни пацанов и делают их в собственных глазах уже выросшими мужиками и дают пропуск во «взрослый», как им кажется, мир.

Сейчас Саня представлял, как он соберёт себе настоящий «Урал», покрасит его настоящей чёрной масляной краской и, как только просохнут дороги, выкатит своё сокровище на суд публики. Это вам не кораблики по лужам пускать!

Полный энтузиазма, он добрался до заветной кучи металлолома и принялся выискивать необходимые детали. Практически сразу ему попалась старая рама со звёздочкой для педалей и погнутой передней вилкой. Этих вилок, как понимал Саня, здесь будет ещё не одна, потому как деревенские мужики, подпив, умудрялись не только спикировать с велика в придорожную канаву, но часто и въехать в забор или столб – куда попасть надо ещё очень постараться.

Находка

Потянувшись за очередным колесом, каких Саня уже вытащил из кучи около десятка, он вдруг заметил странный предмет, похожий не то на бочонок с завинченной металлической, скорее всего, алюминиевой крышкой, не то на запаянный бак. Большая крышка была сильно деформирована сбоку, и вообще на предмете было много вмятин – он не представлял для Сани ни малейшей ценности. Даже старинные дутые погнутые самовары были куда интереснее – на них хоть были ряды медалей, и можно было найти год выпуска дореволюционной штуковины. Саня, родившийся в год 52-летия Советской власти, даже представить себе не мог такую ретроспективу, и потому она его всегда завораживала. Саня размахнулся и со всей силы пнул странный предмет, но вдруг внутри что-то загремело. И, не понимая ещё почему, он очень захотел проверить, что бы это могло быть. Саня, как и большинство его друзей по банде, не очень-то любил читать и вполне обходился обязательными страницами в книгах, необходимых для получения положительных оценок по литературе.

Всю остальную жизнь он предпочитал изучать «методом проб и ошибок», что и позволило ему к 5 классу уже быть, как он сам считал, вполне взрослым и самостоятельным человеком. А учитывая, что Саня был единственным мужчиной в доме, он уже вполне чувствовал всю ответственность за семью на своих мужских плечах. «Бабы есть бабы, что с них взять» – часто говорил он сам себе, когда поведение мамы или бабушки ему казалось излишне встревоженным, испуганным или восторженным, особенно, когда по телевизору, который был главным окном в большой мир, показывали фильм с участием Василия Ланового или Юрия Соломина.

В те времена во всём СССР трудно было найти женщину в возрасте от 7 до 70 лет, которая не была бы влюблена в этих артистов. Вообще, это было время романтиков, героев, победителей, покорителей целины, строителей БАМа и других всесоюзных комсомольских ударных строек.

Молодые ребята по комсомольским путёвкам по собственному желанию ехали за мечтами и туманами в далёкие неизведанные дали строить новые города и свою жизнь, готовые жить в палатках и бараках, преодолевать и побеждать. Это было время идеалистов и романтиков, воспитанных на советских ценностях и вере в светлое будущее.

В это сейчас почти невозможно поверить, но вся огромная страна, занимавшая шестую часть всей суши планеты Земля, в одно утро влюблялась в одну песню, или всех покорял один фильм, или, тем более, один артист.

Родина знала и ценила своих героев: все знали имена космонавтов, футболистов и хоккеистов сборной, Героев Социалистического Труда на память, по именам и по фотографиям. В народе ходили легенды, героями которых были эти герои современности. Увидеть их можно было только на развороте газеты, журнала или по телевизору.

Конечно и Саня мечтал стать, как минимум, известным героем-разведчиком или космонавтом. Потому что Гагарин был тоже простым парнем из глубинки, из очень простой семьи.

Саня решил во что бы то ни стало вскрыть злополучную банку и с ожесточением занялся реализацией задуманного. Порывшись в куче металлического лома, он извлёк оттуда монтировку для разбора колёс (что было совсем не удивительно в стране, где весь ремонт автомобиля практически всегда делал сам водитель), зубило – такой заостренный внизу металлический стержень сантиметров 20 в длину, предназначенный для рубки твердых предметов – и болванку размером с консервную банку, но очень тяжелую, потому что сделана целиком железа. И принялся за дело.

Сначала попробовал отжать привинченную крышку монтировкой, но она никак не поддевалась и всё время соскакивала прочь. После очередной попытки, саданув соскользнувшей рукой по какой-то банке и содрав кожу на правой руке до крови, Саня понял, что надо применить другой подход, и взял в руки зубило. Изначально менее симпатичная идея сейчас быстро дала результат. Буквально после третьего удара крышка на баке треснула, и рваные концы разошлись по сторонам, осталось лишь завершить начатое. Волнение подступило к горлу.

Забыв про раненую руку и солёный пот, заливавший и щипавший глаза, Саня, затаив дыхание, высыпал на кусок жестяной обшивки круглой печи, которую почему-то называли голландкой, содержимое банки. Каково было его удивление, когда оттуда высыпались… буквы!

Да-да, буквы алфавита и в большом количестве. Каждая из них имела прямоугольную основу и была похожа на маленькую печать и длинную, сантиметра три, основу-ножку. В учебнике истории Саня видел такие буквы, там была фотография наборного печатного стола, на котором революционеры печатали листовки, так вот буквы там были точь-в-точь с такими ножками, тоже вырезанные зеркально. Это были буквы для набора текста, настоящий типографский шрифт. Саня буквально обалдел от увиденного. Неужели у нас тоже здесь были революционеры, неужели!!! Аж воздух перехватило, вот это да!

Санины тайны

Саня аккуратно завернул в найденную неподалёку обивку дивана (который, видимо из-за пружин матраца, пионеры тоже приволокли сюда, в эту кучу) свою драгоценную находку и, уже забыв про идею с великом, припустил в свой любимый сарай – туда, где хранились дрова, запас угля, всякие инструменты для огорода, и старый, ещё дедов, плотницкий верстак.

Главной ценностью верстака были настоящие, прикрученные сбоку, большие металлические тиски, которые так любил Саня. Ведь в них можно было зажать собственный палец – и он, конечно, пробовал…

Одного эксперимента было достаточно, чтобы понять, что они могут раздавить не только палец, но и любую часть тела, которую ты туда отважишься засунуть. Саня решил больше не заниматься членовредительством и зажимал теперь в них только сторонние предметы. Зато его тиски опробовали всё, что попадало Саньке под руку: от гвоздей до металлической трубы, которые требовалось распрямить, до рыбацкого крючка, когда тот надо было подправить надфилем. Ещё вставив в тиски полоску из стали, можно было смастерить самодельный клинок для ножа. Но это, конечно, была большая тайна.

А ещё большей тайной, «за семью печатями», Саня считал сделанный на тех же тисках собственный прототип пистолета, который был сделан из куска металлической трубки, сплющенной с одной стороны и загнутой буквой «Г», а потом туда для прочности был залит свинец, сбоку просверлена дырка для поджога спичками – ее Сане и помог сделать старшеклассник Серёга. Именно он – Серега как-то показал Сане собственный пистоль, из которого можно было даже палить нарезанными гвоздями по банкам в дальних огородах. Серёга продемонстрировал свой шедевр и даже позволил подержать в руках, но стрелял сам, потому что Саня ещё шпана мелкая. В тот момент ничего более желанного для Сани, во всём мире не существовало. Он уговорил Серёгу помочь сделать такой же. За что, глубоко вздохнув, отдал Серёге, с огромным сожалением, самое дорогое, что у него было – серебряный старинный полтинник, найденный им в кладовке под половицей, когда там вскрыли пол для замены подгнивших досок.

Саня считал обмен в принципе очень удачным и надеялся теперь сделать настоящее огнестрельное оружие, но пистоль, как у Серёги, у него не получился. Все ж таки, Серега был на целых 5 лет старше Сани и уже соображал, что мелюзге такое оружие помогать делать ещё рано – мало ли отстрелит себе ещё что-нибудь. Поэтому предусмотрительный и мудрый Серёга сказал Сане, пусть пока у него полежит заготовка, а вот когда тот подрастёт, он объяснит, как эту штуку довести до ума. Саня на него не обиделся, ведь и вправду ещё было страшновато. А вдруг эта штука взорвётся прямо в руках, – начал подумывать Саня. При этом в школьных коридорах иногда ходили ужасные слухи, что такое периодически случалось уже не то в нашей, не то в соседней школе, не то в соседнем районе. А однажды Саня сам увидел у одного пацана оторванную фалангу пальца, и он тогда сразу подумал, что возможно, как раз, вот таким пистолем.

Печатник

В общем, Саня вернулся в свою «Мекку» – свой сарай, и только тут перевёл дух и успокоил дыхание, вытерев рукавом с лица струйки грязного пота. Он нашёл невысокий деревянный ящик для рассады, который бабушка уже достала, чтобы вскоре посеять семена огурцов, и с грохотом высыпал в него искрившиеся чёрным буквы наборного шрифта.

Застучало в висках, опять перехватило дыхание, и Саня, сам не свой от свалившегося счастья, начал пробовать собирать слова. Задачка оказалась не из простых, так как буквы имели зеркальное отражение и требовалось собирать их, наоборот. Поняв это далеко не сразу, Саня рванул домой, где в кладовке бабушка берегла старое зеркало. Оно было со сколом в углу, и мама потребовала его выбросить на свалку. Бабуле же, видимо, эта штука была очень дорога поэтому завернув его в старую наволочку, она спрятала его в кладовке.

А Саня, который знал там каждую вещь, хранил бабушкин секрет в тайне. Теперь настало время воспользоваться этим зеркалом и приспособить его как обратный экран.

Несколько следующих недель Саня провёл в сарае. Прибежав из школы, быстро переодевшись и пообедав, он за полчаса расправлялся с домашними заданиями и мчался в свою типографию, а куда же ещё!

Он решил, что теперь может сделать свой печатный станок и набирать на нем, например, поздравления или, умные мысли, которые Саня особенно запоминал, когда слышал афоризмы в школе или читал их на каком-нибудь плакате. Особенно ему нравились фразы, которые иногда проговаривала его бабуля, типа «Похож как свинья на ежа, только шерсть не такая» или «Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибёт». Они были смешные и умные, по крайней мере, говорила их только бабушка, а она уж прожила долгую и очень непростую жизнь, поэтому Саня всегда прислушивался ко всем её советам и мудрым словам.

А вообще Саня решил, что он теперь будет собирать мудрость и печатать собственную книгу… От одной этой мысли у него вспотела спина, побежали мурашки. Он знал, что нашёл сокровище, и теперь надо было придумать и сам печатный станок, и найти подходящую краску и метод получения оттиска. Работы впереди было много. Жизнь нашего героя изменилась: она впервые приобрела настоящий смысл, как казалось Сане, и, как он почти сразу почувствовал, стала приносить много радости от самого предвкушения реализации замысла. Но как же много ему ещё предстояло понять и прожить, для того чтобы появилась на свет его первая книга…

Глава 2
Искатель

Сибирь

Слепило. От яркого света приходилось всё время прищуриваться, горячее июньское солнце превратило всё, что можно нагреть в раскаленную сковородку. В воздухе как будто зависло и время, и пространство, и даже мысли. Невыносимый зной усугублялся периодически усиливающимся, зловещим ветерком и его прикосновения к телу обжигали каждую клетку кожи.

Почти невозможно было представить, что всего несколько месяцев назад здесь всё вокруг сковывали лютые морозы, кружили метели и завывали вьюги. Так в этих краях бывает каждый год, сезонные колебания температуры воздуха от минус 45 до плюс 45 градусов по Цельсию, это реальность этих мест. Таков он, резко континентальный климат Юго-Западной Сибири, на юге Алтайского края, почти на границе с северным Казахстаном и Монголией.

В географических справочниках эти места называют – Кулундинская степь, а в новейшей истории страны – Целина, прославленная в шестидесятые и семидесятые годы прошлого века комсомольцами, романтиками и просто людьми стремившимися заработать и обеспечить себе и своим семьям достойную жизнь.

Целинные совхозы это, в те годы, огромные бескрайние поля нетронутых ранее степей, вспаханные и засеянные различными зерновыми культурами: пшеницей, гречихой, подсолнечником. И всё это руками ребят и девчат приехавших осваивать целину по комсомольским путевкам, строить здесь свою жизнь и свой новый мир. В этом всесоюзном, по своим масштабам движении, принимали участие агрономы, инженеры, строители, ученные, учителя и многие специалисты разных других профессий, но прежде всего ценились специалисты рабочие – шоферы, механизаторы, доярки.

Идеологи страны, советского времени, умели внушить людям и чувство единения, и общей цели. Люди ехали в палаточные городки и бараки – такие, большие корпуса коридорного типа, где была общая кухня и другие общие места, в них каждая семья, как правило, занимала одну комнату.

Люди, воспитанные в патриотическом духе, дети победителей в Великой Отечественной войне, готовы были отказаться от родных мест и комфорта и начать жизнь в этих суровых краях. Фантастическая мотивация людей к работе в сложных условиях и созиданию нового.

Кроме того, в пик года, осенью, в уборочную страду, на помощь в сборе урожая, сюда приезжали тысячи грузовиков из далёкой Москвы и Ленинграда (Санкт-Петербурга), других промышленных центров, практически со всего Советского Союза. Урожаи год от года были всё более рекордными, руководство страны докладывало о скорой и неизбежной победе коммунизма на 1/6 части суши, которую занимал Советский Союз, а жизнь почему-то становилась всё более тревожная и напряженная. В магазинах всё больше становилось дефицитных категорий товаров, с полок исчезли шоколад, масло и колбаса, не какие-то марки или виды, нет, вообще, как продукт, и многие товары продавались по талонам, которые выдавали гражданам по месту работы.

Наступил 1986 год, однако об обещанном переходе к фазе победы Коммунизма, которая, должна была наступить ещё в 1980-м, судя по графику, изображенному во всю стену маслом, в кабинете истории местной школы, до сих пор никак не объявлялось. А учителя на вопросы «Почему» и «Когда» внятно ответить не могли и терялись, и путались в объяснениях.