Текст книги "Исступлённая неделя"

Автор книги: Андрей Арсеньев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

4

Высокие тополя, тянувшиеся по обе стороны проспекта, грозно шевелили кронами над бегущим мужчиной. В свете фонарей они становились похожи на огромные волосатые ладони, которые склоняются в попытке схватить человека.

Водители изредка проезжающих автомобилей притормаживали, чтобы посмотреть на странного человека в грязной рубашке. Казалось, что он от кого-то убегает, причем без оглядки. Но, понаблюдав всего мгновение, люди теряли интерес к незнакомцу и, вдавив педаль газа, устремлялись в ночной Петербург по своим делам.

Наконец, Олег заметил кирпичное двухэтажное здание. На стене висел флаг Российской Федерации, он робко подрагивал на ночном августовском ветру.

Мужчина в два прыжка преодолел пять ступеней и схватился за ручку массивной черной двери с глазком. Дверь оказалась заперта. Справа Олег увидел кнопку звонка и принялся нажимать, пока магнитный замок не щелкнул и не послышался характерный писк, оповещающий о том, что дверь открыта. Художник распахнул ее и вбежал в узкий вытянутый холл.

Справа, вдоль стены, стояла длинная старая скамейка, на которой сидел «гость из Средней Азии» и смотрел грустными глазами. Перед скамейкой – школьная парта с облупленной лакировкой. Слева тянулось длинное толстое стекло с крупной красной надписью: «Дежурная часть», а за стеклом возвышался полицейский, судя по погонам, старшина. Он настороженно рассматривал ночного визитера.

Увидев полицейского, Олег подбежал к стеклу и начал громко и быстро говорить:

– Это я! Я вам звонил! Моя жена и дочь пропали!

Худощавый старшина расслабился, вышел из «дежурки» и притопнул кожаными берцами.

– Мужчина, успокойтесь и не кричите. Расскажите подробнее, что произошло.

– Мы только вчера приехали из Волхова. Я, жена и пятилетняя дочь, – Олег воспользовался советом полицейского и попытался успокоиться. С трудом, но все же смог взять себя в руки и выровнять дыхание. – Где-то в полтретьего ночи я проснулся, а их нигде нет!

– А документики у вас с собой? – старшина всматривался в глаза Олега, возможно, пытаясь понять – посетитель пьян или под кайфом? Затем раскрыл протянутый паспорт. – И что в Питер привело, гражданин Набатов?

– Работа. Художник я, – быстро начал отвечать Олег, пока старшина внимательно изучал все страницы паспорта. – Устроился в издательство, они на первое время снимают мне квартиру. На этой же улице.

– Вы звонили супруге? – полицейский продолжал с подозрением смотреть Олегу в глаза.

– Да, – тот кивнул. – Телефон выключен.

Старшина некоторое время молчал, затем, в задумчивости, несколько раз похлопал паспортом по ладони и наконец сказал:

– Так, сейчас напишете заявление, – полицейский подошел к скамейке и прикрикнул на гостя из Азии: – Ахмед, пошел вон отсюда!

– Совсем могу уходить, начальник? – удивился маленький смуглый человек.

– Да, проваливай!

Азиат выскочил из помещения, а полицейский усадил Олега за парту, затем сходил в «дежурку» и взял два чистых листа. Немного успокоившийся в компании старшины Олег сосредоточился и написал заявление в двух экземплярах, подробно расписав все события.

– Есть фото жены и дочери? – поинтересовался представитель закона, подписывая листы.

Художник запустил руку в карман, но вспомнил, что бумажник оставил в машине, а в нем как раз лежит фотография. Олег отрицательно помотал головой и поднялся.

– У меня в машине есть, – он двинулся к выходу. – Я сбегаю.

– Не надо, – остановил его старшина. – Сейчас просто опишите своих родных, в чем они были. Я разошлю ориентировку всем патрулям, они прошерстят подвалы, чердаки, притоны…

От ужаса, который несли с собой последние три слова, Олег оцепенел. Не мог представить, что с ним случится, если родную дочь найдут истерзанной в каком-нибудь подвале. У художника подкосились ноги, и он тяжело опустился на скамейку.

– Катя высокая, примерно метр семьдесят пять, длинные волосы. Светлые. Была в синем халате, – Олег говорил медленно. Оказалось, сложно описывать жену, когда та, возможно, уже мертва. Старшина записывал. – Ксюше пять лет, похожа на маму. В пижаму была одета, с волком и зайцем, из «Ну, погоди!».

– Кого-нибудь или что-нибудь странное заметили? – спросил полицейский.

Художник на мгновение задумался.

– Да, – он поднялся. – Я указал в заявлении, что видел страшного человека. Наша квартира на первом этаже. Когда я проснулся, окно на кухне было открыто, а на детской площадке стоял он. И ужасно смеялся.

– Кто «он»? – осведомился полицейский. – Можно подробнее?

– Я не знаю. Человек в джинсах и черной кофте, – Олег сел на скамейку, но затем вновь встал и начал расхаживать по маленькому холлу. – В капюшоне, лица я не разглядел. Я вылез в окно и хотел поймать негодяя, но тот убежал неизвестно куда.

– Хорошо, – служитель закона подробно записал все в блокнот. – Когда исчезают дети, самое главное – предпринять меры в первые три часа. И мы находим восемьдесят процентов пропавших очень быстро. Так что не переживайте, идите домой и отдохните.

– Какое… домой? – Олег уставился на старшину. – Я с вашим патрулем поеду, буду помогать!

– Нет, вы не поедете, – полицейский покачал головой. – Вы все сделали правильно: пришли к нам и написали заявление. Дальше этим займется полиция. Профессионалы. Идите домой, отдохните и постарайтесь поспать. Утром к вам придет участковый. Он все подробно узнает, опросит соседей, а, может, к этому времени мы уже найдем женщину и девочку.

Олег пытался возражать, но все-таки разумная часть мозга подсказала, что следует пойти домой и не заниматься самодеятельностью. Конечно, он понимал, что не сможет опустить руки и слепо надеяться на доблестную полицию, но что ему делать? Ходить по многомилионному городу и искать семью? Глупо. Сейчас, наверное, действительно стоит пойти домой и дождаться участкового.

Художник немного потоптался у выхода, размышляя о том, а не рассказать ли дежурному об исчезнувшей ванной, но решил, что это неуместно. Точнее, может, и уместно, но в лучшем случае его отправят в психиатрическую лечебницу, а в худшем – перестанут искать Катерину и Ксюшу, сославшись на то, что заявитель тронулся умом. Олег поблагодарил полицейского и вышел из здания отдела полиции.

Когда он вернулся домой, часы на дисплее мобильного телефона показывали 04:33. Олег еще два раза попытался дозвониться до жены, но металлический, замогильный голос вновь и вновь повторял одну и ту же фразу: «Вызываемый вами номер не обслуживается».

Художник прошел в кухню и закрыл распахнутое окно, пристально осматривая двор. Выйдя в коридор, Олег остановился у стены, где еще несколько часов назад находилась дверь в ванную. Теперь он не стал колотить в стену, а принялся аккуратно постукивать костяшками пальцев по всему периметру. Сомнений не осталось: за тонкой перегородкой – пустое пространство. Но, глядя на эту стену, создавалось впечатление, что она находится тут с момента постройки дома, ни о каких свежих ремонтных работах речи не шло.

У Олега появилось желание сломать перегородку, ведь она, вероятнее всего, из обычного гипсокартона, но он сдержал себя, понимая, что утром у участкового возникнут вопросы по поводу дыры в стене.

Очередная попытка дозвониться до жены не принесла плодов, и тогда Олег решил просто полежать. Его организм находился в сильном напряжении, художник думал, что не сможет уснуть. Но он ошибся. Сон быстро накрыл мужчину.

День второй

1

Отвратительно дребезжащая трель дверного звонка вырвала Олега из царствия Морфея. Мужчина с трудом раскрыл глаза и уселся на кровати. На мгновение ему показалось, что звонка и не было вовсе, но раскатистая рулада вновь повторилась и мгновенно отозвалась болью где-то в затылке. Затем послышался стук в дверь, не то чтобы агрессивный, но очень настойчивый и продолжительный. Олег поплелся к двери.

– Кто там? – спросил художник, вглядываясь в глазок, но из-за мрака в подъезде разглядел только крупный силуэт.

– Ваш участковый, – послышался громкий мужской голос.

Олег открыл дверь. На пороге стоял высокий и тучный мужчина в полицейской форме с погонами капитана. Густые рыжие волосы напоминали вязаную шапочку, а такие же рыжие усы задорно торчали в разные стороны.

Большой пузатый участковый напоминал клоуна, с кустистыми золотыми бровями и в остроносых туфлях. Не хватало только красного носа.

– Набатов Олег Анатольевич? – спросил рыжий участковый, и Олег кивнул в знак согласия. – Меня зовут Васюткин Евгений Эдуардович. Я пройду?

И, не дожидаясь ответа, он прошел в прихожую, отстраняя Олега в сторону своим большим животом. Художник проводил участкового в комнату и принес из кухни табурет. Когда толстый капитан уселся на табуретку, Олегу показалось, что ножки не выдержат, но, жалобно скрипнув, они смогли справиться с этим «нелегким испытанием». Капитан положил большую кожаную папку для документов на журнальный столик, раскрыл ее, что-то пробубнил себе под рыжие усы и уставился на Олега.

– К сожалению, ночной рейд не дал результатов, – Евгений Эдуардович осмотрел квартиру. Выглядела она довольно потрепанной. – Ваше заявление сегодня будет передано следователю. Он заведет уголовное дело, возможно, по сто пятой статье. Это – убийство.

– Убийство? – ноги Олега сделались словно ватными, и он присел на диван. – Но как так? Вы же не нашли… ну, их тела.

– Не переживайте, следователи часто так поступают, когда дело касается пропажи ребенка, – участковый говорил с легкой одышкой. – Данная статья уголовного кодекса дает следствию максимальные возможности и полномочия.

«Не переживать? – в мыслях удивился Олег. – Да как же тут не переживать-то?»

– Но перед тем, как я передам все материалы следователю, – продолжал Евгений Эдуардович, – мне нужно побеседовать с вами, опросить соседей, сделать кое-какие выводы. Я могу увидеть ваши документы, вашей жены, дочки?

Олег сидел на диване, крепко сжав кулаки и стиснув зубы. Но он не замечал этого. Перед взором мелькали ужасные образы: изуродованные Катерина и Ксюша лежат в неестественных позах в темном подвале. Их тела затолкали под толстую, покрытую ветошью, трубу, мертвые глаза жены осуждающе глядят на Олега, а Ксюша словно вопрошает: «Папочка, почему ты не спас нас? Почему, папочка?»

– Товарищ Набатов, – участковый слегка повысил голос, и Олег вздрогнул. – Могу я увидеть ваши документы? И на квартиру, по возможности, тоже.

Художник кивнул, взялся за папку, которая лежала на диване. Вынул странный договор, так и не вспомнив, когда он его подписывал, протянул Евгению Эдуардовичу. Тот начал пристально изучать документ. Участковый читал договор и периодически что-то записывал в свой рабочий блокнот.

Наконец, минут через пятнадцать, вернул договор Олегу и попросил паспорт. Бегло пролистал бордовую книжицу и задал самый неприятный вопрос:

– А документы вашей жены и ребенка?

– Они пропали.

– Хорошо, – участковый пристально посмотрел Олегу в глаза. – В заявлении вы указали, что видели человека, возможно, нашего подозреваемого. Расскажите подробнее.

Евгений Эдуардович достал из нагрудного кармана кителя платок, вытер потный лоб и убрал обратно. Посмотрел на Олега и приготовился записывать.

– Я проснулся, а жены рядом нет, – начал растерянный художник. – Заглянул в детскую, но там тоже никого не было. Я испугался, понимаете? Стал звать их, кричать. Потом звонить, но телефон выключен.

Олег поднял взгляд на участкового, но тот не выражал никаких эмоций, просто смотрел на потерявшего семью мужчину и записывал то, что считал важным. А еще он громко дышал. Настолько громко, что Олега начинало это раздражать.

– Потом я пошел в кухню и увидел, что окно распахнуто, – продолжил Олег. – А когда я выглянул на улицу, то увидел человека. Я не смог разглядеть лица – он был в капюшоне. Я начал кричать, полез в окно, но похититель смог убежать от меня. И еще этот тип очень противно смеялся. Издевательски.

Евгений Эдуардович сделал очередную запись в блокнот.

– Хорошо, – участковый протер жирное лицо. – Я опрошу соседей. Возможно, кто-нибудь подтвердит ваши слова.

Олег подскочил с дивана.

– Точно! Точно! Когда я вылезал в окно, то сверху слышал мужской голос. Сосед возмущался, что я кричу по ночам.

– Понял, проверим, – Евгений Эдуардович подумал мгновение и спросил: – Скажите, а какие у вас были отношения с женой и дочкой в последнее время?

– В смысле? – удивился Олег.

– Ну, может, вы поссорились, и супруга уехала с ребенком к родителям или к подруге, – участковый всматривался в глаза художника. – Выключила телефон и таким способом решила вас проучить. Заставить нервничать…

– Да нет же! – вскрикнул Олег и принялся мелкими шажками расхаживать по комнате. Он начинал злиться. Злиться на этого рыжего толстого участкового, потому что, как казалось Олегу, тот бездействует, хотя мог уже пойти искать его родных вместо дурацкого допроса. – Все у нас хорошо, никаких ссор.

– Я вас понял, Олег Анатольевич, успокойтесь, – сказал участковый с отчетливой долей иронии. – Я верю вам. А позволите еще раз взглянуть на ваш паспорт?

Художник протянул документ.

– Вы, я так понимаю, по работе приехали в Петербург? – участковый взглянул на Олега из-под кустистых бровей, тот кивнул. – И надолго?

– Ну не знаю, минимум на год. Наверно.

– А вы в курсе, что по истечении девяноста дней вы должны обратиться за регистрацией по месту временного пребывания?

Олег не совсем понял, что имеет в виду участковый, но решил, что уместнее всего будет согласиться с ним. Так и поступил.

– Хо-ро-шо, – растянуто произнес Евгений Эдуардович и закрыл паспорт, но вернуть почему-то не решался, словно его что-то смущало. Он вновь вытер вспотевшие лоб и виски, а затем внимательно осмотрел комнату и коридор. – Скажите, вот вы сюда вчера вечером переехали, минимум на год, а ваши вещи где? Ну там сумки, коробки.

Художник вздрогнул. Он совсем не ожидал этого каверзного вопроса, хотя следовало. Первая мысль, которая пришла в голову, – сказать, как есть, что вещи тоже пропали, вместе с документами. Но Олег моментально отмел эту идею. Маловероятно, что он бы не услышал, как из квартиры выносят коробки, да и, вообще, слишком много вопросов посыпалось бы от рыжего участкового.

– Вещи должны привезти завтра, – Олег разнервничался, обманывая капитана. – Грузчики.

– Понял вас, – Евгений Эдуардович все же вернул паспорт и с нескрываемым усилием поднялся с табуретки. – Мне нужны фотографии жены и дочки. Подойдет и совместная, где хорошо видны лица.

– Да, фотография есть в машине, – Олег вспомнил, что так и не забрал бумажник из «Лады».

– Хорошо, – кивнул полицейский, и рыжая копна на голове вздрогнула.

Блюститель закона тяжелыми шагами направился к двери.

«С таким весом и до инфаркта недалеко», – подумал Олег, но тут же разогнал эти мысли – не стоит посвящать им драгоценное время.

Олег и участковый вышли из квартиры.

Конец августа выдался солнечным и сухим, поэтому, оказавшись на улице в одной рубашке, Олег совсем не ощущал холода. Пройдя по асфальтированной дорожке, он подошел к машине и достал ключи, а Евгений Эдуардович остановился позади художника и тяжело дышал прямо над ухом, держа черную папку под мышкой. Художник открыл водительскую дверь и сел в кресло. Участковый пристально наблюдал за ним, и мужчине это очень не нравилось, словно именно он, Олег, и есть главный подозреваемый.

«А, может, это именно так?»

Олег потянулся к бардачку и открыл крышку. Оттуда вывалился бумажник водителя, а следом на коврике оказалась пачка пятитысячных купюр, перемотанная банковской лентой. Сердце подскочило и бешено заколотилось где-то в горле. Олег впервые видел эти деньги, и теперь мысли спутались так сильно, что он совсем ничего не понимал. Откуда взялись деньги? Как могла исчезнуть целая ванная комната? Где все их вещи, и что это за человек в капюшоне? Но самое главное – где Катерина и Ксюша? Не на один вопрос нет ответа…

Олег решил, что рыжему участковому не нужно знать о деньгах, и, вообще, кажется, что полиция ничем не сможет помочь. Ему самому придется приложить все возможные усилия, чтобы найти своих женщин. В надежде, что Евгений Эдуардович не заметил пачку денег, Олег быстро толкнул ее под пассажирское сиденье и поднял бумажник. Раскрыл его и вынул фотографию.

Катерина и Ксюша сидели на пляже, а за их спинами колыхалась река Волхов. На супруге было желтое платье без рукавов, едва прикрывавшее колени, а на голове громоздилась соломенная шляпка с большими полями. Ксюша, в желтом сарафане и с двумя такими же желтыми бантами на голове, строила смешные рожицы в объектив.

Снимок был сделан около года назад, и Олег помнил тот день как вчера. В солнечное воскресенье Набатовы вышли прогуляться и, купив мороженое, двинулись на городской пляж. Теплый, но порывистый ветер то и дело срывал шляпку с головы Катерины, и радостная Ксюша каждый раз пыталась вырвать ее из цепких лап ветра. Олег уверен, что это был один из самых счастливых дней в его жизни.

Грузное дыхание участкового вернуло Олега из воспоминаний, и он скрепя сердце протянул фотографию Евгению Эдуардовичу. Очень не хотелось мужчине расставаться с этим снимком, словно он – последнее, что осталось от жены и дочки.

– Я возьму ее на время следствия, – участковый убрал фотографию в папку.

– Вы вернете?

– Обязательно вернем, – кивнул полицейский и почесал рыжие усы. – Ладно, пойду я. Мне еще к вашим соседям зайти надо, вдруг они чего слышали или видели. А вы телефончик не выключайте, с вами следователь свяжется.

– Когда?

– Скоро, – и Евгений Эдуардович, громко дыша, направился обратно к подъезду.

Олег выждал несколько минут и после того, как громоздкая туша участкового скрылась в двери, снова залез в машину. Запустил руку под пассажирское сиденье и нащупал пачку. Огляделся сквозь стекла – вроде никого. Поднял деньги и быстро начал засовывать в карман. Олег не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его с этим нежданным богатством, потому что он не знает, чьи это деньги. Откуда они у него? Ну не мог же он просто найти полмиллиона рублей. Украл? Но у кого?

«Сейчас нет времени думать об этом, – сказал сам себе Олег, поглубже запихивая деньги в брюки. – Сейчас надо действовать согласно задуманному плану».

На самом деле плана у художника не было, но он собирался поговорить с председателем дома и, возможно, узнать судьбу ванной комнаты. Олег бросил бумажник в бардачок, вылез из машины, закрыл дверь и пошел к подъезду. Сейчас он чувствовал себя как человек, совершивший преступление, но ведь он не делал ничего противозаконного.

Или делал?

«Нет, я ничего не делал! Если кто-то и совершил преступление, так это тот негодяй, который похитил мою семью!» Олег быстро зашел в подъезд, в два шага преодолел шесть ступеней и юркнул в свою квартиру.

2

Когда Набатов оказался в квартире, он прошел в кухню и мимолетом взглянул в окно. Удивительно, но он вновь увидел толстого участкового во дворе дома. Евгений Эдуардович стоял и что-то подозрительно высматривал. В итоге его взгляд замер на окне кухни квартиры Олега. Показалось, что полицейский смотрит прямо в глаза. Сверлит своим магнетическим взглядом. Художник вздрогнул и резко присел. Так он просидел минут пятнадцать, ожидая, когда же, наконец, участковый уйдет.

Не хотел Олег снова с ним общаться. Глаза Евгения Эдуардовича излучали подозрение, и это пугало художника. Если во всем обвинят Олега, то сразу прекратят поиски, самого пострадавшего арестуют и будут допрашивать, требовать выдать тела жены и ребенка. Но дело в том, что Набатов ни в чем не виноват, а пока его таскают по допросам, ублюдок, похитивший Катю и Ксюшу, будет спокойно разгуливать по городу.

На четвереньках, пригнув голову, Олег пополз к выходу и только в коридоре поднялся и прошмыгнул в комнату Ксюши. Аккуратно прислонившись к стене, подошел к окну и глянул на асфальтированную дорожку у подъезда. Рыжего участкового нигде не было.

Олег с облегчением выдохнул и прошел в другую комнату. Там он спрятал пачку денег в диван, а точнее, в небольшой отсек, предназначенный для постельного белья, накрыл старой перьевой подушкой. Мысли путались, а все происходящее казалось нереальным.

Художник приблизился к входной двери и посмотрел в глазок. Полумрак не позволял полностью рассмотреть лестницу, но Олег был уверен, что там никого нет. Медленно повернул замок, ловя себя на мысли, что старается все делать как можно тише. Мужчина вышел из квартиры, вдохнул спертый воздух, затем обернулся к стенду, на котором размещалась информация для жильцов. Среди различных объявлений нашел то, что искал:

Председатель дома – Фролова Анна Сергеевна.

Квартира 56.

Часы приема: пн-пят, с 10:00 до 13:00.

Посмотрев на экран мобильного телефона, Олег вышел на улицу и двинулся вдоль дома, по узкой дорожке между газоном и серой стеной.

Пятьдесят шестая квартира находилась в четвертой парадной на четвертом этаже. Олег проник в оказавшийся открытым подъезд, поднялся по лестнице.

Аккуратная деревянная дверь с двумя нужными цифрами. Набатов нажал кнопку звонка, но не услышал никаких признаков жизни. Он позвонил еще раз, а потом на всякий случай постучал.

Через полминуты тишину нарушили едва различимые шаркающие шаги, и точка света в глазке стала черной.

– Кто? – раздался из-за двери старческий голос.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна. Меня зовут Олег Набатов, я живу в этом доме несколько дней.

Замок два раза щелкнул, и деревянная дверь приоткрылась, насколько это позволила цепочка. В щели появилась пожилая морщинистая женщина, седые волосы свободно падали на плечи. Анна Сергеевна с неким презрением посмотрела на посетителя. Ну конечно, мятая грязная рубашка и такие же брюки не вызывали доверия.

– Это у тебя жена с ребенком пропали? – спросила Анна Сергеевна, и Олег кивнул. – Знаю уже, Евгений Эдуардович заглядывал. Проходи.

Председатель сняла цепочку и пустила Олега в квартиру. Проводила в кухню, усадила за стол и налила горячего чая. Чай оказался почти прозрачный.

Бегло осмотрев скудную кухню, художник решил, что живет Анна Сергеевна небогато. Он хлебнул подкрашенного кипятка и хотел было задать вопрос, но женщина опередила его:

– Есть какие-нибудь новости о них?

– Нет, – ответил Олег. – Участковый сказал, что дело передадут следователю.

– Ясно. Ну надеюсь, что все образумится, – Анна Сергеевна громко отхлебнула чай. – А ко мне-то ты чего пришел? У тебя трубы текут, или, может, гадит кто в парадной?

– Нет, все нормально, – Олег растерялся из-за того, что председатель вела себя немного дерзко и, судя по всему, совсем не желала проявлять сострадание. – Просто… ну… не знаю, как сказать…

– Не томи.

– У меня пропала ванная.

Анна Сергеевна поставила кружку на стол и пристально вгляделась в измученное, покрытое щетиной лицо Олега. Долго рассматривала его глаза, а затем спросила:

– Что значит «пропала»?

– Вчера… – Олег хотел сказать, что ванная была, а затем исчезла и вместо двери теперь стена, но решил, что это будет звучать глупо или, скорее, как бред идиота, поэтому сказал другое: – В общем, в квартире нет ванной.

– Согласна, – Анна Сергеевна чуть наклонилась вперед и вновь заглянула в глаза Олега. Казалось, что председатель подозревает его в алкоголизме. – Если ты не заметил, то у меня в квартире тоже нет ванной. Во всем доме нет ванных комнат. Тебе разве Петренко ничего не сказал? – повисла пауза. – Ты же в его квартире живешь?

– Да, в его, – Олег опустил испуганные глаза, ведь он в жизни не видел этого Петренко. – Он об этом ничего не говорил, а я и внимания не обратил.

– Странно, очень странно…

«Да, это все очень странно, – подумал Олег. – Хорошо, что я не ляпнул, что ванная вчера была».

– …а я всегда думала, – продолжила Анна Сергеевна, – что при въезде в новый дом человек поинтересуется, где ему мыться, – она смотрела на мужчину и ждала хоть какого-нибудь пояснения, но Олег продолжал молча смотреть в пол. – Ладно, молодой человек, дом этот построили в тысяча девятьсот шестидесятом году, но заселить его не успели. А в шестьдесят первом открыли кирпичный завод, и этот дом стал общежитием для рабочих. Так как в общежитии личные ванны не положены, комнаты заколотили и оборудовали в подвале общую душевую. А когда Горбачев, а затем и Ельцин страну разворовали, завод-то и закрылся, многие семьи съехали. Некоторым удалось выкупить в собственность квартиры, а в пустующие стали заселять людей из коммуналок. Да только ванные людям никто так и не вернул. Вот мы и моемся до сих пор в подвале.

Мало сказать, что Олег удивился. Он находился в некоем информационном шоке и не мог поверить в то, что сейчас услышал от Анны Сергеевны. Набатов запутался и не мог понять, где реальность. Вчерашний вечер реален? Или реально только то, что происходит здесь и сейчас? Но вчерашняя реальность ему нравится больше, там существуют любимые жена и дочка, а здесь он абсолютно одинок. И никто не в силах помочь человеку. Ни полиция, ни Анна Сергеевна, ни бестолковый участковый. Никто. Только он сам может найти своих близких. И раз уж Олегу придется выбирать между бездействием и поисками, то он, конечно, выбирает поиски.

– Спасибо вам за интересный рассказ, – Олег поднялся со стула и удивился появившейся в нем уверенности. – Я пойду. Всего доброго.

Он протянул руку, и Анна Сергеевна ответила на рукопожатие. Олег знал, что у стариков слабые кости и не стал сильно сжимать руку, но с удивлением отметил, что хватка у пожилой женщины сильная.

– И тебе того же, – ответила Анна Сергеевна и проводила гостя до двери.