355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Ломачинский » ДНК Негодной Крови » Текст книги (страница 1)
ДНК Негодной Крови
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:40

Текст книги "ДНК Негодной Крови"


Автор книги: Андрей Ломачинский


Жанр:

   

Медицина


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Ломачинский Андрей Анатольевич
ДНК НЕГОДНОЙ КРОВИ
или СПРАВЕДЛИВЫЙ НАСИЛЬНИК

Какой самый точный, самый чувствительный и самый доказательный анализ в современной судмедэкспертизе и медицинской криминалистике? Ну конечно же ДНК-тестирование! Надеюсь, не забыли со школы это языковыкручивающее слово: дезоксирибонуклеиновая кислота. Абсолютно из любой клетки можно извлечь митохондриальную ДНК и установить родство по материнской линии хоть за сороковое колено, даже от самой Евы (к сожалению именно этот тест доказывает, что Ева у Адама была не одна, а как минимум три штуки на день). А можно извлечь ядерную ДНК – генетическую информацию, состоящую на Ґ из маминых молекул, а наполовину из папиных. Анализируется такая инфа по специальным местам этих молекулярных спиралек – аллелям. Каждый аллель в свою очередь состоит из цепочек всего четырех нуклеотидов, но в строго определенном и весьма индивидуальном порядке. Сейчас средний ДНК-сиквенсер – прибор, способный определять такой порядок – раскручивает 11 аллелей. Пять лет назад всего три, десять лет назад всего один, а на подходе 36-аллельные тесты, хотя для целей определения причастности биоматериала уже имеющейся точности более чем достаточно. Арифметика не сложная – вероятность повторяемости даже этих куцых обрывков ДНК определяется цифрами до девяти нулей после запятой. То есть где-то близко к одному человеку на весь земной шар. Индивидуализм сродний кожным линиям – эткие молекулярные отпечатки пальцев.

Самого материала для анализа требуется на удивление очень мало. Для примера – сигаретный окурок. Всего несколько разрушенных клеток слизистой рта, а также слюна, содержат достаточно ДНК для трех-четырех тестов. Делов то – разрезать бычок и разослать в пару лабораторий, чтоб экспертиза получилась понезависимей. Подойдет и волосинка хотя бы с частью волосяной луковицы. Или капля крови, размером с точку в конце этого предложения. Хотя с кровью интересно – основная ее масса состоит из красных эритроцитов, единственных клеток нашего организма у которых нет ядра, и соответственно, абсолютно пустых в отношении ядерной ДНК, но присутствующие там лейкоциты, белые клетки, с лихвой покрывают такую «недостатчу». Можно взять пульпу зуба, старую кость из могилы, собрать перхоть или найти использованную тулетную бумагу, потную майку, зубную щетку, расческу, брошенную палочку от мороженного, грязь на руле… Всё сработает! Поэтому ДНК-анализу сейчас верят. Верят следователи и обвинители, судьи и присяжные, но порою весьма слепо. Ну а самые умные преступники такую слепую веру пытаются использовать. Мне вспоминаются две истории на эту тему. Историии совершенно разные, но являющие собой, как когда-то учили философы-марксисты, «единство противоположностей» или как-то так. Случай преступной защиты, основаной на ДНК-тесте, расскажу сейчас, а случай преступного нападения с помощью той же методики потребует отдельного изложения. И в обоих рассказах ключевым словом после слова «ДНК» идёт «изнасилование».

* * *

Если ехать на озеро Тахо, высокогорный курорт на границе Калифорнии и Невады, то прекрасный 50-й Фривэй (скоростное шоссе ) вдруг довольно дебильно преграждается парой светофоров. Значит вы покинули обустроенную Эльдорадо Каунти (county– анлог российскому областному району ) и въехали в высокогорную глушь Плэйсер Каунти. В этом районе популяция койотов прeвосходит число жителей, цитрусовые сады и виноградники остались далеко внизу, исчезли МакДональдсы, а появился хвойный лес с медведями и горными львами (так здесь называют пуму, здоровую кошку, напоминающую льва и лишь немного уступающую ему в размерах ). Чистый воздух, зимой снега до трех метров, летом от хвоинок пушистых сахарных сосен со здоровыми иголками по футу (тридцать см ), стоит дурманящий аромат. На прогретых солнцем склонах он создает неповторимый букет, смешиваясь с эфирными маслами местных вечнозеленых кустов, запахами горного можжевельника и пахучего кедра (почему это похожее на кипарис дерево называют кедром, я не знаю, а вот почему «пахучим» догадываюсь – от него янтарной смолой несет за милю). Местами по ущельям живыми монументами высятся стометровые гиганские секвойи, а там где их варварски порубали – пеньки размером со средний дачный домик. Все в куче составляет этакий калифорнийский Домбай с лыжами и походами, правда еще и с казино. Но это чуть дальше, за хребтом в Неваде, там да-а-а, там всякое бывает…

А на калифорнийской стороне Сиерры никаких безобразий нет. Здесь копы-полицаи сытые и ленивые, в год десяток убийств, чаще бытовых или случайных, например на охоте, изнасилования по пьяне, да и тех по пальцам пересчитать. В отличие от низинных безличных мегалополисов, где человек лишь часть толпы, тут местные друг друга знают. В этих людях каким-то чудом сохранилось нечто от первых фургонных переселенцев середины девятнадцатого века, когда фермеры равнин бросали обжитую дедами землю, когда портовые грузчики Нью-Йорка в сердцах давали в зубы своим надзирателям-супервайзерам, на последние деньги покупали кайло и лопату и бежали на Дикий Запад, на ничью землю. Ведь по слухам в той земле было золото. Так со времен золотой лихорадки остались географические названия (Эльдорадо – страна сказочного богатства; Плэйсер – место, где это богатство моют ), а в местных душах атавизмом живет человечность и соучастие. Наверное тоже осталось от предков-старателей – хоть табачок врозь, но оборона вместе. Ну и как всегда в таких землячествах есть безусловные авторитеты. Одним из них был Пол Лейден.

Почти каждый житель северной Калифорнии проезжал мимо дома этого человека – по дороге на озеро Тахо посмотрите налево и вверх на втором упомянутом светофоре, там симпатичный коттеджик. Когда-то Пол Лейден был самым заурядным молодым гинекологом, но волею судьбы прекрасно познакомился с тонкостями американской судебной системы и, как он уверял впоследствии, из-за этой самой этой системы и испортился. Началось все с его дома. Доктора в Штатах народец зажиточный и двадцать три доллара в месяц для них не деньги. Именно столько было добавлено к страховке на недвижимость, которой владел доктор Лейден. Страховка от потопа! Где?! На горе! Наверное на случай второго Вселенского Потопа. Хотя о Втором Пришествии в Библии упоминается, но потоп, по-моему даже там один. Платил доктор эту страховку и о таком казусе никогда не задумывался. А выше его дома находился небольшой отельчик. Централизовной канализации в таких местах нет, и вся дрянь стекает во врытые в землю бетонные резервуары. Эти накопители дерьма переодически высасываются ассенизационными машинами с двадцатитонными цистернами.

Один раз случилась досада – водитель засунул трубу насоса в эту яму, но забыл поставить машину на тормоза, беззаботно устроившись покурить в сторонке. Когда бочка наполнилась, машина покатилась по склону и на повороте перевернулась. Цистерна раскололась и хлюпнула содержимым прямо в дом доктора Лейдена. Тот походил по щиколотку в испражнениях и позвонил в страховую компанию с просьбой возместить ущерб. Компания возместить ущерб отказалась, мотивировав тем, что дом доктора Лейдена находится в стопроцентно безопасной незатопляемой зоне. Что тут началось! Разгневанный доктор давал интервью на всех курортных радиостанциях, выступал по местным каналам телевидиния, писал статьи в районную газету «Маунтен Демократ». Кончилось всё судом, где доктор, словно Ленин или Мартин Лютер Кинг, праведно стучал себя кулаком в грудь, обличая бесстыжих страховых агентов, мошеннически навязавших ему лишнюю страховку от потопа, а после потопа еще и откзазавшихся по ней патить. Только возмещением ущерба тут дело не ограничилось.

Доктор создал некомерческую организацию «Хайлэндеры за справедливость», где собрал кучу подписей этих самых хайлэндеров (highlanders– это местные горцы так себя называют ). Суд из района перенесли в столицу Калифорнии, город Сакраменто, где доктор наказал мошенническую компанию аж на двадцать семь миллионов долларов. Сумма запредельная даже для самых-самых зажиточных гинекологов. Заплатив положенные налоги, доктор положил приличную часть этих денег в фонд этой самой «Хайлэндеры за справедливость», ну а сам стал самым справедливым их председателем. Если раньше к доктору в основном шли тётки на сносях, то теперь потянулись все. За справедливостью. Организация нанимала адвокатов обездоленным и спонсировала суды против деяний всяких компаний и бизнессов, беспокоящих покой и патриархальные устои местной горной общественности. Правда фонд не таял – от выигранных дел туда перечислялся значительный процент, впрочем как в любой адвокатской конторе. Не таяла и слава его председателя – за доктором Лейденом безоговорочно закрепился авторитет коммюнити-лидера (типа активиста, борца за общее дело ), кристально честного человека, нетерпимого к любым безобразиям и не жалеющего живота за други своя. Харизма, одним словом. Поговаривали, что доктору неоднократно предлагали баллотироваться на место мэра Пласервилля, районной столицы, но тот отказывался, ссылаясь на нежелание бросать практику и общественную работу в фонде. Так и оставался добрый доктор Айболит на частной должности Робин Гуда в Эльдорадо-Нэйшионэл лесу (местный аналог Шервудским зарослям).

Джессика Шумейкер узнала доктора Лейдена по роду его прямой деятельности – еще будучи старшеклассницей, она забеременела и в свои пятнадцать лет приперлась с мамашей к нему на приём. Мамаша гневно и в народных выражениях отзывалась о дочкиных утехах, а дочка только плакала и обнимала свой округлившийся животик. Доктор Лейден мамашу успокоил, посетовав, куда катится Америка: ведь если так и дальше пойдет, то подростковая беременность останется единственной беременностью в Штатах – у этих есть желание, но пока нет ума, а как появляется ум, то отпадает желание. Посоветовал прийти к нему в фонд, где адвокаты быстро устроили «сивил сэтлмэнт» – договор с другой семьёй, обговаривающий содержание ребенка. Понятно, что доктор Лейден для Джессики стал ангелом во плоти.

Прошло два года. Джессика школу бросила, так и недоучившись даже до той пародии, что называется «американским школьным дипломом». Жизнь матери-одиночки тяжела в любой стране, и Штаты тут не исключение. Мать Джессики завела себе очередного кобелька породы вайт-треш (whitetrashбуквально «белый мусор» ), жить с ними под одной крышей стало совершенно невозможно. Однажды вечером Джессика свезла своего ребенка на выходные к бабушке-дедушке по отцовой линии (сам подросший папочка никаких чувств к отпрыску не питал), а вернувшись застала спящую и в доску пьяную мамашу с ее похотливым сожителем, к сожалению всё еще бодрствующим над здоровой упаковкой пива. Начались домогания и перебранка, классически закончившиеся попыткой изнасилования и мордобоем. Из дому Джессика выбежала, а вот схватить ключи от машины не успела. Вокруг глушь, темной стеной стоят горы, заслоняя острой бахромой ночного леса усыпанный звездами небосклон. Впрочем, причем тут глушь – зачастую простой американской бабёнке в подобной ситуации и в сияющем Сан-Франциско бежать некуда. Есть, конечно, официальные женские приюты «Хоум Обьюз» (букв. «домашнее насилие» ), но кто их наперёд знает? Дрожа от ночного горного холода и размазывая кулаком сопли пополам с кровью из разбитого носа, Джессика бесцельно побрела по узкой горной дороге. За поворотом где-то далеко внизу у фривэя показались огни Кайзеровской неотложки.

Полноценной больницы в этом захолустье нет, на госпитализацию все больные едут в соседий район, в город Эльдорадо Хиллз, где стоит громада Кайзер-Фаундэйшин Госпиталя. Однако зимою Пятидесятку, единственную дорогу вниз, часто пересыпает снегом, а летом её на недели закрывают из-за знаменитых калифорнийских лесных пожаров. Пришлось этому госпиталю основать на высокогорье малюсенький филиальчик с операционной, ранимацией и несколькими палатами для неотложной помощи. Ну а для сложных случаев всегда наготове вертолетная площадка – ярко освещенный асфальтовый пятачок с намалёванной мишенью. Все местные доктора имеют расписанные на месяц дежурства в этой И-Ар (ER, сокращение отemergencyresponse, так на американском медицинском слэнге именуют приемный покой и неотложку ). Вот и сейчас у края вертолетной площадки примостился чей-то шикарный «Лэдровер», внедорожник отнюдь не из дешевых. Из больнички выскочила фигура в зеленой хирургической робе, прошла через площадку к этой машине. У Джессики забилось сердце – этого человека она узнала даже на таком расстоянии. Конечно же это доктор Лейден! Она с надеждой шагнула с дороги и побежала вниз, ломая пахнущие эвкалиптом кусты горной манзаниты и пугая низкорослых оленей с ярко блестящими в темноте и неестественно белыми глазами.

Ох уж эта И-Ар, вот где притча во языцех! Не дай Бог, но допустим – у вас предъинфарктное состояние, обострившаяся язва или разрыв коленных связок. Делать нечего, ваши домашние доставляют ваш страждущий организм в приемное отделение обычного американского госпиталя, к примеру, того же Сакраменто. Хоть в элитный Саттер, хоть к демократичным Методистам, хоть в передовой университетский Дэвис, хоть в гигантскую систему Кайзер. Ну во-первых на вас никто не обратит ни малейшего внимания. Оторвите номерок и садитесь/ложитесь на свободное кресло. Там вам быть до первых признаков трупного окоченения. Но может повезти, и ваш номер подойдет, когда вы еще только в состоянии клинической смерти. Придется самореинкарнироваться в собственное тело и заполнить кучу бланков, а потом сразу решить вопрос с медицинской страховкой – помните, главный вопрос не что лечить, а как платить. И если вы еще живы, то тогда есть шанс увидеть достижения современной медицины, но быстро, как на заводском конвейере или в ресторане фаст-фуда, где обслуживаются не выходя из машины. Отчуждённость врача от пациента получается чудовищная. Что операция на сердце? Через три дня домой! А уж чтобы какой-то врач личное сочувствие просто к человеческому несчастью проявил – увольте, так не бывает. Страховые компании за такую процедуру никому еще и цента не заплатили. А вот койкодень в среднем от трех до пяти тысяч долларов, это если самой операции не считать. И так везде по Америке. Точнее почти везде.

Маленькое неотложное отделение Кайзер-Фаундейшин, где в ту ночь дежурил доктор Лейден, и стало из ряда вон выходящим исключением. Лишь только Джессика вошла туда, как дежурный врач немедленно бросил все дела и обратился к ней. Оказывается доктор помнил и ее, и ее беременность, и роды, да и саму жизненную историю. Участие получилось самое человеческое. У Джессики не было страховки, а медикалом (правом наказенные бесплатные медицинские услуги ) покрывался только ее ребенок. Почему так – а потому, что ей самой всего семнадцать, значит несовершеннолетняя, и по доходу ее собственной матери, ей, как финансово зависимой дочери, бесплатная медицина не положена. Хорошо, что на внуков такое не распространяется. Вообще-то мать неплохую деньгу зашибает – работает карточным крупье в известнейшем казино курортного городка Южное Лэйк Тахо. А что там же эти деньги просирает, даже не удосужевшись купить родной дочери пусть самую плохенькую медицинскую страховку, так это, извините, абсолютно личное дело. Лишь бы налоги платили, а в остальном каждый живет, как ему нравиться.

Джессике принесли одеяло и ледяной пузырь на разбитый нос, влажными салфетками утёрли лицо. Девушка сидела в полупустой приемной и безутешно плакала. Черт возьми, страховки то нет… Доктор Лейден развел руками и пристально посмотрел на медсестёр. Те понимающе закивали головами. Ладно, как-нибудь обойдёмся, надо же помочь человеку. Значит всем всё понятно – будем делать простое человеческое добро без записей. От потраченной рентгеновской плёнки, простирки лишней смены постельного белья, потери одноразового шприца и дозы транквилизатора многомиллиардная медицинская корпорация Кайзер Фаундэйшин не обеднеет. Ну нельзя же девушку в таком состоянии на улице оставлять. Да и снимок черепа надо сделать – вдуг там смещение носовой перегородки, а то и более серьёзный перелом.

Рентген-техник быстро уложил Джессику под свой аппарат, и через минуты уже готов снимок. К счастью ничего серьёзного, а по общей симптоматике получается, что обошлось даже без сотрясения. Разбитый нос – ерунда, заживет и без лечения. А нервный стресс… Ну тоже дело поправимое, нужен укольчик успокоительного и хороший сон. Чтобы не светить неучтенного пациента в палате, сестрички закатили койку в одну из гинекологических смотровых. Ночью там пациентов быть не может, вот и получается такой «левый клиент» полностью на совести доктора Лейдена. Накрывшись одеялом, Джессика тихонько подрагивала мелкой невротической дрожью, толи от пережитого, толи от долгого плача, а может просто от холода – в американских госпиталях мания борьбы с внутригоспитальными инфекциями, а поэтому в гинекологических отделеныях температура немногим отличается от холодильника морга. Мол чтоб микрофлора не росла. Наконец вошел доктор Лейден. В руке небольшой пузырёк и два одноразовых шприца. Сестру он звать не стал, сам в оба шприца набрал одного и того же лекарства из пузырька, жгутом перетянул венку, сделал внутривенную инъекцию, а потом и внутримышечную. Даже не в задницу, а культурно так – в руку. Наверное, чтоб не вызывать неприятных ассоциаций.

В голове у Джессики закрутилось, она почувствовала себя весьма странно – нет это был не совсем сон, а нечто непонятное. И тело моментально стало как желе – ни рукой, ни ногой не пошевелить, ни слова вымолвить. Странное состояние. Вроде и никаких галлюцинаций не пришло, а пришло крайнее безразличие в некой реальности на четверть состоящей из нашего обычного мира и на три четверти из небытия. А затем она почувствовала нечто. Нет это не боль. Это какое-то непонятное распирающее чувство. Даже сразу не поймешь где. Вроде как в кресле у дантиста, когда тот, не пожалев новокаина, тянет гнилой зуб. Какой-то бумажный треск, тупое давление, скрежет… Только теперь почему-то между ног. И вроде на грудях. А потом во рту. Наверное это всеже галлюцинация… Вот опять что-то навалилось, аж дышать тяжело. Нет во рту определенно какой-то вкус. Соленое, точно кровь, как зуб выдрали. А теперь опять давление между ног. Всё, вроде кончилось. Темнота наступила. Может свет выключили? С этой мыслью Джессика провалилась в глухое медикаментозное забытьё.

Однако долго поспать ей не удалось. Скоро она пробудилась с непонятным острым чувством стыда, возникнувшем словно ниоткуда. Страшно не хотелось встречаться с доктором Лейденом, вроде она виновата в чём-то. Тело всё еще было вялым и скованным, но оставаться в смотровой почему-то выше её сил. Она стянула с кровати одеяло и, хватаясь за стены, прошла в холл приемной. Там, свернувшись калачиком на кресле в углу, она и встретила утро. К рассвету восстановился мышечный тонус, вернулись силы, а тревожность и чувство безысходности и вправду улетучились. Душевный кризис миновал, снова хотелось жить и бороться, радуясь этой самой жизни на зло всем её козням. А еще больше захотелось в туалет по маленькому. В поисках заветной картинки с фигуркой в юбочке Джессика рассеяно пошарила взглядом по стенам. Ага, вон туда. Пузырь распирало, и она почти бегом помчалась в уборную.

Снимая трусы, она заметила, что они как-то странно завернуты. А еще мокроватые и в разводах. Что мамашин бойфренд её изнасиловать не успел, она точно помнила. Помнила и то, как спустилась с дороги сюда. Дальнейшее вспоминалось с трудом. Делая неимоверное усилие, напрягая свой мозг словно перетруженную мышцу, всплыли странные образы ночи. Да нет же, всё это слишком непохоже на реальность… И кто!? Доктор Лейден! Уж скорей Президент Соединенных Штатов. Ну не мог этот человек с ней так подло поступить. Зачем ему такое? Бред всё это… Бред от этого дурацкого лекарства. Она поднесла трусики к лицу. Разбитый нос всё еще плохо воспринимал запахи, но феромоны пробились даже сквозь набухшую слизистую – острый запах неподмывшейся женщины смешанный с запахом начавшей закисать спермы. Морщась от брезгливости, Джессика рукой нырнула в собственную промежность. Волосы на больших губах склеившиеся, приходится раздирать. Она ввела палец в свое нутро, а потом поднесла его к самым глазам. В нос прокрался все тот же запах. Она снова поморщилась, теперь от боли – мимика после мордобоя болезненная, разбитый нос давал о себе знать. Но всё же слишком много там слизи. Она встала с унитаза и вытянулась на цыпочках перед зеркалом. Засос на паховой складке. Пришлось забросить одну ногу на умывальник и вывернутся, насколько позволяла пластичность ее молодого тела. На одной половой губе небольшой кровоподтёк, укус, что-ли… Да и губы набухшие и излишне полнокровные – может кто черезчур поигрался с этим местом. Медсёстры-лесбиянки отпадали. Нет, тут ошибка практически не возможна. Разве не помнит она свои школьные грешки, после которых боялась пробежать в душ, чтобы не вызвать лишних подозрений у матери? А на утро все было так же как и сейчас, разве что без засосов на письке. И запахи, и вид, и слизь, и ощущения абсолютно теже. Значит все же ее трахнули… И трахнули против ее воли, пользуясь совершенно беспомощным состоянием и мерзкой ситуацией. Называется это подлючим изнасилованием. Ведь помочь грозились! Чисто гуманный порыв, фак его. На душе опять стало гадко, мир снова окрасился в тошные тона.

Вначале Джессика захотела спустить свои трусики в унитаз, но потом передумала – засориться может. Она просто швырнула их в бак для использованных бумажных полотенец. Даже их вид был омерзителен. Джессика выдернула пару десятков полотенец, и стараясь не касаться краев бака, зарыла ими свои трусы. Затем натянула джинсы на голою попку, тщательно вымыла руки и вышла из туалета. Ей все еще не верилось, что это совершил доктор Лейден. Наверное это сделал какой-нибудь негодяй, когда тот ушёл. Рентгенолог, например. Вот же омерзительный тип – двухметровая бородатая горила. Точно он! Словно прочитав ее мысли, в корридоре появились рентгенолог и доктор Лейден. Рентгенолог приветливо улыбнулся Джессике:

– Привет, Джесс! Чёт ты всё еще хмурная. Да не переживай ты так – набитая морда ведь по большому счёту пустяки. Девка ты красивая, и жизнь твоя еще десять раз устроится.

А дальше он сказал, что ей следует забрать свой снимок – если она соберётся подавать в суд на сожителя своей матери, то он готов дать ей глупое, но хорошее описание с заключением в её пользу по типу: «снимок черепа с излишне вуалевидными тенями, свидетельствующими об отёках мякгих тканей и слизистой в результате перенесённых серьёзных побоев» – ни один адвокат «серьёзные» побои от «несерьёзных» не отличит!. В глазах ни стыда, ни стеснения. Горила, горилой, а что-то на насильника не похоже. Более странным оказалось поведение доктора Лейдена. Он быстро куда-то отослал рентгенолога, а потом внимательно уставился на Джессику. Словно почувствовал перемену в ней. Задал несколько вопросов. Джессика залилась краской и стала врать что-то невпопад. Тогда доктор Лейден неожиданно изрёк:

– У тебя что, были сексуальные сноведения или галлюцинации?

Да сдохла бы эта догадка. Никогда и никому бы не рассказала Джессика о своих подозрениях, если бы не этот вопрос. Похотливый насильник выдал себя с потрохами. Джессика не выдержала и злобно спросила доктора Лейдена напрямую:

– Это вы изнасиловали меня!? Неужели вся ваша доброта была всего лишь ловушка?!

– Ты бредишь – это был всего лишь твой сон! Неблагодарная тварь, катись отсюда! И запомни – тебя все на смех поднимут, если хоть слово пикнешь.

Джессика впала в ступор. Ярость и отчаяние буквально парализовали ее. В голове, словно в зависнувшем компьютере, истерично и бестолково крутились дурацкие обрывки фраз: «О, миленький боженька! О, факин дьявол!» А в подсознании, где-то сразу за захлестнувшими ее чувствами, червячком работал детектив по имени здравый смысл – ведь на всякого мудреца довольно простоты, и доктор медицины порой оказывается ничуть не умней простушки-девчушки с незаконченным средним. Задай он любой другой вопрос, обойди стороной тему бреда, нарисуй на своей морде полное непонимание и не спрыгни сразу на агрессивные нотки, то Джессика, пожалуй, опять засомневалась бы. А так этот умник элементарно спалился перед ее глазами – сам себя вложил своими резко вспыхнувшими эмоциями. Да и вопрос про сексуальные сновиденя полностью прокольный – считай не наводка, а чистое признание. Чтобы такое понять не надо в полицейских академиях искусство допроса постигать. Проблемка одна остается – признание это ведомо только самой Джессике. Но, ничего, посмотрим, друг, как ты у меня запрыгаешь. Факин коммюнити-лидер, борец за справедливость и добряк-миллионер. Будет и на тебя, сволочь, управа!

Ни слова не говоря, Джессика демонстративно повернулась к доктору спиной и пошла к регистрационному окошку. У окошка на стене был прикручен специальный ящичек, в котором лежали зип-бэги – герметичные пластиковые мешки с застёжкой наподобие простенькой молнии, в них обычно упаковывают содержимое карманов поступающих больных. Джессика с шумом выхватила один мешок, резко развернулась, злобно посморев на доктора, и пошла обратно в женский туалет. Проходя мимо доктора она заметила, что у него побледнело лицо и мелко дрожат руки.

В туалете она бесцеремонно залезла в тот же бак с грязными полотенцами и выкопала свои испачканные трусы. Теперь для нее эти трусики стали бесценными, она бережно положила их в зип-бэг и плотно застегнула его. Затем завернула пакет в чистое полотенце, показывать такой натюрморт доктору, который всё еще мог торчать в коридоре, она не собиралась. Надо бы выйти с пустыми руками. Втянув в себя живот, Джессика засунула сверток в джинсы и посмотрелась в зеркало. Чертов обтягивающий «Левайс»! Края ее дранных низкобедренных джинсов, последнего писка моды тинэйджеров, едва прикрывали лобок. Под такими даже маленький сверток выпирал, словно большое мужское достоинство, весьма подозрительно смотрящееся под девичьим голеньким животиком. И еще эта дурацкая короткая кофточка «пупок наружу». Была б хоть обычная футболка навыпуск, всё ж не так заметно было бы…

Джессика набрала полную грудь воздуха и пулей выскочила из больницы. Почти бегом пролетела вертолетную площадку. Вот то место, где она спускалась со склона на встречу своему «спасителю». Напоминающие кораллы ветви синелистой манзаниты весьма инквизиторски переплетались с блестящим львиным шипом, а серебристые кусты-дикообразы с шиповником, ежевикой и тёмно-зеленой барсучьей расческой – густым кустарником с ветвями, похожими на колючую проволку. Словно флажки на заградительной полосе, в зарослях висели красные перья индейской кисти, и сигнальными огнями торчали розовые метёлки иван-чая. Джессика саркастически улыбнулась. И как она решилась продираться сквозь такое? Сбавив темп, она вскоре обнаружила вьющуюся серпантином довольно широкую тропу, видать набитую любителями конных прогулок. Зайдя в лес, она наконец вытащила из джинсов свое сокровище, и зажав сверток в руке, пыхтя и обливаясь потом, пошла вверх к своей дороге.

Домой она добралась без приключений. Возможно из-за остаточного действия транквилизатора, напрочь убившего в ней тревожность, а скорее всего из-за настувшего в ее душе перелома, своего мазафакера (мамаёба, если по-русски) она больше не боялась. Даже наоборот. Знаете, как бывает – стоит человеку раз переступить через себя, а попросту принять волевое, окончательное решение, и запуганный хлюпик трансформируется в дерзкого бойца. Едва открыв дверь, она поняла, что тепрь мамочкин сожитель сам ее боится – залететь в тюрягу, пусть даже только за избиение, в его ситуации очень просто. И пойми, где она всю ночь была… Может в участке? Мамашин дружок тихонько уселся на диван в ливинг-руме (зале), и виновато моргая, обнял подушку. Пускаться в объяснения или разряжать ситуацию Джессике не хотелось. Хотелось попользоваться моментом:

– Мне деньги нужны. Баксов сто хотя бы.

– Здравствуй, Джесс! Гуд монинг. Ты не обижайся… То я в шутку. Просто получилось всё как-то по-дурацки… Я не хотел тебя бить. Мозги по пьяне заклинило, вот силы и не расчитал…

– Заткнись! Мне деньги нужны.

Мамашин бойфренд пошел в свою комнату и стал там довольно громко рыться. Потом двигать что-то тяжелое. Потом скрипеть матрасом. Наверное забыл, где заначку на кокаин последний раз прятал. Небось у мамани своровал, своих то у него отродясь не было. Наконец бойфренд появился в дверях с уже вдвойне виноватой рожей:

– Извини, Джесс, у меня только 83 доллара…

Джессика вырвала деньги из рук бойфренда, прошла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Быстро скинула джинсы и кофточку, одела чистое бельё, а старую одежду сложила в полиэтилленовый мешок для мусора. Туда же следом улетел и свёрток с трусами. После горного марша ее тело пошипывало и зудело, на кожу налипло достаточно пыли, превратившейся в гразные разводы, но в душ она решила предусмотрительно не ходить – чёрт его знает, чего они там в полиции исследовать будут, вдруг что-нибудь важное смоется. Ну вроде всё, пора. Она пошла к машине, а сожитель застыл в проёме дверей, удивлённо таращась на ее мешок.

– Джесс, ты чё обиделась? Ты чё, вещи забираешь? Уходишь, да?

– Не дождешься, выродок! Сам вали отсюда, пока шериф не приехал, – крикнула ему в ответ Джессика и завела мотор.

В участок, местный шерифс-департмент, она добралась минут за сорок. Это в городах такие заведения в пяти минутах езды. Старый коп внимателно выслушал её историю, но составлять протокол не спешил. Он не сомневался, что Джессике накануне здорово досталось, хотя разбивать случившее на два совершенно независимых инцидента ему казалось глупостью. Он отложил в сторону свой блокнот, откинулся на спинку своего кресла с колесиками, и мелко перебирая ногами, вплотную подъехал к девушке. Потом привстал, нагло вторгся в «интимное жизненное пространство», что подсознательно и ревностно мы оберегаем вокруг себя, и пристально, в упор, уставился в ее глаза. Джессике стало крайне неуютно:

– Сэр, вы что мне не верите?!

– Не верю. Что тебя трахнули насильно – верю! Кто трахнул то? Приятель, папаша, отчим? А ну признавайся давай!!! И не надо сюда доктора Лейдена приплетать. Небось с дружками обкурилась марихуаны с крэком – такую глупость на нормальную голову не выдумать. Чего, его миллионы отсудить захотела?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю