Текст книги "Называй меня Мэри"

Автор книги: Андрей Кокотюха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Андрей Кокотюха
Называй меня Мэри

«То, для чего тебя можно использовать».

Так говорил его дед. Все, что тебе нужно, – это то, для чего тебя можно использовать.

Ю Несбе. Жажда

Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»

Перевод с украинского Марты Лисицкой

© Кокотюха А., 2019, 2021

© DepositPhotos.com / outsiderzone, monkeybusiness, TheVisualsYouNeed, обложка, 2021

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2021

Часть первая
Называй меня Мэри

1

Он ждал возле дома.

Место для засады не идеальное. Трудно оставаться незамеченным, когда машина торчит во дворе, прямо напротив детской площадки. Там, как в годы его юности и юности родителей, по неизвестно кем заложенной традиции собирались под вечер люди. Например, парочки – целоваться. Или небольшие компании с пивом либо чем-то более крепким. Вот и сейчас в сумерках на лавке рядом с низенькой пластмассовой горкой, которые ставят во дворах новостроек, сбилась в кучку троица.

Не мужики.

Даже с поднятым стеклом слышались громкие женские голоса. Он мог определить возраст на слух. Только по отрывкам разговора, которые долетали до него, вычислил: собрались подруги, плюс-минус ровесницы его бывшей жены. Женщины до сорока лет. Кто б еще, называя приятельниц «девочками», нещадно, добела перемывал косточки мужчинам, которые ничего не делают по жизни и от которых все давно устали. А также обсуждал некую четвертую, которая наконец-то ушла от своего, и поминал всуе незнакомые ему, но, наверное, популярные телешоу… Они запросто меняли тему, переходили от растущих цен на харчи к ценам на коммуналку – и так же легко возвращались к телевидению.

Компания была по макушку занята собой.

Но для полиции это свидетели.

В свое время, грызя комковатый сыщицкий хлеб, он сам в первую очередь искал таких людей, когда опергруппа выезжала на очередной убой. Сюда после всего тоже примчится полиция. Пусть телевидение, Интернет и социальные сети сколько угодно говорят и пишут об оттоке профессионалов из органов, общем снижении качественного уровня личного состава и системном уничтожении уголовного розыска как структуры. Да, все это имеет место. Началось уже на его памяти. Если спросят – сам может многое рассказать о том, что в розыске на самом деле некому работать, с преступностью никто не борется, процент раскрываемости самый низкий за последние двадцать лет.

Тем не менее расслабляться он не советовал бы никому и никогда.

Себе – прежде всего.

Потому что оперативники вместе с участковым все равно обязаны забрасывать самую большую, самую густую сеть. Они будут выискивать и подробно описывать всех возможных и невозможных очевидцев происшествия. А тем не обязательно видеть. Достаточно слышать крики, звуки выстрелов или ударов, шум мотора.

Подобные компании – всегда находка для розыска.

Да, в мартовских сумерках его вряд ли кто-то разглядит, чтобы потом узнать.

Однако коллективный разум, которым является любой розыск, непременно сложит разрозненные детали в целостную картину. Рано или поздно полиция возьмет след. Профессиональный уровень тут ни при чем.

Сработает Система.

Она только кажется громоздкой и на вид неповоротливой, кондовой.

Еще во времена службы в органах он успел убедиться: самые лучшие преступления планируют только милиционеры. От того, что их уже почти полгода как переименовали в полицейских, ничего не меняется. Возможно, Система пополнилась. Но не очистилась.

Этим вечером он собирался внести в процесс очищения посильный вклад.

Тот, кого он подстерегал, задерживался. Хотя его распорядок дня не был таким уж насыщенным. С утра на службе, потом отправлялся куда-то на обед, мог задержаться для частной беседы с солидного вида мужчинами в дорогих костюмах. Возвращался и не выходил из управления раньше семи вечера. Дальше катался по центру, заворачивая теперь уже в небольшие дорогие рестораны. Посторонние там бросались в глаза сразу, так что всякий раз приходилось оставаться в машине и ждать, пока объект выйдет. Можно только предполагать: в тишине подобных ресторанчиков решались вопросы более серьезные, чем за обедом.

Дома объект не ждали. Так что возвращался он не раньше одиннадцати.

Сегодня он проводил своего подопечного до маленького клуба на Подоле, оставил там и покатил сюда, под дом. Все равно приедет, он не из тех, кто меняет привычки.

22.30.

Коснулся бейсбольной биты, которая лежала рядом на пассажирском кресле.

Женщины, похоже, не собирались расходиться. Или их тоже никто не ждал дома, или, скорее всего, подруги давно не виделись, не делились наболевшим. Годы оперативной работы научили его читать незнакомцев по манере общения, интонациям, даже употребляемым ударениям. Так что он мог поспорить: все три работают где-то здесь, рядом.

Скорее всего, на большом базаре, одном из таких, которые дают рабочие места двум третям жителей любого киевского микрорайона. Тем более спального, той части Оболони, которая прилегает к метро, названному в честь героев Днепра, и плавно перетекает в одну из городских окраин. Девочки наверняка трудились до девяти. Потом еще какое-то время убирали рабочие места, закрывали их. И вот теперь снимали стресс после двенадцати часов неблагодарной, еще и плохо оплачиваемой работы.

Если тот, кого он заждался, появится, а они еще не разойдутся, – придется на ходу придумывать новый план.

До площадки метров тридцать, вряд ли больше.

Не разглядят, но испугаются.

22:37.

Кажется, уже всё, насиделись.

Он с облегчением выдохнул, провожая взглядом небольшую женскую компанию, которая наконец наговорилась и стала разбредаться. Одна из женщин собралась выбросить мусор в ближайший контейнер вместе с пакетом. Другая остановила ее, вырвала пакет, высыпала содержимое в бак, а тару аккуратно потрясла, свернула и сунула себе в сумку. Невольно зыркнула на его машину, скользнула взглядом без какой-либо цели и интереса, двинулась дальше, интимно взяв приятельницу под локоть.

Двор опустел.

Он снова потрогал биту.

22:45.

Вечер вспороли фары.

Неспешно заехал знакомый джип.

Остановился.

Открылись двери со стороны водителя.

Пора!

В таких случаях лучше действовать сразу. Не дать противнику возможности опомниться, понять все, хоть как-то оценить ситуацию и соответственно с ней действовать. Включив свои фары, он подвинул ближе к себе биту и слишком легко для человека, который собрался переломать руки-ноги давнему знакомому, вышел из машины навстречу прибывшему.

– Привет, Свистун!

– Вечер добрый… А…

Двери со стороны пассажира в этот момент тоже открылись.

– Оп-паньки! Лилик! – воскликнул Свистун, наконец рассмотрев того, кто поздоровался. – Зай, ты глянь, кто здесь! Сколько лет! Я думал, тебя на Донбассе убили!

– Жив.

– Да вижу! Не, зай, ты глянь на него! Явление в лаптях!

Из машины выходила молодая женщина, даже не так – совсем еще девчонка. Куцее пальтишко, полы до бедер. Под ним – джемпер, юбка до колен, ботфорты на стройных ногах. Короткая челка, Свистун всегда любил блондинок, даже крашеных.

Черт! Дерьмо!

Не один. Такой вариант нужно было предусмотреть.

Свидетель, посторонний не входил в планы.

Придется забыть о бите. А другого плана пока не было.

– Это кто, Дим? – Голос приятный, но неприкрыто усталый.

– Старый друг, Олежка Кобзарь! Мы его Лиликом называли! Знаешь, кто такой Лилик? Летучая мыша! Считай – Бэтмен! Га-га, братан, красавчик! Я заценил!

Раскрыв объятия, Дмитрий Свистун двинулся на него.

Олег Кобзарь закрыл двери своего авто, грустно скользнув взглядом по удобной деревянной бите.

Обдало легким запахом – Свистун на его памяти частенько садился за руль поддатым.

2

Стриженую блондинку звали Миленой.

И она не очень обрадовалась, когда Свистун потащил Кобзаря к себе.

На ее месте Олег также не слишком радовался бы, потому что это заметно расходилось с ее планами. Но и в его планы визит к тому, кого нужно во что бы то ни стало наказать, тоже не входил. Однако, пока он вяло отнекивался, ища правильный выход, понял: другого варианта уже просто нет.

Потому что Кобзарь не отступится. И в следующий раз придется объяснять, почему снова вот так случайно столкнулись. Свистун не пальцем деланный. Зная, что вокруг происходит, ситуацию просчитает на раз-два. Поэтому третьей встречи может и не быть.

Думай, думай, думай…

– Я так и не вкурил, какого хрена ты здесь ошивался, – спросил Свистун уже в лифте, встав между Олегом и Миленой и нажимая на кнопку.

Консьержки нет.

Кодовый замок на двери.

Плюс, хорошо, Олегу нравилось. Еще раньше он зацепил это обстоятельство, когда определялся с местом для акции. Не должно было оказаться случайных свидетелей, и тут эта блонда…

– Так, – ответил неопределенно. – Дела.

– Конспиратор, ага? – Свистун подмигнул блондинке, та закатила глаза. – Скажи еще – по работе. Может, ты в частный сыск подался?

Он лукавил. Прекрасно знал, где трудился Кобзарь после возвращения с Донбасса.

– Мы с тобой в курсах, Димон, какой у них хлеб. Это в книжках все сложно написано. На деле еще скучнее.

– Не читаю я книжек, Лилик, не читаю. Некогда, работы сейчас выше крыши. – Говоря так, он почему-то чиркнул себя ребром ладони по горлу. – Времени на личную жизнь – ноль целых, ноль десятых. У тебя как, наладилось?

– Куда там. Еще до войны, ты же знаешь…

– Ой, не надо про войну, я вас умоляю! Какая война, мама родна! С кем война! Это придумали все, пропаганда. Чтобы прикрывать свое воровство. Ну его, мы же взрослые пацаны с тобой.

Лифт остановился на восьмом этаже. Свистун шутовски пригласил Милену выходить первой. Она раздраженно дернула Дмитрия за рукав, кивком выставляя из кабины. Тот шагнул, но все равно протянул блондинке руку, будто бы та была в авто или старинной карете. Кобзарь вышел последним.

– Так я тебя, брат, прокачал! – воскликнул Свистун, роясь в кармане в поисках ключа. – К кому-то по холостяцким делам заехал. Колись, Лилик, колись!

Указательный палец нацелился ему в грудь.

– Угадал. – Олег развел руками.

– Тоже мне, гадалка. Цыганка с картами, – фыркнула Милена.

– Это такое дело. Нужное.

Подбросив связку ключей в правой руке, левой Свистун легонько шлепнул блондинку ниже спины, подмигнув Кобзарю. Он думал, девушке не понравится. Но Милена держалась так, будто ничего не случилось. Только сделала шаг в сторону. Свистун попал ключом в скважину, и этот жест дал понять Олегу, насколько тот пьян.

Не слегка.

Не после пары бокалов вина или пива.

Не после стаканчика виски со льдом.

Все серьезнее.

И это Кобзаря устраивало – новый план сложился, как только вошли в квартиру.

3

Две комнаты.

Ничего особенного, скучно. Планировка стандартная для застройки сорокалетней давности. Хозяин стал включать свет по всей квартире сразу, начиная с коридора, таким образом приглашая гостей проходить. Узенький коридор поворачивал в большую комнату, двери которой Свистун открыл несильным пинком.

По моде нового времени тут было мало мебели: стандартный мягкий гарнитур, стеклянный журнальный столик, плоский прямоугольник телевизора на стене. Угол возле окна отгорожен настоящей барной стойкой. За ней находился собственно бар: несколько полупустых бутылок, коньяк и виски, отдельно – округлые низенькие стаканы из толстого стекла.

– Добро пожаловать!

Сделав в сторону бара широкий жест, Свистун снял плащ, швырнул на угол дивана, потер руки. Милена тем временем присела на краешек, прижавшись бедром к столику, и верхнюю одежду снимать не торопилась. Кобзарь воспользовался случаем, быстренько встал рядом, даже дурашливо шаркнул ногой.

– Позвольте?

– Что? – Блондинка взглянула на него снизу вверх.

– Пальто ваше. Помогу.

– Давай-давай! – поощрил Свистун. – Я тут немного того… В тайную комнату. Всю дорогу терплю. Будь как дома, Лилик. Бери стаканы, наливай, что видишь. Я сейчас.

Хозяин вышел, притворив за собой двери. На короткий миг воцарилось молчание, его нарушила Милена:

– Даже не знаю. Будто чувствовала…

– В смысле?

– Ничего не выйдет. У вас тут мужская компания.

– Вы не помешаете. Я же случайно тут оказался.

– Старым друзьям всегда есть о чем поговорить. Не интересно.

Милена поднялась.

Так просто…

Кобзарь обрадовался: все, чего он хотел, происходило само собой. А блондинка сначала надула губы, потом сжала их, вытянув в узкую линию, смерила Олега очередным уничтожающим взглядом.

– А что это я вдруг? – Пальцы уже расстегивали пуговицы на бордовом пальто. – В конце концов, имела планы на вечер. Свои. Из-за него, – кивок на закрытую дверь, – поменяла. Выходит, теперь должна послать все, вечер не удался? Лучше бы уйти тебе.

Пальцы ее справились с пуговицами.

Теперь Милена смотрела вызывающе. И при свете люстры Кобзарь рассмотрел в ее глазах те самые огоньки, что и у Свистуна. Только если тот был пьян, то блондинка – нет. От нее совсем не пахло алкоголем. Зато расширенные зрачки были красноречивее каких-либо запахов.

– Могу компенсировать тебе. – Олег заговорил блондинке в тон.

– Компенсировать?

– Бог троицу любит.

– К чему…

– К тому. – Времени уже критически не хватало, Кобзарь перешел в наступление, шагнул ближе, взялся за края бордового пальто двумя руками. – Планы свои ты поменяла уже дважды. Не страшно, если поменяешь их в третий раз. Хорошо. Хорошая примета.

Милена продолжала смотреть на него недовольно, с презрением – уже успела оценить старую кожанку, не последнего фасона джинсы, дешевенькие туфли на толстой подошве. Но Кобзарь заметил новое: чертики интереса.

Его правая рука скользнула ей под пальто.

Прошлась по талии, опустилась до ягодицы, слегка стиснула.

– Ты чего?

– Ничего. Или – то самое. – Олег уже не подбирал подходящих слов, отпустил себя, молол первое, что взбрело в голову, пусть и выглядел глуповато. – Можем поехать отсюда вместе. Ко мне. Обещаю, твои планы на вечер я не нарушу. Не загадывай. А ну как нынешний вечер изменит твои планы на всю жизнь?

– Даже так?

– Кто знает. Но попробовать ведь можно. Такое безумие…

Вот она – искорка интереса.

– Мне нравится. Ты не такой, каким показался на первый взгляд.

– Первое впечатление никогда не бывает верным. Так едем отсюда?

Пока он говорил, двери за спиной приоткрылись. Кобзарь напрягся, но не спешил оборачиваться. Наоборот, сильнее прижал к себе Милену, уже нашел ее губы своими. Коснулся. Она ответила, потому что видела Свистуна в проеме и его реакцию.

Ей нравилось.

Завелась.

– Э, стоп! Какого… Твою… Вашу мать, Кобзарь! Охренели совсем оба!

4

Теперь Олег позволил себе обернуться.

Не спеша, с видом хозяина положения. Заслонил собой Милену, которая в тот момент облизнула губы и зачем-то подмигнула Дмитрию. А тот, замерев в проходе, еще не мог окончательно оценить увиденное и справиться с неожиданными эмоциями.

– Тут кто-то третий. Значит, лишний, – произнес Кобзарь спокойно. – И вообще, коллега, застегни ширинку.

Штаны Свистуна были застегнуты.

Но он машинально, как сделал бы это любой мужчина, глянул вниз, потянулся к молнии. Потрогав себя спереди, убедился: обманули. Милена звонко хохотнула. Кобзарь развел руками. Хозяин дома покраснел.

– Ну-ну. Откуда взялся на мою голову? Вылез из-под земли, буквально. Сто лет тебя не видел и еще столько же не видеть бы. – Свистун сжал кулаки, двинулся на Кобзаря. – Вали отсюда сам, козел. Совсем вали. А с тобой, – он взглянул на блондинку через плечо, – у нас еще будет отдельный разговор.

– Он имеет на тебя права? – спросил Олег, не оборачиваясь.

– Я его вообще сегодня вижу второй раз! – выкрикнула Милена. – А тебя – первый! Достали уже оба!

Это не входило в новый план. Вот что значит импровизация, когда ничего не продумано.

– Ты хочешь быть тут? – сказал он девушке, не сводя взгляда со Свистуна.

– Хочет! – гаркнул Дмитрий.

– Тебя не спросили! – Блондинка выступила вперед. – Теперь точно ничего не хочу! Вы – два психа! Я не удивлюсь, если все разыграли заранее! Придурки!

Милена решительно двинулась к выходу.

– Стоп! – Свистун попытался ее остановить.

– Пусти! – крикнула она. – Я буду кричать! Соседи услышат!

Кобзарь встал между ними.

– Брэк! Милена, ты видела мою машину. Спускайся, жди меня там, возле нее. Я приду сейчас.

– Нашел дуру! – огрызнулась блондинка. – Или даете пройти, оба, или я вызываю полицию!

– Забыла, сучка? Полиция тут! – Свистун ударил себя кулаком в грудь.

– Ах, сучка? – Милена топнула ногой. – Скорее дура, потому что связалась с таким! А ты, – кивок в сторону Олега, – не лучше. Пустите, сказала!

– Никто не держит, – процедил Дмитрий.

– Я найду. Езжай спокойно, – сказал Кобзарь.

– Потеряйтесь вы оба!

Блондинке никто не помешал пройти. Уже в дверях она обернулась, показала мужчинам средний палец, перед тем облизнув его. А потом высказала все, что думала о них. Не выбирая слов.

– Ого! – вырвалось у Свистуна.

– Ничего себе, – подхватил Олег.

На какое-то мгновение увиденное и услышанное даже примирило обоих. Но как только Милена ушла, хлопнув входной дверью, они снова уставились друг на друга, будто бойцовские псы перед сигналом хозяев.

– Дальше что? – глухо произнес Свистун. – Так и будем стоять?

– Можем выпить? Не сраться же из-за какой-то телки, пусть и породистой.

Дмитрий сделал два шага назад, теперь уже смерив Олега цепким взглядом с ног до головы.

– А ты же не за этим пришел. – Он трезвел на глазах, к нему возвращались логика и здравый смысл. – Я тебя правда целую жизнь не видел.

– Два года.

– Полтора.

– Тринадцать месяцев.

– Без разницы. Ты вылез из-под земли не просто так. Ты же не случайно тут вертишься, возле моего дома.

– Случайно.

– Мне не рассказывай! – рявкнул Свистун. – Ничего не бывает случайного! Ты ждал! Ты в засаде сидел! Ты ж у нас ветеран войны, все в войнушку играешь! Чего надо?

Он двинулся на Кобзаря.

– Плащ, – сказал Олег.

– Какой плащ? – Свистун остановился.

– Твой. Если есть при тебе ствол – только там. Давай сюда.

Дмитрий перевел дыхание, громко выдохнул. Сейчас он протрезвел окончательно, и Кобзарь сосредоточился: дальше нужно внимательно следить, контролируя каждое его движение. Но Свистун не спешил. Оценил взглядом расстояние между собой и плащом, демонстративно повернулся, шагнул за барную стойку.

– Ты прав. Нужно поговорить. Все непросто, я угадал?

– Ничего ты не угадал.

– Ты не сам меня искал. Тебя кто-то ко мне прислал. Ты придумал, как не говорить со мной при посторонних. Затем и разыграл весь этот спектакль, чтобы девица захотела уйти сама. Так как, правильно все?

Свистун взял початую бутылку виски.

– Теперь я говорю – ты слушаешь, – процедил Олег. – Сегодня твой вечер. Тебе повезло. Не будь блондинки, остался бы там, на улице. Честное слово, собирался показать, что будет, если еще хоть раз тронешь жену и ребенка Артема Головко. Особенно ребенка.

– При чем тут я?

– Закрой хавало! – Олег сжал кулаки. – Я сказал – ты услышал.

Кобзарь увлекся и едва не пропустил – уклонился на секунду позже.

Бутылка должна была попасть в голову, но удар приняло левое плечо.

Свистун уже мчался на него, ловко выскочив из-за стойки.

Прыгнув, Кобзарь потерял равновесие, упал – и тут же бросил тело вбок, чудом избежав удара ста килограммов живого веса, который наваливался сверху.

Они вскочили на ноги одновременно.

Олег нырнул под руку, ударил снизу, достав до челюсти противника. Тот устоял, хотя покачнулся. Повторно ударить не успел, потому что координация еще немного гуляла, несмотря на видимую трезвость. Инициатива все равно была за Кобзарем, он не церемонился – влупил носком в пах Свистуну. Когда тот заорал от боли и согнулся – закончил дело, повалив Дмитрия на стеклянный столик.

Тело сползло на пол.

А потом Олег снова чуть не прошляпил: рука Свистуна скользнула под диван, вынырнула уже вооруженной.

Значит, пистолет был не в плаще.

Или в квартире их два.

Отступив, Кобзарь приготовился ударить.

Тем временем противник, в который раз показывая себя ловкачом, поднялся на ноги, теперь держа Олега под прицелом. Ни один из них не боялся, что выстрел могут услышать. Стрельба и взрывы на киевских – и не только киевских! – улицах стали приметой военного времени. Которая уже скоро три года как никого не удивляет. Пугает, да и то не всех. А вот чего не делают люди, так это не мчатся на выстрелы, услышав их. Наоборот, убегают как можно дальше. И не спешат общаться с полицией.

Кобзарь отчаянно прыгнул вперед, на ходу хватая и резко выворачивая правую руку Свистуна вниз.

Тот вскрикнул – все же не ожидал, что Олег кинется на пистолет.

Палец нажал на спуск от болевого шока.

Одного выстрела хватило.

Оттолкнув его от себя, Олег, как зачарованный, смотрел на место, куда попала пуля. Так еще нужно уметь: бедро, прострелил артерию, теперь кровь текла рекой. Даже опытный хирург не успел бы перетянуть рану – смерть от подобного ранения была делом нескольких минут.

Умирал Дмитрий Свистун удивленным.

А Олег Кобзарь только теперь понял: на самом деле он желал ему смерти.

Теперь единственному сыну его друга Артема больше ничто не угрожало.

5

После себя он убрал.

Нашел влажные салфетки в ванной. Обошел комнату, стараясь не наступать в лужу крови. Вытер всюду, где брался руками. Действовал так, будто двенадцать лет не раскрывал убийства, а сам совершал их. Осмотрев все кругом, убедился: не оставил ничего для себя критичного. Есть, конечно, одна проблема, но она решится быстро и безболезненно.

Выключил свет. Двери закрыл, разобравшись с автоматическим замком. Потянул на себя, услышал – клацнуло, проверил, дернув за ручку. Протер после себя также и ее. Свет выключен, завтра суббота, на службе Свистуна ждать не будут.

Повезет – станут разыскивать не раньше понедельника.

Сев за руль и запустив мотор, Кобзарь с удивлением отметил: у него не дрожат руки. До войны ему доводилось стрелять в человека пять раз, из них два – прицельно, насмерть. Оба случая начальство повернуло как необходимую самооборону, и, собственно, они ею и были. И мандраж он почувствовал только в первый раз. Потом оно как-то прошло.

Сегодня он совершил неумышленное убийство.

Самооборона, хотя кто на кого первым напал – вопрос. Он же собирался покалечить бывшего коллегу. Пусть имел на то формальную причину, но ни один суд ее не признает. Сейчас Олег невольно отметил: ищет себе оправдание. Тогда как на Донбассе, куда полтора года назад пошел добровольцем, совесть его не мучила. За линией размежевания – враг, который намерен убить тебя. Если так, ты должен стрелять в ответ. Желательно – метко.

Тоже самооборона, если что.

Убийство врага поощряется. За это даже награждают, повышают в звании, просто уважают. Если, конечно, враг уничтожен в бою – и это сепар, а не мирный житель. Который оказался под перекрестным огнем и действительно ни в чем не виноват. Кроме того, что волей судьбы живет в зоне боевых действий.

До войны Кобзарь писал ненавистные объяснения после применения оружия, переживая бессмысленные по своей сути служебные расследования. Тем не менее всякий раз, когда ситуация требовала стрелять – палил, не думая о последствиях. Война же погрузила Олега в мир безнаказанных убийств, когда никому ничего не нужно объяснять. Наоборот, кое-кто, явно насмотревшись в свое время военных фильмов, ставил зарубки на прикладах, гордясь каждым застреленным врагом. Почему-то не волнуясь о том, что однажды сам нарвется на пулю. И где-то там, по ту сторону линии размежевания, вражеский солдат точно так же поставит свою зарубку.

Не удивляло теперь полное отсутствие реакции на убийство. Равнодушие к смерти, причиненной врагу, – своеобразный военный трофей.

Ничего иного, кроме разве что нескольких минут сомнительной славы, бывший капитан теперь уже бывшей милиции Олег Кобзарь с Донбасса не принес.

Он пересек двор, озираясь, ощупывая глазами мартовскую тьму. Никого не было, даже окна многоэтажки в это время не густо светились. Остановился прикурить, прикинул, куда выходят окна свистуновской квартиры. Понял – не сюда, квартира угловая. Не спеша обошел дом, огибая с правой стороны. Тут уже вычислил окна и улыбнулся сам себе. Рядом были темные прямоугольники. Соседи, которые могли услышать звук выстрела, или спали, или их вообще дома не было.

На месте сыщика он огорчился бы.

Однако убийца порадовался.

Кобзарь вернулся в машину, уселся за руль. Вытащил телефон, выключенный раньше, включил. Тут же запищали сообщения. За время, пока он совершал преступление и заметал следы, пришло пять сообщений, все – заказы. Пробежал глазами, ни одним не соблазнился. Немного подумав, набрал номер, хранившийся только в памяти.

Ответили после первого же вызова.

– Мы же договаривались, Кобзарь.

– Эта линия у тебя защищена.

– Все равно. Твоя – нет. Тот, кому надо, зафиксирует звонок.

– Абонента не определит, Пасечник.

– Зато при желании вычислит место. И уж наверняка время звонка.

– Это если будут искать меня.

На том конце Пасечник вздохнул:

– Лилик, я знаю тебя так давно, как свою жену. И точно лучше.

– К чему…

– К тому! – Тон звучал недовольно. – Если б все прошло ровно, как дети в школу, ты б ко мне так сразу не кинулся. Значит, пошло не так. А мне снова, Кобзарь, за тобой подчищать. Значит, если не подчистить, есть шанс, что ты прокололся и тебя зацепят обязательно.

Теперь вздохнул Олег.

– Жизнь – она не простая, сам же понимаешь.

– Слушаю. – Пасечник успокоился, как всегда бывало в таких случаях.

– В двадцать десять наш друг поехал в клуб «Торнадо», это заведение на Подоле. – Он перешел к манере рапорта. – За неделю, на которой я его водил, был там второй раз. Похоже, частый посетитель, но вряд ли постоянный клиент.

– Это важно?

– Это мой вывод.

– Вот тут ты весь, Лилик. Делаешь выводы, которые никогда не касаются основного дела. Но зачем-то все равно ломаешь над этим голову.

– Всегда хочу знать полную картину.

– Только не всегда она нужна, – отрубил Пасечник. – Вишь, мы уже тратим на лишние трения кучу времени.

В другой раз Олег бы возразил. Тут воздержался. Раздавил окурок в пепельнице, продолжил:

– Я провел его до «Торнадо». Он был один. Назад, домой, приехал через два часа и с бабой.

– Не люблю это слово.

Кобзарь представил, как Пасечник скривился.

– С девушкой, так устроит?

– Свидетель? – Долго объяснять не пришлось, и Олег почувствовал настороженность.

– Пришлось все менять на ходу. Но в результате наш приятель… Как бы это объяснить… Скажем так: налетел на пулю из собственного пистолета.

На том конце долго молчали.

– Как знал. Завелся с тобой… – услышал наконец. – Девушка, надеюсь, этого всего не видела.

– Баба… девушка убралась прочь. Но слышала, как наш друг называл меня по фамилии, имени, еще и Лиликом.

На том конце застыло еще более долгое молчание.

– Кисло, – коротко произнесла трубка. – Идеи есть?

– Навалом. Девушку зовут Милена. Имя не такое уж редкое сейчас, но все равно их не так много, как Марин или Оксан. Фамилии не знаю, где живет – тоже. Однако зуб даю: наш друг нашел ее в «Торнадо». Внешность эффектная, имя приметное. Думаю, она завсегдатай.

– Профессионалка?

– Там не клуб с проститутками, Игорь. Не бордель подпольный. Девушка из категории искательниц приключений. Могла поехать с нашим другом, потому что видела его там несколько раз. Доверяет. Ну, и вряд ли у нее это первое подобное приключение.

– Что от меня нужно?

– Аккуратно вычислить Милену. Ресурсы имеешь.

– Ясно. Ложись спать, Лилик. Я сам тебя найду.

– Ага, спать. Работа еще есть.

– Тогда работай, но не надрывайся. Береги себя.

В трубке загудело.

– Твоими молитвами, – хмыкнул Кобзарь, сбросил гудки, переключился на сообщения.

Новое, шестое.

Олег нажал нужную кнопку, вызывая диспетчера.

– Сорок четвертый, я недалеко от «Минской». На Бабий Яр заказ беру.

Не отказался, хотя по такому тарифу в это время мало кто ездит. Все требуют больше и в конце концов получают свое. Но сейчас Олегу хотелось как можно скорее убраться отсюда. Так что он не капризничал.

Пассажиры ждут. И будут немало удивлены скоростью подачи машины.

6

Кобзарь открыл двери и шагнул в привычный бардак.

Жил он в однокомнатной квартире на четвертом этаже девятиэтажки в недрах Святошина. Когда-то в соседнем доме получил служебную, двухкомнатную, которую потом Пасечник через знакомого юриста помог без проблем приватизировать. После развода равноценно разменять ее не удалось. А продать не выходило: жилье стремительно переставало быть ликвидным товаром.

С женой расходились за два года до начала войны. Уже тогда агентства недвижимости падали густо, чуть ли не каждый день. Их собственники становились частными перевозчиками, Олега самого несколько раз подбрасывали по делам вчерашние брокеры. Его нынешняя работа в такси – идея, подсказанная временем. Других вариантов для тех, кто имеет авто, потерял постоянный заработок, устал от всего и ценит независимость, не стоит и искать.

На то время Кобзарь еще служил в розыске. Отношения с бывшей дошли до состояния, когда пребывание под одной крышей, даже если у каждого есть отдельная будка, становилось физически невозможным. Он ночевал или в кабинете, или у Головко, чья жена в то время еще не забеременела и кому посторонние в доме не мешали, а иногда – в пустой камере, если такая находилась. Единственное неудобство создавала невозможность регулярно ходить в душ. Но Кобзарь со школы научился принимать себя таким, как есть, не пытаясь поломать природу и стать лучшим.

В данном случае – более опрятным.

Он привык сосредотачиваться на чем-то одном, преимущественно на работе или просто на том, чем занят теперь. Эта привычка выработала черту, которая многими воспринималась негативно. Он не заботился о внешнем виде и бытовом комфорте. В отличие от многих людей, в том числе бывшей жены, Кобзарь мог надеть и надевал что попало. Одежду носил в основном мятую, так что старался выбирать то, что не так очевидно мнется. Мог не мыть машину, не чистить обувь или просто не вытирать грязь. Брился через два раза на третий, а как выпадал случай, то зарастал щетиной. С прической решил просто: стригся коротко или вообще под ноль, чем раздражал бывшую сначала тихо, на уровне бытовых шуток, а потом всерьез.

Состояние рабочего стола Кобзаря полностью соответствовало характеру и внешности хозяина: горы бумажек, в шкафу и ящиках при желании можно было найти клад или хотя бы артефакт. При этом он постоянно искал какой-нибудь нужный документ, что отнимало больше времени, чем может себе позволить оперативник. Зато он знал наизусть его содержание, потому что обладал воистину уникальной зрительной памятью – и не только зрительной. Ведение протокола допроса он считал карой небесной: не любил тратить время на писанину. Зачем, если услышанное он держит в голове, всегда вспомнит, кто, когда и о чем говорил? Бюрократия доводила его до бешенства, так что часто после разговора Кобзарь давал визави чистые листы и ручку, чтобы тот записывал все только что сказанное, до малейшей подробности. Когда Пасечник как начальник все же требовал привести дела в порядок и надлежащим образом оформить, Олег выполнял, но всем своим видом демонстрировал нечеловеческие страдания.