Текст книги "Без лица и имени"

Автор книги: Андрей Бадин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

Семенов вернулся к себе в кабинет через десять минут, а Лариса уже ждала его в приемной, и ей не терпелось рассказать, что она разузнала.

– Входи, – кивнул полковник, и капитан бойко шагнула в галантно распахнутую дверь. Прошла к столу и уселась на стул напротив рабочего кресла Петровича. Закинула ногу на ногу так, что ее средней длины юбка задралась и оголила стройные соблазнительные бедра. Петр Петрович мельком взглянул на них, и его взгляд перехватила девушка. Она немного смутилась и отвернулась, но менять позу не стала, а, наоборот, повернулась вполоборота и выпятила вперед пышную грудь. Сделала вид, что высматривает что-то на столе, а на самом деле просто раззадоривала шефа. Нет, она не соблазняла его, а просто заигрывала, легко флиртовала, не намекая на свою доступность. Семенов ей нравился как человек, как мужчина, как руководитель, и она не хотела иных отношений с ним. У Ларисы был любимый муж, ребенок, и любовник ее не интересовал. Это понимал и Петрович и не поддавался на мимолетный соблазн хлопнуть свою подчиненную ладошкой по попке. Эта фамильярность с его стороны могла бы разрушить их доверительные, порой теплые, но сугубо служебные отношения.

Поэтому полковник снисходительно отвел взгляд от неоспоримых женских прелестей Ларисы и погрузился в свое мягкое, родное, хранящее тепло его тела кресло. В него в МУРе не разрешалось садиться никому, кроме Петровича. Это был закон для его подчиненных и к тому же плохая примета. Это знали все, сам генерал Берестов себе не позволял этого, даже в отсутствие полковника.

– Ну, – Семенов вскинул на Ларису вопрошающий взгляд.

– Он ни с кем не разговаривал, вышел из проходной, подошел к спортивному двухдверному «Мерседесу CLK-500» и умчался прочь. Номер машины М 006 РУ99.

– Так, франт да и только, богатый франт, а я таким не доверяю. У него небось зарплата такая, как и у меня, но я «ролексов» не имею и на «меринах» не катаюсь, – Семенов осекся и вспомнил, что у него не новый, не самой последней модели, но «Мерседес», купленный им в таможенной конфискационной комиссионке за восемь тысяч долларов. Перед этим пришлось продать его старый сто девяностый, а до этого подаренную ему за боевые заслуги руководством МУРа черную «Волгу». И понадобились такие превращения, чтобы наскрести деньги на «Мерседес-210», называемый в народе «глазастым».

– Но чтобы последняя модель спортивного купе, – цокнул языком Петрович. – При зарплате в двенадцать тысяч рублей в месяц, да еще семью кормить надо. Это нереально.

– Как видите, реально, – подчеркнула Лариса.

– На нем было шмоток штук на сто или более, – стал злиться шеф, – он что, совсем оборзел, на службу в дорогих побрякушках ходить? Благо перстни с брюликами на пальцы не натянул. А то был бы полный коленкор.

– Да, ваш друг переборщил с атрибутами.

– Еще как. Нельзя так выпячиваться, люди могут неправильно понять. – Семенов немного разволновался, но потом взял себя в руки. Он решил, что его знакомый Лаврентьев получил наследство от бабушки и взяток не берет. Так Петровичу было легче, а то, глядя на украшенного, как новогодняя елка, Лаврентьева, он начал терять веру в людей, в то, что существуют честные сотрудники. Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А есть ли такие?

– Так, значит, какой у него номер машины? – переспросил шеф.

– Эм у ноль ноль шесть ру девяносто девять, – на память произнесла капитан.

– Запомнила?

– Запомнила, склерозом не страдаю.

– Он что, возомнил себя крутым агентом британской секретной службы? – не унимался шеф.

– Не знаю, но на меня он смотрел с такой похотью, – засмущалась Лариса.

– На тебя нельзя смотреть иначе, – сделал ей комплимент Петрович и хихикнул. – Ты вообще не туда пошла работать. Тебе бы надо в актрисы, в модели, на сцену, в казино, к шесту.

– Ой, вы скажете, – отмахнулась Бобкова.

– Ну ладно, тебе видней, – закрыл эту тему полковник и продолжил старую. – Этот Шурик – развращенный властью, деньгами и вседозволенностью франт, – пробубнил себе под нос рассерженный Петрович, – они там все такие, что ли? – Семенов достал из сейфа папку с документами и стал их изучать. Но спокойно поработать ему не дали, зазвонил телефон, и был это не кто иной, как Александр Ильич Лаврентьев. Легок на помине.

– Петр Петрович, приезжай ко мне в управление, есть для тебя информация.

– А, Саша, быстро ты управился. Что-то интересное?

– Досье на одного из названных тобою лиц, но переслать его по Е-мейлу не могу. Из здания его вообще выносить нельзя. Приезжай – изучай…

– Хорошо, буду через полчаса, – обрадовался Семенов и повесил трубку.

Он встал, открыл сейф, положил туда папку с бумагами, достал пистолет в кобуре и надел ее. После инцидента в квартире Урусбаева он без оружия на улицу не выходил.

– Еду в наркоотдел, к Франту, – так Петрович окрестил полковника Лаврентьева.

– Я пойду в кримлабораторию, узнаю, что у них нового по делу, – сказала Лариса и встала. Повернулась на высоких каблуках и, виляя попой, двинулась к двери. Шеф проводил ее похотливым взглядом (а как еще можно провожать сексуальных женщин?), но вдруг выдал:

– Ларочка, стой. Повернись и пройдись еще раз. Как по подиуму.

– Что? – не поверила своим ушам капитан. Она грешным делом подумала, что шеф смакует ее обтянутую тонкой бежевой юбкой плотную спортивную попку, ее красивые голени и загорелые ноги, но дело было в другом.

Семенову вдруг пришла в голову идея взять Бобкову с собой. Любитель женского пола полковник Лаврентьев сразу размякнет, подобреет, подумает, что она изъявила желание перейти в его отдел, и уделит ей больше внимания. Позабудет о концентрации внимания на деле и ляпнет чего-нибудь лишнее. Не так отреагирует на какой-нибудь каверзный вопрос хитрющего Семенова и прольет свет на интересующую его проблему. Петрович ждал со стороны оппонента намека, неловкости, мимолетной смущенности, некоторой нерешительности или зажатости. Этого было бы достаточно, чтобы догадаться, врет ушлый наркоопер или нет. То, что тот чего-то недоговаривает, для Петровича было очевидным. Он ведь и сам скрыл от Ильича информацию о послании Тимура Урусбаева с того света. Для пользы дела скрыл. И правильно сделал.

Теперь перед полковником стояла задача обыграть Лаврентьева в сложной психологической игре, выведать у него побольше информации о Урусбаеве, Фархаде и Рустаме и не сказать лишнего. К сожалению, но факт: сотрудники разных спецслужб порой утаивают друг от друга полезную информацию, а в итоге страдает дело.

Но Семенов привык играть по своим правилам и смело шел в бой. Ему нужно было любой ценой раскрыть убийство и сделать это как можно быстрее. Для достижения этой цели он готов был использовать любые средства и методы, пусть порой и чуть-чуть аморальные.

Лариса сперва не поняла мотивов просьбы шефа и грешным делом подумала, что тот хочет за ней ухлестнуть. Поэтому решила еще разок продефилировать на радость полковнику. Она загадочно улыбнулась, поправила на талии юбку, выпятила грудь, прогнула спинку и, еще сильнее виляя задницей, двинулась по комнате. Семенов проводил ее смачным взглядом и хотел легонько, заигрывая, шлепнуть ладонью по восхитительной попке, как часто шлепал свою шестилетнюю внучку, но в последний момент сдержался. Не к лицу было ему, пожилому мужчине, заигрывать с двадцативосьмилетней женщиной.

– Отлично, – с долей иронии прошептал полковник и сделал Ларисе предложение, которым очень ее озадачил: – Тебе надо поехать со мной в департамент по наркоте и попытаться соблазнить Франта.

Бобкова встала посреди кабинета и удивленно уставилась на полковника. Чего-чего, а такого она от него не ожидала. Но шеф сказал как отрезал, и понимай как хочешь.

– Соблазнить? – переспросила Лариса и испугалась.

– Я неверно выразился, обворожить. Испытай на нем свои женские чары, те, что тут мне демонстрировала, и попытайся расслабить его, успокоить, вселить в него уверенность, что ты ради него готова на все, даже на переход из нашего управления к нему.

– Да? – удивились Бобкова.

– Да. Он меня просил предложить тебе перейти в нему в отдел.

– А дальше он начнет лихо ухлестывать, и мне как подчиненной придется ему отдаться, чтобы получить продвижение по службе, – домыслила Лариса.

– Я тебя не переведу, пока во всяком случае, ты здесь нужна, – Семенов усмехнулся, но по выражению его глаз капитан поняла, что он говорит серьезно.

– Это задание? – спросила она.

– Да, пофлиртуй с ним, дай ему трепетную надежду на возможное продолжение отношений.

– Да он мне противен, – сморщилась девушка. – Я таких, как оон, терпеть не могу. Глазки у него поросячьи, масленые, сверлит взглядом мои сиськи, промежность и задницу. Про таких говорит: глазами трахает, а носом спускает. Нет, это не мое.

– Но сыграть-то ты можешь, для дела?

– Сыграть попробую, но намекать или сулить я ему ничего не намерена. Это я с вами немного раскрепощена, но вы мой шеф, вы меня обучаете профессии, делу, пусть строго, но справедливо, а он… Фу, – Лариса обиженно надула губки и отвернулась.

– Ну ладно, извини, если не хочешь – не надо, иди в кримотдел.

– Петр Петрович, дорогой, если надо – я готова с вами съездить, посидеть, послушать, может попой, вильнуть, но большего от меня не требуйте. Если он начнет мне предложения делать, я его отошью. Вы меня знаете, я это делать умею.

– Знаю, – Семенов улыбнулся. – Поехали.

Полковник закрыл кабинет, дал поручения секретарше и пошел за Ларисой к выходу.

Они уселись в служебную черную «Волгу» и под синей мигалкой помчались по Петровке в направлении Котельнической набережной, где в одном из обыкновенных, совсем не похожих на государственное учреждение, домов располагалось секретное Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Семенов знал, что оно должно быть где-то в этом районе и его окна должны выходить на Москву-реку, но точного адреса не имел. А вывески нигде не было. Поэтому пришлось позвонить из машины Лаврентьеву и уточнить место встречи.

Через пять минут полковник Семенов и капитан Бобкова наконец вошли в просторный светлый кабинет Лаврентьева. Он был уставлен дорогой офисной мебелью и совсем не похож на кабинеты в государственных правоохранительных учреждениях. Скорее смахивал на офис богатой преуспевающей фирмы.

Сделанный по последнему дизайнерскому слову евроремонт поражал изяществом и дороговизной. Интерьер был создан опытным художником и стоил, очевидно, больших денег. На стенах кабинета висели картины, по углам стояли чаши с сухими цветами, у стены примостилась фарфоровая ваза в форме обнаженной девушки, очень похожая на ту, что была обнаружена в гостиной Урусбаева. Там она служила контейнером для перевозки героина, а здесь – вместилищем для длинных стеблей тростника и каких-то сухих красивых болотных трав и цветов.

– Проходите, пожалуйста, – Ильич встал навстречу гостям и расплылся в широкой добродушной улыбке. Он был несказанно рад, что вместе с Семеновым к нему приехала и Лариса Бобкова.

Полковнику Лаврентьеву было чуть больше сорока, но выглядел он моложаво, следил за своим здоровьем и регулярно посещал тренажерный зал. Он сытно и много ел, достаточно спал и имел непыльную, ответственную, но не тяжелую в физическом плане работу. Был предоставлен самому себе, и начальство в виде заместителя министра внутренних дел генерала Павла Сергеевича Самохвалова его не беспокоило. Он отчитывался о завершении уголовных дел только тогда, когда сам считал это нужным.

У него был штат преданных делу и службе опытных оперативников, и он коротал время между совещаниями за игрой в карты на компьютере. Служба функционировала нормально, борьба с распространителями наркотиков, наркоманами и мелкими дилерами велась, и на стол министру регулярно ложились отчеты об очередной успешно проведенной операции по выемке партии зелья. Арестовывали самих наркоманов, мелкую сошку, но большую рыбу не трогали. То ли боялись трогать, то ли не желали.

А наркотиков в России становилось все больше, наркоманов тоже, и невозможно было определить, ведется с ними борьба или нет. По многочисленным отчетам разных ведомств, борьба ведется, но тогда где же результаты? Где чистые, светлые, не затуманенные дурью взгляды наших подростков, где не проколотые вены рук и ног наших граждан, где горы конфискованных наркотиков, ежедневно ввозимых в нашу страну по воздуху, по воде и по суше? Ничего этого нет и в помине, потому что борьба с этим вопиющим злом ведется только на бумаге и побеждают правоохранительные органы тоже только на бумаге. На политой кровью больных людей бумаге. И поэтому будут искалеченные жизни наших сограждан, и будет смерть, и будут баснословные доходы наркодельцов…

Семенов и Бобкова прошли в центр кабинета и уселись в предложенные им широкие массивные кресла светло-коричневой лайковой кожи. Хозяин устроился напротив на диване из этого же гарнитура и весело посмотрел на гостей. Лариса, как только уселась, закинула ногу на ногу и выставила на обозрение наркоопера свои восхитительные бедра. Тот сидел напротив и ему было неудобно пялиться на них не отрываясь, поэтому он смотрел то на Семенова, то на Бобкову, то на ее длинные ноги, удовлетворяя тем самым сидящего в нем похотливого глазастого беса.

Лариса будто не замечала столь пристального внимания, но ягодицами чувствовала его испепеляющий взгляд, ведь он жег ее плоть.

– Хорошо у тебя, – Петрович осмотрел кабинет и со знанием дела кивнул. – Уютно и шикарно.

– Да, управление денег не пожалело. Мы большие доходы приносим. Сами знаете, сколько наркотики стоят. А мы изымаем их у торговцев и возвращаем государству. Большая часть уничтожается, а сырье хорошего качества поступает на фармацевтический завод на переработку. Ведь в медицине морфий часто используется.

– Да, как обезболивающее после операций, для безнадежных раковых больных и так далее, – Семенов показал свою начитанность в данном вопросе.

– А как вам у меня? – Александр обратился к Ларисе.

– Ничего, красиво, но кабинеты такими быть не должны, – вдруг заявила она. – В нем работать не хочется, а только отдыхать.

Мужчины удивленно посмотрели на девушку, немного подумали и согласились с ее точным замечанием.

– Да, пожалуй, вы правы, но менять интерьер я все-таки не буду. К этому привык. – Ильич засмеялся.

– Ваше право.

– Может быть, коньяку? – предложил хозяин.

– Можно, – согласился Семенов, и Александр достал из офисного шкафа запечатанную бутылку французского коньяка «Кельт» и три рюмочки. Поставил все это на стол и вынул из спрятанного в том же шкафу небольшого холодильника шоколад, лимон и баночку черной икры. Потом положил хлеб, масло и ножи.

Уверенным движением он откупорил коньяк и разлил в рюмки. Нарезал несколько хлебных ломтиков, намазал на них масло и украсил горками черной икры.

– Рыбьи яйца, – пошутил Семенов и взял за тоненькую ножку резную хрустальную рюмку с позолоченным ободком и замысловатым узором на боку. Поднес ее к носу, не спеша вдохнул миндальный аромат напитка и на мгновение затаил дыхание.

То же самое сделала и Лариса и вопросительно взглянула на шефа. Она не разбиралась в коньяках, винах и водках и подобные мужские забавы ей были чужды. Ее не интересовал аромат коньяка, ровно как и любого другого алкогольного напитка. Она больше любила натуральные, приготовленные из фруктов соки и считала, что они гораздо полезней.

Петрович же слыл специалистом в винном вопросе, любил смаковать чистейший запах и вкус напитка, радовать им свою душу и тело. Он читал книги о винном и коньячном деле и даже хотел когда-то стать виноделом. Но армия и последующая милицейская служба погасили в нем желание производить вина и разожгли страсть их употреблять. Он любил выпить немного дорого вина, водки, а лучше коньяка, разбирался во вкусах и знал в них толк.

Александр Ильич, видимо, тоже разбирался в них, как и во всем другом, но выпить любил побольше. Он взял рюмку, протянул руку, и они с полковником чокнулись. Затем очередь скрестить звенящие сосуды выпала Ларисе, и она тоже высекла из них веселую ноту.

Наконец все выпили и получили истинное наслаждение от общения с выдержанным долгие десятилетия напитком. Сразу закусывать не стали, а посидели некоторое время, смакуя легкий миндальный аромат и долгое черносливовое с ванилью послевкусие.

– Да, хорош коньячок, – выдохнул Петрович и махом поглотил предложенный бутерброд с черной икрой.

– Люблю иногда побаловаться крепеньким, – заявил Ильич и без промедления наполнил расставленные на столике рюмки.

– Хорошего понемножку, – заявил Семенов, – пора и за дело. Где у тебя документы?

– В компьютере, – Лаврентьев указал на находящийся в режиме ожидания ноутбук и предложил оперативнику их просмотреть.

Петрович уселся к столу в углу кабинета, надавил на клавишу и экран засветился приятным голубым светом. Заставка с плавающей в ласковой океанской лагуне обнаженной красавицей не порадовала глаз полковника, и он открыл нужный файл. Его взору предстал документ с грифом «совершенно секретно» в правом верхнем углу и заглавными буквами – Дело – в центре. Внизу было от руки написано имя – Рустам.

– Ага, это досье Рустама, – буркнул Семенов.

Пока Петрович изучал дело, Лаврентьев и Лариса выпили еще по одной рюмке, а потом добавили еще и еще. Вели беседу на праздные темы, и все, в общем, складывалось неплохо, пока в кармане у Семенова не завибрировал сотовый телефон. Он вынул трубку и ответил.

Ему звонил сотрудник его отдела Илья Рогов. Он сообщил, что на Садовом кольце обнаружена машина с убитым мужчиной внутри. Он был одет в милицейскую форму, а на сиденье валялась записка:

«Этот человек застрелил семью Урусбаева и милиционеров в квартире на Тверской улице». В «бардачке» машины лежали кассета и пистолет «ТТ» с глушителем.

Услышав про киллера, Семенов аж на стуле подскочил.

«Вот это да, – подумал он, – кто-то играет с нами по-крупному. Чтобы труп убийцы подбрасывали – такого еще не было».

Выслушав донесение, Петрович выключил трубку, встал и сказал Бобковой:

– Лара, мы уезжаем.

Капитан не стала спрашивать при Лаврентьеве, что случилось, а поднялась, оправила юбку, светлый пиджак и решительно шагнула к двери. При этом ее немного качнуло, но она удержалась на ногах.

Ильич вскинул удивленный взгляд на Петровича, встал и разочарованно пожал плечами.

– Ты все прочел? – спросил он.

– Да, почти все. Осталось немного.

– Значит, в другой раз дочитаешь и досидим в другой раз, – понурился Лаврентьев. – Давай на посошок. – Он налил себе и Ларисе коньяка в рюмки, а у Петровича она давно был полная.

– Давай, – кивнул Семенов, взял рюмку и чокнулся с товарищем. Лариса тоже взялась за тоненькую ножку, донесла рюмочку до рта и, ни с кем не чокаясь, осушила ее до дна. Полковники выпили стоя, закусили лимоном с шоколадом и пошли к двери.

– Посиделок не получилось, – зудел Лаврентьев. – Я думал, поговорим о деле, обсудим полученную информацию…

– К сожалению, в другой раз, меня вызывают, – Петрович крепко пожал полковничью руку и вышел.

Ильич и Лариса встали в дверях, он галантно поцеловал ей кисть и сказал на прощание пару ласковых слов:

– Уважаемая Лариса Юрьевна, я был счастлив с вами познакомиться и провести время. Заходите еще. – Он дал ей визитку, и она положила ее в нагрудный карман своего стильного, обтягивающего восхитительную грудь пиджака.

Через пару минут полковник и капитан уселись на мягкие сиденья служебной машины и под мигалкой помчались на Садовое кольцо в район метро «Рижская». Там в припаркованной у обочины пятой модели «БМВ» остывал труп киллера в милицейской форме.

Глава 6

– Что произошло? – спросила Лариса.

– У Рижской эстакады в машине найден труп мужчины, а рядом с ним записка, что именно он убил Урусбаева, его семью и четверых милиционеров.

– Ни фига себе, – выпалила Лариса. – Бандюки охренели, такие сюрпризы подбрасывают!

Полковник с укоризной посмотрел на капитана, но ничего не сказал. Она смутилась:

– Извините, Петр Петрович, перебрала. Вчера тоже пили, поздно домой вернулась и муж обиделся. И сегодня… В МУРе сопьешься.

– Зачем много пила-то? Махнула бы одну рюмочку для пробы продукта и хватит. Сидела бы и беседовала с ним, а он пусть бы пил да болтал. Маленькая что ли, не понимаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Он бы напился и все нам рассказал, – Семенов отвернулся к окну. – Только этот труп нам все планы испортил. Хотя… Может, и к лучшему.

– Вы документы прочитали?

– Да, успел, все изучил.

– И что там?

– Рассказать?

– Если можно…

– Ну ладно, пока едем, расскажу, самую суть, – Семенов собрался с мыслями и начал: – Сразу хочу сказать, что в досье нет ни малейшего упоминания ни про Фархада, ни про Урусбаева. Этот Рустам, а это его кличка, темная личность. Он родился в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Твери, по национальности таджик, но в Таджикистане никогда не жил. У него и второе погоняло имеется – Тадик.

Настоящее его имя Миша, по-таджикски Махмуд, а фамилия Амирбаев. Мать отказалась от него, как только родила, и оставила в роддоме. В досье указано, что она была алкоголичкой и наркоманкой, курила травку и что-то там себе вкалывала. В те времена в СССР трудно было достать качественные наркотики, не то что сейчас, и она в конце концов умерла от какой-то отравы. Миша – Рустам рос в детском доме, но этот период его жизни нам не интересен.

Отец Рустама не установлен. Имя Махмуд дала ему мать, но он его не любил и представлялся Мишей. В СССР была популярна русификация имен – все хотели быть русскими, так было легче устроиться в жизни.

– Я помню то время, – сказала Лариса, – когда евреи меняли свои имена и фамилии.

– Да и не только они. Не исключением был и подросток из детского дома в Твери Михаил Амирбаев. – Полковник поморщился, вынул из кармана носовой платок и протер вспотевший лоб. – Кличку Рустам он получил на «малолетке», куда первый раз угодил в пятнадцать лет. Причем о его жизни до этого периода известно очень мало. Лишь то, что он сирота, воспитывался в детском доме, и все. Он сам о себе ничего никому не рассказывал, даже друзьям. Хотя вряд ли у него были друзья. По свидетельству детдомовцев и его сокамерников, он был замкнутый, погруженный в себя озлобленный паренек, не желавший ни с кем иметь дело. Ничто его в жизни не интересовало.

– За что его посадили?

– Он разбил стекло витрины аптеки в Твери, проник внутрь и наглотался каких-то таблеток. Там и отрубился. Сработала сигнализация, приехала милиция и взяла его – тепленького. Очнулся он только в изоляторе, но никому ничего объяснять не стал. На суде молчал и получил пять лет общего режима. Был досрочно освобожден через три года отсидки за примерное поведение, но на воле своего ремесла не бросил.

Второй раз его осудили через пять лет, и он отправился уже в колонию для взрослых. А статья такая – торговля наркотическими веществами. К тому времени он успел заматереть и понял, что все надо делать чужими руками. Одним из первых в стране начал искать выходы на Восток, в выращивающие коноплю и мак страны. Там он начал закупать партии сырья, а торговал наркотиками здесь. Но доказать в суде то, что он организатор преступного сообщества, тогда не смогли. Взяли одного Рустама и осудили его одного. Дали семь лет, но через два года он освободился за примерное поведение.

– Даже половины срока не отчалил? – спросила Бобкова.

– Да, странное, но факт. Наверно кто-то похлопотал за Рустама, и его освободили раньше.

– Взятку дали?

– Скорее всего, да. – Семенов снова протер лоб платком и спрятал его в карман. Черная «Волга» оперативников накалилась на дневном солнце, и ехать в ней стало просто невыносимо. Водитель по просьбе Семенова включил мигалку, но все равно они застряли в пробке на Садовом кольце и стали двигаться маленькими шажками. В салоне кондиционера не было, и все изнывали от ужасной жары. Коротали время лишь за рассказом Петровича о жизненном пути Михаила «(Рустама)» Амирбаева.

– Так вот, – продолжил полковник, – наступил тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, и в стране началась перестройка. Сама знаешь, кто ее начал. Объявили свободу, и преступные элементы вдохнули полной грудью свежий воздух вседозволенности, а впоследствии и безнаказанности. Рустам к тому времени освободился, и чем он занимался, остается загадкой и по сей день. Но в тысяча девятьсот девяноста пятом году он опять попал в поле зрения сотрудников ФСБ по подозрению в организации убийства крупного торговца наркотиками по кличке Харрис. Эскорт Харриса из трех машин расстреляли из гранатометов на горной дороге в окрестностях Пицунды. Перед этим у Рустама и Харриса была встреча в фешенебельном сочинском отеле «Дагомыс», но закончилась она скандалом. После этого Харрис вызвал из Москвы своих людей и усилил охрану. Но это, как видно, ему не помогло. Его выследили киллеры Рустама и уничтожили. Вместе с Харрисом погиб и агент ФСБ, внедренный к нему под прикрытием. Это он сообщил о встрече Рустама и Харриса.

– Харриса точно уничтожили люди Рустама? – спросила Лариса.

– Агент передал лишь то, что у них был серьезный конфликт. Большего он сообщить не успел. Это был единственный агент, успешно работавший под прикрытием в свите влиятельного наркоторговца. – Семенов покачал головой. – Ты знаешь, как нарковоротилы отбирают людей в свою свиту?

– Нет.

– Они сначала сажают кандидата на иглу, делают его крепким наркоманом и тем самым подвластным человеком и только потом приближают к себе. Он находится в зависимости от босса и никогда его не продаст.

– А Рустам ведь тоже был наркоманом.

– Был, но два года назад его убили и мы никогда не получим подтверждения этому.

– А что показывают материалы вскрытия?

– Дело в том, что запись Урусбаева уникальна. В досье у Лаврентьева нет точных данных о том, что Рустам погиб. Есть донесения внедренных в их круги агентов, что клан Рустама прекратил свое существование и его место на рынке сбыта наркотиков занял Фархад. Но ни трупа Рустама, ни точных данных о месте расстрела у оперативников нет. Лаврентьев упомянул, что Рустама убили где-то в Подмосковье, а где точно – он сам не знает.

– Может, знает, но молчит.

– Во всяком случае, в досье Рустама этого нет. Дело в том, что наркомафия – это самая законспирированная и самая коррумпированная мафия в мире. Причем правоохранительные органы прекрасно знают, где выращивают наркотики – это Колумбия и Афганистан. Они знают, кто их выращивает, кто их транспортирует, кто потом распространяет, но кто руководит всем этим делом – не знает никто. Ведь наркобосс действует через многочисленных помощников и к наркотикам не притрагивается. Он только наблюдает за тем, как конопля и мак растут на полях, как их собирают за мизерную зарплату фактически рабы, как обрабатывают урожай, фасуют и большими партиями отправляют в другие страны. Сам босс даже на плантациях и заводах по производству героина и кокаина не бывает, его люди строго следят за всем процессом и докладывают ему. А он только нежится в лучах ласкового солнца на своей вилле в Колумбии, в США или в Подмосковье прибыль считает. Огромную, надо сказать, прибыль. А в это время наркокурьеры перевозят героин из Колумбии в США или из Таджикистана в Россию, а оттуда в Европу. Везут большими и мелкими партиями, в желудках и в багаже, в поездах, в машинах, в самолетах и на судах. Везут всеми доступными способами. Адский спрут наркобизнеса протянул свои гигантские щупальца во многие страны и хочет охватить весь мир.

– И мы должны ему противостоять, – серьезно проговорила Лариса.

– Ради наших детей, ради возрождения России, – Семенов посмотрел на Бобкову и замолчал.

Наконец машина подъехала к натянутой между столбами освещения желтой ленте с надписью «стой» и затормозила. Полковник и капитан с облегчением вышли из невыносимо жаркого салона и подставили свои вспотевшие тела под дуновения легкого ветерка. Петрович засунул руку себе под пиджак и отлепил от спины взмокшую рубаху. Прошел к ленточке, приподнял ее и галантным движением предложил капитану первой войти на место преступления. После этого прошел сам.

Они приблизились к трехлетней пятой модели «БМВ» и увидели работающих в ней криминалистов. Семенов осмотрелся, заметил инспекторов Илью Рогова и Стаса Белова, сидящих неподалеку в служебной «Волге», и пошел к ним. Лариса двинулась следом, но из-за того, что туфли у нее были на высоких каблуках, она немного отстала.

– Привет, – Петрович поздоровался за руку с сотрудниками и уселся в салон машины. Та стояла в тени эстакады, ее дверцы были распахнуты, и в ней было не жарко. – В пробке запарились, – пожаловался полковник и хотел снять пиджак, но посмотрел на подмышечную кобуру с покоящимся в ней пистолетом и решил все оставить как есть. Он достал сотовый, позвонил своему водителю и попросил его поставить машину в тень. Потом распустил галстук и развалился в кресле.

– Вода есть, – спросил он?

– Купили, без нее никак, – Стас достал с заднего сиденья двухлитровую пластиковую бутыль минералки и стаканчики, налил шефу и Бобковой. Те с жадностью осушили их и попросили еще, а потом еще.

– Фу, ну услужили, так услужили, – облегченно выдохнул полковник, – хвалю за службу.

– Служим Советскому Союзу, – хором выпалили парни и заулыбались.

– Ну, а теперь рассказывайте все по порядку. Давай, Илюша.

Рогов собрался с мыслями и сообщил:

– Полтора часа назад в МУР поступило сообщение об убийстве около Рижской эстакады. Машину обнаружил милицейский патруль и вызвал наряд из районного отделения милиции. Те приехали на место, обследовали «бэшку», нашли записку, прочли ее и, поняв в чем дело, сразу сообщили нам. Оцепили место происшествия желтой лентой и стали ждать нас.

– Когда обнаружили труп в иномарке? – спросил Семенов.

– Примерно около трех…

– Никогда не говори примерно, даже если не знаешь, – остановил его полковник, – говори точно. Не вселяй неуверенность в себя и в собеседника. Если ты скажешь допрашиваемому, что у тебя против него наверное есть кое-какие улики, он поймет, что у тебя ничего нет, и пошлет тебя куда подальше. А если ты скажешь, что ему конец, против него есть неоспоримые улики, даже если их на самом деле нет, он поверит, испугается и сам все тебе выложит. Сам даст зацепку, и по ней ты на него таких улик накопаешь, которых никогда бы не нашел. Знаешь поговорку про сроки заключения? Если следователю мало скажешь – мало дадут, много скажешь – много дадут, а ничего не скажешь – ничего не дадут.

Так вот, если, не дай бог, тебя будут допрашивать – молчи как рыба, ничего не говори, и ничего не будет. А если начал говорить, то говори только правду и ничего, кроме правды, – Семенов хитро улыбнулся. – Ну, продолжай.