Текст книги "XXI каменный век (СИ)"

Автор книги: Андрей Шитяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Андрей ШИТЯКОВ
XXI КАМЕННЫЙ ВЕК

События, описанные в повести, реальны,

имена действующих лиц намеренно изменены.

Повесть

Москва, лето 2002

Уже немолодой, но статный офицер в голубой форме полковника авиации, разменяв пятисотку, купил на рынке у станции букет странных, как бы пластмассовых, роз, причём идея купить «мёртвые цветы» принадлежала продавцу. Сергеев просто попросил, чтобы дольше стояли, а продавец-кавказец сказал: «Да ых хоть на кладбыше стаф!» Это решило дело.

Станция метро «Каховская», подобно гомеровской Харибде, всасывала в себя уже не сотни, а десятки людей на излёте «часа пик». Он купил магнитную карту и на минуту забалдел от сладковатого запаха резины эскалаторов и поручней и смазки Московского Метрополитена, но очнулся. Пропустил пару переполненных грохочущих составов. Ждал третий. На одном из рельсов метро сидела крыса.

– Метровая крыса, – подумал вслух. – Как в «Московском извращенце» пишут.

– Какая же она метровая? – возразил мужчина средних лет. – Крыса как крыса.

– В метро живёт – значит метровая! – безапелляционно ответил полковник, рассмешив всех пассажиров на станции, кроме себя. Крыса соскочила с рельса и скрылась – приближался состав.

Сергеев трясся в вагоне, держась за поручень рукой, в которой был пакет с чем-то тяжёлым, левой же рукой держал букет мёртвых голландских роз. Посадки, высадки, пересадки – метрополитену не нужно было выдумывать чудовищ: он сам был чудовищем, где расстояния, направления, даже свет исчезали – оставалось только Время. Но и время было замкнуто само на себя, как Кольцевая линия – метро было чудовищным гибридом паука и змеи, заглатывающей свой хвост, выталкивающим человеческую массу, протоплазму на поверхность через колонные залы «сталинских» станций, похожих на древние гробницы. Станция, на которой выходил он, была глубокого заложения, тоннель эскалатора сужался, сходил на нет в светящуюся точку. Вниз и вверх, навстречу друг другу, перемещались неподвижные люди, в свете «дневных» ламп похожие на мертвецов. Всё было почти так, как описывают «возвращенцы» после клинической смерти. И это было очень логично. Чем выше он продвигался к призрачному свету, тем ближе был к Смерти – его целью было именно кладбище. Ровно пятнадцать лет назад Владимир совершил свой последний боевой вылет в Афгане.

Место, куда шёл Владимир, неофициально называлось «Аллеей Афганцев». Вдоль небольшой, покрытой плиткой дорожки уже успели вырасти пятнадцатиметровые тополя. Вдоль стояли скамеечки, а в конце – стела с именами погибших, под нею – бронзовая доска с вытравленными на ней именами героев. Владимир никогда не смотрел на стелу: ведь там – за каждой буквой, датой, чертой – боль, неизбывная и невозвратная. А скольких из них он знал?..

На минуту Сергеев задумался – на чью же могилу возложить мёртвые розы? На чью, Господи, как же их много!

Внезапно Владимира окликнул пропитый стариковский голос.

– Что нужно, папаша? – спросил Владимир, но ответ бродяги, которого он принял за старика, заставил Сергеева содрогнуться.

– Какой я те папаша!? Товарищ капитан, уже до полковника дослужился, а Васька Порошина не узнал?

Сергееву едва исполнилось 42, а ведь Порошин был моложе его всего лет на пять!.. Владимир смотрел сквозь сморщенную фигуру Василия, думая вслух:

– Водка – нет, не водка – жизнь сломала, предательства… Одно за одним…

– А водка не помешает – в пакете-то она?

– Она самая, выпьем на пару, только вот эти – если их можно назвать розами, поставлю у стелы…

Пластиковые стаканы быстро пустели, пока не опустела и сама бутылка. Они ни о ком не вспоминали. Просто пили за упокой. За всех.

Домой Сергеев возвращался подавленным. Как, как и что могло настолько сломить бравого бойца, который, казалось, шёл Смерти навстречу, и, как говорили солдаты, «валил духов пачками»? Сергеев счёл бестактным спрашивать Василия о причинах его падения, во многом он винил и себя.

Придя домой, Владимир попытался хотя бы как-то отвлечься от тяжёлых мыслей, хотя бы как-то…

Старый пожелтевший листок. Серо-чёрные разводы «Рэма» – 15 лет назад в Союзе не было ксероксов. На одной стороне непонятные письмена – изображения птиц, рыб, людей, геометрические фигуры – древнейшая египетская иероглифика. На другой – отрэмленный перевод, набитый на печатной машинке профессором археологии Василевским. Владимир достал его из «Курьера ЮНЕСКО» 1987 года. Затем, вынул дюралевую коробочку, в которой хранил бесценный подарок Василевского – кусочек полусгнившего дерева, которому было более чем 7 000 лет.

Да живёт вечно Мисер Херу Хотеп, великий Фараон! Да будет славен Осирис [1]1
  Осирис – в Древнем Египте традиционное обращение к умершему.


[Закрыть] Асет Мосе Атум Ар, Верховный жрец Атума Создателя Вселенной великий военачальник Фараона. Да обретёт покой его Ка на священных полях Иалу, да переживёт века его слава, истребил он врагов семь тысяч, обратив в рабство тысячи дикарей. Меткие стрелы его повергли семерых вождей врага, но не спас Амон великого воина от дикарской пращи. Да обретёт Воитель вечное блаженство на Западе, да будет проклят и навлечёт на себя погибель нарушивший покой последней обители Асет Мосе Атум Ара, Великого наместника Фараона в землях за Восточным морем!

Окрестности Кандагара, 1987

– Сволота! Лежать, мать вашу, – духи из дэшки[2]2
  Дэшка – разговорное армейское название 12,7 мм крупнокалиберного пулемёта ДШК.


[Закрыть] лупят! Мишка, сними гранатомётчика с «драгуновки»!

Хлопнул снайперский выстрел, дух, падая, нажал на спуск, но реактивная граната РПГ-7 взлетела в небо. Крупнокалиберные пули душманского пулемётчика выбивали здоровые куски камней, за которыми прятались десантники. Духи обнаглели. Теперь, под прикрытием «дэшки», они встали почти в полный рост и чесали из АКМ и М-16, хотя абсолютно бесприцельно. Старший сержант Порошин прервал их хамскую вакханалию, хорошо метнув из-за укрытия РГО, детонирующую не по выгорании замедлителя, а от удара. Автоматы смолкли, но ДШК продолжал стрелять по десанту. Опасаясь гранат, духи укрылись в пещере с узким входом и снова открыли огонь. Несомненное количественное преимущество противника, а также удобная позиция прижимали всего восьмерых десантников к земле. Василий Порошин внимательно считал очереди ДШК. Ещё две-три и духу придётся заряжать новую ленту.

– Макс, когда ДШК заткнётся, цель «Шмелём» [3]3
  Реактивный вакуумный гранатомёт «Шмель» официально называется реактивным пехотным огнемётом (РПО)


[Закрыть] в пещеру!

– Товарищ старший сержант, со «Шмеля» в эту ж… не попасть!

– Пофиг – их и при промахе вакуумом размажет!

Наконец ДШК чихнул и замолчал.

– Давай!

Макс поднялся на колено, взвалив «Шмель» на плечо, стал целиться, но внезапно застрекотали автоматы духов. Макс не вскрикнул, скорее, резко и нервно выдохнул – пуля М-16 пробила ему левое плечо, но, выматерившись, пустил термобарическую ракету, тут же упав за камень, отбросив дымящуюся пусковую трубу, и застонал, схватившись за раненое плечо. Раздался хлопок, за которым послышался грохот осыпающихся камней. Снайпер Миша внимательно смотрел в оптарик и, когда пар и пыль рассеялись, ошалело заорал:

– Йесс! В самую дырку!

«Вот и всё», – подумал Порошин, но для верности кинул пару «лимонок» в сторону позиции духов. В ответ не прозвучало ни одного выстрела, даже стона. Порошин, не скрывая восхищения подошёл к огнемётчику, достал из аптечки шприц-тюбик октакаина и уколол в пробитое пулей плечо.

– Ты сделал двадцать духов одним выстрелом, Макс. Это либо «звёздочка», либо «красное знамя»! – и подозвал рядового – сделать перевязку.

Порошин и снайпер, старшина Михаил Васько, в сопровождении двух автоматчиков, аккуратно шли, практически по трупам духов. Пулемётчик так и лежал у своего ДШК, рука прижимала новую ленту к казённику. Он был «подозрительно целый» для взрыва «Шмеля» и получил «профилактическую» очередь в спину. Пещера пропахла мерзкой смесью аптечного запаха «термобара» и свежей крови.

– Ну Макс и засадил! В самую глубину! Смотри, Василий, дыра в стене. Кумулятивная предБЧ пробила! Макс – огнемётчик от Бога! Наверняка душманский склад, а оружия там – до… уища! Может и «Стингер» найдём?!

Васько зажал в зубах фонарик, направив луч в дыру, пытаясь расширить её штык-ножом и прикладом «драгуновки».

– Б-б-б-лин! Сколь-ль-ко золота! Прям пещера Али-Бабы! – произнёс Миша дрожащим заикающимся голосом.

Перевал Канда-Гара, 5000 лет до н. э.

Воинство Атума проходило по узкой горной долине. Воинство Маат следовало за ним. Долины, а, тем более, горы были непроходимы для колесниц. Обозы приходилось оставлять в низинах под усиленной охраной. Из-за каждого уступа могло вылететь копьё дикаря или обрушится град камней. Но воины с пиками сомкнули щиты, образовав полностью защищённый четырёхугольник. Лучники осматривая скалы, были готовы пустить стрелу в лоб дикарю, как только его голова покажется за камнем. Пустыни и степи, в которых привыкли воевать египетские солдаты, были совсем не похожи на мёртвые скалы мёртвой дикой страны. Солдат сковывал страх, и Асет Мосе Атум Ар чувствовал это. Однако, этот страх был полезен. В отличие от паники, которой воины Та-Кем никогда не поддавались, здоровый страх, скорее осторожность, присущ и льву, который превращается в обоняние, зрение и слух, готовый заметить внезапное нападение и убить врага. Дорога была трудна и опасна, но священный долг воителя и жреца, защитить форпосты Усера Великого на полуострове, за Великим Морем Рассвета от нападения дикарей, должен быть исполнен. Несколько дней назад, подобно лавине, на воинство Маат с горы обрушились двадцать тысяч дикарей. Но они падали, как подкошенные от стрел, а золотые мечи перерубали их деревянные копья с наконечниками из камня или кости. Воинство Атума обошло дикарей, которые стали теснить тысячное воинство Маат. Первая волна дикарей нанизалась на медные пики воинства Маат, но их было слишком много. Ударили лучники воинства Атума. И снова в дикарей полетела тысяча стрел. И в третий раз, пока воинство Атума не подошло на расстояние рукопашной битвы. Засверкали на солнце пики и мечи, перерубавшие копья и палицы дикарей. Щиты копейщиков обоих воинств, окованные медью, были оснащены остро распиленными костями тельцов, удар египетского щита, был смертоноснее удара пики. Дикари побежали, но стрелы египтян догоняли их. Три тысячи окружённых сдались, но две тысячи вонзили себе в живот собственные каменные ножи. Они предпочитали смерть плену. Пожалуй, впервые воины Та-Кем со своим медным и золотым оружием, сверкающим в свете Ра, не были приняты за богов, пред которыми дикари падали ниц, они были встречены как враги, которых дикари отчаянно хотели уничтожить, пусть ценой десятков тысяч своих жизней. Не потому ли посол Маат Ха Ра Сера, спешно прибывший в Египет морем, так отчаянно просил помощи? Пленников заставили пробивать дороги в скалах, наводить мосты и высекать гробницы для павших. Но то и дело, стоило воину отвернуться, дикарь, дробивший скалу каменным топором, норовил ударить египтянина и бросался бежать, естественно, получая в спину стрелу, но и эти кровавые примеры не останавливали новых и новых беглецов. Когда одному дикарю удалось бежать, Атум Ар приказал перерезать глотку каждому двенадцатому рабу. Только тогда побеги прекратились.

Но теперь войска шли по узкому ущелью, гоня пленных впереди себя. Внезапно послышался шорох катящихся камней, один из лучников среагировал мгновенно – какое-то тело, кувыркаясь, полетело со склона. Раздался смех воинов:

– Горный козёл – ещё десяток таких «врагов» и мы славно поедим!

Атум Ар был доволен. Молниеносная реакция лучника и мгновенно сражённое животное – окажись дикарь на месте козла, он не успел бы издать боевой клич! Воистину – осторожность льва, превратившегося в зрение и слух.

Взгляду военачальника открылась лесистая долина. Это было опаснее гор. Стрелы увязнут в ветвях, в этом лесу могут скрыться и десять тысяч дикарей. Ну что же – пойдём узкой горной тропкой, на 50 локтей выше долины. Предвидение – дар Верховного жреца – никогда не подводило его. Из леса с боевым кличем, больше похожим на вой тысяч шакалов бросились дикари. Их было больше десяти тысяч. Асет Мосе Атум Ар спас свои воинства – Пойди они по долине – от леса, где прятались дикари было не более пятидесяти шагов – тысячи копий полетели бы в египтян, а после, завязался бы кровавый рукопашный бой. А так – растянутая на узкой горной тропке цепь из двух тысячных воинств, не перекрывая друг друга, ударили из луков в отчаянных дикарей. Жреца поразило, что они перепрыгивали через трупы своих поверженных соплеменников, а некоторые, продолжали мчаться в бой, со стрелами, насквозь пробившими грудь, пока не падали, обессилев. Под градом стрел, дикари карабкались на гору, теперь египтяне сталкивали ногами тяжёлые камни, обрушивая их на дикарей. Атум Ар увидел вождя. Он определил его знатность по облачению и оружию. За ним бежали двое дикарей, видимо из свиты. Тугой костяной лук жреца одной стрелой сразил двух дикарей навылет. Атум Ар закинул лук за спину и достал золотой меч. У вождя была деревянная палица, однако, в ней торчали острые медные шипы. С пятидесяти шагов жрец узнал в этих шипах наконечники египетских стрел. Дикари вынимали их из своих мертвецов, обращая против египтян египетское оружие. Полководец изготовил меч для удара. Вождь занёс смертоносную дубину. Заточенное, как бритва, золотое лезвие серповидного меча, срезало боевой конец палицы, упавший к ногам жреца. Дикарь замахнулся с такой силой, что удар палицы снёс бы голову вместе со шлемом, но из-за сильного замаха нагнулся. Атум Ар повернул кисть руки и нанёс удар слева направо, прямо по шее дикарского вождя. Голова, опоясанная ремнём из воловьей кожи со вставленными медными шипами покатилась по склону. В лицо жреца ударил фонтан крови. А мускулистое тело дикаря, как обезглавленная курица, всё ещё шагало на Атум Ара, пока не повалилось на камни. Великий воитель испугался по-настоящему. Были ли это смертные, или демоны Сета, которых посол Маат Ха Ра Сера назвал «чёрными дэвами Аф-Га». И жрецу удалось сразить нежить только священным мечом из солнечного метала Нуб. Это придало ему уверенности. Вонзив меч в скально-песчаную осыпь, жрец очистил его от нечистой крови, и меч вновь воссиял на солнце. Атум Ар провёл бликом по лицам дикарей – ему удалось повергнуть в ужас многих из них и обратить в бегство. Возглас солдата: «Великий!» заставил жреца обернуться и спас ему жизнь. Занёсший над его головой палицу с костяными шипами дикарь сам нанизался сердцем на острие золотого меча. Воинства осыпали стрелами и сбрасывали пиками дикарей, наступавших из леса, но и на горе над ними была намного менее малочисленная, но более опасная засада дикарей. Трое набросились на жреца. Копьё первого скользнуло по щиту, а сам дикарь нанизался на костяные шипы. Жрецу было трудно сбросить тяжёлую тушу мертвеца. Каменный наконечник копья второго намертво застрял в щите, и древко копья переломилось, так, что осколок пронзил живот дикаря, который схватился за смертельную рану, попятился и упал. Воитель расшатал обломок копья, вынул из щита и добил дикаря. Третий прыгнул с крупного камня и занёс палицу над головой жреца, но острие золотого меча вонзилось в глаз дикаря, проколов мозг. Меч погнулся и притупился. Атум Ар вложил его в ножны. Дикари и сверху и со стороны леса были отброшены и обречены египетским стрелам. Пленники не сумели разбежаться. Последняя атака дикарей снизу была отбита без единого выстрела. Два осла, гружённые глиняными сосудами с маслом, были заколоты пиками и сброшены вниз. Сосуды разбились и масло потекло под ногами дикарей. Один из солдат поджёг стрелу от священной лампады Асет и пустил в блестящий от масла склон. Дикари стали сгорать заживо.

Но Атум Ар увидел несколько пещер на склоне, из которых вышли вожди со своей свитой. Полководец сразу же выделял вождей. Звенящая тетива драгоценного костяного лука послала первую стрелу в грудь широкоплечего бородатого вождя, вторую – в лоб более ловкого и молодого Египтяне стали подбираться к пещерам. Увидев свою смерть в чёрных глазах бесстрашного полководца, старый вождь с кожаной полоской на голове, обшитой золотой фольгой, видимо верховный, попытался спрятаться за спину своего воина, но Атум Ар натянул тетиву так, что порезал палец, и стрела поразила и молодого дикаря, и старого вождя, укрывшегося за его спиной. Вождь или шаман сумел сразить египтянина копьём и завладел его пикой. Он едва успел замахнутся на египетского полководца, как пал от его стрелы. Египтяне поняли, что, перебив вождей, они одержат победу. Последний из дикарской знати, заложил острый камень в кожаную пращу и сделал замах. Стрела жреца пробила ему грудь. Пошатнувшись, вождь снова встал в полный рост.

– Получи, исчадье Апопа! – крикнул Атум Ар и всадил стрелу в горло. Вождь кашлянул чёрной кровью, казалось, его Ах покидает тело, но острый камень сорвался из пращи и ударил под шлем – в лоб египетскому военачальнику. Только тогда вождь рухнул и испустил дух.

* * *

– Повелитель очнулся! Да живёт вечно Асет Мосе Атум Ар!

Верховный жрец лежал в походной палатке на дощатом ложе.

– Я ещё жив? – тихо произнёс жрец.

– О да, да, вы живы, о великий! – Номарх Мемфиса, предводитель воинства Маат, склонился над ним.

– Сколько мы перебили дикарей?

– Больше десяти тысяч! Но ночью они выкрали большинство своих мертвецов из-под носа наших лучников.

– Сколько бесстрашных воинов Та-Кем пало в последней битве?

– Триста из воинства Атума и двести шестьдесят из воинства Маат.

– Нас стало на треть меньше, а дикарям нет конца – мы побили около десяти тысяч в первой битве и много больше во второй. Сохранили ли вы пленных?

– Две с половиной тысячи – пять сотен погибли от копий соплеменников! Остальные высекают в скалах гробницы для павших.

– А вожди?

– Семь их голов выставлены на пиках вокруг нашего лагеря!

Военачальник почувствовал, что у него отнялась левая половина тела.

– Ра Ха Мер! Осирис зовёт меня в своё царство. Слушай! В этих горах наши воинства подобны льву, отбивающемуся от сотни гиен. И пусть лев разорвёт половину из них – он всё равно погибнет. Мы перебили их вождей. Теперь дикари будут меньше досаждать Маат Ха Ра Серу. Возвращайтесь домой, через Мёртвую пустыню, через Двуречье. Продайте рабов шумерам. Они достаточно жестоки, чтоб укротить дикарский нрав. И никогда больше не заходите в эти горы, где живут эти двуногие чудовища! Если Маат Ха Ра Сер снова попросит помощи – перебросьте войска морем. Так и передай Великому Фараону Мисер Херу Хотепу! Передай, что я погиб во имя его славы. Когда Ка покинет бренное моё тело, погребите меня в самой глубокой пещере, откуда мы выбили дикарей огнём и стрелами. И заложите вход камнем. У нас хватит золота? Живы ли мастера? Я хочу упокоиться там, где снискал бессмертную славу!

Верховный жрец Атума испустил последний вздох и уронил голову на бок. Из уха потекла кровь.

* * *

Форму саркофага выдолбили в камне. Холодным золотым расплавом медленно заливали днище, потом вязкая масса потекла по будущим стенкам. В заготовку вылили несколько бочек ледяной воды из ручья. Форма застыла и уменьшилась, десять воинов аккуратно вынули её и поставили на землю. Мастера шлифовали поверхность, а самые искусные из них делали крышку и лицевую маску. 40 золотых наконечников копий и 25 мечей пустили в переплавку, но знать не жалела дорогого оружия для своего повелителя и героя.

Бальзамировщикам пришлось сложнее – благовонных масел было очень мало. Они вынули внутренности, пересыпали их солью и поместили в сосуд с асфальтом. Тело Верховного жреца промыли пальмовым вином. Жрец Анубиса аккуратно вскрыл сонную артерию, поместил туда гибкое перо павлина, обрезал его конец, немного втянул воздух – и кровь предводителя египтян стала медленно проливаться на землю. Когда струйка иссякла, жрец Анубиса распустил в бочонке пальмового вина несколько горстей соли и заставил солдата набирать неприятную смесь в рот и вдувать в артерию Осириса. Изнутри внутренности пропитали асфальтом. Льняных бинтов не было, и умершего положили в саркофаг в его же парадной одежде. Золотой саркофаг поместили внутрь деревянного, на котором резчики высекли заупокойные письмена. Одну из стен пещеры отполировали, и высекли на ней картуши Фараона и умершего, а так же – последнее восхваление – молитву. Гробницу заложили камнем и обмазали скальной глиной.

Воинства двинулись в обратный путь, гоня перед собой тысячи пленных, они не проиграли ни одной битвы, но и не сумели одержать победы. Воистину – эти дикари были исчадьями Апопа!