Текст книги "На краю Вселенной (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Может, может – произнес ему в ответ, глядя на главный экран в рубке, капитан Колмар – Может, и выберем.

– Похоже, мы сразу попали в какую-то не известную и не исследованную звездную систему с малыми планетами типа VS – произнес, глядя на приборы яхты на главном пульте управления Зедлер, бортврач и биолог «Зенобии». Единственный брюнет из экипажа. Более жесткий по характеру, как и капитан Колмар. В такой же форме. С очень короткой стрижкой кучерявых черных волос.

– Мне самому нужно будет с ними спуститься и посмотреть, что да, как там внизу. Да и присмотреть за этими оболтусами молодыми нужно.

Так на всякий случай. И провести разведку. Надо это все отметить в звездных картах «Зенобии» – произнес капитан Колмар – На будущее нашему гражданскому, да и военному космофлоту. Внесите данный первый пилот Джема в картотеку эту область галактики с пометками этих малых планет.

– Есть, капитан Колмар – произнесла ему в ответ первый пилот Джема и продолжила – Желтая звезда класса Y – произнесла Джема, тоже глядя на большой экран монитора – Там за малыми теми планетами. И за этой пылью. Я установила по приборам.

– Продолжайте маршрут, первый пилот Джема – скомандовал капитан Колмар – А я пойду все же отдохну от этих туристов на нашем борту.

Пусть этим лучше занимаются наши два дроида, Белла и Грета – он посмотрел на двух женщин с короткими тоже стрижками. Одну брюнетку другую блондинку. На вид, довольно приятных. Внешне стройных, молодых, как и Джема женщин. И тоже, как и они все в форме членов экипажа яхты «Зенобия».

– Есть, капитан Колмар – отрапортовала Джема – повернувшись снова к мониторам главной рубки и управлению кораблем, продолжила, что-то щелкать по интерактивным дисплеям круизного звездного их туристического судна «Зенобия». А капитан Колмар вышел из главной рубки своего корабля. И столкнулся лицом к лицу с одним из участников туристической поездки.

– Все-таки, не надо было вас размораживать до самого подлета к заданной точки маршрута – проворчал он, в лицо девятнадцатилетней попрыгушке и болтушке Кармеле. Одетой, в цветную режущую глаза капитана разномастную одежду. И, такие же, ворохом надетые по всему ее телу, руках, голове и ушах украшениях. С чудоковатой не определенного вида прической.

– Что уже прибыли, капитан?! – прокричала она в лицо ему – Уже можно собираться на инопланетный пляж?!

К ней подскочила такая же прыткая подружка Герда. Голоногая и загоревшая, смуглянка брюнетка. В коротком халатике. И в легком летнем обтягивающим фигуру спортивном костюме, дружок Лаки.

– Капитан! Скоро высадка на какой-нибудь планете?! – поинтересовалась чуть, уже по спокойнее и спокойным более сдержанным, и не таким громким, как у Кармелы голосом Герда.

– Как только найдем подходящую планету. Тогда и высадка будет вам, – он нервно отшатнулся от обеих прыгающих на одном месте подружек. – Думал, криогеника, вас сделает, чуть спокойнее, и смирнее.

Капитан Колмар, оставив скакать от нетерпения на месте перед собой двух закадычных подружек, пошел быстро в свою каюту. И, повернувшись громко, чтобы те его услышали, добавил: – И не вздумайте соваться, куда не следует на нашем корабле! – он громко им прокричал стоя на месте, и повернувшись к ним: – И, передайте старшему своему Вику это!

Миллиардер из Майами

Виктор уже давно не жил на Родине. Его дом был теперь Маями. Он давно уехал в Америку. Переведя все на заграничные счета в оффшоры.

Переехал сам. Так сказать, и перевез свою даже охрану. Всех, кто согласился с ним ехать за рубеж. В том числе и здоровяка качка Николая. Тот лихо здесь сколотил свою охранную новую артель из иностранцев. Как, и что, Виктор не вдавался в эти вопросы. Но, у Виктора была уже новая своя охрана из американцев под руководством Николая. Было, правда, у Виктора подозрение, что Николай, там тоже, чего-то в России намутил и, сбежал вместе с ним, пользуясь моментом.

Америка не очень его правда встретила приветливо, гостя из России, точнее гибнущей тогда России. В те девяностые, когда рухнул Советский Союз. Передел сфер влияния между группировками. И вот на этой волне, он и взлетел. Многих просто надолго закрыли, других зарыли, или утопили в Енисее, сбросив с моста в Красноярске «Три семерки». А вот он выжил. Обычный водила, неудачник, ставший волшебным образом в одну прекрасную ночь миллиардером.

Он, Виктор. Сам плохо уже помнил, как все получилось после того договора с Цербером на перекрестке дорог. Но он, проснулся уже богатым, и у него все просто поперло. И ему везло всюду везде и всегда. Кругом всех убивали, а он выходил сухим из воды. После сделок и продажи целых предприятий и дележки денег. У него даже была своя банда, но время прошло. Каких-то десять лет. Все за каких-то десять лет. И вот он уже миллиардер и живет в Майами. У него своя семья и ребенок. Все как-то, появилось внезапно. Как-то, радикально, и сразу.

Сразу он стал другим человеком, и сразу после той ночи. Он просто проснулся и уже с чемоданом денег. И с желанием иметь все и ничего никому не отдавать. У него уже была семья и дети. Ленка, правда, единственная его дочь, но, любимая и самая ему дорогая. Он стал даже, боятся за семью и особенно теперь за свою дочь. Он был изрядно замаран на Родине, да и тут было тоже не безопасно. Он плохо помнил, как заработал первый миллион, но, хорошо помнил, как заработал первый миллиард, распродав с молотка один из заводов со своими подельниками, которых у него уже теперь не было.

Их не было, а он остался. И вот он уже заключает сделку с мистером Джексоном. И он живет в Америке. В Майами.

Виктор вдруг, вспомнил ту прожитую всю прошлую жизнь, и ему вдруг сейчас показалось, что он ее не жил никогда. Все было просто этаким скоротечным странным сном. И чем, он больше о ней думал, тем ему это больше казалось. Словно, сном в какой-то криокамере или морозильнике. Как на борту какого-то звездного корабля. Летящего сквозь звездный космос. Он, почему-то, помнит яркие даже звезды, вокруг его, как той ночью при встрече с Цербером на том Овсянском перекрестке у Астафьевской церквушки. Вблизи старого заброшенного кладбища.

Он хорошо помнил жизнь до заключения контракта с Цербером. И те восьмидесятые годы, когда работал водителем грузовика, и когда проснулся миллиардером. Но, вот промежуток тот был ему хоть и знаком, но, как словно, не из его собственной жизни. Хотя он был.

Между прошлым и настоящим. И он помнил его. Он жил в нем. Девяностые годы, что пронеслись, словно в коматозном паралитическом сне смертельно больного, которые, преследовали его Виктора теперь и в настоящем.

Этакое Де-Жа-Вю.

Но, откуда у него такая странная память? Странное Де-Жа-Вю, как говорят обычно французы, когда что-то происходит знакомое или повторяется. Здесь что-то было вообще запредельное. Странная жизнь, которой у него возможно и не было. Но, он ее почему-то помнил. Он ее проживал. И все помнил до мелочей. И она его вывела в миллиардеры. В того, кем он теперь стал.

Он помнил, как занимался переделом и рейдерным захватом предприятий.

Помнил девяностые в которых участвовал. И их помнил как, какой-то странный кошмарный сон, и как у него была своя банда. И первый свой заработанный миллион. Это он помнил после той ночи проведенной с демоном Цербером. Когда это все мелькало как в том детском калейдоскопе в его голове. И эта теперешняя его жизнь, взаимно завязана на то, что ему сейчас почему-то показалось странным вдруг сном о прошлом в криогенной морозильной камере, какого-то звездного корабля.

Цербер, он, или она, была всю ночь вместе с ним, и всю ночь они оба не слазили друг с друга, но, он это плохо, как-то помнил.

Обрывками и все во сне. Он помнил трясущиеся голые четвертого размера в лицо ему тычущиеся торчащими возбужденными черными сосками женские титьки и страстные жаркие адские поцелуи демона на своих губах. Те ее поцелуи, высасывающие его, словно, всю человеческую мужскую силу. И все остальное. И черные демона, смотрящие сверху на него горящие изнутри ярким мерцающим пламенем прожигающие всего его Ада глаза. Он плохо это все помнил, но Цербер поимел его в самом прямом смысле слова, там тогда на том перекрестке, прежде, чем исчезнуть. Эта черноволосая безумно красивая чернобровая демоническая красотка, совершенно уже вдруг голая, с растрепанными над ним длинными волосами, стеная и извиваясь в разные стороны, прыгала на нем верхом на его торчащем возбужденном мужском детородном члене, и он наслаждался с ней любовью. Это происходило в неком ином измерении, отделенном от этого реального уже мира. Словно он висел в неком черном звездном пространстве. И этот свет от звезд, и тот же свет, что в ее горящих глазах, откуда-то распространялся вокруг Виктора. Словно, он был уже в Аду и горел в пламени того Ада.

Она была на самом деле далеко не скромная кроткая девственница, и буквально заездила его до седьмого пота, но когда он тогда очнулся, то был уже не у себя дома в своей постели. А совершенно в другом месте и был уже миллиардером. Но, он, почему-то помнил, как доплелся ночью до дома из той Овсянки. Вверх до поселка Молодежный, где он тогда еще жил, когда он работал водителем и вел ту, почти нищенскую совершенно одинокую жизнь. Словно, это уже не был он. То есть он, но он другой и уже не совсем реальный. Словно, это было тоже, но когда-то давно.

Он жил тогда там, там, когда-то давно и с самого еще рождения, пока живы были родители своего единственного пожизненного неудачника сына. И вся вот эта о прошлом жизнь, как некий реальный до мельчайших подробностей превратилась в некий глубокий беспробудный и далекий сон, сон, превращенный в некую запредельную уже иную далекую с разницей в десять лет реальность. А эта теперешняя его жизнь, как словно была не его жизнь. Словно, он жил, чьей-то чужой жизнью. Как будто ее отобрали у кого-то другого и отдали ему. Сложилось такое представление, что уже те обе жизни были обе не его теперь жизни.

Словно, он завис, где-то посередине. Где-то, среди тех ярких горящих звезд космоса. В том красном мерцающем свете, что был в черных глазах того демона Ада Цербера.

И все как сон пронеслось, будто перед его памятью, но было это или этого не было, он вообще толком не помнил. Он проснулся сразу миллиардером и сразу в Америке. Он помнил свою жизнь до того чертового контракта и уже теперь после, но тот между ними промежуток… Де-Жа-Вю.

Откуда он все знал это, и откуда такая, вот сразу у него появилась жизнь.

Это все тот чертов Цербер из той колдовской книги и тот перекресток. И если бы не прошедшие так быстро десять лет, он бы, наверное, и не вспомнил о том договоре с демоном ночи. Память сама пробудилась и напомнила ему о том колдовском договоре, который он когда-то заключил с Цербером. Он хотел радикальных перемен в жизни, и он их получил. Но, еще с этим, эту странную в нагрузку вполне реальную о прошлом память.

Он получил это все и сразу, но откуда-то, он помнил то, чего и не помнить должен совсем. Такое было ощущение, что его жизнь приростили к чьей-то, прожитой до этого. К жизни, которой он и не жил до сего момента. Но, она была и это была его жизнь. Жизнь от бандита миллионера до банковского воротилы миллиардера.

И Виктор подумал снова о договоре с демоном Цербером.

– «Почему он, не захотел его?» – думал Виктор – «Почему он, выбрал какого-то очень далекого в десятом аж, колене потомка его рода?».

Он подумал лежа в постели – «Кто тот потомок, которого, он просто, не может знать. А может?» – его вдруг встряхнуло – «Может, что?» – он передернулся, уже лежа в большой в дорогих шелках постели с супругой Ириной. В большой загородной его виллы спальне, на втором этаже.

– «Что, если он знает того, о ком говорил ему тогда Цербер» – вдруг щелкнуло в его мозгу. Он повернулся к ней вдыхая запах ее женского тела – «Да, нет, чушь, какая-то». Завтра поездка к Тихому океану с этими снова Джексонами и их детьми.

Потом, перелет в Нью-Йорк. И снова договора и банки. Виктор отвернулся на другой бок к прикроватному красивому белому с бокалом вина и кубинских сигар столику – «К черту все, к черту!» И вскоре крепко заснул.

* * *

Двадцатилетняя Герда сидела на самом краешке большой купальной ванны в туалетной комнате яхты, поправляя себе прическу. После бурно проведенной ночи с Виком, она приводила себя в порядок и была одета в домашний легкий черный женский халатик. Она только, что помылась, и еще с влажными волосами сидела и прихорашивалась в этой комнате.

В дверях торчал сам ее любовник и бойфренд лет, тоже двадцати Вик.

– Ты будешь, и здесь еще торчать? – приподняв свою черную тонкую одну бровь и посмотрев играючи, проговорила мягким языком Герда – Неужели еще не все получил этой ночью?

– Я люблю тебя, Герда – произнес Вик, медленно от дверей приближаясь к Герде.

– Я это знаю, Вики – снова произнесла ему Герда – Но, это не значит, что нужно входить в туалет, когда там женщина. Это не этично, и просто не красиво.

– Ой! Ой! Ой! – произнес заигрывающее ласково и мягко Вик подружке.

– Прости меня, Герда – проговорил ей нежно Вик. Тоже приподняв свою черную синеглазого брюнета бровь – Но, я не могу оторваться от тебя сейчас. Ты моя самая любимая девушка на этой космической посудине. Я просто, не могу без тебя, и все тут, любовь моя. Я люблю тебя, Герда, – пролепетал он ей снова в ответ, и вошел в туалетную комнату туристической яхты.

Вик уже смелее вошел в туалетную комнату, и подошел к одному из больших зеркал, и посмотрел на себя в таком же домашнем длинном халате. Он приблизил свое лицо к зеркалу и посмотрел на себя вблизи.

– Тебе просто нужна еще мама, Вики – произнесла ему также, ласково и, улыбаясь Герда – Тебя просто, тянет к заботливым о тебе женщинам.

– Мама – произнес Вик – Мама, говоришь. Мне не нужна сейчас мама – он, недовольно произнес Герде – Мне нужно только ты, любимая моя Герда. И мои и твои друзья Лаки и Кармела.

– Прости меня, Вики – произнесла, виновато делая выражение своего миленького девичьего смугленького чернобрового брюнетки лица Герда – Я не собиралась тебя обидеть милый мой. Прости – она мигнула ему приветливо и играючи по очереди обоими красивыми карими, почти, черными глазками под вверх, вздернутыми тонкими черными бровями. А Вик практически подошел к ней. И прижался своими голыми мужскими без штанов ногами, и хозяйством в узких тельного цвета плавках молодого двадцатилетнего парня к ее, таким же смуглым, как и личико ногам. Он вообще был раздет, почти до полной мальчишеской ногаты, и сверкал своими подкачанными спортивными сильными мускулами в зеркалах туалетной комнаты «Зенобии» перед своей красивой любовницей Гердой.

– Эта долгая заморозка, это просто, какое-то чудо, Герда – произнес он ей – Уснул и раз, ты уже, где-то далеко-далеко от земли, когда проснулся.

– Я сейчас думаю, Вики – произнесла Герда, поправляя свою прическу, и не спуская с Вика влюбленных и жаждущих с ним снова секса девичьих черных, как бескрайний космос глаз – Это ничего, что нас родители, так вот отпустили?

– Да, они и сами еще хоть куда. Еще молоды. И хотят подразвлечься.

И им не до нас сейчас – произнес Вик – И они думаю, о нас даже не думают. У них у самих по путевке на Альдебаране отдых. И я просто уверен о нас даже забыли. Вик сбросил с себя тот длинный халат и практически нагой в одних тоненьких узких плавках приблизился к любимой Герде.

– Не говори так о родителях, Вик – произнесла критично, но ласково своему любовнику Герда, любовно смотря на Вика – Я никогда так о своей маме и папе не говорю.

– Ни знаю, как у тебя, любимая моя Герда – Вик потерся снова торчащим возбужденным своим молодого парня членом в натянутых туго на его бедра ног, задницу и волосатый лобок плавках. О колено ноги своей звездной теперь подруги. И положив руку на то голое колено любимой, пальцами сдавливая, массажировал ей само колено и бедро полной девичьей ноги – Но, им до меня на самом деле, дела сейчас нет. Мама вообще обо мне мало, когда-либо думала, Герда. Я сам себе был всегда больше всего предоставлен, любимая. И ты у меня единственная, кто думает больше всех обо мне, и заботиться, почти, как мама.

Он обхватил Герду руками, и прижал, целуя ее к себе.

– Ну, хватит, Вики – простонала она, освобождаясь от его сильных мускулистых рук – Ну, достаточно. У нас еще будет уйма времени на это, любимый. Надо собираться в дорогу. Говорят, скоро высадка на планету, и мне нужно привести себя в порядок, Вики. Ну, хватит! – произнесла громко уже и настойчиво Герда все же кое-как, освободившись от крепких объятий своего любовника. И встав с края купальной большой ванны на ноги, подошла к зеркалу, а Вик подошел к ней сзади и обнял ее за гибкую тонкую талию и короткий халатик.

– Давай, собирайся любимая, а я пойду тоже оденусь – произнес он – А то, еще совращу таким видом первого пилота Джему. Она, думаю, неравнодушна ко мне и моей спортивной молодой фигуре – он специально еще так произнес, играя в ревность с подружкой Гердой. Та, посмотрела также играючи через зеркало на своего любовника двадцатилетнего бойфренда.

– Угу – ему шутя, и смеясь, ответил Герда – И двух ее еще в нагрузку совращенных тобою женщин андроидов.

Она расхохоталась, а Вик выскользнул, как есть в таком голом бесстыжем виде, помахав рукой любимой в коридор «Зенобии». И пошел в их совместную на двоих с Гердой каюту.

* * *

Бизнес в девяностые строился на том, кто пан, а кто пропал.

Обычно разговор был короткий. Если, что-то не так, или кто-то, кем-то недоволен, то и все, тело в земле или в воде.

Как сейчас Виктор помнил одну криминальную семью из своего прошлого и разрушенной перестройкой страны Советов. Из того прошлого, что казалось ему эфемерным бредом, и как, словно, какой-то призрачный навязанный ему тем демоном перекрестка кошмарный сон. Он, с теми так же как с этими пришлыми бандитами не поделил воровской общак, и вспомнил как урыли всех. Всех по его приказу его братки. И вот теперь охотятся уже и за ним. И уже здесь, и он не знает кто? И это те из того прошлого которое вроде как и не было совсем, прошлое, которое пролетело за одну с демоном перекрестка ночь. И теперь вся надежда на телохранителя Николая и его зарубежных наемников головорезов.

Виктору удалось уйти от судов и следствий, покупая все и всех в органах в той брошенной им впоследствии страны, но, видимо, эхо того беспредела докатилось и до Америки и до его любимого города Майами.

В который, он всегда мечтал съездить еще в восьмидесятые, когда ему было сорок. Да и когда было ему тридцать. Как в книжке «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова Остап Бендер в свое Рио-Де-Жанейро. Тогда, когда по талонам давали продукты. И за водкой стояли в длинных очередях. Благодаря тем, кто, совершил переворот в его стране. И стоял, тогда и теперь у власти. Поломав все и угробив его Родину. И хорошо, что это теперь ему казалось жутким странным и страшным сном. И хорошо, что он очнулся тогда после той ночи с Цербером в Майами. И хорошо, что у него теперь были большие деньги, и была любимая семья. Вот только память осталась от той прожитой им жизни, которой он, и не помнил. Не помнил, как он ее тогда и прожил.

Все те десять лет после той на перекрестке ночи.

Сейчас Виктор делал сделки с иностранцами и увеличивал свой капитал.

С одним из таких воротил бизнеса он и назначил встречу на берегу Тихого океана. Пригласив его семью пообщаться на роскошной дорогущей круизной морской мореходной и большущей яхте. Попрыгать на этой посудине так, сказать по океанским волнам под шумную трель женских восторженных голосов. И крик летающих над головой альбатросов и чаек. Мало того, там, на бушующей воде им никто не будет мешать ни звонками, ни лишними разговорами. Служанку американку лет, где-то тоже, как и его супруга Ирина, сорока пяти или шести Джиральдин оставили дома за присмотром всего своего нажитого. И часть наемной вооруженной с ней в придачу охраны.

Вообще, Виктор не любил всякие светские приемы и прочие празднества. Но, вот, пообщаться, где-нибудь наедине с тем, с кем ему было, не без интересно пообщаться, он любил с удовольствием. И таким был сейчас мистер Джексон.

Американец как многие теперь Виктору известные в Майами и по всей Америке бизнес воротилы. Тоже со своими миллиардами и предприятиями.

И надо было с ним Виктору завязывать отношения по партнерству в сфере судостроительства.

Отличный и продуктивный бизнес, как считал Виктор, и Джексон ему даже сам по себе импонировал как зарубежный продвинутый и современный капиталист. И бизнес был, что надо. Миллиарды так и текли в карман со строительства, например, тех вот таких как у него громадных богатых для богатых людей Америки яхт.

И вот он, и мистер Джексон и их семьи уже общались далеко от берегов у одного из скалистых островков заселенных шумными крикливыми чайками и острокрылыми альбатросами. На большой огромной, просто дорогущей океанской белоснежной яхте.

В домашних пышных пижамах, они сидели оба за большим уставленным винами и омарами столом и, потягивая из трубочек напитки, заключали сделку. Здесь же были и официанты, и вся прислуга яхты, и подручные с обеих сторон из банков и предприятий.

Наверху поднявшись из кают и трюма, стояла его дочка Ленка. Она вышла как-то, не очень заметно и смотрела на отца и мистера Джексона. С высоты выпуклого рубочного обтекателя яхты на потягивающих ароматные прохладительные напитки на верхней прогулочной палубе под большим от яркого и жаркого солнца навесом.

За почти, круглым большим столом с дорогими итальянскими и европейскими винами. Она видимо, специально, так вот, подкралась и смотрела на них сидящих за тем столом с ценными бумагами. Ленка стояла и смотрела на отца и мистера Джексона, тихо и незаметно. А они ее совсем, пока еще не видели.

– Папуля – произнесла она отцу – Ты покупаться, не желаешь?

– Да нет, дочка – увидев ее стоящую, почти над собой на верхней палубе яхты, произнес Виктор.

Мистер Джексон, резко повернув голову, посмотрел на Ленку из-под больших зеркальных черных солнцезащитных очков.

– Видишь, отцу пока некогда – произнес Виктор – Лучше маму пригласи или миссис Розалинду Джексон.

Она, Ленка, похоже, специально, так встала повыше. Было, похоже, она хотела произвести впечатление на мистера Джексона своей полунаготой, как будущая невеста его сына Билла. У Ленки были с Биллом отношения. Правда, не такие близкие, но все же, они нравились друг другу. И Ленка, вероятно, хотела очаровать своего будущего потенциального тестя своими девичьими прелестями. Выставляя вперед, и выгибаясь в спине свой округлый красивый с пупком голый загорелый животик над узким пояском плавок. И красивые девичьи в легком загаре бедра. Это было очевидно и Виктор, как отец это подметил. Да и мистеру Джексону стало все понятно.

Ленка была довольно, миленькой и фигурка у нее была ничего.

Особенно в этом купальнике бикини. С аккуратной полненькой девичьей грудью. Широкая в бедрах с полными красивыми ножками и овальным красивым голым животиком. Которым она, выпячиваясь, стояла в направлении своего отца Виктора и мистера Джексона. И в, котором торчала на пупке драгоценная бриллиантовая брошка. Не считая, золотых больших колечками сережек в ее девичьих ушах под светлыми, практически белыми, спадающими на загорелые плечи и гибкую узкую девичью спину вьющимися на ветру волосами.

Ленка светленькая блондинка. С тонкими черными бровями и синими, как океан красивыми глазами. Вся в свою мать сорокапятилетнюю Ирину.

Тоже блондинку. Была еще совсем маленькой, когда родители оказались в этой Америке в Майами. Она выросла уже здесь в Америке. Вот только, Виктор, почему-то плохо, как в тумане это помнил.

Как будто, наблюдая это со стороны. Он помнил, где-то глубоко в памяти свой приезд сюда. И которого, ему по сей день казалось, не было совсем. Он лишь помнил Майами и, что он уже миллиардер. А вот все прошлое было каким-то не совсем ему естественным. Но, он его помнил, как и рождение дочери еще там, в разрушенной перестройкой своей стране.

И он смотрел сам очарованный своей дочерью Ленкой. На этом ярком жарком солнце. И видно было, как горели синие чуть прищуренные от яркого солнца глаза ее. И была легкая улыбка на аленьких пухленьких ее губках.

– Они тоже, не могут – произнесла Ленка – У них там, как и у вас, свои женские заморочки. Между собой женщинами.

– Я бы с радостью, дочка, но только не сейчас – произнес ей отец Виктор – Чуть попозже, идет?

– Хорошо папуля, идет – произнесла Ленка. И, спустившись вниз на саму палубу, прошла мимо них. Виляя загорелыми бедрами, и глядя, куда-то в сторону островов и парящих над волнами чаек и альбатросов.

Мимо пробежала дочка Джексона Брэнда. Голая, в одном тоже бикини купальнике. Верезжа от счастья, и шлепнув Ленку по выпуклой широкой девичьей попке своей рукой, прыгнула в воду. Прямо с борта яхты. За ней, вдогонку, побежала и Ленка. И тоже, сиганула, прямо с борта в воду. Они были давно уже знакомы и дружили, как две закадычные подружки.

Они слышно было заплескались, там за бортом в воде. Что-то, крича как ненормальные, купаясь в океанских волнах рядом со стоящей на якоре круизной яхтой. Брэнда сильно уступала Ленке и по фигуре и по красоте. Более высокая, чем Ленка и черненькая в своего отца мистера Джексона.

Видимо южных кровей. Брюнетка с карими глазами. Из примесей янки, и еще, кого-то, может индейцев. Очень смуглый на лицо мистер Рональд Джексон с длинным прямым и широким носом, что досталось и его дочери Брэнде. Правда, она была по аккуратней отца. Да, и была молодая еще совсем, как и Ленка, лет девятнадцати или двадцати.

Да, и вообще Брэнда была худощавая по своему телосложению, и тоже как отец, смуглая. Но, не комплексовала совсем, а радовалась каждый день жизни.

А чего не радоваться, когда твой папа миллиардер и воротила теневого бизнеса. Крупная рыба на сегодняшний день. И всем известная в самом Майами.

Вскоре накупавшись обе мокрые от воды подружки, так же верезжа на всю округу, пугая пролетающих возле яхты птиц, понеслись в сторону носа, играя в догоняшки по палубе, чуть не налетая на обслугу самой яхты. Членов команды и официантов, и самого отдающего распоряжения им капитана яхты.

Так они добежали до самого носа. И Брэнда, дочка Джексона подбежала к носовым перилам, носового ограждения яхты и, раскачиваясь на волнах вместе с громадной многотонной посудиной, раскинув руки в стороны, радостная и довольная, что-то прокричала от счастья. Виктор не разобрал, что. Она быстро прокричала на своем языке, и побежала следом за дочкой Виктора Ленкой, догоняя ее.

– Отличные девчонки – произнес мистер Джексон Виктору – Они похожи, как две родные сестры. Я имею в виду по характеру. Обе озорные и веселые.

– Ну, не родные, но, похожие – произнес, ломано на английском Виктор. Он когда очнулся миллиардером, уже его знал. Правда, неважно, но знал, и мог понимать и разговаривать, как и его жена Ирина. Ленка, та вообще, отлично шпарила, как настоящая американка, с учетом всех местных диалектов.

– Вот, если бы, мою дочь свести с твоим сыном Биллом, как думаешь, Рональд? – произнес вновь Виктор.

– Ты, Виктор намекаешь на ближайшее наше родство? – произнес в ответ вопросительно Виктору мистер Джексон.

– Да – ответил ему, не скрывая, своих личных корыстный интересов Виктор – Они, друг другу, выгодно подходят. Да и Елена мне кажется, симпатична ему. И он ей нравиться. Это из моих личных наблюдений. И я не буду против, если так выйдет, что они станут гораздо ближе как мы в нашем бизнес партнерстве. Все зависит от тебя дорогой друг Джексон. А я хоть сейчас выдал бы замуж за твоего Билла свою Елену – он, произнес это и посмотрел на Джексона внимательно. И, ожидая любого сейчас ответа с его стороны, добавил – А его, почему-то с нами сегодня здесь нет?

– Он сейчас уехал в Лондон – ответил мистер Джексон – Ему надо докончить Гарвард. Он на последнем курсе и это сейчас для него важно, как и для его отца. То, есть меня. Вот приедет, тогда и поглядим. Я в принципе не возражаю. И миссис Джексон не возражает, я это гарантирую. Им поднесли ценные дорогие бумаги и документы в дипломате, и большой черной папке. В них были большие деньги. Деньги от будущего совместного общего их партнерства. И Виктор, и Джексон подписали эти документы.

– Ну, вот – произнес мистер Джексон – Дело сделано. И ты мой друг, теперь, тоже в игре на миллионы долларов и евро.

– Да, эти предприятия принесут нам хорошие деньги, Джексон – произнес, потягивая из трубочки прохладительный лимонадный напиток Виктор. Ленка и Брэнда, выскочили из воды. Они, быстро забрались по бортовому спущенному в воду трапу друг за дружкой. И мокрые от воды, и сверкающие на жарком Тихого океана солнце. Голыми в бикини девичьими молодыми двадцатилетними телами. Пробежали мимо своих сидящих за столом отцов. Они, догоняя, друг дружку, спустились вниз в трюмные помещения океанской громадной и шикарной яхты в душевую океанской громадной богатой и дорогой яхты. Чтобы принять душ и смыть соль с девичьих своих красивых школьниц тел. Слышно было, как они веселились от счастья своей молодой беззаботной жизни. Жизни обеспеченной с самого рождения дочерей двух известных на все Майами, только-только, вот заключивших между собой финансовую взаимовыгодную по совместному бизнесу сделку миллиардеров.

– Я вот, Джулию не знаю, как пристроить – произнес мистер Джексон.

– Нет подходящих парней в наших рядах. Все какие-то недомерки. То, по внешности, то по уму. Сам знаешь, Виктор, за кого попало не охота отдавать.

– Вот, и я свою Елену – произнес Виктор, глядя как доверенное и поверенное в их банковские дела лицо, убирая документы в конверты и черный дипломат.

– Тут еще, эта полиция – произнес вдруг друг Виктора мистер Джексон – Копает под меня вся следственная прокуратура Майами.

– Что, так? – спросил Виктор мистера Джексона.

– Да, так, все старые дела – ответил ему мистер Джексон – Никак не отвяжутся, пока, не посадят кого-нибудь.

– Купи их и все – сказал Джексону Виктор – Сам знаешь, здесь в Америке все покупается и все продается. Ни то, что у нас, на кого еще наскочешь. Помню, одного следака из бывших советских. Тот меня помню, крутил долго и путался все время под ногами при одном рейдерском захвате одного завода. Вот неподкупная была и упорная скотина. Пришлось убрать с дороги в конце концов. Не купишь, ничем. А тут у вас как-то все же, проще с подкупом полиции.

Джексон не очень довольно повертел носом, и посмотрел пристально на Виктора. Ему не понравилось, что какой-то приезжий русский, так говорит о его стране. Зашевелились в нем национальные корни.