Текст книги "В шаге от Рая (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Спешите! – тихо шептала, шипя она им Изигирь – Спешите мои детишки! Ваш отец предал вас! Он променял вас на эту земную шлюху! – она как мать говорила им – Спешите прочь, из моего погибающего тела! – Изигирь шептала им и дергалась, выгнувшись, откинув свою в золотом венце демоницы голову. Свесив до пола почти в белый туман длинные черные волосы, и глядя в потолок храма в агонии у той колонны, голыми женскими в золотых браслетах руками, она еле цеплялась уже за ребра опорной колонны, как еще за собственную жизнь, пытаясь не упасть назад.

Изигирь так и не смогла смириться с предательством и изменой. Она стала громко произносить какие-то проклятия очень быстро и на каком-то только ей известном языке, языке Хаоса и на языке того кто был Хозяином того мира. Она вспомнила свое настоящее имя и увидела свою мать, родившую ее когда-то, очень давно, в том мире среди Джинов и Левиафанов. И то, что она была самым первым ангелом, рожденным в том мире и практически первым ангелом равным самому Богу.

***

Миленхирим, пулей перенесся по воздуху к ней и схватил Изигирь за распущенные вечно длинные извивающиеся как черные змеи демоницы волосы. Та заревела как бешенный дикий зверь на весь каменный храм и пыталась вырваться из рук Миленхирима. Но, поняв вскоре,

бессмысленность своего освобождения, даже замолила его о пощаде, обещая все и всю себя ради собственной жизни.

– Не моли, меня об этом, тварь подлая! Теперь и ты тоже, уязвима! – крикнул Миленхирим, задирая, ее напуганную собственной скорой смертью женскую демона голову перед собой и вытягивая за волосы ее шею.

– Не вырвешься, бестия Ада! – крикнул он. И заскочив сзади Изигири, нанес еще один последний удар острым секачом ножом, со всей своей Ангельской силы по той ее женской вытянутой демона Суккуба шеи.

Последний мучительный крик Изигири перед ее казнью разнесся под сводами каменного затуманенного белым туманом храма любви и

разнесся по всему черному лесу. Отражаясь громким протяжным эхом в шумящем под каменной обрыва стеной. В бурлящем прохладной водой призрачном водопаде. Этот ее предсмертный на всех звериных голосах крик, оглушил Александра и Алину. Он вырвался из ее обезглавленного уже, падающего под ноги Миленхирима женского крылатого в чешуе рук и ног с черными кривыми когтями тела. Тела адского демона разврата и похоти. Тела Суккуба Изигири. Ледяная кровь черного цвета ударила фонтаном из обрезка ее шеи над плечами и полетела вверх, падая на пол храма в белый туман.

– Ну, как тебе, меч Божественного правосудия. Проклятая всеми богами ведьма! Думала, что неуязвима! – глядя на ее отрубленную в своих руках висящую на черных волосах и в золотой венценосной короне голову.

– Как тебе освященный ангельской пылью мой Миленхирима меч! – крикнул он ей в последний раз, глядя, как отлетела ее голова, от ее, женского демонического дергающегося в конвульсиях тела. И повисла уже отрубленная, в его Ангела руке.

Тело Изигири упало навзничь на каменный пол их с Элоимом любовного храма. Черная ледяная кровь Изигири с диким шипением летела с ее обезглавленного тела на пол и потекла в сторону умирающего в судорогах Элоима.

Миленхирим посмотрел в ее дергающееся лицо. Перекошенное болью и смертью Изигири. В ее открытые, широко в мольбе о пощаде, под скосом черных бровей, черные еще живые, смотрящие на него глаза, и бросил ее

голову к ногам умирающего своего брата Элоима. И та, покатившись, размахивая длинными черными волосами во все стороны, и разбрызгивая свою летящую с обрубка шеи черную демоническую кровь как раз,

остановилась в его ногах смотря на, некогда, до беспамятства любимого ею Ангела Элоима. Теперь уже остекленелым взглядом звериных черных как уголь закаченных под верхние веки мертвых молящих о пощаде глаз, оскалившись в последнем укусе острыми как иглы зубами. Голова некогда любимой им до беспамятства демоницы любви Изигири. Голова его злобной им теперь презираемой любовницы и матери, сгинувших в белом тумане его демонических детей.

Она лежала перед своей соперницей Алиной и своим любовником, разбросав свои длинные черные как смоль во все стороны, как извивающиеся змеи волосы по каменному в белом тумане полу их любовного призрачного храма. Ее тело еще долго извивалось без головы на холодных камнях, и, извернувшись через согнутую спину в последней судороге, как погибающая змея в петлю, вскоре затихло, каменея как этот каменный храм. Оно словно сливаясь с каменным полом, превратилось в камень. Вспыхнув потом ярким огнем, рассыпалось в пепельный прах, как и лежащая Изигири в золотой венценосной короне отрубленная на полу голова.

– Несчастная – еле слышно прошептал Элоим – Так и не могла смириться со своим поражением. Когда-то, я безумно любил ее.

***

Элоим, принял форму молодого нагого полностью человека, как тогда при их первой встрече. Этакого, лесного Эльфа. С длинными русыми

Волосами. И почти, женским лицом. Это то, кем он был на самом деле. Это было его настоящее тело Ангела. Он лежал в руках Алины в белом

стелющемся по каменному полу тумане. Элоим весь светился голубоватым ярким изнутри светом и казался от этого прозрачным. Он корчился в непереносимых муках. Его лицо вытянулось и казалось, еще сильнее заострилось. А ямочка на подбородке внеземного Небесного красавца стала глубже. Брови изогнулись еще сильнее и помутнели голубые от страданий и боли глаза. Он корчился на руках Алины у

подножия любовного алтаря своего готического полуразрушенного любовного храма. Здесь же стоял и Александр.

– Долго мучилась, несчастная – прошептал, агонизируя от яда Изигири Элоим – Ее смерть будет не ужасней моей – он смотрел на Алину полными страданий и любви глазами.

– Ты должна убить его. Убить, вот этим омытым кровью Изигири мечем, Алина – сказал, Мелинхирим подходя к Алине и лежащему своему младшему брату, бросая окровавленный секач перед ней на пол – Ты должна это сделать сама, и именно пока солнце закрыто луной именно сейчас, и тогда, Господь примет его душу обратно.

– Убить его! – она вытаращила на Миленхирима свои синие в слезах глаза – Убить его! Ты об этом ничего не говорил, Мидленхирим! – она в отчаяние смотрела на Миленхирима – Почему я! И почему убить! Почему, я должна, убить свою любовь!

– Этого я, как раз и боялся больше всего – сказал, глядя на Александра Миленхирим – Это как раз то, что нельзя доверять влюбленной до беспамятства женщине.

– Но, почему я. И почему, убить! – Алина лила слезы над Элоимом.

– Потому, что ты, жалея сейчас его, доставляешь ему много в довесок ко всему боли – ответил ей Миленхирим – Ты должна освободить его от

Мучений. И освободить теперь, его душу из этого тела. Иначе ему не вернуться домой. Изигирь отравила его своим мерзким ядом, и мучения его могут быть долгими.

– Ты должна, это сделать со мной! – вмешался в их разговор сам умирающий Элоим – Послушай моего брата, Алина. Я буду долго так умирать на твоих руках любовь моя. Изигирь и здесь мучает меня за

мою к ней измену. Сделай, любимая моя, Алина. Сделай ради нашей любви. И ради меня.

Его тело рвало Элоима на части – Ты должна убить меня, любимая! – он сквозь муки говорил ей – Проси за меня Бога! И прости за все, что я натворил ради тебя! Это все моя неудержимая неуправляемая любовь всему стала бедой. И моим падением перед лицом моего праведного Отца. Моего Бога – он смотрел в муках в лицо Алины и ждал ее решения. Его тело буквально выворачивалось наизнанку от змеиных ядовитых укусов. Оно стало уязвимым теперь в момент просветления души Элоима. Изигирь сняла с него свою демоническую защиту и сама тоже, самое, сделала с собой. Но ее этот змеиный Суккуба яд мог мучить Элоима теперь вечно. Внутри его раненного пораженного змеиным ядом тела, боролось добро со злом и не находило выхода и успокоения. Ментально-астральная в виде голубоватого яркого в его теле свечения энергия Ангела не давала умереть сыну Божьему.

– Я! Я не могу! – плакала над ним Алина. И тогда Миленхирим на глазах у Александра схватил ее за плечи и тряхнул перед собой – Дурра! Ты что не видишь, он будет мучиться вечно! Из-за тебя дурра! Из-за тебя!

Александр, было, хотел вступиться за измученную страхами и любовью молодую девчонку, но Миленхирим сказал ему – Стоять! И он остановился как вкопанный, не смея ближе подходить даже.

– Смотри! – Миленхирим развернул Алину за плечи перед собой лицом к Элоиму – Это по твоей вине страдает мой брат! Ты виновата сука земная в его страданиях и должна выправить ошибку! И спасти его от мучений! Быстро взяла нож! – и он толкнул на колени перед Элоимом Алину, где лежал им брошенный теперь окровавленный кровью Изигири нож. Она взяла его трясущимися от дрожжи девичьими руками. И склонилась к Элоиму – Прости моя любовь меня! – пролепетала она ему – У нас нет другого выхода, как только этот!

– Я знаю, Алина. Моя ненаглядная, Алина – сказал тихо он и посмотрел на нее измученным влюбленным тоже взглядом. Посмотрел в ее девичьи синие глаза. Глаза в слезах его молодой любовницы и танцовщицы. О которой мечтал совсем недавно. Мечтал о их любви. Любви в этом его храме. И в этом белом живом ползущем тумане. Он вспомнил их первую любовную ночь и ее ласки и эти нежные, держащие теперь этот кровавый острый как бритва нож девичьи руки. Ее нагое перед ним тело, раскинутые по сторонам на этом каменном ложе любви в жажде слияния с ним в жарком сексе ее Алины полные и стройные ноги. И девичьи с торчащими от страстного возбуждения сосками полные в жарком страстном дыхании груди. Само Алины дыхание в его лицо, наклонившегося любовника к ее девичьим грудям. Ее девственную промежность и ее стоны, ее стоны и его стоны под сводами этого каменного полуразрушенного похожего на церковь храма.

– Я готов, любимая – он прошептал ей через рвущую его тело Ангела и тело Демона боль – Я готов моя любимая Алина.

Алина подняла мокрый еще от крови обезглавленной Изигири, острый разделочный секач нож. Она подняла его над своей растрепанной

темными волосами девичьей головой. Под жестким и безжалостным надзором Миленхирима. И смотрящего, и жалеющего ее, и ее любовь

Александра. Она произнесла – Господи освободи его! – прокричала в отчаянии и в слезах Алина. Придавая себе храбрости в этот самый ужасный для нее момент – Освободи его от мук! Господи прошу тебя! Он осознал свою перед тобой вину! Пощади его! Я прощаю его! Я земная женщина за все прощаю его! Прощаю ради нашей общей запрещенной любви! Любви Ангела и человека! Я отпускаю его от себя! – и она, проливая свои горькие по своему любимому девичьи слезы, ударила, секачом в трясущихся от дрожжи руках по шее несколько раз Элоима. Его голова, брызжа черной ледяной кровью, откатилась от тела и в миг, закаменела, как и он сам, а душа отправилась прямо к Богу к Райским кущам, где были его братья. Где были все близ Божьего трона Ангелы.

***

Элоим, умер быстро. Его обезглавленное тело практически не дернулось после того как потеряло голову. Тут же вспыхнув ярким огнем горящего пламени, оно превратилось тоже в пепельный прах и развеялось само, как и пепел Изигири в воздухе в незримом воздушном вихре над полом храма. Затем на этом месте, где лежал Элоим напротив Алины вспыхнул ослепительной яркости светящийся длинными живыми шевелящимися лучами голубого цвета шар. Он, вспыхнув ярким ослепительным голубым светящимся живыми светом, охватил склонившуюся и стоящую на коленях гибкую девичью фигуру Алины. Яркая ментально-астральная энергия уже самого Ангела Элоима обняла напоследок всю целиком Алину. Она даже почувствовала на своей спине его горячие теперь мужские покидающего ее любовника руки и услышала его последние слова. Нежные и ласковые слова любящего ее первого в жизни мужчины – Прощай моя Алина! Прощай навсегда! Я всегда буду помнить о тебе, и любить тебя вечно нашей жаркой страстной любовью! Я эту нашу любовь сохраню на века! У Трона моего Отца! И может когда придет время, я снова увижу тебя, но уже не здесь, а в другом мире, мире любви и вечной жизни! Прощай Алина! – и он устремился вверх к потолку ее комнаты. Ослепляя ее и Александра своим ярким ослепительным лучистым голубоватым живым светом Ангела. Затем он растворился там под потолком в самом воздухе ее комнаты и его не стало.

Алина выронила разделочный окровавленный черной пролитой Инкуба кровью нож на пол и заплакала. Заплакала навзрыд. Закрыв лицо своими девичьими руками, и склонившись к тому месту, где лежал недавно Элоим.

Все сразу вокруг стало меняться.

Исчез тот черный вокруг их покореженный и исковерканный корявый страшный лес. Он растворился в пространстве вместе с тем сдавленным спрессованным как бы в одном собравшемся этом месте воздухом. Исчез и белый, ползущий по его пологу живой туман вместе с рушащимся окончательно прямо на глазах с грохотом готическим каменным храмом. Даже шум струящейся где-то недалеко от храма в лесном водопаде воды, исчез в незримом пространстве. С каким-то отдаленным громким удаляющимся гулом он исчез в небытие потустороннего мира. Где-то там за пределами этого реального человеческого мира, вернув на место то, что отнял у обоих миров и стал ничем, просто исчезающим в пространстве на границе света и тени серебрящемся голубоватым угасающим светом.

***

Ленка уже подходила к Алининому дому, как все проходящие стали указывать на небо руками. Они что-то говорили о солнечном вечернем затмении. Практически уже в самой темноте, заставшего Ленку у самого дома ее подружки Алины.

Кругом в этот миг все затихло, да так что давящая тишина нагоняла жути и тревоги на всех и становилась пугающей.

Стихло щебетание птиц и их не стало видно. Да и собаки бродячие в городе все куда-то подевались. Попрятались, кто, куда и притихли.

– Вот это, да! – посмотрела она на небо и на солнце, прикрываясь своей в кожаной куртчонке девичьей рукой – Я совсем забыла! Про затмение то, совсем забыла! А ведь говорили про него по телеку и по радио!

– Красиво, да! – спросили ее стоящие тоже рядом с ней и смотрящие, как Луна закатывалась на Солнце, делая сумрак приближающейся ночи еще темнее, чем есть. Наступила гробовая тишина и казалось, умер весь город. Даже не стало слышно машин. Даже на городских деревьях не пошевелился ни один листик. Ни дуновения воздуха, ни ветерка.

Ленка смотрела на чудесное явление природы и даже забыла на время куда шла.

Луна полностью закрыла солнце. И так было некоторое время. Все кто был на балконах высотных домов и просто немногочисленные прохожие лицезрели это интересное осеннее затмение. Народу становилось все больше и больше и все смотрели восторженно на небо. Это было чудесно и одновременно страшно. Вот так и осенью. Такого еще не было. Обычно затмение проходило в летнее время, а тут осень.

– Здорово! – сказала еще раз громко, чтобы всем было слышно вслух Ленка, и почти бегом вспомнив, куда только что шла, рванула в дом своей подружки Алинки. Она заскочила в пассажирский лифт и нажала кнопку нужного этажа и поехала вверх.

***

Алина не видела всего. Как благодаря ей, освободились порабощенные этим жутким лесом Элоима человеческие души. Как они устремились

всей освобожденной массой или потоком в пограничный район Чистилища. Все до последней за многие века тюремного своего заключения к миру радости и блаженства. Яркими светящимися огоньками, освещая свой стремительный путь к свободе и свету.

Миленхирим подошел к сидящей и смотрящей почти ослепшей от яркого того света Алине. Он поднял ее с колен и прижал к себе – Вот и все Алина он свободен! – Миленхирим сказал Алине – Ты сделала это! Ты его освободила! Он теперь направляется в Рай и пора уже и мне! Мне пора за своим братом и пора освободить Вадика и всех здесь от моего принуждения и каких-либо обязанностей. Мне пора Алина! – и он отошел от нее к центру комнаты под спаленную люстру, висящую на потолке. А

Александр поднял Алину с колен от пола ее вернувшейся назад из потустороннего мира сновидений спальни и прижал к себе.

А Миленхирим сказал – Я возвращаю тебе Алина твоего знакомого Вадика. Любите друг друга! Это залог вашего будущего счастья! – сказал он им – Любите своих родителей! И своих будущих детей Алина! – и он тут же вышел из тела Вадика светящимся ярким ментально-астральным сгустком энегии, отпустив его, пихнув в спину в сторону Алины, и она подхватила его вместе с Александром. Вадик же, быстро прейдя в себя, не мог долго понять, что здесь происходит, и где он сейчас находится,

но Александр прижал его своей сильной рукой атлета к своей груди за шею, не дав поднять с перепуга панику на весь дом.

Вадик смотрел ошарашено по сторонам, открыв от непонимания незнакомой обстановки свой двадцатилетнего парня рот. Он напугано смотрел по сторонам и на светящийся перед ним яркий горящий голубоватым светом шар. Весь трясся от страха.

– Спокойней, парень – сказал громко ему на ухо Александр – Ты в жизни вряд ли больше, чего-нибудь подобного увидишь! Наслаждайся!

Вадик смотрел ошарашено и перепугано на то, что было совсем недавно в его юношеском теле. И читало ему постоянно морали. Он смотрел на уходящего в Рай Ангела Миленхирима. Настоящего Ангела Миленхирима, которого не видел никто из земных людей. Кроме троих в комнате Алины.

Они видели светящийся поток яркого во все стороны голубого лучистого света. Такого же, как и свет Элоима. И из этого света

выделялась человеческая высокая фигура. Фигура, сильно напоминающая для Алины Элоима. Как две капли воды, похожая, на того лесного Эльфа, с длинными развевающимися по воздуху волосами. Только цвет волос был другой не русый, а более темный, скорее пепельный.

Перед Алиной стоял еще один ее возлюбленный Элоим. Он смотрел на нее горящим ярким светом голубыми, как и у Элоима красивыми под изогнутыми бровями, на остроносом и миловидном как у женщины лице глазами. Алина жалобно снова заплакала громко навзрыд, а Ангел сказал напоследок – Прощай, Алина!

– Ты спасла, и меня, Алина! Спасибо, тебе! – Миленхирим сказал Алине – Теперь и я, обрел свободу! Я желаю тебе, Алина, счастья и возвращаю все на свое место! Твоих родителей и твоего Вадика! – он замолчал вдруг, потом добавил – Алина! – сказал Алине Миленхирим – Заботься о нем! И люби его! И забудь все, что здесь с тобою произошло! И будь счастлива!

– Прощай и ты, Александр! – он обратился к своему помощнику – Хоть наша встреча была недолгой. Ты был хорошим подспорьем в нашем Ангельском деле! Я бы пошел с тобой в бой, Александр! Я желаю и тебе, счастья, и очень скорой любви!

Александр сделал удивленные глаза, молча слушая, чуть тоже не плача Миленхирима. Его сердце закаленного крутыми неприятными переменами и жизнью мужчины, растрогалось от такого чувственного расставания.

Миленхирим раскрыл свои, светящиеся ярким ослепительным светом. Похожие на птичьи в оперении, огромные за своей спиной крылья.

– Прощайте! – громко еще раз он повторил им всем Миленхирим, и, вспыхнув ярким весь светом, превратился в такой же, как и Элоим светящийся большой шар. Шар взмыл к потолку возле спаленной люстры и растворился тоже в воздухе, словно, пронзив этажи всего дома до самой крыши, вылетел вверх и вознесся к Небесам. Он исчез, как будто его и совсем не было, как и его брата Элоима и этого страшного черного леса и той кровожадной Изигири. А, Алина Александр и ошарашенный Вадик остались стоять в спаленной комнате, в которой и застали их родители Алины.

Ничего, тоже не понимая, что происходит, после долгого принудительного гипнотического сна, они, проснувшись внезапно, ворвались в спальню дочери и теперь требовали от дочери объяснения. Особенно ее мама. Кто эти все люди, которых они с ее отцом не знали? И как оказались у них дома?

А, Вадик и Александр, молча, терпя нападение, теперь смотрели друг на друга и на Алининых родителей, и смотрели на Алину и думали, как теперь выкручиваться.

В это время прозвонил звонок в дверях Алининой квартиры. Но, ни кто не шел открывать. Все так и стояли, и вопросительно, глядели друг на друга.

Алина, первой отошла от всего, что с ней случилось, и, вспомнила о Ленке, что только Ленка могла так долго и настойчиво звонить в дверь.

Возможно, она давно уже звонит, а никто и не слышит изо всего, того шума, который подняли родители.

Она быстро сказала – Вадик, Александр это мама, а это папа, знакомьтесь.

И бросилась открывать дверь.

Она подлетела к входной в квартиру двери и открыла ее.

На пороге стояла вертехвостка подружка Ленка.

– Че, Алинка, не открываешь! Я уже долго здесь стою и звоню! Всю дверь обтерла! – она, ворвалась, как обычно по установленной привычке в Алинину квартиру – Ну, наконец-то, я добралась! – радостно громко, порядком измученная автобусной давкой и пробками, прокричала Ленка – Алинка, ты дома! Ура-а-а! – и она повесилась на шее у подружки – Кто-нибудь, видел затмение?! А?! – продолжила кричать на всю квартиру Ленка – А я, видела! – Ее громкий девичий крик пробудил всех от охватившего в доме ледяного вопросительного от неожиданной и необъяснимой встречи оцепенения.

Ленка с озорством ребенка проскочила в коридор в сторону спальни Алины, летя впереди ее – Родоки дома?! – кричала она – Гулять пойдем?! – и налетела на родителей Алины – Здрасьте, тетя Полина! Здрасьте, дядя Игорь!

И тут же налетела на выходящих, следом за ними из спальни Алины Вадика и Александра. Она отскочила к стене коридора, вытаращив свои девчонки озорные синие, под вздернутыми черными бровями, как и у Алины, напуганные неожиданной встречей глаза.

– Здорово, Вадик! – удивленная неожиданной встречей, Ленка ему приветливо крикнула. И тут же Ленкины озорные синие глазки сверкнули радостью неожиданной и долгожданной встречи. И она тихо и нежно пролепетала, глядя влюблено на сорокалетнего мужчину – Здравствуйте, дядя Саша!

Конец

Киселев А. А.

29.04.2015 – 17.05.2015 г.

(87 листов).