Текст книги "В шаге от Рая (СИ)"

Автор книги: Андрей Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Она вдруг почувствовала за спиной еще кого-то. Кто-то пристально за ней следил, и практически не отрывался. Этот кто-то был не он, не ее любимый красавец этого сказочного леса Элоим. Это кто-то был другой.

Алина ускорила шаг в том направлении, откуда слышался голос ее любимого. Он ее снова звал к себе, и она спешила на его призыв. Она знала, как ни странно ту дорогу еще с первого раза, хотя и часть ее не совсем помнила. К тому же она шла по его голосу, летящему мимо корявых кривых черных деревьев ей на встречу.

Как вдруг перед ней возникла женская на ее пути среди деревьев тень.

– Не это, ищешь?! – шипящим голосом эта тень сказала, показывая Алине порванную ее и брошенную ей в лицо ночнушку. Ночнушка упала к ее ногам в стелящийся белый туман. Алина затрясло сразу от холода и страха. Она действительно почувствовала ледяной холод, до этого который совсем не чувствовала.

– Что, молчишь?! – крикнула ей стоящая перед Алиной тень – Разлучница! Не ты первая ни ты последняя, но я вас всех убью в этом лесу! Ты не получишь, моего Элоима! – тень сверкая горящими черными как уголь глазами, на остроносом выделившимся на фоне черной тени женском лице и пошла медленно навстречу Алине.

– Хочешь тоже ему танцевать танец живота! Ты хочешь ему танцевать, мой танец любви, мерзкая земная сучка! – снова крикнула ей женская

тень и Алина увидела ее лицо, выделившееся из тени там, где была голова и вьющиеся как змеи во все стороны черные очень длинные волосы. Лицо красивой, молодой женщины, но, наполненное неземной дикой остервенелой хищной злобой, жаждущей сейчас только мщения, острое, с острым прямым носом как у Элоима. Алина увидела, как то лицо раскрыло свой женский с узкими губами рот и показало конические длинные и очень острые зубы. Зубы похожие на зубы вампира. Тень заревела на весь лес, и бросилось на Алину.

Сама не своя от охватившего ее Алину жуткого ледяного страха, она кинулась, чуть не крича со своего девичьего перепугу, бежать обратно на память по лесу Элоима.

Обдираясь об острые ветки и разрывая на себе еще одну ночьнушку, Алина летела как угорелая, спасаясь от своей соперницы. Та, извиваясь черной тенью, нагоняла ее и преследовала, стелясь по поверхности белого тумана.

Алина закричала от жуткой боли. Это Изигирь ударила ее своей когтистой рукой Суккуба прямо по ее девичьей бегущей ноге, подсекая ее. Она упала на бегу и Изигирь набросилась на нее.

– Сейчас я тебя убью сучка! – проревела Изигирь, облизывая ее своим длинным тени змеиным раздвоенным языком – Ты не увидишь своего родного земного мира! Я тебя убью также, как убивала всех до тебя! Как убила даже ту старуху, которой удалось унести от меня однажды ноги, и которой Элоим запретил входить в наш с ним лес!

Алина закричала во весь голос, вырываясь из цепких когтистых рук Изигири – Элоим! Элоим, помоги! – закричала она в панике.

И в тот же миг тень была отброшена с силой в сторону прямо на корявое стоящее рядом черное дерево. Она ударилась об него, обвив кольцами в несколько раз, толстый ствол и сползла в белый туман.

Элоим поднял на руки свою молодую новую невесту. Невесту своего темного туманного леса. Он понес ее вперед по направлению, куда Алина только, что бежала от Изигири. В сторону стоящей посреди этого леса ее постели.

– Изменник! – прокричала Изигирь из белого стелющегося тумана – Изменник, и предатель! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя за все твои измены! – она кричала на весь черный лес – И за эти же все измены я тебя люблю, мой неверный, Божий Ангел, падший ко мне под ноги! – она поднялась из тумана вьющимся черным силуэтом позади идущего впереди нее Элоима – Я похитила тебя из твоего Рая! И ты будешь всегда моим! Слышишь, Элоим! Всегда моим! И тебя у меня не отнимет никто! Даже, если, ты сам этого захочешь! – Изигирь сходила с ума от бешенства и невозможности хоть как-то отомстить своей сопернице – Элоим, я тебя ненавижу и безумно люблю!Я полюбила тебя за твою неземную Небесную красоту сын Бога! – тень преследовала Элоима со своей ношей. Кровь текла с ноги Алины и капала в белый лесной ползущий по пологу леса туман. Она в жутком страхе, трясясь вся от охватившего ее дикого ужаса, прижалась к его широкой Инкуба груди. К его любовника рукам, рукам, недавно ласкавшим ее на каменном том ложе в его Храме Любви. В том храме ее Элоима.

– Элоим, одумайся! – кричала обезумевшая от боли измены и любви извивающаяся по белому туману змеиная черная тень – Ни кто тебя, так как я не будет любить! Я твоя верная Изигирь! Я ради твоей ко мне любви уничтожу все, что ты только захочешь! Я подыму весь подземный Ад! Все ради тебя мой ненаглядный Элоим! Я отдамся даже, Люциферу или Сатане, если мне прикажешь, но только люби меня мой, Элоим!

Элоим в ответ на ее просьбы и проклятия молчал. Он нес Алину на руках и молчал. Подняв высоко в развивающихся длинных русых, из-под золотой, в острых шипах короны, волосах голову. Он глядел, вперед, светясь весь изнутри голубоватым странным живым светом, и нес Алину к ее стоящей среди деревьев его мира постели. Он как сказочный лесной Эльф, нес Алину к выходу из своего мира.

– Я все равно ее убью, Элоим! – кричала ползущая вдогонку им извивающаяся злобная черная тень – Я убью ее даже там, где ты ей не сможешь помочь! Слышишь, Элоим! Все равно убью! Постылый, мой, неверный любовник! Убью ради нашей с тобой вечной любви!

Алина проснулась на своей снова постели и буквально слетела с нее и забилась в угол своей спальни. В самый темный угол. Она увидела, как с ее поцарапанной ноги сочиться на пол спальни кровь. Ее кровь.

Алина схватилась за рот в ужасе, чтобы еще раз не закричать, только уже не в том сне, а теперь в своей спальне, чтобы своим криком в ночи не перепугать весь дом.

Было на часах три часа ночи. С улицы в ее спаленную комнату падал со светящегося фонарного столба яркий электрический свет.

Алина протянула осторожно в полумраке ночной комнаты руку в сторону стоящего недалеко стула и схватила там на его спинке свой широкий нагрудный платок. Он там все время у нее висел без дела, и вот пригодился, наконец. Она повязала его на свою на ноге рваную когтями этой лесной чудовищной мигеры глубокую рану. Было больно. Очень больно, но она это сделала плача от пережитых этой ночью страданий.

Алина поднялась осторожно с пола и вышла осторожно, чтобы никто не услышал ее из родных. Она, осторожно хромая и держась за стенки комнаты, пробралась в ванную родительской квартиры. Надо было что-то сделать с этой раной. Вдруг там уже инфекция, а в ванной есть аптечка.

Алину всю еще трясло, и было по-прежнему страшно в тишине своей квартиры и в полумраке ночи. Она на трясущихся и подгибающихся от пережитого ужаса еще ногах все же проникла в ванну и включила там свет.

Это была ужасная рваная рана на бедре ноги! Рана от когтей того лесного ужаса! Она полосонула ими по ноге Алины, и она тогда там упала. Если бы не ее любимый Элоим то она, наверное, действительно убила бы Алину. Она не шутила. Эти угрозы вослед и эта брошенная ей Алине в лицо ее порванная потерянная первая ночьнушка.

– "Господи!" – подумала в панике она – "Что же меня дальше ждет?! Кто эта жуткая лесная там тварь?!". Алина раньше не видела ее.

Она караулила ее Алину на той дороге к ее Элоиму и будет теперь караулить все время. Она назвала Алину разлучницей, а ее Элоима предателем и изменником. – "Кто она была, эта ее кошмарная соперница? Кто она желающая ее смерти?! Любовница Элоима?! Это чудовище?! Кто она, эта тварь?! Его любовница?! Жена?! Кто?! И, что теперь ей Алине делать?!" – бинтуя свою красивую девичью ногу, думала теперь Алина.– "Завтра понедельник. Завтра в школу, а нога сильно болит!".

Алина боялась теперь выйти из туалета в темноту и полумрак квартиры. Ей было по-прежнему страшно и казалось, что этот лесной ужас ее уже караулит за дверью. Она дала тогда ей понять что не оставит ее в покое и достанет даже здесь!

Еще Алина думала, что мама и отец заметят, как она хромает от боли. Но больше всего Алина, теперь боялась разоблачения. Своего девичьего разоблачения. Того что она была теперь не девственница. Ранее ее как-

то это не волновало, но вот теперь она призадумалась, как теперь ей быть если, что.

Она не знала, как объяснить, кому-нибудь свои ночные реалистические сны, если придется. Она и раньше скрывала эту тайну ото всех, а теперь ей просто не поверят и все! Кто ей поверит в это! Как скрыть свой контакт с Элоимом, если уже не девочка?! Кто поверит, что это сделал не кто-то из знакомых парней Алины, а он ее Ангел любви Элоим. Как объяснить, именно это своей маме.

Алина вдруг вспомнила о Вадике. Как-то вдруг и неожиданно.

Эта мысль пришла ей в голову как-то внезапно, словно кто-то подсказал. Она должна была отыскать быстрее своего нового знакомого Вадика. И еще она почему-то подумала об экстрасенсе и о том, что только с ним можно было быть более откровенной в рассказах о том, что она видит в своих реалистичных снах. И никто из них ее Алину не посчитает чокнутой, или фантазершей. Особенно медиумы и те, кто контачит с духами. И Алина уже думала об одном из них. Она вспомнила рекламу на телевизоре и видела афиши сеансов некоего Якова Могильного. Она выбрала именно, почему-то его и, решила узнать попутно, к нему следуя, его адрес студии и телефон. Прямо с уличной афиши. Теперь Алине это было архи необходимо. Она просто не знала, что теперь делать и как быть. Наверное, только этот медиум и экстрасенс ее поймет и поможет хоть как-то ее возникшей такой вот проблеме.

Она решила списать телефон с уличной афиши. – "Завтра. Да завтра" – решила Алина. Она решила не пойти в школу, а пойти в ту студию этого Якова Могильного и все рассказать как есть. Она думала, что он ей поможет хоть в чем-то. Может, поможет выяснить кто эта лесная бестия Изигирь, как она себя один раз назвала, преследуя ее и Элоима.

Она еще решила больше узнать о своем любовнике Элоиме. Только сейчас она Алина задумалась об этом. Кто он сам. Откуда взялся в том лесу и почему он выбрал ее как свою любовницу. Она по-прежнему любила его до безумия, но надо было узнать о нем больше, чем она знала. А помочь в этом мог только экстрасенс и медиум, кем и являлся Яков Могильный.

Суетной понедельник

Было уже девять, утра и Александр проснулся на больничной своей койке. Было, насколько он помнил, теперь воскресенье. Ожоги болели на его обожженных огнем руках.– « Как только, так меня угораздило!» -возмутился сам на себя он – «Вроде жизненный боевой опыт есть, а сам так лохонулся!». Он сел, поднявшись на больничную постель. Теперь не тошнило, и было как-то уже легче. После капельницы, что поставили после того как ему было дурно и видимо сон помог более менее прийти в себя. Еще здоровье, которое Александру было не занимать. Занятия спортом попутно с его личными изысканиями и увлечениями тоже сделали свое благое на его состояние дело.

Он осмотрелся вокруг. Кругом лежали такие же, как и он. Это была травматология и ожоговый центр города. Сюда видимо всех свезли после того большого пожара.

Он вдруг вспомнил о Якове и как сюда попал. Надо было выбираться, но как? Не смотря даже на ожоги на руках. Нужно было туда, куда он

тогда с вечера субботы на воскресенье ехал. Да и Яков не знал где он Александр теперь. Он потерял свой на том пожаре телефон. – "Вот черт!" – подумал Александр – "И телефона, теперь нет!". Он и так

провалялся здесь всю ночь и не знал, как там обстоят дела у Якова. Может он уже на допросе в милиции. И может их конторку уже давно закрыли и опечатали. – "Эта чертова умершая старуха!" – снова подумал Александр – "Все из-за нее!".

Он встал с кровати и пошел. Пошел в коридор из палаты. Надо было в туалет, а потом бежать отсюда. Так он решил. Не взирая, на ожоги рук, он Александр решил покинуть эту больницу.

***

Алина спешила хромая по выбранному ей адресу. Сегодня был уже понедельник и время уже десять часов, и надо было пропустить школу ради этого случая. Алина оделась как в школу, чтобы мама ничего не заподозрила и на вопрос, почему Алина хромает, она ответила ей, что немного ушибла в своей спальне об ученический стол ногу. Мама пожалела свою дочь и сказала быть впредь осторожнее, не увидев ее раны на прелестном бедре своей юной прошедшей возраст становления от девочки к женщине школьницы дочери. А Алина решила, что чего-нибудь да придумает в знак своего оправдания если, что. Но надо было что-то ей сейчас делать. Она взяла свой школьный старшеклассницы портфель и выскочила быстренько за дверь родительской квартиры и вошла в лифт.

Вопрос был жизненно важный, и Алина спешила и думала о том, как бы только он этот Яков Могильный был там по тому адресу, и не пришлось искать, кого-то, еще если что. Она даже списала номер телефона студии и теперь еще позвонила для верности по тому номеру. Номер, правда, не отвечал, и Алина ехала на автобусе и думала только о том, чтобы застать экстрасенса медиума на его рабочем месте.

Алина проехала пару кварталов и выскочила на автобусной остановке. Она пошла по заданному адресу и молилась, чтобы этот Яков Могильный был на своем месте.

Мимо Алины прошел священник. Он видимо направлялся в свою церковную епархию, а может просто в монастырь. Алина, пройдя его мимо подумала о том, может сходить в церковь. Алина остановилась раздумывая. Но она не крещеная. Да и поможет здесь церковь? Вряд ли. Решила так она и пошла дальше хромая на свою правую девичью ногу.

***

Миленхирим проснулся. Уже было десять часов, и он это сам по себе знал. Он, опустился на свои и Вадика ноги от потолка спальни Вадика, вися там всю ночь горизонтально возле спаленной люстры и видя Небесные сны, которые ему снились всю его ангельскую жизнь. Мало того он увидел своего любимого Умбриэля, и он ему говорил о его земной теперь миссии. Миленхирим видел и своего Отца Бога, и он обещал ему перед стоящими у его Небесного Трона братьями помилование для него и его младшего брата Элоима.

– Какой чудесный был сон! – вслух сказал сам себе Миленхирим. Он поглядел в окно на чистое сентябрьское небо – Правда, Умбриэль?! – он как бы спросил незримо его. Спросил сам себя и вспомнил их недавнюю встречу и любовь.

Миленхирим опустился ногами на пол Вадика комнаты и пошел к его маме, которая копошилась как раз на кухне. На кухонных часах было десять. Мама показала ему на еду, стоящую на столе и то, что он опоздал в школу. Она была не очень довольна лентяем сыном и ворчала на него. Она не стала его сегодня будить.– "Вот и прекрасно" – подумал Миленхирим – "Это еще хорошо, что так получилось. А если бы она его застала висящим под потолком во сне". Он даже не стал об этом долго сейчас думать. Надо было думать о предстоящем деле, деле которое не получилось вчера. Ему надо было подкатить к Алине и подобраться поближе через нее к своему младшему брату Элоиму. Вчера это оказалось не возможным. Алина была до позднего времени на даче с родителями. Но вот сейчас надо было попробовать. Весь день впереди.

Он снова, поцеловал в щеку, молча маму, чтобы она не разорялась на него и не пилила по поводу учебы и опоздания в школу, и, одевшись, как ученик старшеклассник удалился из квартиры. Взяв в руки портфель с книжками и тетрадками, Мидленхирим поспешил на автобус. Но не в школу, как обещал своей временно приемной маме, а в сторону, где жила Алина. Он решил так. Если ее даже там, в доме не застанет, то проберется в ее квартиру в ту ее девичью спальню, и там уже ее будет теперь ждать. Время его подгоняло, и надо было быстро действовать.

***

Александр бродил по больнице в одежде больного и думал, как отсюда можно было бы смыться. Он прошарил, молча все закоулки, и входные двери и пришел к выводу, что все вполне возможно, хотя почти, все было закрыто. К нему почему-то не приставали ни врачи ни

санитары. Он так бродил довольно долго по всей больнице и вдруг наскочил на небольшого роста молодую симпатичную очень живую школьницу.

– Приветик! – она ему сказала сама – Вы тоже здесь! Как здорово, что я вас встретила!

– А, кто ты? – Александр пребывал в недоумении, что его узнала какая-то малолетка, которой он совершенно не знал – Я тебя знаю?

– Да! Должны знать! – почти чуть не крича, ответила девчонка – Вы нас с Ксюхой вытаскивали из горящего бара!

– Из бара? – переспросил Александр.

– Ну, да! – ответила, громко, оглушая его девчонка – Вы тоже пострадали, как и моя подружка. Она лежит в соседней с вами палате!

Александр вспомнил свой вечерний тот подвиг на пожаре и вспомнил эту вертлявую малявку. Она прыгала и пищала громко с перепугу, ему, что ее подружка там застряла в окне и чтобы он ее спас.

– Вот, оно что – ответил он этой школьнице вертушке – Ну тогда, здравствуй, молодец, что живая. Не всем так повезло. Я по темноте то тебя и в этой суете даже почти не заметил.

Потом он обратился – Слушай – сказал Александр ей – Не в службу, а в дружбу, поможешь сейчас мне?

– Да! А что! – она его громко спросила.

– Мне нужно, сделать отсюда ноги – сказал он ей – И мне нужна одежда. Любая, только чтобы подошла на меня. Мне очень нужно свалить отсюда. Понимаешь меня?

– Понимаю! – снова громко ответила ему девчонка – Помогу!

– Слушай. Не кричи ты так. Оглушила – и он малявку эту вертлявую спросил – Звать, то тебя как?

– Елена! – гордо, и уже по взрослому, так заявила она, совсем, не по-детски Александру.

– А меня, дядя Саша – он ей ответил – Можешь так теперь звать.

– Александр, значит – уточнила она и протянула ему маленькую девичью руку – Будем знакомы.

– Елена – спросил он ее, пожимая девчонке ее маленькую и худенькую руку.

– Да! – кокетливо ответила громко школьница Александру.

– А сколько Вам, Елена лет? – спросил Александр.

– Девятнадцать! А, что?! – ответила снова громко Елена и тут же поучительно заявила – Вообще-то у женщин это не спрашивают!

– Ну, надо же! – изображая удивление, улыбнулся Александр.

– А, что вы, смеетесь! – ответила возмущенно, на полном теперь серьезе вертлявка Елена – Я это знаю!

– Ну, надо же! – чуть вообще не засмеявшись, ответил ей Александр – Ну, тогда меня извините Елена, пожалуйста! Впредь буду знать, чего спрашивать у женщин, а чего не стоит.

– Угу! – согласилась с ним вертехвостка школьница – Вы бы еще такой вопрос задали моей подружке Алине.

– А кто, это? – спросил Александр.

– Я же сказала, подружка моя! Ей уже двадцать. И она знает много, что должна знать женщина! – ответила снова громко и опять по серьезному Елена.

– Прям, таки все? – подталкивал к серьезному разговору соплячку школьницу Александр, сам того еще не зная, что скоро их пути с Алиной пересекутся в их штаб квартире в том офисе и при жутких необъяснимых совершенно обстоятельствах.

– Вот только с мальчишками ей, как и мне не везет – с чувством горечи и тихо, произнесла Елена.

– А, че, так? – поинтересовался Александр – Вроде ты такая умная и хорошенькая. И не везет!

– А вот! – продолжила, дернувшись, эту тему Елена – Пацаны, не очень обращают на такую маленькую внимание!

– А Алина. Тоже маленькая? – спросил Александр.

– Не а! – отпарировала девчонка – Алина стройная и выше меня и еще она красивая!

– И не везет? – снова спросил, стараясь быть серьезным Александр, делая сочувственный вид.

– Да, нет! – ответила громко снова Елена – Вчера на дискотеке она познакомилась, с каким-то Вадиком! Из, соседней школы!

– И как? – спросил снова серьезно Александр.

– Не знаю, вроде задружили – ответила грустно и не так громко как-то вертушка – Он ее до дома провожал.

– А, вы со мной дружить будете?! – неожиданный задала девчонка вертушка вопрос. И Александр офонорел от такого серьезного вопроса этой Елены. Он осмотрительно посмотрел по сторонам. Может кто-то обратил на их такой странноватый диалог двух разнополовых да еще разновозрастных людей прямо в коридоре больницы внимание и решил поставить на всякий случай точку.

– Елена – он обратился к юной симпатичной попрыгушке.

– Да! – снова громко ответила молодая школьница вертлявка.

– С вами было очень интересно. Вы мне нарвитесь, как женщина. И я вам предлагаю возможность мне помочь. Вы не забыли?

Та, аж, подпрыгнула от счастья и чуть не кинулась к нему обниматься, но Александр уже это видимо предвидел и больной рукой в бинтах остановил такую живую маленькую любвеобильную по всему видно бестию. Словно они были уже сто лет знакомы, он сказал ей – Помогите мне с одеждой Елена. И я вас никогда не забуду.

Та, ничего уже не говоря, как сумасшедшая унеслась, куда-то по коридору больницы. И что оказалось, более странным, прилетела уже вскоре с кучей одежды из больничной раздевалки.

Александр даже, вылупил, от удивления свои глаза – Это еще, что такое! Воровство!

– Вам же нужна одежда! – громко сказала школьница Елена – Вот выбирайте!

Александр в недоумении долго смотрел на нее, и задал бы вопрос, как она это все провернула, но не было времени.

Они оба пока никто опять не заметил, молча и по-быстрому, нырнули за угол в затемненный безлюдный лестничный к одному из выходов из больницы коридор и Александр, бросив на стоящие у стены скамейки все, что принесла в своих шустрых маленьких ручонках эта юная шустрая бестия.

– Вы мне, Елена, Оказали неоценимую услугу сегодня. И стали нравиться еще больше! – взбодрил Александр эту юную вертушку – Но, вот воровать не хорошо! Сейчас оденусь в то, что подойдет, а остальное отнесите обратно! Это ведь чье-то.

– Да, я понимаю – стараясь говорить уже сдержаннее и чуть тише, выглядывая из-за угла, уже как закадычная ему подружка она ответила – Я так и сделаю.

Он посмотрел на девчонку пока, она, отвернувшись, смотрела из-за угла.

С виду действительно ничего.

Хорошенькая, такая на личико. Синенькие под вздернутыми черненькими бровями озорные глазки. Курносенькая с пухлыми девичьими не целованными, наверное, еще губками. И ножки ничего. Стройненькие полненькие. Из-под, короткой кожанки ее, в короткой мини-юбчонке. Кучерявые рыжеватые волосы до плеч. Но жаль для него слишком молодая. А так будь сам гораздо моложе, зацепил бы, наверное, ее. Ее вот такая заводная наивная молодой школьницы безбашковая шустрость его просто заводила.

Он оделся, и остальное отдал ей и, сказал, чтобы отнесла, где взяла. И по-быстрому пока никто не спохватился.

Неожиданно девчонка подошла к Александру – Вы правда хотите со мной дружить? – она чуть ли не с отчаянием его тихо так спросила.

Этот вопрос и ее вот такое сейчас поведение его шокировало.

Александр не удержался, глядя в девичьи, чуть ли, не в слезах выразительные и трогательные, наполненные любовью к нему голубые глаза – Да. Обязательно буду, Елена – и поцеловал ее, наклонившись в

губы, смотря через девичье плечо на то, чтобы никто этого не видел. Она присосалась к нему как пиявка, и он ели оторвал ее от себя – Лена – сказал он уже, мягко, жалея ее и уже по другому – Мне нужно идти, но я тебя найду после, честно и обязательно. Я тех, кто мне помог, не забываю.

– Честно?! – она от счастья сквозь радость даже заплакала.

– Честно, миленькая моя! Честно! – он потрясенный такой девичьей наивной прямотой и влюбленностью, открыл щеколду дверного замка, и, не оборачиваясь, выскочил наружу.

Вослед он услышал громко девичий голос школьницы – Вы обещали!

***

Изигирь, тяжко с надрывом дышала своей искусанной острыми зубами до крови женской истерзанной от безудержной страсти Элоима полной грудью. Вздыбленной вверх затвердевшими от возбуждения сосками. И качающейся из стороны в сторону. Под неудержимым напором страстного и неустанного в любви ненаглядного ее демона любовника Элоима. Она извивалась в очередном слиянии страсти и любви под ним своим женским Суккуба гибким телом, выгибаясь вверх и касаясь голым пупком своего живота его живота, превратившись снова из черной змееподобной тени в это жуткое в новой форме чудовище. Разбросав во все стороны, из-под золотого обруча своей короны черные как смоль по изголовью каменного ложа любви длинные живые, как змеи волосы, она дико и бешено громко стонала, увлекая за собой в оргию сексуальной необузданной страсти самого лежащего на ней Элоима. Скаля острые как иглы зубы и открыв свой хищный в любовной долгой на этом ложе любви сексуальной неудержимой оргии женский с тонкими алыми губами рот, эта любви обильная демоница порочной ночи, внутри утробно ревела как дикий, бешенный зверь на весь черный лес.

Это было ее истинное лицо. Лицо и настоящая форма Суккуба. Не та, извивающаяся в танце живота миловидная наложница и рабыня смуглянка. Что перед ложем страсти и любви в том своем танце

выражала свою дикую неудержимую страсть своему повелителю и господину. Как какому-нибудь восточному шейху или султану. И не та

ползущая извиваясь змеей по белому, как молоко туману черная длинная тень. Нет. Вот она настоящая Изигирь. Демон и Суккуб в одном лице.

Широко раздвинув и расставив в стороны, свои в змеиной чешуе до колен она ноги. С длинными и кривыми черными когтями на пальцах,

принимала в свою, бездонную вечно жаждущую только жаркой порочной страсти в обильной текущей смазке раскрытого как цветок Ада настежь влагалища, длинный торчащий как металлический стержень возбужденный и задранный вверх, оголенный от верхней плоти, член своего любимого Инкуба. Она, соприкасаясь с волосатым лобком любимого своим волосатым лобком, подымала свой женский широкий зад. Вверх и опускала его вниз, насаживая все глубже и заставляя скользить взад и вперед по тому мужскому детородному торчащему половому отростку, свою ту звериную

женскую промежность греха и порока. По торчащему, как аспид, члену своего вечно ею любимого изменника Элоима.

Она прощала ему все. Все его перед ней измены. Даже ласковый и нежный секс со своими земными любовницами. Где Элоим их осторожно и нежно ласкал в облике прекрасного светящегося телом Ангела, стараясь не навредить больше чем надо, их лишал девственности. Она прощала все ради их совместной неудержимой бешенной и безудержной безумной любви. Любви на грани безудержного неуправляемого экстрима. Любви не способной выдержать ни одна его та земная любовница. Порочной той любви двух непотребных в жажде необузданных страстей и крови чудовищ. Их такая вот связь не была такой вот банально однообразной.

Их любовь порой и даже очень часто доходила до таких пределов, что они показывали свою истинную демоническую сущность.

Порой, очень часто вымазавшись в крови своих жертв, они, катаясь по их изорванным и истерзанным когтями и зубами останкам и сношались без устали и отдыха по многу часов, кончая друг в друга по очереди.

Вот и теперь, исцарапав в кровь всю спину любовнику длинными черными когтями пальцев женских Суккуба в змеиной чешуе рук, она распластала свои за спиною перепончатые как у летучей мыши с перепонками и прожилками сосудов пятнистые крылья, по сторонам их ложа любви, и обвила Элоима своим длинным извивающимся хвостом. Как удав свою жертву туго и крепко, его гибкую изгибающуюся в работе талию и напряженные нагие мужские ягодицы сношающегося с ней демона любовника. Закатив в диком сексуальном экстазе свои под веки большие черные горящие пламенем ада глаза на своем заостренном остроносом лице, Изигирь водила по его исполосованной ее когтями кровоточащей кровью спине своими в золотых браслетах руками. Наслаждаясь липкой ледяной черной жидкой текущей по его спине влагой. Она размазывала эту черную его кровь по его, выгибающейся в сексуальных порывах и оргиях неудержимого страстного слияния с любимой широкой спине. И стонала и кричала как дикий зверь под сводами их полуразрушенного каменного древнего храма.

Элоим и сам не отставал от Изигири. Он ревел как бешенный зверь. И вонзил в ее плечи свои чешуйчатых рук загнутые острые звериные когти. Он засаживал до самого волосатого своего лобка, взад и вперед свой торчащий возбужденный огромный детородный оголенный от верхней плоти член в промежность любовницы, ударяя напряженными голыми своими мужскими демона ягодицами. Не переставая, кусал острыми иглообразными зубами ее Суккуба грудь, качающуюся по сторонам и торчащую перед его сверкающими горящими огнем кровавого сексуального бешенства глазами. Которая тыкалась востренными возбужденными окровавленными сосками ему прямо в его оскаленное лицо. Черная кровь Изигири текла по трясущейся в тяжкой любовной одышке полной груди, и стекала по сторонам, капая на каменное ложе любви под ними. Кровь со спины Элоима тоже капала туда же и она черными ручьями сливалась в одно целое с кровью Изигири, и кипела, пузырясь под ними жаром Ада.

Перепончатые и пятнистые в прожилках большие похожие на крылья летучей мыши, крылья Элоима, покрывали крылья Изигири. И сцеплялись

друг с другом. Его длинный такой же, как и у нее похожий на удава хвост развивался над ними и свивался кольцами над обоими демонами любовниками от радости их общего любовного слияния. Белого цвета стелящийся по каменному полу туман заползал на их слившихся в неистовой любви на то каменное древнее, как и они сами ложе. Он, вился

у его подножия и покрывал сверху двух демонов любовников, перетекая через них, и опускался на пол древнего призрачного храма с другой стороны.

Дикий звериный рев и стоны разносились вновь по затуманенному, свивающемуся клубами и ползущему медленно и вяло у его нижнего полога корявому и страшному черному с вывернутыми на изнанку ветвями лесу.

***

Алина пришла по тому адресу, который был указан на висячей городской рекламе. Она точно пришла по заданному адресу, где был офис студия Якова Могильного.

Она поднялась по высокому полукруглому у здания крыльцу в пристройке большого многоэтажного жилого дома и постучала в дверь.

Дверь ей открыл человек представившийся Яковом Могильным и сказал ей, что есть на косяке двери звонок. И что можно, было бы и позвонить.

Он проводил Алину к себе внутрь помещения и закрыл за собой дверь. Закрыл на ключ.

– Что, вы хотите? – поинтересовался Яков, сразу предупреждая Алину – Я пока не провожу сеансов. Мне запретили. Может, слышали о том, что тут произошло из новостей по телевизору.

– Нет, я не смотрю часто телевизор – сказала Алина – А вот то, что со мной произошло вас, может, заинтересовать – она вполне и по-взрослому рассудительно ему ответила. Алина подняла на глазах Якова свою и без того не очень длинную юбку и показала перебинтованную свою девичью красивую стройную ему ногу.

– Ну, и что это, за девичий стриптиз? – тихо и невозмутимо спросил Яков.

Алина сняла бинты, и Яков увидел тройную глубокую рваную на ее ноге рану. Рану от чьих-то когтей. Крови уже не было, но зато хорошо была видна рваная внутренняя плоть девичьей раненой неизвестным каким-то хищным животным ноги.