Текст книги "Байки Старого опера"

Автор книги: Андрей Цыпленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

А.А. Цыпленков
Байки Старого опера

Байка первая

Это было в 1995 году. Я, молодой, веселый и полный энтузиазма, пришел в служить в родной МУР. Практика была простая – сначала тебя назначают стажером – без ксивы, удостоверения… И отправляют «на землю», в одно из территориальных ОВД. Есть такие товарищи, которые «на землю» не попадут ни при каком раскладе, но я к такой категории не относился. В контору, товарищ, в контору… Грубо говоря, ты никто и звать тебя никак. По окончании стажировки начальство принимает решение: подходишь ты или нет. А там уже приказом назначают тебя на должность, дают пушку, ксиву и все причиндалы, и тут же отправляют на скольки-то-месячную учебу на курсы первоначальной оперативной подготовки, которые злые языки называют «Школой дураков». Вот в таком вот аксепте.

В один из августовских дней я нарисовался в одном территориальном ОВД города Москвы стажером на должность опера. Подразумевалось, что я должен буду пристально вглядываться, что же такого умного делает опер, которого мне назначат в качестве наставника, и вбирать всеми фибрами организма источаемую им мудрость бытия. Сейчас этот товарищ в тюрьме, кстати. Но не суть. Посколько я всю дорогу считал себя самым умным, а к тому же еще и всех братьев Вайнеров еще при социализме прочитал, это досадное добавление «стажер» я считал недоразумением, которое следует быть подвергнуто скорейшему забвению, да.

И вот наступил второй день моей «стажировки». Ребята в поте лица заимались раскрытием какого-то там разбоя – сережки под ножом у дамы выдернули, ну и кошелек там. Один из фигурантов был установлен. Надо было ехать его брать . «Принимать» – есть такое выражение. Такое событие без моего участия произойти просто не имело права. Поехали нас «на дело» трое – я и Рабиновичдва взрослых и типа матерых опера. И я. В адресе вроде бы никого, злодей где-то ходит-бродит, надо ждать. Ну и ждем-пождем его на лестничной клетке. Время к девяти вечера подходит, а Германа все нет. Ну и старшие товарищи засобирались по домам. Завтра, мол, приедем. Такого я вытерпеть не мог никак. А как же преступник, а как же задержать, а как же преступление раскрыть, а вдруг он за эту ночь еще кого ошарашит? Когда я это высказал своим старшим товарищам, он на меня посмотрели… посмотрели, короче. Хочешь, грят, оставайся, а мы поихалы до дому, до хаты. Ну и я тоже не промах: «Да и езжайте, – говорю, – Я его сам запакую.»

Так это на краю сознания мелькала мыслишка, что, хотя парень я (был тогда) шустрый и спортивный дальше некуда, но брать человека, зарабатывающего на стаканчик водочки разбоями, один на один – занятие не для слабонервных. А у меня ни ствола, ни наручников с…ых. А ведь он еще и с подельщиками мог быть, и чего тогда? Но я был нагл. И остался ждать злодея на этой самой зас…й лестничной клетке. А ребята свалили. Да.

Одному с какой-то стороны даже проще. Ни с кем свои действия координировать не надо, ну я и не координировал. Для начала озаботился маскировкой. Подыскать прикрытие – что же я делаю на этой лестничной клетке?! Ну и подыскал. Прикинусь-ка я, думаю, бомжом-алкоголиком. Сбегал в киоск, купил водки пару бутылок, нашел коробку из-под телевизора, вернулся на лестницу, порвал на себе футболку в клочки, соорудил себе «сиделище» из коробки, вылил полбутылки на себя… Сижу, благоухаю. Народ ходит-бродит, на меня внимания практически не обращает. Дело уже к полуночи, злодея нет. А у него, как было известно, сестренка имелась, алкашка молодая. И вот уже где-то в час ночи выруливает из лифта красавица и идет к заветной двери. Сестра, к бабке не ходи. Вспомнив незабвенного Глеба Жеглова, иду с ней знакомиться, как умею. Да у меня еще полторы бутылки водки осталось – как тут не познакомиться? Познакомился. Пригласила меня эта девица домой, знакомство продолжить. Она пьет, я симулирую, пытаюсь разговор на братца ее вывести – где он, когда придет, туда-сюда? И начинает она это такие хмельные авансы мне делать. А у меня мысли в голове: «А как это будет, по закону или нет, если я с ней в оперативных целях поближе пообщаюсь?» А потом еще, оперативные цели – это понятно, но девочка-то явно из «группы риска»… Стоит ли своим молодым здоровьем жертвовать ради получения оперативно значимой информации и раскрытия преступления? Вот такая вот дилемма. Но, слава всем богам, не понадобилось жертвовать собой до такой степени. Ближе к утру желания у нее поутихли, осталось желание одно – еще по стакану. И вот тут эта мадам проговаривается, что братик ейный, скорее всего, зависает в соседнем доме у дружка-приятеля своего, и квартиру называет. Я тут же бодрым лебедем звоню в дежурную часть, представляюсь «Оперуполномоченный имярек, машину с экипажем на выезд на такой-то адрес, я там щас задержание буду проводить». Да… Дежурный в экстазе: «Это что у нас за опер такой? Нет такой буквы в этом слове вроде бы?» Я ему повторяю адрес и рысью скачу от гостеприимной хозяйки, которой, хоть она и пьянющая в дребезину, мои телефонные раговоры почему-то активно не понравились. Подбегаю к нужному дому, залетаю в подъезд, а тут вот она, судьба – мне навстречу вниз по лестнице летит голубчик. Сестра ему звякнула-брякнула по телефону, предупредила-таки. Тут-то я его и того. Своим ремнем и связал. Крутой Уокер, фигли.

Так вот оно и пошло, и поехало. В розыске жизнь не идет, а летит. Так быстро летит, что недели через две, когда наступил новый месяц, начальник ОУР, составляя график дежурств на новый месяц, обрадовал меня, что мне выпадает два воскресенья и одна суббота. И был весьма удивлен, когда я ему напомнил, что, слава всем богам, до суточных дежурств (занятие муторное крайне) мне еще два с половиной месяца порхать вольным соколом…

А сейчас мне грустно-грустно.

20.09.2010

Песня вторая
Как я искал ногу

Товаришши, читавшие первую страшную рассказку, помнят, каким добрым молодцем ака Соловьем-разбойником я пришел на службу в славную масковскую милицию. Дальше-больше. Преисполнясь собственной значимости, начал я изо всех сил бороться с преступностью. Дело пошло, поскольку желание работать часов по 15 в сутки у меня наличествовало в полном объеме, да и парнем в те времена я был крайне шустрым. Шустрым до того, что, например, подойдя к табачному киоску за сигаретами и услышав, что три шпанюка предо мной громогласно покупают «Беломор» (подсказка: покупка молодняком «Беломора» = у молодняка с собой имеется трава или гашиш), мог спокойно притащить всех троих в контору для изъятия страшного наркотика марихуана, и ни у кого из троих шпанюков и мысли не возникало насчет не то, что морду мне набить, а даже и убежать (это не самопиар, дорогой товарищ pkn, это по фабуле понадобится). И без ксивы с пистолетом обходился вполне спокойно тоже, да. Никто и не спрашивал. «Здравствуйте, я из МУРа» – и все. Плюс каменное выражение лица. Перед зеркалом отрабатывал.

И вот в таком состоянии души через пару недель примерно после начала работы был я поставлен начальством на суточное дежурство. В те времена дежурство в составе СОГ (следственно-оперативной группы) на «земле» в качестве опера было изматывающим душу и нервы занятием примерно на 40 часов беспрерывной работы. Сутки дежурство собственно, а потом еще полсуток «добиваешь хвосты». Квартиры и угоны текут нескончаемым потоком, не успеваешь хотя бы вчерне обработать один вызов, а уже рация хрипит, что пора, мол, лететь на следующий адрес. И вот внесли меня в месячный график на эту мясорубку. Замотанное начальство и позабыло, что я пришел-то пару недель назад, а я и не напоминал, довольный открывающейся возможностью первым прискакать на место происшествия и поймать какого-нибудь Сильвестра-не-Сталлоне.

И вот очередной вызов. Дело вполне житейское: мама с сыном, дружная алкашиная семейка, сожгли квартиру напрочь, себя тож. До соседей огонь не добрался, но их квартира выгорела капитально. Трупы – некриминальные. Мое дело – накатать быстренько протокол осмотра трупов и отдать труповозам (они уже на адресе). Прилетаю я на адрес с огнем негасимым в груди и в очах, захожу в квартиру, пронзая пространство орлиным взором. Темным-темно, света, естественно, нет, проводка выгорела. Это сейчас у меня на любое задержание припасены и диктофончик за штуку баксов, и фонарей штуки три, и Никон с объективами с фокусом 300 мм, чтобы за километр передачу наркотика заснять, а тогда – увы… Не было у меня фонарика. В квартире шашлыком явственно попахивает, мама почти и не обгорела, так, дымом задохнулась, а вот из сынка огненная стихия сотворила нечто невообразимое. Лежит это он на спине в характерной «позе боксера» и улыбается с черного черепа белыми зубками. Интересная картина. Ну, начинаю в этой темени бланки заполнять. То, се, обстановка в квартире, дошел до трупа… Елки-палки, да у него ниже коленей ног нет! Торчат беленькие чашечки коленные, а ниже – все. Ничего. Нет, ну это дело житейское, голени со ступнями могли и отвалиться, если коленные суставы прогорели, но ведь их найти надо, а темно же ж, как у афроамериканца в двенадцатиперстной кишке… Роюсь, роюсь, совсем позабывши, что до милиции я вполне спокойно мог в обморок упасть при заборе крови из вены, и вот – ура! Нашел. Но одну ногу. Вторая-то где?! Труповозы меня уже поторапливать начинают, мол, старшой, что так долго возишься, дежурный уже по рации новый адрес мне хрипит-бормочет, а у меня идея гениальная: а что, если тут какая мафия до смерти маму с сыночком из-за квартирки этой уработала, а сынка перед смертью пытала жутко, документы на квартиру у него вымогая, а ногу потом с собой унесла, скрывая следы преступления?!

Так, все, начинаем поднимать мокруху. Труповозам говорю, что уже ша, никто никуда не едет, дежурному заказываю мне сюда следака прокурорского, криминалиста, судмедэксперта и прочий комплект специалистов пригнать, поскольку труп сто пудов криминальный, сам начинаю думать, какую из риелторских компаний первой в оборот брать на предмет причастности. Дежурный от моих слов начинает в обморок падать, потому что криминальный труп – это «дрова» конторе, труповозы бьются в истерике, по рации в пять голосов наперебой орет все начальство конторское, в дежурку сбежавшееся, убеждая меня взяться за ум и не дурить, а я вторую ногу ищу да план первоочередных мероприятий в уме прикидываю. Ну нет ноги, хоть ты сдохни!

Вдруг весь этот гвалт по рации перекрывает другая радиостанция, гораздо мощнее конторской, вызывает меня, и свой позывной называет, а я такой и не знал, не слышал за две недели-то… «Сынок, – говорит, – твоя фамилия как?» Ну, говорю ему фамилию. «А я, – говорит, – Твой начальник округа. Ты сделай мне одолжение, отпусти труповозку, ее еще на трех адресах ждут. И ногу не ищи там. Этот алкаш, он инвалид был, тут уже пробили, у него ноги нет уже лет десять».

Вот такая вот смешная история.

Но если кто-то думает, что эта история выбила из меня твердое убеждение в том, что круче меня в Москве только Лужков (да и то не факт), тот сильно ошибается.

19.12.2010

Байка третья
Обожаю собак, жить без них не могу

Вообще говоря, как и все кошачьи, к собакам отношусь я не так чтобы очень. Не обожествляю их, короче. Да еще профессиональная неприязнь. Мешают они, все эти стаффорды и ротвейлеры, ласты за спину их хозяевам закручивать, если что. Но была у меня в жизни лет 13 назад инфернальная неделя, в течение которой трижды пришлось пообщаться с этими самыми блохастыми-клыкастыми.

Первый случай был прост, как угол дома: поймали мы это мальчика, метадон сбывавшего неправильным образом, да и пошли к нему на квартиру, захватив предварительно судебное решение на таковое нарушение неприкосновенности жилища граждан. Предварительно я мальчику понятно и доходчиво, простым Руским языком объяснил, что хранящийся в квартире товарный запас надо бы выдать добровольно, за это ему скидка выйдет (теоретически это так и есть, кстати). Мальчик вроде проникся. Пришли, он показал свои закрома, пишем-изымаем, но для страховки мы еще и собачку вызвали. А то вдруг он не все закрома покажет. Пока собачка приехала, мы уже изъятое упаковали-опечатали, и лежит все это хозяйство в комнате мальчика на журнальном столике.

Ну, приехала собачка, и кинолог, к ней причитающийся по нормам положенности. Кинолог с ощутимым «выхлопом», кстати. Так, навскидку – после вчерашнего. Ерунда, дело житейское. Запустил собачку кинолог по квартире, носится она это, носится, мимо изъятого, тихо-мирно лежащего на столике, пролетает туды-сюда безучастно, потом притаскивает откуда-то с кухни пластиковую бутылку с пивом, тащит ее к кинологу и аккуратно ставит перед ним. Мы с напарником улеглись прямо там, где сидели. Несколько придя в себя, попросили кинолога продать нам собачку за сходную цену (на что он твердо ответил «друзей не продают»).

Этот случай вселил в меня несколько дружелюбно-снисходительное отношение к этим рексомухтарам, но через два дня пришлось мне поменять свое к ним отношение.

Приятным летним днем катались мы это с напарником по обслуживаемой территории. Делать было особо не фига, и мы предавались так называемой «свободной охоте». Так вот, катаючись в некоторых примечательных местечках своего района, много интересного можно высмотреть. Правда, тот факт, что и меня, и напарника, и машинку нашу шпана на территории уже знала к тому времени в лицо, по ФИО, должности и званиям, и даже предпочтения наши в напитках (как прекрасно описал в своем романе «Антикиллер» товарищ Корецкий), несколько снижал эффективность работы, но ничо. Услышав по рации, что собачка системы американский стаффорд нафиг загрызла женщину по адресу, находящемуся метрах в ста от нас, мы решили заскочить туда, посмотреть, что творится на белом свете. Приехав на адрес, застали картину маслом: лестничная клетка, залитая кровищей от пола на два метра вверх, по ней перед дверью в квартиру скачет-носится здоровенький стаффорд. Наряд ГНР в полной амуниции осторожно стоит на этаж выше. Там еще и немножко начальства конторского подъехало. Штаб развернули оперативный. На наши недоуменные расспросы объяснили ситуацию: женщина, возвращаясь с прогулки с недавно ощенившейся сукой, при входе в квартиру отпихнула мешавшую ей собачку ногой. У собачки что-то в ее милой головке немножко перемкнуло (очевидно, она решила, что хозяйка отлучает ее от щеночков насильственно), и она принялась хозяйке объяснять ее неправоту имеющимися в распоряжении средствами. Хозяйка успела как-то в квартиру ввалиться и дверь закрыть. А теперь ситуация патовая: уже приехавшая «скорая» напрочь отказывается подходить к квартире, пока там бегает эта ошибка американских селекционеров. На мой недоуменный вопрос «А чего не пристрелить собачку-то, пока она еще кого не пошинковала?» мне быстренько ответили «Ну вот ты предложил – ты и стреляй». А я что? Я ничего. Гулять – так гулять, стрелять – так стрелять. Основания для использования оружия есть – ну так и постреляем. Достал я свой одушевленный, обладающий собственным разумом (это отдельная история) ПМ, дослал патрон и спустился на пол-этажа вниз. Увидев новое поле для приложения своих недюжинных сил, собачка с радостным криком рванула ко мне вверх по лестнице. Ну и начал я играть в ковбоя, пальнув в нее от бедра три разика. И ведь что интересно: я ни разу не промазал, тупоносенькие «макаровские» пульки, обладающие хорошим останавливающим действием, откинули собачку вниз аж на лестничную клетку. Но, стоило мне прекратить пальбу, как собачка вскочила на ноги и бодро-весело опять рванула ко мне. Ладно, быстрый Альварес снова начал палить из своего верного «кольта». Опять та же история. В итоге, чтобы переправить стаффорда в «края вечной охоты», мне понадобилось 9 (прописью – девять) патронов. Ни разу при этом я не промахнулся. Конец истории имел несколько трагикомический оттенок. Закончив пальбу, я спустился вниз, вышел на свежий воздух, нервно закурил и стал пересчитывать, сколько же у меня осталось патронов, посколько предстояла писанина, как и после всякой стрельбы. Случай однозначно безрисковый для меня (с точки зрения отписывания в прокуратуре), но нервы есть нервы, и, сидя на лавочке у подъезда и насыщая легкие никотином, я мимолетно, но во всех подробностях представил, что бы эта собачка сотворила со мной, промахнись я по ней. Собравшиеся у подъезда граждане начали дружно и громко выражать свою благодарность за низвержение этого дракона огнедышащего, который «в лифте всех кусал, людям жизни не давал». Ну и я возьми да и ляпни что-то вроде «Ничего, граждане, там в квартире еще четыре щенка остались». Эффект был трагикомический. «Греческий хор» собравшихся граждан в один голос произнес одно простое Руское слово, которое здесь я, дабы не получить «погребальную стрелку», приводить не буду, да.

Вышеописанный случай в корне изменил мое отношение к стаффордам, вселив в мою неокрепшую душу некое мистическое отношение к их уму, сообразительности и живучести. Поэтому, собираясь ловить следующего на очереди торговца «герычем» и узнав, что у него, оказывается, тоже есть стафф, причем такой свирепый, что хозяин его выгуливает только в 05-00 утра, дабы псина никого в кусочки не покрошила ненароком, я заявил напарнику весьма категорично: «Возьмем с собой «калаши»!» Напарник бурного одобрения этой идее не высказал, но и спорить не стал, поскольку предыдущего стаффа он видел (с этажа на один выше, стоя с остальными бравыми сотрудниками, ага). Ну ладно, взяли в суде решение, да и подкатили к домику в пять утра. Вышедший с собачкой погулять злодей, увидев наши бравые фигуры с автоматами наперевес, был несколько ошарашен, сказав только: «Да я уж понял, кто вы, я все сам отдам». На что я вежливо и культурно попросил его привязать собачку на время всякой писанины с изъятием к ограде (сварной, из добротного Руского проката). А когда мы писать закончим, жена злодея собачку и заберет. Что злодею оставалось делать? Привязал. Пошли мы к нему домой, изъяли всю «отраву», вышли на лестничную клетку вызвать лифт (12-й этаж), и я ненароком выглянул в окошко….

…. Собачка смирно сидела, привязанная к ограде. А рядом с ней, задумчиво ее оглядывая, стоял средней потрепанности БОМЖик. Секунды погодя, приняв какое-то решение, недрогнувшей рукой он отвязал от ограды эту клыкастую смерть, этот сгусток мускулов, несущих гибель всему живому на Земле, что размерами меньше слона, этого Терминатора тигрового окраса…

.…и увел ее на наших глазах, скрывшись за углом.

18.01.2011

Байка четвертая
Человек с золотым пистолетом

Случай, описываемый ниже, имел место происходить году в 1998-м, примерно так. Плюс-минус трамвайная остановка. Если он вообще был, случай этот. Отработал я к тому году «на земле» уже около четырех лет, был исполнен крутости неимоверной, шпана с обслуживаемой территории, услышав только мою фамилию, «изменившимся лицом бежала пруду», а самооценка моя была такова, что круче себя в Москве считал я только Лужкова, ну и еще нашего районного прокурора.

Чтобы было попонятнее дальнейшее, я вынужден сделать небольшое лирическое отступление. Насчет того, что в милиции того времени (сейчас-то, ясно дело, все поменялось и стало гораздо как надо) представляла собой такая бумажка, как СВОДКА. О раскрытии преступления. Она являла собой основу для всех дальнейших судьбоносных решений «…о поиске виновных, наказании невиновных и награждении непричастных». (Шутка, если что.) Согласно древнесирийской народной мудрости, «у победы тысяча отцов, поражение всегда сирота», поэтому зачастую сводка о раскрытии более-менее громкого преступления представляла собой более-менее полный перечень подразделений округа, а то и города (а то и повыше бери), типа участвовавших в этом самом раскрытии. «Попасть в сводку»… О, какого глубокого смысла для посвященных исполнены эти сакральные слова! «Попасть в сводку» – это и отмазка перед своим начальством какого-нибудь нерадивого курирующего опера из главка по поводу насчет своего двухдневного отсутствия на рабочем месте: «Как это – где я был? Дык, Игорь Иваныч же, я ж мокруху поднимал в Восточном Бобыреве, вот, сводочку почитайте, а то земляные вообще там мышей не ловили, пока я не приехал. Запах? А, ну обмыли, да, неудобно отказаться просто было, уважают нас ведь…»

И поприятнее может извлечь для себя грамотный сотрудник аппарата управления из факта «попадания в сводку». А вот «земляной опер», хоть он убийство Кеннеди раскрой, обычно мог претендовать на, к примеру, спокойную жизнь в течение недели, не более того. Так уж устроен этот мир, и нет совершенства под луной.

Ну что же – колода перетасована, правила разъяснены, игроки сняли перстни и убрали подальше отполированные портсигары – можно приступать к собственно байке.

Случилось как-то теплой летней ночью у нас на обслуживаемой территории страшное. Убийство с расчлененкой. Страшное – это не в смысле, что мы над трупом (верхней его половиной), обнаруженным в дендропарке, в обморок падали. Страшное – это в контексте. Это «резонансный висяк». Это крики, шум, гам и тарарам. Это «накачки» и «усиления». Это нервы, в конце концов. И, хотя это в большей степени относилось к начальству, а любой «земляной» опер твердо знает, что дальше фронта его уже никуда не пошлют, и терять ему, по большому счету, вообще нечего, но нервно бывает и ему. Мы с напарником к тому времени уже плотно сидели (занимались в смысле, борьбой с) на наркотической «теме», но «на земле» в случае резонансного преступления этим не отболтаешься. Все пахать будут, как бжолы в мае. «Все» – это опера, в смысле. Ну и немножко участковые. Остальные-то труженики в погонах по домам пойдут вовремя. Ну, следователя могут из дома вызвать, в случае задержания. Но поскольку трудились мы не совсем так чтобы за зарплату, а за идею, по большей части, пугать сверхплановая работа нас не пугала никоим образом. И, получив информацию от пролетающего мимо воробья о возможном адресе совершения преступления и о том, что сейчас там, в адресе этом, толпа народа, целиком и полностью причастного, мы радостно метнулись проверять ее. С выездом на место.

Это сейчас, задним числом, понимаю я, что был я тогда максимально возможно близок к счастью. Что может быть лучше, чем удобно развалившись, сдвинув «оперативку» с ПМом на пузо, которого еще совсем пока что нет, лететь на задержание с напарником, о котором ты знаешь точно, что, когда наступит та доля секунды, когда надо вперед головой прыгать, у него внезапно шнурок не развяжется, заставив его притормозить на эту самую секундочку! И быть молодым, здоровым, шустрым и нахальным до невозможности. Но понимаешь все эти вещи задним числом, когда терапевт на диспансеризации вежливо спрашивает тебя – а не собираетесь ли, мол, на гражданку, товарищ полковник, вкусить заслуженного отдыха по полной программе? Эх, жизнь-жестянка. И не волновало тогда ни меня, ни напарника, сколько же там людоедов этих в квартире сидит? А и спросил бы кто, ответ был бы прост: «Квартира-то двухкомнатная, мил человек, так не больше же десятка их там набьется!» А что нам двоим тот десяток?

Вот и квартира. Надо заходить. И заходить быстро и красиво. Чтобы никто и ворохнуться не успел. Для себя я давно правило вывел эмпирическое на этот счет. Назвал его «правило *цензурный пропуск во имя интересов службы* секунд». Это если в квартире задерживаешь кого. В такое вот время уложиться надо, значит. Отсчет времени идет от момента начала захода в квартиру и до момента, когда все находящиеся в ней… мнэ-э-э… под контроль взяты. Пара секунд – это наша законная фора на внезапность, ну и остающиеся секундочки – за это время проблематично все-таки за ножик-ствол схватиться, наркотики за окошко выкинуть. В расчетное время и решение вопроса с дверью входит, кстати.

Зашли мы. В расчетное время уложились. В квартире человека четыре плюс пара собак. Люди, как бы это поделикатнее выразиться, «взяты под контроль», собаки в уголок забились, на нас, бодрых и жизнерадостных, посмотревши. Не мешают, короче. Окинув беглым взглядом окрестность помещения, сразу понимаем мы, что удачно это зашли. Стены в кровище запекшейся, пара ножиков, «покрытых веществом темно-красного цвета, напоминающем кровь» в наличии. Но учил нас великий пролетарский поэт Владимир Владимирович Маяковский, учил в своем стихотворении «Напутствие оперу рабоче-крестьянской милиции»

 
Доказательства, опер,
Ищи тщательно,
Нервами не расслабляйся!
По всем углам взглядом
Внимательным
Зыркай: где труп валяется?
 

И мы это наставление помнили. Там много всякого было в стихотворении, и про соблюдение норм УПК, и про недопустимость употребления спиртного на службе, но к нашей ситуации прямо относилось одно: остатние части трупа нужны. Тогда все хорошо будет. А так вот, чтобы на виду, их что-то не наблюдается. Ну да ладно. Эксперты все равно свое веское слово скажут, ножики лежат, кровищи море, люди задержаны. С веской небрежностью выйдя в эфир, сказали мы дежурному адрес, куда следователя с группой вызывать надо. И эфир взорвался. И завывания сирен несущихся к нам машин сладкой музыкой звучали в натруженных наших организмах. Сейчас здесь будет не протолкнуться – следователь, понятые, эксперт, куча начальства, прокурорские, «петровские»… И зазвенят, заливаясь колокольчиками, телефоны в конторе: «Браток, я вот такой-то, такой-то, будь другом, в сводочку включи меня, а уж я с уважением подъеду попозже…» Но закрутили-то все это беличье колесо мы вдвоем. И пусть ничего нам за это от благодарной и ласковой Родины не обломится, само по себе знание это сокровенное грело тогда меня получше финской дубленки.

Все, кому положено приехали-примчались в установленные нормативами сроки. И картинка преступления выяснилась очень быстро во все своей неприглядности. Убили человека за 3.62. Примерно. В эквиваленте. Потому что сейчас я уже и не упомню, сколько тогда водка стоила, а убили за нее, за родимую. За бутылку.

…Собралась в квартире веселая компания. И было у компании N бутылок водки. Компания пела и плясала, и крылья несли ее в небо с тангажом в 40 градусов. Пока не собрался один из озорных гуляк уходить. А кто-то из остающихся, соответственно, случайно обратил внимание, что на столе уже не N бутылок, а N-1. Стихийным личном досмотром недостающая бутылка была обнаружена в кармане покидавшего квартиру гуляки. Расплата была мгновенна и неотвратима. «Крысе – смерть!» Верхнюю половину потерпевшего, согласно заветам того же Владим Владимыча, изложенным в его программном стихотворении «Прозаседавшиеся», отправили в дендропарк. А нижнюю часть, изрядно подъеденную уже оголодавшими от хозяйского невнимания собачками, на балконе при осмотре квартиры нашли. В мешке. Потому что лень стало гулякам вторую ходку делать, в кровище мазаться.

…С того дня, когда я был так безоговорочно и непробудно счастлив, прошло много лет. Напарник мой тогдашний теперь в тюрьме мотает срок немалый. Я потихоньку собираюсь на пенсию. А пистолет наградной и грамоту лично от Феликса Эдмундовича за раскрытие той мокрухи получил один опер из главка.

18.11.2011