Текст книги "Панголин. Запретная книга (СИ)"

Автор книги: Андрей Акулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ха! Так просто? Ебна! Только в утробе Вдовы, – усмехнулся рыжий и подмигнул. – Дай сюда свой ножик… Выбраться невозможно, ебна. Единственный вход ты нашел сам, а выход я тебе покажу.

– Но мне надо выбраться отсюда. Отец Иаков. Мне надо предупредить его. Они…

– Панголин! Запомни, – Визор свел брови, – выхода нет!

Грэм нехотя положил на стол оружие. «Должен быть, – подумал он. – Еще есть время. Вряд ли чистильщики уже схватили отца Иакова: они будут вести тайное расследование. Я убегу отсюда. Я должен!»

– Таковы правила, ебна, – рыжий обмотал ремень вокруг кинжала и быстро спрятал в ящик стола. – Прилепи свою задницу сюда и рассказывай.

Грэм подвинул стул, сел и коротко рассказал о побеге, утаив причины своего заключения. Визор внимательно слушал, то хмурясь, то расплываясь в улыбке. В конце рассказа он на минуту замер, пристально всматриваясь в извилистую трещину на столе. Когда взгляд, медленно скользя по руслу излома, наконец, выполз на поверхность, Визор поднял брови, потянулся и встал:

– Хорошо. Пойдем, покажу здесь все. Ебна!..

Они направились по коридору вглубь подземелья. Через несколько метров показался широкий перекресток. Свернув налево, попали в точно такой же проход с многочисленными комнатами по сторонам. В конце виднелась дверь, за которой раздавался монотонный гудящий звук. За ней оказалось огромное помещение, где по двое за каждым из восьми насосов трудились вместе разношерстные муталюды, многие с крыльями за спинами, и люди. На скамейках вдоль стен несколько рабочих отдыхали. Тяжелый воздух был наполнен запахом пота, зверя и плесени.

Человек в пропитанной потом рубахе молча отпустил рычаг и отошел в сторону, знаком приглашая Грэма подменить его. Муталюд, стоявший на другом конце насоса запыхтел как кузнечный мех. Его худые длинные лапы обвились вокруг ручек, будто лианы. Под белой кожей не было видно ни малейшего движения мышц – тонкие конечности просто изгибались и застывали неподвижно как стальные прутья, пока рычаг не повиновался. Абсолютно голый круглый, почти человеческий череп покрывала бледная кожа, натянутая с великим трудом и выделяющая каждую неровность черепа. Смазанное, бесформенное лицо при каждом усилии расплывалосьи морщилось десятком складок. Все эти гримасы сопровождало громкое дыхание, выходившее наружу через частые рубцы на шее муталюда.

– Нууу!? Ебна! – прогудел утробным басом огромный коричневый вепрь – человек-кабан – устойчивая форма муталюда. Он полусидел у стены, опираясь на мощные передние лапы с загрубевшими каменными ногтями. Вепрь хлопнул ушами и задвигал слюнявой челюстью, уставившись на охотника.

– Давай. Ты должен поработать немного, – Визор махнул рукой в сторону насоса.

Панголин подошел, обхватил отполированные до блеска рукоятки – теплые, гладкие, они удобно устроились в руках – поймал ритм и уверенно принялся за однообразные движения вверх-вниз. Маленькие, глубоко посаженные желтые глаза напарника впились прямо в мозг. Не в силах оторвать взгляд от них Грэм только сильнее сжимал рычаг и тянул его вниз-вверх, вниз-вверх…

В комнате стояла тишина, только тяжелые дыхания работающих, да скрип рычагов создавали музыку с повторяющейся дикой мелодией. Через несколько минут руки заныли. Пот выступил на лице и тонкими струйками грязи устремился вниз. Не подавая вида усталости, панголин усердно продолжал: вверх-вниз, вверх-вниз...

– Ебна!.. Ну, хорош, – сказал уступивший место человек. Он ловко перехватил рукоятки, и с мастерством танцора изогнув тело дугой, занял привычное место.

– Гиро! – выкрикнул Визор.

Муталюды одобрительно заревели в ответ. Захлопали крылья, поднимая с пола пыль, шерсть и перья.

Грэм отскочил в сторону, чуть не попав под рычаг косматому муталюду. Урсус – человек-медведь – успел остановить охотника когтистой лапой и рыкнул:

– Гхыры…

– Дрробрро пррожаррровать. Ррыы…– хлопнул по плечу бородавчатый муталюд, с широкой пастью, усеянной мелкими зубами.

На помощь пришел Визор, он схватил панголина за руку и оттащил в безопасное место возле лавочек.

– Тяжеловато? – усмехнулся рыжий. – Ничего, привыкнешь, ебна. Это было посвящение, так сказать. Тут бывает, закидывают к нам этаких «истинных воров», которые «никогда не работают, и не будут работать». Уебна!

– И что тогда? – тяжело дыша, спросил новый работник.

– Тогда я показываю следующее заведение! – сказал Визор, увлекая за собой Грэма.

Они вышли из рабочей комнаты и направились дальше по коридору. Поворачивая на перекрестке, панголин заметил сзади какое-то неясное движение воздуха – обернулся, но там никого не было, только огонек в одной лампе слегка колыхнул тени на влажных стенах.

– Это тень, – спокойно сказал Визор. – Идем.

Пропетляв по плохо освещенным катакомбам, зашли в комнату за розовой дверью. Стены, пол и потолок тут были выкрашены в непривычный фиолетовый цвет. По периметру потолка гроздьями спускались блестящие ленточки, рассыпая искры отражений многочисленных свечей. Посередине висела фиолетовая штора. Правый край был слегка подобран, что позволяло разглядеть за ней огромную кровать и зеркало. Стен видно не было. Вместо них висели такие же шторы, разделяя комнату на несчетное количество узеньких проходов и углов. В одном из них виднелся стеллаж с разноцветной, пушистой, небрежно скомканной одеждой. В воздухе витал аромат смеси дешевых масел.

Шторы зашуршали, заходили фиолетовыми волнами и, сверкая в огнях свечей, из них вынырнули две ярко разукрашенные женщины. Они тут же принялись поправлять юбки и приглаживать взъерошенные волосы, при этом хихикая и игриво пряча глаза.

– Разрешите представить вам, дамы – Гиро! – протолкнув растерянного Грэма вперед, низко раскланялся Визор.

– Гиро, – обратившись к нему, рыжий повел рукой по воздуху. – Белоснежная принцесса Милана, а эта темненькая красотка – Ягодка, – он подмигнул ей.

Они заулыбались, захлопали ресницами. Ягодка опустила глаза, прикусила зубками кончик пальчика и стала пританцовывать, теребя подол короткой юбки. Милана обильно одаривала воздушными поцелуями то одного, то другого. Грэм не зная, куда себя деть, водил глазами по всей комнате, как придирчивый покупатель, пока не уставился в спасительный пол. Женщины уже кружились вокруг. Рассматривали, слегка касались и все время хихикали.

«Бордель?.. Господи!» – панголина словно ударили тяжелым молотом: никаких женщин тут быть не может! Он судорожно отпрыгнул и попятился к фиолетовой стене. Красотки в ответ фыркнули, а Визор запрокинул голову и разразился диким гоготом.

– Фи! – скривилась Ягодка, оголяя чисто выбритые ноги. Она отвернулась и вздернула подбородок, но тут же заулыбавшись, переключилась на Визора.

– Потом, потом, девочки, – отбиваясь, он выволок забившегося в угол Грэма наружу. – Я же говорю: привыкнешь, ебна! – сказал рыжий, закрывая за собой дверь.

Панголин поморщился. Да, богу тут места не было. Теперь придется ко многому «привыкать» в этом подземном мирке. В конце концов, и наверху в большом мире мы «привыкаем» ко всему, правда, там мы впитываем порядки с рождением и когда начинаем ясно осознавать себя, нам кажется, что реальность такая и такая, как нам вдолбили. Тут все переворачивалось вверх дном. Может это и есть ад?.. Заслуженный ад!..

– Кто не желает работать в борделе, тот идет на выход из нашего гостеприимного подземного городка. – Визор повел Грэма дальше по многочисленным коридорам.

За очередной дверью оказалась широкая, совершенно пустая комната. В дальней стене зияла черная дыра за решеткой, вместо двери. Пол и стены были измазаны прозрачной зеленоватой слизью. Жутко воняло гниющим мясом. За железными прутьями чуть прорисовывались очертания стен, уходящих в черную пустоту. Здоровенный навесной замок в петлях довершал картину.

Визор подвел охотника поближе к зловонному туннелю и ткнул в него пальцем:

– Вот он, выход! Ебна! Так сказать задний проход! Адова жопа!.. – торжественно объявил он. – Все мы пройдем через нее, ебна. Там все мы станцуем свой последний свадебный танец в объятиях Вдовы… Посмотри в темноту – это то, что ждет тебя, меня и всех нас. Вдохни поглубже, – он набрал полные легкие смрада. – Это запах твоих дел, твоих надежд, твоих мыслей. Этот запах внутри каждого из нас, а смерть лишь выпускает его наружу, оголяя наше нутро. Ебна… – рыжий замер, уставившись в черноту за решеткой. Из глубины донесся еле уловимый далекий шорох с утробным клокотанием, словно кто-то отрыгнул.

Выход! Он есть, но… Не было ни какого желания соваться в этот зловонный ад.

Визор вздохнул, тряхнул головой и улыбнулся, показав коричневые зубы:

– Ладно, пошли. Тебе еще надо сходить к Поланию, ебна.

Грэм перекрестился, повернулся и боковым зрением успел уловить движение, как будто вода стекла по стене и скрылась за поворотом.

– Что это? – быстро спросил он.

– Это?.. Что это? – Визор поднял брови.

– Там, в коридоре… И раньше я видел что-то.

Визор разразился громогласным смехом:

– Выходи, Тень, он тебя видел. Ебна!.. Да не бойся ты, – хлопнул он по плечу Грэма.

Из полумрака вытекла водянистая человекоподобная фигура – линии кирпичей позади нее пускались волнами и тут же замирали в неизменном положении. В остальном она была полностью прозрачной, выдавала только тень, выпрыгнувшая следом. Подойдя ближе, существо закипело, забурлило, кто-то невидимой рукой сдернул защитное водянистое покрывало и в комнате появился зеленый ящер, ростом на голову выше панголина: мощные ноги, худое гибкое тело, мускулистые руки и длинный тонкий хвост.

– Изззвините за мою наготу, – протяжно прошипел он, и по коже пробежала разноцветная волна. – Хороший глаззз.

Тень перекинул хвост через плечо и перекрасился в светло-оливковый цвет. Голова с небольшим роговым гребнем выкрасилась чернотой, копируя линию волос. По бокам легкой тенью нарисовались уши, и лицо пробрело человеческие черты. Ладони когтистых лап побелели. На поясе появился ремень с круглой бляхой. Кривые, широко расставленные ноги окрасились в коричневый цвет потертой кожи, а голени превратились в высокие шнурованные сапоги.

Грэм раскрыл рот, наблюдая за перевоплощение муталюда. Визор расхохотался, запуская раскатистый звук в лабиринты коридоров. В этой липкой смердящей комнате веселый гогот показался зловещим смехом сатаны.

– Это мой телохранитель, так сказать, а вообще я не знаю, что он тут делает, ебна. Он может свалить отсюда в любо время… Ведь так, хер невидимый?

– Могу, – кивнул ящер. – Но я нужен ззздесь.

Рыжий подмигнул Грэму и подтолкнул к выходу:

– Сходи пока к Поланию.

– Но я не знаю…

– Эээ, – задумался Визор и стал показывать все повороты рукой. – Свернешь налево, дойдешь до центрального… и направо, там зайдешь в… четвертый проход по левой стороне, эээ… первый перекресток – прямо, на втором – направо и… там увидишь, ебна. Иди-иди. Да! После опять ко мне. Определим тебе местечко поуютней.

Рыжий отвернулся к муталюду и серьезно сказал:

– Мне надо с тобой обсудить кое-что…

Грэм вышел в коридор, свернул налево и вскоре попал в широкий туннель – центральный. Тут спокойно могли бы разминуться две телеги. Под высоким потолком в ряд висели лампы, освещая разношерстных обитателей подземелья. Они то и дело исчезали в проходах, появлялись из тьмы, переходили на другую сторону и ныряли в узкие дыры в стенах.

Панголин проводил взглядом косматого гиганта, тяжело ступающего на лапах-бревнах, отсчитал четыре проема и заглянул во мрак последнего – абсолютно темный коридор в нескольких метрах круто уходил вправо. Грэм выставил руки перед собой и двинулся вперед мелкими шагами. Зайдя за поворот, он оказался в кромешной темноте. Вскоре звук шаркающих шагов изменился: коридор заканчивался, переходя в широкое помещение. Остановившись, охотник нащупал холодный камень стены слева, а справа пустота – рука шарила во мраке не находя себе опоры. Панголин сделал шаг. Впереди раздался резкий шорох, и тяжелый взмах крыльев всколыхнул затхлый теплый воздух. Грэм отскочил назад, но было поздно – шею точным движением обвили холодные костлявые пальцы, переплелись на затылке и сжались стальной хваткой кузнечных щипцов. В горло врезалась тупая боль и жажда глотка воздуха. В голове зашумело. Руки  вцепились в худую жилистую конечность. Панголин попытался оторвать ее от себя, но чем яростнее он трепыхался, тем сильнее сжималась петля на шее. Ноги размякли. Тьма поплыла. Засверкали, запрыгали разноцветные огоньки – пустились в хоровод. Это конец! Вот так просто! Сознание незаметно погасло, будто и не было его никогда: мир исчез, а с ним и все чувства и переживания. Пустота…

Но какая-то сила вырвала из забытья и рывком прижала к стене:

– Что тебе надо? – прошипел кто-то в самое ухо, прорывая неистовую пляску ошалелых огоньков.

Хватка ослабла – горячий воздух ворвался в легкие, наполняя тело жизнью. Разом вернулся мир – навалился своей всеобъемлющей сущностью. Грэм рванулся – клещи сжались, успокоился – отпустили. Он попытался что-то сказать, но слова уперлись в болезненный валун в пересохшем горле. Инстинктивно сглотнул, но камень засел глубоко и ответил режущей болью. По лицу потекли крупные капли пота.

– Я… шел… к Поланию… Я… Я не хотел вас беспокоить… Ошибся проходом… Извините меня, я не нарочно.

Хватка совсем ослабла. Шершавые пальцы скользнули по мокрой шее и исчезли. Грэма охватила неконтролируемая дрожь и если бы не стена, то он бы упал, не в силах устоять на гнущихся ногах. Сквозь шум своего дыхания уловил и частые вдохи невидимого душителя. Он стоял совсем рядом и видимо не сводил глаз с незваного гостя.

Панголин вздрогнул от холодного прикосновения к локтю. Его развернули и мягко подтолкнули к еле заметному в кромешной темноте выходу.

– Прежде чем входить – прочти табличку, – донеслось шипение из глубины комнаты.

Грэм шатаясь, вышел в ярко освещенный коридор – зажмурился. Опираясь одной рукой о стену, второй он стал растирать застрявший ком в горле, помогая себе частыми глотками.

Все происшедшее не укладывалось в голове и казалось каким-то сном, галлюцинацией, обмороком. Смерть схватила костлявой рукой неожиданно, без всякой подготовки и предупреждения. Внезапно напала в полной темноте, не оставив ни единого шанса на спасение. Но отпустила, оставив лишь метку на шее. Именно так она и приходит: неожиданно, не считаясь с твоими планами и желаниями, стоит лишь свернуть не там… И так всегда, если ты не больной старик, который уже ждет ее как избавление от страданий.

«Ночные» было аккуратно выведено на дощечке под самым потолком. И рядом скачущими неровными, но какими-то знакомыми буквами приписано «горшки». Над остальными туннелями, не было ни каких табличек.

Грэм перекрестился.

– Что? Не туда попал? Ебна! – зычно захохотал бородатый детина в грубой, кожаной безрукавке, проходивший рядом. Он потянул носом воздух и снова рассмеялся.

«Неужели Визор это специально?.. Или он просто ошибся?.. Это был точно четвертый коридор. Если это не тот, то куда идти?» Следом за входом к «ночным горшкам», в стену уходили еще несколько проходов.

Грэм прошел немного вперед. Боковые туннели густо усеивали главный коридор с обеих сторон: одинаковые по размерам, но по-разному освещенные. В некоторые чаще, чем в другие входили и выходили разношерстные жители пещерного городка. Только четвертый не пользовался популярностью. Четвертый!

Панголин развернулся и побрел к черному проему с табличкой. Сейчас она хорошо выделялась на фоне голых камней стены. Не заметить ее было невозможно. А если бы и заметил, то что?.. Не вошел бы?..

Грэм сглотнул ненавистный ком и огляделся по сторонам. Чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял невысокий человек. Его черные сальные волосы были собраны в хвост. Чисто выбритое лицо отливало синевой и блестело, как отполированный таз. Густые завитки волос вырывались наружу из-под воротника грубой рубахи. Квадратная челюсть медленно ходила, перемалывая соломинку, торчащую в серых губах. Поймав на себе взгляд панголина, он еле заметно кивнул.

Охотник кивнул в ответ и подошел ближе:

– Да благословит тебя всемогущий Миро… – он осекся. Недавно высохший пот вновь проступил на лице.

– И тебе мир, брат мой, – ответил муталюд и втянул носом воздух, широко раздувая ноздри. Он криво улыбнулся, обнажив длинные клыки. Глаза сверкнули желтизной:

– Человек… Тут ты не в царстве «великого» Мироноса.

Грэм отвел глаза и пробормотал:

– Извини…

– Постой. Ты я вижу церковник. Хочу у тебя спросить. Скажи, если по «великой» милости Мироноса мы здесь доживаем остатки наших проклятых жизней, то мы все равно обречены на вечные муки там, – он ткнул когтистым пальцем в пол. – И нет нам спасения? Могу я спасти свою душу?

– Все могут спастись. Надо принять в сердце Бога и искренне молить о прощении Всемогущего и…

– Я молил, когда такие как ты монахи заставляли меня жрать проклятые грибы! – перебил муталюд.

Грэм отшатнулся. Ноги, на мгновение, потеряли твердость. Легкий холодок спустился вниз.

– Воины-муталюды получают прощение, борясь за Церковь, – скороговоркой проговорил он.

– Дело в том, что нам ваше «спасение» уже не надо – мы видели Церковь изнутри, панголин! Человек! – медленно, выговаривая каждую букву, прорычал муталюд и зловеще расхохотался, будто сам сатана перед мучением грешника.

Грэм попятился – кто-то схватил его сзади обеими руками за плечи и поднял. Панголин попытался вырваться, развернуться лицом к новому противнику, но только задергался как тряпичная кукла: держали крепко.

– Тише. Тише ты, ебна, – сказал спокойный голос. – Не рви свою рубаху моими руками.

Раздался дружеский смех. Грэм успокоился, и его тотчас отпустили. Высокий, невероятно широкий в плечах мужчина с лучезарной улыбкой на светлом лице положил громадную ладонь на плечо и повел по коридору.

– Ты что, заблудился? – сверкнув белоснежными зубами, спросил детина.

– Немного.

– Нашел, у кого дорогу спрашивать, ебна, – он обернулся. – Хэнк покажет путь только в одном направлении, а туда тебе еще рано. Не так ли? Ебна! – он засмеялся.

– Мне к Поланию надо, – еле успевая за широкими шагами, сказал Грэм.

Верзила тотчас остановился, слегка наклонился и, проведя панголина вперед, плавно развернул его, поставив перед освещенным проходом.

– Тебе сюда, ебна! – торжественно объявил он и пошел дальше по коридору. – Скоро выучишь здесь каждый камень!

«Ебна» – про себя добавил Грэм, провожая его взглядом. Гигант шел, переваливаясь с ноги на ногу. Чересчур длинные руки с широкими ладонями болтались как ведра, свисая с коромысла плеч. Толстый хвост, торчащий рогом вверх, раскачивался в разные стороны, придавая устойчивость муталюду.

– Благослови тебя бог, – прошептал Грэм и нырнул в узкий коридор.

Поланий, оказался высоким, невероятно худым бледным муталюдом. С головой, напоминающей вытянутое яйцо и большими желто-зелеными глазами с вертикальными зрачками. В остальном это был зрелый лысеющий человек. Он стоял в углу возле свисающего с потолка фонаря и внимательно всматривался в маленькую книжицу в черном переплете, неслышно перебирая серыми губами.

Бросив беглый взгляд на вошедшего панголина, муталюд аккуратно заложил страницу свисающей ленточкой и, улыбнувшись уголками рта, захлопнул книгу. Потянул за кончик закладки, выравнивая бордовый, раздвоенный язычок, нежно прогладил бархатный переплет, и книга исчезла в складках широких одежд, напоминающих шатер. Вооружившись дружественной улыбкой, он протянул тонкие белые руки к охотнику и двинулся к нему на встречу:

– Здравствуй, здравствуй дорогой мой! Мои молитвы услышаны! Миронос прислал мне помощника!? Я Поланий – здешний лекарь.

– Эээ… Грэм, – панголин немного смутился такому приему.

– Не пойми меня не правильно, просто я очень рад встретить знатока грибов. Местные жители… не очень жалуют эту удивительную науку. Ты же панголин, не так ли?.. Здоров? – муталюд жестом пригласил пройти в комнату.

– Вроде, да. Но я не…

– Работа выполнена. Погоди-ка, а это что? – он молниеносным движением схватил Грэма за подбородок, и внимательно осмотрел красные пятна на шее. – Ооо!.. Думаю это одна из шуточек Визора – пройдет!

– Шуточек? – Грэм обхватил ладонью горячую шею и болезненно глотнул.

– Так ты говоришь, что не панголин?

– Нет. Я панголин… был панголином, но о слезе ничего не знаю, кроме того, как и где ее добывать. Я не интересуюсь мутациями – это запрещено…

– Ну-ну. Мутациями. Я бы сказал, научными исследованиями… Мне казалось, что все панголины немножко упражняются в этой науке. Долгие недели в хатках… масса материала под рукой… что там еще делать?.. Ладно-ладно, об этом потом. Что наверху нового? К нам новости редко доходят. Как попал сюда?

Поланий подвел Грэма к столу, где принимал посетителей, кивнул на стул, а сам уселся в невероятно узкое, искусно плетеное кресло-качалку. Оно сильно прогнулось назад, запрокинув тело муталюда, и почти коснулось завитком подголовника пола. На секунду замерло, когда седок с хрустом выгнул спину, и качнулось вперед. Поланий сверкнул улыбкой и позволил креслу медленно покачиваться. Казалось, он не прилагал никаких усилий к удерживанию равновесия, а полностью расслабился и отдыхал. Сквозь обвисшую одежду проступало костлявое тело. Грэм удивленно поднял брови, а муталюд, в свою очередь, с не меньшим интересом разглядывал его.

– Нравится? – спросил лекарь, погладив деревянные дуги кресла. – Я сам сделал его… Помогает сосредоточиться и… оно всегда свободно, – улыбнулся он.

Панголин молча кивал, продолжая наслаждаться видом странного кресла и его седока.

– Ну, рассказывай, – сказал муталюд и чуть сильнее качнулся.

Грэм, без особых подробностей, описал свои злоключения. Поланий несколько раз вскакивал со своего кресла, обходил вокруг и усаживался вновь, перебивая, требуя деталей и красочности повествования. Но панголина было трудно разговорить.

– Вот и все, – закончил он, когда муталюд вопросительно поднял брови в ответ на затянувшееся молчание.

– Ладно-ладно, – Поланий вскочил. – Ладненько-ладненько… Пойдем, я провожу тебя.

Лекарь подвел Грэма к комнате Визора. Она оказалась совсем рядом: пройдя сквозь главный коридор, они нырнули в проем и попали в знакомый туннель с «храпящими» комнатами.

– Вон там, – Поланий махнул рукой, указывая на дверь. – Буду рад видеть. Заходи почаще.

Тут же из ниоткуда выскочил Визор, подхватил панголина под руку и повел по коридору:

– Все в порядке, Гиро?.. Что это у тебя на шее, ебна? Ааа! Лягушачий зад! Ты не там свернул? – он расхохотался. – Извини, наверно это я ошибся. Все время путаюсь в этих коридорах, ебна… Вот тут будет твоя койка. Располагайся, мне надо бежать! – Визор толкнул панголина в проем и исчез.

Грэм остановился в дверях: «Как?.. А?.. О, Господи, я не вынесу… Неужели тут придется жить?»

Это была широкая, уходящая вдаль двумя рядами кроватей хорошо освещенная комната, но не так хорошо проветриваемая: в помещении стоял отвратительно-животный смрад. Часть коек пустовала, на остальных же кто-то спал, накрывшись с головой. Как можно спать в таком шуме? Вокруг громадного стола в центре сгрудилось не меньше десятка голов различного цвета, формы и размера. Могучие тела полностью скрыли происходящее, но любой догадается: там играли в карты.

Лысый мужчина вынырнул из общего месива, пальцем указал на дальнюю кровать и, прокричав: «Твоя, ебна!» нырнул обратно. Панголин уселся на деревянную скамью, застеленную соломенным продавленным посередине матрацем. Вместо подушки в изголовье кровати валялся мешок. Солома была на удивление сухой и мягкой. Уставшему телу передалось тепло, исходившее от матраца, захотелось прилечь, расслабиться и забыться сном, но медленно приближающиеся со всех сторон муталюды, отогнали эти мысли.

Грэм замер, уставившись на огромное блюдце часов – на них было ровно восемь.

Первым на кровать подсел черный муталюд с длинной, крысиной мордой и маленькими желтыми глазками. Он принялся нагло обнюхивать, касаясь острыми длинными усами. С другой стороны появился еще один и зашипел. Кто-то обдал жарким дыханием вспотевшую шею. Послышалось рычание и возня.

Панголин не шевелился.

Это далеко не привычное: «Здравствуйте, меня зовут… Очень рад, а меня зовут…» Нет. Почти все муталюды, прежде чем заговорить, долго обнюхивают и осматривают. Это можно назвать знакомством. Запах им говорит гораздо больше, чем слова. Он никогда не врет, и его нельзя скрыть или подделать. Можно смешать и попытаться замаскировать другим, но хороший звериный нос всегда отличит одно от другого.

Краем глаза Грэм заметил улыбающихся людей. Они не спешили знакомиться, и продолжали смачно шлепать по столу картами. Изредка мужчины поворачиваясь, откровенно хохотали, глядя на застывшего охотника и уносили довольные улыбки за карточный стол.

Только спустя несколько минут начались неловкие простые вопросы муталюдов. Их интересовало главным образом имя и место проживания. К счастью, раньше ни с кем из них Грэм не встречался – это избавило от лишних вопросов и совместных воспоминаний. Об остальном все получали самую точную и правдивую информацию из запаха, который он обильно источал, впрочем, как и давно немытые тела муталюдов.

Когда большая часть разбрелась, настала очередь людей. Они были более разговорчивы и любознательны. Все требовали подробного отчета обо всей жизни. Когда панголин начинал что-то говорить, комната замирала. Все, даже те, которые не подавали интереса к новичку, внимательно слушали. Будь Грэм хорошим рассказчиком, лучшей аудитории ему было бы не найти. Слушатели менялись, уходили и приходили новые, требуя повторения, но скудное повествование, с каждым разом укорачивалось, становясь жизнью монаха в стенах храма.

Несколько муталюдов злобно скалились, рычали и фыркали, изредка поглядывая в сторону новичка. Грэм старался не глядеть на них – это лучшее, что можно сделать в такой ситуации: прямой взгляд легко спровоцирует драку.

Когда закончились расспросы, панголин растянулся на кровати и попытался заснуть. Рваные клочки тяжелого сна – вот и все, что он смог получить, несмотря на дикую усталость, буквально валившую с ног. Все время его обнюхивали, щекоча усами, словно травинками. Несколько раз он чувствовал легкие касания липкого раздвоенного языка, после которого на лице осталось стягивающая сухая пленка. И все время кружили вокруг еле слышные мягкие лапки, порой тихо клацая когтями по каменному полу.

Грэм вскочил от прикосновения к плечу, словно его тронул сам дьявол. Рядом стоял улыбающийся человек – тот самый лысый мужчина, который показал на кровать.

– Вставай, ебна. Наша смена, – спокойным голосом сказал он. – Запомни: когда прозвенят три звонка – идешь жрать, вторые три звонка и ты в насосной, понял?

– Да, – панголин протер глаза.

Заскучать тут не дадут! Осмотрелся – в комнате ничего не изменилось: все так же за столом играли в карты, спали или просто тихо разговаривали разноликие муталюды, вперемешку с людьми. С той лишь разницей, что теперь пустовали совсем другие кровати.

– Есть хочешь? – лысый протянул железную, покрытую легким слоем ржавчины, мятую миску с ложкой и такую же кружку.

Грэм кивнул и поглядел на пустую миску: «У них тут так шутят? Это сон?..»

– Пойдем, покажу тебе кухню, –  мужчина развернулся и пошел к выходу.

Панголин еще раз потер глаза и, широко зевнув, обвел взглядом комнату – нет, не сон – и вышел следом.

– Слушай сюда, – сказал лысый. – Я Марк – старший в хате. Понял? – Грэм кивнул – Запомни: третий корпус, вторая комната – твой дом, ебна… Кормежка по расписанию, но можно строго не придерживаться, если любишь холодное. Жрач на кухне есть всегда. Понял? – он остановился, пристально посмотрел в глаза, и чуть подавшись вперед проговорил. – Смотри по сторонам, ебна. Не гуляй один, пока не освоишься. Я за тобой присмотрю… – и, наклонившись еще ближе, почти касаясь, прошептал. – Но не думай, что я стану тебе мамочкой, ебна. Сопли вытирать не буду. Понял? – он резко кивнул, словно хотел боднуть в подбородок.

– Д-да, – отозвался панголин, отстраняясь от зловонного дыхания и запаха давно не мытого тела.

Лысый отвернулся и не спеша зашагал по коридору.

«Ну, вот, – думал Грэм, – сначала Визор «пошутил», затем тот муталюд, Хэнк кажется, теперь этот… О, господи… чего они все от меня хотят?..»

Кухня – обычная комната, только разделенная пополам стойкой. За ней в клубах пара копошились три человека. По обеим сторонам ровными рядами стояли деревянные столы, намертво вросшие в пол. Скамейки были разбросаны по всей кухне как после урагана. Кое-где сидели рабочие, безразлично стуча ложками в мисках. Над стойкой висел плакат «Приятного аппетита!»

– Всем привет, – небрежно кинул Марк, махнул рукой и направился к стойке.

Ему невнятно буркнули несколько голосов. Кто-то, не отрываясь от миски кивнул.

– Здравствуйте, – тихо сказал Грэм.

На его голос молча обернулись все сидящие. Утих монотонный стук ложек. Несколько десятков глаз впились в охотника, разрывая на части. Он отвел взгляд и поспешил за Марком. Кто-то тут же подошел и стал сзади. Усилился животный запах, перемешиваясь с ароматами кухни, и Грэм почувствовал знакомое колебание воздуха: его опять обнюхивали.

– Не задерживайся, – улыбнулся лысый и, взяв миску каши, ушел.

Панголин протянул свою тарелку краснолицему человеку. Тот, не убирая улыбки, плюхнул черпак желтой пышущей жаром каши и протянул обратно. Грэм подхватил ее и медленно повернулся – четверо муталюдов отступили, освобождая проход. Натужно улыбнувшись, охотник быстро пошел к сидящему за крайним столом Марку.

– Тут нельзя! – лысый остановил панголина рукой. – Не люблю, когда стоят за спиной. Ебна.

Грэм сел за соседний столик и его тотчас окружили муталюды. Но вид и запах свежей каши создал нечто вроде защиты от их любопытства. Голод поистине может многое. Он способен заставить копаться в мусорной куче, есть крыс и тараканов, грызть кору деревьев, жевать сапоги, обгладывать кости себе подобного, а такой пустяк как общественное внимание – даже не стоит упоминать.

– Спасибо Господи за хлеб насущный, – прошептал охотник и засунул в рот ложку обжигающей вязкой крупы.

Несколько мужчин с удовольствием следили за ним. Они как озорные дети прикрывали рты и, отворачиваясь в сторону, тихо посмеивались.

Грэм ел быстро – каша жгла рот кипящей лавой, проваливалась внутрь и выжигала желудок, создавая неудобство и чувство сваленных в кучу булыжников на постройке городской стены.

Марк не спешил. Набирая половину ложки, он долго дул на нее, прежде чем отправить в рот. Размяв разваренные зерна языком о небо, практически не жуя, проглатывал, после чего расплывался в довольной улыбке. Он не сводил с панголина прищуренных глаз и открыто наслаждался представлением.