Текст книги "Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Звездное колесо

Автор выражает признательность Сандре Хелтон, предоставившей использованный в книге астрологический материал, включая гороскоп.

Глава 1

На небольшом лугу в низине ветер шевелил опавшие листья. Один листок взлетел и прилип к вязаной шапочке Гвеннан. Девушка поглубже упрятала подбородок в складки тёплого шарфа. Даже этот холод, оказывается, можно забыть. Она стояла между двумя грубо высеченными камнями, сосредоточив всё внимание на третьем, самом высоком камне на насыпи. Он чётко вырисовывался на фоне бледнеющего неба.

Природное образование – эти три камня? Она сморщилась под своей тёплой полумаской из плаща и в сотый – в тысячный? – раз отказалась от этой мысли. Повторится ли то, на что она так надеется? Может ли повториться? Она совершенно уверена в том, что увидела три недели назад, в этот же самый час, когда стояла на этом же самом месте.

Книги – как она внимательно читала их, изучала рассуждения тех, над кем смеялись, кого даже преследовали «власти», чьи убеждения основаны исключительно на общепринятом. Но что такое общепринятое? Те же рассуждения, если копнуть поглубже.

Но вот! Освещение – наконец-то оно под нужным углом – падает на высокий камень и…

Гвеннан едва не закричала. Хотя, может, даже и прохрипела что-то в складки своего шарфа. Её тогдашнее впечатление не было воображаемым. На высоком каменном столбе – линии, слишком регулярные, чтобы быть случайными, слишком незнакомые, чтобы быть – чем? Только в полусвете и в этот час утра может она разглядеть их. Нужно ли приближаться, снимать перчатки, проводить пальцами по поверхности? Может ли она на ощупь убедиться, что зрение не подвело её?

Эта мысль означала начало действий. Её обнажённая кожа вздрагивала от прикосновения к холодному камню, но Гвеннан не обращала на это внимание. Она прикоснулась – и тут же отдёрнула руку. Она сделала это инстинктивно, потому что ощутила нечто, рождённое не камнем, не холодным воздухом… не…

Она снова поднесла руку к камню. Необычность исчезла. Как круги от осколка, упавшего на поверхность тихого пруда. Круги разошлись, и поверхность снова неподвижна. Она попыталась проследить эти линии. Огам? [1]1
  Огам – письмо на древнеирландском языке, состоящее из прямых черт. Огамическое письмо употреблялось на Британских островах в 3–4 веках. – Прим. переводчика.


[Закрыть]

Забытый язык, письмо, состоящее из линий над строкой и под ней или рун с острыми углами? Она искала в книгах. Нет, знаки, которые она видела (а может, ей просто показалось – игра света), не такие.

Но она видела их. Они здесь! И она придёт снова и снова… Что с того, что это чужая земля? Гвеннан перевела взгляд от каменного клыка на лес внизу. Среди деревьев виднелась наклонная крыша, серая и мрачная – и как будто такая же древняя, как сами эти камни.

Она же не причиняет никакого вреда, пыталась уверить себя Гвеннан, пряча разочарование от того, что момент откровения оказался таким кратким. Почти трёхсотлетний обычай сделал эти нетронутые, нехоженые земли чужими для жителей городка. Но никто не говорил вслух, что старая изношенная каменная стена ограждает запретную территорию.

Выросшая в городе, принимавшая всё, что принято в городе, она до сих пор не сознавала, насколько странно вы пищит история долины. И не только из-за камней, которые привлекли её к себе с первого взгляда, а в основном, конечно же, из-за дома Лайлов.

В 1730 году, когда по Белой реке от побережья поднялись первые переселенцы, которых прогнали с морского берега бури и сильные ветры и которые искали подходящие земли для сельского хозяйства, – дом Лайлов уже стоял здесь. Кто построил его и когда? Если даже кто-то из новоприбывших и задавал такие вопросы, они быстро прекратились.

В доме жили Лайлы, а также несколько индейцев и десятка два темнокожих слуг, принадлежавших к какой-то неведомой расе. Слуги отличались молчаливостью и никогда не общались с поселенцами. Но Лайл тех дней, владевший здешними землями, ничем не мешал поселенцам. Больше того, время от времени из-за серых стен приходила помощь – причём не только всему зарождавшемуся городу, но и отдельным его жителям.

В школе Гвеннан учила старый общепринятый миф о Колумбе и его знаменитом открытии Америки. Но теперь-то люди знают больше. Задолго до того, как итальянский авантюрист поднял паруса, суровые рыбаки Англии достигали далёкого берега, вытаскивали на него лодки, а затем плыли назад, тщательно сохраняя тайну богатых добыче вод. Были и мореплаватели в длинных лодках. Невозможно больше отрицать их плавания: ведь обнаружены даже их поселения. А до них – кто ещё?

А руины в Нью-Гэмпшире, многочисленные «овощные погреба», окружённые каменными стенами, столь тщательно сконструированные, – поздние поселенцы использовали их с весьма прозаической целью, которая и дала им название? Всё найденное здесь приписали индейцам. Но никто даже не попытался объяснить, зачем кочевым охотникам строить каменные стены и помещения странной формы, если сами они живут в походных лагерях.

Кто такие Лайлы и как они оказались здесь? Существуют легенды о пирате, привёзшем вверх по реке сокровища и остатки своего экипажа, чтобы основать собственное королевство. Будто бы, придя первыми, они стали частью этой земли, и позднейшие поселенцы никогда не оспаривали их права. Правда также, что ни город, ни окрестные фермы никогда не подвергались набегам индейцев. Больше того, сами индейцы иногда получали убежище в доме Лайлов. Война сюда не приходила – тут царило скромное процветание.

На деньги Лайлов построили мельницы и, как ни странно, школу. И Лайлы поставили только одно, весьма странное для того времени условие: дочери жителей города и фермеров должны были учиться наравне с сыновьями. Но влияние этой семьи, хотя оно существовало всегда, проявлялось не прямо: члены этой семьи никак не вмешивались в дела жителей городка, в их образ жизни.

Часто во времена последующих войн большой дом пустовал, и в нём оставалось только несколько слуг (очевидно, эти слуги вступали в брак в своем кругу и производили новые поколения, заступавшие на службу, когда старики умирали). Сами Лайлы могли на какое-то время исчезнуть. Иногда приходило известие о смерти в доме. А затем, рано или поздно, появлялся другой член этого молчаливого семейства, занимая место прежнего, и жизнь продолжалась, как обычно. Сейчас в доме Лайлов жила женщина. Гвеннан только недавно её увидела.

По обычаю, пришедшему от первых поселенцев, сё называли леди Лайл. И никто из горожан не задавался вопросом, как появился такой необычный для этих мест титул. В доме Лайлов никогда не жили дети, а если у них заключались браки и создавались семьи, то в каких-то других землях. Но было хорошо известно, что каждый новый владелец дома внешностью и манерами очень напоминает своего предшественника. Семейные черты внешности передавались из поколения в поколение.

Гвеннан только недавно стала задумываться над явной загадкой – как семья, столь долго владевшая землёй, с умела так эффективно обособиться. Леди Лайл совершенно захватила воображение Гвеннан. Прежде всего, она никогда не встречала женщины такого роста и с такой уверенностью в себе.

Сама она всегда была выше сверстников в школе и ненавидела своё тело за его размеры. А леди Лайл носила своё тело, как гордая лесная сосна; на голове у неё красовалась масса волос, уложенных в корону, так что она всегда надевала один лишь шарф. Двигалась она с величием, которое, как представляла себе Гвеннан, было присуще королевам в те времена, когда они не только представительствовали, но и правили.

Впрочем, жизнь самой Гвеннан содержала довольно мало оснований для суждений. Как у племянницы Нессы Даггерт, у неё были очень ограниченные возможности для общения. Всякое расширение физических горизонтов строжайше преследовалось. Мисс Несса возглавляла городскую библиотеку, и вся её жизнь была посвящена выполнению долга. Она воспитывала Гвеннан: причём взялась за это очень неохотно, исключительно из чувства долга, после гибели непоседливых своевольных родителей девочки. По городским стандартам, она делала для девочки всё возможное. Её кормили и одевали в соответствии со строгими представлениями мисс Нессы о приличиях, хотя эти представления всё больше оспаривались внешним миром.

Гвеннан не училась в колледже. Когда она закончила школу (она никогда не считалась хорошей ученицей, потому что занималась только теми предметами, которые её интересовали, а остальное пропускала мимо себя), мисс Несса уже тяжело болела, впрочем, отказываясь подчиниться болезни. Она намерена была до конца держать вожжи правления своего маленького мирка в собственных руках, и Гвеннан стала её руками и ногами, её слухом и зрением.

Девушка не противилась и не хотела иного. Не только успешно воспитанное в ней чувство долга препятствовало этому; она всё больше и больше боялась жизни за пределами своего узкого мирка. В общении с другими ей всегда не везло, и она нашла убежище – в книгах.

Со временем она начала понимать, что в ней живёт какое-то внутреннее влечение. Пока ещё очень бесформенное. Она читала – о, как она читала! – книги по истории, отчёты об археологических открытиях, всё то, что касалось странных фактов, не укладывающихся в общепризнанное специалистами. Странно, но сама Гвеннан никогда не испытывала желания присоединиться к искателям неведомого. Возможно, она слишком сомневалась в общепризнанных теориях. И, внешне оставаясь послушной добровольной помощницей мисс Нессы, внутренне она искала, спрашивала, сомневалась.

Некогда ей снились сны. И этим утром, стоя между камнями, она смутно вспомнила те свои сны. Маленькой она считала всё снящееся «реальным» и легко об этом рассказывала, но её обвинили во лжи. Постепенно она поняла опасность «странности» и с готовностью согласилась, что всё это она выдумала.

Но потом сны исчезли, и она была этому только рада. Потому что последние сны превратились в кошмары, они пугали её, и ей пришлось отгородиться от них стеной.

Мисс Несса умерла два года назад и оставила Гвеннан дом, очень скромный счёт в банке (несмотря на спартанский образ жизни, болезнь почти истощила её сбережения, собранные в течении всей жизни путем строгой экономии) и своё место в библиотеке. Город, привыкший к тому, что во время болезни все обязанности мисс Нессы и так исполняла Гвеннан, поставил её на это место. Единственное изменение в её жизни заключалось в том, что она стала чуть больше зарабатывать и таким образом смогла увеличить своё драгоценное собрание книг.

Наступил день, свет залил камни и уничтожил все следы линий. Гвеннан надела перчатки, повернулась – и застыла. Она была не одна.

Человек, появившийся столь неслышно, не стал подниматься на насыпь, он стоял у её подножия, серьёзно глядя на девушку. Высокий мужчина – Лайл! Внешне похож на леди Лайл. Более жёсткое, ястребиное лицо в то же время носило отчётливые черты семейного сходства.

Несмотря на холод, он стоял с непокрытой головой, слегка склонив её и внимательно разглядывая девушку из-под полуприкрытых век. Кожа – не по сезону смуглая, загорелая, волосы – густые, золотистые, и подстрижены короче, чем требует мода.

Но глаза, внимательно следившие за ней, были такими же яркими и голубыми, как и у леди Лайл. Гвеннан неловко переступила с ноги на ногу. Она нарушила границы, и то, что придётся иметь дело с Лайлами на их территории, её слегка пугало.

– Кто вы? – резко спросил он.

Но Гвеннан не собиралась поддаваться тревоге. Она отошла на несколько шагов от камней.

– Гвеннан Даггерт, – её имя для него, вероятно, ничего не значило. Она спешно пыталась придумать оправдание своему пребыванию здесь. Выдать тайну – нет, этого она не перенесёт.

– Гвеннан Даггерт, – повторил незнакомец. – И что привело вас сюда, Гвеннан Даггерт? – веки его поднялись, и он окинул её высокомерным вызывающим взглядом. Возможно, у него было на это право.

– Случай… – лучше она ничего не могла придумать.

Он рассмеялся: «Случай?» Голова его медленно повернулась из стороны в сторону: он отрицал сё ложь. Но выражение его лица изменилось, с него как будто спала какая-то тень, и оно открылось полностью. На нём отразилась насмешка, будто он счёл сё совсем глупой, неспособной даже на правдоподобную ложь.

Гвеннан удивилась этой своей мысли. Она понимала, что ограниченность круга её общения вполне может привести к ошибочному истолкованию поднятых бровей или лёгких движений тонких губ. Губы тем временем сложились в улыбку, которая ей весьма не понравилась.

Вообще всё в этом человеке тревожило сё. Как будто передней человек, который… Гвеннан сдалась. Ей некогда выискивать смысл эмоций этого человека. Она хочет уйти – быть свободной и одинокой, подальше от этого неизвестного Лайла.

Спустившись с насыпи, она обнаружила, что не может смотреть ему прямо в глаза. Рослый, как и Леди Лайл, этот член семьи Лайлов был ещё выше. Впервые в жизни Гвеннан внезапно ощутила себя маленькой, она приблизилась к чему-то беспокойному и повелительному. К чему-то странному и таинственному, как эти камни, которые давно уже вызывают её любопытство. Но это не камень, а человек, мужчина, плоть и кровь, и стоит он спокойно и уверенно.

– Гвеннан Даггерт, – вновь он произнёс её имя, но что-то в звучании этих двух слов было неправильным. Девушке даже показалось, что он произносит их на другом языке, неверно произносит, хотя и старается… Она покачала головой при такой фантастической мысли.

– Вам нравится гулять на рассвете? – его улыбка стала ещё более насмешливей. – Даже в такую погоду? – он преувеличенно вздрогнул. – Вы закалённые люди, жители Нижнего Востока.

Гвеннан снова овладела собой, вернулась в ту форму, которую изваяло воспитание мисс Нессы. «Приходится, – она надеялась, что ничем не выдала охватившего её беспокойства. – Если я хочу погулять, то приходится это делать рано утром. У меня работа, – тут девушка подняла руку и отвернула край перчатки, глядя на часы, – и…».

Его брови, гораздо более тёмные, чем волосы, которые с восходом солнца становились всё более и более золотыми, чуть приподнялись. «Но какая работа начинается так рано? Ещё ведь только светает…»

– Для меня уже поздно, – коротко и резко ответила она. Вероятно, слишком резко, но она больше не справлялась с овладевающим ею беспокойством. Она не понимала причины этого чувства. Беспокойство исходило от незнакомца и охватывало сё всё сильнее. Уже то, что существует второй Лайл, неизвестный городу, странно само по себе. Никогда не было разговоров о сыне леди Лайл. Может ли человек его возраста быть её сыном? Гвеннан решила, что не способна правильно ответить на этот вопрос.

Незнакомый Лайл – одно лишь это не могло вызвать такого беспокойства. Страх? Но чего ей бояться? Она оказалась на их территории, это правда. Но пройти на рассвете по полю к трём камням – не преступление. Она ничего не сделала, никого не потревожила. Почему же она ощущает вину, тревогу – как будто у него имеются причины не доверять ей?

– Куда же вы торопитесь? – он по-прежнему улыбался.

Она права – в его голосе явно прозвучала насмешка.

Похоже, он находит сё забавной. Гвеннан вся застыла. Страх исчез, уступив место более сильному чувству – гневу. Ей решительно не нравится этот человек. Она восхищается леди Лайл, но в такой же степени ей не нравится этот ее родственник, кем бы он ни приходился хозяйке дома Лайлов.

– В библиотеку, – у неё нет причин делать из этого тайну. Городок небольшой, все друг друга знают, особенно зимой, когда немногие летние отдыхающие разъезжаются, а старые семьи держатся вместе, образуя крепость, противостоявшую холоду.

– В библиотеку? – он снова повторил её слова. Она находила эту привычку раздражающей. И начала разжигать это раздражение как преграду на пути других эмоций, которые он вызывал в ней. – Библиотека не может открываться так рано. Мне кажется, тётя говорила – в полдень. Да, я знаю, она собирается сегодня зайти туда к вам…

– У нас всегда много работы, даже если официально мы не открыты, – ответила Гвеннан.

Девушка почувствовала искушение доказать ему, какая у неё обычная и нормальная жизнь («но почему?» – спросила другая сё часть), и для этого перечислить все те многочисленные мелкие дела, которые никогда не кончаются, сколько бы ты ни работала. К тому же она голодна: единственная чашка кофе, торопливо выпитая стоя в кухне, – не обычный для неё завтрак. Она собиралась через боковой вход заглянуть в пекарню Мэри Лонг и купить несколько оладий с черникой, она их подогреет и съест, одновременно проглядывая стопку новых журналов.

– О да, работать, чтобы никто не бездельничал… Не часто такое встретишь в наши дни. Но, кажется, Уайт-бридж придерживается старой этики. И это хорошо. Или плохо… – он слегка поклонился ей, чуть насмешливо, но уходить с дороги явно не собирался. Не желая сталкивать его с тропы или обходить, она оставалась на месте. И пока Гвеннан раздумывала, не обойти ли всё-таки незнакомца по снегу, он протянул руку к её голове.

Она инстинктивно увернулась и тут же вспыхнула, увидев у него меж пальцами листок. Несмотря на свои слова о холоде, незнакомец, казалось, сам его не испытывал вовсе: не только голова его была не покрыта, но и руки обнажены, без перчаток. Короткое пальто расстёгнуто. Он снова рассмеялся.

– Чего вы так испугались, Гвеннан Даггерт? – он чуть приблизился. К своему немалому стыду, девушка торопливо отступила. Но на лице его играла одна лишь добродушная улыбка, когда он протянул ей лист, держа его за тонкий стебелёк.

– Уверяю вас, – продолжал он, – я не ем маленьких девочек, даже когда они приходят без приглашения. Маленьких девочек с листочками на голове, будто они дриады или нимфы…

В словах его продолжала звучать насмешка, на которую она не знала чем ответить. Что же заставляет сё молча застывать, почему она чувствует себя так неловко? Снова гнев согрел её.

– Я и не предполагала, что вы это делаете, – девушка вложила в свой ответ всю ледяную решимость, которую усвоила у мисс Нессы. – Я хорошо понимаю, что пришла сюда без разрешения. Примите мои извинения, мистер Лайл. Уверяю вас, этого больше не повторится!

«Не повторится», – сказала она себе. Но как ей удержаться вдали от притягивающих её камней, от загадки, которая не отпускает её? Ей ужасно хотелось оглянуться через плечо на средний камень, но она чувствовала, что каким-то образом это отдаст её во власть незнакомца.

Он уронил лист. Снова его рука взметнулась, на этот раз он схватил сё за руку, задержал. Она решила, что не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. Но гордость не позволила ей сделать это. Его тонкие губы не переставали улыбаться. Но в глубине глаз что-то противоречило этой лёгкой усмешке. Гвеннан не хотела знать, что скрывается за этой улыбкой, хотела только освободиться. Но она не будет пытаться вырваться.

Однако внезапно голос его изменился. Стал глубже, резче. Он как будто пытался что-то приказать.

– А что вы здесь делаете? Она… – он провёл кончиком языка по верхней губе. – Что ей от вас нужно? – в его словах отчётливо прозвучало презрение. Он нависал над нею, как будто вырос у девушки на глазах, стал больше и сильнее чем человек, которого она видела сначала. Но нет, она не должна давать разыграться своему воображению!

– Не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, – Гвеннан попыталась вернуть самообладание.

– Если «она» – это леди Лайл…

– Леди! – прервал Гвеннан незнакомец, и ей показалось, что кожа его потемнела от прихлынувшей крови. – Леди! – он произнёс это слово одновременно и как эпитет, и как возражение.

– Ну, миссис Лайл, – поправилась она. – В городе всегда пользуются уважительным словом «леди» – это традиция относительно вашей семьи. Дань тому впечатлению, которое она производит на людей, как мне кажется. Во всяком случае, я не понимаю вас. Я её совсем не знаю. Мы говорили, да и то кратко, только о книгах, и впервые разговаривали только в прошлый четверг. Она только недавно начала бывать в библиотеке.

– А что касается моего пребывания здесь, – Гвеннан наконец решилась рывком освободить руку и сделала два шага в сторону, – то оно не имеет отношения к вашей семье. Я часто гуляю по утрам, особенно в это время года. И мне нравится лес…

Его требовательный взгляд переместился на насыпь. Он как будто вслух заявил, что ведь застал её не в лесу, а на месте, которое по каким-то причинам нельзя посещать. В этот момент Гвеннан скорее выдержала бы любую насмешку или даже гнев, чем сказала, что на самом деле привело её сюда. Это останется её тайной, загадкой, которую она так и не сможет никогда разрешить, потому что отныне высокие камни – запретная территория.

– А теперь, всего хорошего, мистер Лайл, – она резко повернулась и пошла вниз по тропе, не оглядываясь. Шла и слышала только шум травы под своими ногами. Возможно, слишком громкий, заглушающий звуки его шагов, если он пошёл за ней. Она НЕ побежит. Она НЕ…

– Тор!

Это был не его голос. Оклик пришёл откуда-то издалека.

Изрядно удивлённая, Гвеннан оглянулась. Незнакомец шёл за ней, как она и опасалась. Но этот оклик его остановил, и он полуобернулся к насыпи. Из рощи, окружавшей дом Лайлов, так что виднелась только его крыша, выходила высокая фигура в плаще с капюшоном. Но Гвеннан не нужно было видеть лица, скрытого складками ткани, чтобы узнать, что это леди Лайл.

Её бросило в пот от смущения. Вид молодого Лайла привёл её в смятение, но встретить саму леди Лайл – это ещё хуже. Быть застигнутой, как шпионка! Гвеннан откровенно побежала, задержавшись только перед стеной, через которую нужно было перелезть, чтобы выйти на дорогу. По другую строну преграды она остановилась и заставила себя подождать, пока сердце перестанет отчаянно биться, затем протёрла перчатками лицо, удивляясь, почему она вся дрожит. Встреча имела для неё какое-то серьёзное значение, которого она пока не могла понять. Она дважды сглотнула и пошла к городу ровным, но быстрым шагом, стараясь сосредоточиться на предстоящих делах и забыть то, что осталось за стеной.

Всё утро Гвеннан пыталась думать только о своих обычных делах, но всё время отвлекалась. Ей пришлось силой удерживать себя у полки с материалами, которыми она занималась сама. Перед глазами продолжали стоять эти линии на камне. Это гораздо важнее, чем встревожившая её встреча с мистером Лайлом. Интересно, собирается ли он остаться в доме Лайлов? И если так, то предоставится ли ей хоть какая-то возможность закончить обследование камней? Переход от надежды к разочарованию был таким резким, что она почувствовала себя совсем несчастной. Её вытягивают из уютного маленького убежища, в котором она чувствовала себя в безопасности. Ей приходится погружаться в странное и неведомое, чего она всегда сторонилась. Разве только это неведомое не заключено в печатной странице, которую всегда можно перевернуть, если не хочешь больше отвечать на утомительные и мучительные вопросы.

Гвеннан сидела за своим столом и снова и снова чертила эти линии, не в силах понять, запомнила ли она их подсознательно утром или у неё просто разыгралось воображение. Она решительно смяла листок и бросила его в корзину для бумаг, а потом начала подбирать книги для урока, который был запланирован у неё во второй полови не дня.

Но память осталась. Гвеннан даже чувствовала легкое покалывание на коже, беспокойство, как будто перед ней стоял какой-то ужасный выбор. Но она строго сказала себе, что это самообман и со временем она это докажет.