Текст книги "Зеркало Мерлина"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

7

Утер Пендрагон стал Высоким Королем, и в Британии держался мир. Мирддин стоял в Месте Солнца. Хотя королевский камень лежал на месте, Мирддин знал, что свою задачу еще не выполнил. Потому что Утер, как и его предшественник Амброзиус, был не тем королем, которого он искал.

Лугейд оказался прав. Утер был доблестным воином, но имел и свои недостатки. Скорый на гнев, он не умел контролировать себя так, как это делал Амброзиус. Красивый, горячий, он легко следовал своим желаниям. И вот однажды он приехал к Мирддину, в Место Солнца.

Он отослал сопровождающих и теперь удивленно разглядывал юношу.

– Тебя называют Мирддином? – спросил он резко, будто не веря себе.

– Да.

– Но ты совсем молод. Как можешь ты быть пророком и двигать скалы своей волей и ударами меча? Кто ты на самом деле?

– Мне говорили, что я сын нелюди, – ответил Мирддин. – Что касается моих способностей, то они даны мне с определенными целями. И первая из них

– чтобы королевский камень вернулся на свое место ради блага этой земли.

Утер уперся руками в бока; подбородок его был вздернут, как будто он собирался бросить вызов.

– Кто ты такой, чтобы решать, в чем благо Британии? Ты даже не окровавил меч у нее на службе, если только правдивы слухи о тебе – Он кивком указал на меч, в ножнах из коры, на поясе Мирддина.

– Меч не мой, господин. Я лишь временный его хранитель. И мои способности не для войны.

– Я слышал, что ты пророк. Если это правда, скажи, победит ли Пендрагон.

– Победит. Но белый дракон будет возвращаться снова и снова. Господин король, собери эти земли в единое королевство, если хочешь править по-настоящему.

Утер кивнул.

– Для этого не нужны пророчества, парень. Каждый знает, что это должно быть сделано. Скажи мне что-нибудь, чего я не могу предвидеть сам. Тогда я возьму тебя под свою защиту, дам почетное место в своей свите…

Мирддин покачал головой.

– Господин король, двор и почет, которые ты предлагаешь, не для меня. Твой брат однажды предложил мне вступить в его войско но как пророку мне не нашлось места среди его подданных. Если будешь опираться на мои слова, твои люди будут недовольны. Мне лучше быть подальше от твоего двора. Но ты просишь о пророчестве, вот оно.

У тебя родится наследник, но рождение его будет тайным. Это будет повелитель, какого наша земля не знала со времен императора Максима. Имя его будут помнить многие столетия. И если он выполнит то, к чему призван, эта земля будет благословенна превыше всех стран в мире.

– У многих есть сыновья, – ответил Утер. – Кто сменит меня, сейчас не в этом дело. Да я и не узнаю, прав ты или солгал. Если хочешь показать мне свое волшебство, скажи еще что-нибудь, колдун.

– Господин король, ты ожидаешь, что я вызову гром с ясного неба или превращу твою свиту в свору собак? Я имею дело не с тем, что ты называешь колдовством, а с древней мудростью. Могу сказать тебе: до конца следующего года я тебе понадоблюсь Когда настанет этот момент, пусть твой вестник едет к месту, где стоял дом клана Найрена, и разожжет среди развалин костер. Я отвечу на твой вызов.

Утер рассмеялся.

– Парень, не знаю, зачем ты можешь мне понадобиться. Мне кажется, силы твои незначительны, ты можешь лишь создавать иллюзии и заставлять людей видеть то, чего нет. Ты прав: мои люди не верят тебе, и тебе лучше быть подальше. Не знаю, каким ты станешь, когда повзрослеешь, но не думаю, чтобы мы могли иметь дело друг с другом.

Он запахнул плащ и ушел. Мирддин смотрел, как он уходит, и внезапно увидел мгновенное изменение. Высокий человек в алом плаще, с великолепным вооружением, вдруг оказался согбенным и сморщенным, лицо его посинело, сильные мускулистые ноги превратились в тощие кости, смерть смотрела через его глаза. И Мирддин понял, что не смерть в битве ожидает Утера, а предательство и медленный упадок. Он хотел предупредить короля, но знал, что слова его окажутся бесполезными.

Он вздохнул, думая о своем опасном и часто бесполезном даре. Лучше бы его не было. Он видит в лице человека его смерть и не может сказать ему об этом. Но Мирддин не отвернулся от королевского камня, он положил руку на его поверхность, еще раз подивившись, какая сила удерживает его здесь, заставляет выполнять поручение небесного народа. Зеркало объяснило, что камень – это маяк но как он действует, Мирддин не знал. Он чувствовал только в нем огромную скрытую энергию, как и в других камнях этого места.

В хижине его ждал Лугейд. Друид уже собрал немногочисленные пожитки Мирддина, привел и оседлал пони.

– Ты должен уехать.

Эта неожиданность поразила мальчика.

– Почему?

– Ищущие добрались до этого места. Ты сделал то, чему противились Темные, теперь они захотят убить тебя, чтобы ты не мог еще чем-нибудь повредить им. Прошлой ночью в кругу танцевали Теневые Танцоры. Но ни у одного из них не нашлось достаточно сил, чтобы соорудить себе тело. Однако я думаю, что если ты задержишься здесь, они вернутся. И с каждым возвращением они будут становиться все сильнее, пока не станут серьезной угрозой для мозга и тела.

– Я не расспрашивал тебя об источниках твоей силы. Да ты и не должен мне рассказывать. Но предупреждаю тебя, Мирддин: возвращайся к этому месту и возобновляй свои силы. Те, кто учил тебя, должны и смогут, я надеюсь, защитить тебя от Темных.

– Идем со мной! – порывисто сказал Мирддин.

Друид покачал головой.

– Каждому свое. Твои знания должен использовать только ты: ты для этого рожден. Нет, я останусь здесь.

– А Теневые Танцоры? – Мирддин взглянул на ряды стоящих камней. При свете солнца от каждого из них тянулась тень, но в ней не чувствовалось угрозы. Мирддин знал, что Лугейд говорит о тех призраках, которыми хотела его запугать Нимье в ночь их встречи.

– Я для них не интересен, они посланы за другой добычей.

Мирддин подумал об одиночестве в пещере. Ближайшим его соседом будет разрушенный дом клана.

– Ты интересен для меня, – сказал он. – Мне трудно будет жить в горах с дикими зверями.

– В тебе говорит страх, – строго ответил Лугейд. – Каждый человек идет своей дорогой в жизни; лишь изредка он может встретить другого. Ты должен привыкнуть к своему одиночеству в этом мире.

И Мирддин уехал от Места Солнца оставив позади недавно привязанный камень и зная, что его ждет впереди одиночество – судьба тех, кто владеет Древней Силой. Пустынными тропами вернулся он на горный склон где была ведущая в пещеру расщелина.

На этот раз ему было гораздо труднее протиснуться в щель: он сильно вырос. Наконец он пробрался во внутреннее помещение, где по-прежнему гудели и щелкали установки. Устав физически и духовно, он сел перед зеркалом.

– Ты вернулся, – заметил голос, такой же монотонный, как всегда. – И маяк теперь на месте. До сих пор ты выполнял то, для чего родился.

Мирддин не знал, откуда зеркалу известно о его успехе. Может, оно читает его мысли? Это предположение ему не понравилось. Неужели он лишь слуга чужаков, раб, которому не позволены собственные желания или действия? Тогда злополучно его рождение: человек не должен рождаться для судьбы, которую не может изменить.

– Дело сделано, – ответил он без выражения.

– Отдыхай и жди, – послышалось в ответ И Мирддину вновь показалось, что он освободился от какого-то принуждения, которого раньше и не сознавал. Он замигал и потянулся, как будто проснувшись от долгого сна. Потом вышел из пещеры, глубоко дыша горным воздухом.

Он не вернулся в разрушенный дом клана. Напротив, в горах он построил себе хижину из камня и ветвей. Приближалась середина лета, и Мирддин принялся готовить запасы на зиму. Он собрал травы и корни. Однажды он разыскал одичавшую корову, убил ее и прокоптил мясо.

Когда вороны слетелись на шкуру, которую он забросил за куст, дикая кошка с котятами явилась оспаривать у них добычу. Вороны испускали боевые крики. Мирддин дождался, пока шкура не было очищена от мяса. Потом он выскреб и обработал ее, как мог. Впоследствии внутренности всех животных, которых ему удавалось убить, он оставлял для своих крылатых и пушистых соседей.

Это была трудная жизнь, лишенная даже тех скромных удобств, какие давал дом клана. Мирддин похудел, вырос, кода его потемнела на солнце. Наступил день, когда он хорошо заточенным ножом впервые выбрил подбородок и одновременно подрезал сильно отросшие волосы.

Одежда стала ему мала, и он сшил новую из грубо обработанной шкуры. Самые толстые части шкуры пошли на изготовление обуви.

Короткое лето приближалось к концу. Нужно было готовиться к холодам. Каждое утро Мирддин поднимался на камень, откуда видны были развалины дома клана. Он находился слишком далеко, чтобы видеть подробности, но каждый раз он убеждался, что сигнала Утера еще нет.

Почти неохотно навещал он зеркало но голос редко заговаривал с ним; большинство его вопросов оставались без ответа. За работой он напевал, вспоминал узнанное и разговаривал вслух, чтобы не забыть человеческую речь.

Однажды он нашел запутавшегося в кустах ворона. Птица в ужасе кричала. Освободив ее и не обращая внимания на удары клюва, Мирддин увидел, что у нее сломана лапа, и начал лечить ее.

Когда лапа зажила, ворон не захотел улетать. Он часто сидел на бревне, которое Мирддин прикатил к хижине и использовал как рабочий стол. Здесь он плел ивовые корзины, в которых хранил зерно дикой ржи.

Мирддин назвал птицу Вран и удивился, когда ворон принял предложенную ему пищу и ответил на резкие крики, которыми Мирддин подражал птице. Утром, когда Мирддин выходил из хижины Вран подлетал к нему садился на плечо и негромко кричал как будто рассказывал что-то на незнакомом языке.

Зима была суровой, и в дни самых сильных бурь Мирддин уходил в пещеру с зеркалом. Щель ему пришлось расширить, иначе он не прошел бы. Вран исчез, очевидно, отыскал себе убежище, и Мирддину не хватало его общества.

Он не приближался к зеркалу, чувствуя, что сейчас не время использовать механизмы со звезд. На многих из них огоньки уже не загорались. Мирддин со страхом иногда думал, что зеркало по-своему стареет и сила его ослабевает.

Трудно было следить за временем. Мирддин пытался вести каменный календарь, как когда-то возле хижины Лугейда; но буря разбросала камни а Мирддин не помнил их точного количества и отказался от попытки вести счет дням. Иногда целыми днями он ничего не ел и проводил долгие часы в необычной летаргии.

По крайней мере никто не тревожил его в горах. Со времени своего возвращения он не видел ни одного человека. И особые чувства не предупреждали его о присутствии других, как при встрече с Нимье.

Он гадал, куда она делась и что делает. Иногда ему начинало казаться, что нужно выследить ее, как она выследила его. Но когда он спросил об этом зеркало, последовал быстрый и решительный ответ:

– Не приближайся к тем, кто служит другим они приведут тебя к битве, а время ее еще не настало.

Мирддин уже хотел отойти, когда снова послышался голос:

– Наступает время выполнения второй задачи. Слушай. Должен родиться ребенок, как родился ты, нашей крови, беспорочный. Но все люди должны верить, что зачал его Высокий Король. Когда Утер попросит твоей помощи в этом деле, используй данные тебе силы. Пусть король поверит, что лежал с избранной им женщиной и наслаждался ночью ее любовью. Пусть женщина верит, что принимала своего мужа. Но в ее комнате ты должен открыть окно и оставить ее одну.

Когда родится ребенок, ты должен взять его, сказав королю, что ребенок в опасности: многие не хотят, чтобы у короля был законный наследник. Ты отвезешь ребенка на север, к лорду Эктору, который воспитает его как приемыша. Пусть лорд Эктор считает, что ты усыновил ребенка. Он принадлежит к древней расе, и ты покажешь ему опознавательный знак. В его жилах течет наша кровь, хотя и ослабленная временем, а подобное ищет подобное.

Будь готов выполнить это, когда появится королевский посланец. В этом ребенке надежда твоей земли, а также и наша надежда. Лишь когда воцарится король нашей крови, наступит мир и мы сможем вернуться.

– Когда это произойдет? – осмелился спросить Мирддин.

– С приходом весны. Учись ежедневно создавать иллюзии, пока не сможешь пользоваться ими так же легко, как опытный воин владеет мечом. Лишь при помощи этого оружия сможешь ты выполнить задачу.

Так Мирддин очнулся от сонной бездеятельности, когда незаметно проходили дни, не отличаясь друг от друга. Он проверял свои силы, как борец разминает мышцы перед схваткой.

Он создавал свои иллюзии на ближайшем холме, добиваясь максимального жизненного правдоподобия Однажды он воздвиг у входа в пещеру темный зловещий лес. На другой день уничтожил лес и заменил его прекрасным лугом, на котором под легким ветерком покачивались летние цветы. Затем он начал создавать людей. К нему шел Найрен, плащ его раздувало ветром бронзовая цепь свисала поверх кожаного камзола, ярко сияя. Подходя, он улыбнулся и поднял руку в дружеском приветствии.

Труднее всего было преодолеть стремление удержать эти иллюзии, не пытаться превратить их в живых людей. Мирддин уставал больше, чем когда поднимал Королевский камень. Но чем больше он упражнялся, тем реальнее и правдоподобнее становились его иллюзии. Но он не был уверен, что для других они будут такими же жизненными, как для него.

Тогда он использовал Врана, который вернулся с наступлением зимы. Мирддин создал иллюзию освежеванной овцы, и ворон с резким криком попытался рвать ее мясо. Но когда овца вдруг превратилась в куст, он испуганно отлетел.

Так ежедневно Мирддин упражнялся в создании иллюзий, пока однажды утром, возвратившись на свой наблюдательный пункт, не увидел столб дыма над разрушенным домом клана. Захватив лишь меч в кожаных ножнах, он быстро пошел по еле заметной тропе, по которой ему совсем не хотелось ходить, и сквозь брешь в стене увидел стоящих у костра людей. Одного из них он узнал. Это был Кредок, дружинник Утера. То, что именно он был послан за Мирддином, свидетельствовало, что желание короля велико. И Мирддин понял, что наступило время, о котором его предупреждал голос.

Он знал, что для этих людей, в их богатых нарядах и украшениях, он кажется нищим, диким бродягой или каким-то существом из горских легенд. Но шел он гордо, зная, что лишь он может выполнить желание короля, даже если понадобится для этого прибегнуть к обману.

– Ты Мирддин? – в голосе Кредока слышалось явное отвращение.

– Да. И Высокому Королю нужна моя служба, – спокойно ответил Мирддин.

– Жизнь в горах, мой господин, нелегка.

– Оно и видно! – Кредок не насмехался открыто, но глаза выдавали его. Впрочем, Мирддину было все равно.

Но при въезде в город короля ему дали новую одежду. Годы войн, саксонские рейды увеличили число руин в этом некогда богатом городе. Но некоторые здания восстановили и аккуратно оштукатурили. А внутри даже создавалось впечатление великолепия, так как роскошные занавеси скрывали повреждения.

Мирддина отвели во внутреннее помещение. На сбитой кровати сидел Утер. Он как будто только что проснулся, хотя утро давно наступило.

– Здравствуй, пророк – Утер напился из серебряной чаши и передал ее ждущему юноше, знаком приказав снова наполнить ее заморским вином. – Ты говорил правду в день нашей последней встречи. Мне действительно нужна твоя помощь. И если ты послужишь мне можешь сам назначить награду. Убирайтесь все отсюда! – сказал он, обращаясь к собравшимся. – Я буду говорить с пророком по секрету.

– Господин король, он опасный колдун, – возразил Кредок.

– Неважно. Пока его колдовство приносило пользу этой земле. Не очень значительную, конечно, но по крайней мере оно никому не повредило. А теперь оставьте меня.

Приближенные повиновались с видимой неохотой. Король ждал, пока они выйдут, потом заговорил чуть слышно, так, чтобы голос его не долетал до стен.

– Мирддин, ты имеешь дело с иллюзиями как сказал моему брату. Ты говоришь: люди видят то, что хотят видеть. Женщины тоже подчинены этому?

– Да, господин король.

Утер энергично кивнул. Он отпивал небольшими глотками вино.

– Тогда я хочу, чтобы ты сотворил иллюзию для меня, пророк. Недавно я короновался здесь перед войском и своими приверженцами. Не последний из них – лорд Голорис из Корнуэлла. Он пожилой человек, достаточно крепкий, чтобы отвечать на призыв боевого рога, но недостаточно, чтобы удовлетворить молодую жену. А его жена леди Игрена годится ему по возрасту в дочери. Эта леди – прекраснее я никогда не видел! Хотя обладал многими женщинами, и все они приходили ко мне добровольно. Когда я попытался заговорить с ней, она не ответила, а рассказала своему мужу. И он очень невежливо не попрощавшись, уехал от двора, причинив мне позор! – Лицо Утера вспыхнуло, и он говорил с гневно сжатыми губами.

– Ни один человек не может так стыдить короля, чтобы остальные болтали об этом украдкой. Я уже послал отряд в Корнуэлл, чтобы это стало ясно герцогу Голорису. Но его леди – о, это другое дело! Я буду держать ее в своих объятиях, и она узнает, как может любить король. Герцога выманили из крепости, но леди там в безопасности, как он считает. Скажи, пророк, смогу я проникнуть в ее будуар, или она попадет ко мне в спальню?

– Ты говорил об иллюзиях, господин король. Можно создать иллюзию, настолько сильную – по крайней мере на одну ночь – что леди будет считать, что к ней вернулся муж. Но это будет лишь внешность герцога…

Утер громко расхохотался Мирддин видел, что король уже изрядно опьянел.

– Прекрасная шутка, пророк! Она доставит мне удовольствие. Ты клянешься, что это можно сделать?

– На короткое время, господин король. И нужно быть близко к крепости герцога.

– Неважно! – Утер махнул рукой. – В моих конюшнях лучшие кони. Если понадобится, мы загоним их насмерть.

Все было сделано по приказу короля. Мирддин обнаружил, что цепляется за седло большой лошади и едет сквозь тьму ехали всю ночь при свете луны. Мирддин не рассуждал, добрый или злой поступок он готовит; его интересовали лишь последствия. Будет рожден еще один сын неба, подобный ему, полуизгнанник в этом мире. Мирддин чувствовал радость, потому что познал горечь одиночества.

Когда родится ребенок и будет отвезен к Эктору, он сам освободится. Мирддин так яростно жаждал этой свободы, как раб стремится избавиться от цепей.

Через три дня они подъехали к крепости у моря и укрылись в роще. Мирддин один пошел вперед, чтобы взглянуть на крепость, в которую хотел проникнуть Утер, и начал готовиться к созданию величайшей иллюзии.

8

Ночь была необычно холодной для кануна Бельтейна. С моря дул резкий ветер. Даже сквозь толстые стены крепости Мирддин слышал удары волн. Сам он мучился от насморка и не чувствовал уверенности в своих силах.

Утер и его люди спали в укрытии. Было легко подмешать порошка сонной травы в единственную бутыль с вересковым медом: резкий вкус напитка отбил привкус зелья. И со всем искусством, которое дало ему зеркало, Мирддин поместил в мозг Утера иллюзию.

И вот он идет по переходам крепости. Дважды пришлось ему прибегать к искажающим полям, чтобы остаться невидимым. Напряжение начинало сказываться на нем. В комнате впереди… Он остановился перед занавесом, закрывавшим вход и снова начал создавать иллюзию.

Когда все было сделано, он перевел дыхание и двинулся вперед. Храбро отдернув занавес, он вошел. Если он действовал верно женщина внутри увидит лишь своего неожиданно вернувшегося мужа.

В руке Мирддин держал небольшой сверток с сонным порошком. Когда он даст ей под каким-то предлогом порошка, его задача будет выполнена.

Лампа старинного римского образца горела у кровати, сделанной в виде богато украшенного деревянного ящика со снимающейся крышкой. Но на кровати никого не было. Женщина стояла у окна, глядя на штормовое море. На ее стройные плечи, чуть скрывая наготу, был наброшен плащ. Услыхав шаги, она быстро оглянулась.

Испуганное выражение сразу исчезло. Она неуверенно улыбнулась, как будто не зная, в каком настроении находится вошедший.

– Милорд! Но… как ты пришел сюда?

Мирддин облегченно вздохнул. Иллюзия выдержала. Женщина видела герцога Голориса.

– Где мне еще быть? – спросил он. – Прекрасная леди, эта ночь не для войны.

Она отошла от окна, опустив край плаща. Теперь он хорошо видел, что она создана для радостей любви, хотя сам смотрел на нее без тени смущения, какое ощущал при виде соблазнительного тела Нимье. Герцогиня Игрена была действительно прекрасна, но красотой римской богини. Она смотрела на него, чуть улыбаясь, и он догадался, что во многом она правила старым лордом так же безраздельно, как Утер Британский.

Кончай эту игру, умоляло что-то внутри Мирддина. В этой комнате, пахнущей женщиной и жизнью, совершенно незнакомой ему, он бы так же неуверен, как олень, почуявший западню. Рука его двинулась к столику, на котором стояла высокая стеклянная бутылка, привезенная из моря, и два прекрасных кубка.

– Ночь холодна, – сказал он. – Я хочу согреться вином.

Игрена негромко рассмеялась.

– Есть другие способы согреться, лорд. – Она стыдливо указала на кровать.

Он заставил себя тоже рассмеяться.

– Прекрасно, но вначале налей мне, пожалуйста, вина. А потом мы попробуем твой способ, чтобы определить, какой лучше.

Она надула губы, но ждала, пока он не налил вина в кубки, потом послушно взяла один из них. Он сделал вид, что пьет, а она опустошила кубок в несколько глотков.

– Милорд, ты необычно сдержан. – Она подошла ближе, и Мирддин ощутил аромат ее тела. Не обращая внимания на свою наготу, она подняла руки и расстегнула плащ. – Лорд, ты сегодня сам не свой…

Мирддин хотел отшатнуться, уйти от ее рук. Усилием воли он сдержался. Поставив кубок, он взял ее за руки и сжал их, взглянув ей в глаза.

Лицо ее потеряло игривое выражение, разгладилось, как будто она больше его не видит.

Мирддин мягко отвел ее к кровати. Глаза ее по-прежнему были неподвижны. Ложась на подушки, она не шевельнулась, когда Мирддин отошел.

Окно полуоткрыто. Занавес и ставни откинуты. Мирддин удостоверился, что такими они и останутся. Женщина в постели сонно бормотала, и слова ее предназначались не ему, а видению, которое он поместил ей в мозг.

Снаружи послышалось негромкое гудение. Мирддин быстро вышел из комнаты. Стражники его не видели.

Добравшись до своего наблюдательного пункта – холма перед крепостью Голориса, Мирддин обернулся. Ярко светила луна. В отдалении виднелись костры: там простой народ праздновал Бельтейн. Он хорошо выбрал ночь: в крепости оставалось лишь немного постоянных обитателей.

Окно, выходящее в сторону моря, он не мог видеть. Да и не его дело, что там происходит. Теперь нужно сохранить иллюзию Утера. Ощущая тяжелую усталость, Мирддин добрался до скрытого лагеря и долгие часы сидел рядом со спящими.

На рассвете Утер зашевелился. Глаза его открылись, но он не узнавал окружающих Протянув руки, он пытался кого-то удержать.

Мирддин быстро вскочил. Кончиком пальца коснулся головы короля, над и между глазами. И отдал мысленный приказ:

– Проснись!

Утер замигал, осмотрелся в сером свете. Зевнул и увидел Мирддина. Лицо его нахмурилось.

– Итак, колдун, твое волшебство как будто подействовало. – Голос его звучал хмуро. – Ты выполнил обещание. – Ни торжества, ни удовлетворения не было в его тоне. И взгляд его избегал взгляда Мирддина.

И Мирддин понял, что, удовлетворив, как он верил, свою страсть, Утер стыдился теперь своего поступка. И ему не хотелось видеть человека, которого он стыдился.

– Если ты доволен и я выполнил твой приказ, господин король, позволь мне удалиться. Мне не нравится жизнь при дворе, – устало сказал Мирддин. ОН ожидал, что Утер отвернется от него, но не так внезапно. А ему не хотелось полностью утратить расположение короля, потому что дело его еще не завершено и для завершения нужно сохранить связь с королем.

– Хорошо. – Утер совершенно отвернулся. Он даже не взглянул на Мирддина, а смотрел на спящих. – Уезжай, когда и куда хочешь.

Мирддин с достоинством принял приказ, даже не поклонившись, и пошел к пасущимся лошадям. Взяв свою лошадь – он решил, что Утер отдает ему ее для возвращения, – он, не оглянувшись на короля, двинулся в путь НО не успел он добраться до вершины небольшого холма, как услышал топот копыт и увидел человека, скачущего на покрытой пеной лошади.

– Король? – крикнул он Мирддину. – Где Утер?

То, что кто-то знает об этом тайном походе, удивило Мирддина. Но всадник был так уверен, что Утер где-то по соседству, что было очевидно: у него какое-то срочное сообщение, ради которого можно нарушить тайну.

– Зачем тебе король? – спросил Мирддин. Любое изменение было существенно и для его планов. – Саксы протрубили в боевой рог?

Человек покачал головой.

– Герцог Голорис… убит в схватке вчера. Король должен узнать…

Мирддин показал, откуда он пришел.

– Там ты найдешь короля…

Всадник ускакал раньше, чем он закончил. Пуская свою лошадь рысью, Мирддин обдумывал значение услышанного. Герцогиня Игрена скоро узнает, что в те часы, когда она принимала своего мужа, он был мертв. А Утеру легко будет овладеть теперь женщиной, которую он считает самой желанной. Как скажется их брак на жизни, которую – Мирддин был уверен в этом – Игрена носит теперь в своем теле?

Будет ли король, опираясь на воспоминания, считать ребенка своим? И что произойдет, когда Утер будет обсуждать его происхождение с герцогиней? Мирддин ясно почувствовал отвращение короля к самому себе в тех нескольких словах, которыми они обменялись. Каков будет результат этого стыда?

Пройдет больше полугода, прежде чем он об этом узнает. Его собственная задача ему ясна: ребенок, зачатый этой ночью, должен быть скрыт, спрятан на севере, в доме человека, в жилах которого древняя кровь. Он узнает Мирддина по условным словам. Почему бы не убедиться в этом немедленно? И Мирддин повернул лошадь не к пещере, а на север.

Несколько недель спустя он знал, что Эктор – лорд небольшой территории, расположенной среди гор и ущелий. Соседи его уважали, но обращались к нему только в случаях необходимой совместной защиты. Его люди были известны тем, что крайне неохотно принимали незнакомцев. Эктор женился на своей двоюродной сестре: много поколений браки не выходили за пределы их семьи, а он был молодой человек.

Мирддин собирал эти сведения по частям у бродячих торговцев Теперь, когда угроза саксонских набегов ослабла, торговцы снова появились на дорогах. Разговаривал Мирддин с кузнецом, который зиму проработал в крепости Эктора, а сейчас торопился к больной матери, с бардом, который путешествовал в поисках новых мест и людей. То, что он услышал, ему понравилось.

Судя по всему, Эктор умный человек и опытный воин. Ему удалось уберечь свои земли от набегов пиктов с севера. Жена его принадлежала к заморской вере, которую теперь называли христианством; она приютила старого жреца этой веры, известного целителя. Хотя Эктор ревниво берег свою территорию, он без крайней необходимости не обнажал меч, и его подданные процветали, насколько это возможно в беспокойные времена.

Когда Мирддин наконец подъехал к узкой тропе, ведущей в земли Эктора, он обнаружил, что тропа охраняется. Охранники, не профессиональные солдаты, попросили его задержаться в лагере, а один из них с сообщением поскакал к дому клана. Мирддин начертил на клочке кожи спираль – знак древних дней – и сказал, что хочет тайно побеседовать с их лордом.

Он ждал почти до заката. Наконец всадник вернулся и сказал, что Мирддин может идти, а он сам будет его проводником. Лорд ожидал его в центральном дворе дома клана. Мирддину на мгновение показалось, что он вернулся домой и тяжелые годы одиночества позади.

Так же некогда стоял Найрен с обнаженной головой, с приветливым лицом, ожидая гостя. Слуга увел усталую лошадь. Эктор крепко пожал Мирддину руку. Увидев, что они одни, Мирддин шепотом произнес условные слова.

У Эктора такие же черные волосы, как у него самого. Треугольное лицо с заостренным подбородком, четко очерченные губы, узкий горбатый нос. Мирддин как будто видел свое лицо, только немного старше и с небольшими различиями. Они вполне могли быть близкими родственниками.

– Добро пожаловать, брат, – ответил Эктор, не удивившись словам Мирддина, таким древним, что значение их забылось. – Дом родича открыт для тебя.

В этой части план Мирддина осуществился легко. Хотя ни лорд Эктор, ни его жена не имели никаких контактов с небесным народом, традиция таких связей прочно жила в истории их клана. Они без расспросов приняли слова Мирддина. Хотя он не объяснил обстоятельства появления ребенка, для которого ищет убежища, они с готовностью согласились помочь ему. Тринихид, хотя она искренне следовала новой вере, проповедуемой Натом – мягким пожилым человеком, который старался лечить тела так же, как облегчать души своим учением, – все же принадлежала клану. Когда Мирддин говорил о том, как важно сохранить ребенка в безопасности, она согласно кивнула.

Двигалась она медленно, осторожно неся свой большой живот, в котором находился долгожданный наследник Эктора. Положив руки на живот, она слушала Мирддина, кивая головой.

Ее спокойное счастье заставило Мирддина почувствовать неловкость, и он держался в стороне от верхнего этажа дома клана, где постоянно находилась Тринихид. Ни одна из женщин, которых он видел при дворе короля, не привлекали Мирддина. Лишь однажды желание шевельнулось в его теле: когда он видел Нимье в ночи, бросившую ему вызов, призвавшую быть мужчиной.

Счастье Тринихид и забота, которой окружил его лорд, были чем-то новым для Мирддина. Поскольку в них обоих чувствовалось древнее наследие, они казались ему ближе чем все другие люди в клане его деда. В их близости было тепло, подобное теплу очага в зимний день, но ему в таком тепле было отказано.

Мирддин чувствовал беспокойство, и в то же время что-то привязывало его к этому месту. Он не мог решиться уехать и жить одиноко в пещере. Он ходил с Эктором на поля, помогал считать скот, делал все, что делает лорд небольшого поместья. Он утомлял себя, чтобы спать без сновидений.

С возвращением кузнеца появились новости. Мирддин внимательно слушал. Король женился на герцогине Игрене. Но не жил с ней. Она жила среди святых женщин новой веры потому что носила ребенка своего первого мужа. Пока она не родит, король не требовал ее к себе.

Итак, герцогиня поверила в иллюзию, думал Мирддин. А Утер ничего не делал, чтобы разуверить ее. Для целей Мирддина так даже лучше, потому что Утер не захочет держать ребенка при дворе. Воспитание в других семьях было широко распространено в высшем обществе. Даже король отсылал своих сыновей, не только чтобы избавить их от искушений, которым они легче поддались бы в его доме, но и для того, чтобы сберечь их жизнь. Всегда найдется завистливый претендент, который решит, что убийство расчищает ему дорогу к трону.