Текст книги "Эльфийское отродье"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Кеман рассмеялся.

– Ты не забывай, что все эти истории рассказывала тебе Мире! Нам, драконам, летать действительно легко и приятно. И к тому же ей было вовсе ни к чему портить романтичный образ драконов такими неаппетитными подробностями.

Он поразмыслил, потом добавил:

– Могу сказать одно: на Каламадеа лететь легче, чем на мне. Мне приходится чаще махать крыльями, потому что я меньше. Тебе случалось наблюдать за птицами?

Рена кивнула.

– Ну, тогда ты, наверно, обращала внимание на то, как летают мелкие птахи: они как бы подпрыгивают в воздухе и часто-часто трепещут крылышками. А вот коршун, к примеру, – тот разок махнет крыльями и потом долго планирует, потому что крылья у него большие. Вот и между мной и Каламадеа разница та же. И вы полетите на Каламадеа, потому что вы менее опытные всадники.

Шана тем временем деловито проверяла каждый ремень сбруи. Здешние шорники работали всю ночь напролет, изготовляя эти сбруи, и Каламадеа их в целом одобрил. Во всяком случае, его сбруя сидела на нем куда лучше, чем то, что ему доводилось носить прежде.

– Ах да, вот еще что! – спохватилась Шана. – Рена, Лоррин! Видите эту подушку, вроде седла? Ни в коем случае не спускайте с нее ноги и не вздумайте надеть матерчатые штаны вместо кожаных! Драконья чешуя очень жесткая и шершавая. Оглянуться не успеете, как сотрете ноги до мяса!

Она заставила обоих провести ладонью по боку Кемана против чешуи. Они поморщились. Шана кивнула.

– Я потому и попросила шорников изготовить вторые сбруи и побольше запасных ремней. Если ремни перетрутся, мы сможем просто заменить их вместо того, чтобы возиться с починкой.

«А на меня одна из этих запасных сбруй не подойдет?» Кеман вскинул голову, изумленный не менее прочих.

Над головами у них скользнула тень, и мгновением позже на землю опустилась Дора. Ветер, поднявшийся от хлопанья крыльев, взметнул тучу пыли.

– Я вижу, на Каламадеа двойное седло, но Кеман куда меньше Старейшего, и я подумала – может, вам понадобится еще один дракон? – робко спросила Дора. Потом она обернулась к Кеману.

– Ты был прав, – сказала она. И сердце у Кемана радостно затрепетало.

– «И спасибо, что не.., что не воспользовался моими чувствами, чтобы убедить меня», – добавила она специально для него.

Каламадеа оправился от изумления первым.

– Кеман, – негромко, с достоинством произнес он, – не будешь ли ты так любезен представить нам твою.., подругу?

«Ах, вот где ты пропадал ночами, мошенник? – добавил он мысленно. – А мы-то думали, ты охотишься! Или ты и впрямь охотился – только добыл кое-что получше оленя?»

– Э-э.., это Дора, – неуклюже сказал Кеман. – Она из Логова, которое находится далеко на юге, там, где живут Железные кланы. Она наблюдала за этим кланом, как мы наблюдали за эльфийскими лордами. Она вообще не знала, что на свете есть еще драконы, кроме тех, что живут в ее Логове, пока не увидала мою тень.

– Ах, вот как? – только и сказал Каламадеа и обернулся к Доре, галантный до кончиков когтей. – Ну что ж, Дора, добро пожаловать. С твоей стороны очень любезно предложить нам помощь. Мы искренне благодарны.

Юная драконица потупилась, и ноздри у нее покраснели.

– Ну, а теперь, с вашего разрешения, я бы посоветовал надеть на Дору запасную сбрую и побыстрее отправляться в путь, – продолжал Каламадеа, оглянувшись через плечо на солнце. – Поговорить можно и на лету. Лоррин, поскольку ты летишь вместе с сестрой, а она среди нас единственная, кто не слышит мысленной речи, ты будешь пересказывать ей все, о чем мы будем говорить. По крайней мере, так будет куда веселее лететь.

И он хлопнул крыльями как бы в подтверждение.

– Летим скорее, друзья мои! – закончил он. – Эльфийские лорды точат когти на наши шеи! Пора, давно пора отправляться в путь!

Глава 10

Лоррин сидел в одной из забегаловок, по которым он шлялся с тех пор, как начал приводить в исполнение свою часть плана, и вертел в руках чашу с густым и приторным красным вином. Забегаловка находилась в Белых Воротах, торговом городе, которым управлял лорд Ордревель – или, точнее, вассалы лорда Ордревеля. Но это было неважно: все торговые города похожи друг на друга как две капли воды. И все забегаловки тоже.

Кому это и знать, как не Лоррину! Он ведь побывал во всех пяти торговых городах эльфийских земель и обошел большую часть тамошних трактиров.

На первый взгляд все эти почтенные заведения блистали роскошью. Но, если приглядеться, становилось понятно, что роскошь тут – исключительно напоказ. Подушки обтянуты кожей – но только сверху, где видно; атласные обои, но только на виду, а за шкафами и полками – голая стена. Бархатные портьеры при ближайшем рассмотрении оказывались дешевой подделкой.

Во всех забегаловках были темные комнаты на втором этаже, где рабыни предоставляли свои услуги всем желающим, – но в комнатах было так темно, что ни рабынь, ни обстановки как следует не разглядишь. Вино там подавали самое что ни на есть дешевое, сильно сдобренное пряностями и подслащенное медом, чтобы скрыть мерзкий вкус.

Эти забегаловки служили пристанищем эльфам, слишком бедным и незначительным, чтобы иметь собственное поместье и собственных наложниц, или молодым, которых держали на коротком поводке их благородные папаши. Сюда, как и в прочие подобные заведения, приходили надсмотрщики, сенешали, тренеры, чтобы за чашей вина забыть мелкие оскорбления и обиды, причиненные им их сеньорами. Сюда же являлись «лишние» сыновья и обойденные вниманием наследники, чтобы забыть о том, что ничего своего у них нет и никогда не будет.

Сюда же отправляли бывших наложниц или юношей и девушек, слишком слабых, чтобы работать в полях, но недостаточно красивых, чтобы украшать собою гарем или быть использованными в качестве домашних слуг. Трудно представить себе жизнь хуже, чем у раба, работающего в поле, но у этих жизнь была хуже. Особенно у несчастных, измученных созданий, ожидающих посетителей наверху.

Лоррин старался не думать о них. Ведь он и так делал все, чтобы изменить их жизнь к лучшему!

Лоррин внимательно выслушивал жалобы и щедро делился деньгами (большинство этих сыновей их заботливые папаши держали на голодном пайке, выдавая им денег не больше, чем нужно, чтобы купить полевого раба или хорошую собаку). Он подливал вина, сочувственно поддакивал. В этом не было ничего удивительного: все эти бедолаги делились друг с другом своими горестями. Необычным было то, что Лоррин предлагал выход.

И слухи об этом выходе распространялись все дальше.

За часы, проведенные в этих забегаловках, где воздух был пропитан благовониями, чтобы перешибить запах пролитого вина, а свет был очень тусклым, чтобы не бросались в глаза пятна на бархате и атласе и помятые лица служанок и клиентов, Лоррин узнал поразительную вещь. Он больше всего боялся, что кто-нибудь из его собеседников возьмет и донесет на него и игра окончится, не успев начаться. И, разумеется, среди этих эльфов было немало доносчиков…

Однако когда Лоррин сообщал им, что есть способ сравняться с высшими лордами, когда он показывал, что против его «талисманов» любая магия бессильна, все переходили на его сторону. Все до единого восставали против лорда, которому служили, расставались с последними деньгами, прятали за пазуху ожерелье, головной обруч и браслеты и молча уходили.

Останавливались лишь затем, чтобы указать на Лоррина еще какому-нибудь бедолаге, вассалу такого же жестокого и равнодушного лорда, как их собственный.

Лоррин всегда знал, что высшие лорды жестоки к своим вассалам, – но никогда не подозревал, что они жестоки настолько, что их слуги готовы при первой же возможности обратиться против них. В качестве сына и наследника лорда Тилара он видел лишь позолоченный фасад их мира. А под томными манерами, изящной магией, играми и развлечениями таилась бездна жестокости, тем более ужасной, что она была непреднамеренной. Эльфийские лорды распоряжались и людьми, и вассалами-эльфами так, точно это были игрушки, забава на час.

Лоррин прихлебывал вино, сидя в своем уголке и ожидая, когда появится очередной страдалец.

За одним из соседних столов сидел молодой эльф – скорее всего младший сын, судя по тому, что на нем не было ливреи и одежда его была слишком хороша для вассала. Молодой эльф вот уже час непрерывно пил и не отрываясь смотрел на Лоррина. Теперь он наконец встал, пробрался между столами на удивление ловко, если учесть, сколько он выпил, и уселся на скамью напротив Лоррина, все еще не выпуская из руки пустого кубка. Не спрашивая позволения, налил себе вина из Лорринова кувшина – это тоже говорило о том, что он занимает высокое положение в обществе.

Лоррин только кивнул и подвинул кувшин с вином поближе к новому собутыльнику.

Незнакомец понял это как приглашение, залпом опустошил свой кубок и налил себе еще.

– Пап-паши! – бросил он, выплюнув это слово точно ругательство. – «С пеленок твердят тебе, какая ты важная п-персона, дают тебе все, чего ни пожелаешь, п-пока не войдешь в возраст. А что п-потом?

– И что же потом? – с невинным видом поинтересовался Лоррин.

– Ничего, вот что!

Незнакомец опрокинул в себя второй кубок – на этот раз вина ему налил сам Лоррин.

– Ты входишь в-в-в.., в возраст, и н-ничего не меняется! Ты по-прежнему «мальчик», и тебе по-прежнему приходится молчать и слушаться! Хочешь п-поразвлечься, приводишь друзей – и оглянуться не успеваешь, как тебя приволакивают к нему, точно ты залез в сундук с деньгами!

– А-а! – кивнул Лоррин с важным видом. – Да, бывает. Тебе хочется завести собственный домик, нескольких рабынь, попросишь – и ух ты! Он так взвивается, словно ты наплевал на собственных Предков.

– Во-во! – согласился незнакомец. – И только попробуй сделать что-то не так! Он тут же налетает и использует против тебя свою силу, словно ты раб какой-то, словно ты – его вещь! Хорошо еще, если просто по земле размажет, а то возьмет и отходит магическим бичом. А попробуй вякни – тут же пригрозит переделать, чтобы ты образумился!

– Скорее, лишился разума, – мрачно заметил Лоррин.

«Ах, вот с чего этот так взбеленился! Ну что ж, я его понимаю – после всего, что рассказывала мне Рена…» – Сделают из тебя марионетку, и будешь как шелковый!

– Во-во, он так и сказал! – удивился молодой эльф. – «Будешь как шелковый, мой мальчик, – говорит, – понадобится переделать – переделаю, так что думай сам». И, не успел я глазом моргнуть, помолвил меня с какой-то слезливой девицей, бледной как смерть. А она через комнату не может пройти, не разрыдавшись, она трех разумных слов подряд связать не может, она падает в обморок, когда видит мужчину без рубашки! Помогите мне Предки! Что ж с ней будет, когда она остальное-то увидит? И вот эту радость повесили на меня!

– А если просто бросить ее в будуаре и отправиться развлекаться на стороне? – коварно предложил Лоррин.

– Ага, как бы не так! – окрысился молодой эльф. – Тогда меня переделают. Не-ет, я должен «исполнять свой супружеский долг, как подобает благородному ан-лорду»!

Он налил себе еще вина, но на этот раз пить не стал.

Вместо этого он перегнулся через стол и сказал совсем иным тоном:

– Но я слышал, что от этого есть средство…

Лоррин рисовал пальцем на столе в лужице пролитого вина. Рисовал он узоры филигранных украшений.

– Может, и есть. Я тоже слышал про такое.

– Я слышал, что есть такие украшения, которые могут помешать воздействовать на тебя магией против твоей воли…

Ан-лорд взглянул на Лоррина сквозь свои длинные ресницы – выжидательно и почти умоляюще.

– Да, возможно. Я о таких слышал. – Лоррин дорисовал причудливый кружевной узор. – Я еще слышал, что теперь все с ума сходят по серебряным ожерельям, браслетам, головным обручам… Говорят, среди молодых лордов они в большой моде. Поневоле задумаешься – уж не в этих ли цацках все дело?

Незнакомец энергично закивал.

– А ты, случаем, не знаешь, где их можно купить, а?

Надо же следовать моде!

Лоррин сделал вид, что задумался.

– А знаешь, при мне сейчас случайно как раз есть набор таких украшений, – сказал он. – Я их приятелю покупал, но мог бы и тебе сбыть за ту же цену. Я могу найти того, кто их делает, но он с чужими дела иметь не любит.

– И сколько они стоят?

Молодой лорд перегнулся через стол с таким энтузиазмом, что Лоррин едва не испортил все дело, расхохотавшись вслух. Он назвал цену, и незнакомец тотчас же отвязал от пояса кошелек и подвинул его к Лоррину.

– Тут в два раза больше, полновесным золотом! – Пальцы эльфа судорожно подергивались, как если бы ему не терпелось заполучить украшения. – Бери, бери все!

Отчаяние в его глазах перешибло даже пьяную муть. Да и в самом деле – как не впасть в отчаяние, когда тебе грозит быть переделанным!

Лоррин не притронулся к кошельку. Он бережно отвязал от пояса свой собственный кошелек, где лежали аккуратно обернутые в шелк посеребренные украшения, сделанные народом Дирика. Ан-лорд схватил кошелек, сунул за пазуху – и только тогда Лоррин взял золото.

– Тебе, разумеется, захочется проверить их качество, тонкость работы и все такое, – многозначительно сказал молодой волшебник. – Через три дня в комнатах над «Серебряной розой» будет вечеринка. Если ты появишься там в этих украшениях, один эльф, который знает толк в ювелирном деле, осмотрит их и скажет тебе кое-что еще, что, возможно, покажется тебе интересным. И еще: пока они тебе не понадобятся, держи их завернутыми в шелк, ладно? Знаешь ведь, как бывает, когда дело вдруг выплывет наружу. Если ты попадешься, то подведешь не только себя. ан-лорд кивнул. Ему явно не терпелось уйти. Лоррин с трудом сдержал улыбку. Он слышал мысли эльфа так отчетливо, как если бы тот кричал – собственно, так оно и было. Именно благодаря своей способности читать мысли Лоррин знал, кто из его «клиентов» был возможным доносчиком, – и знал, что на него они доносить не собираются.

Этот молодой эльф торопился поскорее унести свою добычу домой. Он собирался носить их постоянно, как и многие его приятели, – скорее всего пряча под шелковой одеждой. И он непременно явится на ту вечеринку – и присоединится к восстанию, семена которого рассеивал Лоррин. Самого Лоррина там скорее всего не будет.

В этом нет нужды. В этом городе восстание возглавит сенешаль лорда Гверилиата. Единственную любимую дочь сенешаля отдали в жены другому могущественному лорду, который годился ей в прадеды, в уплату карточного долга, лорда Гверилиата. Лоррину оставалось лишь согласовывать действия разных групп, а предводители появлялись сами собой, едва лишь становилось известно о свойствах украшений.

А сегодня утром Лоррин увидел сразу в нескольких лавках копии этих украшений – только, разумеется, золотые и не такие замысловатые. Скоро ан-лорды догадаются позолотить свои серебряные украшения, и тогда никто не сумеет отличить настоящие талисманы от подделок…

Вся разница будет в действии – или отсутствии оного…

– Всего хорошего, сударь, – серьезно сказал Лоррин, давая ан-лорду понять, что аудиенция окончена. – Желаю приятно повеселиться на вечеринке.

– Ох, уж я повеселюсь, можешь мне поверить!

Лоррин подождал еще немного. Но время было позднее. Похоже, что на сегодня это был его последний «клиент». Лоррин заплатил хозяину трактира – и заплатил щедро. Хозяин был человеком, и под своей ливрейной туникой он носил филигранную гривну попроще, нечто среднее между женским ожерельем и гривнами, какие носили воины. Такие гривны научились ковать рабы-ювелиры. Лоррин платил им золотом, полученным от эльфийских лордов за более изысканные украшения.

Эти новые гривны пользовались большим спросом среди рабов, хотя Лоррин очень внимательно следил за тем, кому он продает – или раздает – эти безделушки.

Железные талисманы доставались тем, кто таил особенно сильную злобу на своих нынешних или бывших хозяев и все же вряд ли мог оказаться мишенью магии своего нынешнего хозяина. Лавочники, трактирщики, кое-кто из надсмотрщиков, пара наложниц… Лоррин каждый раз тщательно проверял их мысли и души, прежде чем выдать талисман.

Он оставил на столе полупустой кувшин с вином и, минуя второй этаж, отправился сразу на третий. На третьем этаже находились комнаты трактирщика и его кабинет. Трактирщик освободил там небольшую комнатку, где теперь жили Лоррин, его сестра и Меро.

У двери Лоррин остановился и послал слабый мысленный сигнал тому, кто находился внутри. Меро отворил дверь, и Лоррин скользнул внутрь.

– Когда устраиваешь заговор, эта способность к чтению мыслей ужасно кстати! – заметил Лоррин. Меро снова вернулся к делу, прерванному приходом Лоррина: он аккуратно оборачивал посеребренные железные украшения шелковыми лоскутами и раскладывал получившиеся свертки в кожаные кошельки вроде того, какой Лоррин только что вручил ан-лорду.

– Именно поэтому эльфы всегда старались уничтожить эту способность вместе с теми, кто ею обладает, – ответил Меро. Молодой волшебник выглядел встревоженным.

– Что случилось? – спросил Лоррин.

Меро гневно нахмурился, и Лоррин встревоженно нахмурился в ответ.

– Шана.., у нее крупные неприятности, – медленно ответил Меро. – Как только мы ушли, Кеман с Дорой улетели по каким-то своим делам. А Каэллах Гвайн вместе с доброй половиной волшебников созвал Совет и выступил против Шаны, против союза с Железным Народом и вообще против всего, что они только сумели придумать. Они не желают верить, что эльфийские лорды намерены начать войну с волшебниками, а даже если бы и поверили, Каэллах Гвайн убедил старых нытиков, что им нужно только выдать эльфам Шану и эльфы оставят их в покое!

Лоррин ничего не сказал – только стиснул кулаки. Его окатило горячей волной гнева.

– Надо же, какое у них гибкое представление о чести! – процедил он сквозь зубы. – Почти такое же, как у эльфийских владык!

Меро уставился на Лоррина, потом невольно усмехнулся.

– Можно, я процитирую эту фразу, когда буду разговаривать с Шаной? Это слишком удачный аргумент, чтобы дать ему пропасть втуне!

Лоррин немного расслабился – совсем чуть-чуть. Если Меро еще способен смеяться, значит, не все потеряно.

«У Шаны есть союзники среди волшебников да к тому же она и сама по себе отнюдь не беззащитна. Ее поддержат оставшиеся драконы. В крайнем случае, она сумеет сбежать, прежде чем эти предатели ее схватят».

– Да, конечно, – сказал он. – И еще скажи ей – пусть напомнит этим нытикам, что, если у эльфийских лордов хватит подлости нарушить договор, их, несомненно, хватит и на то, чтобы принять Шану, а потом все равно напасть.

– Верно отмечено, – согласился Меро. – Да ты не смотри, что я так разволновался, пока что это одни разговоры, и к тому же все драконы стоят за Шану, так что, если случится худшее, Алара просто улетит вместе с Шаной и всеми, кто на ее стороне, и отнесет их к Железному Народу.

Поскольку Лоррин думал о том же самом, он расслабился еще больше. Ничего страшного пока не случилось.

Просто при одной мысли о том, что Шана в опасности, у него душа ушла в пятки.

«Правда, мы знакомы совсем недавно, но разве Меро с Реной знакомы дольше? И все же мне хотелось бы знать, что она думает… Что она думает обо мне. Рена с Меро хоть успели побыть наедине, „а у нас и того не было. Нам с Шаной некогда было думать о себе…“

– Но если она отправится к Железному Народу, это наведет эльфов на след клана Дирика, – заметил Лоррин. – А мы договорились любой ценой избежать этого.

Неужели наше слово стоит не дороже эльфийского?

Меро поморщился.

– Ну, может быть… Не знаю. Шана озабочена, но отнюдь не в панике, так что я не особенно тревожусь. Но это означает, что мы тут остались практически сами по себе.

В дверь снова постучали. Лоррин поспешно потянулся мыслью за дверь – и вздохнул с облегчением. Это была Рена. Он кивнул Меро. Тот вскочил со стула, метнулся к двери, отворил ее и втащил Рену в комнату, полуобняв ее по дороге. Потом Меро затворил дверь. Лоррин вежливо отвернулся, пока Меро обнимал Рену – теперь уже по-настоящему.

«Я рад, что они нашли друг друга, – печально подумал он. – Если бы еще и мы с Шаной…» Он не стал думать дальше. Неизвестно еще, суждено ли этому случиться хоть когда-нибудь. Шана воплощала в себе одновременно представление Лоррина об идеальной женщине – и все те черты, которые его бесили. Она была упряма – «у нее просто сильная воля», возразила Лоррину его совесть,

– самоуверенна и своевольна – «как и всякий прирожденный лидер», – не стеснялась высказывать свое мнение – «умна», – нетерпелива – «просто она быстро соображает», – эгоцентрична – «самодостаточна»…

Впрочем, это перечисление можно продолжать часами.

И однако, Лоррин не мог перестать думать о ней. Даже когда ему следовало бы думать совсем о другом. Шана снилась ему по ночам, и днем его тоже преследовали мысли о Шане. Лоррин отказывался беседовать с ней, говоря Меро, что его ментальные способности слишком слабы, чтобы дотянуться до нее из эльфийских земель, но истинная причина была в том, что он боялся говорить с ней мысленно. Он боялся выдать себя, выдать смешанные чувства, которые испытывал к ней. Ее нельзя отвлекать, особенно теперь. А он…

«Мне тоже нельзя отвлекаться. Я хожу по лезвию бритвы. И.., и я не хочу знать, что думает она. Только не теперь. И может, еще долго не захочу. Я.., я просто боюсь обнаружить, что она думает обо мне всего лишь как о еще одном волшебнике. Лучше пока оставаться в неведении».

К тому же ему есть о чем подумать, кроме Шаны!

Рена вежливо кашлянула. Лоррин обернулся к ним.

Они стояли бок о бок, достаточно скромно, и только их руки по-прежнему тянулись друг к другу. Так что на их руки Лоррин старался не смотреть.

– Ну как? – коротко спросил Лоррин.

Рена просияла. Она была довольна собой.

– Отлично! Я показала свои украшения – они, конечно, уже видели такие на балах, – и сказала, где их можно купить. Я рассказала Луналии и Меринис о том, что это на самом деле такое – отцы у них ужасные! – и тут же сунула им по набору. Отец собирается выдать Луналию замуж за какого-то надменного ан-лорда, который, похоже, считает, что она должна вести себя как наложница! Уж чего она только ни делала: и разрыдалась, когда он чуточку грубовато сострил, и сделала вид, что упала в обморок, когда он снял рубашку…

Лоррин расхохотался. Рена осеклась.

– В чем дело? Что тут такого смешного?

Лоррин рассказал ей о своем последнем «клиенте» и тут же схватился за стол, чтобы не упасть от хохота. Рена тоже захихикала.

Да, это уже не та изнеженная маленькая Шейрена! Ту Шейрену его смех привел бы в негодование. Она, возможно, даже разрыдалась бы при мысли, что положение Луналии может казаться ему смешным. Но эта Шейрена была иной. Она обрела уверенность, которой ей так не хватало.

Где? Должно быть, где-то в лесах, населенных единорогами…

Это уже не его маленькая сестренка. И это чуточку печально. Когда ей нужно чем-то поделиться или просто хочется общества, она обращается уже не к нему, а к Меро…

Ну что ж. Это естественно и неизбежно. Маленькая Рена выросла, стала взрослой…

И, как бы затем, чтобы подчеркнуть это, Рена внезапно сделалась серьезной.

– И вот что. Мы решили: Луналия будет последней, – сказала она. – Я больше не могу рисковать, путешествуя по поместьям: там слишком легко попасться. А это значит, что остается последний пункт в нашем списке.

Меро окаменел. Лоррин кивнул. Они уже дали ход делу. Восстание во всех пяти городах набирает силу. По всем городам процветает сеть крохотных лавчонок, рабы-ювелиры серебрят украшения, полученные от Железного Народа, и куют свои упрощенные копии, и все это под присмотром драконов-оборотней, присланных Кеманом…

«Интересно, может быть, Кеман именно за этим и улетел из Цитадели? Меро, похоже, никого из них не знает, но это точно драконы. Теперь, когда Шана научила нас видеть драконью тень, это легко проверить. Неужто Кеману удалось где-то навербовать новых драконов?» Впрочем, это не так уж важно. Разве что Кеману удастся еще до начала восстания привлечь на свою сторону большинство драконов из всех Логов, – а это маловероятно…

Сейчас главное то, что Рене пора отправляться домой.

– Тебе не обязательно делать это, – еще раз напомнил Лоррин, хотя ему делалось не по себе каждый раз, как он думал о матери. Она жива – это он знал точно, потому что ему сообщили об этом из нескольких источников. Она действительно рассказала, что ее родной сын родился мертвым, а повитуха подсунула ей «подменыша», и объяснение было принято. В ее притворное безумие тоже поверили, и это избавило ее от дальнейших расспросов. Разразился ужасный скандал, но тем все и кончилось.

Ее поселили в башне в саду, и она жила там под домашним арестом. Но это все же лучше, чем испытать на себе всю силу гнева своего супруга и повелителя – и гнева закона, который позволял мужу – нет, повелевал ему! – казнить жену за то, что она сознательно родила полукровку.

Однако о том, что Рена сбежала вместе с Лоррином, ничего слышно не было. Слухи утверждали, что бегство Лоррина и вызванное им безумие матери повергли Рену в уныние. Она якобы слегла в постель и отказалась выходить замуж за лорда Гилмора, пока честь ее семьи не будет восстановлена. Видимо, эту выдумку распространил сам лорд Тилар.

– Нет, надо идти! – твердо сказала Рена. – Мы оба это знаем. Я не стану делать вид, что мне не страшно, но отец, по крайней мере, не сможет прочитать мои мысли, а если он в гневе попытается ударить меня магией, меня защитят украшения.

– А вдруг лорд Тилар убедит тебя, что все в порядке, ты расслабишься, а он в это время прикажет своим вассалам отвести тебя к какому-нибудь более могущественному лорду, чтобы…

Лоррин не мог заставить себя договорить.

Рена поджала губы и сильнее стиснула руку Меро, но сказала только:

– Что ж, придется рискнуть. Но я теперь научилась притворяться куда лучше, чем раньше. Попробую воспользоваться этим.

Лоррин вздохнул, шагнул вперед и обнял сестру одной рукой. Другой он похлопал по плечу Меро. Тот обратил к нему лицо, искаженное болью: перед своей возлюбленной Меро страха выказывать не стал бы.

– Ну что ж, сестренка, если ты уверена, что сможешь, я спорить не стану. Ты уже не глупенькая девочка, которая читала романы в саду, приручала пташек, заставляла их садиться себе на плечи и потом прятала от отца запачканные платья!

– О, я еще не так далеко ушла от этого, как тебе кажется! – шепнула сестра ему на ухо. – Только теперь мне придется прятать не платье, а прошлое. Хотя это проще!

Лоррин только головой покачал.

– Ну ладно, – сказал он, отпустив сестру. – Утром будем действовать, как договорились. А сейчас мне надо кое с кем встретиться, а потом я вернусь и лягу спать. Заклятие переноса требует много сил.

Лоррин развернулся и вышел в коридор, ни разу не оглянувшись, оставив их вдвоем, чтобы они могли попрощаться как следует.

Ему удалось подавить чувство зависти настолько, что он искренне пожелал им самого наилучшего.

Меро Лоррин об этой встрече нарочно говорить не стал. Конечно, он предпочел бы пойти не один, но ему не хотелось лишний раз разлучать Меро с Реной.

На этот раз он вышел на улицу в новом обличье. Днем он появлялся в облике эльфийского лорда, а сейчас стал человеком-рабом.

Лоррин брел, ссутулившись, глядя в землю. Каждый раз, как кто-то смотрел на него – или ему казалось, что кто-то на него смотрит, – по спине юноши бежали мурашки. Нет, вряд ли кому-то вздумается разыскивать среди рабов волшебников-полукровок, но кто его знает… Лоррин от души жалел, что рабам не разрешается носить что-нибудь вроде капюшона, под которым можно было бы спрятать хотя бы уши. Но ничего не поделаешь, придется довериться темноте.

И когда Лоррин наконец добрался до цели – скромной лавчонки, на вывеске которой был намалеван зеленый лист, – спокойнее ему не стало. Лавка, казалось, была закрыта на ночь, но Лоррин отстучал на ставне условленный сигнал, и ему отворили.

Он проскользнул внутрь. Тот, кто открыл ему, тотчас же запер за ним дверь. Дрожащий Лоррин остался стоять в темноте.

– Проходи в аптеку, – шепнули ему на ухо. – Я зажгу свет там, где его будет не видно с улицы.

Лоррин направился следом за звуком шагов, ударился об угол скамейки, с трудом сдержал проклятие. Чья-то рука взяла его за локоть и повела вперед. Лоррин услышал, как позади закрылась еще одна дверь.

Еще мгновение – и вспыхнул фонарь. Лоррин увидел человека, с которым его просили встретиться, и обстановку комнаты, в которой они находились.

Обоняние еще раньше подсказало ему, что комната полна трав. Зелий было так много, что Лоррин не мог различить отдельных запахов: сладкие и горькие, душистые и едкие и просто странные – все они сливались в один.

Вдоль стен стояли шкафы, полки которых были уставлены бутылочками, горшочками и коробочками с аккуратными ярлычками. Посреди комнаты находился высокий стол, застеленный безупречно чистым белым полотном.

А мужчина, стоявший перед Лоррином, был средних лет, лысеющий, с короткой бородкой, весьма почтенный на вид. Волосы, оставшиеся у него на голове, были темно-русые и курчавые, как и бородка. И это был чистокровный человек.

– Мне говорили, у тебя есть одна вещь, – отрывисто сказал мужчина. – Вещь, которая.., которая защищает от эльфийской магии.

По спине у Лоррина снова поползли мурашки.

– А кто тебе это сказал? – осторожно осведомился он. – И.., и почему ты спрашиваешь?

Лоррин предполагал, что встречу ему назначил очередной небогатый эльф. К тому же мысли этого человека, как и у большинства людей, были смутными и спутанными от страха. Лоррин не мог разобрать, о чем он думает и что замышляет, – все забивал страх.

Но человек еще раз удивил его: он несколько раз глубоко вздохнул и привел свои нервы в порядок. Мысли его снова сделались отчетливыми. Лоррин едва не ахнул: где он мог научиться так управлять своим разумом?

– Я узнал об этом.., от твоего доброго трактирщика, – осторожно ответил человек. Ничто в его мыслях этому не противоречило. – А что до того, зачем мне это – знаешь ли ты, кто такой лекарь?

Лоррин молча покачал головой.

– Эльфы не болеют. А люди – болеют. И, разумеется, наши могущественные господа не станут возиться с больным рабом, – с горечью сказал человек. – Кроме того, они не желают держать больных или раненых у себя в доме. И потому они вызывают меня – или чаще отправляют несчастного страдальца ко мне. Не то чтобы я мог сделать многое, но я могу помочь хоть чем-нибудь, а без меня они и такой помощи не получат. Я лечу девушек, работающих у трактирщика, когда кто-нибудь из молодых лордов чересчур неосторожно обойдется со своей игрушкой.

Лоррин поморщился от тона, каким говорил этот человек. Подавленный гнев и ненависть уже говорили о многом.