Текст книги "Надежда Сокола"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

10

– Вставай, капитан, или ты намерен проспать всю жизнь?

Тарлах повернулся на спину в ответ на знакомый голос и застонал от боли в мышцах.

– Бреннан! Когда ты приехал?

– Только что. – Лейтенант сел на край постели. – Судя по рассказам, ты был занят. Сражался с рожденными Тьмой псами-убийцами, знакомился с призраком. У тебя появилась привычка становиться местным героем.

– Где ты обо всем этом слышал?

– Все здесь возбуждены твоими приключениями настолько, что даже не пугаются нашего появления. К нам обратился старик по имени Морфью, как только мы спешились, и довольно бессвязно рассказал о твоих подвигах. Потом к нам подошел еще один местный, больше похожий на торговца, чем на ученого, но он не менее красноречив, чем остальные здесь. Он дал нам более полный и связный отчет.

– Это, должно быть, Джерро. – Капитан на мгновение встревожился, но обычно он хорошо оценивает людей и не думает, что Джерро стал бы сообщать подробности, которые встревожили бы подчиненных Тарлаха.

Откинув одеяло, он сел, храбро встречая холодный воздух комнаты.

Глаза Бреннана устремились на синяки и ссадины, покрывающие грудь и руки командира.

– Что, во имя Рогатого Лорда, с тобой произошло?

– Я упал в яму, если помнишь. Тут не над чем смеяться, лейтенант.

– Конечно нет, – согласился его товарищ с широкой улыбкой, – но не могу не улыбнуться, вспомнив твою славу лучшего горного пролазы.

– Может быть, именно поэтому я еще здесь и могу выслушать твои оскорбления, – спокойно ответил Тарлах.

Неожиданно капитан услышал негромкий крик Бросающего Вызов Буре и посмотрел на сокола. Он ожидал увидеть, что сокол встречается со своей самкой, но вместо этого увидел красивого молодого сокола-самца, который, заметив взгляд капитана, тут же приветствовал его по-своему.

Тарлах удивленно посмотрел на Бреннана.

– А где Солнечный Луч?

Бреннан опустил глаза, чтобы скрыть боль в них.

– Крылатый Воин подлетел ко мне, как только я въехал в наш лагерь, а она меня покинула, как будто я для нее ничего не значу. Нет, конечно, это не правда, она по своей воле передала меня ему.

– Прости, друг мой, – негромко сказал капитан. – Самки всегда ведут себя не так, как самцы.

Это действительно так. До падения Гнезда самки вообще не присоединялись к людям, они сопровождали колонны, только чтобы не расставаться со своими самцами и каждый год гнездиться. Они приспособились к меняющимся условиям быстрее, чем их более медлительные друзья люди. Тем не менее их связь с избранным воином была не такой тесной и прочной, как у самцов. Потеря глубоко печалила и самку и человека, но они не умирали вслед за потерей партнера, и в каждом отряде всегда бывало несколько самок, потерявших партнеров. Они со временем выбирали себе нового сокольничего, хотя их не заставляли это делать, в результате часто спасали человека, спасали ему рассудок и помогали молодым воинам скорее влиться в ряды ветеранов.

Нетрудно было понять их относительную отчужденность. Некогда самки соколов становились партнерами женщин народа сокольничьих, но после прихода Джонкары разорвали эту связь, чтобы спастись от порабощения.

Предполагалось, что разрыв этот временный, и самки соколов сражались вместе с мужчинами и не поддавшимися женщинами, чтобы покончить с рабством, но слишком далеко они отошли от своих прежних друзей, временно служивших силам Тьмы. Пример самок подействовал на выживших мужчин и привел к решению, как защитить себя в будущем от повторения попыток захватить над ними господство.

– Она осталась в лагере? – спросил немного погодя Тарлах.

– Нет. Солнечный Луч сопровождала нас в Лормт, где быстро связалась с нашей нанимательницей.

– Что?

– Госпожу не в чем винить. Хоть мы поражены, в этом все готовы поклясться. Мы сами были свидетелями.

Все произошло до того, как У на осознала случившееся.

– Не нужно клясться, – ответил Тарлах. Он знал, что У на может общаться с боевыми птицами, но даже не думал о том, что одна из птиц предпочтет сражаться рядом с женщиной, тем более что у той уже есть Брейвери.

Тарлах потянулся к одежде, которая была аккуратно сложена на столе. Все вычистили и починили, заметил он, выправили и шлем, привели в порядок остальное боевое снаряжение. Должно быть, он крепко спал, если не слышал, как все это выносили и приносили снова.

Бросающий Вызов Буре, конечно, это заметил, но тревоги не поднял.

– Я должен увидеться с хозяйкой долины, и немедленно.

Бреннан с интересом посмотрел на него.

– Можешь называть ее по имени, – заметил он. – Мы все так ее называем между собой. Слишком долго произносить титулы. – Тут легкость его покинула, голос стал серьезным. – Ты должен знать вот что, Тарлах.

До нашего отъезда из Морской Крепости мы провели встречу отряда и голосование. Результат единодушный.

Мы ходим строить Гнездо и именно в том месте, которое ты выбрал. Что бы ни решил главнокомандующий и другие командующие, мы с тобой.

Тарлах покачал головой, но Бреннан быстро продолжал:

– Пятьсот воинов. Это не то, что тебе нужно, но это и не те разбежавшиеся отряды, которые надеются найти для себя временное убежище. Нас не могут заставить вернуться, а если повезет, мы сможем добиться своего и сохранить остатки нашего народа.

– Но не без женщин, – напомнил Тарлах.

– Мы обсуждали и это. Морской Крепости не хватает мужчин, и ее население тоже, как и мы, не хочет вымереть. Возможно, мы смогли бы договориться с ними, хотя они и жители долины. Мы не настолько чуждые партнеры, как Всадники-Оборотни.

– Потомки будут отличаться и от нас, и от них, но они могут быть сильными, и мы сможем передать им то, что для нас главное. К тому же смешение крови может вывести нас из-под власти Джонкары, и мы больше не будем опасаться снова пробудить ее.

– Это правда, – со вздохом согласился командир, – но если мы будем вынуждены пойти по этой дороге, боюсь, нас ждут более серьезные компромиссы. – Тарлах пожал плечами. Все это, возможно, преждевременные рассуждения. – Я могу не дожить до переговоров, если меня осудят.

– Тогда я приму на себя командование и продолжу твое дело, а Рорик готов занять мое место, если паду и я.

Не удивляйся так, друг мой. Не один ты озабочен судьбой народа сокольничьих и не ты один готов рискнуть собой ради этого дела.

Капитан опустил голову.

– Принимаю поправку. Я недооценил тебя, вас всех.

Прошу прощения за это.

– Да, ты стал жертвой своей привычки принимать на себя всю тяжесть. Я заговорил об этом только для того, чтобы ты знал, что ты не один.

Тарлах был глубоко тронут, но не хотел, чтобы товарищ заметил это. К тому же он замерз.

– Ты считаешь, что мне нужно это знать? – негромко спросил он. – Варнел принял тебя холодно?

Невозможно представить себе, что главнокомандующий сокольничьих не знал уже о судьбе Рейвенфилда и обстоятельствах, сопровождавших его завоевание. Эльфторн и другие спасенные сулкары принесли эту новость в Эсткарп раньше его доклада. А несколько его воинов во главе с Бреннаном после этих событий тоже отправились в главный лагерь. В течение нескольких месяцев о событиях узнает каждый сокольничий в Верхнем Холлеке. И по размерам отряда легко догадаются, кто его возглавлял.

– Нет, не холодно, но он был не очень разговорчив, по крайней мере с незначительным лейтенантом.

– Что он сказал о договоре с Морской Крепостью? – резко спросил Тарлах. Он хотел сам доложить об этом, прежде чем дойдут слухи.

Бреннан покачал головой.

– Ничего, и сомневаюсь, чтобы он об этом знал. Мы молчали, и можешь мне поверить, что я ни о чем не рассказывал. И был счастлив поскорее убраться от него.

Командир улыбнулся, несмотря на свою озабоченность.

– Варнел не так уж плох. Просто его рявканье производит сильное впечатление.

– Возможно, но ты был единственным молодым воином, которого он захотел называть своим сыном.

Мы все предпочитаем держаться на удалении от главнокомандующего. – Голубые глаза воина снова стали серьезными, – Он спросил, намерен ли ты остаться сокольничим или хочешь осесть в долине как ее лорд.

Его как будто обрадовало мое удивление. Я заверил его, что ты и не думаешь расставаться со своим народом и отрядом.

– Главнокомандующий обладает очень богатым воображением, – мрачно заметил Тарлах. – Если ему в голову пришла такая возможность, мне следует отправиться к нему…

– Его там больше нет, Тарлах. Поэтому мы сюда и вернулись. Варнел созвал Совет. Должны присутствовать все наши силы. Такой Совет созывается впервые с тех пор, как погибло Гнездо. Каждый сокольничий, способный ответить на призыв, получил приказ отплыть вслед за главнокомандующим.

– Отплыть?

– Варнел плывет в Линну. Призыв направили в долины Верхнего Холлека еще до того, как он отплыл.

Это было недель шесть назад. Мы должны будем присоединиться к нему, как только госпожа сможет вернуться, а мы сумеем найти корабль.

– Даже с деревень частично снята охрана, чтобы сопровождать Варнела. Хотя он понимает, что если оставить их совсем без охраны, многие деревни к нашему возвращению опустеют.

– Варнел ничего не упускает, – ответил Тарлах. – Почему ты, во имя Гнезда, не сообщил мне об этом раньше?

– Потому что Варнел очень подчеркнуто запретил нам это. Он приказал нам оставаться в своем опустевшем лагере, чтобы мы не забыли его запрет. Он сказал, что мы все равно сразу не сможем двинуться, а он не хочет, чтобы ты беспокоился раньше времени.

Выражение лица капитана стало еще более мрачным.

О чем еще знает или догадывается главнокомандующий сокольничьих?

– Госпожа Уна готова к пути, – сказал он. – Мы можем выехать почти немедленно. – Рот его сжался. – То, что нужно вынести, мы вынесем, но надеюсь, клянусь Рогатым Лордом, что не мы повод для созыва этого Совета. Если это так, у меня не остается надежд на исполнение наших планов. – Или на свою собственную судьбу.

***

Тарлах целеустремленно прошел по знакомому теперь коридору и резко постучал в дверь Уны. Она отозвалась почти немедленно, подтвердив, что ждала его.

Он вошел и увидел Солнечный Луч, которая терпеливо сидела на столе, а Брейвери тщательно вылизывала самку сокола.

– Я думал, как эти двое сойдутся, – сказал Тарлах владелице долины, которая с явным отчаянием смотрела на пару животных. – Кажется, беспокоиться не стоило.

– Конечно. Они всегда нравились друг другу. Прости, Тарлах. Я даже не знала, что подобное возможно.

Он улыбнулся.

– Знаю, миледи. Бреннан в этом совершенно уверен.

– Это.., принесет неприятности?

– Не знаю, – откровенно ответил наемник. – Посмотрим, как будут развиваться события.

– Значит, мне позволено быть связанной одновременно с Брейвери и Солнечным Лучом?

– Насколько мне известно, такого никогда раньше не случалось. Как и во многих других отношениях, моя госпожа Морской Крепости, мы, кажется, я здесь идем по совершенно девственной тропе.

Глаза воина на мгновение потемнели.

– Опасность для вас троих велика. Потеря одного отразится на двух остальных, хотя выжившие смогут и поддержать друг друга так, как это невозможно для нас. – Он вздохнул. – Надеюсь, что на этот вопрос никогда не понадобится ответ.

– Я тоже надеюсь на это; товарищ.

Тарлах приветствовал боевую птицу своего лейтенанта и почесал Брейвери за ухом. После этого, глядя в глаза госпоже из Морской Крепости, передал ей сообщение Бреннана.

– Я могу выехать через час, через полчаса, если понадобится, – заверила его У на, – хотя предпочла бы как следует попрощаться с нашими хозяевами.

Она заколебалась, но решила говорить откровенно, поскольку получила на это разрешение.

– С нами поедет Пира. Она обещала связаться со своими сестрами в ваших деревнях и рассказать о своем впечатлении от Морской Крепости и Рейвенфилда.

Сокольничий застыл.

– Женщина-сокольничий?

– Да. Естественно, ей не хотелось раскрывать свое происхождение.

Тарлах кивнул, но лицо его было мрачно. Он сердился на себя за свою слепоту и еще сильнее ощутил тяжесть возложенной на него задачи. Он хорошо понимал, насколько важно его дело для судьбы всего народа сокольничьих. Он готов защищать право женщин на выбор, готов смягчить сложившиеся столетиями обычаи, и в то же время он почти не обратил внимания на эту женщину, помогавшую У не. А ведь ее внешность должна была многое сказать ему при первой же встрече. Придется, как видно, еще многому научиться и обращаться с собой так же строго, как обращаются с упрямыми воинами в известной своей строгостью колонне командующего Ксорока.

– Расскажи ей об этих новостях, – грубовато сказал Тарлах. – Возможно, она не захочет рисковать встречей с таким количеством наших и в такой близости. Если бы у меня был выбор, я бы не разрешил ей ехать. Что могут сделать пятьсот человек против целой армии?

Уна нахмурилась.

– До этого не дойдет.

Наемник опустил голову.

– Не должно, но… Я понимаю, что выгляжу трусом, но когда между нами и большей частью сокольничьих океан, наши планы кажутся мне более осуществимыми.

Расстояние в три недели марша – совсем не защита.

Он расправил плечи.

– Что бы ни случилось, мы не должны допустить, чтобы Морскую Крепость и Рейвенфилд втянули в войну и опустошили.

– Никакой войны не будет! – резко сказала У на. – Слушай меня, Тарлах, и больше доверяй своему народу и вашим командующим. Ты увидел опасность гибели своего народа и все, что ты делал – верно или ошибочно, – было направлено на устранение этой опасности. Может быть, твой союз со мной может привести к твоему осуждению, но неужели этот твой Варнел будет мстить двум невинным долинам? Неужели он так глуп, чтобы это сделать? Ведь сокольничьи должны пользоваться доверием, чтобы их нанимали. Владелец крепости будет в отчаянном положении, если решится приглашать в свои владения горящую бочку с порохом.

– Конечно, нет. Это ответ на оба твоих вопроса. Варнел справедлив и мудр. Иначе он не мог бы занимать свое положение и пользоваться нашим уважением в течение восьми лет.

Тарлах улыбнулся.

– Ты права, У на из Морской Крепости, права, как обычно. Я напрасно добавлял себе тревог. Теперь оставлю тебя, чтобы ты собралась. Нужно уехать так быстро, как только позволяет вежливость.

11

Не прошло и трех четвертей часа, как все сокольничьи вместе с госпожой Уной и Пирой собрались на продуваемом ветром дворе. Их окружили ученые и работники, вся община решила пожелать им удачи и доброго пути.

Тарлах попрощался с Квеном и всеми остальными, кто так помог ему, и положил руку на шею Леди Гей, собираясь сесть верхом.

Но остановился, услышав негромкий возглас. Кто-то с вопросительной интонацией звал его именем, данным ему Уной.

У ворот стояли двое детей. Он сразу узнал одну из девочек, ту, что ближе к нему.

– Адила!

Услышав его голос, девочка буквально полетела к нему.

Взглянув в отчаянии сначала на Уну, потом на Бреянана, Тарлах опустился на колено и протянул руки.

Адила бросилась к нему в объятия и весело обняла.

– О, Горный Сокол, я так рада тебя видеть! Мы боялись, что не застанем тебя здесь, а нам нужно предупредить тебя о султанитах.

Он через плечо посмотрел на спутницу девочки, другую маленькую девочку, примерно десяти или одиннадцати лет.

Если Адила не понимала, с кем имеет дело, вторая девочка, очевидно, это знала. Она сделала отчаянную попытку перехватить Адилу и теперь смотрела в ужасе.

– Ты Катрин? – спросил Тарлах. Вряд ли стоит удивляться такой догадливости, учитывая обстоятельства и разительное сходство двух девочек. Не такая изящная, как сестра, вторая девочка тоже очень красива. Если бы ей позволили вырасти, она стала бы редкой красавицей.

– Да. Прошу прощения, птичий воин. Моя сестра не знает…

– Никакого оскорбления не было, – быстро ответил Тарлах. – Не пугай ее. Она достаточно настрадалась.

Все смотрели на девочек. Уну явно очаровал прекрасный ребенок на руках Тарлаха. Легко было прочесть обычную доброту и теплое гостеприимство Квена. И еще любопытство и стремление к знаниям, такое острое, что почти причиняло физическую боль. Надо отдать Квену должное: вопреки стремлению начать расспрашивать, он сохранил молчание.

Товарищи Тарлаха ничем не проявили своих чувств.

Просто ли ошеломлены случившимся или скрывают ярость, дожидаясь, пока останутся одни?

Капитан поднял голову. Призраки – совершенно очевидно, что обе девочки призраки, – пришли к нему без его приглашения, он не напрашивался на такое приветствие, но проявит вежливость и всю теплоту, на какую способен.

– Это не живые дети, – сообщил он товарищам, потом все внимание обратил на старшую девочку. – Адила сказала о предупреждении, – поторопил он.

Катрин с недетской серьезностью кивнула.

– Мы, вернее, я принесла очень серьезное сообщение, но большинство из тех, кто вас окружает, например, моего дорогого Морфью, оно лишь испугает. Нельзя ли нам поговорить наедине с тобой и руководителями Лормта?

– Конечно, дитя, – сразу ответил Квен. – Входи.

Внутри тебе будет удобней рассказывать.

***

Бреннан пошел рядом с Тарлахом.

– Мне казалось, был только один призрак, да и того ты отправил в долгую дорогу.

– Это верно, товарищ, – ответил командир. – Но какова бы ни была причина их возращения, боюсь, их новость нам не понравится.

***

Вскоре они все узнали. Квен провел наемников и своих помощников в один из маленьких кабинетов, который сам предпочитал. Младшие коллега принесли стулья, и Квен пригласил всех садиться.

Адила начала возражать, когда капитан опустил ее, но Уна сразу подошла к ней с Брейвери в руках.

– Ты поможешь нам, Адила? Мы должны серьезно поговорить с Катрин, а моя Брейвери очень сердится, когда на нее не обращают внимание. Поиграй с ней немного, пусть она будет довольна.

Глаза девочки вспыхнули, она погладила кошку.

– О, да, госпожа! Я не буду ее обижать.

Вскоре она уже сидела в углу с Брейвери и играла тетивой от лука, которую дала ей Пира.

Вернувшись к столу, владелица крепости увидела, что все остальные уже заняли свои места. Подобно остальным, она сосредоточила внимание на старшей девочке, которая сидела, опустив голову, и как будто не знала, с чего начать.

Наконец Тарлах нарушил молчание.

– Адила рассказала, что случилось с вами, но, может, ты расскажешь подробней, если у тебя есть время.

Катрин кивнула.

– Времени у нас достаточно. Что бы ты хотел узнать?

– Вы жили в Лормте или в одной из окрестных ферм? – спросила Аден.

– Нет. Тогда тоже перевернулись горы, и многие переселялись с места на место. Лормт тогда был только построен, но уже стал сильным, в нем было безопасно, и путники останавливались в нем передохнуть и подготовиться к продолжению пути.

– Отцу пришлось переселяться со всей семьей: какие-то темные существа отравили нашу землю в отместку за то, что он не присоединился к ним, и у нас больше ничего не росло. Мы ненадолго остановились в Лормте.

Она содрогнулась.

– С нами был Но-эль. Он сын младшего брата нашего отца и был гораздо старше нас. До моего рождения он был наследником и моего отца.

Слезы заполнили ее глаза.

– Я не знала, как он нас ненавидит. Никто этого не знал. Он играл с нами и забавлял всю дорогу, особенно Адилу…

– Когда мы пошли к пещере, я подумала, что это новая игра, что он спрятал яркие камешки, чтобы Адила их нашла. Он так делал и раньше, к ее радости.

Она подняла голову. Горе ее было таким явным, что Уна чуть не попросила ее замолчать и забыть обо всем, пойти по долгой дороге с ясным сознанием и умом и никогда не вспоминать о том, что произошло раньше.

– Ты решила остаться здесь после того, как он убил тебя? – мягко спросила Уна. Все: и жители Лормта и сокольничьи – напряженно ждали ответа. Такое путешествие рано или поздно предстоит каждому, но до сих пор они считали его совершенно неведомым. Теперь перед ними та, что испытала, по крайней мере, первую ступень этого пути, и они хотели узнать как можно больше.

С усилием девочка-призрак справилась с собой. Ей предстояло выполнять роль взрослой, и она хотела с нею справиться.

– После того как Но-эль.., после моей смерти я знала, что должна уйти, но не могла оставить сестру. Она была такая маленькая и так испугалась в темноте.

Катрин опустила глаза на руки, которые положила на колени.

– Она не понимала, что случилось, не знала, что делать, все бегала и бегала по пещере, даже не сознавая, когда ударялась или падала. А когда слишком уставала, ложилась у выхода, плакала и звала меня, родителей, даже Но-эля.

– Я пыталась остановить ее, удержать, но.., она меня не видела. – Девочка прикусила губу. – Я подумала, что это оттого, что Адила еще слишком мала и расстроена, но когда пошла домой, там было то же самое. Я не могла заставить родителей понять, что я здесь. Не могла даже притронуться ни к кому. Мои руки проходили прямо сквозь них.

Тарлах посмотрел на Уну, потом закрыл глаза. Быстрая смерть воина в битве – одно дело, но это.., и то, что последовало, несравненно хуже. – Он не мог даже представить себе, что стало бы в таких обстоятельствах со взрослым мужчиной, тем более, с этой чувствительной любящей девочкой.

Сама девочка не заметила его реакции. Она начала выполнять трудное задание и намерена была довести его до конца.

– Так как я ничем не могла ей помочь, я вернулась к Адиле и стала ждать, пока она не присоединится ко мне. Вероятно, надеялась как-то связаться с ней, сказать, чтобы она не боялась.

– К концу она стала такой тихой, что мне показалось, будто какой-то своей частью может почувствовать мое присутствие, но когда она освободилась, то словно стала одержимой или взбесилась. Она всегда была худой, и до того, как нас закрыли в пещере, но теперь ее лицо… – Катрин нахмурилась в поисках слов. – Лицо ее больше не играло, не танцевало, как будто это не лицо Адилы.

– Я попыталась поговорить с ней, но она как будто не замечала меня. Бегала по пещерам, ничего не видя.

Девочка снова вздрогнула и замолчала. Ей не хотелось рассказывать дальше, но это часть их истории и должна быть рассказана.

– Проходили дни, нас искали. Но-эль испугался, что найдут наши тела или, что еще хуже для него, Адилу найдут еще живой, и потому вернулся, чтобы получше скрыть следы сделанного.

– Адила… Адила была там. Она почувствовала его присутствие под землей и пришла к нему. Он ясно видел и ее, и ее лежащее тело. Никто не знает, что она тогда сделала, только Но-эль закричал и побежал.

– Ничего хорошего это ему не принесло. Адила погналась за ним. Она бежала быстро, быстрее любой лошади. Она не смотрела на него, скорее сквозь него, но обхватила его руками. А потом как будто утратила к нему всякий интерес. – Катрин пристально смотрела в стол. – Он.., он начал умирать, еще не добравшись до Лормта.

– Вначале я решила, что все ужасное кончилось, что Адила отомстила за нас и больше не будет убивать, но, конечно, так не получилось. Она больше не была моей младшей сестрой, она вся превратилась в гнев и ненависть. Адила была самой нежной и доброй девочкой в мире. Она никому не причинила бы вреда, что бы с ней ни сделали.

– Но почему ее можно было увидеть? – спросил Дуратан, впервые прервав рассказчицу. – Ведь ты оставалась невидимой.

– Адила так и не стала настоящим духом, пока ее не освободил Горный Сокол.

– Это ты плакала после каждого нападения?

Катрин кивнула.

– Я не могла этого вынести. Большинство этих бедняг не заслуживали смерти…

– А почему она пощадила меня? – быстро прервал командир сокольничьих.

– Я думаю, она застала тебя спящим в темноте. Когда я нашла ее, она смотрела на тебя со странным любопытством. Все остальные пугались, некоторые даже пытались убить ее.

– Я так и думал, что причина какая-то такая. Ты попыталась с ней связаться.

– Да, но она по-прежнему меня не слышала, и я ждала в надежде.

У Аден перехватило горло.

– Ты все это время, все эти столетия провела в темноте? – негромко спросила она.

– О, нет! Я много раз бывала на поверхности, в Лормте и в окрестных фермах. Мне нравилось слушать ваши разговоры, как вы обсуждаете разные проблемы, даже когда не понимала, о чем вы говорите.

Женщина пораженно взглянула на нее.

– Ты была здесь, в наших комнатах, и мы позволяли тебе уйти, не предложив помощь?

– Но вы не знали, что я здесь, – резонно возразила Катрин. – Мне так нравилось в Лормте. Зимой бедная Адила всегда спала. – Губы Катрин задрожали. – Она… она не знала, что натворила, когда просыпалась.

– А почему ты не оставалась с нами подольше, дитя? – спросил Квен. – Ты ведь не могла помочь сестре.

– Могла! Я удерживала ее от выхода из пещер.

Понимаете, она не могла пройти сквозь меня, а я всегда успевала к ней, когда она хотела выйти наружу. Только в темноте я не могла справляться с ней.

– Вы обе должны были освободиться, – сказал Тарлах, – но вы по-прежнему в нашем мире, и мы вас видим.

– Вы не могли бы разговаривать с нами, если бы не видели нас, поэтому Янтарная Госпожа наделила нас даром видимости. Вы ведь знаете, она многое может.

– Гуннора? – прошептала Уна. – Вы ее видели?

– Да, и она замечательная! – Девочка улыбнулась, вспоминая эту встречу. – Она нас обняла и встретила так хорошо, что мы почувствовали себя как дома, хотя я знала, что перед нами еще долгий-долгий путь.

Мягкость покинула ее, сменилась целеустремленностью.

– Она знала, что ты сделал для Адилы, Горный Сокол, каким ты был добрым, несмотря на страх, как ты понял, что она невинна, несмотря на причиненное зло.

Хотя и знал, что она может принести тебе ужасную смерть. Госпожа сказала, что вознаградить это невозможно, но всему этому миру грозит ужасная опасность, и она может, по крайней мере, предупредить тебя. Я.., я сказала, что так как ты помог моей сестре, я хочу предупредить тебя, и она согласилась.

– Гуннора все мне подробно рассказала. Я не очень хорошо все поняла, но она сказала, что это неважно, лишь бы я правильно пересказала тебе.

– Говори, Катрин. Рассказывай и не бойся за нас.

– Много ворот ведут в этот мир. В сущности, все его жители прошли через такие врата. Ну, мы все оказались подходящими для мира и друг для друга, но некоторые врата ведут в места, где люди очень плохие.

– Тьма! – прошептал Бреннан.

– Нет, просто плохие люди. Вернее, плохие по отношению ко всем, кроме самих себя. Эти люди – все воины и служат повелителю – они называют его Султан.

Они считают его богом. Они считают, что у других людей нет никаких прав, и они завоевали весь свой мир.

– Это произошло очень давно по их времени, больше четырехсот лет назад, и они считали, что в покоренных людях, которых они превратили в рабов, не осталось духа борьбы. Но они ошибались, и люди сговорились действовать и готовились совместно. Они смогли сохранить все в тайне, потому что господа их не опасались и не следили за ними. Хотя, конечно, восстание готовили осторожно, в глубокой тайне.

– И когда были готовы, напали одновременно повсюду, по всему миру. Султаниты были захвачены врасплох, многие их армии были уничтожены, остальные бежали, прихватив с собой всех, кто был с ними в завоеванных местах.

– Сейчас они вернулись в свою собственную страну к пытаются удержать ее. Они храбры и искусны в бок", их еще много, и защищать им нужно только небольшой участок границы. Остальные отдыхают в крепостях, выходящих на океан, а у их врагов нет ни кораблей, ни умения управлять ими. Но все же султаниты понимают, что победить не смогут. Их земля очень сухая, на ней мало что растет, им не хватает пищи. И в стране их местность ровная, ее трудно будет защитить, как только враги прорвут границу.

– Положение у них трудное, и они, судя по твоему рассказу, вполне это заслужили, но почему их беда касается нас? – спросил Тарлах.

– Некогда у них были люди, которые могли призывать некую Силу. Султан того времени боялся их и перебил большинство вместе с семьями, но некоторые, самые могучие, сумели создать врата и уйти в другие миры. Не настоящие врата, их можно было использовать только дважды, по одному разу с каждого конца, да и то с большим трудом, но я думаю, это было даже хорошо для них. Потому что враги не могли последовать за ними.

– Но двое, два брата, были убиты до того, как сумели уйти, и все это время их врата оставались открытыми. Их не использовали.

– Врата ведут в наш мир?

– Да. Братья хотели жить вместе. Никто больше не умеет делать такие врата, да и эти, работающие, один ученый открыл только год назад. Их все равно со временем использовали бы; однако, у султанитов сейчас такое отчаянное положение, что они отправили через одна врата разведчиков. Разведчики побывали здесь, передвигались они, в основном, в лодках, так как врата открываются прямо в океан. Незаметно осмотрели землю, всегда высаживались по ночам, потом вернулись домой.

Это было самым рискованным, но для них закончилось благополучно, и они доложили, что местность подходит.

То есть они считают, что смогут легко захватить ее.

– Они пройдут через оставшиеся врата, – сказал предводитель сокольничьих. – А каковы их планы?

– Они собираются послать большой флот и всех солдат, которые не нужны в данный момент. Когда захватят достаточно земли, призовут всех остальных, оставив врагам свою собственную страну.

– Они высадятся в Эсткарпе?

– Нет, не в Эсткарпе. В Верхнем Холлеке. Они выбрали гавань Морской Крепости, Горный Сокол. Она ближе всего к месту их выхода, и они считают, что там мало защитников, они всех сумеют перебить и закрепятся прежде, чем распространится новость.

– Морская Крепость! – воскликнул Бреннан.

– Вполне разумный выбор, – сказал его командир. – Гавань небольшая, но хорошая. И она единственная на всем берегу. Гавани к югу, если султаниты их разведали, всегда забиты кораблями, там зимуют большие отряды наемников. Я прав, Катрин, предполагая, что им на первой стадии нужна не схватка, а безопасная высадка?

– Да. У них только три месяца на то, чтобы Снова открыть врата, и переход займет не менее четырех недель, если пройдет без помех. К тому же им нужно оказаться на прочном высоком месте, чтобы привлечь достаточно Силы, которая держит врата открытыми, пока они проведут всех людей, скот и имущество. Я на самом деле не понимаю, как действуют эти врата…

– Мы тоже, – заверил ее Квен. – Но нам это и не нужно, верно, капитан?

– Да. Главное – не дать этим султанитам добраться до горного района Морской Крепости. У них обычное вооружение? – Колдеры обладали неведомым ужасным оружием и снабдили им Ализон, Возможно, здесь то же самое.

Катрин энергично кивнула.

– Владычица Гуннора особо подчеркнула это. Они вооружены мечами, копьями, обычным оружием. Никакого колдовства.

– А сколько солдат на борту флота, Катрин? Наверно, Янтарная Госпожа и это сказала тебе.

– Сказала, – сразу ответила девочка. – Шестьдесят тысяч.

Для нее это просто число, более или менее лишенное значения, но слушатели были ошеломлены. Многие народы, населяющие их мир, не так многочисленны и не были даже до войны, опустошавшей местность.