Текст книги "Год Крысы"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

АЛИТТА

Сны мои были тревожны, и я проснулась в страхе, хотя и не помнила причины. Затем послышалось тихое, успокаивающее урчание – маленький меховой комочек лежал у меня на плече, трогая лапкой мою щеку.

– Касска, – прошептала я в ответ.

Урчание стало выше на пару тонов.

Солнечный свет из окна коснулся нас, и звон алмазных мобилей сообщил, что пора вставать. Наверное, я проспала значительную часть утра.

– Я действительно ленива, – сообщила я котти, пытаясь припомнить, какие тягостные обязанности мне предстоят. В голове у меня вспыхнули слова Равинги, мгновенно уничтожив роскошное ощущение мира и спокойствия.

И время понеслось. Следовало одеться, поесть, формально встретить всех своих домочадцев. Когда я вошла в зал, то поняла, что это надо было сделать раньше. Но ведь я и не привыкла иметь домочадцев, которые ждали бы от меня указаний. А тут, горестно подумала я, их слишком много. Я поискала взглядом знакомые лица среди обращенных ко мне. Но десять лет – большой срок, и между мной и прошлой моей жизнью лежат годы, когда я была свободна от уз. Падения Дома Вуроп не пережил никто из моих кровных родичей. Они пали вместе с Домом, но их возродить уже не удастся. Передо мной стояли стража, слуги, главы меньших Домов, принесших клятву верности Дому Вуроп. Я подняла руки, приветствуя их:

– Дом возрожден. Родичи и те, кто поддерживал Вуроп, приветствую вас!

Я догадалась, что внушительная дама справа от меня – управляющая, И я обратилась к ней:

– Теперь пусть будут названы имена и состоится настоящая встреча родичей Дома. (По обычаю, те, кто принес Дому присягу на верность, были его родственниками разной степени близости.)

Она склонила голову.

– Глава Дома Вуроп, я – управляющая. Мое имя – Харди. Это – родичи.

Впереди стояли представительницы меньших Домов, их было пятеро. Затем – стражницы и служанки. С краю, дальше всех от меня, стояли пятеро мужчин, в свою очередь представленных как конюхи и гонцы.

Я пыталась соотносить лица и имена, в отчаянии думая, что никогда не запомню их правильно, обидев тем самым тех, с кем буду иметь дело. Я была счастлива в душе, что помню хотя бы формальные слова для такого случая. Во мне пробуждались смутные воспоминания. Я уже однажды стояла перед подобным собранием, ребенком, за спиной высокого мужчины, который играл ту же роль, что и я сейчас. Аслетер, мой сводный брат, намного старше меня, казался мне чужим, поскольку я была ребенком «в себе».

Наконец все закончилось, собравшиеся поклонились мне, и я ожидаемым жестом выразила им в ответ уважение Дома. Все ушли, за исключением двух стражниц, управляющей и служанки. И я поняла, что никогда уже не буду одна.

Я удалилась в комнату в самом сердце здания. Там стояли – или должны были стоять – стенные шкафы, в которых хранились родовые свитки Дома. Моей обязанностью было изучить как можно больше из них, чтобы лучше служить тем, кто теперь зависел от меня.

Да, шкафы остались неразграбленными. Равинга сказала, что Дом Вуроп оставался под надзором императора, так что содержимое не попало в руки завистливых врагов, возможно, тех самых, что уничтожили нас. Я решила, что начну с самых последних записей. Мне было необходимо узнать как можно больше об интригах и интриганах (если это возможно), которые напали на Вуроп.

Но не успела я развернуть первый свиток, как ко мне пришел посетитель. И это оказался человек, которого я приняла с радостью, – Мелора-Кура, сестра императора. Она была единственным членом его Дома, всегда поддерживавшим его, и он с гордостью рассказывал о ее талантах.

Я видела ее всего дважды – один раз на большой ярмарке ее собственного королевства, когда она пришла взглянуть на выставку кукол Равинги и поговорить с моей госпожой. В это время я распаковывала наш товар в дальнем углу лавки, и она меня не заметила. Второй раз я встретилась с сестрой императора на пиру и очень хотела с ней поговорить, поскольку она была одинока так же, как и я.

Она вошла, той самой свободной походкой, показывавшей, что принадлежит внешнему миру, а не тесным улочкам города. С улыбкой она коснулась лба, я ответила тем же приветствием и подвинула к ней удобный табурет с мягким сиденьем, усевшись на соседний.

– Госпожа Дома. – Она чуть поклонилась. – Царственный, – сейчас она говорила серьезно, – рассказал мне о тебе и Равинге, кому он стольким обязан. Сейчас он в таком положении, что совершенно открыт для нападения, и он не может быть уверен в своей защите.

Может, она что-то разглядела в выражении моего лица, что смутило ее, поскольку продолжила:

– Нет, он не из тех, кто полагается на других, и никогда таким не был. Ты сама знаешь, какова была его жизнь. Мой отец прибыл сейчас ко двору не для того, чтобы поддержать Хинккеля, а поскольку этого потребовали его гордость и долг, Мой брат…– Она запнулась. – Мой брат никогда не был близок с Хинккелем. Теперь же нам сказали, что он предпочел следовать за Шанк-джи, явным врагом. Он ушел в дикие земли, и, возможно, это доведет его до беды. Теперь мой брат, оставшийся без клана, нуждается в тех, кому он мог бы доверять.

– Царственный, – ответила я тоном, звучащим холодно даже для моего собственного слуха, – действительно нуждается в том, кто знает придворную жизнь и ее ловушки. Но и мне тоже придется учиться. Вот что я могу сказать тебе – единственная, кто действительно может ему помочь, это Равинга.

Мелора кивнула.

– Ее я тоже разыщу. Хотя мой отец учил меня, словно третьего сына, обращению с оружием и охоте, опыта придворной жизни у меня нет. Говорят, здесь даже слова могут уничтожать.

– Как это случилось с Домом Вуроп. Я до сих пор не знаю, что скрывалось за этим нападением.

Стало ли, подумала я, теперь моим долгом выследить этого тайного врага? Может, лучше отказаться от мести, которая никогда не принесет настоящего исцеления?

– Ты представишь меня Равинге? – продолжила она с жаром. – Я еще некоторое время тут пробуду и хотела бы поучиться работать с алмазами, но я не знаю, надолго ли тут задержусь. – Она снова замолчала. – Может, я прошу слишком многого, но ты знаешь о Хинккеле то, чего не знают остальные. Когда родичей соединяет сердечная привязанность, все, что может быть сделано в помощь, становится обязанностью. Сейчас это мой долг, так что я попытаюсь.

Мне в этот миг захотелось, чтобы и у меня был кто-нибудь, подобный Мелоре-Куре. У Хинккеля были Мурри, Мелора и Равинга…

Маленькое пушистое существо цвета сумерек взлетело на стол, куда я положила свиток. Лапка шлепнула по моей руке.

Под моей крышей была та, кому я моху полностью доверять! Я прижала к себе Касску, и песня ее мурлыканья стала громче.

Однако, как бы сильно мне ни хотелось сказать Мелоре, что я не могу ей ничем помочь, я не могла так просто отбросить ее просьбу. Если больше всего я была привязана к Равинге, то после нее меня сильнее всего тянуло к Мелоре. Хотела я того или нет, я разрывалась между ними.

ВО ДВОРЦЕ – В СОБСТВЕННОЙ БАШНЕ КОРОЛЕВЫ

В королевской башне дворца была широкая терраса, обрамленная стенами из цветущих в горшках растений. Когда дневная жара спадала, королева Юикала любила посидеть в этом месте отдыха, потягивая дынное вино и обдумывая свои планы. Хотя наиболее важной сейчас была охота на Хинккель-джи, мысли ее занимала и другая проблема. Эта неопытная девчонка, которая с успехом потребовала себе права Дома Вуроп, – собирается ли она раскапывать тайны прошлого? Вдруг попытается раздуть старую вражду? Она не окажется серьезным противником, но ничто не должно помешать более важным планам. Так что за этой Алиттой нужно присматривать. Юикала подняла руку, коснулась одного из мобилей, заставив тот раскачиваться, чтобы на усилившийся звон прибежала стража. Затем, сложив руки, она стала ждать, готовая сделать первый ход.

ГЛАВА 4

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

Я обнаружил, что должность императора не освободила меня от работы. Каждое утро я собирал свой двор – не придворных, внешне жаждущих мне услужить, а старших чиновников, всегда державших в руках бразды правления империей и королевством. Обычно собиралась всего лишь горстка человек, и я быстро познакомился с ними – в какой-то мере.

Криэд, первый министр, был связан традициями. Он был ровесником моему отцу и происходил из очень консервативной высшей знати. Он был не из тех, кто позволяет себе много высказываться, и больше слушал, чем говорил, хотя под конец каждой встречи, на которой присутствовал, обычно сообщал свое мнение, к каковому я научился внимательно прислушиваться.

С Мохамброй, смотрительницей императорских котов, я чувствовал себя иначе. Это была женщина средних лет, чрезвычайно живого характера, дружелюбная ко всем. Когда я был свободен от дел, я часто заходил к ней, чтобы обсудить и обитателей дворца, принадлежащих к кошачьему роду, и песчаных котов, о которых ей очень хотелось узнать больше. Она с некоторым благоговением относилась к Мурри, а тот был склонен прихорашиваться в ее присутствии.

Верховный канцлер Гьяррибари, казалось, приняла меня, по крайней мере внешне. Я часто задавал ей вопросы о делах разных королевств и обсуждал проблемы Внешних земель. Думаю, мои знания о них произвели на нее некоторое впечатление. Она всегда приходила с отчетами, и они с Геланни, командиром людской гвардии, напряженно обсуждали последние слухи о крысах или непосредственные наблюдения.

Королева Юикала редко посещала наши собрания. Ее занимала только Вапала. И я был весьма доволен таким положением дел. Она была в своем роде пугающим человеком. Дважды я получал от нее приглашения на неофициальный ужин в ее башне, и каждый раз ей прислуживала ее внучка, Берниен. Согласно обычаю, девушка редко говорила и в основном только отвечала на вопросы. Во вторую нашу встречу я догадался, что она трепещет перед Юикалой и при таких обстоятельствах я никогда не увижу истинную Берниен. Я никогда не бывал на праздниках, обычных для моих сверстников, и просто не знал, как найти подход к девушке, словно цепями скованной железными правилами придворного этикета.

В тот день, когда я приветствовал обычное собрание своих советников, Юикала тоже присутствовала. Гьяррибари пришла не одна – ее сопровождал впервые появившийся здесь Меккуи-ва-Киекку, министр равновесия. Для всех Внешних земель он был пугающим символом и обычно держался в стороне. Встретив его взгляд, я ощутил, как холод пополз у меня по спине. Этот взгляд мог без сожаления уничтожить целый Дом, если он посчитает это своим долгом. Министерство равновесия было мрачной и грозной организацией. Мы, рожденные во Внешних землях, сильно зависим от воды. Водорослевые пруды необходимы для жизни. Если по какому-то несчастливому случаю пруд начнет терять воду, и это будет продолжаться, Меккуи и его стража определят, кто будет жить, а кто умрет, принесенный в жертву на благо королевства.

Такая беда не случалась с нами в течение нескольких поколений. В последний раз подобное произошло во время царствования Застафф-джи несколько сотен лет назад. Тогда сам император, уже в годах, поехал во Внешние земли, чтобы взобраться на высокую скалу. Там он постился, умоляя Высший Дух заступиться за свой народ. Наконец он поднял свой меч и принес наивысшую жертву. Записи говорят, что Высший Дух был тронут его деянием, и вода в прудах начала подниматься.

Меккуи поклонился мне, как подобает придворному, и я знаком приказал одному из слуг принести ему сиденье. К несчастью, это привело к тому, что он расположился лицом ко мне, без чего я предпочел бы обойтись, поскольку история Застафф-джи не выходила у меня из головы.

Но прежде всего следовало обсудить проблему крыс. Пришло известие, что вышедший из Азенгира караван, странствовавший, как обычно, ночью, подвергся нападению. Яксы были убиты почти сразу, торговцы и охранники уничтожены, так что ко времени прибытия азенгирского патруля в живых оставались только четыре человека. Сам патруль также пострадал в последующем столкновении, потеряв троих, пока наконец оказавшиеся более крупными и разумными крысы не были перебиты.

– Они появились из Безысходной пустоши, – заявил командующий Геланни.

Мохамбра, не сводившая взгляда с Меккуи с самого момента его появления, теперь уставилась на говорившего.

– Осмелятся ли даже крысы рыть в подобном месте свои норы?

Я подумал, что настала пора показать, что эта проблема мне уже известна,

– Нам приходилось сталкиваться с крысами, которые размером превосходили известных нам особей. Возможно, они уже имеют возможность использовать в своих целях даже Безысходную пустошь.

– Есть и другие, – медленно проговорил командующий, словно неуверенный в собственном докладе, но точно знающий, что должен поделиться полученным знанием. – Половина отряда дорожной стражи задержалась, преследуя оставшихся в живых и бежавших крыс. Там был…

– Наблюдатель? – подсказал я, когда он запнулся,

– Да. Его видели вдалеке, в пустоши. Так доложили трое стражей.

– Это невозможно, – сказал Криэд. – Никто не может войти в пустошь и надеяться выжить.

Командующий не согласился:

– И прежде встречались уходящие в том направлении следы. В страже Внешних земель состоят следопыты, в чьем знании страны нет причин сомневаться.

Криэд по-прежнему смотрел свысока, но не стал продолжать спор. А мне осталась эта новая проблема. Люди в Безысходной пустоши… как мы можем это проверить? Несколько месяцев назад я видел одну из этих гигантских крыс, видел предмет, который был в ее черепе, видел, как тот рассыпался, оказавшись на воздухе. Возможно, и эти люди также носили подобные вещи и что, если благодаря им они были неуязвимы для смертоносных испарений пустоши?

Но кто достаточно сведущ, чтобы рассуждать об этом? Только один человек – но сейчас я не собирался произносить ее имя – Равинга. Я хотел сначала услышать ее совет, причем наедине, без свидетелей.

Вместо этого я обратился к королеве Юикале:

– Высочайшая, кто в Вапале обладает наибольшими знаниями об этой части мира?

Ее полные губы чуть изогнулись в слабой улыбке.

– Аргуйя, что занимается записями, царственный. Говорят, она прекрасно изучила все события правлений по крайней мере пяти императоров.

Я кивнул.

– Хорошо. Я посоветуюсь с ней.

Но я не стал сразу же посылать за ней, как этого могли бы ожидать. И с историком тоже я предпочел бы увидеться наедине. А затем я заговорил о том, что волновало меня с того самого момента, как я увидел входящего Меккуи.

– Министр, у вас есть что-то для нас? Его темный взгляд встретился с моим. И снова меня пробрал внутренний холод.

– Царственный, замеры показывают различия в уровне воды в прудах Азенгира и Кахулаве. Приказано сделать еще один замер.

Различия, которые заставляют измеряющего сказать об этом, считаются серьезными. Пренебречь этим было, нельзя.

– Как только отчетприбудет – представьте его мне, – приказал я и получил в ответ еле заметный наклон головы.

Я снова обратился к королеве:

– Итак, у вас тоже недобрые новости для нас, правительница Вапалы?

– Нет, царственный.

Я не поверил, что это правда. Что бы ни привело ее сюда, возможно, она просто передумала? Или хочет передать мне какое-то сообщение наедине? Я не знал, и сейчас меня это не волновало. Я желал сам подумать и разузнать о том, что нам предстояло. И прежде всего я хотел посетить библиотеку.

КУКОЛЬНАЯ ЛАВКА

Кукольная лавка была открыта, но находилась под надзором Манкола, слуги Равинги. Посетителей до сих пор не было, и только два заказа были возвращены, Манкол должным образом сообщил об этом Равинге, но та не уделила этому внимания, она слишком погрузилась в собственные дела. На столе перед ней была растянута старая карта, которую она все разглаживала и разглаживала. Обозначения были уже настолько стертыми, что ей пришлось рассматривать интересующие ее подробности через увеличительное стекло.

Безысходная пустошь – так сейчас называли люди это место. Когда-то это была чуть ли не самая богатая и привлекательная страна во Внешних землях. А теперь об этом рассказывали лишь легенды.

Кончиком пальца кукольница проследила путь по сухим равнинам королевств. Пустошь лежала за суровым Азенгиром, единственным богатством которого была соль, каковую с великими трудностями и опасностями собирали на тускло-серых соляных озерах. Азенгир был самым жестоким из королевств, и с населением его происходили странные перемены, но одним краем оно граничило с пустошью.

Равинга нашла наконец точку, которую искала. Она достала тонкую палочку и протянула ее над этой частью карты. Закрыв глаза, она сосредоточилась на том, что хотела узнать. Палочка в ее пальцах затрепетала. Она взглянула вниз и ослабила хватку. Один конец палочки склонялся к границе между пустошью и королевством, пока палочка не встала вертикально. Равинга отпустила ее. Та не упала, а двинулась от точки, на которую указала, через пустошь в самое сердце неизвестных земель. Там она остановилась, постояла пару секунд прямо, затем упала. С лежащего перед ней подноса Равинга схватила кисть, окунула в маленькую чашку и там, где палочка закончила свой путь, поставила метку. Чуть откинувшись, она рассмотрела чертеж. Нахмурилась. Вернув кисть в держатель, она быстро встала, задержавшись лишь на мгновение, чтобы скатать карту и сунуть ее в поясную сумку. Время. Сколько времени осталось на то, чтобы подготовиться к защите?

АЛИТТА

Наконец я смогла прочесть старые свитки. Касска лежала на другом конце стола, порою открывая глаза, чтобы взглянуть на меня – возможно, с состраданием, – в то время как я работала с записями по истории нашей семьи. Я делала заметки и, добавляя очередную, думала, сумею ли я когда-нибудь запомнить хотя бы часть того, что обнаружила. Хотя я и прочла свиток, оборвавшийся в момент уничтожения нашего Дома, я не нашла пока ответа на вопрос, кто же был нашим врагом. Сложность заключалась в том, что позднейшие записи были слишком скудными и относились прежде всего к общим делам домашнего хозяйства.

Я обратилась к более ранним записям и теперь разбирала замысловатый почерк какого-то писца, чей талант вряд ли заслуживал похвалы. Но затем я вдруг наткнулась на отрывок, сразу меня заинтересовавший. Похоже, этот неизвестный писец по каким-то своим причинам также углубился в историю. Его – или ее? – заметка заставила меня броситься к полкам, где, пробежав взглядом по ярлычкам на потемневшем от времени собрании рукописей, я нашла те, что могли относиться к дням, когда семейство Вуроп впервые объявило свой Дом существующим, Пометки настолько потемнели и истерлись, что их было трудно разобрать. Наконец я выбрала второй от начала свиток, надеясь, что мне повезет и он объяснит туманный комментарий к поздней записи. Запутал ли его незнакомец нарочно из соображений секретности? Вернувшись к заваленному свитками столу, я еще раз перечитала найденное мной замечание и подумала, что это предположение вполне вероятно, Затем я снова развернула первый свиток и – осторожно – второй. Кожа потрескалась, местами покрылась пятнами, что затрудняло быстрое чтение. Я села и приступила к изучению, поскольку та туманная заметка странным образом взволновала меня.

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

Единственным собранием исторических записей, которое я когда-либо видел, были немногочисленные свитки, хранившиеся в нашей семье. Я вошел в библиотеку дворца и замер, едва пройдя через занавешенный дверной проем. Комната была почти такой же длинной, как внутренний двор, и высотой – в четыре моих роста. Я оглянулся назад и щелкнул пальцами. В ответ на это четыре светильника качнулись ко мне, чтобы дать больше света. Все стены, которые я видел, были разделены на застекленные полки со свитками. Глядя на них, я подумал, что ни единый живой человек не способен запомнить всего, что хранится в библиотеке. Где здесь начало и есть ли конец?

– Царственный, чем я могу вам служить?

Женщина, приближающаяся ко мне, вполне могла сама оказаться ожившим свитком. Большинство придворных носили яркие одежды и драгоценности. Ее одеяние было темно-коричневым, даже без следа вышивки золотой или медной нитью. Она не носила украшений, не красила, согласно обычаю, свое бледное лицо, а волосы убирала под сетку. Наверное, это сильно прибавляло ей возраст, хотя спина женщины выглядела прямой и держалась она уверенно.

– Госпожа… Вы – Аргуйя, здешняя владычица? Она улыбнулась.

– Насколько мне это позволяют книжные черви. С ними постоянно приходится воевать, царственный.

– Теперь еще и черви! Существует ли на свете хоть одно место без врагов? Мне нужна ваша помощь, госпожа Аргуйя. Поскольку я недавно взошел на престол, я хочу узнать как можно больше о тех, кто царствовал до меня и как они справлялись с некоторыми проблемами.

– И какие именно проблемы, царственный?

– Крысы! – сразу же ответил я. – И еще недостаток воды во время царствования Застафф-джи. Она пристально смотрела на меня.

– Мрачные времена, царственный, – медленно проговорила она.

Ну вот, кажется, я пробудил чужое любопытство, чего мне хотелось меньше всего. Всегда следи за своим языком, напомнил я себе.

– Мрачные времена, – повторил я. – Разве не тогда Безысходная пустошь превратилась в угрозу? Судя по докладам, нынешние нашествия крыс приходят оттуда.

Она кивнула, быстро повернулась и пошла вдоль стеллажей. Я следовал за ней по пятам, все еще поражаясь стенам с записями.